ГЛАВА 18
– Никто не потревожит сегодня твой сон, дорогая.
Обещание тети Агнес, в теплой комнатке которой племянница, продрогнув на площадке башни, нашла утешение, уплыло в небытие, благодаря отвару, приготовленному для нее теткой. Странно, однако, что ее окружали в небытии голоса и звучали так, будто говорившие находились совсем рядом. Они не потревожили ее сон, тетя Агнес оказалась права, они просто были…
Из всех голосов лучше всего Бронуин различала голос Дэвида. Казалось, он был ближе остальных и нес ее куда-то. Холодный воздух сменился теплым, когда он ступил в узкий проход – проход был очень узким, Бронуин поняла это по тому, как холодные и твердые камни царапали ее босые ноги. С каждым шагом Дэвида ей казалось, что они спускаются в темноту все ниже и ниже. Один раз она неуверенно пробормотала его имя, но он торопливо успокоил ее, поцеловав в лоб.
– Все в порядке, миледи. Я здесь. Вам нечего бояться.
Дэвид был ее защитником, назначенным королем, но почему-то в его объятиях Бронуин не чувствовала себя так спокойно, как в руках Ульрика. «Будь все проклято!» – выругалась Бронуин, крепче прижимаясь к груди молодого рыцаря, мускулы которой напряглись от тяжести ноши, как и его руки. Что это он задумал? Ульрик непременно убьет его за это. Кроме того, пальцы ее ног, высовывающиеся из-под подола ночной рубашки, замерзли. Нет, стали мокрыми, с недовольством поняла она.
Сон завладел ею, но когда Бронуин пошевелилась на твердой, как камень, постели, куда ее уложили, раздражение вновь вытеснило удивление. Ей следует приподняться на локте и сказать Дэвиду все, что она думает… если б только она могла владеть своими руками и ногами! Как будто они принадлежали кому-то другому и не слушались ее! Даже веки не подчинялись, удалось лишь немного приоткрыть их, чтобы бросить блуждающий взгляд сквозь узкую щелку.
Где же она, удивилась Бронуин, прилагая все силы, чтобы пошире открыть глаза и рассмотреть странное место, в котором она оказалась. Это была большая комната, удивительно теплая по сравнению с тем туннелем, по которому они с Дэвидом спустились сюда. Горели зажженные светильники, прикрепленные к едва различимым стенам, придавленным низким потолком. Все казалось размытым, темноту и тени пронизывал мерцающий свет.
… и пение. Люди пели… пели псалмы. Если бы она обращала побольше внимания на свои занятия латынью, то могла бы сейчас понять, о чем поется в этих необычных песнопениях. Если бы она могла, то сжала бы руку, в которой лежала ее рука – единственное, что она ощущала. Благодарение Богу, Дэвид пришел вместе с нею в этот невероятный сон. Было бы страшно оказаться здесь совсем одной.
– Диана… Диана…
Имя отозвалось в затуманенном сознании Бронуин, и наступила тишина. К ее неудовольствию, Дэвид убрал руку, и она вдруг осталась одна во тьме. Бронуин снова попыталась открыть глаза. «Нет, но не тьма… огонь!» – сказала она себе, стараясь успокоиться.
– Великая богиня, благослови церемонию в эту ночь.
Женский голос резко, как мстительный клинок, разорвал тишину. Бронуин попыталась повернуть голову, чтобы увидеть говорившего, но смогла лишь разглядеть белое одеяние, украшенное драгоценными камнями.
– Сегодня твой сын родился от Карадока, как предсказано в пророчестве.
– Диана… Диана… – раздавался шепот во влажной теплоте комнаты. – Ты обещал ниспослать его, когда чужаки будут править морским побережьем и равнинами…
– Диана… Диана…
– Из чрева Карадока…
Бронуин почувствовала, как что-то давит на ее живот. То была рука в длинном рукаве, щедро украшенная золотыми и серебряными лентами.
– Он окажется среди чужаков так, что они об этом и не заподозрят!
– Диана… Диана…
К пению, становившемуся все громче, примешивались теперь крики ребенка. Ее ребенка? – поразилась Бронуин, пытаясь разобраться в происходящем. Нет, у нее же был зеленый камень! Зачатия не могло произойти.
– Дитя!
Сквозь щелку между веками Бронуин разглядела на потолке тень стучащего ножками ребенка, которого держали на вытянутых руках.
– Диана!
– Мать!
– Диана!
Вдруг Бронуин почувствовала, как тянут подол ее ночной рубашки. Ленту у ворота ослабили и оттянули книзу. Теперь младенец находился прямо у нее перед глазами, отчаянно отбиваясь. Его засунули ей под рубашку.
– Слушай его крики, великая богиня! Смотри, как растет он в чреве своей земной матери!
Рубашка шевелилась над младенцем, лежавшем на ее животе плоть к плоти. У Бронуин от стыда кружилась голова. Но камень…
– Он просит освободить его, чтобы он мог осуществить пророчество! – голос женщины звучал истерически пронзительно, как и пение собравшихся.
