ГЛАВА 18
Джилли поздоровалась с Рейфом, как со старым другом, словно между ними ничего не было, а любви, в которой она признавалась всего несколько месяцев назад, больше не существовало.
Встреча убедила Рейфа в правоте своего поведения в тот вечер. Джилли слишком молода, чтобы быть постоянной. Возможно, она уже пожалела о необдуманном признании и желала поскорее о нем забыть.
Но ведь это, подумал Рейф, так не похоже на Джилли, которая никогда не была ветреной девчонкой, стремящейся заполучить как можно больше поклонников.
– Думаю, на сегодня я уже достаточно помешала Травису заниматься, – сказала Джилли ровным голосом, – давайте перейдем в другую комнату. – Она закрыла дверь и взяла Риса под руку. – Пойду попрошу, чтобы нам принесли что-нибудь выпить, и приглашу Тори.
– Чудесно, – ответил Рис. – Мы будем в библиотеке.
Через несколько минут Тори и Джилли присоединились к мужчинам. Следом за ними вошла служанка с большим хрустальным кувшином, наполненным красным вином с плавающими дольками фруктов. Тори наполнила бокалы.
– Забыла, как называется это вино, – сказала Джилли.
– Сангрия, – ответила Виктория, – мы делаем его сами.
– Такой тонкий аромат, – заметила Джилли и сделала еще один глоток.
– Вообще-то, рецепт этого вина принадлежит Тио Себастьяну, – призналась Тори.
Молодые люди вели непринужденную беседу, а Рейф все больше и больше недоумевал по поводу поведения Джилли: оно казалось вежливым, даже чуть-чуть холодным. Появилась какая-то сдержанность даже в разговоре об общих знакомых, чего раньше за ней не замечалось.
– Как Тони? Он успел на корабль, следующий в Австралию? – поинтересовалась девушка. – Никак не могу поверить, что Чамберз решился поехать туда, – прибавила она.
– Он погостил у нас несколько дней и отправился дальше, – уточнил Рис.
– Да, – поддержала мужа Тори, – ему не терпелось как можно скорее попасть в Австралию. Дела о его наследстве не терпели отлагательств.
Джилли поставила на столик свой бокал.
– Мне кажется, мы нескоро увидим Тони, – озабоченно произнесла она.
– Глупости, – усмехнулся Рейф. – Тони пробудет там ровно столько, сколько потребуется, и постарается как можно скорее вернуться. Ни в какой другой стране, кроме Англии, он не будет счастлив.
– Ты так уверен? – удивилась Джилли.
Рис вопросительно посмотрел на жену, чувствуя в разговоре второй, скрытый смысл, ему не понятный.
Лицо Тори оставалось спокойным, и лишь по тому, как едва дрогнули ее веки, можно было догадаться, что она почувствовала взгляд мужа. Виктория испытывала угрызения совести от того, что Рис ничего не знает о чувствах сестры к Рейфу, особенно теперь, когда она сама посвящена в планы Джиллиан. Теперь, когда любопытство Риса достигло наивысшего предела, скрывать все это было бессмысленно. К сожалению, в их план нужно было вносить поправки.
– Конечно, уверен, – ответил Рейф. – Я хорошо знаю Тони. Он – англичанин до мозга костей.
– Таким в свое время был и мой брат, – заметила Джилли.
– Рис не мог поступить по-другому, – возразил Рейф. – Он – исключение.
– Рис влюбился.
– Все равно, он – исключение.
– Не думаешь же ты, что судьба Риса может повториться с Тони или с кем-то еще?
– Нет, – сказал, как отрезал, Рейф.
– Как можно говорить с такой уверенностью? Тебе никогда не приходилось ошибаться?
Рейф пожал плечами.
– Приходилось, конечно, – ответил он лаконично. – Но только не в отношении Тони. – Рейф встал. – К сожалению, мне пора.
– До того, как ты уедешь, – сказала Тори, тоже вставая, – хотим сообщить, что мы устраиваем вечер в связи с твоим днем рождения.
– Зачем? Не стоит… – запротестовал Рейф.
– И не спорь, – тоном, не оставляющим сомнений, сказала Тори, в глазах которой светилась такая доброта, что спорить ему расхотелось. – Ты ведь знаешь меня.
Рейф перевел взгляд на Риса.
– Мне кажется, это великолепная идея, мой мальчик, – присоединился к жене хозяин дома.
– В самом деле, это отличная идея, – эхом отозвалась Джилли с выражением полнейшей невинности на лице.
