Глава 8
Солнечные лучи просачивались сквозь шторы в спальню Одри. Солнце разбудило девушку. Она зажмурилась и потянулась. Какое-то время лежал а бездумно, но вдруг вспомнила прошедшую ночь и проснулась окончательно. Одри быстро села, прикрываясь простыней.
– Ли, – шепотом позвала она. Но его не оказалось рядом. Неужели она смогла сделать такое? Одри не верила в случившееся, широко распахнутыми глазами смотрела на смятую постель. Наконец до нее дошло, что она совершенно обнажена. Халат лежал на полу, там, куда его бросил Ли. Ночная рубашка свесилась с кровати на пол. Ноющая боль между бедер напомнила обо всем. Одри ясно осознала, что ей ничего не приснилось.
Кто-то постучал. Послышался голос Тусси. Она звала хозяйку, спрашивая, почему заперта дверь. Одри поняла, что Ли удалился так же, как и проник сюда – через балконную дверь. Когда он ушел? Что думает о ней сейчас? Половина души девушки чувствовала себя счастливой, все еще влюбленной. Но другая часть предупреждала, что Одри радуется рано. Не воспользовался ли он ее доверчивостью и неведением, чтобы заглушить свое горе? Они оба хорошо понимали, что у них в распоряжении единственная и последняя ночь и провели ее вместе. Может быть, Ли просто удовлетворил свою страсть и не любит ее? А вдруг любит искренне?
– Минуточку, – крикнула Одри, быстро вскочила и натянула ночную сорочку. Для нее сегодня все было впервые. Интересно, как она выглядит? Заметит ли Тусси что-нибудь? Что об этом знает ее служанка? Одри распахнула дверь, Тусси беспокойно и удивленно уставилась на хозяйку.
– Мисс Одри, что с вами? Вы не заболели? У вас ужасно спутаны волосы, будто вы всю ночь ворочались, – девушка взглянула на постель, Одри невольно проследила за ее взглядом. На простынях отчетливо были видны пятна крови. Тусси испуганно посмотрела на хозяйку.
– Разве это ваше время, мисс Одри? Ведь всего несколько дней назад…
– Тише, Тусси, – Одри быстро втащила служанку в комнату и закрыла дверь. – Никаких вопросов. Приготовь побыстрее ванну. И не вздумай сказать что-нибудь Лине или кому-нибудь еще о том, что ты видела, когда мы вернемся домой. Поняла?
Тусси изучающе посмотрела в зеленые глаза. Да, мисс Одри изменилась. Одри Бреннен уже не невинная девочка. Тусси были известны эти признаки. В конце концов, она тоже была близка с Элиа перед тем, как его продали. Ей много раз приходилось менять белье хозяину мистеру Бреннену после того, как мать проводила с ним ночь. Об этом Одри даже не подозревала, считая своего отца чуть ли не святым.
– Понимаю, – согласилась Тусси. Она беспокоилась о состоянии Одри, как физическом, так и эмоциональном. У нее даже не возникло сомнения, кто провел ночь с Одри. Конечно, Ли Джеффриз побывал сегодня ночью в постели Одри. – Вы хорошо себя чувствуете?
Одри почувствовала, что щеки у нее покраснели.
– Я чувствую себя прекрасно, – резко ответила она. – Пожалуйста, приготовь ванну побыстрее. Мне необходимо помыться. Все уже позавтракали?
– Да, мэм. Все… кроме Ли. Он еще спит, – Тусси стиснула руки, понимающе посмотрела на хозяйку. – Думаю, у него вчера был очень напряженный день.
Одри вызывающе вздернула подбородок.
– Да, наверное.
