Глава 18
Эннабел видела, как голова Сэведжа стала клониться к столу. Засыпая, констебль опрокинул кружку. Слюна вперемешку с остатками пудинга текла из открытого рта.
Хоть бы он заснул!
Эннабел разорвала записку на мелкие кусочки и перемешала их с соломой. Хлеб и в самом деле, оказался очень вкусным и вместе с удивительной находкой придал ей новые силы. Теперь ей оставалось только ждать. Разговоры и смех за окном совсем смолкли. Эннабел была уверена, что чудесный напиток Греймалкин оказал свое действие. Теперь очередь была за Сэведжем. Время от времени он поднимал голову и мутными глазами смотрел на девушку. Это был большой сильный мужчина. Эннабел надеялась, что няня Джереми положила достаточную дозу снотворного, которая свалит с ног и такого богатыря.
Наконец Сэведж уронил голову на руки и громко захрапел. В ту же секунду, словно храп констебля был сигналом, отворилась входная дверь, и темная фигура проникла в тюремное помещение. Эннабел видела, как Греймалкин стащила со стола Сэведжа ключи и положила их в свою корзину. Девушка сидела, затаив дыхание, пока старуха не удалилась.
– Изабелла? – при звуке этого голоса сердце Эннабел бешено забилось.
– Я здесь. – Она увидела маску Фалькона.
Боже, как она могла считать человека, скрывавшегося под этой маской, хищником и даже врагом?
– Слава Богу! Нужно торопиться. Если они поймают тебя, то убьют. Я точно знаю.
Фалькон открыл дверь в ее камеру и на минуту задержал девушку в своих объятиях. Он посмотрел на констебля с отвращением и прошептал:
– Ублюдок! Если он хоть пальцем дотронулся до тебя, я сделаю так, что после снадобья Греймалкин этот мерзавец никогда не проснется.
– Нет, он не причинил мне вреда. Пожалуйста, поскорее уйдем отсюда. Прошу тебя, ничего не делай! – Эннабел увидела охотничий нож, который ее спаситель вытащил из-за пояса. – Фалькон, самое важное для нас – уйти отсюда и надежно спрятаться. Чем скорее, тем лучше.
Фалькон повернулся к девушке. Его глаза светились любовью.
– Дорогая, очень опасно скрываться в моем «убежище», как ты назвала его. Мы будем только вдвоем. Лишь одному Богу известно, сколько это продлится. Джереми в безопасности, он у своих друзей, работает сейчас над новой газетой. Греймалкин там же.
– Я не боюсь опасности, – тихо сказала Эннабел. – Пока я с тобой, мой защитник, я смогу вынести все, что угодно.
– Так умри же, девчонка, и заставь своего любовника сделать то же самое.
Констебль неуверенно стоял на ногах. Эннабел не могла сдержать крик, увидев, что он целится в Фалькона и медленно нажимает курок.
Затем она услышала какой-то булькающий звук и увидела глаза Сэведжа. Он смотрел на нее так, словно она была исчадием ада.
– Ты… ты…
Эннабел увидела, что в горле констебля торчит нож. В ту же секунду он рухнул на пол. Фалькон подбежал к Сэведжу и подобрал оружие, затем проверил пульс. Фалькон хотел знать наверняка.
– Пульса нет. Он мертв. Справедливость восторжествовала. Рантри, которого он так жестоко убил, отомщен.
Пока Эннабел не вышла из камеры, она все смотрела на безжизненное тело на полу.
– Теперь за тобой будут охотиться за убийство.
– Им потребуется очень много времени, чтобы найти меня, – успокоил Фалькон девушку.
Они вышли из тюрьмы. Показывая на храпящую охрану, он произнес.
– Посмотри, чем обернулась их великолепная ловушка.
Затем на черном скакуне они мчались в ночи. В объятиях Фалькона Эннабел чувствовала себя в безопасности, ее страхи рассеивались по мере того, как они удалялись от этой ужасной тюрьмы.
Когда они подъехали к реке, девушка спросила, не то ли это место, где они плавали однажды ночью.
Фалькон рассмеялся:
– Есть сотня таких речушек, я знаю их все. С детства я исследовал каждый дюйм этой местности. Водой я хочу отбить запах. Возможно, они возьмут собак, чтобы найти нас.
Ночь казалась Эннабел почти волшебной, а их прогулка в лунном свете – чудесным сном. Когда забрезжил рассвет, и они остановились, чтобы дать передохнуть уставшему коню, девушка прошептала:
– Я все еще не могу поверить, что Фенморы так подло предали нас.
