ГЛАВА 7
Блейд мгновенно уснул, но Шэннон о многом хотела подумать. Она испытала такое, что одновременно взволновало и смутило ее. «Как смог этот метис доставить мне огромное удовольствие? – удивилась девушка. – Возможно ли это с другим мужчиной?» Шэннон почему-то сомневалась в том, что возможно. Поначалу ей не давала покоя греховность любовного опыта. Неужели действительно следовало отдать девственность взамен за спасение от Бешеного Волка? Или все-таки Блейд просто соблазнил ее любовными речами и страстными ласками? Что ж, благодаря Блейду она больше не девушка и вольна теперь покинуть индейцев и продолжать жить своей собственной жизнью. Она постарается забыть Блейда, никому не придется ничего объяснять. Разве что будущему мужу, если, конечно, он у нее появится.
Чувствуя себя утомленной, Шэннон закрыла глаза. Она ни на минуту не забывала о том, что рядом лежит совершенно обнаженный Блейд и касается ее своим горячим телом. Шэннон хотелось ненавидеть его, хотелось найти себе оправдание и успокоить свою совесть. Но почему-то в душе не было ненависти к человеку, который, возможно, спас ее от смерти.
Неожиданно Блейд пошевелился и протянул руку к Шэннон.
– Почему ты не спишь? – спросил он, затем понимающе улыбнулся, и это почему-то раздосадовало Шэннон. – Должно быть, ты устала.
Девушка вспыхнула. Блейд напомнил о том, о чем ей хотелось забыть.
– Я... я смогу уснуть, когда ты уйдешь отсюда, – запинаясь, ответила она.
– Я опять хочу любить тебя.
Глаза Шэннон полыхнули синим огнем.
– В этом нет необходимости: ты сделал, что хотел. Благодаря тебе мне не нужно будет лгать Желтому Псу. Пожалуйста, оставь меня одну.
– То, что я сделал, – для твоего же блага, хотя, признаюсь, я никогда не испытывал подобного наслаждения. Ты околдовала меня, Огненная Птичка.
– Я ничего подобного не делала, – возмутилась Шэннон. Ей вовсе не хотелось повторять свое грехопадение. – Почему ты зовешь меня Огненной Птичкой?
– Тебе не нравится это имя?
– Я... я не знаю.
– Оно тебе подходит. Я давно уже тебя так называю. В тебе есть огонь, который влечет и которому я не могу сопротивляться.
Блейд стал неистово покрывать поцелуями лицо, шею, грудь Шэннон. Невозможно было устоять перед магическими действиями его губ и рук. Опять повторилось сладостное безумство.
Потом Шэннон лежала неподвижно, и слезы горячим потоком струились по ее щекам. «Когда они занимались любовью первый раз, Блейд действовал ради моего спасения, но сейчас... сейчас он был охвачен заурядной похотью», – ужаснулась Шэннон. Если до этого у нее не было причин ненавидеть Блейда, то теперь девушка чувствовала, что ее просто использовали. Смахнув слезы, Шэннон гневно взглянула на Блейда.
– Убирайся отсюда! Разве ты не достаточно унизил меня? Ты отвратительное... животное... дикарь!
Глаза Блейда сверкнули, как осколки черного стекла.
– Ты получила такое же наслаждение, как и я. Не жди, что я буду извиняться за то, что нам обоим доставило удовольствие.
– Я простила тебя за первый раз, Блейд, но когда ты сделал это еще раз, то перешел все границы дозволенного. Я благодарна тебе за спасение от Бешеного Волка, но я могу отдать свою девственность только один раз.
– Уже слишком поздно для взаимных обвинений, – сухо сказал Блейд.
Понимая, что ему не расположить к себе Шэннон в ее теперешнем состоянии, Блейд вскочил на ноги. Он допускал, что ему не следовало овладевать девушкой во второй раз, но ничего не мог с собой поделать; и останься он еще на полчаса, желание близости появится снова.
Блейд предстал перед Шэннон во всем великолепии своей наготы. От такого зрелища у нее перехватило дыхание. Она пыталась, но не могла отвести глаз от его мускулистого торса и от крепких ягодиц.
Блейд натянул штаны на длинные стройные ноги. Шэннон быстро закрыла глаза, а когда открыла вновь, увидела метиса рядом. Мягкий свет огня вырисовывал рельефные мышцы его плеч и груди. Торс Блейда казался отлитым из бронзы, но был удивительно живым и теплым.