Тусси приподняла брови, но больше ничего не сказала, повернулась и направилась в ванную комнату, смежную со спальней. Если Одри захочет поговорить о том, что случилось прошлой ночью, она сама решит, стоит ли это делать. Тусси вздрогнула при мысли о том, что бы сказал и сделал Джозеф Бреннен, если бы узнал обо всем. Его бесценная дочь потеряла девственность ни с кем иным, как с янки! Страшно представить, что может произойти. Конечно, она и словом не обмолвится о случившемся хотя бы для того, чтобы не стать объектом обвинений, если тайну не удастся скрыть. Тусси печально улыбнулась, представив себе, как все бы обстояло, если бы Ли Джеффриз был рабом мистера Бреннена. Наверное, хозяин сразу же продал бы Ли, когда бы узнал, что Одри любит молодого человека.
Одри нетерпеливо смотрела вслед Тусси, когда та отправилась в ванную комнату. Одри очень хотелось поговорить с женщиной. С любой женщиной. У нее за одну ночь накопилось столько вопросов! Что происходит с женщиной физически, когда она впервые отдается мужчине? Она даже не может вспомнить, сколько раз они были близки сегодня с Ли. Почему она так легко отдалась ему? Никогда в жизни она не испытывала такого чувства восторга. Хотелось снова и снова ощутить то же самое. Может быть, еще не все потеряно? А что, если теперь, проведя с ней ночь, Ли поедет в Бреннен-Мэнор? Поможет ли поговорить с отцом? Может быть, даже решится жениться на ней?
Она оглядела себя, положила руку на живот.
«Разве это ваше время, мисс Одри?» – сразу же спросила ее Тусси. Очень хотелось расспросить женщину, почему Ли интересовался тем же прошлой ночью? Он тоже хотел знать, когда у нее прошли последние месячные. Было очень стыдно говорить об этом, но он настаивал, для него было очень важно знать все точно. Когда она сказала ему, что все закончилось только три дня назад, он остался доволен.
«Маловероятно, что ты сможешь от меня забеременеть», – сказал Ли. Одри хотела расспросить Тусси, так ли все обстоит на самом деле? И каким образом мужчина может быть таким осведомленным?
Одри почти ничего не знала о жизни Ли Джеффриза в городе. Как он ведет себя вне стен Мэпл-Шедоуз? Есть ли у него любовница? Имел ли он связи с проститутками? Если бы Элеонор не просвещала ее, Одри ничего бы не знала о таких неприличных вещах. Элеонор наслушалась рассказов от «поклонников». Были ли те женщины искуснее ее в любви? Теперь, когда Одри не только знала, но и хорошо поняла, что «это» такое, то была ошарашена: у кузины это было с несколькими мужчинами. Какая же, оказывается, грешница Элеонор!
А она сама? Является ли меньшим грехом то, что отдаешься лишь единственному мужчине? Вероятно, это не такой уж большой грех. Она была в постели с Ли, потому что очень любит и испытывает страсть только в его присутствии. Но ведь ее тянет к нему не только физически. У Одри накопилось столько вопросов. Но рядом не оказалось никого, кому она могла бы их задать. Было невыносимо трудно смотреть Ли в глаза после ночи на пляже… Но что будет сегодня?
Сердце билось все сильнее. Она мечтала теперь поскорее вернуться домой. Но ей придется расстаться с Ли! От такой мысли острой болью пронзало грудь. Забыть Ли Джеффриза невозможно. Невозможно, казалось, выйти замуж за Ричарда Поттера. Как представить, что другой мужчина будет делать с ней то же самое, что делал Ли. Если же Ли по-прежнему считает, что они не могут быть вместе, сможет ли она после сегодняшней ночи допустить близость с другим человеком?
Одри рассеянно двигалась по комнате. Казалось, вокруг нее сгущается туман. Открыв шкаф, она выбрала себе платье попроще, решив, что сегодня надо одеться скромно. Приготовила бледно-розовое льняное платье с вышитыми по краям рукавов и по вороту розочками. Маленькие пуговички на лифе были в форме розочек. Одри решила, что к этому наряду подойдут маленькие рубиновые сережки. Вошла Тусси и сообщила, что ванна готова. Одри разделась и глубоко погрузилась в горячую воду, с удовлетворением отмечая, что боль во всем теле смягчается, становится слабее.
