Глава 6
Когда Джош и дети выехали из леса по тропинке, ведущей к дому, все трое — верхом на одной лошади — просто остолбенели, не веря своим глазам.
Поначалу Джош даже подумал, что заблудился.
Он повернул лошадь и поехал по тропке назад. Но ведь вот осиновая роща, которая, он точно это знал, находится немного на отшибе от остального леса, а вот старая сторожевая вышка. Теперь он твердо был уверен, что не сбивался с дороги.
Джош снова развернулся, направился обратно к дому и остановился перед ним. С неба струился лунный свет, хорошо освещавший небольшое строение; однако это не было той развалюхой, которую они покинули сегодня утром. Это был опрятный домик с крылечком, с белыми свежевыкрашенными стенами взамен серых закопченных досок. Вокруг дома цвели розы, а в оконных рамах поблескивали новые стекла.
— К нам приходил добрый волшебник? — ахнула Даллас. Она даже протерла кулачками глаза, чтобы проверить, не спит ли она и не снится ли ей вся эта роскошь.
— Нечто в этом роде, — процедил сквозь зубы Джош. — Добрый волшебник с кучей денег. Денег ее папаши.
Джош спрыгнул с лошади, помог детям сойти вниз и взялся за ручку входной двери. Дверь, которая теперь легко ходила на смазанных петлях, бесшумно распахнулась.
Комната, куда они вошли, была озарена светом нескольких свечей и керосиновых ламп. У стены стояла новая плита, покрытая голубой эмалью и выглядевшая очень нарядно. Стены, оклеенные теперь веселенькими розовыми обоями, чуть ли не сверкали. На полу повсюду лежали коврики, стол, сервированный симпатичными фарфоровыми тарелочками, был накрыт скатертью.
— Это просто сказочный замок, — восхищенно выдохнула Даллас, и Джош вздрогнул. Девочка была слишком мала, чтобы помнить иные времена, кроме тех, когда она жила в грязной хибаре, ела скудную пищу, играла на голом полу и имела отца-неудачника. Она не могла припомнить, когда ее родной отец, а не чужой дядя, давал ей то, что ей было необходимо.
Когда Джош взглянул на сына, он увидел, что мальчик не меньше ошеломлен всем этим великолепием. Джош почувствовал, как в нем закипает злость, потому что его самого-то и не было в числе тех, кто благоустроил его детям их дом и приготовил вкусную пищу, словом, дал им самые элементарные удобства, так необходимые каждому человеку. Этим «кем-то» оказалась богачка с Восточного побережья, которая ворвалась в их жизнь, загоревшись мыслью осыпать своими милостями бедную, несчастную семью, прозябающую в нищете где-то высоко в горах. Как ей, должно быть, нравилось играть роль Доброго Волшебника, как выразилась Даллас. Когда для Кэрри настанет пора покидать эти места, она уедет с чувством выполненного долга. Еще бы, ведь она облагодетельствовала такую обездоленную семью, подарив ей целую неделю райской жизни. Ее совесть будет чиста, и чувство вины никогда не посетит ее — ведь она столько сделала для бедных крошек. Но когда дети будут оплакивать разлуку с ней, успокаивать их придется только Джошу, и никому больше.
Когда взгляд Джоша упал на закрытую дверь спальни, он еще крепче стиснул зубы и решительно взялся за ручку. Но, распахнув дверь, он почти забыл о своем гневе, потому что его взору предстала сама Маленькая Мисс Милосердие собственной персоной, сидевшая в большой ванне по шею в воде с мыльной пеной. Ее лицо раскраснелось от жары, густые волосы были небрежно сколоты на затылке и беспорядочной массой свисали по обеим сторонам ее лица, а грудь чуть-чуть выступала над поверхностью воды. Джош ошарашенно уставился на нее, замерев в дверях.
— Добрый вечер, — пропела Кэрри, поправляя тяжелый узел волос, который начал валиться на один бок. На лице Джоша промелькнула тень желания, а самодовольное, нахальное выражение, так бесившее Кэрри, бесследно исчезло. — Как прошел день? — поинтересовалась она светским тоном, как будто они находились на официальном приеме, хотя уже успела обратить внимание на ветхую, грязную рабочую одежду Джоша, которая шла ему гораздо меньше, чем вчерашний смокинг.