– Сдаюсь, – только и оставалось ответить Рейфу. Поцеловав молодого человека в щеку, Тори рассмеялась. – Надеюсь, теперь у тебя нет прежней уверенности?
Отъехав от Энкантадоры, Рейф немного расслабился. Чувствовал он себя неважно. Во-первых, со страхом ожидал, когда Джилли спросит о предстоящей женитьбе. Ее молчание всерьез озадачило его. Может быть, она не хотела вести разговор на эту тему, потому что он закончится таким же результатом, как в тот вечер? Или выжидала более подходящего момента? А вдруг ее вообще это больше не волнует?
Во-вторых, во время разговора он не мог отвести глаз от Джилли. Господи, чего ему стоило оставаться спокойным, когда больше всего на свете хотелось сжать ее в объятиях и покрыть жадными поцелуями. Он до физической боли жаждал любви, его душа рвалась к девушке. Разве можно забыть, что всего несколько месяцев назад целовал эти нежные губы, прикасался к этой красивой груди? Ему хотелось протянуть руку, вытащить из прически Джилли два перламутровых гребня и выпустить на волю темный шелк удивительных волос, запутаться в них, ощутить тонкий аромат, оторвать от сиреневой блузки пуговицы, чтобы грудь ее распахнулась, расшнуровать изящные ботиночки, и снять чулки, раздеть всю и почувствовать тепло гладкой кожи…
Да, даже тем, кто мучается в аду, хотелось бы выпить глоток холодной воды.
Не успела Джилли закрыть за собой дверь, как кто-то настойчиво постучал. Девушка догадывалась, кто это мог быть, – Рис. Брат изучающе смотрел на нее, желая получить ответ на свой незаданный вопрос. Что она могла ему сказать? До сих пор у них не было секретов друг от друга. Разница в возрасте в двадцать лет не мешала им быть близкими, и единственное, во что Джилли не решалась посвятить брата, были их отношения с Рейфом. Поначалу девушке казалось, что это касается только ее, а потом она никак не могла дождаться подходящего момента, чтобы поговорить с Рисом.
– Это я, Джилли, – раздался его голос. Девушка открыла дверь.
– Нам необходимо поговорить. Что происходит? И, ради Бога, не смотри на меня так, будто понятия не имеешь, о чем идет речь. Это началось еще в Сан-Антонио, ведь так? – Он присел на стул, жалобно заскрипевший под весом его тела. Джилли опустилась в кресло и поджала под себя ноги.
– Все началось задолго до Сан-Антонио.
– Что все?
– Моя… привязанность к Рейфу.
– Привязанность? К Рейфу?
– Да.
– Что ты хочешь сказать?
– Я люблю его.
– Любишь? – взорвался Рис.
– Какая любовь? Ты ведь еще ребенок!
– Ребенок? Я давно уже вышла из того возраста, – спокойным и уверенным голосом проговорила Джилли. – Взгляни на меня, просто взгляни, – продолжала она с вызовом в голосе. – Разве перед тобой маленькая девочка, Рис? – Девушка подняла руку и прижала ее к груди. – Это настоящее сильное чувство.
Рис молча смотрел на сестру, размышляя над тем, что она только что сказала.
Джилли оказалась права. Она уже не та, какой он привык ее видеть: маленькой девочкой, играющей в куклы и лечащей плюшевых зверей. Перемены, происходящие с ней год от года, Рис старался не замечать. Гораздо спокойнее и привычнее было представлять сестру ребенком с детскими интересами, которые не имеют ничего общего с проблемами взрослых женщин. Рис по-прежнему считал, что Джилли еще рано влюбляться, страдать от неразделенных чувств, и уж, конечно, задумываться об отношениях между мужчиной и женщиной.
– Рис, скажи что-нибудь, – начала Джилли.
– А он тебя любит?
– Надеюсь.
– Надеешься? – удивился Рис. – И больше ничего?
– Это долгая история.
– В нашем распоряжении весь день.
– Сначала я задам один вопрос. Ты знал Рейфа, когда он был мальчиком?
Рис кивнул.
– Отличался ли он гордостью?
– Еще как, – ответил Рис. – Почему это тебя интересует?
– Нравится ли ему, когда его жалеют?
– О чем ты говоришь! Ни один мужчина не захочет, чтобы его жалели, моя дорогая, – ответил Рис. – И особенно – гордый. Но какое это имеет отношение к Рейфу и тебе?
