ГЛАВА 25
Когда в округе распространились слухи о необычных условиях завещания Гаскелла, землевладельцы посчитали владельца Скайлета сумасшедшим. Очень уж экстравагантно. Но как же все были удивлены, когда узнали – сдержанный Рэмсей Маклин сумел выполнить условия. Искреннее желание видеть мать будущего наследника Скайлета будоражило умы. О ее красоте судили предвзято – вкусы Гаскелла были известны. Но когда появились слухи о ее необычном характере – непреклонном, заслуживающем уважения, и о том, что заядлый холостяк Рэмсей очарован женой, всем захотелось увидеть молодую хозяйку Скайлета собственными глазами.
В марте, когда погода улучшилась, лейрдов Скайлета пригласили на прием к лейрду Стюарту Хендерсону – традиционная встреча шотландских кланов, сочетающая в себе и политику, и развлечение. В течение нескольких лет Гаскелла никуда не приглашали, но он не обижался, и теперь сообщил, что владельцы Скайлета будут у Хендерсонов. Немного развеяться – вот что нужно, чтобы не думать о судебном иске Ангуса Барклея.
Последнее время Гаскеллу казалось, что судьбой Скайлета никто, кроме него, не занимается. Рэм слишком много внимания уделяет жене, особенно сейчас, когда она беременна. Гаскелл не видел смысла в том, чтобы так потакать женщине, когда дело сделано. Иногда он раздражался, поскольку стоило послать Терранса к сыну по какому-нибудь делу – например, подковать лошадей, – как управляющий возвращался со словами, что лейрд Рэм занят. Нет, пора прочистить парню мозги.
Когда в Брэнтвирд – замок Хендерсонов – прибыли гости из Скайлета, было видно, что их ждали с большим нетерпением. Все замерли, когда объявили появление Рэма и его жены.
Сразу за молодой четой была представлена Карина Грэм, что вызвало неодобрительные взгляды и удивленно вздернутые брови. Карина, в элегантном платье с высокой талией, замерла в дверном проеме, растерянно глядя на переполненный зал. Иден улыбнулась, подтолкнула Рэма, тот взял под руку и сестру, и они втроем пошли по залу. Смысл был ясен – хотите удовлетворить любопытство по поводу жены-леди, принимайте и незаконнорожденную сестру. Пока общество приходило в себя от одного шока, появился новый предмет для изучения – высокий, стройный красивый джентльмен, явно не шотландец, который, кажется, на дружеской ноге с Гаскеллом. Светское общество было обеспечено сплетнями не меньше чем на неделю.
Рэм улыбался, приветствуя соседей, видя, как с естественной грацией и удивительным изяществом Иден очаровывает всех. Дома он посмеивался над ее суетой по поводу туалета, когда Иден расспрашивала о местных нравах, но теперь видел – она была права. Сейчас ей приходилось сдавать экзамен. Иден постаралась подчеркнуть, что уважает шотландские традиции, выбрав платье из клетчатой ткани цветов Маклинов с высокой талией, подчеркивающей грудь. И все же осталась истинной американкой и английской леди. Благородство, манеры, изысканность сразу очаровали лейрдов долины реки Тей.
Праздник продолжался – розыгрыши, дружеские беседы, светские разговоры, танцы. Иден кружилась, блистала среди ярких одежд горцев, нарядных шляп, национальных юбок и жакетов дам. Звуки волынки очаровывали, и то и дело грациозные танцоры привлекали внимание остальных гостей.
Вне дома, на свежем воздухе, молодые люди закатывали рукава и в борьбе решали, кто сильнее. Другие, балансируя на поваленных стволах, с помощью шестов пытались заставить противников соскочить на землю. Леди пили лимонад, играли в серсо или крокет. За вечерним чаем с лепешками женщины имели возможность вновь лицезреть очаровательную жену Рэмсея и, как ни странно, вполне приемлемую в обществе Карину Грэм.
Иден покраснела, когда лакей объявил появление Иана Барклея, и тут же обнаружила, что тот идет через зал прямо к ней.
Хозяйка дома наклонилась к уху Иден.
