Глава 14
Эмилия стояла около своей кровати и внимательно наблюдала за доктором, осматривавшим раненого.
— Доктор Чисон, почему он не приходит в сознание? Прошло уже два дня.
Доктор Чисон отошел от постели больного и покачал головой, будто остался недоволен состоянием своего пациента. А затем бросил взгляд на Эмилию — его голубые глаза серьезно смотрели из-за стекол круглых очков, а густые седые брови озабоченно сошлись над переносицей.
— В подобных ситуациях, я считаю, всегда надо быть предельно честным. Это помогает горю.
— Горю? — Эмилия так вцепилась в край кровати, что ее пальцы побелели от напряжения. — Что вы хотите этим сказать?
Одри обняла дочь за талию, пытаясь поддержать ее.
— С ним все будет в порядке, правда ведь? — умоляюще воскликнула она.
Доктор Чисон снял очки и потер нос.
— Правда состоит в том, что я не знаю.
— Вы не знаете… — словно эхо повторила леди Геррит и поднялась с кушетки, стоявшей рядом с постелью. — . Но почему?
— В подобных случаях невозможно определить меру опасности. Он может прийти в себя и чувствовать себя неплохо, а потом… — доктор Чисон снова надел очки и осторожно заложил дужки за уши. — А может быть, он так никогда и не придет в себя.
— Понимаю, — Геррит бросила быстрый взгляд на Эмилию, и в ее глазах можно было прочесть прямое обвинение.
Вина, словно острый нож, полоснула Эмилию по сердцу.
— Он очнется, доктор. Он обязан прийти в себя!
— Вам следует знать, что если он очнется, то может сильно измениться.
— Измениться? — переспросила Эмилия. Доктор Чисон вздохнул:
— Возможно, он даже не вспомнит своего имени.
— Он не будет знать своего имени? — прошептала Эмилия.
— Вы имеете в виду, что у него может наступить амнезия?
Доктор Чисон кивнул:
— Да, так это называется. Вы должны быть готовы к тому, чтобы восстановить факты из его жизни и объяснить ему, кто он. — Доктор Чисон взял со стола свой черный кожаный портфель. — Через несколько дней нам станет ясно многое.
После того как врач ушел, Эмилия опустилась в кресло рядом с постелью, продолжив дежурство около мужчины, которого она едва не убила.
— С ним все будет хорошо, — Одри похлопала Эмилию по плечу. — Я уверена в этом.
Эмилия взяла его запястье, утешаясь, что чувствует его медленный слабый пульс.
— Он должен выздороветь ! — в отчаянье прошептала она.
— Конечно, он пойдет на поправку, — леди Геррит слегка пристукнула веером по ладони. — В этом нет сомнения.
Эмилии хотелось верить, что он выздоровеет. Невозможно было представить, что этот мужчина никогда больше не откроет своих прекрасных бездонных глаз.
Ее мать потерла затекшие мышцы на плече Эмилии.
— Тебе надо отдохнуть, я посижу с Шериданом.
Эмилия покачала головой:
— Я спала прошлой ночью. Я хочу быть с ним, когда он очнется.
Одри посмотрела на леди Геррит.
— Мама, если ты немного не отдохнешь, ты заболеешь.
Пожилая графиня вздохнула, ее плечи безвольно поникли от произнесенных слов.
— Пожалуй, мне действительно следует немного отдохнуть. Но я хочу, чтобы мне сообщили, если будут какие-нибудь изменения.
— Конечно, — произнесла Одри. — Иди отдохни. Я уверена, сегодня у нас будут для тебя добрые известия.
Леди Геррит коснулась щеки Эмилии и улыбнулась, когда та подняла глаза.
— Ты должна верить в то, что все будет хорошо, моя девочка.
Эмилия постаралась улыбнуться:
— Он поправится, бабушка.
— Конечно, — улыбка леди Геррит не выдала сомнения, скрытого в ее глазах. — Он сильный человек, я уверена — с ним все будет в порядке.
Одри вышла из комнаты вместе с матерью и тихо закрыла дверь, оставив Эмилию одну с Блейком.
— Ты должен выздороветь. — Эмилия убрала его темные волосы, упавшие на белую льняную повязку на голове. — Ты должен услышать меня. Пожалуйста, очнись!
Он не шевелился.
— Пожалуйста, очнись! — Она встала с кресла и села на край постели, желая находиться ближе к нему. — Пожалуйста, открой глаза.
Ничего, ресницы даже не дрогнули.
