ГЛАВА 19
– Позволь поблагодарить тебя за чудесный праздник, – Рейф подошел к Тори, искренне удивленный тем, что на его день рождения собралось так много гостей и всем им так же весело, как и ему. Он со страхом ожидал предстоящее торжество, боясь затеряться среди суеты. С другой стороны, там будет Джилли, и страхи и опасения – ничто по сравнению с радостным ожиданием встречи.
Фиеста в честь дня рождения была в самом разгаре. Энкантадора принимала гостей с ранчо Монтенегро, Фортис, принадлежащего Рейфу, и из городка под названием Дерран.
Поляна перед домом представляла живописную картину. Весело резвились дети, бегали, дружелюбно виляя хвостами, собаки. Длинные столы ломились от изобилия блюд и напитков: ветчины, запеченной в кленовых листьях, маисового хлеба и пирожков, фасоли в разных видах, поджаренных початков кукурузы, больших, аппетитных индеек, сыра, фруктов, бисквитов и пирожных, бочонков и бутылок с лимонадом, сидром, пивом, кувшинов с традиционным чаем, кофе и молоком.
– Благодари не меня, – ответила Тори. – Это заслуга Джилли. – Виктория говорила тихо, чтобы их разговор никто не слышал. – Идея устроить для тебя праздник принадлежит ей. Она и организовала все то, что ты видишь. Я только помогала.
– К чему такие хлопоты? – размышлял вслух Рейф.
Хозяйка Энкантадоры внимательно посмотрела на него.
– Не догадываешься?
– Нет, не знаю.
– Знаешь, – настаивала женщина. «Рейф такой упрямый и недальновидный, думала она. Ходит вокруг да около, когда нужно действовать, и ничего не видит, словно слепой. Распекать же его как упрямого ребенка бесполезно».
Рейф внимательно посмотрел на гостей, отыскивая Джилли. Наконец, он увидел ее разговаривающей с какой-то женщиной в шляпке, стоявшей к нему спиной. Молодой человек долго не мог оторвать от Джиллиан влюбленного взгляда: длинные черные локоны девушки, слегка завитые, завязанные простой белой лентой, блестели на солнце, как редкой красоты драгоценные камни. Простота и изящество прически выгодно подчеркивали красоту сережек и ожерелья. Платье на Джилли было легкое и лишенное вычурности. На этот раз она предпочла дорогим и роскошным нарядам струящееся одеяние из муара цвета спелой голубики. Глубокое декольте обрамляли волны тонких кремовых кружев, приковывавших внимание к груди, вздымавшейся при каждом вздохе девушки. Стоило Джилли отступить на шаг, и Рейф заметил, как всколыхнулась пена кружевных оборок, украшавших ее многочисленные нижние юбки, показались и маленькие ножки в черных туфельках.
Глядя на нее, Рейф почувствовал себя счастливым, все его тело налилось силой.
Почувствовав взгляд любимого, Джилли повернула голову. Ей, казалось, передалось его волнение. Весь день она держала виновника торжества в поле зрения, то и дело отыскивая его глазами. С тех пор, как Рейф приехал, они едва ли обменялись несколькими фразами, не считая привычных «здравствуй».
Джиллиан заметила, что именинник направляется в ее сторону, оставив Тори с Доном Себастьяном Монтенегро. У нее перехватило дыхание. В черном строгом фраке, белоснежной рубашке и черном кожаном жилете, расшитом серебром, он был словно принц из сказки. Вечером она докажет всю силу своей любви, и Рейф поймет, как много это значит. Джилли обратилась к женщине, с которой разговаривала.
– Приготовьтесь, сейчас к нам подойдет Рейф, – предупредила она собеседницу. – Мужайтесь.
Та заметно напряглась.
– Джилли, – обратился к девушке Рейф. Женщина, стоявшая рядом с ней, повернулась. Молодой человек, как вкопанный, застыл на месте. Он узнал свою мать.
К ним подошел хорошо одетый пожилой мужчина с добрым лицом. Некоторые детали одежды указывали на его принадлежность к лицам духовного звания. Остановившись рядом с Мартой Рейборн, он дружески обнял ее за плечи.
– Мама, – учтиво поздоровался Рейф. Марта жадно глядела на сына, как умирающий от голода пожирает глазами богато накрытый стол.
– Я так рада снова видеть тебя, – ответила она тихим испуганным голосом. – Мы давно не виделись.
– Да, – произнес Рейф сухо, – ты права. Много работы на ранчо.