– Чего ты ждешь? – прошептала Шэннон. Ей отчаянно хотелось, чтобы Блейд исчез с глаз долой.
– Шэннон, я... Постарайся меня понять. – Он протянул руку, но потом бессильно уронил ее вдоль тела. – Завтра поговорим.
«Удивительно, как ноги еще могут держать меня, они так трясутся», – волновалась Шэннон.
Едва рассвело, как появилась Поющая Радуга и сообщила, что совет старейшин соберется в полдень. Шэннон должна предстать перед ними и не имеет права ослушаться. Когда пришло время, Поющая Радуга взялась сопровождать девушку и всячески пыталась ее подбодрить. Блейд тоже пришел поддержать ее, но Шэннон дрожала как осиновый лист.
Шестеро стариков-индейцев в обрядовых одеждах, включая Желтого Пса, сидели полукругом, покуривая трубки, и разговаривали между собой.
Едва Шэннон вышла вперед, как наступила тишина. По одну сторону от нее встал Бешеный Волк, по другую – Блейд. Шэннон чувствовала, как от страха подрагивают колени.
– Ничего не бойся, – подбодрил Блейд и сжал ее руку.
Его слова заставили Шэннон осознать, что она ведет себя как трусиха. Девушка выпрямилась и вскинула подбородок, приказывая себе выдержать испытывающие взгляды индейцев. Они молча смотрели, и, казалось, прошла целая вечность, прежде чем Желтый Пес заговорил на ломаном английском языке:
– Совет старейшин рассмотрел притязания как Бешеного Волка, так и Быстрого Клинка. Старейшины по-прежнему не пришли к единому мнению и не знают, какому из двух мужчин тебя отдать, Огненная Птичка. Только ты можешь сказать нам правду. Старейшины хотят знать, делил ли с тобой ложе Быстрый Клинок, как он заявляет. Ты должна отвечать честно, от твоего ответа будет зависеть решение совета старейшин. Но помни, – угрожающе предостерег он, – ложь не поможет тебе.
Шэннон покраснела до корней волос. Ей казалось невозможным прилюдно сознаться в своем грехе. Девушка открыла рот, но не произнесла ни звука.
– Говори свободно и правдиво, – посоветовал Блейд.
– Прислушайся к моему внуку, Огненная Птичка, – сказал Желтый Пес.
– Я... Да, это правда, – смущенно призналась Шэннон. – Блейд и я... мы... мы были...
Желтый Пес перевел ее слова. Воцарилась тишина.
– Нет! Она лжет! – не выдержал Бешеный Волк. Он никак не хотел признать свое поражение.
Желтый Пес смерил его презрительным взглядом, а затем повернулся к старейшинам, которые внимательно рассматривали Шэннон. Она готова была закричать от отчаяния. Желтый Пес подошел к Блейду, положил ему на плечо руку и сказал:
– Совет принял решение. Огненная Птичка принадлежит Быстрому Клинку, и он волен делать с ней, что пожелает.
Шэннон напряглась. Она чуть было не крикнула, что никто не может ею распоряжаться, но ей хватило ума придержать язык. Когда они будут вдали от этого ужасного места, она даст волю своему гневу и выскажет Блейду все, что у нее на душе.
Блейд почувствовал, как с его плеч свалилась тяжелая ноша. Возможно, он заслужил ненависть Шэннон, но не чувствовал вины за то, что помог ей стать свободной. Он с сожалением подумал, что такая девушка, как Шэннон, никогда не сможет простить его.
Однако Бешеный Волк не думал мириться с решением старейшин. Об этом можно было догадаться по выражению его лица. Его глаза горели ненавистью. Индеец никогда не любил Быстрого Клинка, даже когда они были детьми. Блейд всегда превосходил его умом, силой, ловкостью.
– Возможно, на этот раз ты выиграл, Быстрый Клинок, но мой день еще придет. Ты показал, что ты больше белый, чем индеец, и я уничтожу тебя вместе с другими бледнолицыми.
Круто повернувшись, Бешеный Волк вскочил на коня и понесся прочь, оглашая все вокруг леденящим душу воинственным криком.
