ГЛАВА 8
— Что это за шрамы? — поинтересовалась Ханна, проведя пальцами по едва заметным рубцам на широкой груди.
Раньше она их не замечала, наверное, потому, что они были едва различимы.
— Мне было пятнадцать зим, когда я участвовал в Танце Солнца.
— Танце Солнца? Что это такое? — ее пальцы застыли, она наслаждалась теплотой тела Быстрого Ветра, удивляясь собственной смелости и странной уверенности, что нет греха в том, чтобы лежать в объятиях этого мужчины.
Они так много раз сливались в любовном восторге, что она и счет потеряла, и каждый раз соитие было лучше предыдущего. После того как она узнала, что ее возлюбленный — белый, на душе стало легче, но по-прежнему казалось немыслимым до такой степени влюбиться в индейца.
— В каждом племени смысл Танца Солнца толкуют по-своему. Для чейенов это обновление мира. Перед участием в Танце Солнца воин произносит клятву, не столько для себя, сколько для племени. Клятва и ее исполнение приносят обилие дождей и хорошие ветры. Во время церемонии возводится вигвам и разжигается огонь, который олицетворяет жар солнца. Вход в вигвам должен быть направлен на восток, чтобы Небесный Дух мог войти и принести благоденствие.
— Такая сложная церемония, — сказала Ханна, целуя рубцы. — Но ты так и не объяснил, откуда у тебя эти шрамы.
— Сейчас объясню.
Прикосновение ее губ вызывало у него дрожь желания.
— Танец Солнца длится восемь дней. В первые четыре дня строится вигвам и выполняются особые обряды, смысл которых вряд ли ты поймешь. Последние четыре дня посвящены танцу в вигваме. Танцора называют Дающим Жизнь, потому как считается, что благодаря его танцу сила племени возрождается и оно становится более многочисленным. Через Танец Солнца проходят многие, но не все мужчины. Тебе это может показаться варварством. Мы называем этот обряд «висеть на шесте». Дающий Жизнь просит шамана помочь ему, и шаман прикрепляет концы двух веревок к крючьям шеста, располагая их таким образом, чтобы они находились на высоте груди стоящего человека. Затем он прорезает по два отверстия в коже над обоими сосками и продевает шест между каждой парой отверстий так, что лишь узкие полоски кожи удерживают шест у груди.
— О, нет! — в ужасе выдохнула Ханна. — Должно быть, это ужасно больно.
— Больно, но не так страшно, как тебе кажется, — пожал плечами Быстрый Ветер, гордясь тем, что прошел испытание. — Свободные концы веревки закрепляются, и Дающий Жизнь танцует привязанным к шесту всю ночь. Если к утру ему не удалось освободиться, прорвав полоски кожи, шаман прорезает их, и обряд считается совершенным. Чтобы облегчить боль, Дающий Жизнь дует в свисток, призывая на помощь духов, которые должны облегчить его страдания.
— Ты прав, я не понимаю, — согласилась Ханна, в голове у нее не укладывалось, как может человек добровольно согласиться на подобные страдания. — Зачем индейцы терпят такую боль?
— По многим причинам, — ответил Быстрый Ветер. — Прежде всего, это средство разжалобить духов и добиться удачи и благоденствия. Кроме того, проявление мужества, очень ценимого индейским народим. К стойким воинам относятся с большим уважением.
— А почему ты согласился стать Дающим Жизнь? — она старалась понять, что побудило Быстрого Ветра пройти через муку, но мотивы его поступка оставались недоступными ее пониманию.
— Я сделал это, чтобы показать, что являюсь чейеном, несмотря на белую кровь. Я хотел доказать свою храбрость. В пятнадцать лет я искал самоутверждение и мечтал пройти через Танец Солнца. Мне необходимо было заслужить похвалу и уважение моего народа. После моего Танца Солнца никто не смог бы сомневаться, что я настоящий чейен.