– Если бы у меня было время вернуть трофеи Сэведжа! – сказал Фалькон, имея в виду драгоценности и бумаги Джереми. – Гораздо важнее было спасти тебя, не позволить провести в этом аду ни одной ночи.
– Я всегда буду благодарна тебе за это, – застенчиво ответила Эннабел.
– У тебя будет возможность доказать свою благодарность, моя дорогая. У нас впереди еще очень много времени. – Посадив Эннабел в седло, Фалькон крепко обнял ее и нежно коснулся губами щеки. – Теперь мы преступники, ты и я. За нами охотятся, и наше единственное утешение в том, что мы с тобой обрели друг друга.
– Я не могу мечтать о лучшем утешении, – дрогнувшим голосом ответила Эннабел.
Девушка и ее спаситель вновь мчались в ночи. И вот, наконец, они достигли цели своего путешествия, лесного убежища Фалькона.
– Не могу поверить. Просто не верю. – Эннабел обернулась к Фалькону, который ставил на огонь котелок с водой. – Когда ты говорил, что живешь в гнезде, я не могла предположить, что это настолько соответствует истине.
Сооружение, которое Фалькон построил в ветвях высоких деревьев, спрятавшихся на крутой скале, имело несколько комнат и совершенно не совпадало с представлением Эннабел об обычном примитивном шалаше. Обстановка была очень простая и достаточно скудная, но в каждой комнате были вещи, которые просто восхищали девушку. Эннабел подошла к низкому столику, украшенному корзиной с камышами, и взяла яблоко с огромного блюда с дикими фруктами.
– Ты изумляешь меня. Как тебе удалось сделать все это?
– Я начал строить это убежище несколько лет назад, зная, что рано или поздно настанет день, когда мне придется скрываться от преследователей. – Фалькон улыбнулся. – Я никогда не был аскетом и поэтому постарался сделать свое жилище красивым и уютным. Именно поэтому я решил запастись твоим любимым напитком, когда понял, что тебе придется погостить в моем убежище.
Эннабел не могла сдержать радостного восклицания, когда Фалькон протянул ей чашку дымящегося… кофе.
– Как чудесно! – Девушка с благодарностью посмотрела на него и, сделав небольшой глоток, закрыла глаза. – М-м… Если бы только Тримейн и Джереми были сейчас с нами.
Открыв глаза, Эннабел увидела, что он внимательно смотрит на нее.
– Ты очень привязалась к ним, не правда ли?
– Джереми мне как брат, а Трей… ну, я до сих пор никак не могу разобраться в этом. Мне кажется, что он всегда был частью моей жизни. О, Фалькон, я не могу не думать о том, что произойдет с ними. Что предпримет Лансфорд и его приспешники?
Фалькон поставил на огонь котелок.
– Это можно предсказать. Я очень удивлюсь, если мы не услышим, что Фенморы переехали в Шеффилд Холл. Это должно произойти не позже следующей недели.
– Они не посмеют! – воскликнула Эннабел.
– Посмеют. Я уверен, что каждый раз, покидая замок, Ньютон будет трястись от страха, что на него нападут люди, которых он предал, но я представляю, какое огромное удовольствие будет получать этот мерзавец с жадной душонкой, играя роль владельца поместья.
– Меня тошнит от этого, – сказала Эннабел, энергично помешивая свой кофе.
– Осторожно! Нам нельзя бить посуду. Могут возникнуть сложности с приобретением нового сервиза. Долгое время нам придется жить здесь.
Сердце Эннабел дрогнуло, когда она поняла скрытый смысл его слов.
– Здесь есть продукты?
– Если ты не против простой пищи. У меня неплохой запас вин.
– Вино – это не необходимость, жизненно важная для человека, а роскошь, – сказала Эннабел.
– Иногда ты выражаешься очень необычно, – пробормотал Фалькон. – Ты не сочтешь меня шовинистом, если я рискну обратить твое внимание на одну вещь, которой, судя по твоему молчанию, ты не заметила во время осмотра моего убежища?
– Я решила подождать, когда ты скажешь об этом.
Фалькон подошел к Эннабел и взял из ее рук чашку с кофе, поднес ко рту тот край, которого касались губы девушки, и допил кофе.
– Здесь только одна кровать, – прошептал он. – Ну что ж, возможно, стоит перенять некоторые из твоих американских привычек, например, пить кофе по утрам.