«Настанет день, и люди оценят его по достоинству и увидят в нем истинного вождя. Желтый Пес уже стар, его дни сочтены. Однажды Бешеный Волк появится в селении с оружием и боеприпасами, и тогда люди поймут, что только он сможет освободить их священную землю и противостоять Большому Отцу в Вашингтоне», – успокаивал себя Бешеный Волк.
– Что случилось? – спросила Шэннон. Она с тревогой смотрела вслед Бешеному Волку и его воинам.
– Бешеный Волк разозлен решением совета, – объяснил Блейд, – не обращай внимания. Пока ты со мной, он ничего не сможет сделать.
– Куда он направился?
Блейд прекрасно знал, куда направился Бешеный Волк и его головорезы, но он не стал говорить Шэннон о том, что обнаружил в фургоне Клайва Бейли оружие и как это связано с индейцами.
– Возможно, где-то в горах у него есть стоянка. Ему хочется быть подальше от поселка и совета старейшин.
– Ты говоришь, что большинство индейцев не разделяют взглядов Бешеного Волка. Значит, твой народ миролюбивый?
– Некоторые – да, – медленно ответил Блейд, – но есть и те, кто считает Бешеного Волка правым. Среди белых тоже люди разные – и плохие, и хорошие.
– А ты во что веришь? – неожиданно спросила Шэннон.
Тщательно подбирая слова, Блейд пояснил:
– Я люблю и уважаю народ моей матери. Я никогда не забуду, что я наполовину сиу, и не перестану этим гордиться. Но я слишком долго жил среди белых, чтобы сомневаться в том, что они одержат над индейцами полную победу. Дни, когда индейцы свободно жили на бескрайних равнинах, ушли безвозвратно. Я участвовал в войне между штатами, потому что верил в свободу всего человечества, и сделаю все зависящее от меня для предотвращения кровопролития.
Шэннон побледнела, ее глаза расширились от ужаса:
– Мне следовало бы догадаться! Ты не только дикарь, но и проклятый янки! Я думала, что ты украл тот синий мундир, который тебе так нравилось надевать.
– Я с гордостью служил в федеральных войсках. Но я настаиваю на том, чтобы ты никому не говорила об этом. От твоего молчания зависят жизни сотен людей. Надеюсь, у тебя хватит мудрости забыть то, что ты сейчас слышала.
– Ты ждешь, чтобы я забыла, что ты воевал на стороне тех, кто убил моего брата и вынудил отца покончить с собой? Никогда!
Блейд проклинал свою глупость. Зачем он сказал Шэннон то, о чем ей не обязательно знать? Но временами, рядом с девушкой Блейд терялся так, что забывал собственное имя.
– Я сочувствую тебе и твоему горю, Огненная Птичка. Но ты обязана молчать хотя бы в благодарность за то, что я выручил тебя из беды. Я мог бы вообще забыть о твоем существовании и преспокойно продолжать вести обоз до форта Ларами.
Шэннон не могла с этим спорить. Она действительно в огромном долгу перед Блейдом. Конечно, она не станет его благодарить за лишение невинности, но вполне может сохранить его тайну, хотя и не понимает, почему служба в армии должна держаться в секрете.
– Это имеет что-нибудь общее с обысками фургонов? – неожиданно спросила девушка.
– Черт возьми, Шэннон, ты слишком любопытна. Мы не можем здесь говорить.
Блейд схватил ее за руку, повел к вигваму своей матери и довольно грубо втолкнул внутрь. Затем вошел следом и, подбоченясь, встал перед ней, испепеляя ее взглядом.
– Зачем же так грубо? – упрекнула Шэннон, потерев запястье, на котором остались следы пальцев Блейда.
– Я уже просил тебя забыть обо всем, что ты видела в обозе. Тебя это не касается. Никто не пострадал из-за того, что я обыскивал фургоны, а не сделай я этого, могли пострадать многие! И еще, поскольку ты направляешься в Айдахо, на Север, то тебя не должно волновать мое участие в войне между Севером и Югом.
– Но...
– Ты не хочешь здесь оставаться, не так ли? – спросил Блейд с какой-то зловещей интонацией. – Я могу отдать тебя Бешеному Волку, если захочу. Помни, ты принадлежишь мне.
– Я никому не принадлежу!
Но Блейд пропустил ее слова мимо ушей.
– Ты должна обещать мне, Шэннон. А взамен я обещаю, что не причиню вреда ни тебе, ни твоим друзьям.