Может быть, теперь Ли считает ее распутной женщиной, вроде проститутки? Возможно, она вела себя, как проститутка? Вся ночь прошла, словно в тумане, наполненная волнами восторга и желания. Да, Одри была опьянена близостью любимого человека. До сих пор она не представляла, что способна на подобное безумство. Но была твердо уверена, что позволила ему так вести себя только потому, что очень любит. Только любовь заставляет желать мужчину с такой страстностью. А что бы подумал о ней Джой? Нет, она никогда не смогла бы рассказать Джою. Она никому не сможет рассказать о том, что произошло прошлой ночью, даже если бы Ли решил жениться на ней.
Одри вышла из ванны, Тусси уже сняла постельное белье и свернула так, чтобы пятна крови не были видны. Служанка не сказала больше ни слова. Но Одри чувствовала, что женщина осуждает ее. Тусси хотелось о многом расспросить хозяйку. Но она так же молча помогла Одри одеться. Потом девушка села перед зеркалом, чтобы Тусси причесала ее.
– Просто подними волосы по бокам и заколи шпильками. Я хочу, чтобы прическа была сегодня совсем простой, – Одри пристально посмотрела на отражение Тусси, заметила на лице женщины слабую улыбку. Она почувствовала себя немного неловко и, чтобы не молчать, добавила вдруг: – Я полюбила Ли Джеффриза, – гордо объявила она.
Тусси спокойно кивнула.
– Я знала об этом все лето, мэм. Кажется, он такой человек, которого легко полюбить, хотя и янки. Я знаю, что такое любовь, мисс Одри. То, что я черная и рабыня ничего не значит. Я чувствую все так же, как и белые женщины.
Для Одри такое признание было неожиданностью. Одри не могла не сочувствовать служанке.
– Что мне делать, Тусси?
Женщина старательно закрепила волосы шпильками. Потом неторопливо отложила в сторону щетку, достала из кармана фартука несколько шпилек, бросила их на туалетный столик.
– Вы должны прислушаться к голосу сердца, мисс Одри. Вам нужно выбрать… между Ли Джеффризом, отцом и Бреннен-Мэнор. Невозможно иметь и то и другое. Не представлю, чтобы мистер Джеффриз перебрался жить к нам. Но не уверена, что вы сможете оставить Джоя одного в Бреннен-Мэнор. Он никогда не сможет управлять плантацией, мэм. Это мое мнение. Когда не станет мистера Бреннена, кто вместо вас и вашего мужа будет управлять плантацией? Считаю, что мистер Джеффриз очень умный человек, но захочет ли он заниматься этим?
Одри вздохнула.
– Возможно, после прошлой ночи…
– Вероятно, то, что случилось прошлой ночью, должно было случиться. Но… не повлияет на дальнейшие события.
Одри поднялась и пристально взглянула на служанку.
– Я не ожидала, что ты все понимаешь.
– Я понимаю гораздо больше, чем вы можете предполагать, мисс Одри. Особенно о страданиях.
Вам нужно быть готовой к тому, что ваша боль усилится. Мистер Джеффриз полностью разделяет взгляды Севера на таких людей, как ваш отец. Вы только представьте, мисс Одри… Что если после прошедшей ночи мистер Джеффриз решит жениться на вас. А потом вместе с вами приедет к Бреннен-Мэнор. А если Луизиана и другие южные штаты выйдут из Союза? Разве его сердце будет спокойно? Он будет разрываться на части. А если Север предпримет меры, чтобы предотвратить выход южных штатов из Союза? На чьей стороне будет мистер Джеффриз? Дома к нему станут относиться, словно к врагу. Он будет очень несчастлив. Захочет вернуться домой, на Север. И заберет вас с собой. Он разлучит вас с Бреннен-Мэнор, отцом и Джоем. Вам придется жить здесь. Тогда ваше сердце будет разрываться на части. Теперь станете несчастной вы. И начнете во всем винить мистера Джеффриза. Если с Бреннен-Мэнор, мистером Бренненом или Джоем случится какое-то несчастье, вы возненавидите мистера Джеффриза. Если он останется с вами, он может возненавидеть вас. Вероятно, вам лучше расстаться сейчас. Помнить его всю жизнь, помнить о любимом человеке. Это лучше, чем, в конце концов, возненавидеть друг друга. А кроме того, у вас может родиться ребенок. И тогда все будет еще сложнее. Вы принадлежите своему миру, мисс Одри, а мистер Джеффриз – своему.
