Глава 13
Саймон уселся поудобнее на голубом, обитом бархатом сиденье экипажа, и его колено задело ногу Эмилии.
Девушка вздрогнула, словно на нее упал горячий уголек, и Саймон увидел, что она тяжело вздохнула, прежде чем отвернулась к окну и устремила свой взор в ночь. Он расслабился, чувствуя легкую боль в затылке. Экипаж покачивался на рытвинах, мягко баюкая пассажиров. На сердце царило удивительное умиротворение. Они ехали по узкой дороге, пролегавшей рядом с отвесными скалами. Месяц бросал бледный свет на сельскую местность, превращая каменистое дно ущелья в зазубренный серебристый рот. Саймон взглянул в окно и произнес:
— Мы еще не ездили в город этим путем.
— Нет, не ездили. — Эмилия посмотрела на бабушку. — Бимиш знает, как я люблю ущелье в лунную ночь.
Саймон нахмурился:
— Тогда вам лучше сесть на этой стороне.
— Да, действительно… — Эмилия сжала свою сумочку. — Я не подумала об этом, когда мы садились.
— Не хотите поменяться местами?
— Нет, мне и здесь хорошо. — Эмилия сидела, забившись в угол, словно она ожидала с минуты на минуту нападения бандитов. — Посмотрите сами, какой прекрасный вид открывается отсюда.
Саймон внезапно напрягся. Его инстинкт не раз сохранял ему жизнь в последние годы. Вот и сейчас внутренний голос настойчиво говорил о том, что сейчас должно случиться нечто неожиданное.
— Я люблю комедии. Думаю, что это была прекрасная идея поехать в театр. — Леди Геррит раскрыла веер. — А вы как думаете, Шеридан?
— Мне понравился спектакль. — В глубине души у Саймона сложилось впечатление, что за ним наблюдают. Женщины явно что-то задумали! Он был уверен в этом. Эмилия и леди Геррит почти не притронулись за обедом к еде, и помнится, ни одна из них не казалась особенно веселой во время спектакля. Но вслух он сказал:
— Хотя, следует заметить, мне не с чем сравнивать. Я не очень часто посещал театр.
— Я не могу себе представить жизнь в армии, — пожилая графиня бросила на него взгляд через край веера. — Яне знаю, как можно просыпаться каждый день и знать, что возможно ты встретишься лицом к лицу со смертью. — Затем, выразительно посмотрев на внучку, она добавила: — Я убеждена, что не важно где находишься — на суше или на море, — но привыкать к такой жизни с двенадцати лет — это просто ужасно.
Эмилия выпрямилась, одарив бабушку мрачным взглядом. Леди Геррит улыбнулась. Она явно была довольна собой.
Саймон потер затылок и услышал ответ своей «жены»:
— Полагаю, бабушка, что отец мистера Блейка с добрыми намерениями отправил его на военную службу.
— Ах, оставь! — леди помахивала своим веером. — Не может быть никаких причин, чтобы отправить ребенка на войну.
— Без сомнения, этот господин доставлял уйму хлопот даже в возрасте двенадцати лет. — Эмилия посмотрела на Саймона и процедила сквозь зубы: — Ваш отец действительно отправил вас на войну или вы сами убежали в поисках славы?
Воспоминания, которые Саймон старался забыть, вновь вернулись с прежней силой.
— Боюсь, что жажда славы не имеет с этим ничего общего.
— Что же тогда? — спросила Эмилия.
Саймон выдержал ее взгляд, видя в ее глазах любопытство и тщательное желание, чтобы он рассказал ей о своем прошлом. А этого он никогда не делал.
— Это сделает нашу беседу скучной, — равнодушно заметил Саймон.
— Вы просто уходите от ответа, — глаза Эмилии сузились, когда она посмотрела на него. — Не знаю, бабушка, почему ты поверила, будто он начал военную службу в детском возрасте.
Саймон поразился такой гневной страстности. Казалось, ее гнев поглотил все остальные чувства, которые могли бы пробить ее защиту.