– Никогда не стоит доверять слову янки, – сердито пробормотала девушка.
– Шэннон... – процедил сквозь зубы Блейд с таким угрожающим видом, что Шэннон решила уступить.
– Ладно. Я обещаю. Но если я узнаю, что ты втянут в грязные делишки, я доложу об этом твоему армейскому начальству.
– Вполне справедливо, – согласился Блейд. Приходилось ей доверять, ведь другого выбора не было.
– Мы можем уехать прямо сейчас?
– Я хотел бы остаться на пару дней. Я даже толком не успел поговорить с родными.
– Пожалуйста, Блейд, я себя здесь неуютно чувствую. Что, если вернется Бешеный Волк? Или совет отменит свое решение?
– Мы здесь в безопасности, Огненная Птичка. Никто не посмеет тебя обидеть.
– Не называй меня так! – Шэннон хотелось поскорее забыть о прошедшей ночи, когда Блейд постоянно твердил это имя.
«Какой стыд! Ее тело отзывалось на все его прикосновения, и тогда, ночью, это не казалось таким постыдным», – думала Шэннон. Она испытывала необычайное наслаждение и тем не менее считала происшедшее аморальным и унизительным... нет, волнующим... Восхитительным!
Блейд вздохнул. Ему не хотелось спорить с Шэннон. Для себя он все решил и считал, что вполне может остаться на денек-другой, а затем догнать обоз.
– Поющая Радуга проследит, чтобы ты ни в чем не нуждалась.
Немного смягчившись, Шэннон согласилась остаться. Ей нравилась Поющая Радуга, а Желтый Пес больше не казался таким страшным, но все же ей было не по себе. Шэннон столько всего слышала о зверствах индейцев, что не могла быть среди них совершенно спокойной, больше всего тревожил ее Блейд. Стоит ему лишь прикоснуться, сразу попадаешь одновременно и в рай, и в ад.
– Мне нравится твоя женщина, сынок, – смущенно сказала Поющая Радуга. – Она сильная и подарит тебе прекрасных сыновей и дочерей. Надеюсь, я доживу до того времени, когда увижу их.
Блейд сидел вместе с родными в вигваме Желтого Пса. Мужчины по очереди курили трубку, а Поющая Радуга не сводила восхищенных глаз с сына. Она постепенно приходила в себя после смерти мужа, а приезд сына дал дополнительный заряд бодрости. Ей больше не казалось, что жизнь кончена.
– Ты будешь жить еще долгие годы, мама, – предсказал Блейд. – В письме, посланном мне Пьером Лабо, сообщалось не только о смерти отца, но и о твоем плохом самочувствии.
– Все изменилось, как только ты вернулся, сынок, – ее глаза излучали любовь и гордость.
«Она постарела за эти десять лет, – заметил Блейд, – но не утратила своей мягкости и доброты. Этими качествами всегда восхищался отец, как и ее красотой».
– Почему ты должен так быстро уезжать? – грустно проговорила Поющая Радуга. – Как бы мне хотелось поженить тебя и Огненную Птичку согласно нашим традициям. После свадебной церемонии мы бы устроили грандиозный праздник с танцами. В последнее время здесь слишком много печали. Праздник доставит людям радость.
– Мне жаль, мама, но у нас совсем нет времени. Я должен догнать обоз и довести его до форта Ларами. Кроме того, если я женюсь на Шэннон Браниган, то церемонию проведет священник.
Блейд не желал говорить матери о том, что они с Шэннон скоро расстанутся и вряд ли когда-либо увидят друг друга.
– Но я обещаю навещать тебя почаще. Форт Ларами не так далеко отсюда, и я найду время, чтобы лишний раз приехать к вам, – продолжил Блейд.
– Ты останешься в Ларами?
– Да, мне нужно завершить одно дело.
– А потом? Ты вернешься сюда?
– Возможно, – немного помедлив, ответил Блейд.
По правде говоря, он не имел ни малейшего представления, что будет делать после разоблачения торговцев оружием.
Шэннон бесконечно долго ждала возвращения Поющей Радуги, но усталость взяла свое, и она уснула. Среди ночи девушку разбудило шуршание одежды. Кто-то раздевался, стараясь производить как можно меньше шума.
– Поющая Радуга?
Низкий мужской голос, который Шэннон сразу узнала, заставил девушку мгновенно проснуться.
