Глава 9
Александр избегает ее. В этом нет сомнения. Отложив записку, которую он оставил для нее на кухонном столе, Тесс тяжело опустилась на стул. В записке Александр написал, что его не будет весь день. Значит, сегодня снова не будет уроков по кулинарии, доброго, непринужденного общения, снова не будет Александра.
Уже больше недели, с тех пор как купил ослицу, Александр всячески старался избегать ее. Вставал раньше ее и возвращался уже после того, как глаза Тесс слипались и она засыпала. Иногда по утрам девушка находила в кухне ведро только что пойманной рыбы. Порой, возвращаясь после дневной прогулки, она находила курицу или фазана, уже ощипанных и выпотрошенных. А однажды, спустившись вниз, Тесс обнаружила в кухне ванну и записку, в которой говорилось, что она может пользоваться ванной, если захочет. Но она почти не видела самого Александра. Когда же это случалось, они обменивались лишь парой слов, потом он извинялся и опять куда-то уходил.
По вечерам Тесс брала корзинку с принадлежностями для штопки, садилась в кухне у стола и ждала возвращения Александра. Но он никогда не возвращался раньше, чем она выключала свет и ложилась спать. Девушка знала это, потому что не спала и слышала, как, мягко, осторожно ступая, он проходит в свою комнату, слышала, как открывается и закрывается его дверь.
Тесс не знала, чем Александр занимается весь день, но понимала, что ей не разрешается быть частью этого его дня. Почему? Что такого она сделала?
Тесс перебирала все события, которые могли привести к этому внезапному отдалению Александра, но не могла найти объяснения. Все, что она знала, это то, что она не хочет больше обедать в одиночестве. Не хочет разговаривать только с животными.
Тесс печально вздохнула и, наклонясь, положила локти на стол, уткнувшись подбородком в ладонь. Состояние у девушки было мрачное и гнетущее. Да, ей нужен Александр, а вот она ему не нужна. Ей необходимо его общество, сила, его помощь. Он же совсем не нуждается в ней. Ему не обязательна даже ее дружба. И эта неделя доказала ей это.
Александр — хороший человек. Но он еще и сложный человек. Недостижимый. Были, правда, моменты, когда он пускал ее в свой уединенный, отшельнический мир, но так ненадолго.
Как только она начинала немножко узнавать Александра, вокруг него опять вырастали стены.
Почему? Он — одинокий человек. И даже не пытается найти компанию другого человека. По сути, он идет на большие жертвы, избегая контактов с внешним миром. И он многим жертвует, избегая ее. Почему?
Но Тесс понимала, что ответов на эти вопросы у нее нет. Есть только вопросы.
Огастес подошел к стулу, где сидела девушка, и, жалобно мяукая, принялся тереться о ее ногу. Тесс взглянула на котенка и сказала:
— Знаю. Я тоже скучаю по нему.
Справившись со своими утренними делами, Тесс, наверное, уже в сотый раз размышляла о том, что же сделать для того, чтобы между ними не было больше этой пропасти, чтобы перекинуть мостик из взаимоотношения и доверия через эту бездну и чтобы они стали друзьями, как и прежде. Она подоила козу, накормила цыплят, собрала яйца и накормила ослицу. Но так ничего и не придумала. Александр так много для нее сделал. Если бы только она могла отплатить хотя бы за крошечную долю этого, сделав для Александра что-нибудь особенное. Может быть, тогда он перестал бы избегать ее и они опять стали бы друзьями.
Выведя Софи и Флауэр на пастбище пощипать травки, Тесс пошла назад в дом. Она прошла мимо участка, где росли ягоды, и свернула к амбару, где в тени оставила молоко и яйца. Вся беда в том, что она не знает, что любит Александр, не знает, чему бы он обрадовался.
И вдруг Тесс остановилась, как вкопанная, и, оглянувшись, уставилась на буйное сплетение ягодных кустов. На высоких кустах висели первые огромные багрово-черные ягоды, поспевшие уже в июле из-за сильной жары. Над головой летали птицы и, бросаясь вниз, жадно поедали свою долю вкусных сладких ягод.