Руки Ханны блуждали по его груди и плечам, она восхищалась гладкостью золотистой кожи и твердостью мускулов. Ханна не представляля себе, что будет, когда закончатся эти семь дней их жизни в свадебном вигваме, но собиралась насладиться этим временем сполна. Она считала, Быстрый Ветер женился на ней лишь для того, чтобы его рабыня избежала смерти, и беспокоилась, как бы он не отдал ее Сломанному Носу, когда она ему наскучит. Без сомнения, скоро Быстрый Ветер вместе с остальными снова отправится в набеги и сражения, и Ханна очень боялась, что однажды он не вернется. Было страшно подумать, что она окажется в руках дикарей без его защиты.
— а о чем еще ты мечтал? — спросила она.
Когда руки Ханны гладили его, Быстрый Ветер едва мог соображать, и потому он оставил вопрос без ответа. Никогда прежде не испытывал он таких чувств к женщине. Быстрый Ветер сам недоумевал, что заставляет его желать эту женщину больше всех остальных. Тело Быстрого Ветра напряглось, глаза заблестели, как расплавленное серебро.
— Я расскажу тебе… позже…
Опрокинув Ханну на спину, он завладел ее губами, заглушая ответ. Быстрый Ветер недолго размышлял, нравятся ли ему поцелуи. Он целовал жену жадно, заставляя нежные губы открыться в ожидании вторжения его языка. Он пылко погружался в сладостную влажность рта возлюбленной, пока у Ханны не перехватило дыхание и не закружилась голова, к ней подкатывало забытье страсти. Быстрый Ветер оторвался от губ Ханны и стал покрывать легкими поцелуями ее глаза, щеки, нос. Порхающие поцелуи разжигали огонь у него в крови, руки ласкали ее груди, до сладостной боли возбуждая соски, твердеющие от желания.
Ладони Быстрого Ветра удивительно нежно скользили по телу возлюбленной, ее тихие стоны называли неудержимое желание проникнуть в зовущее лоно и вознестись на вершину страсти. Невероятным напряжением сил ему удалось подчинить своей воле мощный порыв, и он продолжил до беспамятства возбуждать Ханну, наслаждаясь откликом ее тела на его прикосновения. Рука скользнула между ног. Ханна уже ждала его, влажная и теплая, но ему хотелось доставить ей как можно больше удовольствия, чем когда-либо прежде.
— Быстрый Ветер… пожалуйста…
Он знал, о чем она просит, но не был готов утолить ее голод.
— Скоро, Воробышек, скоро…
Лицо Быстрого Ветра застыло от страсти, неодолимой и всепоглощающей, мускулы напряглись. Ни одна часть ее тела не осталась неосвященной чудесной магией его колдовства. К тому времени, как он обхватил Ханну за талию и посадил верхом на себя, она уже умоляла, не в силах сдержать желание:
— …пожалуйста…
— Сейчас, Воробышек, сейчас…
Он приподнял ее и опустил прямо на свое великолепие мужественности. Быстрый Ветер пронзил Ханну так глубоко, что она выгнула спину, запрокинула голову и вскрикнула.
— Ты едешь на мне верхом, Воробышек, — подсказал Быстрый Ветер, что следует делать.
Обхватив ягодицы, он заставлял ее скользить вверх и вниз, задавая ритм.
— Скачи на мне, сладкая. Позволь мне быть твоим скакуном, и я умчу тебя в чудесное странствие.
— Да… ох… да, — задыхаясь, вскрикивала Ханна, извиваясь в безумии страсти.
Жизнь не подготовила ее к встрече с этим человеком, но пусть дальше будет что будет, эти семь дней она станет с упоением вспоминать всю оставшуюся жизнь. Легкая испарина сделала кожу Быстрого Ветра похожей на расплавленное золото. Великолепно очерченные мускулы напрягались, мышцы на груди перекатывались, он старался сдержать окончательный взрыв страсти, пока Ханна не достигла — экстаза. Почувствовав трепет ее тела, возвещающий о приближении взрыва блаженства, он побоялся, что она за ним не поспеет, и отыскал рукой крохотный чувствительный бугорок между ног и стал его гладить подушечкой пальца. Когда же губы Быстрого Ветра сомкнулись на набухшем соске, яростно всасываясь в грудь Ханны, она откликнулась неистово.
