Чарльз закинул руки за голову и удовлетворенно вздохнул. Он взглянул на последнее предложение пьесы, которую только что завершил, и улыбнулся сам себе. Солнце уже поднялось, слышалось пение птиц. Было пять часов утра, он проработал всю ночь.

Чарли встал из-за стола и закурил. Он сделал большую затяжку и медленно вздохнул. Это была лучшая вещь, когда-либо написанная им. Не удивительно, ведь пьеса писалась для нее, и это вдохновляло его.

Чарли наслаждался последними месяцами жизни во Франкфурте. У него была возможность отточить свое мастерство режиссера и исправить ошибки под вездесущим взглядом прессы. Чарли поставил свои две пьесы, и немецкая пресса дала прекрасные отзывы о них. Но он знал, что должен двигаться дальше.

Три недели назад Ланкастер Плейхауз предложил ему шестимесячный контракт. Их бывший режиссер ушел, и им нужен был временный заместитель, пока не найдут нового постоянного режиссера.

Чарли колебался, когда, приехав в Германию и посмотрев его работы, они предложили контракт. Но, в конце концов, все-таки решил, что возьмется за это дело. Во-первых, он вернется в Англию, а во-вторых, это шанс получить новые возможности.

После долгих месяцев разлуки образ Джины все еще жил в его сердце. Время не стерло любовь. Он пытался забыть ее, зная, что она очень любит своего мужа, но все было напрасно. Он не знал, счастлива ли она. Надеялся, что да.

Джина держала фотографию Мэтью и сквозь слезы пристально смотрела на нее. За последнюю неделю она лишь дважды выходила на улицу и то, только затем, чтобы купить водки и не дать повториться ночным кошмарам. Она жила в каком-то призрачном мире, вызванном шоком, без пищи, только на водке. Быть пьяной – значит, не чувствовать боли. Она потеряла ощущение времени. Наверно, ночь, подумала она, когда выглянула через шторы в окно и увидела черное небо. На коленях она ползла по комнате в поисках кошелька. Кошелек был пуст. Она издала страшный крик ужаса и отшвырнула его на пол. Затем машинально встала и подошла к шкафу для одежды. Там не было ничего. На полу Джина увидела джинсы, которые были на ней в ту страшную ночь. Она подняла их. К ее большому удивлению в одном из задних карманов что-то лежало. К деньгам был приколот клочок бумаги: «За предоставленные услуги».

– О Боже, – застонала Джина и уселась на пол посчитать банкноты.

Там была тысяча фунтов. Она с облегчением закрыла глаза. Теперь у нее денег достаточно, чтобы купить водки на шесть месяцев. «Нет», – громко произнесла она. Эти деньги не лучше, чем добытые кровью. Если она оставит их, это будет означать, что она принимает плату за ту мерзость. Ей хотелось убить этих ублюдков за то, что они заставили делать ее. Они накачали ее наркотиками, грязно использовали, а затем бросили умирать одну. Она теребила деньги и размышляла. Впервые за неделю у нее появилась надежда. Может быть, она расплатится с долгами и начнет все заново.

Джина со стоном упала на матрас. Может быть, лучше купить еще одну бутылку водки и оставить все, как есть в этом прекрасном и безопасном тумане вечного опьянения. По крайней мере, она избавиться от этих ужасных воспоминаний…

Джина заснула и, проснувшись, не поняла, сколько времени проспала, но чувствовала себя немного лучше. Голова была тяжелой, но впервые за прошедшую неделю она не была пьяной. Неуверенной походкой она направилась в душ, и вода отрезвила ее еще немного.

Выходя из душа, Джина покачнулась и почувствовала, что может упасть в обморок. Она опять легла. Ей очень хотелось есть. Тело ныло, но она медленно оделась, нашла в сумочке таблетки аспирина и проглотила их. На кухне нашлась банка супа, она открыла ее и подогрела суп в кастрюле. Тошнота подступала к горлу, когда она силилась влить в себя суп и две чашки сладкого чая. Изнемогая, она опять легла и, вздремнув немного, проснулась с острым желанием перейти через дорогу и купить продуктов. Она поджарила яичницу и сделала несколько тостов. Голова постепенно прояснялась, еда немного восстановила ее силы. Где Мэрилин? Все-таки, это ее квартира. Почему она не возвращается?

