ГЛАВА XXII
В гостиной будет стоять рождественская елка, в камине весело потрескивать поленца. Она представила серое небо, с которого, может быть, сыплется на землю снег, покрывая белым покрывалом Бонклер в праздничное утро. Если бы она была дома, то украсила бы седло Пегаса бубенцами и отправилась на веселую прогулку по поместью, накинув на себя отделанную мехом красную меховую накидку. Каждый год Джасинда совершала такие прогулки. Родители противились этому, но очень слабо, потому что соседи наслаждались этим зрелищем и говорили об этом ее отцу и матери.
Проснувшись, Джасинда продолжала лежать в кровати, ожидая наступления дня. Как отличается нынешнее Рождество от тех праздничных дней, что были в ее жизни когда-то. Ее рука двигалась по простыне до тех пор, пока пальцы не коснулись спины Тристана.
— С Рождеством, Синда! — прошептал он, переворачиваясь к ней.
— Я не хотела будить тебя.
— А ты и не разбудила, я давно проснулся и думал.
— О сегодняшнем дне, — добавила она за него.
— Да. О сегодняшнем дне. — Он протянул руку и прижал ее ближе к себе. — Ты точно знаешь, что готова на это?
— Точно, Трис! Кроме того, это единственный выход.
Тристан прижал ее голову к своему плечу.
— Знаю. Но это очень рискованно.
— Рискованно даже то, что мы находимся здесь, — ответила она, поцеловав его. — Я боюсь за Вилону, ведь она умрет, — негромко продолжала Джасинда.
— По крайней мере, она умрет быстро, — сказал Тристан в надежде успокоить ее, но ошибся. Тогда он поцеловал ее легким и нежным, как перышко, поцелуем в лоб. — Она делает это для Денни. — Он добавил: — Точно так же, как ты рискуешь своей жизнью для Эллы!
Она подняла лицо, чтобы видеть Тристана. Да. Ради Эллы. Но больше ради него. Ради этого мужчины она готова на все.
Он понял, он прочел эти мысли в ее глазах. С неожиданной пылкостью Тристан с силой прижал Джасинду к себе, шепча ей:
— Да хранит тебя любовь моя!
— Она будет хранить, Трис, будет!
Поздним утром зимнее солнце осветило теплыми лучами мраморные стены дворца, настывшие от декабрьского ветра, свистевшего на улице. Джасинда взошла по ступенькам, еще раз поблагодарив свои черные одежды, скрывающие ее от глаз мужчин. Вилона, с нагруженными разными свертками руками, шла сзади. Джасинда и Вилона вошли в дом. Сняв паранжу, Джасинда выглянула в сад, потом устроилась на подушечках рядом с камином. Вилона присела на подушечки рядом с ней. Им не пришлось ждать долго.
В комнату вошла Элла, ее руки сплелись с руками Халидаха. Она смеялась, а на щеках разливался нежный розовый румянец. Темные глаза светились радостью. В черные, как смоль, волосы были вплетены нити драгоценных камней, а на пальцах блестели кольца. На ней был надет костюм из белого шелка, отороченный серебром и бирюзой.
Джасинда остолбенела при виде такой красивой и нарядной Эллы. Счастье, написанное на ее лице, настолько удивило Джасинду, что она даже забыла о том, что подняла свою паранжу. Парочка остановилась, и Джасинда поймала себя, что смотрит прямо в раскосые глаза Халидаха Паши. Неожиданно у нее захватило дух от его пристального взгляда.
Он улыбнулся.
— Я видел много красивых женщин, когда жил в вашей стране, миссис Дансинг, но ни у кого не встречал таких волос, как ваши!
Джасинда слабо вздохнула и, уронив взгляд на колени, слегка наклонила голову.
— Пусть вас не смущает, что лицо открыто, — сказал он. — Я жил в вашей стране и привык видеть женщин без вуали.
Когда Халидах и Элла подошли к ней ближе, она подняла глаза. От странности этой ситуации Джасинда нервничала. Увидев Эллу с Халидахом — улыбающуюся, нежную, выражающую привязанность ему — Джасинда пришла в замешательство и была не уверена в своих дальнейших действиях.
— Мне бы очень хотелось побыть с тобой, мой маленький цветочек, поближе познакомиться с твоей новой подругой, но я оставляю вас с вашим маленьким праздником. Не буду мешать женщинам. — Он поцеловал ладонь Эллы, остановился перед Джасиндой и взглянул на нее с откровенным восхищением. — Надеюсь, мы еще увидимся с вами.
Джасинда смотрела на него, не отрицая и не подтверждая его предположения. В горле перехватило дыхание. Сердце стучало, как молот, и отдавалось в ушах. Она смотрела, как он пересек комнату. Когда дверь за ним закрылась, и они остались одни, она повернулась.