— Сомневаюсь, что этот человек признает правду, даже если она колет ему глаза. — Эмилия высоко подняла голову и посмотрела на Саймона с такой ненавистью, будто не хотела дышать одним с ним воздухом. — Я не удивлюсь, если все эти рассказы о службе в армии окажутся выдумкой.
— Мой отец отправил меня в двенадцать лет на войну, так как надеялся, что меня убьют в одном из сражений. — Саймон услышал, как ахнула леди Геррит, но сам не отрываясь, смотрел на Эмилию, стараясь уловить ее реакцию. От него не ускользнули ее раскрывшиеся от удивления глаза. Он не собирался говорить ей правду и теперь даже не понимал, почему это сделал. Возможно, ему захотелось поразить ее. Возможно, он захотел разделить с ней часть правды.
Нельзя было понять, что означает возмущение, которое явственно проступило на лице Эмилии. То ли ее потряс поступок отца, столь жестоко отнесшегося к собственному сыну, то ли она поразилась, как можно так бессовестно лгать. Она воскликнула:
— Как вы можете говорить такое?
— Вы ведь хотели услышать правду, — Саймон с трудом подавил тяжелый вздох. Странно, но даже по прошествии стольких лет эта правда заставляет его сердце сжиматься от обиды. — А правда как раз в том, что мой отец решил, что я больше ему не нужен.
— Но почему? — Эмилия всматривалась в его лицо, словно пытаясь найти ответ на вопрос, от которого он сам уходил всю свою жизнь. — Почему отец захотел, чтобы его сын умер?
Саймон откинулся на спинку сидения и постарался улыбнуться:
— У него имелись на то свои причины.
— Были причины? — Эмилия выдержала его взгляд, упорно желая полностью разобраться в его тайне. — Какие причины могут оправдать такую жестокость?
— Не важно. — Он посмотрел в окно, избегая ее сочувственного взгляда. — Уверяю, у вас нет причин для печали. Все произошло так давно.
— Ведь это все неправда? — она схватила его за руку. — Именно поэтому вы не хотите назвать мне причину, по которой ваш отец прогнал вас из дому?
Он посмотрел на ее руку, на тонкие пальцы, сжимавшие его руку. Белая кожа перчаток казалась золотистой при свете фонаря, горевшего в карете. Как все-таки упорно эта женщина пытается вытащить его из тени прошлого. Он попытался вздохнуть, но воздух стал очень тяжелым и каким-то грустным. И против своей воли, Саймон погрузился в воспоминания, вернувшись на шесть месяцев назад, когда он, возможно, в последний раз, разговаривал с отцом…
Он стоял в кабинете отца, глядя поверх огромного стола из красного дерева в увядшее лицо мужчины, который когда-то олицетворял для Саймона всю силу мира. Жить Райндольфу Джеймсу оставалось недолго. Болезнь медленно пожирала его.
— Тебе удается бросить вызов даже в этом, не так ли? — Райндольф посмотрел на Саймона, его глаза горели от всепоглощающей ненависти. — Тебе удалось выжить, в то время как я медленно умираю.
Саймон проглотил комок боли и горечи, подкативший к его горлу.
— Даже если ты не научил меня ничему другому, то выживать я научился только благодаря тебе.
Слова отца были преисполнены злобы. Он, казалось, не говорил, а плевался желчью:
— Ты думаешь, что очень умный, да? Она тоже считала себя умнее всех на свете. Тебе слишком хорошо известно, что я не могу отказаться от титула. Ладно, упивайся своим триумфом! Теперь ты и твоя испорченная кровь унаследуют все, что я имею! Бог мой! Как она будет рада увидеть все это!
Саймон продолжал смотреть на того, кто теперь казался больше похожим на высохший чехол от мебели. Разговор уже не имел смысла, незачем бередить давно зажившие раны.
— Я никогда не желал ни твоего титула, ни твоих земель, ни твоих денег.
— Ты такой же, как она! Лгун! Я хочу, чтобы ты попал в ад!
