ГЛАВА 28
Калеб на руках отнес Сару во внутренний дворик, где пышно цвели сотни розовых кустов. За последние три года здоровье его жены заметно ухудшилось. Зачастую ее мучили невыносимые боли, и дни, когда она себя хорошо чувствовала, стали большой редкостью. Калеб сам мыл и одевал ее, относил к столу и помогал ей есть. Почти все дни она проводила в кресле, греясь на солнышке.
Сара часто думала о том, что Калеб наверняка устал от нее и желает найти на стороне кого-нибудь помоложе, но он ни жалобами, ни намеками не давал об этом знать. Ее Калеб оставался тверд, как скала, по его лицу нельзя было ни о чем догадаться. Она знала, что он предан ей телом и душой, и хотя они крайне редко занимались сейчас любовью, он не помышлял ни о ком другом.
Они так любили друг друга, что им достаточно было просто находиться рядом: прикасаться друг к другу, разговаривать, смотреть друг на друга.
Примерно раз в неделю они посещали их любимое место, и Сара подолгу сидела под сосной, которую называла «наше дерево».
Калеб усадил Сару в кресло со множеством маленьких подушечек и натянул над ней кусок парусины, чтобы она не перегрелась на солнце. Сара очень любила находиться здесь, среди роз разных оттенков и размеров, и вдыхать их упоительный аромат.
Дела у Тома шли в гору, он намного увеличил свое состояние, как и количество детей, которых с рождением Родригеса Мигеля и Эдвин Марии стало уже семеро – четыре мальчика и три девочки. Хуанита округлилась и выглядела очень здоровой и счастливой женщиной. Глядя на нее, Сара часто переживала, что у нее так и не было больше детей, – только Линда и Джеймс. И фактически осталась одна Линда.
– Тебе удобно? – спросил Калеб, заботливо укутывая ее ноги легким покрывалом.
Она вздохнула, глядя в ярко-голубые глаза.
– Я стала такой обузой для тебя, Калеб.
– Ты знаешь, что я должен был давно создать для тебя нормальные условия жизни и не сделал этого.
– А ты хотел бы больше бывать с индейцами?.. Он улыбнулся и покачал головой.
– Ты всегда была моим лучшим другом, Сара Сакс. Для меня нет большей радости, чем находиться рядом с тобой. – Он выпрямился и спросил: – Тебе принести чего-нибудь?
Сара откинула голову на спинку кресла.
– Нет. Я просто посижу, послушаю птиц. Он улыбнулся.
– Отдыхай. Я сегодня собираюсь съездить в Соному, узнаю, нет ли новостей с востока.
– О, Калеб, не могу себе представить, что начнется гражданская война. Думаешь, Джеймсу придется воевать? Меня это так беспокоит.
То, что Джеймс не ответил ни на одно письмо, приводило Калеба в ярость. Он бы давно поехал разыскивать его, но не мог оставить Сару. Он послал к сыну письмо с человеком, который направляется в Сент-Луис, и попросил его лично разыскать Джеймса и передать ему письмо, в котором умолял сына приехать в Калифорнию и повидаться с матерью. Он не сказал Саре об этом письме из опасения разочаровать ее, если письмо не найдет Джеймса.
– Я уверен, что все будет в порядке, – заверил он ее.
Жена схватила его руку.
– Но ты ведь не будешь участвовать в войне, да? Я не хочу больше войн в нашей жизни.
Он нежно пожал ее пальцы.
– И Том, и Джесс, и я – сыты по горло войной, Сара. Кроме того, я никогда не оставлю тебя в таком состоянии.
Их глаза встретились, и неожиданно он вспомнил Белого Коня и его предсказание. Он вдруг почувствовал себя потерявшимся маленьким мальчиком.
– Я вернусь к вечеру. – Он улыбнулся.
– Калеб! – окликнула его жена. Он оглянулся.
– Ты не забудешь про письмо?
– Ты знаешь, что не забуду. – Он едва скрыл свою злость на сына. Сара не хотела о нем плохо думать.
* * *
Джеймс шел к небольшому зданию школы, читая на ходу статью в газете. Там писалось о шайенах, которые создавали много проблем для переселенцев в Колорадо. Теперь, когда в окрестностях горы Пайк обнаружили золото, города в Колорадо росли как грибы. И поселенцы, и золотоискатели сходились в одном: против индейцев надо принимать самые жестокие меры. Они должны либо смириться, либо умереть.