— Элла.
Элла покачала головой.
— Он не знает этого, но я прощалась с ним, — тихо сказала она и, наклонившись, прошептала: — Ведь я не ошиблась? Ты заберешь меня отсюда?
Джасинда встревожилась. С подозрением взглянула на каждую шторку и каждую дверь, страшась, что за ними притаились чьи-то вездесущие глаза и уши.
— Не волнуйся, здесь никого нет.
— Как я могу быть уверена в этом?
Элла улыбнулась.
— Достаточно того, что я уверена. Ну, говори же. Каковы твои планы? Как мы выйдем отсюда?
— Ты поменяешься местами с Вилоной и уйдешь вместе со мной.
Темные глаза Эллы медленно расширились и она, обернувшись, посмотрела на служанку, молча сидевшую напротив них.
— Но, Джасинда, когда это обнаружится… — она замолчала и перевела свой взгляд на Джасинду, — ее убьют… Заставят сказать, куда я ушла, а потом убьют.
— У них не будет такой возможности, — ответила Джасинда. — К этому времени Вилона будет уже мертва. — Теперь она тоже обернулась и посмотрела на Вилону. — Она сама хочет этого, Элла. Вилоне осталось недолго жить. Этим она решила отблагодарить Денни за то, что он спас ее от многолетнего рабства. Он нашел ее и купил, а затем предложил отправить в Англию. Но когда она услышала рассказ о тебе, то добровольно вызвалась помочь.
Глаза Эллы увлажнились.
— Как я могу позволить ей сделать это?
— Ты должна, мисс, — сказала Вилона, поднимаясь с подушечки. Она подошла и упала перед Эллой на колени. Она не была красива, но и последнюю привлекательность убила болезнь, оставив лишь тонко сжатые губы и морщинистый лоб. Вилона сжала руку Эллы.
— Пожалуйста, позвольте, чтобы моя смерть принесла кому-нибудь пользу, а мне облегчение.
— Но, Вилона…
— Мне невыносимо больше жить. Может быть, после смерти я снова стану свободной и смогу улыбнуться. — Она сдернула свою накидку. — Я говорю вам, мисс, это произойдет мгновенно и безболезненно.
Джасинда взяла Эллу за другую руку.
— Мы должны сделать это, Элла. Это наш единственный шанс.
Наконец, Элла кивнула.
— Паша вернется?
— Нет. Больше я никогда не увижу его.
Джасинда пожала ее руку.
— Ты сожалеешь? Ты казалась такой… такой счастливой рядом с ним.
И опять влажные глаза Эллы наполнились слезами.
— Нет. Я не жалею. Может быть, мы и были бы счастливы, если бы все сложилось по-другому. — Она вздрогнула. — Здесь это невозможно.
Денни и Тристан стояли на корме, не замечая ветра, который продувал насквозь их одежду, они ждали возвращения Джасинды. Матросы были в каютах, но тоже ждали. Это были тягостные часы.
Утро тянулось черепашьим шагом. От каждого звука Тристан вздрагивал. В любой момент он был готов услышать крик и шум, ожидал увидеть вооруженный взвод турецких солдат, нападающих на его корабль. Он должен был сам это сделать. Не следовало рисковать ею. Любое непредвиденное стечение обстоятельств — и все пропало! Ей, может быть, даже не удастся выйти из дворца живой вместе с Эллой.
— Трис!
Он повернулся к Денни.
— Я еду с тобой.
— Со мной?
— Я возвращаюсь. С этой страной покончено. Вот так-то, если ты возьмешь еще одного пассажира.
— А как же твой дом здесь? Твой бизнес? Не подорвет ли твои планы такой неожиданный отъезд?
Денни покачал головой.
— Кое-что я потеряю, мой друг, но ведь я деловой человек, мой дорогой. Мое богатство ждет меня в Англии.
— В любое время — добро пожаловать на борт моего корабля, Денни О'Баньон! Богатым или бедным. — Правой рукой Тристан крепко пожал руку Денни, а левой — похлопал по плечу.
В середине дня Джасинда и Элла покинули дворец. Возвращение к носилкам по длинным коридорам показалось Джасинде самым долгим и мучительным путем в ее жизни. Ей приходилось сдерживать себя, чтобы не побежать, особенно, когда двери перед ними распахнулись, и она увидела черных рабов, спокойно дожидающихся их. И уже усевшись на носилки, она оглянулась назад и вообразила себе зрелище — Вилона в одеждах Эллы лежит на кровати, окруженная прозрачными занавесками, и пьет смертельный яд.
Носилки уверенно двигались по улицам города по направлению к порту, где была пришвартована «Габриэлла». Две женщины, скрытые паранжами, сидели молча. Им обеим казалось, что любое слово, вырвавшееся из их уст, способно разрушить этот мир.