Ткань рубашки туго натянули, прижимая ребенка к телу Бронуин.
– Диана!
Охваченная странным возбуждением, Бронуин вцепилась в каменную постель, пытаясь приподняться на локтях. Где же ее защитник? Не мог он оставить ее здесь одну в этом кошмаре!
– Дэвид!
Она услышала его голос, их руки снова соединились, и Бронуин облегченно опустилась на твердое ложе.
– Это всего лишь усыновление, прекрасная черная птица Карадока.
– Услышь крик матери в родовых муках!
Утешительный ответ Дэвида ничего не значил.
«Что они делают с ребенком?» – тревожилась Бронуин, чувствуя, что ее снова куда-то несут. Ее дитя! Сын Ульрика! Она хотела положить руки на живот, но они безвольно лежали, вытянутые по бокам.
– На этот раз!..
– Диана… Диана… Диана… Диана…
Пение звучало в учащенном ритме, так же быстро, как бежала кровь в жилах Бронуин. Она почувствовала, что ребенка забрали. Чьи-то руки дотрагивались до нее и тянулись к дитю сквозь складки рубашки. Неожиданно ребенок начал соскальзывать с ее живота, возмущенно взмахивая крошечными ручками и ножками.
– Дэвид! – испуганно вскрикнула Бронуин. – Не позволяй им забирать моего ребенка, Дэвид!
Она резко вскочила в своей постели, проснувшись от собственного крика и обливаясь потом под толстым полотном рубашки. Рука метнулась к вороту, целомудренно затянутому лентой. Бронуин дрожала. Этот сон был так похож на явь! Она скрестила на груди руки и обхватила локти. Кожа в одном месте была содрана и чувствовалась боль. Наверное, содрала во сне о простыни из грубой ткани, решила она, все больше возвращаясь к действительности.
Это расплата за то, что она солгали Ульрику насчет ребенка! В приливе чувства вины Бронуин положила ладонь на свой живот. Она столько слышала о своем долге родить наследника, что ей приснилось, будто она стала роженицей! Накинув на себя одеяло, Бронуин встала и вышла из-за ширмы, чтобы согреться у тлеющего очага, хотя понимала, что озноб не был вызван прохладой. Чтобы избавиться от нервной дрожи, недостаточно просто согреться.
Она обвела глазами спящих рыцарей и заметила Дэвида Эльвайдского, мирно почивавшего рядом с ширмой. Весьма печально, что, несмотря на воспитание, которое Дэвид получил у ее отца, друг детства не смог стать ее защитником… ни во сне, ни наяву. Ему недоставало храбрости в отстаивании своих убеждений. Ей стало немного жаль Дэвида. Впечатляющая личность Ульрика, несомненно, подавляла его, и это было вполне оправданно, если вспомнить об обладании английским лордом всеми рыцарскими доблестями, от воинского мастерства до искусства любви.
Однако и сама она в противоборстве с ним проявила слабость. Если бы Мириам их не прервала своим появлением, то, вполне вероятно, ей пришлось бы пасть жертвой его мастерского, хоть и насильственного, обольщения. Черт побери, Ульрик заставлял ее чувствовать себя такой живой… даже в порыве гнева, размышляла Бронуин, и гнев этот не так уж далеко ушел от любви, учитывая легкость, с какой одно из этих чувств переходило в другое.
Бронуин посмотрела наверх – туда, где вилась винтовая лестница, ведущая в комнату мужа. «Когда Мириам сошла вниз?» – задалась она вопросом, все еще уязвленная вниманием рыцаря к этой девушке. Конечно, он хотел рассердить ее, и, дьявол забери его душу, преуспел в этом! Привстав со скамьи у очага, Бронуин попробовала различить фигуру Мириам среди служанок, устроившихся на ночь на принесенных в зал тростниковых матрасах.
Ночной покой с такими мирными звуками, как приглушенные похрапывания и потрескивание сучьев в очаге, внезапно был нарушен появлением Ульрика на верху лестницы. Лорд, торопливо одеваясь, крикнул своим рыцарям:
– К оружию, парни! Негодяи жгут деревню Карадока у нас под носом!
У Бронуин перехватило дыхание оттого, что Ульрик неловко пошатнулся на верхней площадке лестницы, но, к счастью, успел ухватиться за стену. Слуги сразу же поднялись со своих постелей и принялись искать, что могло бы им послужить оружием, в то время как служанки начали испускать пронзительные крики, но всего лишь несколько рыцарей попытались встать.
– Во имя Господа, парни, подчиняйтесь же приказу своего лорда! – воскликнула Бронуин, устремляясь к одному из рыцарей и сильно встряхивая его. – Эй, женщины, помогите мне разбудить этих увальней, не то гробокопатели возьмут Карадок, не успеем мы оглянуться!