— Отлично, — прошептала Тесс. — Просто отлично.
Спустя два часа Тесс аккуратно заворачивала лироги с ежевикой в льняные салфетки и укладывала их в корзину, стоящую перед ней на кухонном столе. Кроме пирогов, в корзинке лежал еще жареный цыпленок, хлеб, сыр и бутылка вина, то есть все необходимое для пикника. И сейчас Тесс не хватало только Александра, но она не имела ни малейшего представления о том, где он мог быть.
Тесс накрыла корзинку чистой салфеткой. Повесив корзинку с провизией на руку, она направилась к двери и, на минутку остановившись, сняла с крючка на стене свою соломенную шляпку. Огастес, лежавший под столом, поднял голову и уставился на девушку.
— Ну, пойдем, — сказала Тесс котенку, делая знак шляпкой. — Да побыстрее. Еще неизвестно, как долго мы будем искать его.
С тех пор как месяц назад Тесс нашла котенка в амбаре, Огастес удвоился в размерах и уже с легкостью прыгал за девушкой вниз по ступенькам. Когда у ворот Тесс остановилась, котенок остановился тоже. Девушка взглянула на него.
— Как ты думаешь, в какую сторону нам стоит идти?
Но Огастес лишь сел на задние лапы, зевнул и принялся передними лапами умывать свою мордочку.
— Хм… Ты не знаешь? — Тесс огляделась по сторонам и решила пойти по тропинке, ведущей к морю, надеясь, что увидит Александра, не поднимаясь на крутой склон холма.
Но его там не было. Тесс повернула к виноградникам. Потом свернула налево к предгорьям, заросшим высокими соснами, пробковым дубом и горной лавандой. Вот уже два часа она искала Александра и звала его, но до сих пор безуспешно.
Понимая, насколько глупой она была, решив, что найдет его, даже не представляя, где искать, чувствуя глубочайшее разочарование оттого, что так и не смогла этого сделать, Тесс остановилась в пересохшем устье ручья.
Ей было жарко, она страшно устала. Два часа лазить по холмам в полуденную жару, да еще в ее положении, когда шел уже седьмой месяц беременности, было явно неразумно. Поставив на землю корзинку, которая с каждым шагом становилась все тяжелее и тяжелее, Тесс взяла на руки Огастеса, и котенок уютно свернулся клубочком у нее на руках. Сдвинув шляпку на затылок, девушка огляделась по сторонам, взгляд ее скользнул по лугу позади нее, по скалистым, заросшим деревьями утесам, вверх и вниз по пересохшему устью ручья, где она стояла.
— Александр, — позвала Тесс. Но ей ответило молчание. Девушка вздохнула, поглаживая мягкую рыжую шерстку котенка.
— Где же он может быть?
В полнейшем унынии она подняла корзинку и повернулась, чтобы идти назад. Наверное, Александр ушел в деревню.
— И все-таки это была глупая затея, — сказала Тесс котенку, осторожно пробираясь по высохшему каменистому дну ручья.
Александр уставился в книгу, лежащую у него на коленях, но не мог сосредоточиться на словах Вольтера. Он устроился поудобнее, прислонившись к стволу древнего оливкового дерева и закинув ногу за ногу. Взгляд его блуждал по каменистым склонам холмов и лугам, расположенным в низине.
Александр знал, что не должен был избегать Тесс. Но он не хотел, чтобы она больше на него так смотрела. С доверием, которого не заслуживает, с ожиданием, которого он не мог осуществить. Как больно! Это напоминает слишком многим о том, кем однажды он уже считал себя. Он не может быть больше горем ни для одной женщины. Больше не может.