– Мы пригласили Барклеев, не рассчитывая, что они примут приглашение, – извиняющимся тоном прошептала она. – Вы ведь их тоже приглашали… Мы не ожидали…
– Дорогая леди Леонора, – Иан поклонился хозяйке, взяв ее за руку. – Леди Иден, прекрасная, как утреннее солнце над полями, – он протянул ей вторую руку, хотя той пришлось поставить чашку с чаем. – Так приятно видеть вас здесь, – Иан задержал руку Иден в своей ладони, а опытные сплетницы сразу отметили неохоту, с которой он отпустил тонкие пальцы. – К сожалению, леди Леонора, моя семья не смогла приехать, они передают вам сердечный привет и наилучшие пожелания.
Надо отдать должное леди Брэнтвирд, которая спасла положение. Встав из-за стола, она повела Иана к мужу, старательно обходя Гаскелла. Иден огорченно вздохнула и, захватив с собой Карину, направилась на поиски Рэма.
Они появились в галерее с высокими окнами как раз вовремя, чтобы стать свидетелями встречи Рэма и Иана Барклея. Сводные братья, напрягшись, с насмешливой улыбкой смотрели в глаза друг другу. Ни один не хотел опускать взгляд первым. Казалось, воздух вокруг них накалился, все, наблюдавшие эту недобрую встречу, застыли в ожидании. У Иден заколотилось сердце, но она не посмела вмешаться.
Джеймс быстро прошел мимо застывшей в дверях сестры, окликнул Рэма, разрядив нарастающее напряжение, спокойно поздоровался с Ианом, протянув руку. Тот пожал ее и, наконец, отвернулся от Рэма. Все вздохнули с облегчением. Джеймс уговорил Рэма сыграть в карты, и конфронтация закончилась без потерь для обеих сторон.
Остаток вечера Иден провела, постоянно чувствуя взгляд Иана, казалось, преследовавший ее. Она попыталась укрыться от навязчивого внимания, взяв под руку мужа, но это не помогло – глаза Иана находили ее повсюду. Опасаясь, что Рэм заметит, Иден сослалась на усталость и присоединилась к кружку пожилых дам.
Рэму, конечно, стало известно, с какой горячностью Иан приветствовал его жену, он заметил, что Барклей не сводит с нее глаз, но, ради спокойствия Иден и всех собравшихся, решил проигнорировать это, хотя ясно понимал, что ему брошен молчаливый вызов.
Когда Иден сказала, что утомилась и хочет отдохнуть, Рэм проводил ее в отведенную им комнату. Иден прислонилась к столбу, поддерживающему балдахин, и устало закрыла глаза. Как она устала! Рэм нежно обнял жену за талию, она чуть качнулась назад, чтобы прижаться к нему.
– Извини, что я так быстро утомилась.
– Не беспокойся. Возможно, это будет новшеством для светских приемов – удаляться пораньше вместе с мужем… – он ткнулся носом ей в шею, слегка покачиваясь на ногах.
– Ты видел, что вокруг Карины крутились вполне приличные молодые люди?
– И она без кинжала…
– Не будь так уверен, – рассмеялась Иден. – Ты присмотришь за ней? Ужасно, если ухаживание какого-либо юноши закончится тем, что он будет истекать кровью на полу гостиной. После такого в ближайшие сто лет ее никуда не пригласят.
– Не думаю, что в этом нужна моя помощь – Джеймс не сводит с нее глаз, а Карина в новом платье весь вечер ведет себя как леди.
Иден повернулась, обняла мужа за шею, коснулась губами его губ. Рэм выпрямился:
– Чтобы не нервировать леди Леонору, мне пора появиться в гостиной. Думаю, сочтут невежливым, если я буду проводить время только со своей женой. А ты, любовь моя, ложись и отдохни.
Иден с сожалением вздохнула, когда Рэм вышел, затем вынула из саквояжа ночную сорочку и, не торопясь, переоделась у горящего камина. Потом села на кровать, держа в руке зеркало и коробочку для шпилек. В коридоре раздался тихий шорох, дверь отворилась.
– Ты решил верну… – она не закончила фразу, широко открытыми глазами глядя на Иана Барклея, закрывшего за собой дверь. – Что вы делаете!? Это же… неприлично…
– Неприлично… наверно. Но это единственная возможность увидеться с вами наедине. Я приехал в Брэнтвирд, только чтобы увидеть вас, Иден.