Эннабел не обратила внимания на это насмешливое замечание. Она до сих пор не могла прийти в себя после того, что он сказал, вначале.
Это был по-настоящему волшебный день. В реке, на берегу которой стояло их убежище, Фалькон поймал трех больших форелей, пока Эннабел, одетая в его брюки и рубашку, и смешно подпоясанная веревкой, стирала свое-платье и мыла волосы.
– Если заглянешь под этот куст, то, возможно, найдешь пару яиц. Я видел, как самка фазана устраивала там гнездо.
Эннабел раздвинула куст и, извиняясь перед возмущенной мамой, просунула руку под теплую фазаниху.
Завтрак получился замечательный. Эннабел приготовила кукурузные лепешки, традиционное блюдо южан, которое всегда пользовалось большим успехом у англичан.
– Только мука, соль и вода? Не могу поверить, что такая простая пища может быть такой вкусной.
– Она вкусная благодаря свежему маслу.
Фалькон вымыл тарелки и потушил костер.
– Сегодня больше не будем готовить. Дым может навести наших врагов на след.
Эннабел улыбнулась.
– Да, кстати, кто такой Одинокий Скиталец?
– О, дорогой. Ты не забываешь ни о чем? – По тому, как Фалькон смотрел на нее, Эннабел понимала, что он вспоминает сейчас об их первой встрече, когда целовал ее, а она сопротивлялась и говорила вещи, совершенно непонятные человеку его времени.
Она тоже вспомнила сейчас об этом, но только по другой причине.
– Одинокий Скиталец – мифический герой, его никто не видел без маски. Он появляется в западной части Америки и помогает хорошим парням сражаться с плохими.
Эннабел не рассказала Фалькону, что к этому моменту Одинокий Скиталец не только не был придуман, но еще и не родился человек, в мозгу которого возник этот образ.
– А в его жизни была женщина, которая сняла с него маску?
– Думаю, нет. – И как можно равнодушнее спросила:
– Фалькон, а для меня ты откроешь свое лицо?
– Я сниму маску, когда придет время. – Он поднялся со скамейки на маленьком уютном крыльце, где они сидели. – Пойдем. Я знаю, что ты устала, но я хочу показать тебе кое-что.
Эннабел пошла за ним. Они вышли на поляну, где девушка увидела черного скакуна Фалькона.
Рядом с ним, приподняв величественную голову и издавая радостное ржание, стояла Леди Годива. С криком восторга Эннабел бросилась к ней и обняла свою любимую лошадь.
– Я так рада, что она здесь! Я боялась, что с ней что-то случилось. Ты сделал для меня слишком много, и я не осмелилась просить еще и об этом. О, Леди Годива, не могу высказать, как я рада тебя видеть!
– Она тоже рада видеть тебя, – сказал Фалькон с улыбкой. – Я немного ревную.
– Я уверена, что Леди Годива поцелует и тебя, если ты подойдешь, – поддразнила его Эннабел.
Когда Фалькон подошел к ним, Эннабел показалось, что она потеряет сознание. Его сильные руки обняли ее, а губы слились в поцелуе с ее губами. Когда влюбленные оторвались друг от друга, Эннабел посмотрела на мужчину, с которым, она знала точно, она связана навечно.
– Еще не пора ложиться спать?
С громким стоном Фалькон поднял девушку на руки и взлетел с ней по лестнице.
Утро, день или ночь – это неважно. Настало время для слияния их сердец и тел. Невозможно было сдержать такую бешеную страсть.
Эннабел чувствовала себя лесной нимфой, когда Фалькон снял ее одежду и стал ласкать все ее тело, с головы до ног, нежным голубым цветком, который достал из вазы рядом с кроватью. Когда цветок вновь коснулся ее губ, девушка взяла руку своего возлюбленного и поцеловала его пальцы.
– Ты такой красивый и удивительный. Когда ты рядом со мной, я чувствую себя в безопасности.
– Надеюсь, это не единственное, что ты чувствуешь рядом со мной, – прошептал он, его губы целовали крошечную ямочку на ее плече. – Я буду заботиться о тебе, моя дорогая, всю свою жизнь. Но я хочу быть не только твоим защитником.
Эннабел громко застонала, когда Фалькон снял рубашку и своей мускулистой грудью прижался к ее груди.
– Ты, – прошептала она, касаясь губами темных завитков на его шее, – ты все для меня, отныне и навеки.
– Не знаю, как «навеки», но мне бы хотелось испытать «отныне». – Еще один маневр, и на нем не осталось никакой одежды.