Потом Джина вспомнила, что Мэрилин уже участвовала в таком фильме. Значит, она должна была точно знать, что придется делать.

– Как ты могла, Мэрилин? – простонала Джина. Но Мэрилин была озабочена только своими проблемами, и ни о ком не думала.

Была полночь. Ей нужно как следует выспаться, чтобы окончательно прийти в себя. Когда она проснулась, комнату освещало солнце. Джина позавтракала и пошла в гостиную выпить чаю. Ей необходимо решить, что делать дальше. Джонни должен быть наказан. Она хотела бы пойти в полицию, но это было невыполнимо, пока не найдется Мэрилин. Ведь ей одной никто не поверит.

Джина решила быстро собрать чемоданы и немедленно покинуть эту квартиру. Но поняла, что это было бы глупо, ведь ей нужна крыша над головой, пока все уладится. Деньги, которые едва не стоили ей жизни, необходимо срочно отнести в банк. Она заплатит долг и начнет все заново.

Когда Джина пришла в банк и наконец-то закрыла счет, на сердце стало светлее и легче. Она поклялась никому не быть больше должной, ни пенни. Злость, зарождающаяся внутри, еще больше укрепила ее решимость начать все заново. Она прошла мимо бара, и только огромным усилием воли сдержала себя, чтобы не зайти.

Вернувшись домой, Джина произвела кое-какие подсчеты. У нее осталось семьдесят фунтов на счету и ни одного долга. Это прекрасно, но без работы нельзя. Она не вернется в клуб, но, может удастся упросить Лео взять ее назад. Если он откажет, придется искать работу официантки где-нибудь в другом месте.

Через неделю Джина окрепла, синяки на лице почти сошли, и она направилась в кафе к Лео. Было самое напряженное время, ланч. Джина оглянулась и увидела Лео, выкрикивающего заказы, но не увидела Мэрилин. Лео поймал ее взгляд, свирепо глянул на нее и продолжал втолковывать что-то официантке, которую Джина никогда раньше не видела. Она подошла к нему, ожидая, когда Лео закончит ругать официантку. Он повернулся, чтобы уйти, Джина окликнула его по имени. Лео остановился, посмотрел на нее и пробормотал что-то по-итальянски, а потом ушел на кухню. Джина последовала за ним.

– Лео, пожалуйста, я знаю, ты сердишься на меня, но я могу все объяснить.

– Я не желаю слушать твои глупые извинения. Вы с Мэрилин исчезли с поверхности земли и оставили меня абсолютно без официанток. А сейчас ты являешься сюда и просишь, чтобы я взял тебя назад, ха-ха. Я не хочу и слышать об этом, – и Лео повернулся к ней спиной.

– Послушай, все не так, как ты думаешь. Скажи, пожалуйста, ты видел Мэрилин?

Лео почувствовал в голосе Джины тревогу и обернулся.

– Я думал, что ты с ней живешь.

Джина кивнула головой.

– Я видел ее в последний раз тогда же, когда и тебя. Эй, уж не влипли ли вы в какую-нибудь неприятность?

– Не совсем. Мне просто нужно найти Мэрилин. Ты не знаешь, где живет ее дружок?

– Эй, бамбино, я был ее работодателем, а не личным инспектором, следящим за ее поведением, – Лео усмехнулся собственной шутке. – Извини, детка, ничем не могу помочь.

– Все, о'кей, я просто хотела узнать. Мне действительно жаль, что мы бросили тебя. У меня были проблемы дома.

Лицо Лео смягчилось. Он не мог противостоять женской беспомощности, к тому же, эта девушка была так хороша, так нежна.

Джина попрощалась и пошла к выходу.

– Эй, малыш!

Что-то в голосе Лео остановило ее.

– Если хочешь вернуться на работу, она твоя. В моем заведении всегда есть работа для таких тружениц.

– Спасибо, Лео, это было бы замечательно, – улыбнулась Джина.

– Встретимся завтра, в обычное время, – тоже улыбнулся Лео.

Было в этой девушке что-то особенное. Интересно, какие у нее неприятности?