При упоминании о гробокопателях женщины торопливо принялись будить своих защитников, истерически вопя и тряся спящих. Мужчины шевелились, но, к негодованию Бронуин, представляли они собой жалкое зрелище. Рыцари шатались, недоуменно натыкаясь на женщин, и друг на друга. Что касается оруженосцев, тоже пробудившихся, то вряд ли они смогли бы выехать из замка до рассвета, столь медлительны были в своих движениях. Даже Ульрик, казалось, утратил свои обычные живость и воинский пыл.
– Мириам! – крикнула Бронуин, заметив служанку среди толпы женщин, наблюдавших за сборами мужчин. – Дай мне шаль!
Тетя Агнес, проснувшаяся, видимо, от шума и суеты, спускалась по ступенькам, полностью одетая. Бронуин кинулась за ширму накинуть на себя платье.
– Это дело рук дьявола! – клятвенно заверила пожилая женщина, добравшаяся, наконец, до последней ступеньки лестницы. – Если бы я не увидела это во сне, с деревней было б покончено к тому времени, как мы проснулись бы.
Кровь застыла в венах Бронуин.
– Это ты разбудила Ульрика?
Агнес самодовольно кивнула.
– В самом деле, я. Если они поторопятся, то еще смогут захватить гробокопателей!
Ульрик же сдерет с нее кожу заживо, если Агнес отослала его из замка без особых на то оснований!
– Ой, тетя, а ты уверена?
– Клянусь своими больными косточками, девочка! Да ты взгляни на огни из окон галереи! Оказывается, ты еще тупоголовее, чем твой муж!
Бронуин не знала, то ли облегченно вздохнуть, то ли рассердиться.
– Пожалуйста, вели кому-нибудь из оруженосцев оседлать Макшейна!
– Тебе незачем ехать вместе с мужчинами и ввязываться в схватку! – всполошилась тетя Агнес. – Твой отец не стал бы…
– Теперь я хозяйка этого замка, а отца нет с нами, тетя Агнес, и делай, как я сказала, или мне послать Мириам?
«Все двигаются как-то медленно», – заметила Бронуин, наблюдая за теткой, которая, шаркая ногами, направилась на конюшню. По правде говоря, сама она тоже была не так проворна, как хотелось бы. Бронуин влезла в платье, натянутое Мириам ей через голову поверх ночной рубашки, но потом она долго никак не могла надеть чулки и башмаки. Казалось, слишком долго возится она с одеждой, когда нельзя терять ни минуты. Набросив шаль на плечи, Бронуин сбежала вниз по ступенькам, ведущим во двор и в кладовые, где окликнула тетю.
– Видно что-нибудь?
– Отсюда не видно. Надо было посмотреть из окна галереи, откуда я показывала огни милорду.
Да благословит Господь ее рассеянную тетушку, подумала Бронуин, торопливо шагая. Хорошо, что она не ошиблась, а то иной раз, случалось, забывала, что говорила минуту назад.
– Миледи! Можно мне будет поехать с вами? – крикнула Мириам, догоняя Бронуин во внутреннем дворе и переходя с нею во внешний, где били копытами землю лошади. – Если вы не хотите послушаться свою тетю, то, может быть, хотя бы возьмете меня с собой? – запыхавшись, попросила она, подбежав к Бронуин, ожидавшей, когда оседлают Макшейна.
Прочтя в лице девушки крайнюю обеспокоенность, Бронуин кивнула.
– Я собираюсь ехать за этими молодцами, – показала она на пеший отряд, собиравшийся отправиться вслед за всадниками, ускакавшими вперед.
Когда они оказались на каменистой равнине, Бронуин увидела, что уже почти вся деревня в огне. Сердце у нее колотилось все быстрее с каждым ударом копыт Макшейна о землю, но она еще пришпорила коня, в отчаянии оттого, что не может быть с передовым отрядом. Бронуин смогла заставить себя остаться с пешими бойцами. На освещенном огнем пространстве метались темные фигуры. Крики доносились через луг сквозь дым и туман.
Были там и всадники, но с дальнего расстояния затруднительно было определить, то ли это рыцари Ульрика, то ли гробокопатели. Они носились в столпотворении, сокрушая одного противника и тут же отыскивая следующего. «Успели ли рыцари надеть кольчуги?» – волновалась Бронуин, пытаясь припомнить, как собирались люди Ульрика после тревоги, поднятой лордом. Оруженосцы находились в зале, но ведь нужно было седлать лошадей…
– Миледи, умоляю, не подъезжайте ближе! Даже самые обыкновенные военачальники ждут своих воинов в отдалении!
Прислушавшись к разумному, хоть и неприятному совету Мириам, Бронуин неохотно остановила Макшейна, как ни хотелось ей поскорее узнать, что происходит. Так надел ли свою кольчугу Ульрик? Боже, он же тогда ворвался в гущу рыцарей и промчался прямо по спавшим подальше от огня слугам, увлекая всех за собой, как выводок сонных утят. Но с другой стороны, если он без доспехов, то будет так же быстр и проворен в движениях, как и разбойники.