Наконец, когда Джасинде казалось, что она сходит с ума от напряжения натянутых, как струны, нервов, носилки опустились на землю. Из-за отдернутых занавесок открывался вид на красивый высокий корабль во всем его великолепии. Джасинда повела Эллу по трапу, все еще не осмеливаясь заговорить с ней. И как только они ступили на палубу, матросы тут же убрали трап, обрубили канаты, и «Габриэлла» вышла из порта Константинополя. Джасинда отвела Эллу в каюту корабля. Они сняли паранджи, и золотистые глаза Джасинды встретились с черными глазами Эллы. Их взгляды были настороженными. Девушки сели друг против друга за столом и в полном молчании продолжали ждать.
Тристан распахнул двери. Две женщины, сложив перед собой руки, сидели за столом. Он остановился. Его взгляд сразу же радостно упал на Джасинду, потом скользнул на Эллу.
Она медленно встала со стула. В глазах блестели еле сдерживаемые слезы.
— Трис, — прошептала она.
Он шагнул к ней навстречу. Неожиданно она оказалась в его руках, прижалась лицом к его груди. Он уже почти забыл, какая она хрупкая.
— Ну-ну, не плачь! Теперь ты в безопасности!
— Мне казалось, я больше никогда не увижу тебя, — сказала Элла сквозь рыдания.
Тристан поймал пальцем одну из ее слезинок и поцеловал сестру в лоб.
— Разве ты не знала, что я найду тебя? Даже если бы на это потребовалась вся жизнь.
Элла улыбнулась дрожащими губами.
— Да, я знала.
Тристан опять крепко обнял ее и затем повернулся вместе с ней в сторону Джасинды. Она все еще сидела за столом, по щекам текли радостные слезы. Тристан протянул ей свободную руку, и она поспешно бросилась к ним.
Он закрыл глаза.
— Еще ни один мужчина не был так богат, как я, — нежно сказал он, прижимая к себе двух дорогих ему женщин.
Дверь открылась.
— Можно присоединиться к вам?
Трис обернулся. Заслоняя дверной проем, в нем стояло несколько человек — Вип, Спар, Денни.
— Расступитесь, чертовы плуты! Невозможно протиснуться из-за вас!
Лицо Джасинды озарилось радостным удивлением еще раньше, чем в проходе показалась оранжевая копна волос.
— Ида!
— Это я, миледи! — сказала та в ответ, протискиваясь между мужчин.
Они крепко обнялись.
— Как тебе удалось вернуться на «Габриэллу»? — спросила Джасинда. — Я думала, Бен-Чаим отвез вас всех в Англию.
— А не лучше ли мне было остаться с человеком, который хочет жениться на мне? Чем это не шанс?
— Жениться? — удивление Джасинды сменилось ликованием, когда она бросила взгляд к дверям. — Спар! Неужели она говорит правду, что ты осмелился сделать ей предложение?
— Так и есть, Джасинда. — Спар вместе с другими вошел в каюту, — но сейчас мои глаза не нарадуются при виде этого милого существа, — сказал он и, протянув огромную руку, дотронулся до щеки Эллы.
— Ах, Спар! Как я рада видеть тебя!
— Я рад не меньше, малышка Элла!
— Ну, хватит, хватит, ты уже поздоровался, — запротестовал Вип, отталкивая Спара. — Отойди, паршивый морской пес, пока я не швырнул тебя за борт!
Спар рассмеялся и отступил назад, позволяя Элле повернуться к первому помощнику капитана.
— Дай, посмотрю на тебя, — с благоговением сказал Вип. — Ты стала еще прекраснее, чем прежде. Никогда бы не подумал, что это возможно.
— Ах, Вип, — она вздохнула, крепко обнимая его. — Если бы ты только знал, как я счастлива, что вижу тебя!
Сзади кто-то откашлялся.
— Можно мне познакомиться с леди? — спросил тихий голос.
Элла обернулась. На нее смотрел высокий и до невероятности худой мужчина. Его карие глаза были необыкновенно теплыми.
— Должно быть, вы — Денни О'Баньон, — сказала Элла, протягивая руку. — Я знаю, вы много сделали, чтобы добиться моей свободы.
Он взял руку Эллы и поцеловал ее пальцы.
— Был рад помочь, мисс Дансинг. — Он улыбнулся. — Только мне следовало сделать это раньше!
Тристан пробился к своей сестре и стал рядом.
— Всем спасибо! Все получилось замечательно! У вас еще будет время поговорить с Эллой. А теперь — она моя! Очистить помещение!
— Да, да, капитан, — сказал Спар, шутливо отдавая честь, — уходим! Мы скоро освободим тебя от него, Элла. — Спар обнял Иду. — Пошли, друзья. Оставим их в покое.