— Я хочу, чтобы ты знал: я никогда не думала, что такое произойдет. — Она погладила его плечи в белой льняной рубашке, которую они поменяли утром. — Я просто хотела, чтобы ты ушел, прежде чем я совершу какую-нибудь нелепость. Знаешь, ты так сильно смутил все мои чувства. Я была разгневана некоторое время. А потом я … О, ты сбил меня с толку. — Она снова погладила его плечи, впитывая в себя его тепло. — Ты самозванец, охотник за богатыми невестами. И все же в тебе есть что-то. Бабушка была права. В тебе есть такое, что заставляет меня верить, что ты можешь сразиться со всем злом этого мира и выиграешь в этом сражении.
Девушка положила руку на плечо мужчины, желая почувствовать силу его тела под своими пальцами. Его тепло обожгло ее ладонь, вызывая воспоминания о его гладкой коже.
— Я уверена, что тебе будет смешно, если ты узнаешь, что ты самым яростным образом вторгался в мои сны. Я ловила себя на том, что думаю о тебе в самые странные моменты. — Эмилия позволила себе недозволенное удовольствие вспомнить те некоторые мгновения, когда он держал ее в своих объятиях. Тогда тепло его тела окутывало ее, словно покрывало, и его губы касалисъ ее кожи. — С тех пор как ты появился, мои мысли не достойны порядочной девушки. Конечно, ведь большинство из них не делят свою комнату с мужчинами.
Эмилия затаила дыхание, когда скользнула пальцами за воротничок его ночной рубашки. О.на осторожно раздвинула рубашку, обнажив впадину между ключицами и мужские черные завитки волос. Она смотрела на него, наблюдая медленное дыхание в его грудной клетке, и ее дыхание становилось все более взволнованным и прерывистым.
Не осознавая своих желаний, Эмилия наклонилась вперед и прижала свои губы к ямочке на его шее. Его тепло обдало ее лицо, словно призывая прикоснутся к его щеке.
Девушка глубоко вздохнула, впитывая терпкий запах его кожи, и вдруг ощутила глубоко внутри себя сильный огонь желания. Эмилия откинулась назад, ее лицо запылало от страсти.
— Ты знаешь, чего я хочу? Я хочу, чтобы ты на самом деле был Шериданом Блейком. Я хочу, чтобы ты открыл глаза и посмотрел на меня так, словно действительно любишь меня. — Она прижала свои губы к его губам и почувствовала его теплое и мягкое дыхание на своем лице. Слезы полились из ее глаз. Слезы несбыточных желаний. Девушка провела пальцами по его щеке. — Мне кажется, что я снова прикоснулась к мечте. Глупо, правда?
Он повернул голову на подушке, как бы следя за нежными прикосновениями ее пальцев.
Сердце Эмилии тут же встрепенулось от радости.
— Ты слышишь меня?
Его губы раздвинулись во вздохе. Его ресницы слегка дрогнули. Эмилия хотела проглотить подкативший к горлу комок и с трудом произнесла:
— Послушай меня, открой глаза.
Он глухо застонал, будто раненый лев.
— Пожалуйста, очнись, — Эмилия положила ему на плечи руки и нежно тряхнула его. — Ты должен проснуться.
Его ресницы задрожали и поднялись…
Она обхватила его лицо руками, глядя в темные, мутные глаза.
— С вами все в порядке?
Он замигал и нахмурился, когда увидел ее.
— Эмилия, что такое? Что произошло? Эмилия посмотрела через плечо — ее мать спешила к ней.
— Мама, он очнулся!
— О! — мать всплеснула руками. — О, это прекрасно. Просто прекрасно!
Саймон переводил взгляд с Эмилии на Одри и назад с выражением недоумения в глазах.
Эмилия прикасалась к его лицу — слезы застилали ее глаза.
— Вы поправитесь, все будет хорошо!
— Шеридан! — Одри сжала его руку. — Мой дорогой, вы так испугали нас всех.
— Шеридан? — он облизнул пересохшие губы. — Вы назвали меня Шеридан?
— О Боже мой! — Одри посмотрела на Эмилию, потом на зятя: — Шеридан, пожалуйста, подумайте немного. Вы знаете, кто вы такой?
Саймон нахмурился:
— Вы назвали меня Шеридан.
Неожиданный страх охватил Эмилию. Она не могла допустить, чтобы этот мужчина начал говорить нечто бессвязное. Ведь если он не смог вспомнить своего вымышленного Шеридана Блейка, то, вероятно, вспомнит свое настоящее имя. Она вскочила на ноги и схватила мать за руку: — Мама, пожалуйста, позови доктора.
— Доктора? Но я … — Одри продолжала говорить, в то время как Эмилия подталкивала ее к двери.
— Пожалуйста, поспеши. Может быть, доктор Чисон сможет посоветовать, как поступить в данной ситуации.
— О, конечно. Я сейчас же пошлю кого-нибудь за ним.