– Пожалуйста, Иан, уходите. Если вы хотите что-то сказать…
– Да, Иден, хочу, – он быстро пересек комнату и сел на край постели. Иден еле успела поджать ноги, отстранившись. – Мне есть что сказать вам. Я должен был сделать это раньше, зная, как обстоят дела в Скайлете. С первой нашей встречи я думаю только о вас, – он схватил ее за руки, не обращая внимания на протест. – Я должен был признаться до возвращения Рэма. Может быть, для нас обоих все было бы легче. Я хочу тебя, милая, очаровательная Иден, больше, чем…
– Нет, Иан, нет! Я…
Он закрыл ей рот поцелуем, который буквально парализовал Иден. Когда ей удалось высвободить руки и оттолкнуть Иана, он уже распалился от страсти.
– Нет! – Иден удалось соскользнуть с кровати и отскочить, прижав к себе платье, лежавшее на стуле у камина. – Не знаю, чего вы хотите, Иан, но уходите. Немедленно. В любую минуту может вернуться Рэм.
– Иден, вам нет смысла отрицать – вы неравнодушны ко мне, я ощущал ваши ответные чувства. Ваш брак ужасен, а со мной вы будете счастливы, я знаю.
– Иан! Что вы говорите? Вы же ничего не знаете о моем браке! Да, вначале я была несчастна, это верно, и вела себя с вами… довольно глупо. Но теперь все изменилось… Я счастлива быть женой Рэма, Скайлет стал моим домом. Иан, я жду ребенка. Ребенка Рэма.
Выражение лица Иана ясно показало – эту новость он еще не знал. Он выпрямился, в глазах блеснула ярость.
– Незначительная деталь, дорогая. Я буду только рад признать ребенка и дать ему свое имя.
– Иан, вы не понимаете, – Иден поставила перед собой стул, вцепившись в спинку. – Я ЛЮБЛЮ своего мужа, – она увидела ярость и гнев, исказившие лицо с такими знакомыми чертами Маклинов. – Я никогда ничего вам не обещала. Лишь позволила однажды поцеловать себя, но никогда не давала повода думать…
Что тогда произошло? В момент одиночества, отчаяния она позволила себе, не протестуя, быть в объятиях другого мужчины. Ее собственная неосторожность, один поцелуй… Теперь ее брак под угрозой. Иден побледнела, с трудом держась на ногах.
– Вы не правы. Разве вы не хотели, чтобы я желал вас?
– Нет, честно, я не хотела этого, – она покачала головой. – Пожалуйста, не заставляйте меня больше ничего говорить, я жена Рэмсея, и хочу быть с ним.
Иан на мгновение задумался, голубые глаза сверкали холодом.
– Я понимаю, дело не в Рэмсее. Говорят, Гаскелл берег каждую монету, отказываясь даже чинить протекающую крышу. Я знаю, он скопил немало. И вы это тоже знаете, – краска гнева появилась на его щеках. – Кто бы мог подумать, что прекрасная леди Скайлета обладает каменным, жадным сердцем. Вы не любите Рэма, – он рассмеялся. – Я должен был предвидеть. Вы хотите Скайлет – что ж, он будет ваш. Рэму недолго осталось быть лейрдом, не обольщайтесь. А когда Скайлет станет моим, посмотрим, куда заведет вас погоня за богатством, – Иан сделал шаг к ней, но Иден отпрянула, на лице отразился страх. Он остановился, сжав кулаки, глядя ей в глаза. Взгляд обдавал холодом, рот скривился.
– В другой раз, Иден… моя любовь, – он повернулся и вышел.
Иден, вся дрожа, скорчилась в кресле. Поплотнее укуталась в шаль, но все равно мурашки побежали по спине. Иан считает, что она увлечена им, готова оставить Рэма ради него. Она сама во всем виновата, позволила поцеловать себя. Замужняя женщина, нарушившая неписаные законы. Иск Иана по поводу Скайлета отчасти связан с нею, и это хуже всего. Он действительно хочет жениться на ней! Значит, именно она будет виновата, если Рэм потеряет Скайлет!
Когда дверь открылась, Иден испуганно вздрогнула. Знакомый облик мужа несколько успокоил сердце. Она протянула ему руки, прислонилась горящей щекой к прохладной ладони.
