Глава 3

Июль и август пролетели, как один день. В середине сентября у Мадди начнутся занятия в балетном училище, а Кристофер уедет в Америку за неделю до этого. Накануне отъезда он пообещал дочери пообедать с ней в ее любимом ресторанчике на старенькой улочке Хэмпстеда.

Они сидели вдвоем за угловым столиком в освещенном свечами зале, ели какое-то итальянское блюдо и запивали его прекрасным «фраскатти».

– Я оставил достаточно денег для того, чтобы оплатить счета за дом, свет и газ на следующие три месяца. Если возникнут финансовые проблемы, свяжись с Гаральдом.

Мадди скорчила гримасу. Гаральд был старшим братом Кристофера, ее дядей. Он жил в большом доме в Глочестершире, доставшемся ему в наследство от богатого отца. Кристофер, нарушивший отцовскую волю и занявшийся музыкой, не получил по завещанию равную с братом долю. Ему были оставлены дом в Хэмпстеде и небольшая денежная рента, которая, впрочем, находилась под опекой Гаральда. Всякий раз, когда возникали финансовые проблемы, Кристоферу приходилось скрепя сердце отправляться в Глочестершир на поклон к этому чопорному холостяку, у которого не было времени разбираться в душевных метаниях и творческих капризах младшего братца. Гаральд ясно давал понять, что считает брата лентяем и бездельником. Однако он платил за обучение Мадди в Хэмпстед Хай Скул, поэтому Кристофер мирился с ним.

– Уверена, что мне не понадобится к нему обращаться, папа, – сказала Мадди в тот момент, когда хорошенькая официантка, по-видимому, итальянка, принесла кофе.

Кристофер улыбнулся, поблагодарил девушку, а та, покраснев, поставила кофе на столик и быстро удалилась.

С некоторых пор в те редкие вечера, когда они куда-нибудь выбирались, Мадди стала замечать, какое впечатление производит Кристофер на женщин. Из-за того, что он ее отец, она никогда не обращала внимания на то, как он выглядит. Но сейчас, внимательно глядя на него, она решила, что он очень привлекателен. У него были красивые голубые глаза и длинные каштановые волосы. Высокий, по-мальчишески худой, отец всегда одевался несколько небрежно, не задумываясь, выбирал любую одежду, лишь бы она была чистой. В глазах женщин это только добавляло ему шарма.

Кристофер был в целом и в мелочах настоящим джентльменом, а его творческая артистическая натура в сочетании с юношеским лицом представляла для слабого пола чрезвычайно соблазнительный коктейль.

– Кроме того, – подумала Мадди, – ему всего тридцать девять лет.

Она не помнила, чтобы отец приводил домой женщин. Мадди предполагала, что у него, наверное, были любовные связи, но они были надежно скрыты от глаз дочери, и ей о них ничего не было известно.

Внезапно у нее появилось острое чувство неуверенности и незащищенности. С раннего детства отец всегда был рядом. Он утешал ее, когда случались детские огорчения, успокаивал по ночам, если она просыпалась от страшного сна, да и вообще они редко разлучались за последние двенадцать лет.

Мадди потянулась к отцу через стол и взяла его за руку.

– Ой, папочка! Я, кажется, буду по тебе ужасно скучать, – на глаза ее навернулись слезы. – Ты будешь писать мне письма, правда?

– Ну, конечно, буду, дорогая. Я хочу, чтобы ты держала меня в курсе твоих новостей в училище. Слушай, Мадди, ехать мне все-таки или нет? Я в любой момент могу аннулировать контракт и…

Она решительно покачала головой.

– Не будь ребенком, па! У меня все будет отлично, честное слово.

К счастью для Мадди, вся первая неделя после того, как Кристофер улетел в Америку, была заполнена подготовкой к занятиям в балетном училище. Дни уходили на то, чтобы ездить в магазин Фрида на Черринг Кросс, где продавались балетные принадлежности. Приходилось покупать новую обувь, колготки, трико, нужно было пришить розовые ленты к пуантам и починить у них носки. Иногда вечерами забегал Себастиан, чтобы убедиться, что у нее все в порядке, а порой она ночевала у своей подруги Кейт.

Кейт жила в роскошном особняке в начале Фитц-Джон Авеню. Отец Кейт, Натаниэль Джонсон, был газетным магнатом и руководил преуспевающей газетной группой. Выходец из Восточной Европы, он подростком прибыл в Англию в начале пятидесятых годов и сумел добиться успеха, торгуя недвижимостью. Затем Джонсон переключился на издание газет, вначале региональных, а потом купил и национальную. Теперь он был в зените славы и считался одним из богатейших людей Британии. В тех случаях, когда Мадди доводилось видеть Натаниэля, он казался ей сильным и слегка пугающим. У него был громовой голос, массивная фигура. В деловом мире все знали, что душа у него довольно черствая. Однако свою единственную дочь он боготворил и частенько баловал разными подарками.

Пожалуй, трудно было представить более разных по социальному положению девушек. Дочь простого музыканта и единственный ребенок крупного бизнесмена. Тем не менее, Мадди и Кейт были лучшими подругами с того дня, как впервые увидели друг друга в Хэмпстед Хай Скул. Мадди нравилась роскошь, среди которой жила ее подруга, а Кейт завидовала легкой богемной атмосфере, которая царила в доме Мадди.

Мать Кейт, маленькая, привлекательная женщина, как всегда, хлопотала на кухне, колдуя над чем-то очень вкусным, судя по запаху.

– Хочешь есть, Мадди? – спросила миссис Джонсон, когда девушки появились на пороге.

– Нет, я…

– Садись без разговоров! У тебя такой вид, что еда тебе не повредит. Это очень неправильно, что твой отец укатил невесть куда и оставил тебя совсем одну, – с этими словами хозяйка дома поставила перед Мадди тарелку с великолепным мясом.