Эмилия закрыла дверь и прислонилась спиной к тяжелой дубовой раме. «Спокойно», — сказала она себе. Она должна сохранить разум, если хочет выпутаться из сетей. Эмилия посмотрела на кровать, где лежал темноволосый мужчина и глядел на нее своими черными как ночь глазами. Вспомнит ли он, что она стреляла в него?
Саймон не сводил глаз с прекрасной рыжеволосой женщины, когда она подошла к его постели. Прежде чем коснуться его, Эмилия остановилась и оказалась в потоке солнечного света, лившегося из открытого окна. Будто растворяясъ в нем, она казалась посланцем другого мира. Она купалась в золотых солнечных лучах. Огонь пылал в ее волосах. В эту минуту она казалась мстительным ангелом, явившимся, чтобы предъявить ему свои обвинения.
Хотя в голове у него шумело, Саймон попытался собраться с мыслями. В голове вспыхивали образы: женщина, стоявшая перед ним, в ее глазах страх и гнев. Кто она? Это был не госпиталь, куда он попадал время от времени в прошедшие кровавые годы. Он находился в постели, покрытой шелком цвета слоновой кости и с кружевами по всем четырем сторонам. Явно женская постель.
Шеридан. По какой-то причине это имя было ему знакомо. Хотя Саймон хорошо знал, что это не его имя.
Надо думать.
Прежде всего, несмотря на боль, требуется привести в порядок свои мысли. У него было задание. В этом Саймон был уверен. Ему необходимо расставить по местам детали.
Рыжеволосая пододвинулась ближе. Она остановилась перед ним. Ее руки были сжаты в кулаки. В глазах плещется страх.
— Вы помните меня?
Когда он смотрел в ее огромные золотые глаза, его воспоминания разбивались о туман в голове, подобно волнам, накатывающим на берег. В последний раз он видел мисс Мейтленд освещенной лунным светом с пистолетом в руках. Он тяжело вздохнул и подавил стон, когда попытался присесть.
— Осторожно, — произнесла Эмилия, прижимая его плечи.
Он упал на подушку, обнаружив, что еще слишком слаб, чтобы противиться ей. Его обдало холодным потом, голова гудела, а правая рука горела так, словно кто-то ударил по ней раскаленной кочергой, и он не понимал почему. Но Саймон слишком хорошо помнил, почему его голова гудела и раскалывалась, будто целый полк использовал ее в качестве мишени на учениях. Эта прекрасная маленькая мегера стреляла в него.
— Доктор сказал, что у вас, возможно, нарушена память.
— Память? — Нет, он был уверен, что помнил все. Включая план мисс Мейтленд убрать его с пути, угрожая оружием.
Она прикусила нижнюю губу, подозрительно глядя на него.
— Вы помните свое имя?
«Очень важно доверять своему инстинкту», — подумал Саймон. И именно сейчас он подсказывал ему, что умный человек не станет быстро выдавать себя.
— Мое имя? Эмилия кивнула:
— Вы помните свое имя?
Он закрыл глаза, стараясь думать сквозь боль, пульсирующую с каждым ударом сердца. Саймон почувствовал, что сейчас у него появилась прекрасная возможность. В потере памяти было определенное преимущество, И он намеревался использовать это преимущество в борьбе со своей прекрасной соперницей.
— Меня зовут… — Он посмотрел на нее надежде, что выглядит изумленным настолько, | насколько и хотел. — Как меня зовут?
Ее глаза расширились от удивления.
— Вы не помните своего имени?
— Я не помню ничего.
— Правда?! — произнесла Эмилия, и в ее голосе прозвучал неожиданный ужас.
— Кто я? — Саймон окинул взглядом комнату, стараясь казаться сбитым с толку. Боль, стучавшая в висках, облегчала эту задачу. — Где я? Что произошло? Кто вы?
— Тише. — Она села напротив него и положила на его плечо руку. — Не стоит мучить себя. Вы были ранены.
— Ранен? Как?
— В вас стреляли. — Она опустила глаза. — Разбойники.
— Разбойники? — Саймон постарался не улыбаться. Да, у этой леди отменное воображение.
— Да. На нас напали, когда мы возвращались из театра.
— Мы возвращались вдвоем из театра… Она закивала, не поднимая глаз.
— Так мы знакомы?
— Да. — Она облизнула пересохшие губы. — Мы знаем друг друга.
Он некоторое время внимательно смотрел на нее, думая, как далеко она может зайти в своей лжи. — Так мы брат и сестра?
Она покачала головой:
— Нет.
— Вы моя кузина?
— Нет. — Их глаза встретились. — Вы уверены, что ничего не помните?
Саймон посмотрел на нее с такой невинностью, на какую только был способен.
— Ничего.
— Мы… — она сделала глубокий вдох, — мы муж и жена.