– Ты все еще не спишь, – Рэм смотрел на роскошный поток волос, подавляя желание погладить. Его беспокоила мысль – откуда шел Иан, спускающийся по лестнице из коридора, где расположена их комната.
Рэм недолго играл в карты, затем нашел Карину, восседающую на диване в окружении трех кавалеров. Неподалеку болтался раздраженный Джеймс. Рэм почувствовал, что и сам томится ожиданием. Когда же можно будет забыть об условностях? Не выдержав напряжения, он зашагал в спальню. И на лестнице встретил Иана…
Теперь он смотрел на нервничающую жену, на языке вертелись вопросы – болезненные, неприятные. В Скайлете, встретив Иден и Иана, он повел себя как дурак. И сегодня вечером в глазах, даже в походке Иана сквозила угроза… Теперь Рэм точно знал (как глупо было не понять этого раньше!) – Иан жаждет обладать Иден. Он всегда хочет то, что принадлежит Рэму.
Поведение Иана становится наглым. Рэм ощутил боль в сердце. Да, Иан ведет себя как человек, которому что-то обещали… Господь знает – Иден страстная женщина. Первые недели ее пребывания в Скайлете прошли ужасно. Иан – красив, умеет увлечь женщину, знает толк в элегантности…
Иден почувствовала, что Рэм сердится. Встала, глядя на мрачно-задумчивого мужа. Тот начал медленно снимать сюртук. Иден вдруг охватила паника – он знает.
Рэм не смотрел на жену, аккуратно сложил сюртук, повесил на спинку стула, начал неторопливо расстегивать пуговицы рубашки. Одну за другой. Тишина становилась зловещей.
Затем повернулся к Иден, в глазах ничего нельзя было прочитать.
– Когда должен родиться ребенок?
– Когда? – у Иден пересохло во рту. – В середине лета. Или позже. А почему ты спрашиваешь?
– Ты никогда не говорила. Мне стало интересно.
– Интересно? Что интересно?
Молчание длилось целую вечность.
– Интересно, являюсь ли я его отцом.
Иден показалось, что голос принадлежит не Рэму. Значит, именно об этом он думал, когда вошел в комнату.
– Ты… отцом… – она погладила начинавший округляться живот. В глазах вспыхнул гнев. – Как ты смеешь? – она выпрямилась и посмотрела в лицо мужу. – А кто еще им может быть?
– Например, Иан Барклей.
Иден побледнела.
– Или архиепископ Эдинбургский! Или Юлий Цезарь! Вот достойные кандидаты, чтобы наставить тебе рога!
– Он был здесь недавно, – бросил вызов Рэм, чувствуя, что теряет контроль над собой. Хотелось и уничтожить жену, и выжечь память о другом мужчине страстным поцелуем и огнем собственного тела.
– Да! Он был здесь, – гнев наполнил ее душу, Иден наступала на мужа. – И ушел очень быстро! Уж он не задавал вопросов, кто отец ребенка!
У Рэма перехватило дыхание, он схватил Иден за плечи.
– Это ребенок Иана? Ты спала с ним?
– Ты гнусный негодяй! – она извивалась в его руках. Слепая ярость придала сил. Колено случайно пришлось между ног Рэма. Тот издал стон, отпустив жену. Иден на секунду застыла – кажется, она действительно причинила ему боль – и увидела, как Рэм ковыляет к постели, согнувшись от боли, что сразу ее отрезвило.
– Рэмсей! Ты разозлил меня! – голос был гневным. – Я никогда не спала ни с Ианом, ни с каким другим мужчиной, кроме тебя! Ребенок был зачат в ноябре. Тогда, когда я… попросила тебя об этом. Если ты захочешь вспомнить, я была с тобой в постели в то время каждую ночь.
– Но почему Иан приходил сюда? – глухо спросил Рэм. – Почему он, словно бык на поле, преследовал тебя целый вечер?
Иден напряглась. Гнев вновь охватил ее.
– Преследовал? Боже, какой комплимент! Быть уподобленной телке с течкой! Рэмсей, женщины несколько отличаются от коров! Женщины способны на преданность. Я была верна тебе, лейрд, хотя это не связано ни с моралью, ни со страхом, ни с отсутствием возможностей.
