Глава 16
– Клянусь, не узнал тебя. – Эйсис Мэлоун наклонился к Коулу, переходя на шепот. – Я бы точно прошел мимо. Хорошо, глаза, как всегда, не подвели.
Коул оглядел закусочную: были заняты всего три столика. За одним сидели двое мужчин, за другим – мужчина и женщина, а за третьим – одинокий мужчина читал газету. Мужчины разговаривали с официантом, стоявшим позади них. Все присутствующие, казалось, были заняты разговорами или ожидали, когда принесут заказ. В их сторону никто не посмотрел. Но даже если бы и взглянули, то решили, что священник угощает какого-то бродягу.
– Мне все надоело, – прошептал Коул Эйсису. – Чем быстрее отсюда исчезну, тем лучше. Но нам нельзя показываться вместе.
– Об этом не беспокойся. Я никого из этих людей не встречал раньше, а в таком виде я больше не появляюсь… Черт возьми, как тебе удалось провернуть такое дело – убедить людей, что ты – священник?! Никогда бы не поверил.
– Позже объясню. Лучше уедем из города. Шериф смотрел на меня сегодня так, будто видел насквозь.
– А, Бихэн. Он любого подозревает. – Эйсис наклонился над тарелкой и стал есть с поспешностью голодного человека. – Ты понял, о чем я писал? – прошептал он.
– Не совсем. У меня есть некоторые соображения. Что-то много хорошо осведомленных воров.
– Думаешь, шайка Ирпов?
– И они тоже. Но думаю, что тут дело посерьезней. Возможно, есть осведомитель и в офисе Уэлса Фарго. Может быть, среди владельцев шахт.
– Ты – на верном пути. Действуй.
Человек в углу сложил газету, собираясь уходить. Коул узнал в нем одного из клиентов парикмахерской. Мужчина тоже узнал Коула. Проходя мимо их столика, он приподнял шляпу.
– Здравствуйте, преподобный Стори. Хорошо стреляли сегодня. Жаль, не вам достался приз.
Коул откинулся на стуле.
– Спасибо, но я проиграл в честной игре. Больше всего сожалею о том, что приход не получил денег на строительство церкви.
– Знаю. Это, конечно, плохо. Все денежки прахом пойдут в пивной у этих лоботрясов. Лучше бы достались прихожанам.
Коул пожал плечами.
– Верно.
– Что ж, успеха вам – в следующий раз. Эти соревнования вечно заканчиваются не так, как надо. – Он надел шляпу и вышел.
– Строительство церкви! – пробурчал Эйсис. – Боже! Что с тобой случилось?! С ума сошел, что ли?
– Мне ничего не оставалось, как уверить людей, что я только за этим и приехал, – ответил Коул.
– Ей-богу, ты издеваешься надо мной…
– Слушай, – оборвал его Коул, подавшись вперед, – мне нужно убираться отсюда. Да, объясни, что ты понимал под «богатым урожаем», когда писал мне?
– Хотел предложить тебе разделить добычу. Только и всего. Когда точно знаешь, что платежная ведомость находится в экипаже, меньше риска. Я думал, что ты мне поможешь.
Коул подозрительно посмотрел на своего товарища. Длинное и худое лицо Эйсиса придавало ему сходство с хитрым хорьком, маленькие узкие глазки видели слишком много плохого, но он никогда не падал духом. Он был небрит, весь в дорожной пыли. Но когда Эйсис приведет себя в порядок и наденет любимый полосатый жилет и галстук, сразу станет похож на заядлого картежника. Это будет ощущаться и в его фигуре, и в быстром взгляде, но профессионала в нем все-таки выдавали руки, интеллигентные, тонкие, изящные, как у женщины, которыми он так лихо умел тасовать карты.
– Не думаю, что ты имел в виду только это. – Коул в упор посмотрел на Эйсиса.
– Возможно, но я не могу здесь говорить об этом. – Эйсис отвел взгляд.