Джеймс был согласен с местными жителями, поскольку его магазин часто страдал от набегов шайенов.
В некотором смысле Джеймс даже понес убытки. Отношения поселенцев с индейцами становились все хуже и хуже. Из-за возможности возникновения гражданской войны все солдаты были отозваны на восток, и открытые всем ветрам просторы Колорадо оказались без зашиты.
Но Джеймс мог читать между строк. Он хорошо знал, что белые умеют все переиначивать и представить дело так, как будто во всем виноваты только индейцы. Всего лишь за год до того, как Джеймс поселился в Денвере, солдаты напали на мирное индейское селение и разгромили его, применяя оружие, которого у индейцев не было и в помине. Все запасы продовольствия были сожжены, солдаты подожгли каждый вигвам и не оставили после себя ничего, что напоминало бы о том, что здесь когда-то жили люди. Многие шайены двинулись на север, другие – на юг. Все старались найти безопасное место, но такого для них больше не существовало.
Когда же это все кончится? Он видел, как страдают индейцы, и все больше убеждался в том, что сделал правильный выбор и скрыл свое происхождение. Сейчас он жил среди поселенцев, в большинстве своем ненавидевших краснокожих и не считавших их за людей.
В Сент-Луисе намного легче – там вообще не было индейцев. Люди на востоке не опасались нападений с их стороны и не жили в постоянном страхе, для Джеймса все было намного сложнее, чем для его белых соседей. Ведь в случае чего ему пришлось бы сражаться не только с индейцами, но и со своей собственной индейской кровью, Джеймс прекрасно понимал белых и ужасно боялся, что правда о его происхождении всплывет наружу.
Он часто думал о Кейле. Вполне возможно, что его уже нет в живых. Нападения солдат и болезни унесли много индейских жизней. Шайены разделились на северных и южных, и неизвестно, где оказался Кейл. Ко всему прочему прибавилось и то, что отец Виллены был одним из яростных ненавистников шайенов и сформировал отряд добровольцев, которые должны защищать горожан от нападений индейцев. А Джеймс любил Виллену. В этом он был уверен. Но вдруг ее семья узнает, что в его жилах течет индейская кровь?
Несмотря ни на что, дела у Торгового Дома «Хейден и Сакс» шли неплохо, отношения Джеймса и Виллены тоже развивались в лучшую сторону. Кольцо, которое он заказал Сент-Луисе, прибыло и сейчас лежало в нагрудном кармане Джеймса. Он уже спросил согласия мистера и миссис Трит на брак с Вилленой.
С тех пор как молодые люди познакомились друг с другом, прошло уже два года. Джеймсу исполнилось двадцать семь – теперь самое подходящее время обзаводиться семьей.
Он постоянно отгонял от себя мысли о том, что будет, если мистер Трит узнает правду. Нет, он не станет рисковать. Он не будет ничего рассказывать, особенно Виллене. Он слишком любит ее и не хочет потерять.
Почти каждый день Джеймс приходил в школу, чтобы проводить Виллену домой. Поблизости бродило столько подонков, что девушке лучше не рисковать и не ходить по улице в одиночку.
В хорошую погоду они не брали извозчика, а шли пешком, направляясь к большому двухэтажному дому, который отстроил для себя Трит. Джеймс тоже планировал построить дом, в котором он будет жить вместе с Вилленой. Мысль о том, что они будут спать в одной кровати и он сможет наслаждаться ее телом, когда они поженятся, приятно будоражила его.
Перепрыгивая через две ступеньки, он взлетел по лестнице и вошел в комнату, где сидела Виллена. Сегодня он был одет особенно изысканно и очень аккуратно причесан.
С некоторым разочарованием он увидел, что Виллена не одна. Около ее стола стоял маленький мальчик. Он стоял рядом с нею и читал вслух. Джеймс похолодел. Мальчик выглядел как настоящий индеец. Виллена посмотрела на Джеймса.
– Я была права, Даниэлю требуются дополнительные занятия.
Потеряв дар речи, Джеймс просто смотрел, как читает мальчик, запинаясь на некоторых словах. Виллена терпеливо поправляла его. Когда он закончил, она похвалила его, обняла и попрощалась с ним. У порога мальчик оглянулся и улыбнулся ей.