– Нет, Огненная Птичка, Поющая Радуга сегодня ночует в вигваме Желтого Пса.
– Убирайся отсюда, Блейд! – Шэннон до самого подбородка натянула на себя покрывало из шкуры бизона.
Блейд тихо вздрогнул. Мог ли он винить ее? Ведь действительно он вел себя больше как дикарь, а не как офицер и джентльмен.
– Успокойся, Шэннон, я не трону тебя. Я просто хочу спать.
– Спи в другом месте.
– Тебе не кажется, что это будет выглядеть несколько странно после прилюдного объявления о нашей связи... – Блейд спокойно раскатал рядом с Шэннон еще одно покрывало и тут же улегся.
Шэннон замерла. Блейд даже не прикоснулся к ней, а ее тело запылало как в огне. Что с нею происходит? Почему этот метис так ее возбуждает? Что ей делать, если он протянет руку и начнет ласкать? Вопрос остался без ответа: ровное дыхание Блейда говорило о том, что он крепко спит.
В селении Желтого Пса Блейд и Шэннон пробыли еще один день и одну ночь. Почти все время рядом с Шэннон находилась Поющая Радуга, а Блейд встречался со старыми друзьями и заводил новых.
Блейд не без причины искал дружбы молодых индейцев – они многое могли рассказать о Бешеном Волке. Пока Блейд знал только то, что Бешеный Волк и его головорезы несут ответственность за многочисленные нападения на поселенцев, обозы и железную дорогу. По словам Скачущего Бизона, Бешеный Волк хвастался тем, что вернется в поселок героем.
На следующий день Шэннон и Блейд покинули селение. Девушка ничуть не жалела, что настала пора уезжать, поскольку жила в постоянном страхе. Даже раскаты грома и затянутое облаками небо не волновали ее. Шэннон предоставили отдельную лошадь и одеяло в дорогу.
Притягательная сила Блейда чувствовалась на расстоянии, и девушка с трудом боролась с соблазном отдаться во власть его чар. Она не могла разобраться в своих чувствах.
Блейд, казалось, не замечал этого повышенного интереса к своей персоне. Его внимание было приковано к зловещим сине-зеленым тучам, клубящимся над головой. Не успела его спутница спросить, чем Блейд так обеспокоен, как на землю обрушился сплошной поток дождя.
– Гони во весь опор! – прокричал Блейд, стараясь перекричать рев стихии.
– Что это?
– Торнадо!
Шэннон охватил страх; никогда ей не доводилось видеть смерч, но она знала, что он несет разрушения и гибель. Что же делать тем, кого стихия застигает прямо в прерии? Где искать укрытие, когда вокруг одна трава и голые холмы?
Словно огромное черное чудовище, торнадо надвигался на них с невероятной скоростью. Казалось, с туч, извиваясь, свисает змея, пожирающая все на своем пути.
Шэннон охватила паника, она не видела возможности спастись.
– Блейд...
– Туда! – Блейд указал на небольшие холмы, едва различимые за потоками дождя.
«Если им повезет, то они найдут овраг или расщелину, где можно переждать буйство стихии; только бы успеть добраться», – не переставая, молился Блейд: ему совсем не нравилась мысль погибнуть так нелепо.
К тому моменту как Блейд с Шэннон добрались до холма, лошади стали практически неуправляемы. Времени почти не оставалось. Шум стоял такой, что не было слышно друг друга. В отчаянии они пытались найти какое-нибудь укрытие, но тщетно: ни оврага, ни ложбины – ничего, что могло бы спасти от неизбежного конца.
– Блейд, смотри! – Шэннон первой увидела хоть что-то, похожее на убежище.
Как раз под ними находилась небольшая расщелина, с годами размытая весенним таянием снега. Ложбина была совсем неглубокая, но все же лучше, чем ничего. Блейд спрыгнул с коня, помог Шэннон. Девушка бросилась в расщелину и распласталась на сырой земле.
У Блейда хватило присутствия духа, чтобы снять с лошадей одеяла, фляги с водой и ружье. Как только он отпустил поводья, животные взвились на дыбы, а затем галопом ускакали прочь. Торнадо был совсем близко, когда Блейд навалился на Шэннон, прикрывая ее своим телом. Вдруг стало совершенно темно, и все вокруг потонуло в ужасном грохоте!