– Ну, что вы, миссис Джонсон, я отлично справляюсь. А папе эта поездка нужна ради его карьеры.

– Слишком многие люди беспокоятся о своей карьере, а не о семье. Что случилось бы, если бы мне вздумалось укатить в Америку на пару месяцев? Да все в доме пошло бы вверх дном, в конце концов, он и сам бы развалился. Вот так!

Кейт, сидя за столом напротив Мадди, сделала страшные глаза, и подружки обменялись веселыми взглядами. Мадди подумала, как все-таки здорово, что миссис Джонсон не ее мать. Кейт и без того выглядит, как розовощекий младенец, а прекрасная стряпня ее матери лишь усугубляет положение. Кейт все больше превращается в пухлую матрону.

– Пойдем ко мне, – предложила Кейт, когда Мадди с удовольствием расправилась с обедом.

– Спасибо, миссис Джонсон, все было очень вкусно!

– Хорошо, Мадди. Скажи, когда еще захочешь есть.

Девушки, тяжело отдуваясь, вышли из-за стола.

– Если бы мне еще что-нибудь предложили, я бы, наверное, умерла или лопнула, – прошептала Мадди, когда они поднялись по богато украшенной лестнице и пошли по толстому ворсистому ковру, который покрывал весь коридор.

Когда Мадди в первый раз увидела комнату своей подруги, ей было десять лет. Она тогда не могла успокоиться в течение недели и все мечтала о такой же. Даже, помнится, Санта Клауса просила, чтобы он подарил ей на Рождество покрытую кружевной накидкой широкую кровать, как у Кейт.

– Я хочу к своему дню рождения переделать все в этой спальной, – сказала Кейт, когда они вошли.

– Зачем? Мне у тебя нравится, ты же знаешь. – Мадди окинула взглядом нежные, в цветочках обои, красивый спальный гарнитур из сосны и уютные подушечки на креслах.

– Все это для маленьких девочек, а я теперь зрелая женщина, – Кейт хихикнула. – Думаю, тут нужно что-то черное с желтым, это сейчас ужасно модно.

– Какой кошмар! – воскликнула Мадди.

– Не говори глупостей, дорогуша, умоляю! – глаза Кейт сверкнули. – О'кей, мадам пуританка, а ты что предлагаешь?

Мадди пожала плечами.

– Ну, если уж тебе так хочется все поменять, попробуй кремовую драпировку и какие-нибудь предметы из сосны или других хвойных пород. Послушай, поставь пару мягких кресел или что-нибудь такое, чтобы получилась маленькая гостиная.

Кейт явно загорелась этой идеей.

– Это прекрасная мысль, Мадди! Для приемов это будет значительно лучше. А приемы у меня обязательно будут, раз уж я собираюсь появиться в высшем свете.

– Кейт, ты же собиралась пересдать экзамены, которые завалила. Тебе же надо много работать, очень много!

– Чушь, чепуха! – Кейт фыркнула, – Я хожу в колледж только потому, что этого хотели мои родители. Вон моя подружка Финелла говорила, что у них на курсе никто не занимается, а веселятся, между прочим, вовсю.

– Тебе же придется сдавать экзамены, чтобы поступить в университет.

– Да пошел он в задницу, твой университет! Я знаю, папочке очень хотелось бы, чтобы я там училась, но я старомодная девушка, – Кейт прыгнула на кровать и уселась рядом с подругой, а потом соблазнительно откинулась назад и томно улыбнулась. – Единственное, что мне надо, это найти прекрасного джентльмена с конюшней, полной породистых лошадей. Я бы хотела провести остаток дней с ним, стараясь сделать его счастливым и надевая на приемы большущие шляпы размером с Биг Бен.

Мадди укоризненно покачала головой.

– Кейт, ты неисправима! Ты же в нашем классе была самой способной, а завалила экзамены только потому, что ничего не делала. Тебе не кажется, что целый год пошел коту под хвост, а это расточительство?

Кейт, сверкнув глазами, села и посмотрела на нее.

– Послушай, дорогая моя, я тебя очень уважаю за твое желание работать, как вол, дни и ночи напролет, до головокружения, чтобы стать такой же бесплотной, как девицы из кордебалета, но мне это не интересно. Я хочу жить легко. У меня нет таких амбиций, как у тебя. Я не тщеславна. Самое большее, на что я согласна, – это раз в день выезжать на прогулку на собственной лошади.

С деланным отвращением Мадди воскликнула:

– Ну, да! Подумать только, что ради таких, как ты, Эммелин Панхерст приковывала себя к ограде!

– О, не только этого я хочу! Со следующей недели я сажусь на диету. К Рождеству нужно сбросить фунтов четырнадцать, – сделав вид, что устыдилась, смиренно прошептала Кейт.

– Слышали уже, – пробурчала Мадди.

– Нет, на этот раз серьезно. Я слишком раздобрела. Сейчас на меня ни один мужчина не посмотрит. А в новой школе будут целые тучи стройных блондинок… А у меня ноги, как у Геракла, если я в мини-юбке.

Мадди изучающе посмотрела на подругу и вынуждена была согласиться, что той следует сбросить несколько фунтов. Кейт пошла в отца крупной фигурой, но у нее были прекрасные, черные, как смоль, волосы, коротко подстриженные по последней моде, красивые, глубокие глаза и изумительная кожа, свидетельствующая о хорошем здоровье.

– М-да, я согласна. Ты толстая, как бочка. Делай что-нибудь с собой, иначе тебя оставят где-нибудь на задворках истории и не придется даже заваливать экзамены.

– Будь уверена, милая, я что-нибудь придумаю, – улыбнулась Кейт.