– Ладно. – Коул надел шляпу. – Встретимся в другой раз, скажем, завтра вечером за Бут-Хиллом. Это довольно далеко за городом, и нам никто не помешает.
– Там много привидений. Я не знаю…
– Ты же их не боишься, а? – улыбнулся Коул.
– Я их не люблю, ты знаешь об этом.
– Забыл, что игроки такие суеверные. Тем не менее, там самое безопасное место.
Эйсис утвердительно кивнул. Коул разгладил шляпу, надел ее и небрежно добавил:
– Совсем забыл, завтра не получится. Встретимся в среду. Мне нужно подготовить проповедь.
Он поднялся, а Эйсис так и остался сидеть с раскрытым ртом. Коул бросил на стол монетку и сказал так, чтобы слышали посетители закусочной:
– Возьми, добрый человек. Умойся и приведи себя в порядок. До свидания. Да поможет тебе Бог.
Коул вышел, чувствуя на себе удивленный взгляд Эйсиса, стремясь скрыть удовлетворенную улыбку, игравшую на губах.
В следующую субботу Аманда вновь отправилась с Коулом на прогулку. Она твердила себе, что едет просто прогуляться, прекрасно понимая, что это – не совсем так. Случайное прикосновение его руки или бедра, когда их лошади оказывались рядом, дрожью прокатывалось по телу Аманды. Каждая клеточка ее существа трепетала, отзываясь этим легким, нечаянным касаниям. Случайный взгляд на его профиль под широкополой шляпой, сильные плечи под клетчатой рубашкой волновали воображение Аманды.
Молодая женщина хотела близости с ним. Она ждала объяснений, желая вновь ощутить жар его тела, и ничего не могла с собой поделать.
Аманда даже отвернулась, чтобы подавить растущее желание. А он, казалось, вовсе ничего не замечал. Коул все время о чем-то говорил. Он то показывал заброшенную хижину апачей, то маленький ручеек, превращавшийся от весенних дождей в бурный поток, то необычной формы кактус, который хоть и казался засохшим, но на самом деле мог служить индейцам едой во время долгих дневных переходов. Они взбирались на голубые холмы, а Аманда ощущала только его равнодушие и нежелание видеть огонь, уже бушевавший в ней.
Она ошибалась. Коул заставлял говорить себя все эти глупости, так как боялся, что Аманда оттолкнет его. Тысячу раз он хотел остановиться и взять ее на руки, но все медлил. Пусть будет так, как хочет Аманда. Иначе он ее потеряет.
Уже который раз Коул упрекал себя за то, что связался с приличной женщиной.
Наконец они добрались туда, где Коул планировал остановиться: островок, покрытый травой, под хлопковыми деревьями рядом с ручейком, вода в котором цветом напоминала темную охру. Коул соскользнул с лошади и подошел к Аманде, чтобы помочь ей спуститься. Он поднял голову, их взгляды встретились. Обоих будто пронзило током. Его руки жгли ее раскаленным железом. Аманда выскользнула из седла прямо в его объятия, чувствуя напряжение всех его мускулов. У нее перехватило дыхание, когда он закрыл ей рот поцелуем, говорившим о страстном желании. Аманда ответила с такой же страстью, дрожа в его объятиях.
Коул взял ее за подбородок и снова поцеловал в податливые губы.
– Аманда…
– Нет, – прошептала она, – молчи. Не надо ничего говорить. – Она положила голову ему на плечо.
– Аманда, ты знаешь, что я хочу тебя, но не дотронусь, пока не увижу, что ты согласна. Можешь садиться на лошадь и ехать, куда захочешь.
Аманда ответила ему жадным поцелуем. Он прижал ее к себе.
– Тебя устраивает такой ответ? – прошептала она, отрываясь от него.
– Жди здесь, – сказал Коул и пошел привязывать лошадей.
Аманда склонилась к ручью и плеснула в лицо теплой солоноватой водой. Она постаралась отбросить все сомнения и подозрения, терзавшие ее все это время, забыла о своих же разумных доводах и предосторожностях. Аманда ни о чем не хотела думать. Сейчас ей был нужен только он, и она бессильна сопротивляться этому чувству.