Однако никакие доводы разума не могли остановить поток опасений, поднимавшийся в душе. Пешие воины, казалось, еле двигались, но все же добрались, наконец, до деревни. Вел их Гарольд. Со своими обрезанными в кружок волосами и в мрачной коричневой одежде, развевавшейся на легком ветру, дувшем с моря, он был похож на зловещего монаха. По команде старшего слуги отряд, вооруженный тем, что можно было найти на кухне и хозяйственном дворе, устремился вперед в гущу огня и дыма.
– Мириам, если ты боишься, то слезай с коня, – предупредила Бронуин служанку, уцепившуюся за талию госпожи, сидя за ее спиной, – потому что я отправляюсь сейчас к сражающимся и не хочу, чтобы ты выла у меня над ухом.
Мириам не пришлось долго упрашивать. Ее преданность простиралась достаточно далеко, чтобы верно служить госпоже, но ни одна женщина в здравом рассудке не вмешается по своей воле в жуткую схватку мужчин.
– Будьте осторожны, миледи!
– Если разбойники проедут этим путем, спрячься в скалах, потом расскажешь, куда они ускачут.
– Да, миледи!
У Бронуин не было другого оружия, кроме Макшейна. Или было? Она ощупала украшенную луку седла, сделанную по указаниям отца. В седле был тайник со спрятанным в нем кинжалом. Оуэн Карадокский когда-то доверил дочери секрет. Теперь нужна была только храбрость, чтобы воспользоваться оружием. И этому еще предстояло научиться, потому что, обладай она достаточной отвагой, Ульрик Кентский никогда не стал бы Ульриком Карадокским, может быть, даже не было бы и этого кошмара, вызванного, несомненно, демонами, взбудораженными духом мести.
А не дело ли то душ ее отца и его воинов, павших в той резне? Нет, сурово убеждала себя Бронуин, отец никогда не навлек бы беду и опустошение на свой народ, пусть даже для того, чтобы добраться до убийцы – ее мужа, Ульрика Карадокского. Это дело рук демонов.
«Кто-то пытается нас разлучить, жена», – слова мужа, казалось, звенели в ее ушах, заглушая скрежет скрещиваемых клинков.
А вдруг разбойники нападают на Ульрика в этот самый момент, когда она борется со своцм сердцем? Холодок пробежал по спине у Бронуин.
Дым застилал ей глаза, когда она ворвалась в деревню, миновав кузницу и мельницу на краю селения и направившись к выгону, где часто играла с деревенскими детьми, пока мать раздавала крестьянам подаяние и лечебные мази и отвары. По обе стороны от нее пылали соломенные крыши глинобитных хижин. Женщины и дети с плачем и криками разбегались в разные стороны, как и испуганный скот и прочая домашняя живность.
Узнав жену мельника, Бронуин придержала Макшейна.
– Матильда, собери женщин и детей. Мы должны пригнать животных в замок. Здесь ничего уже не спасешь! Наши мужчины задержат разбойников.
Как ни хотелось ей найти Ульрика, нужно было выполнить свой долг. Дома можно будет отстроить заново, а пополнение домашнего скота, и без того уменьшившегося в численности после восстания, станет еще одной трудной задачей.
– Я посмотрю в переулках и между домами и выведу скот оттуда, – крикнула Бронуин через плечо.
Стянув шаль, которую, уезжая, она впопыхах накинула на плечи, Бронуин стала размахивать ею над головой и кричать. Она объехала горящие дома, находившиеся неподалеку от выгона, где развернулась битва, и потом объехала задние дворы, осматривая все открытые проходы и закоулки, выясняя, нет ли где оглушенных и потерявшихся, будь то люди или животные.
Макшейн пугался дымных завес, но настойчивости у Бронуин было достаточно, чтобы скакун подчинялся воле хозяйки. Свиньи, цыплята, коровы и быки метались повсюду. Сбежавшие от разбойников жители деревни сгоняли их на край селения, собираясь вести под защиту стен Карадока.
Однако некоторые животные растерялись, подобно людям, и бродили по деревне, словно отыскивая свои дома. Увидев надвигавшуюся на них леди Карадок, размахивающую шалью и испускающую громкие крики, они спешили к ближайшему выходу в противоположном направлении – к башне замка. Во время своего последнего, четвертого, объезда, когда огонь и дым сделали невозможными дальнейшие поиски, Бронуин вдруг услышала жалобный хор мяукающих котят.
Макшейн резко остановился, когда она натянула поводья и соскользнула с седла на утоптанную землю, замотав нос и рот шалью, чтобы не задохнуться в дыму. Среди полыхающего огня она ухитрилась найти укромное местечко под перевернутым бочонком. Здесь и находились четверо маленьких котят, у которых, видимо, лишь недавно открылись глаза. Где находилась их мать, Бронуин могла только гадать, но оставлять малышей сгорать заживо не собиралась. Она торопливо сунула их в шаль и, завязав узел, прикрепила к седлу Макшейна.