– Он приходил сюда, потому что хочет тебя, – голос Рэма стал низким.
Этого отрицать она не могла. Иден выпрямилась. Как трудно пробить стену упрямства!
– Я никогда не спала с Ианом Барклеем, – выдохнула она, стараясь не думать о единственном поцелуе, за который приходится отвечать перед Рэмом Маклином. Вся ее страсть и любовь – ничто, если она не завоюет страсть и любовь мужа. – Карина права. Иан рассуждает так же, как и ты – у меня нет гордости, я не уважаю законы брака. Ему выгодно так думать. Но что заставляет тебя думать так же? – она увидела муку, борьбу, отразившуюся на родном лице. – Я проводила дни и ночи с тобой, даря тебе себя. И сейчас с тобой, жду твоего ребенка. Я люблю тебя, Рэмсей Маклин, и никогда не спала с Ианом Барклеем, потому что он… это не ты. Я посвятила себя тебе. Все, что у меня есть. О Боже, Рэмсей, давай закончим этот разговор!
Иден выпалила этот монолог на одном дыхании, голос сорвался, слезы побежали по щекам. Рэм протянул руку, но она отстранилась, шепча, чтобы он оставил ее в покое. Но Рэм прижал жену к себе, сопротивление Иден было недолгим, ослабленное слезами и тоской по доверию любимого.
Рэм коснулся губами ее щеки, осушил слезы с закрытых глаз. Нет, он не в состоянии жить без нее. Губы ощущали соль слез и сладость рта. Он жаждал Иден, ее нежности, преданности. Страсть избавила от жаркой истомы, он сжал ее в объятиях еще крепче.
– Иден… я люблю тебя.
Не «я верю тебе», не «я хочу тебя» или «ты мне нужна». Иден почувствовала, что эти слова вырвались из самой глубины души. В них звучали страсть и решительность.
– О, Рэм… – прошептала она, обняв его за шею. – Пожалуйста, верь мне. Верь, я люблю тебя так… что ты можешь доверить мне свою любовь.
Его плечи вздрогнули под ее нежными пальцами. Рэм подхватил жену на руки, понес к кровати.
Балдахин отбрасывал тень на лицо Рэма, скрывая его выражение. Иден трепетала от новой боли – она желала не только его любви, но и доверия, зная своего страстного, необычного мужа. Несмотря на страсть, где-то в глубине души затаился лед неодобрения и недоверия, который ей еще нужно растопить. Иден прижалась к Рэму. Он перестал ласкать ее обнаженные плечи и замер.
– Я хочу знать, – прошептала она, стараясь унять жаркое дыхание. – О чем ты думаешь?
Мускулы тела Рэма напряглись, он немного помолчал, прежде чем ответить.
– Я думаю, – голос был чувственным, страстным, – как я люблю твою грудь, особенно теперь, когда соски стали больше и темнее, – он коснулся их. – И эту впадинку посередине, где так хочется укрыться, – язык следовал за словами. – И твою шелковистую кожу… Мое тело горит от желания быть с тобой, Иден, и единственный путь погасить огонь – войти в мягкое влажное тело. Я знаю, ты готова…
– Нет, – она в отчаянии сглотнула слюну, стараясь сохранить благоразумие. – Пожалуйста, не так. Глубже! Еще!
– Еще… – повторил он, чувствуя ее желание. Он явно теряет что-то… он не должен… подчиняться соблазнительному ритму ее тела.
– Бог знает, я люблю тебя, женщина!
– И ты хочешь любить меня, Рэм? – она вздрогнула, в ожидании, полная надежд и увидела, как красноватое мерцание углей в камине отразилось в его глазах, те стали фиолетовыми. Иден не подозревала, что видит не только меняющийся цвет глаз, но и то, как меняется сам Рэм, его душа.
– Хочу, – выдохнул он. – О, Иден, как я хочу любить!
Рэмсей вздрогнул, чувствуя, как старые принципы, ценности, потребности исчезают, оставляя чистой душу – плодородную и готовую любить. С каждым поцелуем, каждой лаской все его существо обретало новую жизнь. Самое главное в мире – он и она, любящие друг друга.
Что исчезает? Что ускользает от него? Исчезает гнев, необоснованный страх. Своей любовью Иден избавляет его от боли.