Кто-то, наверное, неплохо смотрится в парусиновых брюках и холщовой рубашке, но Джош выглядел в них так, как будто надел чужую личину.
Пока Джош старался взять себя в руки, он вдруг понял, что живет совсем не той жизнью, которой ему хотелось бы жить и какая, собственно, должна была быть у него. Когда последний раз женщина, сидя в ванне, приветствовала его? И как давно он развлекался с красотками в свое удовольствие? Нет, теперь он был разумным, серьезным, рассудительным человеком — отцом семейства, и у него не было ни времени, ни охоты думать о разных пустяках. А в число этих пустяков входили самые приятные вещи на свете, вещи, за которые он бы все отдал, как, например, за возможность закрыть сейчас за собой дверь и залезть в ванну к этой прелестной, восхитительной молодой женщине, от которой исходил какой-то пьянящий аромат.
Он расправил плечи.
— Нам нужно поговорить, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно суровее, но в этот момент влажный локон упал Кэрри на лоб, и она пыталась закинуть его назад рукой в мыльной пене. Джош тут же забыл обо всем, что хотел сказать, думая только о том, что кому-то следует помочь Кэрри, иначе мыло попадет ей в глаза.
Из-за спины отца выглянула Даллас да так и осталась стоять, удивленно озираясь по сторонам. На стенах спальни тоже красовались обои, посреди комнаты стояла новая латунная кровать с периной, покрытая пушистым одеялом.
— Ой, как красиво, — едва могла вымолвить Даллас.
Кэрри улыбнулась:
— Я рада, что тебе нравится, но вот твой папа, кажется, совсем не в восторге от этих перемен.
Девочка недоуменно посмотрела на отца.
— Но ведь это же так красиво, — она уже чуть не плакала. — Пускай все так и останется, ну пожалуйста.
Джош взял девочку на руки и крепко прижал к себе.
— Конечно, все так и останется. Отдирать обои слишком трудно, почти невозможно. — Поверх плеча Даллас он гневно сверкнул глазами на Кэрри, но она только безмятежно улыбнулась.
Кэрри перевела взгляд с Даллас, сидевшей на руках отца, на Тема, появившегося из-за его спины, и сказала:
— Дети, извините нас, пожалуйста, но нам с вашим папой очень нужно поговорить с глазу на глаз.
Джошу действительно нужно было многое обсудить с Кэрри, у него столько всего накипело на душе, но он был совершенно не готов к тому, чтобы остаться с ней наедине, когда она плещется в ванне. После того что он уже узнал о ней, он не удивился бы, если бы она вдруг встала и попросила подать ей полотенце. Но если это случится — он пропал.
— Наша беседа может и подождать, — отрезал он, опуская Даллас вниз.
Даллас подбежала к ванне и набрала полную пригоршню пены, недоуменно разглядывая ее.
— Это такие специальные соли для принятия ванн, которые пенятся, — начала объяснять Кэрри. — Они из…
— Дайте-ка я попробую угадать, — перебил ее Джош с изрядной долей сарказма. — Франция. Кто-то из ваших родственничков притащил ее для вас именно оттуда.
— К вашему сведению, так оно и было. А в придачу шесть новых платьев, — небрежно сказала она. С какой это стати она должна оправдываться?
Никакой вины ни за собой, ни за своими близки ми она не видела.
— Вам повезло, что вы родились богатой. Но таких счастливчиков на свете немного. Всем остальным, то есть нам, презренным рабам, приходится в поте лица зарабатывать свой кусок хлеба. Я уже не говорю о ковриках, обоях и прочей дребедени.
— Тогда, мне кажется, состоятельные люди поступают справедливо, когда делятся с другими своим богатством.
— Возможно, но получать подачки нравится не всем.
Кэрри из последних сил сдерживалась, чтобы не вспылить. Она хотела напомнить ему, что они, в конце концов, женаты и все, чем она владеет, в равной степени принадлежит и ему. Все, что она делала, все, что она покупала, предназначалось для ее собственной семьи. А что касается его уязвленного самолюбия, то она еще пощадила его гордость, не купив новый дом в городе, хотя там были очень славненькие, предназначавшиеся для продажи, а приведя в божеский вид его собственное жилище.