Стремена были слишком высоки, но обученный боевой конь оставался, спокоен среди бушевавших огня и шума. Подогнув передние и задние ноги, он опустился, чтобы хозяйка могла вдеть ногу в стремя и вскочить в седло. Бронуин увидела впереди вереницу людей и животных, направлявшихся к воротам Карадока, но вместо того чтобы последовать за ними, повернула Макшейна к выгону.
Некоторые из разбойников еще бились с рыцарями и пешими бойцами, но когда Бронуин добралась до места сражения, нападавшие вскочили на лошадей с развевающимися попонами и разрисованными масками на мордах и помчались к берегу. На мгновение Бронуин задумалась, не погнаться ли за негодяями, но, вспомнив об указании, данном ею Мириам, решила разыскать Ульрика, она и так уже долго медлила.
Сэр Хаммонд, помощник Ульрика в командовании отрядом, рыцарь, чье буйное веселье с лордом частенько лишало ее спокойного сна, спешился и сражался с двумя разбойниками, бывшими тоже без коней. Бронуин показалось, рыцарю приходится трудно. Разбойники тоже поняли это, и один из них обошел сэра Хаммонда справа и скользнул за его спину, чтобы поразить противника сзади. Забыв о том, что отбивавшийся от негодяев человек – один из чужаков, поставивших Уэльс на колени, Бронуин пришпорила Макшейна и бросилась на разбойника.
Нож, занесенный над спиною Хаммонда, вылетел из руки мерзавца, как только Макшейн обрушился на него, отбросив в сторону от рыцаря в тот момент, когда разбойник обернулся, услышав приближающийся стук копыт. Шум битвы, должно быть, пробудил боевые качества коня: он быстро развернулся, прежде чем Бронуин успела дать ему команду, и лягнул врага. Хотя от огней пожара было достаточно светло, Бронуин не увидело повернутое к ней лицо отступившей жертвы, потому как оно было прикрыто уродливо разрисованной маской, но от одного вида жуткой маски кровь стыла в жилах не меньше, чем от вида лошадей-призраков с нарисованными глазами величиной с тарелку. Всадница вцепилась в золотистую гриву Макшейна, поводья давно уже выскользнули у нее из рук во время яростной атаки скакуна, но она все же держалась в седле и позволяла коню делать то, чему он был обучен. Узел шали оказался перед нею, котята копошились и своими крохотными коготками царапали ее скврзь тонкую ткань.
Бронуин едва успела заметить, что на нее собираются напасть сзади, как услышала предупреждающий крик и почувствовала, что ее сильно дернули за подол, чуть не скинув со спины коня. Она оглянулась через плечо и увидела, что один из нападавших пытается вскочить на круп Макшейна, чтобы умчаться вместе с нею на коне. Поймав болтающиеся поводья, всадница повернула своего скакуна, чтобы конь заметил опасность. Макшейн стал кружить вокруг разбойника, выбиравшего момент, чтобы вскочить на спину гарцующей лошади.
Голова кружилась от непрерывного движения по кругу. Бронуин пригнулась к шее коня и нащупала рукоять спрятанного кинжала. Когда стало ясно, что оружием удастся воспользоваться успешно, она извлекла его из тайника. Уцепившись за гриву, Бронуин полоснула по рукам своего несостоявшегося похитителя. Если круговой маневр Макшейна не отпугнул его, то жалящий клинок заставит отступить. Он отшатнулся со злобным криком, а Макшейн, перестав выписывать круги, помчался прочь от разбойника.
– Боже мой, миледи!
Не успев прийти в себя от только что миновавшей опасности, Бронуин глянула на Дэвида, скакавшего к ней на своем темно-сером скакуне без седла. Добравшись до Бронуин, он переложил меч в левую руку и обхватил ее за талию.
– Ты с ума сошла, женщина? – спросил Дэвид, пересаживая ее на своего коня и устраивая перед собой.
– Со мной все в порядке, но… – Бронуин осеклась, заметив среди затихавшей битвы, что какой-то человек с арбалетом целится в широкую спину лорда Карадока, обтянутую красно-черным плащом. – Дэвид! Вон там!
– Я увезу тебя отсюда!
Некогда было спорить, тем более тратить время, убеждая Дэвида, чтобы он отпустил ее на помощь мужу. Бронуин ударила Дэвида по ребрам рукоятью кинжала, который еще сжимала в руке. Дэвид удивленно вскрикнул и ослабил хватку. Она соскочила с его коня. Замерев, увидела Бронуин, как первая стрела пролетела над плечом Ульрика, и продолжала бежать к стрелявшему с одним единственным намерением. Не обращая на нее внимания, человек хладнокровно вложил еще одну стрелу в арбалет и взвел пусковой механизм.