Аманда обернулась и увидела, что Коул расстелил попону и сидит, наблюдая за ней. Аманда подошла и села рядом. Коул медленно стал расстегивать ее просторную блузку и с удивлением обнаружил, что под ней ничего не надето. Его рука скользнула под блузку и нежно коснулась груди. Аманда пододвинулась ближе, наслаждаясь этим прикосновением.
– Господи, какая ты красивая, – шептал Коул, целуя ее.
Она стонала, все больше распаляя в нем огонь желания. Он чувственно целовал ее грудь, и Аманда содрогалась от возбуждения, чувствуя, как сильно он хочет ее. Коул разделся, и Аманда, едва сознавая, что делает, ощутила в своей руке возбужденную мужскую плоть, наполнявшуюся силой, нужной им обоим.
Он положил Аманду на спину, сбросив с нее одежду, продолжая целовать грудь, ласкал бедра. Она вскрикнула.
– Не так быстро. – Он провел рукой по ее шее, затем перевернул Аманду, и ее рассыпавшиеся волосы волнами закрыли его лицо. Теперь ее губы впивались в него, ее язык жадно проник в глубину его рта. Аманда медленно опустилась, принимая его и почти теряя сознание. Она ритмично двигалась вперед, назад. Теперь она доводила его до полуобморочного состояния.
– Не так быстро, – прошептала она, повторяя слова Коула, довольная тем, что научилась овладевать им, как он ею.
– О-о… сейчас… – простонал он и снова повернул ее на спину.
Аманда чувствовала, как его тело давит, буквально вжимает ее в землю с такой силой, что она непроизвольно вскрикнула, не от боли, нет, от блаженства. Казалось, это будет длиться долго, бесконечно долго. Она почувствовала, как он напрягся, услышала короткий вскрик, и они вновь слились в единое целое под бархатным небом. Одни во всей вселенной.
Ураган безумства стих. Они лежали, обнявшись, тяжело дыша. Аманда чувствовала на своей груди гулкие удары его сердца, видела, как пульсирует жилка на шее, погладила ее. Она ощутила, как спадает напряжение. Постепенно Аманда стала осознавать вокруг себя мир, удивляясь, что ничего не изменилось. Она лежала в изнеможении. Прошло около получаса, когда они, наконец, заставили себя встать. Достали продукты, приготовленные миссис Джесперс, поели, убрали скатерть и снова легли рядом.
Коул перебирал волосы Аманды, они приятно щекотали кожу.
– Твои волосы всегда необыкновенно хорошо пахнут, – тихо сказал он. – И я всегда чувствую какой-то слабый аромат цветов от кожи.
– Гелиотроп, – прошептала Аманда, прижимаясь щекой к его руке. – Туалетная вода. Я часто пользуюсь ею.
– Я привык, что от женщины пахнет щелоком, а то и хуже.
– Какие у тебя были женщины, пастор? – со смехом спросила Аманда.
– Домашние хозяйки, владелицы магазинов… В общем, сама понимаешь…
Коул легонько поцеловал ее в щеку, затем в шею и почувствовал, как отзывается она на его поцелуи. Он провел рукой по ее спине, нежно погладил грудь. Зачем ей знать, что от женщин, с которыми он общался последние годы, не пахло даже мылом. В лучшем случае от них исходил тяжелый запах дешевой парфюмерии. А его отношения с ними не стоили того, чтобы предаваться воспоминаниям.
Свежий запах кожи и волос Аманды уносил Коула в далекое прошлое, связываясь с образом матери.
Полуденная жара спадала. Казалось, они одни в целом мире и ничто не может нарушить их покой и уединение. Это особенно ощущал Коул: отступили проблемы и не надо осторожничать. Он слышал только звуки гор, воркование голубей среди деревьев, шуршание ящерицы в кустах у ручья; слышал, как его лошадь встряхивала гривой и тоненько звенели какие-то жучки.