– Кто он, черт возьми?
Виллена с удивлением взглянула на Джеймса. Раньше он никогда не ругался при ней.
– Это новый ученик.
– Я это вижу. Он индеец! Что индеец делает в школе, здесь, в Денвере? Виллена почувствовала легкий укол раздражения. – Он же должен ходить в школу, разве не так? – В резервациях тоже есть школы.
Виллена нахмурилась и сняла со спинки стула свою шаль.
– Джеймс, почему этот маленький индеец так расстроил тебя?
Он почувствовал, как розовеют его щеки, и понял, что несколько переиграл.
– Не знаю. Просто я удивился, увидев его здесь. Девушка набросила на плечи шаль.
– Мне его немного жаль. Дети плохо к нему относятся, его мать – белая, она не может жить в резервации. – Она уловила ужас в глазах Джеймса. – Его мать была захвачена индейцами несколько лет назад. Нет, ее сын не результат насилия. Она влюбилась в одного из индейцев. Ведь когда ее похитили, ей было всего десять лет и она привыкла жить среди них. Это очень интересная история, Джеймс. Когда она выросла, то вышла замуж. Но ее мужа убили солдаты, и жизнь в резервации стала для нее невыносимой. Я не могу осуждать ее. Мне жаль бедных индейцев.
– Бедные индейцы! Они же убивают белых!
– Конечно. Но едва ли можно винить их за это. После того как я поговорила с матерью мальчика, я многое поняла. – Виллена закрыла на ключ ящик письменного стола. – Бедная женщина пытается создать условия для своего сына, обеспечить ему хорошую жизнь. Я дала ей работу в школе. Она следит за чистотой и порядком. – Виллена сложила на груди руки. – Джеймс, я знаю, что в это трудно поверить, но эта женщина действительно любила своего мужа. Для нее он был просто мужчиной, а не индейцем. Ты можешь себе это представить? Белая женщина по-настоящему любит индейца.
Он отвернулся. Он думал о своей матери и о ее любви к отцу. Но ее любовь едва не сломала жизнь ему, Джеймсу. И этого мальчика тоже ждут сплошные разочарования в жизни.
– Джеймс, в чем дело? – Виллена вышла из-за стола и подошла к нему.
Он покачал головой.
– Ничего. Все в порядке, – тихо ответил он. Вдруг неожиданно для себя он спросил:
– Полагаю, ты тоже смогла бы выйти замуж за индейца? – Вопрос прозвучал как обвинение, но Виллена почувствовала в вопросе скрытый смысл.
– Я… не думаю. Вряд ли.
– Вот! – торжествующе воскликнул он. – Ты это можешь понять, но не можешь поступить так, как та женщина. И знаешь почему? Потому что ты достаточно умна, чтобы понять, что у такого брака нет будущего. Две нации и две культуры совершенно различны. Даже женщина, которая выросла среди них, не смогла жить в резервации. Я не могу представить себе жизнь в резервации.
Виллене почудилось, что она заметила страх в его глазах, как будто это могло бы случиться с ним.
– Тогда ты понимаешь, как им плохо. Джеймс нахмурился.
– Откуда такая симпатия к индейцам? Я думал, ты их ненавидишь.
Она подошла к нему ближе, удивленная его странным поведением.
– Джеймс, я никогда не говорила, что ненавижу их. Да, я их боюсь. И я согласна, что нужно остановить кровопролитие. Но их тоже можно понять, и я не могу ненавидеть их всех подряд.
Джеймс саркастически улыбнулся.
– Скажи, Виллена, все равно ты чувствуешь себя выше их. Не позволяй своему сочувствию по отношению к маленькому мальчику закрывать тебе глаза на правду.
– Правду? Какую правду, Джеймс?
– Правда в том, что как бы мы ни старались, индейцев не переделать. Их дух останется прежним. Индеец никогда не станет таким, как белый человек. У них внутри есть какой-то стержень, с которым не справиться белому человеку. Их дух зовет их за собой. Они должны свободно разъезжать по земле и жить среди дикой природы и животных. Свобода…
Он оборвал себя на полуслове и впервые почувствовал, что говорит о себе. Это удивило и разозлило его. Часть его внутреннего «я» вырвалась наружу, и он остался этим очень недоволен. И он тут же мысленно поклялся себе, что больше подобное никогда не повторится. – Джеймс! – изумленно воскликнула Виллена. – Ты говоришь так, как будто хорошо понимаешь их. Она испытующе посмотрела ему в глаза. – Откуда ты так много знаешь о них?