– Я люблю тебя, Рэм.
Он чувствует это не только разумом, но и всем телом. Иден боролась, затем сдалась, сопротивлялась, затем полюбила. Она – дочь Констанции Марлоу – сама нашла путь, как принять его, Рэма Маклина – мужчину, спутника жизни, друга. Иден изгнала его демонов нежностью, лаской, заботой. И в момент победы сложила у его ног свою любовь. Откуда же сомнение, если она принадлежит ему?
Иден смотрела в лицо мужу. Увидев, как он замер, затаила дыхание, ощутив необыкновенную радость, словно моряк, увидевший долгожданную землю. Затем зашептала слова любви, которые и стали гимном его перерождения. Их тела задвигались в ритме, старом, как мир, и новом, как рождение. И величайший миг счастья потряс обоих. Еще никогда их телесная любовь не знала такого совершенства. Никогда еще Иден не ощущала, какое чудо – отдавать себя без остатка и получать в ответ тело и душу любимого.
Изможденные, они утомленно улыбались, распростертые на кровати, их души были вместе, хотя тела не касались друг друга.
* * *
На следующее утро, когда Рэм обрел возможность здраво рассуждать и осознал необходимость соблюдать приличия, был уже полдень. Супруги спустились вниз.
Иан Барклей еще утром выразил свою признательность хозяевам и уехал. Ни Рэм, ни Иден не вспомнили о нем до тех пор, пока леди Леонора не сообщила о торопливом отъезде Барклея.
Супруги, взявшись за руки, бродили по замку, обменивались многозначительными взглядами, и их вид весьма раздражал общество.
Гаскелл тоже глянул на молодых, испытывая двоякое чувство – восхищаясь мужественной галантностью Рэма и тревожась, что все его переживания направлены на одну-единственную женщину – жену. Гаскелл передернул плечами, удивляясь своему отпрыску, столь не похожему на него самого. Парню предстоит еще немало трудностей. К тому же он должен загладить свою вину – стоит только вспомнить их первые дни в Скайлете!
Маклин решил посмотреть, что делает Карина. Как ни странно, он ощутил гордость за дочь, но был несколько уязвлен тем, что вокруг нее увиваются молодые парни. Конечно, Карина – его дочь, и все они это чувствуют, пошляки. Ее честь – всем известный факт, значит, здесь ничего не дается так просто. Гаскелл ухмыльнулся. Но его усмешка тут же погасла при мысли, что нет ничего более привлекательного, но и более вызывающего ярость, чем девичья честь. Ему было странно видеть подобное качество в собственной дочери, и резко развернувшись, он направился к конюшне Хендерсонов. Если сравнивать женщин и лошадей, то последних легче понять и снискать их расположение.
* * *
Джеймс глубоко вздохнул, поглаживая волосы, затем пошел искать Карину. Нежная материя ее платья с высокой талией поблескивала в солнечном свете, проникающем в галерею сквозь высокие окна. Волосы девушки казались светящимся нимбом. Когда Джеймс подошел к Карине, он уже почти забыл, что собирался сказать.
– Я… вы… не хотите покататься со мной, мисс Грэм? – наконец вспомнил он. – У Хендерсонов великолепные лошади.
– Джеймс, – его имя на ее устах заставило вздрогнуть. – С удовольствием. Но я должна переодеться.
Ее ресницы вздрогнули, когда она взглядом указала на свое соблазнительное платье. У Джеймса пересохло в горле, он смог только кивнуть. Карина направилась в свою комнату, но обернулась и встретилась взглядом с его горящими лазами.
– Встретимся у конюшни.
Джеймсу потребовалось не менее десяти минут на свежем, довольно прохладном воздухе, чтобы привести мысли в порядок. Еще десять минут он размышлял, как вести себя так, чтобы обеспечить ее «безопасность», не выпуская из поля зрения. Когда появилась Карина, Джеймс уже вновь превратился в истинного, восхитительно сдержанного джентльмена.