Он слышал дыхание самой прекрасной женщины, чьи волосы цвета темной меди рассыпались по плечам, открывая белизну шеи. Коул очнулся как ото сна, когда Аманда слегка пошевелилась и приникла к нему своими губами. Удивительно нежно для самого себя он снова овладел ею. Она приподняла бедра и обвила его ногами. И вновь все повторилось: страстные поцелуи и неистовые ласки, доводившие их до исступления, пока не настал миг величайшего блаженства, заставивший вскрикнуть женщину и глухо застонать мужчину…
Коул перевернулся и положил голову Аманды себе на грудь. Какое-то время они, обессиленные, молчали. Одна из лошадей тихо заржала.
– Нужно собираться, – шепнул Коул, убирая со лба" ее волосы и нежно целуя в висок.
– Не хочу уезжать отсюда.
– Я тоже, но сюда может кто-нибудь явиться. Пойду посмотрю, почему беспокоится лошадь. Я сейчас.
Он натянул на себя одежду, поднялся и пошел к лошадям. Аманда проводила его взглядом, потом села и стала одеваться. Хотя и казалось, что они находятся на краю земли, но он прав: в любой момент мог появиться какой-нибудь всадник.
Коул вернулся и сел рядом. «Наверное, там было какое-то животное, – сказал он. – Надо ехать».
Аманда откинула волосы, чтобы завязать их. Коул поцеловал ее нежным, долгим поцелуем.
– Ты очень красивая.
Аманда провела ладонью по его щеке. Ее переполняла радость.
– Это ты делаешь меня красивой. Коул снова заключил ее в объятия.
– Не жалеешь?
– Только об одном. Хотя и романтично заниматься любовью под открытым небом, но я бы хотела оказаться с тобой в нормальной постели. Как ты считаешь, у меня в гостинице будет удобно?
– Нет. Всегда найдется некто, кто, так или иначе, узнает обо всем. Я бы не хотел испортить тебе репутацию. По этой же причине я не могу приглашать тебя в свою комнату.
– А это может отразиться на твоей репутации?!
– Да.
Или на репутации настоящего преподобного Стори. Коулу казалось смешным, что это могло как-то волновать его. Но волновало. А еще он считал, что только непосредственность и честность Аманды привлекали его циничную натуру.
Аманда стояла, доверчиво прижимаясь к нему, не подозревая о его мыслях, и думала вслух о ситуации, в которой очутилась:
– Я – взрослая женщина. Рядом со мной нет родственников, которые бы заботились и оберегали меня. И никого, кроме меня самой, не интересует моя репутация. Почему я не вольна поступать так, как считаю нужным?
Коул засмеялся:
– Несколько дней назад ты говорила совсем другое и не желала видеть меня рядом.
– Помню, – вздохнула Аманда. – И даже сейчас я мечусь между чувством стыда и тем, что стараюсь убедить себя в своей независимости. Порой я не в силах разобраться в собственных ощущениях, но когда ты рядом, обо всем забываю.
Коул повернул ее лицо к себе.
– Независимость – это одно, Аманда, а потеря репутации – совсем другое. Ты же не хочешь, чтобы в городе к тебе относились так же, как к девицам «с панели»? А такое может случиться, если узнают, что ты приводишь к себе мужчин. Да и твоему делу это не принесет пользы. Люди все истолкуют по-своему. Ты – чудесная, порядочная девушка.
– Но почему женщина в вашем представлении или порочна, или – «синий чулок». Разве у порядочной женщины не может быть увлечений?
– Потому что в Библии есть много «не». Вот почему. А я не хочу, чтобы ты страдала из-за меня. – Коул начинал сердиться.
Аманда прикусила губу: она может забеременеть, и пойдут сплетни – вот почему. Но она была дочерью врача и знала кое-что, чтобы избежать этого.
– Да, верно, – сказала она. – Ну что ж, мы будем продолжать наши поездки сюда.
Коул резко поднялся и повел лошадей к ручью.