Одри изо всех сил сдерживала слезы. Она не должна слушать советы какой-то негритянки. Но Тусси была очень умная женщина. Ее обучали вместе с Одри и Джоем. Образование для негров запрещено, но отец позволил Тусси учиться. Наверное, отец считал, что служанка дочери должна быть не совсем обыкновенной рабыней. Какова бы ни была причина, Тусси говорила грамотно. Одри хорошо знала, что Тусси любит ее гораздо больше, чем любила бы просто хозяйку. Надо было бы наказать ее сегодня за то, что она осмеливается давать советы хозяйке. Но Одри понимала, что сама заговорила о Ли, попросила совета и знала, что Тусси права.
Сегодня утром Одри была слишком утомлена и смущена, чтобы думать о том, стоит ли обсуждать личные проблемы с рабыней. Она чувствовала себя потрясенной и немного неуверенной.
– Как ты думаешь, он еще уважает меня?
– Да, мэм. Я уверена в этом, – Тусси улыбнулась.
Прежде, чем спуститься вниз, Одри изучающе рассмотрела себя в зеркало. Она показалась себе другой, не такой, какой была вчера. Внутри все напряжено. Чувствуя, что она уже не невинна, Одри боялась, что внизу с ней будут обращаться так, словно она вышла в прозрачной одежде. Словно всем видна ее порочность. А может быть, она зря так беспокоится, и все останется так же, как вчера?
– Мне нужно с ним поговорить.
– Да, мэм. Вы выглядите прекрасно. Уверена, никто не догадается, что случилось. Твердо знаю, что мистер Джеффриз любит и уважает вас. Поэтому он тоже никому ничего не расскажет. Это будет только ваша тайна, которую у вас никто не сможет отнять.
Одри оглянулась и заметила, что глаза Тусси блестят, женщина готова заплакать.
– У тебя с Элиа случилось то же самое, правда?
Тусси кивнула.
– Да, мэм.
– Не понимаю, почему отец не разрешил вам пожениться.
Тусси отвернулась.
– Ваш отец и моя мать считают, что он мне не подходит.
– Боже мой, Тусси, по-моему, отцу должно быть безразлично, кого полюбила рабыня?
Тусси ничего не ответила на столь резкое замечание. Она привыкла к тому, как Одри разговаривает с ней. Она понимала, что хозяйка вовсе не хотела ее обидеть.
– Возможно, он считает меня особой потому, что я ваша личная служанка, – солгала Тусси, – и потому что очень высокого мнения о хозяйственных способностях моей матери, – она просительно посмотрела на хозяйку. – Будет лучше, если ваш отец не узнает, что я рассказала об Элиа. Он очень рассердится на меня. Так же будет сердиться на вас за то, что обсуждаете свои личные проблемы со мной, – Тусси взяла испачканное белье. – Я все постираю сама, чтобы никто не увидел. Вам лучше сейчас пойти погулять с мистером Джеффризом, поговорить обо всем. Мистер Бреннен может появиться с минуты на минуту и увезти вас домой.
До Одри не сразу дошел смысл слов Тусси, но когда она поняла, что хочет сказать ей женщина, внутри все похолодело. Может быть, события складываются так, как нужно? Она не в состоянии выбирать между домом и Ли до тех пор, пока не побывает в Бреннен-Мэнор. В Мэпл-Шедоуз витает что-то неведомое, опьяняющее, отчего она потеряла голову. Она ли, Одри Бреннен, осмелилась провести ночь в постели с Ли Джеффризом?
– Спасибо за совет, Тусси. Надеюсь, мы не будем больше говорить на эту тему.
– Да, мэм.