— Быстрый Ветер!
— Иди за мной, Воробышек, — настойчиво звал он ее. — Иди!
И она устремилась за ним, бесстыдно и самозабвенно. Каждое сладостное содрогание усиливалось круговыми движениями подушечки его пальца. Ханна отдалась страсти совершенно, все принесла на алтарь любви, требуя от Быстрого Ветра ответного дара.
Сама того не осознавая, она выкрикнула его имя в момент экстаза, и горячая жидкость ворвалась в ее лоно. Больше отдавать ей было нечего, и она опустилась ему на грудь, не в силах шевельнуться и не желая говорить и даже думать.
Быстрый Ветер лежал неподвижно, до глубины души потрясенный неистовством страсти. Если вскоре придется умереть, что вполне вероятно, учитывая опасности набегов, он пойдет на смерть, зная, что испытал величайшую радость, которую только может изведать мужчина.
Быстрый Ветер нахмурился, глядя на Ханну, как будто увидел впервые. Осторожно приподняв жену, он опустил ее с собой рядом. Быстрый Ветер вдруг понял то, что до сих пор от него ускользало: эта женщина представляет собой для него угрозу.
Он чейен, она белая. Как же он позволил себе испытать такое глубокое чувство к белой женщине? Она уже попыталась убедить его оставить племя! Если позволить ей окончательно завладеть сердцем, можно потерять себя. Он не сможет жить в мире белых и не сможет покинуть свой народ ради женщины. Инстинкт самосохранения требовал воспротивиться любви. Ничто не мешает ему наслаждаться ее телом, но когда придет время, нужно будет забыть, что Ханна Маклин когда-либо существовала на свете. Это нелегко сделать, но чтобы спастись, он должен заставить себя оказать сопротивление волшебным чарам Воробышка.
— Почему ты так странно на меня смотришь? — спросила Ханна.
Холод мрачных предчуствий пробежал у нее по спине. Что-то изменилось, но она не догадывалась, что.
— Я сделала что-то не так?
— Ты ни при чем. Химмавихьо открыл мне глаза.
— Что это значит?
— Химмавихьо — Великий Дух. Он правит миром индейцев и живет там, на небесах. Я на время забыл, для чего оказался здесь, на севере, в племени сиу, но Химмавихьо мудро напомнил об этом мне. Наше время в свадебном вигваме подходит к концу. Завтра мы должны вернуться в деревню.
— А что потом?
— Ты станешь делать то, что делают все индейские женщины, а я буду исполнять свой долг, изгоняя белых с нашей земли. Может быть, — усмехнулся он, — я возьму себе вторую жену, как советовал сделать Совет, тебе тогда не придется много заботиться о домашних работах.
Он пристально наблюдал, окажут ли его слова какое-либо впечатление на Ханну. Быстрый Ветер не мог допустить, чтобы она сочла, будто обрела над ним такую власть, что в состоянии заставить его забыть о долге перед народом.
Слова Быстрого Ветра произвели на Ханну ошеломительное впечатление. До этих слов никогда в жизни не чувствовала она себя настолько счастливой и беззаботной, как в эти последние несколько дней. Быстрый Ветер был целиком поглощен ею, он заставил ее ощутить себя особенной и красивой, хотя Ханна знала, что вовсе не была таковой. Его отношение вселило в сердце Ханны надежду, что в один прекрасный день возлюбленный прислушается к ее мольбам и вернется в мир белых. Но услышав его слова, она поняла, каким хладнокровным и бессердечным мог быть Быстрый Ветер. Он овладел ее телом из похоти и сделав так, что теперь она не сможет обойтись без него, жестоко разрушил все надежды и мечты, отобрав все, что успел дать. Значит, он всего-лишь-навсего забавлялся? Не думала она, что Быстрый Ветер окажется столь жесток.