– Мы и этого не можем делать часто, иначе начнутся разговоры, – он тяжело вздохнул. – Скорее всего, мне придется уехать.
– Что?..
Коул тут же пожалел о сказанном, так как сам толком не решил ничего. Но глупость он уже сказал, теперь от этого никуда не денешься.
– Ты уезжаешь? – повторила Аманда, поднимаясь. – Ты уезжаешь!..
– Не сразу… когда потребуется…
– Почему? Куда?
– Ну… это связано все с тем же… строительством церкви. Так или иначе, мне придется доставать деньги…
– О… Так ты вернешься?!
Коул смотрел на спину лошади, не решаясь взглянуть в глаза Аманде. Он знал, что, скорее всего, не возвратится, и чуть было не сказал об этом, но не смог. Коул повернулся и увидел, как Аманда облегченно вздохнула. В ее глазах была любовь. Она верила ему. Впервые за многие годы Коул ощутил чужую боль.
– Через несколько дней я буду знать точнее. Потом поговорим об этом.
Аманда заулыбалась, надела шляпку и стала завязывать ее. Когда Коул подвел лошадей, она провела рукой по его волосам, нежно перебирая их. Она уже была в седле, Коул обнял ее за бедра, Аманда наклонилась к нему. Они поцеловались.
– Если мы будем так продолжать, – рассмеялась Аманда, – никогда не попадем в город.
– Если мы так будем продолжать, придется позаботиться о сохранении двух репутаций.
Ночь была безлунной. Коул подумал, что отправляться в такую темноту – все равно, что зайти в чулан и запереть за собой дверь. День был жарким, но сейчас Коул чувствовал холодок под курткой. Он провел рукой по подбородку, от которого теперь в разные стороны торчала фальшивая борода. Усы его всегда раздражали. Он стоял в тени веранды, около дома миссис Джесперс, ждал, пока глаза привыкнут к темноте, и прислушивался. Когда убедился, что вокруг тихо, выскользнул на улицу.
Было еще не слишком поздно, но эта часть города уже опустела. Приличные люди готовились ко сну. Из пивных, правда, слышался шум, но это было так далеко, что до Коула доносились эхом лишь отдельные звуки, вроде кто-то играл на пианино. Его шаги прошуршали по гравию. Днем он оставил взятую внаем лошадь в конюшне Макдоуэлла, на самом краю города, и предупредил, что она понадобится ему на рассвете следующего дня. В доме Макдоуэлла было уже тихо, что облегчило Коулу дело: запрячь и вывести лошадь из конюшни. Он сел верхом и тихо выехал, стараясь держаться в тени как можно дольше. Коул направлялся в горы.
Он еще вчера разведал дорогу и теперь точно знал, куда ехать. Три дня назад Коул получил все инструкции от Эйсиса во время их встречи. Если у Эйсиса сведения верные, то он уже скоро будет на месте. Выехав в пустыню, Коул перевел лошадь на мерный шаг. В темноте было опасно ехать по неровному плато. Медленная езда предоставляла время еще раз обдумать, стоит ли доверять Эйсису. Они дружили давно, но только сейчас Коул задумался, насколько хорошо он знает этого человека. Это дельце покажет, наконец, не расходятся ли у его дружка слова с поступками. Если произойдет ошибка, Коул исчезнет, и его никто больше не увидит.
Со всей предосторожностью Коул расположился на краю обрыва. Это место он выбрал заранее. Не прошло и десяти минут, как лошадиное ржание насторожило Коула. Он увидел подъезжавших всадников. Коул спустился с лошади, приспустил поводья, пробрался ползком к самому краю обрыва и посмотрел вниз: Бисбироуд вилась серебряной нитью через пустыню. Ниже, где песчаник образовал несколько выступов, спешившись, стояли четверо мужчин и тихо переговаривались. Коул не мог разобрать, о чем они говорили. Когда небо расчистилось и появилась луна, он увидел, что все они бородаты. Один из них был одет в длинное пальто, в руках он держал ружье. Остальные достали револьверы и натянули шляпы по самые глаза. Все ждали.