Ненависть. Саймон чувствовал ее так ясно, будто она своей рукой ухватила его за горло. Эта ненависть никогда не проходила. Независимо от того, что он прежде изо всех сил старался завоевать любовь отца. Ему так хотелось заслужить его уважение! Все напрасно. Отец так и сойдет в могилу, презирая его, своего сына.
Эмилия сжала руку Саймона так сильно, что заставила вернуться назад. Он посмотрел на нее, зная, что в этот момент ему больше всего на свете хочется заключить ее в свои объятия, прижать к своей ноющей груди. Он страстно желал ее тепла, словно человек, долгое время проведший на льду. Но и это тоже невозможно. Эмилия недосягаема для него.
— Скажите мне, — потребовала Эмилия, — это правда или очередная ложь?
— Эмилия, нет нужды мучить этого человека, — произнесла леди Геррит. — Очевидно, что он не хочет обсуждать эту тему.
— Прекрасно, — Эмилия отпустила его и вновь ухватилась за сумочку. — Сомневаюсь, что мы можем верить ему хоть малость.
Даже сейчас, в гневе, Эмилия была прекрасна. И Саймон вынужден был с горечью это признать, как и то, что между ним и этой девушкой возникла стена, созданная ради великой цели. Если бы можно было пробить кулаком эту преграду, разрушить, превратить ее в груду незначительных обломков. Он тихо, еле слышно сказал:
— Я был единственным ребенком моего отца от первой жены.
Эмилия сердито и недоверчиво посмотрела на него, но он, не обращая на нее внимания, продолжал:
— Я помню, моя мать была очень красива. Она родилась и выросла во Франции. — Он так давно не вспоминал о матери. Странно, но он хорошо помнил ее лицо, ее голос и много разных мелких подробностей. — От нее всегда пахло розами. — Он замолчал, охваченный воспоминаниями, и едва услышал, как Эмилия сказала:
— Вы, должно быть, похожи на мать.
Саймон вздохнул, подумав, что его жизнь могла бы сложиться совсем иначе, родись он с такими же, как у отца, русыми волосами и серыми глазами.
— Думаю, что да.
— Вероятно, ваш отец сильно горевал, когда ваша мать умерла.
— Мой отец был бы счастлив узнать, что она мертва. — Саймон посмотрел на Эмилию и, увидев в ее глазах все то же недоверие, добавил: — Моя мать еще жива и, как я слышал, живет в Америке со своим вторым мужем. У них четверо детей.
Наконец Эмилия, казалось, начала понимать. Она потрясенно прошептала:
— О Боже!..
— Когда мне исполнилось семь лет, мать решила, что хочет от жизни большего, чем ей может дать мой отец. Он развелся с ней, когда она убежала со своим любовником. — Саймон улыбнулся, несмотря на боль от той незаживающей раны. — С тех пор как вторая жена родила моему отцу детей, у него не было причин держать меня при себе.
— Не было причин? — Эмилия покачала головой, будто хотела опровергнуть его слова, но не могла. — Но вы ведь его сын!
— Да, но я стал живым напоминанием о его горе.
Эмилия судорожно мяла рубиновый шелк на коленях. У нее появилось ощущение, будто она идет по узкой тропинке и боится потерять равновесие. Она прикусила нижнюю губу и бросила короткий умоляющий взгляд на бабушку.
— Мне очень жаль, что с вами произошла эта скверная история, — сочувственно кивнула головой леди Геррит.
— Это было давно. — Саймон похлопал Геррит по руке и, улыбнувшись, посмотрел в ее огорченные глаза. — У меня имелось достаточно времени, чтобы понять, почему мать решила поступить именно так. Она хотела провести свою жизнь с человеком, которого полюбила.
Эмилия гордо вздернула подбородок.
— Хотя ваш отец поступил скверно, это не дает вам права разрушить мою жизнь.
— Без сомнений. — Саймон заглянул в золотые глаза Эмилии, заметив в них смесь ненависти и сожаления, которые она испытывала к нему.