– Это ответ на вопрос, любит ли меня Рейф. Сердцем чувствую, что любит, иначе я бы сюда не приехала. Но он боится признаться в своих чувствах.
– Почему?
– Мне известна причина, которую он выдумал и пытался внушить мне несколько месяцев назад, в Англии. Но теперь все ясно – Рейф лгал. И, прежде чем Рис успел что-либо сказать, прибавила: – Какая разница, что за причина. Он не хочет, чтобы я знала правду.
– Какую правду?
– О его прошлом.
Рис задумался. Странно, ему начинало казаться, что эта история не имеет ничего общего с молодым человеком, которого он принимает в своем доме – образованным и состоятельным. Когда Рейф впервые переступил порог Энкантадоры, он выглядел жалко: избитый и голодный, угрюмый и озлобленный. Через несколько месяцев мальчик, наконец, заговорил и поведал о том, как бесчеловечно обращался с ним сумасшедший отчим. И только по прошествии года открыл самую страшную свою боль: он – незаконнорожденный. Первый и единственный раз Рис увидел на лице Рейфа слезы. Он перевел взгляд на сестру.
– Кто рассказал тебе об этом?
– Мать Рейфа, когда мы были в Сан-Антонио.
– Тебя отвела туда Тори, да?
– Она считала, что я должна все узнать.
– Что же, пожалуй, я с ней согласен. Джилли вопросительно посмотрела на брата.
– Ведь ты не станешь препятствовать нам, правда?
Рис улыбнулся, стараясь приободрить сестру.
– Я горжусь, что Рейф жил с нами, как член семьи, – признался он, – и радовался бы еще больше, если бы он стал мужем моей сестры. Здесь, в Техасе, бытует поговорка, которая как нельзя лучше характеризует Рейфа. С ним не страшно переправиться через реку. Это значит, что на него можно положиться, доверить свою жизнь и жизни тех, кого любишь. – Рис встал и крепко обнял сестру. – Вот какой человек Рейф.
Глаза девушки стали влажными от радости.
– Спасибо, Рис.
Голос сестры растрогал мужчину.
– Тебе не за что меня благодарить, Джилли. Все, чего я хочу, это видеть тебя счастливой, и если Рейф обеспечит твое счастье, я буду только рад.
Оставшись одна, Джилли порадовалась той уверенности, которую вселил в нее брат. Она поняла, что боялась довериться Рису лишь потому, что без всякого повода сомневалась в силе его любви к ней. А есть ли повод сомневаться в любви Рейфа?
Девушка испытывала гордость от того, как спокойно держалась во время их недавней встречи. Ей удалось надежно скрыть свои чувства, замаскировать их светским безразличием. Рейф наверняка не догадался, о чем она думала на самом деле.
Но знал ли он, как тяжело далось ей это самообладание? Джилли едва не сорвалась, когда речь зашла о Тони Чамберзе, и только потом поняла, что колкое замечание Рейфа было еще одной попыткой воздвигнуть барьер между ними.
Теперь все прояснилось. Лишь терпение поможет добиться того, кто ей так нужен. На протяжении всего разговора Джилли могла думать только о том, как чудесно вновь оказаться в объятиях любимого, ощутить вкус его губ и говорить слова любви вместо холодных светских фраз.
Джилли улыбнулась. Через неделю ее мечты станут явью. Она твердо усвоила, что Бог помогает лишь тем, кто сам себе помогает. Что же, именно это ей и надо.
* * *
Когда вернулся муж, Тори принимала ванну. Услышав шаги, она повернула голову и посмотрела на Риса.
– Хочешь присоединиться? – спросила она с улыбкой.
– Уговорила, – ответил тот, сбрасывая с себя одежду.
– Я только что говорил с Джилли, – сказал Рис, обнимая жену за плечи. Тори блаженно улыбнулась.
– О чем? – Виктория опустилась немного глубже и ухватилась руками за край ванны.
– Ты прекрасно знаешь о чем, мой ангел. О Рейфе.
Тори удивленно округлила глаза.
– Значит, теперь и ты знаешь.
– Да, – прошептал Рис, притягивая жену к себе.
– Что ты собрался делать?
– Ничего особенного, – ответил Рис, обнимая Тори за талию. Вода выплескивалась на кафельный пол, заливая коврик.
– Поговорив с Джилли, я понял, что она больше не ребенок, нуждающийся в опеке. Сестра стала женщиной, достаточно сильной для того, чтобы принимать самостоятельные решения. И потом, я полностью одобряю ее выбор.
– Я очень рада.