Обладай она такой же быстротой бега, как сам бог Меркурий, то и тогда не смогла бы помешать разбойнику выпустить стрелу – мысль промелькнула у нее в голове именно в тот момент, когда стрелявший поднял арбалет, чтобы еще раз прицелиться. Она помешать не может, но может помешать кинжал. Бронуин остановилась и ловко прикинула вес кинжала в руке. Не тратя ни мгновения на молитву, она послала кинжал с именем Господа на устах, пылко произнесенное шепотом.
– Иесусе!
Вторая стрела улетела в небо, потому как разбойник дернулся, когда разящая смертоносная сталь вонзилась ему в спину. Арбалет упал на землю, а следом с глухим стуком свалилось и тело негодяя.
Бронуин услышала женский крик и не поняла, что это кричит она сама. Ульрик обернулся. Его покрытое сажей лицо блестело от пота в свете пожара. Он бросил потрясенный взгляд на Бронуин, застывшую над своей жертвой. Она не сводила глаз с рукояти кинжала, торчавшей из спины мертвеца. То был кинжал Оуэна, и она хотела забрать его, но не могла решиться вытащить клинок.
– Увези ее в замок!
– Да, милорд!
Снова подъехал к ней Дэвид, подхватил за юбки и посадил на своего серого скакуна. На этот раз нельзя было поспорить с мускулистыми руками, сомкнувшимися вокруг ее талии и усадившими на спину коня, и уж тем более было не до задравшегося подола.
– Макшейн! Они заберут с собой Макшейна! – всполошилась Бронуин, когда Дэвид пустил коня в галоп вокруг деревни к равнине, отделявшей селение от замка. – Потерять скакуна еще хуже, чем кинжал!
– Сейчас разбойники спасают свои жизни, миледи, и это единственная добыча, о которой они беспокоятся.
Отнюдь не перестав тревожиться, Бронуин бросила взгляд назад и увидела кучку беглецов, направлявшихся к берегу.
– Дэвид, смотри! Едем за ними и…
– Если упадет хоть один волос с твоей головы, твой муж заколет меня мечом! – упрямо возразил Дэвид и добавил: – Да я бы и сам с собой покончил, если бы позволил этому случиться.
– Но…
– Чшшш, миледи, – уэльский рыцарь крепче прижал ее к себе. – Вы холодны, как лед, и от вас пахнет дымом.
Ни ночной холод, ни тепло, которым дарил ее Дэвид, не могли отвлечь молодую даму от тревоги об Ульрике, ее народе… и даже о рыцарях лорда. Когда они добрались до ворот, она вспомнила о Мириам, спрятавшейся неподалеку от берега.
– Ой, Дэвид, я оставила мою служанку наблюдать, по какой дороге поедут разбойники, – она показала на нагромождение скал. – Она там… в тех скалах.
Дэвид осторожно спустил ее на землю.
– По крайней мере, у нее хватило ума спрятаться и не скакать по головам половины бандитов, чтобы затем вторую половину бандитов попытаться зарезать!
Бронуин не успела возразить, потому, как молодой рыцарь сразу же развернулся и скрылся в ночи. Во внешнем дворе слышался голос управляющего, громко дававшего указания, как разместить людей и куда отвести скот и прочую домашнюю живность. Стремясь побыстрее подняться повыше для обзора окрестностей, Бронуин согласилась накинуть на себя плащ, предложенный одним из стражников, и – стала подниматься по узким ступеням винтовой лестницы на верхнюю площадку башни.
– Миледи, ваша тетя… – начал управляющий, увидев с собой Бронуин у зубчатой стены.
Он замолчал, заметив, что леди перепачкана сажей и в растрепанной одежде.
– Да, милорд? – подбодрила его Бронуин, удивляясь, что у него есть охота говорить о тете Агнес среди всего этого столпотворения.
– Она не стала слушать уговоров и отправилась к скалам. Мне следовало остановить ее, но милорд приказал подготовить замок к защите во время возможной осады и принимать тех, кто бежал из деревни.
– К скалам?
Бронуин побежала на другую сторону башни, надеясь рассмотреть скалистый берег, уступами спускавшийся к морю, но из-за тумана и дыма ничего нельзя было разглядеть.
– Вы кого-нибудь послали за ней?
– Да, миледи, а потом мне пришлось заняться другими делами, хотя к этому времени люди уже должны были б вернуться.
Тронутая глубоким волнением этого человека, Бронуин успокаивающе положила ладонь на его руку.
– Мы, женщины Карадока, очень выносливые. Тетя знает берег как свои пять пальцев.
– Но она может простудиться! В ее возрасте…
– Ничего, выпьет отвара омелы и посмеется надо всем случившимся… после того как пожалуется на свои больные суставы, конечно.
Бланкард улыбнулся – с нежностью, подумать только! Да ведь он неравнодушен к Агнес! До какой степени, Бронуин могла только догадываться, особенно сейчас, когда ее одолевало столько тревог! Она снова вернулась на ту часть площадки, откуда были видны огни, освещавшие пространство между замком и деревней. В замок направлялись всадники и пешие люди, оставив за спиной догоравшие дома. Все было кончено.