Кэрри проглотила обиду и, чтобы сменить тему, предложила Даллас принять ванну вместе с ней. Девочка нерешительно взглянула на отца и, не встретив возражений с его стороны, быстро разделась, а потом Джош подсадил ее в ванну. Когда Даллас начала плескаться в воде, Джош повернулся и вышел из комнаты, при этом его насупленный вид наполнил Кэрри ликованием.
Покинув спальню, Джош с облегчением перевел дух, но не тут-то было. Гостиная, совершенно не такая, какой была раньше, предстала перед ним во всей красе. И здесь ко всему приложила руку Кэрри, от нее нигде не было спасения, на всей комнате лежал отпечаток ее пребывания в ней. Джош обернулся к Тему и увидел, что мальчик разглядывает свое отражение в пузатом чайнике, булькающем на плите. Он понял, что его сын сейчас ощущает то же, что и он. Заметив, что отец смотрит на него, Тем моментально отпрянул от плиты, как будто почувствовав настроение Джоша, его неудовольствие по поводу того, что тут натворила Кэрри.
Джош подошел к огню. Дым от очага больше не стелился клубами по комнате, как прежде, значит, Кэрри распорядилась прочистить дымоход. Против собственной воли Джош уселся в кресло-качалку, одно из двух, стоявших у огня. Он развалился на мягких подушках, которые украшали кресло, и почувствовал, как весь этот уют, эти звуки и запахи действуют на него умиротворяюще.
Увидев, что отец сел, Тем решил, что и ему стоит попробовать, и взобрался на соседнее кресло.
Откинувшись назад, Джош закрыл глаза и погрузился в приятную истому, на миг представив себе, что все это — его настоящая жизнь. Вот он слышит, как его жена и дочь возятся в спальне и хохочут во все горло, и этот смех делает его самым счастливым человеком на свете. Вот он чувствует запах хорошего ужина, и до его слуха доносится бульканье рагу на плите и потрескивание горящих дров. Когда Джош открыл глаза и посмотрел на своего сына, удобно свернувшегося калачиком в кресле, он почти уверовал в то, что все это, так похожее на рисовавшееся в мечтах, действительно, принадлежит ему. Ведь именно так он представлял себе свою новую жизнь, когда посылал в брачное агентство запрос относительно невесты, которая умела бы готовить, стирать и вообще вести хозяйство. Он хотел, чтобы его детям было хорошо, и ради их благополучия был готов пожертвовать собственным счастьем.
Однако ему нельзя позволять себе слишком увлекаться. Иллюзии развеются как дым, и на смену им придет суровая реальность. Все это не вечно, скоро всему этому наступит конец. Взглянув на Тема, Джош увидел, что мальчик задремал в кресле. Отцу еще предстоит осушать детские слезы, когда Кэрри покинет этот дом, пресытившись игрой в фермерскую жену. И ему как-то придется объяснять им, что взрослые иногда бывают чудовищными эгоистами, и проявить при этом такое же терпение, как и в тот момент, когда дети остались без своей матери.
Подняв глаза, он увидел, что дверь спальни приоткрылась и оттуда появилась Даллас, которую Кэрри нарядила в белую хлопчатобумажную ночную сорочку. Совсем новенькую, отметил про себя Джош, прямо из магазина. Он почувствовал, как на него накатывает новая волна ярости. У него самого еще не скоро появилась бы возможность купить своим детям какую-то новую вещь.
Но когда Джош увидел Кэрри, его злость моментально улетучилась. Она была одета в сорочку из ярко-розового шелка, а поверх нее — в красный кашемировый халат. Влажные спутанные волосы Кэрри рассыпались по ее спине и плечам. Джош с усилием сглотнул и с такой силой сжал подлокотники кресла, что костяшки пальцев побелели. Сейчас ему безумно хотелось освободить ее плечи от этой ткани и целовать ее нежную белую шею.
— А теперь, — сказала Кэрри, державшая в руках два черепаховых гребня, — я разрешаю мужчинам расчесать нам волосы. — Кэрри перевела взгляд с Джоша на его сына, потом опять на Джоша. При этом выражение их лиц доставило ей огромное удовольствие.
Тем попытался протестовать:
— Вот еще, не буду. Это девчоночье занятие.
Но Джош немедленно прикрикнул на него:
— Это не причина для того, чтобы отказываться причесать сестру.