— Наверное, тебе на самом деле следует взять вторую жену, — ответила Ханна, она понимала, что в ней говорит гордыня, но ничего не могла с собой поделать. — Признаться, ты начинаешь мне надоедать, — добавила она и чуть не задохнулась, припомнив, как несколько минут тому назад он увлек ее за собой в странствие, которое ей вспоминать всю оставшуюся жизнь.
Последняя ночь в свадебном вигваме была для Ханны сладостно-горькой. Быстрый Ветер любил ее подчеркнуто отстраненно, словно пытался отдалиться. Их уединение заканчивалось, и на первое место выступал его долг перед племенем. Он лежал на спине, глядя на звезды, видневшиеся в дымовое отверстие, и пытался разобраться в своих чувствах.
— Видение не подсказало мне, что я встречу кого-либо вроде тебя.
Он говорил так тихо, что Ханне пришлось напрячь слух, чтобы расслышать слова.
— О каком видении ты говоришь?
— Когда индейский юноша достигает определенного возраста, он удаляется для молитв и поста. Много дней он должен молиться и поститься, пока к нему не придет Видение. Часто Видение дает ему новое имя, которое тот будет носить в течение всей дальнейшей жизни. Иногда оно предсказывает будущее. Когда же в жизни зрелого воина наступает время принять ответственное решение, он тоже отправляется на поиски Видения, испрашивая указаний.
— Что же рассказало тебе твое Видение? — поинтересовалась Ханна.
— Шаман в нескольких словах объяснил его смысл, когда я вернулся после бдения, но он сказал, что многое Великий Дух дал знать только мне одному. Я видел себя на большом коне, с порывом ветра я мчался прочь от деревни. Отсюда мое имя — Быстрый Ветер. Маленькая серая птичка села на мое плечо. Потом я увидел, как, удаляясь, медленно исчезаю в легкой дымке. Когда я пропал из вида, то заметил, что на мне одежда белого человека. Шаман сказал, птичка — мой талисман.
— Как ты думаешь, что это значит? — спросила Ханна, ее увлек рассказ Быстрого Ветра, хотя он и казался бессмысленным.
Быстрый Ветер ответил не сразу. Когда он, наконец, заговорил, голос у него был ровным и бесстрастным:
— Думаю, мне явилась смерть. Увидев себя исчезающим в дымке, я подумал, что мне предстоит преждевременный путь в мир духов.
Ханна испуганно вскрикнула:
— Нет! Это всего лишь видение! Откуда ты можешь знать его смысл?
Слишком больно ей было представить смерть Быстрого Ветра.
— Воробышек, Видения не лгут. Жизнь воина полна опасностей. Каждый раз, отправляясь в набег на бледнолицых, я задумываюсь, не станет ли этот набег для меня последним? Но теперь я понимаю, что означает серая птичка на моем плече, — он взглянул на Воробышка, словно видел ее в первый раз. — Ты моя птичка, мой талисман. Может быть, ты принесешь мне избавление от преждевременной смерти?
— Надеюсь, это так, — горячо откликнулась Ханна. — Зачем тебе воевать против белых. Ведь ты сам белый, — напомнила она ему. — Боже милостивый! Ты можешь уехать! Ничто не держит тебя.
Быстрый Ветер отвернулся.
— Как могу я отказаться от жизни, только которой и жил? Белое Перо научил меня всему, что я знаю. Он спас меня и сестру от индейцев кроу, убивших наших родителей. Я знаю, что дикари — это люди одной со мной крови, а не индейцы. Бледнолицые убивают мой народ, сгоняя нас с наших земель, потому что белые ненасытны. Им недостаточно делить землю с моим народом, они хотят завладеть всей землей. Белые задумали загнать нас в резервации, как зверей.
Ханне нечего было ответить. Судя по тому, что ей доводилось слышать и видеть, Быстрый Ветер верно понимал положение дел и отношения, сложившиеся между индейцами и белыми людьми. Но не все же белые таковы, как он их описывает! Ханна сказала, что думала.