Вскоре раздался стук приближающегося экипажа. Всадники обвязали лица платками. Коул удовлетворенно улыбнулся – он выбрал хорошее место для засады. Экипаж грохотал совсем близко. Шайка загородила дорогу и стала требовать, чтобы экипаж остановился. Коул слышал, как один из них потребовал, чтобы им выбросили ящик с деньгами. Коул увидел, как охранник, сидевший рядом с кучером, схватил ружье. В ночи громыхнул выстрел, и охранник закричал от боли.
– Черт возьми! Зачем?! – раздался чей-то голос. – Ты убил его.
– Сейчас нет времени, – ответил другой. – Бери ящик.
Человек в длинном пальто отъехал в сторону. Трое окружили экипаж и вытащили ящик с деньгами. Коул думал, что они выведут пассажиров, но грабители очень торопились и не стали этого делать. Он подъехал довольно близко, чтобы видеть, как четверо всадников галопом помчались прочь. Заметив того, кто вез ящик, Коул поскакал следом. Как он и предполагал, грабители недолго ехали вместе. Вскоре они спешились, поделили добычу и в считанные секунды были снова на лошадях, чтобы разъехаться в разные стороны.
Коул поехал за тем, который оказался ближе всех к тому месту, где незадолго он прятался. Всадник несся так, что даже не имел возможности проверить, нет ли за ним погони. Коул преследовал его довольно долго. Наконец они выехали на дорогу, ведущую в небольшой городок Бисби. Коул нагнал грабителя на главной улице. Вор несколько расслабился и ехал потише, приглядывая, наверное, какую-нибудь пивную, чтобы прокутить часть награбленных денег. Свет луны разбивал темноту ночи, и Коул видел невысокий дом, к которому направился всадник. Приближаясь к нему, Коул повязал платок, оставив открытыми лишь глаза, и выехал, держа револьвер наготове.
– Слезай быстро! – прорычал Коул, превосходно используя западное наречие. – Руки за голову, бросай ружье!
Незадачливый грабитель удивленно уставился на Коула: «Черт…» Коул нагнулся и выдернул всадника из седла прямо в грязь. Он приставил револьвер к его груди и ждал, пока тот выбросит оружие. Коул отшвырнул в кусты его ружье.
– А теперь давай деньги, которые взял в экипаже. Быстро! – Коул понимал, что не следует много говорить, чтобы не узнали его голос. Он видел, как вор отчаянно оглядывался по сторонам в поисках помощи, но кругом было безлюдно. – Даю секунду, – прошипел Коул сквозь сжатые зубы, – ну…
Хотя Коул и не собирался стрелять в этого несчастного, но вид у него был устрашающим. Мужчина с неохотой кивнул на свои карманы. Коул быстро проверил их и вытащил два тяжелых кошелька. Он бросил кошельки в карман своей куртки. Затем рывком поставил разбойника на ноги и указал в сторону города.
– Давай, пошел!..
– Ты не…
Холодное дуло револьвера уперлось в спину вора. Бормоча проклятья, он поплелся в город. Коул подобрал поводья второй лошади, вскочил на свою и пустился в обратную дорогу, снова окунаясь в темноту пустыни. Некоторое время ему еще были слышны проклятья, выкрикиваемые вслед.
Линдер Уолтон заложил руки за спину и слегка раскачивался на носках, с удовольствием оглядывая столовую в гостинице. Негнущийся воротничок рубашки впивался ему в шею, а выходной костюм потрясал воображение своим странным покроем. Каждый раз он раздражался, что вынужден опаздывать из-за жены, но успокаивал себя тем, что Либби уже не переделаешь. Не было бы вообще никакой проблемы, если бы она не вбила себе в голову, что перед уходом на воскресную службу следует обязательно поесть. Они много раз спорили из-за этого пустяка, но ничего не помогало.