Александр взглянул на рубашку, которая была на нем. Это была одна из свежевыстиранных белых полотняных рубашек, аккуратную стопку которых он нашел на стуле в своей спальне, когда, наконец, поздно ночью пришел домой. Он вернулся, правда, гораздо раньше, но не заходил в дом. Со двора он видел свет в окне кухни. Сидя на каменной скамье во дворе, Александр смотрел на силуэт девушки, освещенный светом лампы. «Наверное, она шила или чинила одну из рубашек, которые он сейчас носит», — представлял Александр. Через открытое окно было слышно, как, работая, девушка мурлыкает себе под нос какую-то песенку. Иногда она вставала и проходила по кухне, чтобы взять что-то, и Александр видел, как, прежде чем сесть за работу снова, Тесс нежно проводила рукой по своему высокому животу.
Александр захлопнул книгу и отложил ее в сторону. Она ждала его. Каждый вечер. Уже очень давно никто не ждал возвращения Александра Дюмона домой.
Взгляд Александра задержался на черных брюках, которые были на нем. Эти брюки Тесс положила на стул возле стопки чистых рубашек. С брюк взгляд его скользнул к ботинкам. Черная кожа их теперь блестела, начищенная девушкой. Ему нужно сказать Тесс, что она не должна все это делать, что ей незачем отрабатывать крышу над головой. Он должен сказать ей, что нет надобности дожидаться его возвращения каждый вечер.
— Александр!
Звук голоса Тесс, зовущего его, заставил Александра поднять голову. Он увидел девушку далеко внизу. Она стояла в устье пересохшего ручья и озиралась по сторонам. В руках ее был яркий рыжий клубочек, в котором Александр узнал Огастеса. Рядом с девушкой на земле стояла корзинка для пикника.
Что она здесь делает? Зачем ищет его? Неужели не придумала ничего лучше, чем гулять по такой жаре? Может быть, она заблудилась?
Александр видел, как девушка подняла корзинку и повернулась, чтобы возвращаться назад. Уныло опустив плечи, она стояла, потом стала с трудом пробираться по каменистому дну высохшего ручья. Он видел, как, сделав еще один шаг, Тесс споткнулась и упала на камни. Корзинка выпала у нее из рук, покатилась в сторону, и содержимое ее высыпалось.
— Sacre tonnerre! — Александр вскочил на ноги и побежал так быстро, как никогда еще не бегал в своей жизни. Он бежал, спотыкался, скользил по склону холма, а в голове его бешено проносились воспоминания. Каменные ступеньки, яркое пятно разметавшихся белокурых волос и голубых юбок. Сердце Александра сжалось от боли, когда он увидел, как Тесс медленно повернулась на спину и тихо застонала. ТАК ЖЕ, КАК АННА-МАРИЯ.
«А вдруг у нее будет выкидыш? Mon Dieu! ТОЛЬКО БЫ ОНА НЕ ПОСТРАДАЛА», — молился богу Александр, зная наверняка, что тот не услышит его. Когда девушка попыталась сесть, Александр, тяжело дыша, опустился возле нее на колени, со страхом и тревогой прислушиваясь к жалобным стонам Тесс. Реальность, которая превратилась в страшный сон, вновь становилась реальностью. Александр дотронулся до девушки.
— Тесс! Тесс! С вами все в порядке?
Девушка открыла глаза и, глубоко вдохнув носом, медленно выдохнула воздух через рот.
— Думаю, что да, — голос ее дрожал. Осторожно уложив ее на спину, Александр провел рукой по животу девушки.
— Больно?
Прежде чем ответить, Тесс сделала еще несколько глубоких вдохов.
— Лодыжка. Кажется, я вывихнула ее.
— А ваш… — Александр выругался. — А ребенок, Тесс? Как ребенок?
Девушка опять попыталась было сесть, но Александр снова заставил ее лечь на спину.
— Не двигайтесь, — приказал он. — Полежите так минутку.
— Александр, со мной все в порядке, — Тесс села, обхватив руками живот. — С ребенком тоже.
Он не верил ей.
— Откуда вы знаете? А если нет? Mon dieu! — Откинув пряди волос, упавшие на глаза, Александр снова выругался.