Экипаж внезапно остановился. Саймон выглянул в окно и поинтересовался:
— Как вы думаете, почему мы не едем дальше?
— Я не знаю. — Ее голос прозвучал слишком странно. Вслед за этим женщины обменялись довольно загадочными взглядами.
Саймон еще больше помрачнел, когда увидел этот непонятный безмолвный разговор. За всем этим явно что-то скрывалось. Наверное, так бывает, когда безмятежный пловец, отдающийся на волю течения, до последней минуты не подозревает, что оно влечет его прямо к смерти. Ему не понравилось это ощущение. Он весь напрягся, опустил руку в карман — его пальцы коснулись холодной стали пистолета. Другой рукой он взялся за дверную ручку. Вернее, попытался это сделать, так как в следующую секунду дверь распахнулась и появилась сгорбленная фигура.
Едва человек просунул голову в карету, Саймон узнал характерные черты лица кучера леди Геррит, Бимиша. Великан-кучер нахмурился, густые черные брови нависли над его расплюснутым носом, а маленькие темные глаза прищурились от света лампы. Он пристально посмотрел на Саймона и, ухмыльнувшись, произнес:
— Успокойтесь, сэр, я не разбойник с большой дороги.
И тут же леди Геррит ахнула: она увидела в руке Саймона пистолет.
— Что вы собираетесь делать? Саймон опустил пистолет на колено и пожал плечами:
— Никогда не знаешь, когда тебе понадобится небольшая защита.
— Да. Но, похоже, сейчас вы можете убрать оружие, — произнесла Эмилия, прижимая свою сумочку к груди, — пока никто не пострадал.
— Доверьтесь мне. — Саймон внимательно посмотрел на сидевшую рядом женщину. Вид оружия произвел на нее впечатление: ее лицо побледнело, а глаза расширились. — Я знаю, как им пользоваться.
— Не сомневаюсь, что знаете. — Эмилия облизнула пересохшие губы. — Но если вы не собираетесь убить кого-нибудь из нас, я не вижу причин, чтобы держать пистолет так открыто.
Саймон нахмурился, раздумывая, убрать или нет оружие. Его не оставляло ощущение, что для него готовится какая-то ловушка.
— В чем дело, Бимиш?
— Похоже, что у нас проблемы с задним колесом, сэр. — Бимиш перевел взгляд с пистолета на леди Геррит. — Прошу прощения, миледи, но, боюсь, вам придется выйти. Сами увидите.
— Да, конечно! — Леди Геррит оперлась на протянутую руку Бимиша и вышла из экипажа. Эмилия последовала за ней, прижимая одной рукой свой ридикюль.
— Я сам справлюсь, — сказал Саймон, когда Бимиш протянул руку и ему. Великан кивнул и отошел к заднему колесу.
Саймон выглянул из двери экипажа, сам не зная, что он ожидал увидеть. Может, он на самом деле верил, что Эмилия припрятала тут пару разбойников, чтобы избавиться от своей небольшой проблемы по имени «муж»?
Когда Саймон выбрался наружу, холодный ветер шелестел в ветвях деревьев, растущих по краям ущелья. Призрачный лунный свет проникал сквозь покачивающиеся листья. Где-то справа ухнула сова. Он крепче сжал рукоятку пистолета, удивляясь, почему в этот вечер его инстинкт так обострился.
Эмилия и леди Геррит стояли около колеса, наблюдая за Бимишем, который опустился на колено и принялся рассматривать поломавшуюся деталь. Несколько успокоившись, Саймон спрятал оружие в карман и присоединился к женщинам.
Эмилия с бабушкой отшатнулись от него и посмотрели так, будто он был разбойник, который держал их на прицеле. Саймон нахмурился: ему не нравилось, что женщины боятся его.
— В чем проблема?
— Да вот, кажется, болт потерялся. — Бимиш поднялся, качая головой. — Но мои глаза плохо видят ночью. Может быть, вы посмотрите, сэр?