Они мило болтали, но Джеймс обнаружил, что не может отвести взгляд от маленьких, затянутых в перчатки ручек, держащих поводья, от тонкой талии и соблазнительной груди, обтянутой бархатом. Он не очень внимательно следил за своей лошадью, и животное, почувствовав волю, то и дело заступало на ту сторону дорожки, по которой ехала Карина. Девушка тоже не уделяла должного внимания своей лошади. Неожиданно та взвилась на дыбы, задетая копытом лошади Джеймса. Карину подбросило в седле, Поводья выскользнули из рук, и лошадь понесла. Девушка уцепилась за луку седла, чтобы не упасть.
Джеймс в ту же секунду бросился вдогонку, выкрикивая имя девушки, проклиная собственную беспечность. Пригнувшись к холке лошади, он героическим рывком подхватил болтающиеся поводья и заставил лошадь остановиться. Животное прижало уши, нервно вздрагивая. Карина соскочила на землю, но лодыжка подвернулась, и она упала. В то же мгновение Джеймс был рядом, взяв ее на руки, понес прочь от встревоженного животного.
– Боже, как глупо! – Карина закусила нижнюю губу и прижалась к Джеймсу, стараясь не обращать внимания на боль.
– Рина, милая, ты в порядке? – он посадил ее на ближайший валун, но не смог отпустить, поскольку ее руки продолжали обнимать его шею. Ощущая тепло ее тела, Джеймс старался не потерять контроль над собой. Опустив глаза, увидел обращенное к нему лицо, влажные ресницы, закушенную от боли губу. Он тяжело вздохнул и отпустил Карину.
– Что-то с ногой? Ступня?
Ее глаза затуманились от разочарования. Карина кивнула.
– Больно?
– Немного… О, Джеймс, ты был чудесен! – она говорила с трудом, стараясь на застонать. – Все произошло так быстро…
– Это я виноват, позволил своей лошади приблизиться к твоей. Не знаю, где была моя голова, – он попытался собраться с мыслями, но неожиданно для самого себя сказал: – Я посмотрю, что с ногой…
Она кивнула, и Джеймс присел на корточки, извинился, приподнял край юбки и, взяв в руки ее изящную ножку, стал расшнуровывать ботинок.
Карина побледнела. То, что он назвал ее РИНА, заставило сердце биться сильнее. Она бы не позволила подобного, но после такой встряски и приступа боли ей не казалось это столь уж фамильярным. Когда длинные ловкие пальцы коснулись ее лодыжки, это причинило столько же волнения, сколько и боли.
– Ох, – простонала она, закрыв глаза.
– Извини, Рина. Вот здесь больно? – он нажал на лодыжку.
Она кивнула.
– Немного.
Он мог бы отпустить ее затянутую в чулок ногу, но небесно-голубые глаза буквально удерживали его руку. Джеймс ощутил, что волшебные золотые вспышки в ее волосах стали его вселенной. Пальцы продолжали нежно массировать лодыжку, затем поднялись выше, словно изучая икру, колено, пробуждая чувственность, которая, как наивно полагала Карина, связана только с нижней частью живота. Она тяжело задышала.
– Джеймс! Карина! – голос Иден заставил Джеймса быстро опустить подол юбки. Он покраснел, увидев сестру и Рэма, скачущих к ним. Быстро взглянул в лицо Карине и не увидел упрека. До того, как всадники подъехали, Джеймс не успел встать и так и остался у ног Карины, ее ступня победно покоилась на его колене.
– Кобыла понесла, Джеймс остановил ее, но я неудачно соскочила и повредила ногу. Вот что значит вести себя не как леди, – Карина вздохнула.
– Не думаю, что нога сломана, – Джеймс уступил место Рэму, который занялся лодыжкой сестры. Глаза Джеймса избегали встречаться с вопросительным взглядом Иден.
Рэм согласился с этим выводом и отошел, давая Джеймсу возможность помочь Карине занять место в седле.
Леди продолжали путь верхом, а джентльмены – пешком, ведя лошадей под уздцы. Рэм на руках отнес Карину в дом, где ей было оказано должное внимание. Ногу перевязали, вызвали врача. Джеймс вертелся неподалеку, утешая себя единственно тем, что Карина, за все пребывание в доме Хендерсонов, не будет ни с кем другим ни танцевать, ни кататься верхом.
Иден посмотрела на озабоченного брата, потом на мужа и улыбнулась:
– Итак, она была права. Он действительно оказался у ее ног.
Рэм рассмеялся.