Одри очень хотелось подойти и обнять Тусси, успокоить ее. Но она понимала, что такое проявление симпатии и нежности к служанке невозможно. Она повернулась и вышла из комнаты.
Тусси напряженно ждала. Дверь захлопнулась. Только тогда женщина позволила себе опуститься в кресло и расслабиться.
– Элиа, – с тоской и горечью прошептала она. Как давно она не плакала из-за любимого. Но хорошо понимала, сколько предстоит выстрадать Одри. Снова вспомнив об Элиа, женщина закрыла лицо руками и заплакала.
– Одри шагала по извилистой тропинке на семейное кладбище Джеффризов. Трава вокруг была примята толпами людей, которые собрались вчера на похороны. Могила Энни располагалась рядом с могилой ребенка, умершего при рождении. Дедушка и бабушка Ли по отцовской линии были похоронены рядом. Когда-нибудь Эдмунд Джеффриз тоже упокоится здесь. Возможно, и сам Ли захочет, чтобы его похоронили здесь, когда придет его черед. Новая Англия – его родина, такая же любимая, как ею – Луизиана.
Горничная передала, что Ли отправился на кладбище. Он просил, чтобы Одри пришла к нему. Должно быть, он хорошо понимал, как трудно будет ей общаться с его родными после того, что произошло ночью. Одри успокоилась. У нее появилась возможность сначала поговорить с ним наедине. И тем не менее, внутри у нее все дрожало. Было жарко, несмотря на то, что утро стояло прохладное. Одри накинула на плечи шаль, но по дороге сняла.
Ли сидел на скамье рядом с могилой. Могила располагалась на холме, с которого открывался вид на пролив Лонг-Айленд. Легкий ветер шелестел в кронах деревьев. Развесистые клены плотной стеной окружали маленькое кладбище. Солнце освещало листья, и они казались особенно яркими.
Одри подошла ближе и заколебалась, что же делать дальше. Ли увидел ее, поднялся, когда их взгляды встретились, девушка сильно покраснела и отвела глаза в сторону. Сегодня Ли оделся в прекрасный твидовый костюм. Он был высокий и широкоплечий, такой красивый, что в ней снова вспыхнуло желание. У него такие голубые глаза. Она вспомнила слова песни…
«Ты стоишь, любимый, рядом. Такой высокий и сильный…»
Ли подошел к ней, протянул руку. Она положила на раскрытую ладонь свою руку. Ли сжал ее пальцы, словно пытался ободрить. Да, он любит ее, несмотря ни на что. И по-прежнему уважает. Ли подвел девушку к скамье. Одри села, он взял ее руки в свои сильные ладони.
– Как ты себя чувствуешь?
Она опустила глаза, смотрела на его руки. Прошлой ночью они касались ее. Теперь Ли знал все потайные уголки ее плоти. Он целовал ее.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Да, только очень устала.
Он мягко улыбнулся. Если бы , она знала, что ему хочется провести с ней в постели весь день. Еще ни одна женщина не доставляла ему такого наслаждения. Не удивительно, что она чувствует себя усталой. Она отвечала на его желание с таким страстным восторгом, не задумываясь и не сомневаясь ни в чем. Он отнял у нее то, чего не имел права брать. Но почему-то не жалел об этом, чувствуя блаженное удовлетворение от того, что именно он сделал ее женщиной, научил, как заниматься любовью, уберег от испуга и разочарований. Он сильно сжал ладони Одри.
– Я люблю тебя, Одри. Всегда помни об этом. Я не просто использовал тебя. Не хочу, чтобы ты обо мне так думала…
– Я знаю, – тихо ответила девушка.
О, как ему хотелось поцеловать ее сладкие губы! Но он сдерживался, понимая, что если позволит себе прикоснуться к ней, то снова потеряет голову. А он не хотел расслабляться сейчас. Нужно что-то решить.
– Я хочу жениться на тебе, Одри, и поехать с тобой в Бреннен-Мэнор, – сказал Ли.
Одри подняла глаза, она была изумлена. Какие у нее прекрасные зеленые глаза, похожие на море! Прежде, чем ответить, изучающе посмотрела на него.