* * *
– Все идет нормально, – объявила Джилли невестке, осмотрев деревянную площадку, сооруженную для танцев. Чуть ближе к дому появилось несколько ямок, в которых можно было зажарить поросенка, а то и целого быка. Джилли услышала, как один из работников назвал готовящийся праздник фиестой. Ей понравилось это слово, оно заключало в себе местный колорит. Девушка очень старалась, чтобы этот день рождения запомнился Рейфу, как светлый и радостный праздник, где все чувствуют себя легко и непринужденно, и тогда Рейф увидит, что она сама чувствует себя так же свободно.
– Хорошо. Самое трудным было уговорить Рейфа. Он обязательно отметит твое старание в подготовке этого праздника, – говорила Тори, увлекая золовку в сторону сада. – Подожди меня здесь, – попросила она и быстро забежала на кухню.
Джилли присела на подвешенные к яблоне деревянные качели и, слегка раскачиваясь, с удовольствием подставила лицо теплому ласковому солнышку.
– Лови! – крикнула вдруг Тори, бросая золовке большое спелое яблоко.
Джилли поймала его и с наслаждением впилась зубами в сладкую сочную мякоть. Виктория присела рядом.
– Что ты подаришь Рейфу? – поинтересовалась девушка, съев яблоко.
– Новое седло. Именно за ним я ездила сегодня утром. В городе мне удалось найти очень красивое, с серебряной отделкой. Человек, изготовивший это седло, настоящий мастер. Ты сама убедишься в этом, когда увидишь.
– Да, Рейфу понравится твой подарок, – согласилась Джилли, – я уверена в этом.
– А твой брат подарит ему племенного быка, совсем недавно привезенного из Англии. Это животное – победитель выставки в Херефорде. К качелям подбежал Травис.
– Мама, меня послала Анита. Она просила передать, что Шарлотта проголодалась.
Тори встала.
– Мне надо поторопиться, – и тихо добавила, чтобы не услышал сын, – Рейф будет на седьмом небе.
– Но мне нужна не только его признательность, – мягко возразила девушка.
– Уверена, ты получишь то, чего хочешь. Джилли подозвала Трависа.
– Побудь со мной немного. Если, конечно, ты закончил занятия.
Мальчик проворно подбежал к качелям и присел рядом. Для своего возраста он был высок и почти догнал Джилли.
– Вообще-то, сейчас мистер Сноу прогуливается с твоей служанкой Нэн, поэтому у меня есть немного свободного времени.
– С Нэн? Мальчик кивнул.
– Это становится интересным, – обронила Джилли.
– Но ты не сердишься, правда? – спросил Травис, засомневавшись, стоило ли говорить об этом. Джилли ободряюще улыбнулась.
– Конечно, нет. Нэн – очень хорошая девушка, а мистер Сноу производит впечатление настоящего джентльмена.
– Это действительно так, – подтвердил Травис, – и очень умный. Вот почему мама и папа попросили его быть моим домашним учителем. Ведь ты понимаешь, мне многому нужно научиться.
– У тебя еще уйма времени. – Пододвинувшись к племяннику, Джилли крепко обняла его.
– Ты очень занята подготовкой ко дню рождения Рейфа, – заметил Травис.
Девушка весело рассмеялась.
– Рейф мне очень нравится, – сказала она.
– Так же, как и ты ему?
– Что ты хочешь этим сказать?
– У него в кабинете есть твоя фотография в серебряной рамке, – объяснил мальчик. – Я видел ее несколько месяцев назад. У Рейфа есть и фотография мамы с папой, но в простой деревянной рамке. – Поймав на себе вопросительный взгляд тети, Травис продолжал. – Я не подсматривал и не делал ничего дурного, – заверил он. – У Рейфа есть коллекция очень старых карт, и когда я однажды заговорил о них, мистер Сноу спросил, нельзя ли съездить и осмотреть коллекцию. Я знал, что Рейф не будет возражать против нашего визита, и мы поехали к нему. А когда он вышел за картами, я увидел твою фотографию.
Джилли вновь обняла племянника.
– А это за что? – спросил мальчик.
– За хорошую новость.
Вечером, прежде чем лечь в постель, девушка зажгла керосиновую лампу, осветившую комнату мягким приглушенным светом, забралась с ногами в уютное кресло, чтобы освежить в памяти разговор с племянником и достала перо и бумагу.
«Дорогая Джорджи, надеюсь, это письмо найдет тебя в добром здравии и хорошем настроении, потому что мне так много нужно рассказать тебе…»