— Муж и жена? — он улыбнулся. Он ничего не мог поделать с собой. Особенно когда понял, что маленькая тигрица подстроила ловушку сама себе. Саймон провел по ее щеке левой рукой, чувствуя, как ее кожа потеплела под его ладонью. — Я должен был догадаться, что мы женаты.
Она смотрела на него с тревогой и любопытством.
— Почему?
— Потому что когда я открыл глаза, я сразу понял, что всегда любил тебя.
Эмилия открыла рот, но ничего не произнесла.
Он погладил большим пальцем уголок ее рта.
— Я никогда в жизни не чувствовал себя так, как теперь. — Саймон сам удивился, как легко эти слова вырвались у него с губ.
— О-о! — она посмотрела на него широко раскрытыми глазами, явно поразившись до глубины души.
«Если эта особа решила доиграть свою игру, — усмехнулся про себя Саймон, — то она обнаружит, что у него в запасе есть несколько трюков».
— Представляю себе, моя дорогая, что тебе пришлось пережить, не зная, умру я или буду жить.
— Да, я была в растерянности, — она смахнула назойливую прядь волос со лба, слегка сопротивляясь, когда Блейк захотел прижать ее к себе.
— Я вернулся, дорогая, — он положил руку на ее грудь и провел пальцем по самой вершине очаровательного холмика.
Дыхание девушки стало прерывистым, но в следующее мгновение она изо всех сил ударила его по руке. Его пронзила боль, и он едва сдержал стон. Эмилия вскочила на ноги и воскликнула тяжело дыша:
— Как вы смеете!
Саймон сделал глубокий вдох, стараясь прояснить туман, окутавший его сразу, как только накатила волна боли. Когда его взгляд прояснился, он непонимающе посмотрел на упрямую красавицу.
— Что ты имела в виду, говоря мне это?
— Вы не имеете права так обращаться со мной!
— Не имею права? — Он нахмурился, положил ладонь под правую руку, стараясь хоть как-то облегчить боль. — Но я ведь твой муж?
— О-о! — она прикусила губу. — А-а, я имела в виду, что вы сейчас не в той форме, чтобы заниматься этим.
Он опустил голову на подушку, боль пронзила его виски, будто к ним прикладывали раскаленную сталь. Да, в таком состоянии он вряд ли сможет разжечь женщину. Что же, сражение может подождать несколько дней.
— А что произошло с моей рукой?
— Вчера доктор пустил вам кровь.
Он сделал еще один глубокий вдох. Ему не зря доводилось видеть, как жизнь уходила из человека. Все! Это был последний раз, когда он позволил кому-то орудовать ланцетом.
Эмилия стала отступать к двери.
— Вам следует отдохнуть.
— Скажи мне что-нибудь. Она споткнулась.
— Что?
Он улыбнулся, находя удовольствие в том, что вывел эту неприступную особу из состояния душевного равновесия.
— Как меня зовут?
— Ах, Боже мой! — она теребила ленточку своего муслинового платья. — Шеридан, Шеридан Блейк.
— Шеридан Блейк… — Саймон задумался на некоторое время. — Странно, но оно звучит как-то незнакомо.
Она пожала плечами:
— Меня это удивляет!
Он потер ладонью руку и, в душе проклиная всех врачей на свете, добавил:
— Пожалуйста, прости, дорогая, но я, кажется, не могу вспомнить и твоего имени.
— Эмилия. Эмилия Мейтленд.
— Ты, наверное, хотела сказать Эмилия Мейтленд Блейк.
— Да, конечно. Вы простите меня, — она посмотрела вниз, на ленточку, которую теребила. — Мы недавно женаты, и я еще не привыкла.
— Да? Как долго?
— Около двух месяцев. Но вы только что прибыли в дом моего отца. Немногим недели назад. — Она провела пальцами по ленте. — После возвращения из армии.
— Итак, мы только-только начали узнавать друг друга?
— Да, можно сказать, что так.
Ленивая улыбка появилась на его губах, когда Саймон представил, как хорошо они скоро узнают друг друга.
А его «жена», между тем, уже отошла от постели подальше и от порога сказала:
— Пойду узнаю, почему доктор Чисон так задерживается.
— Поскорей возвращайся, дорогая, — он прижал руку к сердцу. — Я уже скучаю по тебе.
Она посмотрела на него, словно перед ней лежал огнедышащий дракон, собиравшийся сжечь весь мир, а потом стремительно повернулась и вышла из комнаты.
Саймон с трудом подавил желание рассмеяться, когда, наконец, остался один.
Ну что ж, если эта маленькая тигрица думала, что сможет играть с ним в игры и выйти сухой из воды, то ей предстоит кое-что узнать. Он преподаст ей один урок.