– Скажи мне честно, Ли, ты действительно хочешь жениться или просто считаешь себя обязанным так поступить из-за вчерашнего?
– Я действительно хочу поступить благородно, – вздохнул Ли. – Но вовсе не из-за прошлой ночи. Я очень люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой.
– И ради того, чтобы я стала твоей женой, ты откажешься от адвокатской практики? Ты готов расстаться с привычным укладом жизни, отказаться от собственных убеждений? Ты согласен поехать в Бреннен-Мэнор, научиться управлять плантацией, рабами, стать вторым лицом после моего отца на хлопковой плантации? Ты примешь наш образ жизни, будешь всем доволен и поддержишь нас, если южные штаты решат выйти из Союза?
Ли нахмурился, смущенно отвел глаза.
– Нет, Ли! Ты никогда не сможешь так жить. Мне кажется, я не любила бы тебя так сильно, если бы ты оказался другим, если бы поступился гордостью, честью и убеждениями ради меня. Я не хочу, чтобы ты был таким. Ты любишь меня сейчас. Но возненавидишь через некоторое время, – глаза девушки наполнились слезами. – Я не вынесу, если потеряю тебя через год-другой. Ты сам сказал, что сейчас расстаться гораздо легче, чем потом. Теперь я понимаю, что ты имел в виду.
В ней появилось нечто новое. Наверное, к Одри пришла зрелость. Раньше она была не такой. Одри Бреннен значительно повзрослела с тех пор, как они познакомились в июне. Он был уверен, что сыграл не последнюю роль в ее взрослении. Джозеф Бреннен не получит назад невинную, несведущую .девочку, какой отпустил ее учиться.
– Что будет с тобой? – с тревогой спросил Ли. – Я хочу спросить, достаточно ли ты меня любишь, чтобы остаться здесь, отказаться от Бреннен-Мэнор, защищать Союз и поддерживать меня в стремлении уничтожить рабство?
Слезинки выкатились из ее глаз. Ли нежно вытер ее щеки.
– К нашей любви будущая жизнь не имеет никакого отношения, верно, Ли?
– Да, правда, – он привлек ее к себе. Одри прижалась к сильному плечу. – И мы знаем, что любим друг друга так сильно, как только возможно. Это вопрос принципов и взглядов, но не любви – как мы собираемся жить дальше. Как бы ни было больно, иногда такие вещи становятся первостепенными, верно?
Одри прильнула к его груди и тихо заплакала.
– Да, – только и смогла прошептать она.
– Тогда все решено. По крайней мере, я должен был попытаться что-то решить, – Ли нежно обнял девушку. – Возвращусь в Нью-Йорк сегодня же. После всего, что случилось, я не могу оставаться здесь. Ты должна вернуться домой и все хорошенько обдумать. Поймешь, кто ты есть и где твое место, какому миру принадлежишь. Думаю, ты сейчас не в состоянии решить ничего. Ты должна для этого побывать дома, Одри.
Она вынула носовой платок, вытерла слезы.
– Обещай мне никогда никому не рассказывать, что между нами произошло. Никогда не смейся надо мной и не рассказывай кому-либо подробности. Не надо омрачать красоту наших чувств.
Он поцеловал ее в висок.
– Ты должна была бы знать меня лучше. Наши отношения не касаются никого, кроме нас. Все было прекрасно, Одри. Сердцем чувствую, близость была нам необходима, независимо от того, что с нами произойдет дальше.
– Ты, действительно, считаешь, что может начаться война?
Отчаяние охватывало его, когда он думал о возможности начала войны.
– Мне известно, что на Севере есть люди, обладающие властью. Они уже сейчас обсуждают возможность применения военной силы, если южные штаты сделают попытку отделиться. Идут разговоры о том, что мы должны предпринять, как принудить Юг к повиновению, если в том появится необходимость. – Ли снова взял Одри за руку. – Одри, независимо от того, как сильно веришь тому, в чем тебя убеждали – в образ жизни, в права штатов, ты должна попытаться внушить отцу, объяснить ему, что произойдет, если он и такие же рабовладельцы станут игнорировать требования правительства. У Севера развитая промышленность, численность населения во много раз больше, чем на Юге. У северян есть возможности нанести удар, если это будет необходимо для сохранения Союза.