— Александр, — Тесс накрыла его руку своей и ободряюще улыбнулась, — с малышом все в порядке. Вы ведь знаете, они очень живучи.
— Я не знаю ничего подобного, — отрезал он. — Тесс, упав, вы отняли десять лет моей жизни. Вы понимаете это?
— Так, значит, вы видели, как я упала?
Улыбка сошла с лица девушки.
— Значит, вы наблюдали за мной? Знали, что я здесь, — в ее голосе слышалась боль, в глазах читалось обвинение.
Александр вскинул глаза к небу. Только этого сейчас не хватало. Он придвинулся к ногам девушки.
— Какая нога болит?
Тесс не ответила. И все-таки Александр получил ответ на свой вопрос. Он взял девушку за правую ногу, и она вскрикнула. Приподняв слегка юбки Тесс, он снял с ее ноги кожаную туфельку. Согнув ногу девушки в колене, Александр провел рукой по затянутой чулком лодыжке.
— Я не думаю, что это перелом. Просто растяжение связок.
— Как вы это определили? — тихо спросила Тесс.
Александр сделал вид, что не расслышал ее вопроса.
— Вы уверены, что с вами все в порядке? С ребенком?
Когда девушка кивнула, он подошел к ней и склонился было, чтобы поднять ее, но Тесс остановила его рукой.
— Подождите! Огастес! — она огляделась по сторонам. — Где он?
Александр обернулся и увидел, что котенок сидит в нескольких футах от них и смотрит в их сторону.
— Он вон там, — успокоил Александр девушку.
Поднявшись на ноги, Александр подобрал корзинку и, взяв котенка, осторожно посадил его в нее. Туда же он положил еще туфельку Тесс и ее шляпку. Еда же и разбитая бутылка вина остались лежать на земле. Поставив корзинку на колени девушки, Александр сказал:
— Я отнесу вас назад, в дом. Вы действительно уверены, что с ребенком ничего не случилось?
— Уверена.
Взяв Тесс, корзинку и котенка, Александр поднялся на ноги. Но стоял он с трудом. Сейчас, когда все уже было позади, колени его подгибались. Он стоял неподвижно, прижимая Тесс к груди, и при мысли, что могло случиться непоправимое, по телу его пробежала дрожь.
— Sacrebleu! — прошептал Александр, уткнувшись подбородком в голову девушки. — Вы так меня напугали.
— Знаю. Я и сама испугалась, — ответила она.
Держа корзинку одной рукой, другой Тесс обняла Александра за шею и откинула голову на его плечо.
Он повернулся и пошел по направлению к дому, и как бы желая защитить девушку, Александр еще сильнее прижал ее к себе.
— Больше никогда меня так не пугайте, — сказал он.
До самого дома они больше не разговаривали. Александр внес девушку на кухню и осторожно посадил на стул. Корзинку Тесс поставила на стол.
— Я сейчас вернусь, — сказал ей Александр. Тесс видела, как он взял ведро и направился вниз по лестнице. Вскоре он вернулся с полным ведром воды. Поставив ведро рядом с ногами девушки, Александр опустился на колени. Тесс смотрела, как он принялся снимать с нее другую туфельку и оба чулка, и вдруг, почувствовав резкую боль в ноге, она вскрикнула.
Нахмурившись, Александр сочувственно посмотрел на нее, а потом на ее обнаженные ноги, стоявшие на его коленях. Взяв правую ногу Тесс, он попросил:
— Пошевелите пальчиками на этой ноге. Девушка, прикусив от боли губу, сделала это.
Она смотрела, как загорелые пальцы Александра легко касаются белой кожи ее ноги, и дрожала, но не от боли. Прикосновения его пальцев вызывали в ней странные ощущения.
Пододвинув ведро, Александр опустил ногу девушки в холодную воду. Тесс почувствовала приятную прохладу воды, ласкающую ее раздутую лодыжку, и, облегченно вздохнув, она опустила в ведро и другую свою ногу.
