Глава 25
– Я хочу, чтобы на ночь ты осталась здесь, – сказала Белль.
Линн обрадованно кивнула. Ей не хотелось снова среди ночи шагать до города пешком.
– Посмотрю, что сумею выяснить здесь завтра и вернусь в город на следующий день.
– Нет, я тоже на ночь остаюсь здесь, – заявила Белль. – Приближается день суда над папой, а у нас нет ничего, чтобы ему помочь. Сегодня ночью мы обыщем спальню Томаса Браггетта, а заодно и его кабинет.
– Что? – Линн чуть не завизжала. Она бросила быстрый взгляд на дверь и перешла на шепот. – Ты сошла с ума? Все здесь. Нас поймают.
– Не поймают, если будем действовать осторожно. Мы разделимся. Ты займешься спальней, а я пойду В кабинет. В случае, если нас поймают, мы не будем вместе, поэтому увидят только одну из нас.
– А что я скажу, если кто-нибудь застанет меня в его спальне?
Белль хихикнула.
– Что ищешь почитать какую-нибудь книгу.
– Ох, Белль, – простонала Линн и покачала головой. – У меня, должно быть, что-то с мозгами, раз я позволила тебе втянуть меня в такие дела.
– А теперь переоденься в ночную сорочку, как у меня, и ложись отдохни. Мы подождем, пока все заснут, и начнем.
Линн терпеть не могла рыться в чужих вещах. Хуже того, придется обыскивать незнакомую комнату при свете луны. А особенно противно было обыскивать спальню Томаса Браггетта, когда Трейс Браггетт спит в противоположном конце коридора. По крайней мере, она считала, что спит. И конечно же, не говоря о Трекстоне, Тревисе, Трейноре, Терезе и Евгении, которые тоже находились побЛИЗОСТИ.
В письменном столе не оказалось ничего, достойного внимания. Ничего интересного не было на туалетном столике, в ящике тумбочки, на ночном столике, в книжном шкафу, гардеробе и этажерке. Линн осмотрелась по сторонам. Где еще искать? Она просунула руки под матрас насколько могла, ощупала подушки, заглянула под ковер и картины на стене. Вазы и коробочки либо пусты, либо там находилось то, для чего они предназначались – кремы, специи, табак. Не нашлось никаких записок, засунутых в туфли, карманы костюмов, втиснутых между мебелью и стенами.
– Сдаюсь, – Линн вытерла пот со лба. Затем взгляд упал на платяной шкаф, на его верх, украшенный резьбой. Линн поднесла к огромному шкафу стул, взобралась на него и принялась шарить по плоской крышке. Пальцы сразу же нащупали что-то гладкое и твердое. Она подтянула к себе предмет и чуть не взвыла от радости. Это был дневник, маленький дневник в кожаном переплете.
Возбужденная из-за своей находки, Линн поспешно спрыгнула со стула. Нога запуталась в оборке юбки, и девушка начала падать назад. Она схватилась за ручку шкафа, с глухим стуком ударилась плечом о дверцу, стул покачнулся и полетел на туалетный столик.
Линн сморщилась от грохота, от которого, казалось, задрожала вся комната.
– О Господи, – пробормотала она, поднимаясь на ноги. Сунула дневник в карман пеньюара и бросилась к двери. Может быть, удастся вернуться в свою комнату до того, как кто-нибудь явится пристрелить ее, как вторгшуюся в чужие владения. Она распахнула дверь в коридор.
– Ну, а сейчас ты чем занимаешься, позволь просить? – Трекстон преградил ей путь. В руке он держал револьвер и был одет только в брюки.
При свете луны его обнаженная грудь напоминала монолит из бронзовых мускулов, волосы казались иссиня-черными.
Линн уставилась на Трекстона, застыв от ужаса. Уголки его рта растянулись в саркастической улыбке, глаза загорелись дьявольским огнем, когда он наклонился к ней.
– Белль, красавица моя, – протянул он своим бархатистым баритоном. – Если ты сейчас же не расскажешь мне, какого черта здесь делаешь, я сдетаю с тобой то же самое, что в доме Проскауда.
– Я… я была… – Линн не знала, как себя вести. Что он сделал с Белль с доме Проскауда? И как объяснить, что она делает в комнате его отца? Пришла за книгой? Линн чуть не застонала.
– Ну? – поторопил Трекстон и засунул револьвер за пояс.
Линн с трудом сглотнула.
– Я… мне показалось, что я слышала шум… и… пришла сюда, чтобы удостовериться – никто не вломился в дом и… мне показалось, я слышала шум…
– Единственный шум, который я слышал, дорогая Белль, это ты, – быстрым движением Трекстон обнял ее за талию. Ее грудь прижалась к его обнаженной горячей груди. – Белль, я думал о тебе, – признался он низким голосом, полным соблазна. – Честно говоря, как сильно ни старался, но не смог выбросить тебя из головы, – Трекстон наклонил голову и прижался губами к изгибу ее шеи. – Ты тоже обо мне думала? – другая рука Трекстона легла на грудь Линн, и та задохнулась от шока.