Комната быстро заполнялась людьми, и это очень радовало Линдера. Он старался не обращать внимания на Роя Аландера, решившего расположиться со своим сыном и невесткой в одном из первых рядов. Правда, его можно было обратить в свою веру, если бы Рой почаще являлся в церковь.
– Доброе утро, мистер Уолтон, – раздался сзади него приятный голос.
Линдер оглянулся и увидел Аманду Лэсситер, входившую в столовую. Девушка выглядела свежей и нарядной в розовом платье, отделанном кружевами, и милой шляпке. Он улыбнулся и подал Аманде руку.
– Рад вас видеть, мисс Лэсситер. Какой чудесный день для службы, вы не находите?!
– О да.
Уолтон восхищенно смотрел ей вслед, пока девушка пробиралась на свободное место, и думал: «Как чудесно, что Аманда регулярно посещает службы. Надо с ней серьезно поработать – мисс Лэсситер собирается причащаться на следующей неделе, когда приедет епископ». Он нахмурился, увидев, что преподобный Стори выглядит очень усталым. Коул что-то перекладывал на алтаре. Прошлая ночь не прошла бесследно – он был страшно утомлен. Конечно, он никому не сказал, что случилось накануне.
«Священники, как и врачи, часто отлучаются по своим делам – это вполне естественно. Однако в таком случае следовало поручить ведение воскресной службы младшему служителю», – так размышлял Линдер Уолтон, глядя на пастора.
В первом ряду сидел Хорэс Аландер и чувствовал себя крайне неуютно, не осмеливаясь взглянуть на лица удивленных прихожан: все в городе знали, что представляет из себя его папочка. Хотя Рой иногда приходил в церковь, все прекрасно понимали, для чего. Роя не спасала даже хорошая репутация Хорэса и невестки. Старику нужны были деньги, и он одалживал их, приходя на службу. Хорэс отшатнулся, когда старик наклонился и прошептал: «Надеюсь, будут петь. Мне нравится слушать гимны». От отца несло перегаром, и Хорэс отодвинулся от него. Сначала Рой подумывал, а не уйти ли отсюда, но Клара постаралась ободрить его улыбкой, и он передумал. Рой с отвращением думал о предстоящей проповеди: хотят повлиять на него. Проповеди преподобного Стори ему совсем не нравились, но Рой решил набраться терпения – все-таки пастор венчал его сына, а Клара была милой девушкой. Рой уселся поудобней на жестком сиденье, не обращая внимания на недовольный шепот миссис Джесперс сзади него.
Миссис Джесперс делала вид, что не замечает раздражающую ее фигуру старика, и говорила, наклонившись к миссис Иллис:
– Думаю, вряд ли смогу выдержать сегодня. Вы знаете, ужасные колики. Такая боль!
– Вам нужно попить перечной мяты. Очень помогает.
– Я уже пила. На меня это не подействовало. Ничего так не помогает, как глауберова соль. Я ее не переношу, но она значительно облегчает страдания.
– Я знаю. Меня часто пучит. Наверное, потому, что я очень беспокоюсь за свою Люси. Она отнимает у меня все здоровье. Иногда мне кажется, что я никогда не найду для нее приличного мужа.
– О, не беспокойтесь за нее, – сказала миссис Джесперс и по-матерински похлопала по плечу свою приятельницу. – Она сама о себе позаботится. Как насчет пастора? Есть какие-нибудь шансы? Он – спокойный, хороший человек, мне бы не хотелось, чтобы он уехал от нас. Но мужчине нужна жена.
– Он не слишком интересуется ею. Единственная девушка, на которую он обращает внимание, – это вон та дама, с Запада, у которой аптека. Хотя, как может мужчину привлекать женщина, занимающаяся делом вовсе не интересным, я не понимаю.
Миссис Джесперс серьезно закивала головой:
– Вы правы, вы правы.
Их громкий шепот донесся до Аманды, сидевшей через три ряда от них. Она улыбнулась, слыша такие критические реплики. Большая часть прихожан относилась к ней по-доброму.