— Может быть, — согласился с ней Быстрый Ветер, вспоминая о Заке Мерсере, влюбившемся в его сестру: Зак тоже сражался бок о бок с чейенами, когда кроу напали на их деревню. — Но то, о чем ты просишь, невозможно. И давай больше не будем говорить об этом.
Луна стояла высоко в небе. Быстрый Ветер подвинулся на меховом ложе, ощутив тепло, исходившее от Ханны, клубочком свернувшейся рядом с ним. Когда он понял, что она заняла в его жизни очень важное место, то поклялся относиться безучастно к своей белой жене, и нужды-то в которой у него вовсе не было. Не так уж отчаянно он влюблен, как ему кажется, уговаривал себя Быстрый Ветер, в то время как рука сама по себе обхватывала тонкую талию. Достойный воин-чейен стремится к сдержанности и подавляет зов плоти, не позволяя влечению к женщине ослепить разум настолько, что стало бы возможным забыть о долге. Сегодня он уже не раз овладевал Ханной, и этих соитий хватило бы любому мужчине, чтобы на время угасла страсть.
Но никакое отречение не могло погасить его жажду обладать этой маленькой теплой женщиной, спящей рядом. Наверное, белая кровь, текущая в жилах, или что другое, доставшееся от предков, заставляет его так безудержно желать Ханну Маклин. Да, конечно, это белые предки наделили потомка огненной кровью, что кипит сейчас в венах, сердито решил Быстрый Ветер, передвигая руку с талии Ханны на ее грудь. Тревожно вздохнув, он отбросил все мысли и придавил Ханну весом своего тела, жадным поцелуем призвав жену проснуться.
Он лег на нее, раздвинул ей ноги и слился с Воробышком в единое целое. Если отрешиться от душевных переживаний, то почему бы мужу не насладиться телом своей жены?
Ханна неожиданно проснулась, когда тепло губ Быстрого Ветра извлекло ее из мира снов и вернуло к яви. На этот раз близость не сопровождалась красивыми словами, обещаниями и нежностью. То была чистая страсть, грубое желание. Ханна испытала смущение, ее сердце разрывалось от чувств, проявить которые она не хотела.
Склонившись над ней, Быстрый Ветер отгонял от себя мысль, что Воробышек значит для него нечто большее, чем просто теплое тело для удовлетворения страсти. Признаться в любви к белой женщине — то же самое, что предать свое сердце чейена. И все же, несмотря на отрешенность, он хотел доставить Ханне удовольствие. Медленно, ласковыми движениями, Быстрый Ветер постепенно подвел ее к пределам блаженства, дождался крика экстаза и сладострастных содраганий жены и только потом сам достиг пика наслаждения.
Ханна проснулась поздно, ощутив пустоту, не только на ложе, где уже не было Быстрого Ветра, но и в сердце. То, что Быстрый Ветер ушел, она поняла, не открывая глаз. Все тело ныло, остро ощущая потерю. Она задумалась, что ждет ее после возвращения в деревню. Послышались голоса, и Ханна поторопилась вскочить с ложа. Быстро одевшись, она вышла из вигвама на яркий солнечный свет. Женщина-Что-Ходит-Вперевалку и две индианки, те самые, что помогали ставить свадебный вигвам, уже хлопотали, собираясь перевезти вигвам обратно в деревню. Они захватили с собой лошадь, впряженную в повозку.
Старая индеанка радостно приветствовала Ханну, затем вместе с остальными принялась за работу. Скоро вигвам был разобран и погружен на повозку. Ханна пошла вслед за женщинами в деревню. Когда они добрались до вигвама Быстрого Ветра, индианка жестом показала Ханне, что ей следует войти в жилище мужа. Она бросила на опечаленную Ханну сочувственный взгляд, впрочем, настолько мимолетный, что девушка не обратила на него внимания. Она искала глазами Быстрого Ветра, удивляясь, где он может быть и почему не пришел ее встретить. Обиженная, напуганная отсутствием мужа, Ханна вошла в вигвам.