— О, — выдохнула она, откидываясь на деревянную спинку стула. — Как хорошо!
— Если бы вы не излазили все окрестности, вы бы не стерли ноги и не растянули бы связки на лодыжке, — укоризненно произнес Александр.
Тесс подняла голову.
— Я и не облазила бы все окрестности, — ответила она с иронией в голосе, — если бы в голову мне не пришла глупая идея разыскать вас и устроить пикник.
Александр усмехнулся, услышав обиженные нотки в голосе девушки.
— Уверен, это был очень вкусный обед.
— Да, — проворчала Тесс. — Я поджарила цыпленка с эстрагоном. Положила в корзинку хлеб и сыр. Я испекла даже пирожки с ежевикой, ВАШИ ЛЮБИМЫЕ.
Усмешка на лице Александра пропала.
— Вы испекли мне пирожки с ежевикой? — недоверчиво переспросил он.
Тесс фыркнула:
— Да.
Александр поднялся.
— Пойду соберу трав, чтобы сделать припарку для вашей лодыжки, — сказал он и, направившись к двери, задержался на пороге.
— Тесс, — едва слышно окликнул он девушку и, когда она взглянула на него, спросил:
— Когда ваша лодыжка перестанет болеть, вы испечете мне опять пирожки с ежевикой?
От этих слов сердце Тесс весь оставшийся день согревало приятное тепло.
— Но я хочу пойти ладьей. Смогу ли я тогда сразить вашего коня?
Александр покачал головой и показал на одну из фигур на шахматной доске, стоящей между ним и Тесс.
— Если вы пойдете ладьей, вы оставите свою королеву без прикрытия, — возразил он.
— Не понимаю. — Тесс нахмурилась, сосредоточенно глядя на доску, и ее густые каштановые брови сошлись на переносице. Это был ее первый шахматный урок, но она уже делала кое-какие успехи. Уже через три хода Александр сделал ей шах, но она умудрилась еще довольно долго продержаться. Александр видел, как, придвинувшись к шахматной доске, Тесс колебалась, ее рука в нерешительности повисла в воздухе над оставшимся слоном. Прикусив губу, девушка нерешительно посмотрела на Александра. Он улыбнулся.
— Не ждите от меня помощи. Если я буду все время подсказывать вам, вы никогда не научитесь играть.
— Упрямец. — Тесс показала ему язык и сделала ход слоном.
Александр, не раздумывая ни минуты, протянул руку и передвинул пешку на две клетки вперед.
Пока Тесс обдумывала свой следующий ход, Александр разглядывал ее, освещенную мягким светом лампы. Легкий вечерний ветерок, врываясь в открытое окно библиотеки, ласково трепал непокорные локоны девушки, а свет лампы придавал им блеск и сияние начищенной меди. Тесс сидела на стуле в углу, опустив ноги на мягкую, подбитую войлоком скамейку. На раздутую лодыжку девушки Александр наложил компресс из измельченных листьев окопника, который должен был уменьшить припухлость. Но все-таки она не сможет несколько дней наступать на эту ногу.
Александр нахмурился. Тесс напугала его до смерти, упав сегодня днем, и, чувствуя угрызения совести, он думал о том, что не должен был оставлять ее одну все это время. Чтобы не выдать своих чувств, он закрыл глаза.
«Могло произойти все, что угодно. А что если бы она упала где-нибудь еще, а его бы там не было? Что, если бы она лишилась ребенка?» От страха и волнения у Александра пересохло во рту, и он потянулся за бокалом вина, который стоял рядом с ним.
Ему нужно быть рядом. Он не должен больше оставлять ее одну. Не должен допускать, чтобы с ней что-нибудь случилось.
Поставив бокал, Александр взглянул в лицо девушки. Она все еще смотрела на доску, размышляя над следующим ходом.