Саймон наклонился, чтобы взглянуть на поломку, но сделал это так, чтобы не отбрасывать тень и не закрывать лунного света. В следующую минуту стало ясно, что его обманывают. Он не увидел никаких неполадок с осью.
— Я не…
И тут краешком глаза Саймон заметил какое-то движение. Он успел выпрямиться и слегка отклониться, и кулак, нацеленный ему в челюсть, угодил в плечо. Бимиш бросился на него, но Саймон мгновенно подставил кулак и попал в подбородок великана. Щелкнули зубы, и кучер, застонав, отшатнулся. Он затряс головой, как пес, отряхивая воду. Затем изо рта вырвалось глухое рычание. Заметив, что Саймон не нападает, Бимиш сделал еще одну попытку достать жертву кулаком. Саймон увернулся и сразу, без замаха сильно ударил левой, попав противнику прямо в солнечное сплетение. Бимиш резко наклонился вперед и сложился пополам.
Саймон без промедления нанес ему еще один удар в челюсть. Кучер сделал несколько судорожных вздохов, прошел вперед два-три шага и тяжело рухнул около колеса. Глухой стон прорезал темноту ночи. Экипаж зашатался от удара тела о землю.
Саймон тяжело дышал. Он потер разбитые суставы и посмотрел на лежащего без сознания кучера. Надо всегда доверять своим инстинктам: эта маленькая тигрица действительно задумала… да, а где же она сама?
Саймон стремительно повернулся лицом к Эмилии. Девушка стояла в нескольких шагах от него, и лунный свет отражался от дула пистолета, направленного ему в грудь.
Саймон посмотрел на суровый блеск ее глаз и попытался выдавить улыбку:
— Вам кто-нибудь говорил, как опасно направлять на людей пистолет?
— Могу вас заверить, — Эмилия держала пистолет двумя руками, — я знаю, как пользоваться пистолетом. Отец очень хорошо научил меня этому.
«Разгневанная женщина очень опасна, даже если у нее нет оружия», — мелькнуло у Саймона в голове. Проблема была в том, что он не мог точно определить, что собиралась сделать Эмилия. Однако Саймон сомневался, что она способна на хладнокровное убийство.
— Вы когда-нибудь стреляли в человека, Эмилия?
Она облизнула пересохшие губы.
— Повернитесь спиной.
Он не представлял, что она задумала, но точно знал, что это ему не понравится. Поэтому Саймон сделал шаг вперед.
— Вам лучше стрелять, когда я буду смотреть вам в глаза. К тому же, я привык смотреть смерти в лицо.
Пистолет задрожал у нее в руках.
— Не подходите больше ни на шаг!
— Цель немного ниже, — он указал рукой себе в грудь и вновь шагнул вперед, — Вот здесь. Стреляйте прямо в мое сердце.
— Я сказала вам не шевелиться, — Эмилия проглотила комок в горле. — Если мы договоримся, то самое худшее, что ждет вас, это морское путешествие под королевским флагом.
Саймон нахмурился:
— Вы намерены избавиться от меня, угрожая дулом пистолета? Эмилия кивнула:
— Именно.
Саймон смотрел на нее, а в душе у него бушевал настоящий ураган чувств. Пожалуй, он с удовольствием придушил бы ее за то, что она поставила его в такое положение, но с другой стороны, нельзя было не восхищаться мужеством этой девушки. Однако он не собирался провести еще несколько лет на кораблях Его Величества.
— Вы знаете, мне не нравится жизнь на море. — Саймон сделал еще один шаг к ней.
Эмилия встряхнула пистолетом и звенящим от напряжения голосом предупредила:
— Оставайтесь на месте.
— Эмилия, дорогая, может быть, ты передумаешь? — леди Геррит вышла из-за спины внучки и спряталась в тени экипажа.
— Я не вижу причин для того, чтобы передумать. Я держу ситуацию под контролем, бабушка.
— Что вы хотите сделать, Эмили? — Саймон стоял уже совсем рядом. — А как вы объясните людям мое исчезновение?