Она отстранилась от него, в первый раз почувствовав твердость его позиции и убеждений.
– Разрушить Юг? И ты будешь принимать участие в войне?
Он закрыл глаза, а затем посмотрел в сторону пролива.
– Если начнется война, я приму в ней участие.
– Даже если потребуется убивать таких людей, как мой отец? И Джой? Даже если негры восстанут против нас, убьют и сожгут наши дома?
– Не надо представлять все в таком мрачном свете, Одри.
– А каким другим образом можно это представить? – спросила Одри, побледнев от негодования, поднялась со скамейки, отошла в сторону, стала смотреть на море.
Он сразу же двинулся следом, обнял за плечи.
– Давай не будем говорить об этом, Одри.
– У нас нет выбора, Ли, – она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. – Ты, действительно, женился бы на мне, если бы я сказала сегодня «да»?
– Конечно.
– Даже зная, что наши отношения висят на волоске и все может прерваться в любой миг?
Ее слова полоснули болью по сердцу Ли.
– Ты не должна думать о том, что прошлая ночь ничего не значит для меня, – он снова схватил ее за руки. – Одри, не позволим же различиям испортить нашу чистую любовь и воспоминания о нежной ночи. Тогда между нами не существовало никаких различий. Мы были просто Ли и Одри. Не было Мэпл-Шедоуз, не было смерти, не было Бреннен-Мэнор, не было Джоя, не было политики.
Одри снова отстранилась и отошла в сторону. Она не могла оставаться бесстрастной, когда он прикасался к ней. Она снова страстно хотела его. Но больше нет смысла в ее желаниях. Одри подошла к свежей могиле. Сегодня довольно холодный день. Девушка вздрогнула. Как она озябла. Накрыла плечи шалью.
– Бреннен-Мэнор существует. Я должна туда вернуться с Джоем. И политика тоже существует. И ты, действительно, был оглушен горем. Тебе необходимо было почувствовать себя живым, хотелось посмеяться над смертью. Потому и провел ночь, чувствуя себя живым настолько, насколько возможно. Но сейчас мы знаем, что у нас больше ничего не будет впереди.
– Одри…
– Возвращайся в Нью-Йорк, Ли. Мой отец может прибыть в любое время. Возможно, сегодня или завтра утром. Я вернусь в Луизиану и навсегда исчезну из твоей жизни. Буду жить там, где мое место. А ты будешь жить там, где твое. На этом все закончилось.
– Я никогда не забуду тебя, Одри. Всегда буду любить.
Она снова повернулась к нему, с нежностью взглянула в глаза.
«Я написала песню о тебе, Ли. Я никогда не показывала ее тебе. Но очень хотела спеть для тебя, » – подумала она, однако произнесла другое:
– Я тоже никогда не забуду тебя. Даже если мне придется выйти замуж, ты навсегда останешься первым и единственным. А как ты, Ли? Что ты чувствуешь сейчас?
– Ты же знаешь…
Одри всхлипнула, слезы подступали к горлу. Девушка несколько раз судорожно вздохнула, стараясь совладать с собой.
– Может быть… когда-нибудь… в стране все успокоится… – через силу улыбнулась она. – Может быть, ты еще будешь неженат, я – незамужем… Мы найдем друг друга снова. Возможно, тогда все сложится иначе.
Она видела, что Ли тоже улыбается через силу.
– Может быть, – согласился он.
«Ты не веришь в такой исход, Ли. Но мы можем сегодня притвориться, верно?» – думала она.
– Я вернусь сейчас в комнату, и мы больше не будем встречаться, а потом ты уедешь, – о, какую нестерпимую боль она увидела в его глазах.
– Жены братьев остаются здесь, пока не приедет за тобой мистер Бреннен. Отец и братья уедут через пару дней.