Горло у нее сжало, когда выяснилось, что в вигваме она не одна. От огорчения плечи Ханны поникли. Посреди вигвама какая-то женщина разводила огонь. Может быть, Быстрый Ветер прислал кого-то ей в помощь? Ответ на невысказанный вопрос она получила, когда женщина выпрямилась, чтобы поприветствовать ее.
— Пятнистая Лань, что ты здесь делаешь?
Меньше всего хотела Ханна видеть Пятнистую Лань, которая, должно быть, решила навестить Быстрого Ветра сразу же после его возвращения в деревню.
— Разве Быстрый Ветер ничего не сказал тебе? — злобные нотки в голосе красавицы-индианки не сулили Ханне ничего хорошего.
— А что он должен был мне сказать?
— В его отстутствие Совет решил, что Быстрому Ветру в доказательство преданности нашему народу нужно взять себе вторую жену из женщин племени. Ему сообщили о решении Совета, когда он вернулся из свадебного вигвама, и сегодня рано утром Быстрый Ветер поговорил с моим братом. Конечно же, Сломанный Нос согласился, брат рад моему соединению с отважным воином.
Ханна похолодела. Нет, этого не может быть! Быстрый Ветер не должен так поступать, каким бы ни было решение Совета!
— Как случилось, что Совет потребовал от Быстрого Ветра взять себе вторую жену?
Пятнистая Лань не стала рассказывать, сколь громогласно Сломанный Нос жаловался, что отказом соединиться с его сестрой Быстрый Ветер нанес его семье оскорбление. Совет вынужден был пересмотреть свое решение. Чтобы загладить оскорбление, нанесенное семье Сломанного Носа, Быстрый Ветер должен был взять Пятнистую Лань второй женой.
— Не знаю. Если тебе это не по нраву, можешь покинуть вигвам.
— Воробышек не оставит мое жилище, — гневно прозвучал громкий голос Быстрого Ветра.
Он вошел и услышал слова Пятнистой Лани. Ханна быстро обернулась, вновь поразившись необыкновенной красоте тела, прикрытого лишь набедренной повязкой.
— Но она может развестись, если хочет, — сердито ответила Пятнистая Лань. — Таков обычай.
— Оставь нас, — резко приказал Быстрый Ветер. — Я хочу поговорить с Воробышком наедине.
— В этом нет необходимости, — упрямо возразила Ханна. — Я сейчас же возьму и уйду.
Пятнистая Лань бросила на Ханну недобрый взгляд и не сдвинулась с места ни на шаг.
— Иди же! — голос Быстрого Ветра звучал сурово.
Пятнистая Лань выбежала из вигвама, успев метнуть на соперницу еще один мрачный взгляд.
— Это правда? — как ни старалась Ханна, она не могла скрыть обиду, прозвучавшую в голосе.
Она стала женой Быстрого Ветра против своей воли, однако, предательство мужа разрывало сейчас ей душу. Этому неистовому белому индейцу удалось похитить ее сердце, и Ханна не знала, что делать.
— Нет ничего плохого в том, что я беру себе вторую жену, — проговорил Быстрый Ветер, делая вид, что давно собирался именно так и поступить. — Я не представлял, в каком затруднительном положении оказалась семья Сломанного Носа из-за моего отказа от Пятнистой Лани. Сделав ее своей второй женой, я заслужу одобрение Совета и семьи Пятнистой Лани.
— А как же я? Тебе не следовало жениться на мне!
— Это верно, — усмехнулся Быстрый Ветер. — Я должен был позволить Сломанному Носу завладеть тобой.
— Пятнистая Лань сказала правду? Я могу развестись, оставив твой вигвам?
Быстрый Ветер нахмурился.
— Можешь, но я не советую. Подозреваю, именно этого хочет Сломанный Нос. Я его знаю! Он рассчитывает, что Пятнистая Лань отвлечет меня, и я забуду о своей первой жене. Твой уход будет ему только на руку.