– Я каждый день думаю о тебе, сынок, – дрожащим голосом говорила Марта, пытаясь протянуть ему руку. Он, однако, никак не реагировал на ее порыв.
Джилли, чувствуя скованность встречи, взяла Рейфа под руку, ощутив, как напряглись мускулы мужчины.
– Замечательно, что твоя мама приехала на праздник, правда?
– Да, – ответил он односложно. Рейф сомневался, что мать помнила день его рождения.
Марта была на грани нервного срыва, продолжать разговор не было сил.
– Бесполезно, леди Джиллиан, – зарыдала она и бросилась к дому.
– Мистер Рейборн, – обратился к Рейфу священник Сет Тейлор, голос которого звучал низко и звучно, – я знаю, что вы не в ладах с матерью, и ей потребовалось огромное мужество, чтобы приехать сюда. Она решилась только ради вас. И как бы плохо вы о ней не думали, Марта любит вас.
– Вы не так хорошо ее знаете, как вам кажется, – цинично ответил Рейф.
– Как знать, – произнес нараспев священник. – Дайте ей шанс. Что плохого в проявлении милосердия к матери?
– Должно быть, вы желаете мне только хорошего, мистер Телор, – ответил Рейф сдержанно, – но мое имя для матери – постоянное напоминание того, что ей хотелось бы забыть. – Если бы рядом не стояла Джилли, он добавил бы, что мать видит в нем лишь плоды позора и унижения.
– Нет, – перебила его девушка. – Неправда. Мать любит тебя.
Рейф вопросительно взглянул на нее.
– А ты откуда знаешь?
– Недавно у нас был разговор. Прошу, поговори с ней. Ради меня.
– Ради тебя? – переспросил он взволнованно.
– Просто поговори, и ты убедишься в своей неправоте.
Рейф вздохнул, не смея отказать Джилли в просьбе.
– Хорошо. – Он повернулся и зашагал в ту сторону, куда убежала его мать.
– Вы благотворно влияете на этого молодого человека, – заметил Сет Тейлор.
– Хотелось бы надеяться, – улыбаясь, ответила девушка. – Кажется, и вы оказываете влияние на Марту Рейборн.
– Она хорошая женщина, прожившая нелегкую жизнь. Много раз ошибалась, но кто из нас безгрешен, – рассуждал священник. – В этом смысле и я не идеал. – Тейлор проследил за взглядом Джилли. – Они все-таки встретились, пусть поговорят начистоту. Я предлагаю немного подкрепиться. Не знаю, как у вас, а у меня разыгрался аппетит.
– Ну, что же, следуйте за мной.
По дороге Джилли меньше всего думала о еде, размышляя, получится ли разговор у сына с матерью.
В душе она просила Бога, чтобы Рейф переменил свое отношение к матери.
Молодой человек нашел Марту на веранде, сидящей в одиночестве и вытиравшей слезы.
– Мама, я не прав. – Ему стало ясно, что нельзя винить мать за те чувства, которые, по его мнению, она к нему испытывала. Нелегко любить ребенка, зачатого неизвестно от кого. Еще ужасней потерять из-за этого мужчину, за которого она собиралась выйти замуж. Брак с подонком по имени Толбот окончательно переполнил чашу терпения бедной женщины.
Рейф подумал о доброй и сердечной Джилли, желавшей всем только добра. Стоило ей лишь немного подумать, как решалась любая проблема. Господи, как дорога она ему именно такая.
Марта подняла голову, в ее заплаканных глазах мелькнул проблеск надежды.
– Ты подумал, наверное, что я, как всегда, сбежала, словно пугливый заяц, – произнесла она с болью в голосе, – а ты, Рейф, всегда такой непреклонный. – Марта нервно теребила носовой платок.
– Будь я другим, от меня бы ничего не осталось, – зазвучал мягкий баритон ее сына.
– И во всем виновата я, – добавила Марта.
– Ты же хотела, как лучше.
На глаза женщины навернулись слезы.
– Конечно, сынок, но из этого ничего не вышло. Всю жизнь я боялась отца, жизни и, наконец, тебя.
– Меня? – удивился Рейф. – Не понимаю, почему?
– А вдруг ты поймешь, что я слаба и безвольна, и возненавидишь еще больше? Тогда мне снова предстоит одиночество.
Слова матери озадачили Рейфа.
– Мне пришлось смириться, будто я выродок, воспоминание о твоем болезненном прошлом.
Он подошел к Марте поближе. Его голос звучал тихо, чуть слышно.
– Почему ты не избавилась от меня? Ни до того, как я родился, ни после?