Он стиснул зубы, кляня свою несдержанность. В этот момент перед его взором ясно предстал отец. Наверное, это он наказывает сына за ложь. Неужели он проклят навеки?
– Я… просто, когда убили моих родителей… люди пытались меня успокоить и старались объяснить мотивы индейцев… я… я не знаю, возможно, я в чем-то понимаю их, но рана после смерти родителей все еще кровоточит.
Виллена сочувственно посмотрела на него.
– Конечно. Мне так жаль, Джеймс. Мне не следовало так защищать индейцев, должно быть, тебе тяжело все это слушать.
Он вздохнул и сжал ее нежные руки.
– Не принимай их проблемы близко к сердцу, Виллена. Это очень осложнит твою жизнь. Я жил в таких местах, где ненавидели тех, кто симпатизирует индейцам. Вокруг полно ненависти. Поэтому прошу, будь осторожна.
– Постараюсь. Я не буду сочувствовать им, но не из-за боязни, что меня станут ненавидеть свои же.
А из-за того, что случилось с тобой. Ведь это будет несправедливо по отношению к тебе, человеку, которого я люблю.
Он чувствовал свою вину, но перед ним стояла женщина, которую он любил и желал, и он не мог потерять ее, сказав правду. Не мог. Особенно сейчас, когда ее отец формирует отряд добровольцев для борьбы с индейцами.
– Я люблю тебя, Виллена. Больше, чем ты себе можешь представить.
Внезапно он показался ей совсем беззащитным, как маленький мальчик, который собирается заплакать. Она отнесла это за счет того, что он вспомнил своих родителей и ласково коснулась его плеча.
– Больше никаких разговоров об индейцах. Обещаю.
Он выдавил улыбку и кивнул. Неожиданно он почувствовал, что хочет немедленно жениться на ней. Сейчас, пока ничего не раскрылось. Он стал осыпать поцелуями ее лицо, шею, руки. Он крепко прижал ее к себе, и она ощутила, что он возбужден до предела.
– Джеймс, – выдохнула она.
– Я люблю тебя, Виллена, – повторял он снова и снова. – Я люблю тебя и хочу тебя. Выходи за меня замуж, Виллена. Я уже спросил согласия у твоего отца.
Она улыбнулась и запрокинула голову, подставляя его губам шею.
– Ты знаешь, что я выйду за тебя замуж. Джеймс слегка приподнял ее и стал целовать ее груди, натягивающие тонкую ткань платья. Виллена знала, что ей следует запротестовать. Он никогда не позволял себе такую вольность, хотя оба мечтали об этом.
– В воскресенье, давай поженимся в воскресенье, – сказал он ей. – Я не хочу больше ждать.
Он посмотрел ей прямо в глаза. Как она любила его!
– Да. Я согласна. Если это устроит моих родителей, то мы поженимся с тобой в воскресенье.
Джеймс жадно прильнул к ее губам. Потом он неохотно отпустил ее, достал из кармана небольшую коробочку и вручил ее Виллене.
– Вот, я хотел подарить тебе это перед тем, как делать предложение.
Девушка восторженно улыбнулась, открыла коробочку и ахнула от изумления.
– Джеймс! Никогда не видела ничего более восхитительного!
– Надень его.
Она вытащила из футляра кольцо и надела на палец.
– О, Джеймс, какое оно красивое!
Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал кольцо.
– В воскресенье ты станешь миссис Джеймс Сакс. – Он ласково коснулся ее лица. – Я буду тебе хорошим мужем, Виллена. Ты никогда не будешь за меня стыдиться.
Виллена нахмурилась.
– Стыдиться? Джеймс, почему я должна стыдиться тебя?
Он слегка покраснел.
– Я не знаю, я… – Как бы ему хотелось открыться ей. Но риск потерять ее был слишком велик. Ей незачем обо всем знать. – Просто я хочу, чтобы ты гордилась мною. Ведь я так горжусь тобой. Ты самая красивая жена в Колорадо.
Она засмеялась и обняла его.
– И у меня будет самый красивый и удивительный муж.
Джеймс обнял ее в ответ.