Ханна, обреченно вздохнув, поникла. Неужели никак нельзя ей вырваться из-под непреодолимой власти этого человека? Сможет ли она притворяться, что не видит и не слышит, как он совокупляется с Пятнистой Ланью, одаряя вторую жену теми же восхитительными ласками, которыми недавно осыпал и ее?
— Как жаль, что я встретила тебя в то утро! — выдохнула Ханна. — Лучше было бы, если бы наши пути никогда не пересеклись!
Быстрый Ветер думал точно так же. Их встреча в то утро в лесу была роковой. За короткое время, что они провели вместе, этой женщине удалось вынудить его отчетливо осознать, что он белый, хотя он всячески отвергал и ненавидел свое происхождение. Быстрый Ветер хотел сказать Ханне, что соединился он с Пятнистой Ланью не по своей воле, ему пришлось принять решение Совета ради мира и спокойствия в племени. По правде говоря, другой женщины, кроме Воробышка, сейчас он не хотел. Но и оставлять деревню Красного Облака ему не хотелось тоже. Быстрому Ветру нравилось участвовать в бесстрашных набегах сиу.
— Постарайся поладить с Пятнистой Ланью, — сказал он. — Я не потерплю женских склок в моем вигваме.
— Скажи это Пятнистой Лани, — фыркнула Ханна, ее зеленые глаза сверкали, и пылали щеки.
Быстрый Ветер пристально посмотрел на нее, но ничего не ответил. Воробышек выглядела так прелестно, что ему захотелось швырнуть ее на ложе и неистово овладевать ею, вонзаясь в нее снова и снова — до тех пор, пока мысль покинуть его вигвам не оставит ее окончательно. Тряхнув головой, он прогнал вставший перед мысленным взором образ и вышел.
— Что ты сказала Быстрому Ветру? Он очень рассержен, — Пятнистая Лань появилась, едва Быстрый Ветер откинул полог.
Она стояла перед Ханной, настроенная явно враждебно.
— Ничего.
— Так ты разводишься с ним? Что может знать белая женщина о том, как доставить индейскому мужчине удовольствие?
— Мне некуда идти. Кроме того, у меня нет желания ублажать Быстрого Ветра.
«Ложь! Это ложь!» — звучал протест в душе Ханны. Она с радостью доставляла наслаждение Быстрому Ветру, как и он ей.
Пятнистая Лань благосклонно улыбнулась:
— Так я и думала! Хорошо, что он взял себе вторую жену, которая уж постарается доставлять ему удовольствие!
Сняв с шеста кожаное ведро, она сунула его Ханне в руки.
— Принеси воды. Женская работа нелегка. Я не собираюсь делать все сама. Лучше уж я буду заботиться о муже по ночам, а ты будешь делать всю домашнюю работу.
Ханна молча посмотрела на ведро, со всей ясностью осознав, что за очень непродолжительное время превратилась из рабыни в жену, чтобы затем снова стать рабыней.
К концу дня Ханна совсем выбилась из сил. Пятнистая Лань нагрузила ее самой трудной работой, какую только могла придумать. Ханна так мало знала о жизни индейцев, что не понимала: Пятнистая Лань не имеет права отдавать ей приказания, как рабыне. Но она была чужой в этом племени и не могла защитить себя от капризов индианки. А Быстрый Ветер удалился, предпочтя провести время в компании мужчин, нежели наблюдать за неприязненными отношениями жен в своем вигваме. Он пришел вечером, чтобы поесть, затем снова вернулся к друзьям, которые рассказывали разные истории о воинских подвигах, сидя вокруг костра.
Когда стемнело, Ханна пробралась к реке, чтобы вымыться. Пятнистая Лань тоже пошла к реке, выбрав место подальше. Ханна вернулась в вигвам первой и приготовила себе постель. Раздевшись, она забилась под одеяло, надеясь поскорее заснуть и не услышать звуки соития Быстрого Ветра и Пятнистой Лани. Однако, судьба была к ней неблагосклонна. Сон не шел. Ханна лежала с открытыми глазами, с болью осознавая, что индейская девушка ждет, когда же Быстрый Ветер придет к ней.