— Вы упали в ущелье, ваше тело унесло течением в море. — Она покачала пистолетом. — Впрочем, если вы не захотите подчиниться мне добровольно, то придется сделать эту часть истории реальной.
Он улыбнулся и протянул к ней руку:
— Дайте мне пистолет, дорогая.
— Оставайтесь на месте, — сказала Эмилия и отошла назад. — Я выстрелю; клянусь, что сделаю это!
— Не думаю. Он наступал. Эмилия отступала.
— О, вы самый … — В следующее мгновение она неожиданно споткнулась о камень.
Саймон увидел вспышку огня, услышал грохот выстрела, который пронзил его. Тишину ночи прорезал женский крик. Как раскаленный добела уголек, вспыхнула и погасла в темноте боль.
Эмилия ахнула от неожиданности, когда пистолет судорожно дернулся в ее руке. Шеридан Блейк вздрогнул. Тихий стон сорвался с его губ, а затем он, шатаясь, отступил назад и рухнул к ее ногам.
Эмилия ошеломленно смотрела на «мужа». Пистолет, выскользнув из ее руки, с глухим стуком ударился о землю. Майор лежал в неестественной позе — на правом боку, придавив одну руку всем телом, а другая была обращена ладонью вверх.
— О Господи! — всплеснула руками леди Геррит. — Посмотри, что ты натворила.
— Я не собиралась стрелять, — Эмилия растерянно посмотрела на бабушку. — Я споткнулась, и пистолет случайно выстрелил…
— Ты убила его, — прошептала леди Геррит испуганным голосом.
— Нет! — Эмилия вырвалась из рук бабушки и упала на колени. — Он должен жить!
Луна струила свой бледный свет на лежавшего мужчину, освещая часть его лица. Казалось, будто он уснул; темная прядь упала на его бровь, черные ресницы касались щек, рот приоткрылся. Девушка дрожащими пальцами прикоснулась к его лицу — кожа была теплой и гладкой под ее пальцами.
— Он еще дышит? — спросила леди Геррит.
— Не знаю, — Эмилия дотронулась до плеча Блейка, осторожно перевернула его на спину и положила левую руку ему на грудь.
Геррит тяжело вздохнула:
— О небеса!
Холодный ужас сковал сердце Эмилии. Пуля прошла выше правой брови, оставив у Саймона на лбу глубокую рану, из которой текла кровь.
— Я думаю, что ты убила его.
— Он не может умереть. — Эмилия просунула руку под его жилет, пытаясь определить, бьется ли его сердце. Белая льняная рубашка казалась холодной как лед. Она затаила дыхание и стала молиться.
— Эмили, он …
Эмилия закрыла глаза и едва не потеряла сознание, когда уловила ладонью слабое биение сердца.
— Он жив!!!
— Слава Богу!
Эмилия торопливо достала платок из висевшей на руке сумочки.
— Эмилия, дорогая, надеюсь, ты больше не собираешься доставлять его вербовщикам, не так ли? Он ведь может умереть! Он действительно умрет!
— Нет, конечно, в таком состоянии мы не можем отправить его, — Эмилия приложила платок к щеке Саймона и вытерла кровь. — Мы отвезем его назад домой.
— И как же мы объясним, что с ним произошло?
— Мы можем… — Эмилия прижала платок к ране над бровью. Она нахмурилась в поисках подходящего объяснения для его раны. — Можно сказать, что на нас напали разбойники.
— Разбойники, — Геррит скептически посмотрела на Эмилию. — Конечно, почему я не подумала об этом.
— А что ты предлагаешь, бабушка?
— Я с самого начала предлагала не пускаться в это рискованное предприятие.
— Полагаю, что немного поздно менять план действия. — Геррит с сомнением покачала головой, но Эмилия не обратила на это внимания. — Думаю, что история с разбойниками подойдет. Бабушка, посмотри, сможешь ли ты помочь Бимишу. — Эмилия нежно погладила брови Блейка, провела по его темным локонам. — Нам необходимо как можно быстрее доставить его домой.