– Нет, Трекстон, пожалуйста, не надо, – Линн пыталась вырваться.
Трекстон тихо хохотнул, осыпая поцелуями ее шею, а пальцы уже расстегивали пеньюар.
– Поздно строить из себя недотрогу. И я не в настроении играть в игры. Но зато в настроении для тебя.
Белль крадучись вышла из-за угла лестничной площадки. Услышав голос Трекстона, застыла на месте, прижалась к стене и затаила дыхание. Какого черта он там делает? Затем услышала, как Линн в отчаянии умоляет Трекстона остановиться. Остановиться? Что происходит? Остановиться? Оторвавшись от стены, Белль подкралась ближе. Следующие слова Трекстона сообщили ей все, что требовалось узнать. В настроении для тебя. О Господи. Обожгли воспоминания о его обнаженном теле, горячей плоти.
Она отогнала от себя воспоминания и постаралась не обращать внимания на ощущения, прокатившиеся по всему телу.
– Трекстон, пожалуйста, – умоляла Линн, Белль встала у него за спиной. Необходимо быстро что-то сделать. Но что? Она, как безумная, осмотрелась по сторонам, пытаясь в полумраке комнаты разглядеть что-нибудь подходящее… Пальцы сомкнулись вокруг тонкого, изящного бронзового подсвечника.
– Белль, я ничего не могу с собой поделать. Я снова хочу тебя, – голос Трекстона прозвучал тихо и низко, но в нем не было и намека на нежность, только оттенок гнева.
Белль приблизилась к нему в тот момент, когда губы завладели ртом Линн. Она подняла подсвечник и изо всей силы опустила его на голову Трекстона.
Чувство самосохранения, выработанное еще в детстве, во власти Томаса Браггетта, которое помогло выжить в первые пять лет жизни на населенных индейцами равнинах Техаса, предупредило, что его жизни угрожает опасность. Трекстон услышал за спиной тихий шелест ткани, почувствовал дуновение, когда что-то поднялось в воздухе, и ощутил слабый аромат сирени. Трекстон оторвался от Линн, одна рука потянулась к револьверу, он начал оборачиваться.
Подсвечник прошелся по голове сбоку, скользнул к ключице, и это движение ослабило силу удара.
Ошеломленный, Трекстон попятился, наткнулся на косяк двери и вцепился в него, в голове все завертелось, колени подогнулись.
– Беги, – прошептала Белль сестре. Трекстон закрыл глаза, сделал глубокий вдох и прислонился к стене, боясь потерять сознание.
– Черт побери, – пробормотал он, держась за голову одной рукой, а другой продолжая цепляться за косяк.
Линн обошла его и бросилась в свою спальню, но Белль задержалась. Уставилась на тонкую струйку крови, стекающую с темных волос Трекстона на его руку. Она понимала, что нужно бежать, убраться до того, как он придет в себя и набросится на нее, чтобы выяснить, что произошло, но не могла. А что, если она серьезно ранила его? Белль разволновалась, испугавшись, что ее сердце не выдержит.
Рука, цеплявшаяся за косяк, вдруг с быстротой молнии протянулась к ней и обвилась вокруг талии.
Белль попыталась вырваться и выронила подсвечник. Тот с глухим стуком упал на толстый ковер, покрывающий пол.
– Что… – Трекстон покачал головой, пытаясь отогнать кружащиеся перед глазами звезды, – что, черт возьми, ты сейчас сделала? – угрожающим тоном спросил он.
Белль лихорадочно обдумывала подходящий ответ, но так ничего и не придумала. Оставался только один способ заставить Трекстона забыть о происшествии. Она обняла его за шею и многообещающе прижалась всем телом.
– Прости, Трекстон, – Белль осыпала поцелуями его обнаженную грудь. – Ты в порядке? – ее пальцы нежно перебирали пряди темных волос. – Я не хотела. Честно, не хотела. Я подумала, что это не ты, а вор, – она прижалась губами к ямочке у основания его шеи. – Простишь меня, дорогой? – Белль начала подталкивать его к открытой двери в его спальню. – Ну, пожалуйста.
Прежде Трекстон хотел услышать ответ, почему она стукнула его по голове, хотел узнать, какого черта она делала в комнате его отца, но в этот момент это казалось все менее и менее важным. В его теле пылал огонь и желание овладеть ею. В прошлом у него было много женщин, но ни одна не воспламеняла его с такой силой, как Белль Сент-Круа. Ей удавалось делать это одним лишь взглядом, одним прикосновением, она сводила его с ума своими ласками и доводила поцелуями до сумасшествия.