Эннабел обнимала своего возлюбленного, и его упругое тело вызывало в ней ощущения, которые не поддавались ни контролю, ни описанию.
– Когда я впервые увидел тебя, то понял, что ты станешь моей женщиной, которую я буду любить всю жизнь, – его рука ласкала ее бедра и приближалась к пылающему лону, которое жаждало большего.
– Той ночью на тропе? После того, как я услышала твою речь, я тоже поняла, что ты станешь частью моей жизни.
Ласковые слова, которые Фалькон шептал Эннабел, утопали в поцелуях, которыми он осыпал ее тело. Он ласкал грудь девушки и восхищался ее божественной формой.
Ничто не могло остановить его страсти. С жадностью изголодавшегося человека он впивался в это сладкое тело, которое Эннабел с радостью отдавала ему. Она понимала, что его страсть сильнее ее. Он сильнее нуждался в обладании ею. Она помогла своему возлюбленному отыскать путь в царство экстаза.
В тот момент, когда он проник в нее, она закричала, хотя сейчас и не помнила о том, что дала обещание:
– Тримейн!
Он на мгновение остановился. Ей показалось, что она умирает, желание переполняло ее.
– Да. Закрой глаза, любимая, и отдайся мне полностью… – Крик Фалькона, когда он овладел своей возлюбленной, наполнил комнату и слился с другим, более тихим.
Когда Эннабел открыла глаза, она увидела лицо Тримейна Шеффилда. Девушка наклонила к себе его голову и поцеловала шрам. Он выглядел таким беззащитным и ранимым в мягком вечернем свете.
– Я сразу полюбила тебя. Сердце говорило мне, что такая любовь бывает только однажды, только к одному мужчине.
Он страстно поцеловал девушку.
– А я знал, что может быть только одна Изабелла, та, которую я люблю и никогда не стану ненавидеть, как бы сильно ни старался.
– Так вот, что имел в виду Джереми, когда сказал после твоего ухода, что мы больше никогда не увидим Тримейна Шеффилда. – Эннабел провела пальцем по шраму на лице Трея и вспомнила историю о том, откуда он. – Ты отказался от имени, от дома, от своего положения, чтобы навсегда остаться Фальконом.
– Дорогая, теперь у меня есть ты. Даже если мы будем вместе недолго, это даст мне новые силы для того, чтобы победить моих врагов и продолжить мое дело.
– А как мне называть тебя? – прошептала Эннабел, улыбаясь.
– «Моя любовь» вполне подойдет, – ответил он, целуя девушку.
Поцелуй длился бесконечно долго, а собственная страстность явилась для Эннабел настоящим откровением. Она думала, что физически не способна на что-либо подобное, ведь, казалось, что она была уже в состоянии полного изнеможения…
Потом влюбленные лежали рядом и, приятно возбужденные, шептали друг другу ласковые слова и говорили о своих долго сдерживаемых чувствах. Тело Эннабел было настолько расслабленным и вялым, что надумай сейчас Лансфорд со своими помощниками напасть на Фалькона, она не смогла бы пошевелить ни одним мускулом, чтобы сопротивляться.
– Что теперь? – прошептала Эннабел поворачиваясь к Тримейну – Как бы хорошо нам ни было вдвоем, мы не можем оставаться здесь всю жизнь, дорогой. Даже если нас не найдут нам все равно придется связаться с Джереми и с твоими друзьями, чтобы разработать новый план и действовать.
– Я подумаю об этом завтра, – ответил Тримейн, целуя розовую щеку возлюбленной.
Эннабел резко повернула голову, услышав неожиданный плагиат, но человек, который произнес эти слова, вступал в сказочную страну снов.
– Ты уверен, что ты из этого века? – подозрительно спросила девушка.
Ответа не последовало.
Эннабел казалось, что ее постоянно окружает волшебство. Дни и ночи, проведенные с Фальконом, превращались в одно счастливое мгновение. Иногда посреди ночи она просыпалась от крика какой-то птицы, и ей становилось страшно. Но стоило Тримейну обнять ее, как они вновь возвращались в свой счастливый волшебный мир в котором не было ни Лансфорда, ни опасности ни страха, что их найдут.
Олениха Гиневра и другие животные, которых приручил Фалькон, подружились с Эннабел Леди Годива часто сопровождала девушку и ее возлюбленного к их излюбленному месту, небольшому водопаду, где Эннабел регулярно принимала «душ».
Обычно «душ» превращался в занятие любовью, так как Трей не мог устоять перед красотой своей нимфы и заключал ее в объятия как раз перед тем, когда она собиралась выйти из-под водопада.