Месяц пребывания в его доме слегка изменил ее лицо и фигуру. Девушка поправилась, и ее формы утратили былую худобу. Живот стал больше, круглее. Глаза Тесс остались такими же огромными и тревожными, но в них, этих зеленых лесных глубинах, он не видел больше и тени страха. Кожа девушки была все еще бледной, но сейчас к ней примешался уже здоровый оттенок свежих сливок, и это уже не была болезненная серая бледность, как раньше. Ее губы в форме бантика сейчас часто трогала улыбка. Черты лица ее, все еще заостренные и тонкие, стали постепенно смягчаться.
Александр-художник с самого начала увидел, что Тесс — красивая женщина, а вот Александр-мужчина понял это только сейчас.
«Это неизбежно, он во что бы то ни стало должен нарисовать ее».
— Александр? Он вздрогнул.
— Что?
— Ваш ход.
— Ах, да, — Александр взглянул на доску, сделал ход конем. — Мат.
Поставив локти на стол, Тесс уперлась подбородком в ладони и вздохнула.
— Понимаю, мне не надо было брать того коня, — печально сказала она.
Александр засмеялся.
— Если бы вы не сделали этого, я бы разбил вас в пух и перья еще три хода назад.
Услышав смех Александра, улыбнулась и Тесс.
— Давайте сыграем еще, — предложила она.
— А вам действительно хочется? Сегодня ведь у вас был трудный день и вам следует отдохнуть.
— Так, как играю я, — печально возразила ему Тесс, — эта игра не продлится слишком долго.
— Вы играете довольно хорошо для новичка, — утешил девушку Александр, и они стали расставлять фигуры на их начальные позиции.
— А как ваша лодыжка?
Взглянув на больную ногу, Тесс попробовала пошевелить пальчиками под белой льняной повязкой.
— Боль почти прошла, — заметила она. — Что вы туда положили?
— Листья окопника. Они хорошо помогают при растяжении связок. Компресс из них уменьшит припухлость на вашей ноге.
— В самом деле? А вы покажете мне, как делать этот компресс?
— А разве вы собираетесь растянуть связки на другой лодыжке? — с иронией в голосе спросил девушку Александр.
Тесс покачала головой.
— Нет. Одного раза уже вполне достаточно. Но… — Помолчав, она добавила: — Просто я… мои лодыжки так или иначе отекают все равно… — голос девушки, вконец смущенной, оборвался на полуслове.
— Я это заметил, — сказал Александр, впервые рассмотрев, что когда Тесс смущается, на ее пылающих щечках становится заметнее задорная россыпь веснушек. — Завтра я научу вас делать компрессы и припарки, — прибавил он.
— Я так вам благодарна. Спасибо. — Девушка подняла голову и взглянула на Александра. — Но ведь вы делали мазь и для Флауэр тоже. Откуда вы знаете так много о лекарственных травах?
— От Бабетты, — Александр улыбнулся, вспоминая. — Два года назад я серьезно заболел чем-то вроде лихорадки. Я думал уже, что умру. Не знаю, как из этого выкарабкался. Но только, когда я выздоровел, я отправился к Бабетте и попросил научить меня пользоваться лекарственными травами, чтобы никогда больше не болеть и знать, чем нужно лечиться.
— Но кто такая эта Бабетта? — спросила Тесс.
— Конечно же, она была местной колдуньей. Сейчас она уже умерла.
— Колдунья? — переспросила Тесс.
— Так ее называли. На самом же деле это была просто старая женщина, которая знала обо всем на свете. Думаю, в ней была цыганская кровь. Но все считали ее колдуньей. И, когда я был еще мальчиком, я боялся ее.
Тесс кивнула.
— У нас была такая же женщина в Аинсвике, деревне, где я выросла. Ее звали Милдред Спенс. Говорили, что если она скажет что-нибудь о вашей кошке и странно так посмотрит на вас, то ваша кошка сдохнет. И много еще разных небылиц ходило. Наверное, в каждой деревне есть старая женщина, похожая на нашу Милдред, — Тесс засмеялась. — Мой отец всегда так расстраивался из-за этих предрассудков. Он был приходским священником в Аинсвике. Но люди, казалось, так же верили в существование мира Милдред Спенс, как и в мир Бога.