Он занимался с ней любовью только один раз и считал, что последний, что ему больше не захочется ощутить ее страсть. С ним всегда было так. Он встречал красивую женщину, опьянял своими льстивыми речами, затем соблазнял, и как только удовлетворял свою похоть, то сразу же терял к ней интерес. Только с несколькими женщинами он занимался любовью более одного раза, и считал, что с Белль Сент-Круа будет то же самое. Но ошибался.
С глухим, гортанным стоном Трекстон заключил ее в свои объятия. Значит, нужно дважды переспать с Белль Сент-Круа, чтобы утолить желание, испытываемое к ней.
Он отнес ее в свою спальню, закрыл ногой дверь а пошел через комнату. Какое значение теперь имело происшествие? Он снова хочет ее, значит, получит. И если Трейс попросит ее выйти за него замуж и Белль осмелится принять предложение, то Трекстон убережет брата, проследит, чтобы Трейс все узнал о Белль Сент-Круа прежде, чем женится на ней. Он долго и сурово смотрел на нее, стоя у своей кровати со смятыми простынями, где лежал в одиночестве несколько минут назад.
– Ты ведьма, Белль Сент-Круа, – голос Трекстона был хриплым от чувств.
– А ты мерзавец, Трекстон Браггетт, – ответила она.
Он поцеловал ее крепким, требовательным и безумным поцелуем, положил на кровать и сам лег рядом. Развязав тонкие ленточки пеньюара, освободил ее тело от одежды и принялся ласкать упругую грудь. Язык глубоко проник в рот Белль, исследуя и безжалостно дразня, забирая все, что она могла предложить и даже то, что могла попытаться скрыть.
Но у Белль не было желания утаивать что-либо от Трекстона Браггетта и отказывать хоть в чем-то. Она ответила на поцелуй с такой же страстью и только приветствовала разливающийся по венам огонь, зажженный его прикосновениями. Белль поклялась отказать, отрицала даже вероятность того, что он затронул ее сердце и пробудил неиспытанную доселе страсть, но теперь, когда его руки касались ее обнаженного тела, ласки приятно охлаждали пылающую огнем плоть, она уже ни в чем не могла отказать.
Линн перевернула страничку дневника Томаса Браггетта и продолжила чтение. Прошло уже несколько часов после встречи с Трекстоном, а Белль еще не вернулась, но как только Линн начала читать дневник, то сразу же забыла обо всем. Ее вдруг разобрала зевота. Линн подавила зевок, потерла глаза и прибавила света в лампе, стоявшей на столике, потом вернулась к чтению. Томас Браггетт писал обо всем: обо всех деловых сделках, законных и незаконных, о планах, осуществленных и только задумываемых, о своих чувствах к членам семьи и деловым партнерам, и, самое интересное, о своем членстве в «Рыцарях Золотого Круга».
Но именно последняя запись в дневнике заставила Линн в шоке подскочить на стуле. Она начала расхаживать по комнате, с нетерпением поджидая возвращения Белль.
Трекстон открыл глаза и сразу почувствовал в голове бой барабанов. Он опять закрыл глаза и присвистнул от боли. Понемногу голова прояснилась, он медленно открыл глаза и сразу же вспомнил, как они с Белль занимались любовью. Трекстон медленно протянул руку, но нащупал рядом с собой только пустое место.
Он очень удивился, в течение нескольких долгих минут лежал тихо, надеясь, что головная боль стихнет, и смотрел на пустое место рядом с собой. Может, ему все приснилось? Его взгляд упал на длинный светлый волос на подушке рядом, и Трекстон улыбнулся. Нет, она была здесь. Он перевернулся, чувствуя себя расслабленным и удовлетворенным, и посмотрел на солнце, вышитое на балдахине. На долю секунды усомнился: а не была ли прошедшая ночь просто фантазией спящего сознания? Ему так сильно хотелось Белль, что сознание перенесло ее к нему во сне. Он поднял руки и сцепил пальцы.
Но с любовными воспоминаниями пришло и осознание, что Трейс влюблен в Белль, и безмятежное настроение Трекстона сразу улетучилось.
Ему так и не удалось выпытать, как и почему Белль ударила его. И что делала в спальне отца. Вдруг стало противно. Если бы Томас Браггетт был жив, не было бы повода удивляться, чем занималась Белль в его комнате, Но сейчас этот человек мертв, тогда почему она находилась там? Среди ночи?
– Линн, Линн, просыпайся, – Белль снова потрясла сестру за плечо.
Лежа на дневнике Томаса Браггетта как на подушке, Линн что-то пробормотала, но не пошевелилась.
– Линн, – снова позвала Белль. – Просыпайся. Линн приподняла голову и посмотрела сонным взглядом.
– Белль? Ты в порядке?