Он не мог насладиться ею. Хотя Эннабел понимала, что их страсть необходима им обоим, она знала истинную причину их ненасытности.
Эта идиллия не может продолжаться вечно. Эннабел заставляла себя не думать о приближающемся конце, но все равно понимала, что он неизбежен. Прошла неделя, каждый день которой был триумфом их любви, и девушке все чаще стали слышаться то треск ветки под копытами лошади, то приглушенный шум мужских голосов, то свист пули.
Эннабел вздрагивала от каждого звука в лесу, дрожала по ночам, когда какой-нибудь шорох примешивался к ночной песне лесных обитателей.
Однажды она проснулась и обнаружила, что рядом с ней нет Тримейна, силу которого привыкла ощущать даже во сне.
– Тримейн? – она испуганно вскочила.
Он ушел! Кто-то выследил их!
– Я здесь, дорогая.
Девушка вышла на крыльцо и увидела Тримейна, который внимательно оглядывал окрестности. Он протянул ей чашку кофе и поцеловал, но Эннабел почувствовала, что этот поцелуй отличался от тех, которыми они обычно обменивались по утрам.
– Трей, что случилось?
– Я не могу позволить тебе жить в таком страхе, Изабелла. Я не хочу, чтобы ты скрывалась здесь со мной, как загнанный зверь.
– Трей, все прекрасно. Когда я рядом с тобой, мне абсолютно все равно. И ведь я боюсь не за себя, а за тебя.
– Я знаю, – произнес Тримейн.
Поправив упавший на щеку девушки локон, он смотрел в ее глаза.
– Моя любимая, моя красавица, я знаю это. Именно поэтому я и хочу, чтобы ты была в безопасности. – Он улыбнулся. – Это моя война, а не твоя, и я навлек на тебя беду, когда подарил те чертовы драгоценности. Теперь я должен избавить тебя от этого.
Эннабел крепко обняла его.
– Нет, меня не волнует, что происходит со мной, если мы вместе! Трей, пожалуйста, не делай глупостей! Мы можем остаться здесь, пока они не перестанут искать нас, а затем уедем из страны. Мы можем отправиться в Шотландию, Ирландию или в Америку и начать там новую жизнь.
– Я не могу, – горестно сказал он. – Ты ведь знаешь, мое место здесь. Сейчас Англия нуждается во мне больше, чем когда-либо. Если Лансфорд убьет Фалькона, его место займет другой, а потом на его место придут новые. А если Фалькон испугается и сбежит, никто не станет продолжать его дело, ему перестанут верить.
– Я нуждаюсь в тебе больше, чем Англия!
Тримейн посмотрел на Эннабел.
– Нет. Я до сих пор не знаю, кто ты и откуда, но твоя судьба так же предопределена, как моя. Моя дорогая, я чувствую, что нам придется расстаться на какое-то время, но верю, что наша любовь никогда не умрет, и это не зависит от нас.
– Наша любовь не умрет, я знаю! Влюбленные стояли, не выпуская друг друга из объятий. Взошло солнце, защебетали птицы.
Радуясь пробуждению природы, они улыбались.
– Через час здесь будет Джереми, – прошептал Фалькон.
Эннабел подняла удивленные глаза.
– Как тебе удалось связаться с ним? Ведь все это время ты не покидал меня ни на минуту.
Тримейн смахнул слезу с ее ресниц.
– Мы выработали наш план еще до того, как я спас тебя из тюрьмы. Я сказал, что мне нужна неделя, чтобы побыть с тобой, и Джереми не стал возражать.
– Это означает, что ты вновь ринешься в бой? Ты не можешь выйти отсюда и появиться на людях в образе Фалькона. Они арестуют тебя или убьют, особенно после того, как ты убил одного из них.
– Я просто хотел выработать план с Джереми, который с нетерпением ждет встречи со своей любимой кузиной и хочет убедиться, что с тобой все в порядке.
– Я тоже буду рада увидеться с ним. Но, Трей, ты должен пообещать, что не будешь делать безрассудных поступков…
– Я уже совершил, – тихо произнес Тримейн, поднимая лицо девушки и глядя ей прямо в глаза. – Я безнадежно влюбился в женщину, которая, по-видимому, ведьма, потому что заворожила меня, околдовала отныне и навеки.
«Отныне и навеки».
«Отныне» уже не существует, – подумала Эннабел. – Осталось только «навеки».
Но она была готова к этому.