Одри согласно кивнула, глядя на свежий могильный холм.
– Ей будет так одиноко здесь, – сказала Одри почти шепотом и снова посмотрела на Ли. – Что будет с Мэпл-Шедоуз?
Ли быстро вытер слезы рукавом.
– Как только ты уедешь отсюда, двери в доме закроют. Здесь останется только старый Том. Он наблюдает за поместьем и конюшнями. А что касается следующего лета… Не знаю, не уверен, что когда-либо смогу приехать сюда снова. Не только потому, что дом полон воспоминаний о маме. Если мне придется сюда вернуться, я всюду буду видеть тебя.
– Миссис Джеффриз хотела, чтобы вы вернулись сюда. Особенно ты. Если никто не станет приезжать сюда летом, чтобы открыть дом… Это разбило бы ей сердце, знай она… Если никто не откроет окна, не впустит в комнаты морской воздух и запах сирени…
Нестерпимая боль сжала сердце. Ли закрыл глаза.
– Знаю, – он наклонился, поправил цветы на могиле. – Постараюсь сделать все, чтобы братья приехали сюда следующим летом. Маме так хотелось, чтобы мы собрались все вместе. Но мы всегда находили отговорки, всегда были слишком заняты… – он не хотел, чтобы мать знала о разногласиях в семье. Именно поэтому им так трудно быть вместе. В отличие от отца, мать любила его без всяких условий, была для него опорой. С ней он всегда чувствовал себя спокойно. У него не сложилось сердечных близких отношений с Эдмундом Джеффризом. Ли с нежностью коснулся ладонью могильного холма.
– Мы многое воспринимаем, словно само собой разумеющееся, верно?
– Не все, Ли…
Ли пристально взглянул на Одри. Да, не все, он согласен. Он никогда не считал безоговорочным, что эта девушка будет принадлежать ему. Вероятно, она думает так же.
– Я должен был остановиться, и между нами ничего бы не произошло. Именно мужчина должен быть сдержанным, здравомыслящим и мудрым в таких ситуациях. Не следовало дотрагиваться до тебя. Если ты, в конце концов, меня возненавидишь, я не стану обвинять тебя, Одри.
– Никогда не возненавижу, – покачала головой она.
Он грустно улыбнулся.
– Сейчас ты так легко говоришь. Именно поэтому нам необходимо прекратить отношения. Если мы останемся вместе, то, возможно, потом трудно будет клясться, уверять друг друга в незыблемости чувств, – он подошел к Одри, положил ладони на хрупкие плечи, она не в силах была отстраниться от него. Они оба знали, что нужен еще один, прощальный поцелуй, чтобы навсегда запомнить друг друга. Она закрыла глаза и почувствовала прикосновение его губ. Сначала это был нежный прощальный поцелуй, но и Ли не мог сдержаться. Он крепко прижал к себе девушку, она обвила его шею руками, отвечая со всей страстностью юности. О, как ей хотелось снова отдаться ему, снова ощутить прикосновения его обнаженного тела, ощутить его плоть внутри себя.
Ли застонал, крепко прижимая ее к груди. Затем резко отстранился и сурово выдохнул:
– Уходи, Одри! Возвращайся в дом. Одри медлила, он отвернулся и прошептал:
– Уходи! Черт возьми!
Одри потрогала губы пальцами. Боль внутри была так сильна. Если бы знать, бывают ли сердечные приступы у молодых женщин.
– Прощай, Ли, – прошептала она. Не было смысла оставаться с ним. Боль станет только еще сильнее, еще нестерпимее. Одри повернулась и побежала.
Когда Ли через минуту оглянулся, девушки не было видно.
– Прощай, Одри, – тихо прошептал он. Рыдания подступали к горлу. Ли сдерживался изо всех сил. Подошел к ближнему дереву, прислонился к стволу, сдерживая страстное желание догнать ее. В гневе и отчаянии сжал пальцы в кулаки. Ударил кулаком о ствол дерева. Бил до тех пор, пока не расшиб суставы до крови.