Сегодня Аманда пришла не только ради того, чтобы послушать службу. Однако ей всегда нравилась царящая здесь атмосфера торжественности и покоя, несмотря на то, что богослужения проводились в столовой комнате гостиницы. Ей нужно было встретить пастора. Улыбаться ему и видеть, как он улыбается ей. Аманда знала, что он уезжал из города, и хотела узнать, куда. Конечно, это касалось только его, но все же…
Когда служба закончилась, Аманда немного задержалась в столовой. Пастор прощался с прихожанами. К тому времени, как она решилась подойти, столовая почти опустела. Никто не мог видеть, с какой нежностью он сжал ее руки.
– Ты выглядишь свежей, как утренняя заря, – сказал Коул, улыбаясь.
– Наверное, помогли прогулки с вами, сэр, – ответила она игриво.
– Не уходи. Может, зайдем в «Алахамбру» и позавтракаем?
Она не успела согласиться, как ее прервал возглас Линдера Уолтона, выбежавшего неизвестно откуда.
– Преподобный Стори! – Линдер был взволнован. – Идемте скорее, мы хотим вам кое-что показать!
– Сейчас иду, – ответил Коул.
Он отпустил руки Аманды и пошел за Линдером. Аманда осталась ждать.
Прихожане столпились у стола, удивленно что-то разглядывая. Аманда заметила множество золотых монет и подошла ближе.
– Бог мой, что это? – спросил Коул, отодвигая пустую корзину для пожертвований.
– Чудо! Вот что это такое! – воскликнул Линдер. Он взял монеты в пригоршню и высыпал на стол золотым дождем. – Чудо!
– Не понимаю…
– Они были здесь, в корзине, – объяснил Чарли Макдоуэлл, с круглыми от изумления глазами. – Тысяча двести долларов! Я никогда не видел столько денег сразу.
– Откуда они? – Коул смотрел на них в недоумении. – Есть какая-нибудь записка?
– Ничего нет, – заговорил Хорэс Аландер. – Это – Божий дар. Нам как раз нужно именно столько для строительства церкви.
Линдер поднял мешочек зеленого цвета, на котором едва различались стершиеся белые буквы.
– Деньги находились в нем. Я совершенно случайно обнаружил их. Чудо какое-то.
– Посмотрим, – весело произнес Коул. – Кто-то, видимо, захотел помочь нам. Спорю, что это – кто-либо из банкиров или владельцев шахт, хотя… они не слишком жалуют нас.
Линдер стал собирать монеты в столбики.
– Что нам до этого? Все равно. Главное, что теперь есть деньги на строительство церкви. И мы ее построим.
– Можно, я посмотрю мешочек? – спросила Аманда и повертела его в руках.
Аманда узнала его: когда-то в мешочке лежало мыло, которое она привезла с собой из Сент-Луиса. И она точно помнила, что клала его в кладовку с несколькими такими же полотняными мешочками.
– Ты видела его раньше? – Коул забеспокоился, настороженно глядя на нее.
– В общем… да… В нем было мыло.
– Должно быть, ты выбросила мешочек, а кто-то подобрал и воспользовался им.
Аманда мгновение колебалась.
– Да, наверное, так и было.
– Линдер прав, – сказал Коул и повернулся к прихожанам. – Кто-то решил нам помочь. Кто-то, у кого много денег. Может быть, у этого человека тяжкий грех на душе и он чувствует себя виноватым. Наверное, мы никогда не узнаем этого. Но деньги теперь у нас. Наши деньги для нашей церкви.
Линдер широко улыбнулся.
– Вы правы, преподобный Стори. Мы используем их по назначению.
– Но куда же их положить до завтра, пока откроется банк? – спросил Хорэс и подумал, что было бы лучше, если бы его отец не знал об этих деньгах ничего.
– Я могу поговорить с миссис Пул, – предложила Аманда. – Думаю, у нее в гостинице есть сейф.
Коул утвердительно кивнул.
– Неплохая мысль. Линдер, ты и другие прихожане составьте список всего, что нам требуется. Думаю, завтра нужно съездить в Туксон.