Высунувшись в амбразуру между зубцами, Бронуин всматривалась в темень, пока не различила Пендрагона. Конь не только вез светловолосого лорда, но в поводу вел за собой Макшейна. Когда рыцари проходили под воротами, Бронуин с тревогой заметила, что на других конях лежат тела раненых и, вероятно, убитых. Дэвид Эльвайдский с Мириам, сидевшей перед ним, скакали во главе пеших бойцов, возвращавшихся в замок.
Бронуин скатилась по ступенькам, появившись из башни в тот момент, когда Ульрик передавал обоих скакунов конюху. Рыцарь обернулся к подбежавшей Бронуин. В руках у лорда была шаль с пищавшими в ней котятами. Облегчение, переполнившее сердце Бронуин, не отразилось на лице ее мужа. Ульрик был разгневан, но выражение его лица свидетельствовало о том, что он слишком утомлен, чтобы дать выход своему негодованию. Заострившиеся черты лица, покрытого грязью и потом, придавали ему вид страшно измученного человека.
– Если бы я так сильно не устал, то прямо сейчас положил бы тебя на колено и отшлепал бы как следует за то, что ты осмелилась покинуть замок, – угрюмо проговорил он. – Вместо этого я пойду в часовню и вознесу благодарственные молитвы, потому что только благодаря божьей милости спаслись мои храбрые воины и безрассудная леди.
– Миледи! – Бланкард остановил хозяйку, двинувшуюся вслед за мужем, который, однако, не пошел в часовню, а стал подниматься на башню. – Я считаю, нужно оставить милорда в покое. Ему пришлось нелегко, – посоветовал управляющий.
Не зная, что делать, Бронуин, растерявшись, услышала вдруг, как голос Ульрика перекрыл вопли и плач людей, и шум, производимый домашним скотом.
– Народ Карадока!
Лорд взял факел, укрепленный на стене, и помахал им над головой, дожидаясь, когда стихнет шум и внимание всех будет приковано к нему.
– Я хочу, чтобы вы знали, что эти самые гробокопатели – всего лишь негодяи из плоти и крови. Они используют вашу веру в злые силы против вас, потому как разрисованные маски и черные сердца наводят на вас ужас.
– Но что же нам делать, милорд? Мы живем на расстоянии плевка от замка, а дома наши пропали! Что же вы так долго собирались к нам на помощь?
Вопросы сыпались на нового лорда, как туча стрел, да и прицел был верен. Бронуин сочувственно скрипнула зубами. Вместо того чтобы ответить тем же, лорд Карадока выпрямился, принимая удары на себя.
– Среди нас есть злодеи, добрые люди. Я не собираюсь оправдываться, но мои воины бросились вам на помощь, как только нам стало известно о вашей беде. Нельзя допустить, чтобы горе разъединило нас, пусть оно нас сплотит! Вместе мы победим этих негодяев. Вместе мы отстроим все заново.
– А с голода помирать мы будем тоже вместе, милорд?
Во взволнованной толпе раздались возгласы одобрения – вопрос нашел живой отклик у жителей деревни.
Ульрик торжественно кивнул.
– Если понадобится, то да. Кладовые Карадока на рассвете будут открыты для выдачи провизии тем, кто лишился своих запасов.
Удивленный шепот пронесся над толпой. Бронуин самой показалось, что она ослышалась. Лорд, открывающий свои кладовые для вилланов? Неслыханно! Даже Оуэн Карадокский, славившийся своей щедростью, никогда не делал ничего подобного! Бедным и нуждающимся полагалась милостыня от церкви и со стола лорда после того, как его семья насытится, но не прежде!
– Пока же мои люди разожгут костры и поставят шатры, какими пользуемся мы в походе, чтобы укрыться от непогоды. Остаток ночи вы должны отдыхать. Завтра мы разберемся в случившемся кошмаре. Тела убитых гробокопателей будут повешены на стенах замка. Вы должны опознать их. Затем я и мой прево сделаем все возможное, чтобы найти их сообщников и подвергнуть их такой же каре! Со мной вы, люди Карадока, или против меня?
Теплая волна растопила лед в груди Бронуин, когда она услышала, каким единодушным одобрением и согласием отвечают люди на зов Ульрика. Она присоединилась к радостным крикам, приветствующим нового лорда Карадока. Супруга Ульрика была изумлена и испытывала благодарность и радость. Она даже не пыталась разобраться, почему слезы текут по щекам. В чем Бронуин сейчас была уверена, так это в том, что она хочет показать Ульрику, как глубоко одобряет и поддерживает своего мужа.
– Мириам, – обратилась Бронуин к служанке, стоявшей рядом, – позаботься об этих людях и помоги тете Агнес проследить, чтобы все были устроены. Я присоединюсь к своему мужу в часовне.