Александр думал о том, как ему перенести на холст тот мягкий, ровный свет, зажигавшийся в глазах девушки, когда она смеялась. Несколько раз уже он собирался сделать набросок с нее, но только сейчас в голову его пришла мысль нарисовать ее портрет. Он просто не думал раньше, что девушка задержится в его доме так долго. Алекссандр погрузился в размышления, и слова Тесс дошли до него не сразу. Она упомянула своего отца, и это был первый раз, когда она поверяла что-то из своего прошлого.
— Ваш отец был приходским священником? — переспросил Александр.
— Да.
— Это он научил вас греческому языку?
Удивленная, Тесс взглянула на него.
— Да, он. А откуда это вам известно?
— Той ночью, когда вы уснули в библиотеке, вы читали Аристотеля.
— Ах, да. Я совсем забыла. — Девушка задумчиво вертела в руках шахматную фигурку. — Мой отец питал страстный интерес к греческим философам. И он считал разумным, чтобы и я тоже научилась понимать и ценить их труды, поэтому он научил меня читать и писать по-гречески.
Поставив на доску шахматную фигурку, Тесс заерзала на стуле, почувствовав себя как-то неловко. И, кивнув в сторону доски, спросила:
— Начнем игру?
Ее неловкость, беспокойство и внезапная смена темы разговора не укрылись от Александра. Больше он не задавал вопросов. Но подумал о том, что сказал бы приходский священник своей беременной незамужней дочери. Он очень бы это хотел знать.
Найджел, стоя в роскошных гостиничных апартаментах, оторвал свой взгляд от окна, за которым открывался восхитительный вид на реку Сену, и посмотрел на Мартина Тревелина.
— Не могла же она сквозь землю провалиться. Должен же быть где-то ее след, — сказал Найджел раздраженно.
Мартин кашлянул, переминаясь с ноги на ногу.
— Да, сэр, — согласился он. — Я полагаю, есть только два направления, по которым она могла пойти отсюда. Она могла направиться либо на восток в Германию или Швейцарию, либо — на юг, к побережью Франции или в Испанию.
Найджел тут же отмел первое предложение. Он покачал головой.
— Скорее всего, она путешествует пешком. У нее не может быть достаточной суммы денег для поездки в экипаже, и она не может пересечь горы пешком, особенно если принять во внимание тот факт, что снег там не растает до июня. Она же покинула Париж гораздо раньше.
— Значит, юг. — Мартин заглянул в карту, лежащую на столе. — Возможно, Италия или Испания.
— Леди Обри не говорит по-испански. — Найджел раздраженно покачал головой. — В любом случае это не имеет значения. До тех пор, пока мы не найдем подтверждения тому, что она, действительно, скрылась в южном направлении, мы не можем предпринимать ничего дальше. Тревелин, я хочу, чтобы ваши люди начали наводить справки по дороге от Парижа до Лиона. Если же подтвердится тот факт, что леди Обри скрылась именно в этом направлении, только тогда мы сможем продолжить поиски дальше.
— Да, сэр. — Мартин сложил карту и убрал ее в свой кожаный чемодан. Поправив очки в золотой» оправе, соскользнувшие с его переносицы, он посмотрел на графа, который опять уставился в окно. И, набравшись смелости, адвокат добавил:
— Похоже, леди Обри делает все возможное, чтобы скрыться. Она явно не хочет, чтобы ее нашли.
Найджел обернулся, его красивое лицо было сурово и непреклонно.
— Что хочет леди Обри, вряд ли касается вас, Тревелин. Она — моя жена, и ее место — рядом со мной. Я хочу, чтобы вы нашли ее, и это все, о чем вам стоит беспокоиться.
— Как скажете, сэр. — Мартин холодно поклонился и вышел, оставив графа любоваться красотой левого берега Сены.