Добродушные подшучивания соплеменников действовали Быстрому Ветру на нервы, пока не надоели окончательно. Мужчины отпускали непристойные замечания, которые Быстрому Ветру вовсе не казались остроумными. Наконец, не вытерпев, он поднялся, собираясь уйти. Его отпустили, но Сломанный Нос не преминул дать хорошо обдуманный совет:
— Ты счастливый человек, Быстрый Ветер. Моя сестра могла выбрать любого воина, кого только пожелала бы. Она постарается угодить мужу. Могу с уверенностью предсказать, что очень скоро ты забудешь свою тягу к белой плоти. Когда пленница надоест тебе, я займусь ею, только дай мне знать, и тогда ей станет известно, как должна вести себя рабыня.
— Я запомню твои слова, Сломанный Нос, — через плечо бросил Быстрый Ветер, — но в свою очередь хочу напомнить, что Воробышек — моя первая жена, и я не собираюсь от нее отказываться.
«Скорее небо обрушится на землю, чем я отдам Ханну такому человеку, как Сломанный Нос», — проворчал Быстрый Ветер сквозь зубы.
Вигвам был едва освещен светом тлеющих в очаге углей. Когда глаза Быстрого Ветра привыкли к полумраку, он увидел, что Ханна устроилась в самом дальнем углу и, похоже, спит. Он улыбнулся и направился к ней. Чья-то рука схватила его за ногу. Посмотрев вниз, он вдруг вспомнил о Пятнистой Лани. Опираясь на локоть, она подняла на него многообещающий взор.
— Спи, — прошипел он, стряхивая ее руку.
Она улыбнулась:
— Я твоя жена, Быстрый Ветер. Это наша первая брачная ночь.
Ханна сжалась, услышав голос Быстрого Ветра. Она не поняла, что он сказал Пятнистой Лани, они говорили на своем языке. Как бы там ни было, ответ второй жене не понравился. С бьющимся сердцем Ханна ждала… вот вейчас Быстрый Ветер ляжет рядом с Пятнистой Ланью… Жаль, что не удалось ей заснуть и придется услышать, как Быстрый Ветер ласкает свою вторую жену.
— Не напоминай мне о моем долге, Пятнистая Лань, — сурово сказал Быстрый Ветер. — Дело в том, что я не хочу ложиться с тобой сегодня.
— Ты идешь к ней! — выпалила индианка. — Ты так влюблен в ее белую кожу, что я не мила тебе? Вспоминаешь, что и сам белый? Наверное, тебе хотелось бы вернуться в мир бледнолицых!
— Думай, прежде чем что-либо сказать, Пятнистая Лань! — тихий голос Быстрого Ветра прозвучал угрожающе, он резко оборвал женщину.
С явной неохотой она легла. Быстрый Ветер повернулся к ней спиной и снова направился туда, где лежала Ханна.
Опустившись на колени, он снял набедренную повязку, откинул одеяло и улегся рядом. Когда его рука коснулась ее груди, Ханна оцепенела. Неужели он собирается заняться с ней любовью, в то время как за ними наблюдает Пятнистая Лань? Может быть, у индейцев так принято, но ей это не по нраву!
— Не надо! — прошептала Ханна, когда он повернул ее к себе.
— Ты моя жена!
— Пятнистая Лань тоже твоя жена, вот и иди к ней!
— Я ее не хочу, — его рука скользнула между ног Ханны.
— Только не на глазах у Пятнистой Лани! — голос Воробышка, полный смятения, задевал что-то глубоко спрятанное в душе Быстрого Ветра.
— Если хочешь, пойдем туда, где нас никто не увидит.
Схватив жену в охапку, он поднялся, откинул ногой полог и вышел из вигвама. У Ханны хватило сообразительности подхватить одно из одеял, которое волочилось за ними, когда Быстрый Ветер уносил ее в лес.