– Но леди Агнес еще не вернулась! Мы с лордом Дэвидом видели ее и предложили забрать с собой, но она отказалась.
Бронуин тревожно оглянулась на ворота, взволнованная поведением тетки.
– Так вот, она уже здесь! – с облегчением промолвила Бронуин. – Пойди, посмотри, чем ты можешь ей помочь. Мне же нужно сейчас видеть мужа.
Невозможно было ей добраться до Ульрика, пока он не вошел в часовню. Ни одному королю не оказывали таких почестей. Мужчины и женщины цеплялись за его плащ, благословляя и благодаря за щедрость и доброту. Со всех сторон Бронуин слышала рассказы о том, как он и его рыцари ворвались в самую гущу разбойников.
– Как ураган он был, весь золотой, и бился с злодеями.
– Он вбежал в дом и вынес мою прикованную к постели мать прямо из огня.
– Они потащили мою жену за волосы, а тут двое его рыцарей как налетят, и ну рубить их и кричать, впору самому дьяволу испугаться!
И эти же англичане убили ее родителей? Бронуин обвела взглядом рыцарей, отдававших своим оруженосцам приказы ставить походные шатры во внешнем дворе. Гарольд, старший слуга, помогал крестьянам раскладывать костры, чтобы согреться. Бланкард уже собрал женщин и детей в большом зале, где можно было спастись от ночного холода.
Пройдя по темному переходу, разделявшему дворы, Бронуин попала, наконец, в часовню, где и нашла перед алтарем коленопреклоненного супруга. У алтаря горела всего одна свеча, пламя которой колебалось от сквозняка. Когда Бронуин вошла, отец Деннис, наспех облачившийся в свое одеяние, заторопился к ней, но хозяйка замка сделала ему знак оставаться на месте.
Она боролась с неодолимым желанием обнять мужа, обхватить эти устало поникшие широкие плечи и сказать, как она им гордится. Но Бронуин просто заняла место у алтаря рядом с мужем и почтительно склонилась, чтобы вознести благодарственную молитву и попросить Всевышнего помочь Ульрику и его соратникам поскорее покончить с набегами разбойников.
– Боже мой, женщина, ты вела себя как ненормальная!
Бронуин непонимающим взглядом уставилась на Ульрика, прервавшего ее молитвы.
– На тебе же только ночная рубашка и рваное платье!
Бронуин улыбнулась.
– Ты все больше становишься похожим на моего отца!
Ульрик хотел, было продолжить нравоучение, но она заставила его замолчать, положив свою руку на его локоть.
– Милорд… я… если бы вы захотели согреть меня, я бы не возражала.
Не только это собиралась она сказать, но утонула в вопросительном взгляде, в котором тепло мерцал огонек свечи. Или это сверкали те янтарные искорки, что зачаровали ее однажды? Они притягивали и околдовывали. Бронуин не могла бы пошевелиться, даже если бы захотела. И вдруг… оказалась в объятиях Ульрика.
– Никогда я не был так испуган, как сегодня вечером, женщина, – признался он, поглаживая ее спину согревающими ласковыми движениями.
– Из-за их разрисованных лиц?
– Нет, из-за твоего упрямства. Как ты оказалась в гуще схватки? А если бы что-нибудь случилось с тобой или с ребенком?
Ребенок. Бронуин слегка откинулась и посмотрела на супруга.
– Но ведь ничего не случилось… и мне хочется думать, что я тебе помогла.
Ульрик еще крепче обнял ее.
– Ты помогла. Ты была отважна и прекрасна, но подумай об опасности, тебе грозившей!
– Ты сказал, мы будем сокрушать врагов вместе, благословенный мой супруг. Это мы и делаем. Доказательством тому те негодяи, что лежат во дворе замка мертвыми.
Последовавшее замечание Ульрика привлекло особое внимание Бронуин.
– Не знаю, что было с нами. Казалось, мы все были мертвецки пьяны, но пили ведь не так уж много и достаточно хорошо отдохнули. Если бы я не был так уверен в обратном, то мог бы утверждать: в вино что-то подмешали.
«Никто не потревожит сегодня твой сон, дорогая». Уверенность тети Агнес отчетливо вспомнилась ей. Пресвятой Боже, а не добавила ли тетушка какого-нибудь сонного зелья в вино, чтобы заставить рыцарей заснуть? Тошнотворное чувство страха накатило на Бронуин. Если Ульрик вдруг заподозрит…
Почувствовав ее невольное содрогание, Ульрик подхватил жену на руки.
– Я отнесу тебя в дом, пока вы с малышом не простудились, хотя охотно допускаю, что вы, уэльсцы, очень выносливы.
– И очень преданны… если только суметь заслужить наше доверие, – сообщила ему Бронуин. – Люди верят в тебя, Ульрик.
Ульрик остановился на пороге часовни.
– А как насчет тебя, жена?
Бронуин высказала свое сердечное желание:
– Я хотела бы верить, милорд. Бог мне свидетель, я попытаюсь.