– Все хорошо. Ты что-нибудь нашла? Вопрос сразу же отогнал остатки сна, Линн взяла дневник и подала сестре.
– До того как на меня напал Трекстон, я нашла вот это.
Белль взяла дневник и начала перелистывать.
– Я заснула, не дочитав, но в нем он писал обо всем.
– Ага, вижу, – пробормотала Белль, дойдя до страниц, посвященных планам Браггетта относительно «Рыцарей».
– Он присоединился к «Рыцарям», чтобы использовать их как прикрытие, если Юг начнет войну. Браггетт собирался обмануть людей, и сказать, что делает это ради Юга, ради войны.
Белль быстро просматривала страницы, исписанные неразборчивым почерком.
– В его обязанности входила доставка снаряжения из Англии на случай войны, – Белль перевернула несколько страниц.
– Да, и он уже начал закупки, но приобрел устаревшее оружие плохого качества, чтобы положить себе в карман солидную сумму за счет «Рыцарей», – сказала Линн. – Они согласились заплатить за оружие определенную сумму, но он купил его гораздо дешевле, а разницу оставил себе.
Белль захлопнула дневник и весело посмотрена сестру.
– Харкорт должен был передать Томасу деньги за оружие 12 марта. В ту же ночь Браггетт был убит. Линн, мы должны отдать это властям, – она подошла к шкафу, распахнула дверцы и вытащила первое попавшееся платье из нежно-розового муслина. Линн встала.
– Белль, это не снимает обвинений с отца. Здесь только говорится, что у Харкорта была назначена встреча. Нет никаких доказательств, что он туда вообще приходил. Я еще должна тебе сказать…
– Но это доказывает, что Проскауд предположительно был там.
– И папа тоже.
Белль повернулась, выронив платье из рук.
– Что?!
Посмотри последнюю запись в дневнике. Папа тоже должен был встретиться с Браггеттом в ту ночь.
Белль снова взяла дневник и нашла последнюю запись.
«12 марта в 8 часов вечера встреча с Генри Сорбонтэ, генералом западного отдела РЗК. В своей записке он говорит, что недоволен последней поставкой оружия. Могут возникнуть проблемы».
– О Господи, – пробормотала Белль и посмотрела на сестру. – Папа – член «Рыцарей Золотого Круга»!?
Линн кивнула.
Белль быстро вырвала последнюю страницу из дневника Браггетта и разорвала ее на мелкие кусочки.
– Мы знаем, что отец никого не убивал, но власти могут использовать это как улику против него и проигнорировать тот факт, что у Харкорта Проскауда в ту ночь тоже была назначена встреча с Браггеттом.
– Но это не доказывает, что Харкорт убийца, – заметила Линн.
– Нет, но вызывает новые вопросы.
Белль закончила одеваться и сунула дневник в карман накидки.
– Я собираюсь незаметно исчезнуть из дома и отвезти в город этот дневник. Ты остаешься здесь. Вопрос еще до конца не решился, поэтому мы все еще не знаем, кто убийца, так что будь осторожна.
– Не думаю, что здесь мне угрожает опасность, – возразила Линн.
Белль улыбнулась.
– Если нарвешься на Трекстона, то, кто знает…
Линн подозрительно прищурила глаза, припоминая, что Белль не вернулась в комнату и отсутствовала довольно долго.
– И что ты этим хочешь сказать? Белль рассмеялась.
– Просто держись от него подальше, и с тобой будет все в порядке. Я дам о себе знать, как только смогу.
Очень осторожно и медленно Трекстон поднялся с кровати. В тот самый момент, когда он оторвал голову от подушки, маленькие демоны внутри головы снова забили в барабаны.
Черт, эта женщина чуть не раскроила ему череп. Трекстон тихо выругался. Мысль, что Белль намеренно ударила его, вызвала отвращение. Не то чтобы Трекстон не верил, что она не собиралась это сделать. Но ничего не мог понять. Сначала стукнула по голове, затем соблазнила. Перед глазами Трекстона заплясала разноцветная радуга, когда он принялся натягивать брюки. Хотя вторая часть спектакля пришлась ему по душе, от первой он был явно не в восторге.
Процесс надевания рубашки вызвал новый приступ боли. Трекстон стиснул зубы и попытался не обращать на нее внимания. Налил из кувшина холодной воды, смочил полотенце и прижал его к шишке на голове. Сразу же стало легче.
Пришло время Белль кое-что объяснить ему. «Нет, – поправил себя Трекстон, – МНОГОЕ объяснить». Он отправился к ее комнате и постучал в дверь. Сгорая от нетерпения, помедлил несколько секунд и, не дождавшись ответа, повернул ручку и распахнул дверь.
– Белль! Нам нужно по…
Остановился и огляделся вокруг. Комната была пуста.
– Чертова баба!