Джина вернулась на работу на следующее утро. В тот же вечер, она сдерживая дрожь, пошла к Лили. Но та тоже не видела Мэрилин.

Пришел владелец квартиры взять деньги за аренду, спросил у Джины, кто она такая. Он также не видел Мэрилин и сказал Джине, что, если она хочет здесь остаться, ей нужно назвать свое имя и зарегистрироваться в книге. Джина назвала свое имя. Она перенесла плед в пустую спальню Мэрилин, в которой, по крайней мере, была кровать. Джина понимала, что не сможет долго снимать эту квартиру одна, скоро ей придется подыскивать что-нибудь подешевле.

Шли недели. Джина все еще по утрам чувствовала тошноту, и, иногда, на работе падала в обморок. Она совершенно выбилась из сил.

В мае начался туристский сезон, и чаевые начали увеличиваться. Джина решила, что выглядит достаточно хорошо, чтобы сфотографироваться и послать свои снимки в агенства. Она связалась с Майком, фотографом Мэтью.

Джина подстригла волосы и встретилась с Майком в его студии на Паддингтон. В течение трех часов Майк осыпал ее комплиментами, поднимая настроение.

На следующее утро Джина встретилась с Питером Кроссом, своим агентом. Он пригласил ее на ланч и сказал, что недостаточно хорош для нее.

– Будет наверно лучше, дорогая, если ты найдешь мне замену. Я не хотел бы тебя терять, но поищу свою удачу с кем-нибудь другим.

Джина согласилась, поблагодарила Питера за то, что он для нее сделал и побежала в туалет. Второй раз за день ее тошнило.

На следующий день по почте пришли пробные фотографии. Джина выбрала лучшие и отослала образцы Майку, отметив те, что понравились ей больше всего. Когда негативы придут назад, она отнесет их в Денбри Репроз на Чаринг Кросс, и они отпечатают по пятьдесят экземпляров.

Возвращаясь на автобусе домой, Джина полистала «Стэйдж» и посмотрела колонку приглашений на пробы. Подходящего для нее почти ничего не было, в основном круизы и сомнительные фильмы. Ее беспокоило, что найти агента будет трудно, пока не удастся показать себя в каком-нибудь фильме или спектакле.

Этим вечером Джина составила список из десяти агентов, которые, как ей казалось, подходят больше всего. Когда ей сделают пятьдесят фотографий, она начнет отсылать их не только предполагаемым агентам, но и режиссерам, которых, может быть, она заинтересует.

Через два дня Джина упала в обморок прямо в кафе, на кухне. Очнулась она в машине скорой помощи по дороге в больницу.

– Ну, миссис Валмонт, вы будете рады, когда узнаете, что не произошло ничего страшного, – доброе свежее лицо молодого доктора улыбнулось ей, он ободряюще смотрел на нее.

Джина с облегчением вздохнула.

– У вас шесть недель беременности.

Джина уставилась не него, как будто он сказал что-то невообразимое.

– Я не могу быть беременна, мой муж умер.

Доктор в недоумении посмотрел на нее.

– Миссис Валмонт, совершенно необязательно иметь свидетельство о браке, чтобы забеременеть, вы понимаете?

– Нет, я не понимаю. Мне не с чего быть беременной. У меня никого не было с тех пор, как умер муж.

– А когда это произошло?

– После Рождества. Вы понимаете, это невозможно, вы должно быть, ошиблись.

– Но послушайте, шестинедельный плод не появляется сам по себе.

– Все не так, как вы думаете, – твердила она, точно помешанная.

Доктор смотрел на нее все более удивленно.

– Все мы люди, миссис Валмонт, и нет ничего необычного в том, что мы ищем утешения, когда теряем своих близких. В любом случае, нет никакого сомнения, заверяю вас, вы действительно будете матерью. Вот, отдайте это вашему врачу. Вам придется посетить курсы молодой мамы, вы должны…

На работу Джина не вернулась, сразу направившись в ближайший магазин. Она ничего не понимала, и была слишком поражена, чтобы думать. На коврике у двери в квартиру лежал пакет с фотографиями. Она села, и, вливая в себя водку, стала медленно рвать фотографии на маленькие кусочки.