Лицо женщины побелело, как мел.
– Я собиралась отказаться от тебя сразу после родов, хотела отдать на воспитание другим людям. Меня заставлял отец.
– Почему же ты не послушалась?
– Ты – мой, – ответила Марта. – Моя плоть и кровь. Моя кровиночка, которую я любила, и ждала того же от тебя.
– Это все просто слова, правда? – допытывался Рейф.
Марта подняла руку и коснулась щеки сына. Он от нее не отстранился.
– Любила всем сердцем, – просто ответила она.
– Как можно было любить меня? – прошептал Рейф, исполненный боли. – Тебя ведь изнасиловали!
– Мне не хотелось рассказывать об этом до тех пор, пока ты не подрастешь, – произнесла Марта ровным голосом. – Как только я почувствовала бы, что ты можешь понять меня, сразу объяснила бы все, но опередил Толбот. Ведь это он рассказал тебе?
– Да, – ответил Рейф. Женщина устало вздохнула.
– Так я и думала. Хотя поначалу грешила на своего отца.
– Твой отец, – Рейф не называл его дедушкой, потому что тот никогда не считал мальчика членом своей семьи, а скорее обузой, – говорил со мной в случае крайней необходимости. И называл не иначе как несчастный ублюдок. После твоего замужества он рассказал мне, что мой отец – метис, и ты ненавидишь меня за индейскую кровь, текущую в моих жилах, и растишь только потому, что так велит христианский долг.
– О, Боже, – воскликнула Марта. – Как же долго ты мучился!
– Я стал думать, что Толбот прав. Когда хотелось поговорить с тобой, всегда казалось, что между нами стена, а мыслями ты где-то далеко. Для меня ты была хрупкой фарфоровой статуэткой, и было боязно подходить близко, боясь, что ты разобьешься.
Марта взяла в ладони лицо сына.
– Рейф, послушай. Я виновата перед тобой и, должно быть, нечего ждать прощения. Но ты помни: я люблю тебя, сынок, и горжусь, что ты вырос таким сильным, умным и смелым. – Замолчав, мать подбирала нужные слова. – Сила восхищает меня больше всего, мальчик мой. Одному Богу известно, откуда она в тебе, но не от моих предков. Не верь никому, будто я ненавижу или стыжусь тебя. Нет! – решительно произнесла женщина. – Ты всегда был и будешь моей самой большой радостью. Когда в моих руках оказалось твое голенькое тельце, я не думала, как ты мне достался. Когда же ты в первый раз взял грудь и уперся в нее крошечным кулачком, я поняла, что такое настоящее счастье. Это – часть моей жизни. – Марта судорожно перевела дыхание. – Найдется ли в твоем сердце место для меня и сумеешь ли ты простить ошибки, которые так больно ударили по тебе?
Рейф встал и привлек мать к себе. Он крепко сжал ее в объятиях. Гордость мешала ему сделать это раньше. Он уже свыкся с мыслью, что мать терпит его только из чувства долга, но не любви. Узнав о своей ошибке и о том, что любовь матери, которую считал давно потерянной, никуда не исчезла, Рейф впервые ощутил себя самым счастливым человеком на свете.
* * *
Что-то их долго нет, волновалась Джилли, кружась в танце в объятиях брата. Звучала мелодия зажигательного рила, под которую они с Рисом танцевали среди других пар. Некоторых из гостей Джилли помнила: бывшего управляющего Энкантадоры Маршалла Кинкейда с женой Джанет и дочерью Рут, которая была замужем за нынешним управляющим Диего Алтиварра и сидела в сторонке, будучи беременной вторым ребенком; Дона Себастьяна с внуком Манолито, высоким смуглым красавцем лет шестнадцати. Джилли знала, что все еще привлекательный Дон снова стал вдовцом: в прошлом году умерла его вторая жена Дона Мишел. Домашний учитель ее племянника, мистер Сноу ни на шаг не отходил от Нэн, которой льстило такое пристальное внимание. Глядя на них, Джилли подумала, что скоро, наверное, придется искать другую прислугу.
Сгущались сумерки, но они не могли помешать празднику – всюду зажглись лампы. Подарки Рейфу, простенькие и изысканные, складывались на самом видном месте.
– Рейфа завалили подарками, – заметил Рис.
– Да, – согласилась с ним Джилли, думая о том, что лучший подарок, который он получит, будет уверенность в том, что мать, как и многие другие, любит его.
– Ни за что бы не поверил, – воскликнул вдруг Рис, – если бы не увидел собственными глазами.
– О чем ты?
– О Рейфе и его матери.
Повернувшись в ту сторону, куда смотрел брат, Джилли увидела приближающихся Рейфа под руку с Мартой. Девушка пыталась разглядеть их лица. Любимый ослепительно улыбался. В душе Джилли засветился огонек надежды.
Не успел он дойти до них, как какие-то люди с его ранчо преградили ему дорогу.
– Парни из Энкантадоры предлагают нам помериться силой, – обратился к нему долговязый ковбой.
– Каким образом? – уточнил Рейф, оставляя мать рядом со священником Тейлором.
– Предлагают объездить Бронка, – усмехнулся парень.
– Хорошо. Передай, что мы согласны.
– Молодец, хозяин. Еще они сказали, что готовы помериться силой с вами лично.
Джилли схватила Риса за руку.
– Это не опасно? – прошептала она.
Тот приложил указательный палец к губам сестры.
– Успокойся, с ним ничего не случится. В этом деле он не новичок. – Рис ласково обнял Джиллиан и подвел ее к загону, возле которого уже собрались люди, узнав о предстоящем состязании. Наиболее азартные делали ставки: одни – на Рейфа, другие – на парня по имени Эйс из Энкантадоры.
Заметив, что Сэм пытается протиснуться под забором, Рис успел поймать его.
– Не так шустро, – заметил он сыну.
– Мне надо видеть их, папа.
Рис поднял сынишку и посадил на плечи.
– Вот так. Будет видно? – спросил он. – А где Себастьян?
– Устроился не хуже, чем Сэм, – заметила Джилли и показала брату его другого сынишку, сидевшего на плечах Мано. Рядом с ними стоял Травис и его крестный Дон Себастьян.
Зрители расступились, пропуская Тори к мужу. Став по левую сторону от Риса, она взяла его за руку.
– Марш! – крикнул хозяин Энкантадоры, – будешь судьей.
Марш вытащил из кармана часы.
– Хорошо, с удовольствием.
Джилли перегнулась через забор, насколько было можно, пытаясь не упустить из виду высокую фигуру Риса. Звук треснувшего дерева привел ее в отчаяние: лошадь, которую пытались удержать двое взрослых, была сущим дьяволом. Великолепная гнедая красавица то и дело вставала на дыбы и, дико озираясь по сторонам, грозила покалечить любого, кто осмелится приблизиться к ней. Девушка со страхом наблюдала, как Рейф оседлал животное. Проклятие! Она не планировала остаток вечера ухаживать за раненым Рейфом!
Господи, прошу тебя, взмолилась Джилли, сохрани безумцу его дурацкую шею, по крайней мере, на сегодняшний вечер.
Щеки девушки пылали. Возможно, она поступала, как грешница, умоляя Бога покровительствовать человеку, которому решилась отдаться, не будучи женой, но в данной ситуации ее это не волновало. Джилли надеялась, что Бог поможет ей сейчас и не оставит молитвы без внимания, так же, как перед отъездом из Англии, когда она молилась в одной маленькой церквушке так усердно, как никогда в жизни. Девушка не сомневалась, что Бог простит ее грех, потому что совершен он во имя любви.
Рейф удержался в седле восемь секунд, и был сброшен на землю лицом в траву. Быстро вскочил на ноги и принялся счищать прилипшие к брюкам травинки. Джилли облегченно вздохнула.
– Я же говорил тебе, с ним ничего не случится, – напомнил Рис.
Девушка поднялась на цыпочки и легонько коснулась губами щеки брата.
Рейф опережал шестерых участников состязания до тех пор, пока в седло не вскочил Эйс и под восторженнные крики зрителей улучшил результат противника на одну секунду.
Рейф похлопал парня по спине и поздравил с победой. Затем отправился искать Джилли.
– Ты не ушибся? – спросила она.
– Немного помялся, – ответил Рейф, смеясь, – но для танцев вполне гожусь. Если ты, конечно, не возражаешь.
– С удовольствием, сэр, – ответила девушка, улыбнувшись самой обворожительной улыбкой.
– Прошу вас, – продолжал молодой человек, взяв партнершу под руку, – я слышу звуки вальса.
Джилли давно уже не была такой счастливой, как сейчас, кружась в вальсе в объятиях Рейфа.
Приподнятое настроение девушки передалось и ему. В один момент у Рейфа оказалось все, чего он хотел: рядом была женщина, которую любил больше жизни. Приближается следующий день, но так не хочется, чтобы кончался этот, подаривший столько приятных минут.