Улыбаясь, Даллас подошла к брату, и он, не переставая, однако, ворчать себе под нос, начал осторожно распутывать ее волосы.
Кэрри стояла в дверях, на ее лице появилась призывная улыбка. Она протянула гребень Джошу.
— Я не считаю… — начал Джош, но при этом. Тем сразу прервал свое занятие и вопросительно посмотрел на отца. По его виду можно было догадаться, о чем он думает: если отец откажется причесывать, то он и подавно не будет этого делать.
Джош издал глухое рычание, будто загнанный в ловушку зверь, и протянул руку за гребешком.
Улыбка на лице Кэрри стала еще шире, она подошла к Джошу, вручила ему гребень и уселась на пол у него между колен. И в то же самое мгновение, как он коснулся ее — причем сделал это очень осторожно, стараясь не дотрагиваться до ее кожи, только до волос, — Кэрри уяснила для себя две вещи. Первая — что всякий раз, когда они приближаются друг к другу, между ними возникает что-то вроде магнитного притяжения, и вторая — что ему уже приходилось причесывать женщин после купания. Ловкими, уверенными движениями он водил гребнем по ее волосам, и она начала подозревать, что у него в прошлом был богатый опыт в подобных делах.
Чуть-чуть скосив глаза в сторону Тема, Кэрри заметила, что он наблюдает за действиями отца и старательно подражает им, в точности повторяя все его движения. Но в этот момент пальцы Джоша коснулись ее лба, и она забыла обо всем на свете. Закинув голову назад, она закрыла глаза, испытывая при этом незнакомое доселе ощущение — как будто ее волосы впитывают тепло, исходив шее от рук Джоша, а потом это тепло переливается в ее тело.
Джош откинул прядь волос с ее лица и при этом кончиком пальца случайно коснулся ее щеки. Эффект был просто потрясающий. Мир словно бы померк у них перед глазами. Джош не спешил отдергивать руку, и Кэрри слегка повернула голову так, что его палец скользнул к уголку ее рта. Кэрри сидела затаив дыхание, почти болезненно ощущая свое тело. Она повернулась еще немного и, почувствовав палец Джоша на своих губах, поцеловала его.
Рука Джоша поползла дальше, кончиком ногтя он начал водить по линии губ Кэрри. Потом ее губы приоткрылись, а его палец еще больше раздвинул их, касаясь зубов.
— Джош, — беззвучно прошептала Кэрри, потом очень нежно, один за другим, начала прикусывать его пальцы. Он накрыл ее губы рукой, и она полупоцеловала — полуприкусила его ладонь, а затем медленно двинулась к его запястью.
— Ой, мамочки, — пискнула Даллас, в величайшем изумлении глядя на взрослых.
Джош и Кэрри встрепенулись, только теперь начиная осознавать, что происходит вокруг них.
Джош сразу же попытался отодвинуться от Кэрри, но она не позволила ему этого — впрочем, ей и не пришлось затрачивать для этого особых усилий. Она прислонилась спиной к его колену, а он начал снова поспешно орудовать гребнем.
Кэрри взглянула на Даллас и Тема, которые во все глаза смотрели на нее и Джоша, и решила прочитать им небольшое нравоучение.
— Иногда мужья и жены… — начала она.
— Замолчи, — резко оборвал ее Джош. — Интересно, дадут нам в этом доме сегодня поужинать или нет? Я уже закончил с твоими волосами. — Он повернулся к Тему: — А у тебя как дела?
Мальчик не отвечал, смотря куда-то прямо перед собой. Он понял, что сейчас узнал что-то очень важное о жизни взрослых, но никак не мог разобраться, что же это все означает.
— Ты закончил расчесывать волосы сестры? — громко и отчетливо произнес Джош, выводя тем самым мальчика из состояния, в которое он был погружен.
— А, да, — поспешно ответил Тем, поглядывая то на отца, то на Кэрри.
— Значит, теперь мы можем спокойно поесть, — деловито подытожил он и, будто всецело поглощенный своим занятием, еще пару раз провел гребнем по волосам Кэрри, а затем отдал гребень ей. — Так будут нас сегодня кормить?
— Конечно, — проворковала Кэрри, а потом так проворно, как будто всю жизнь этим занималась, начала собирать на стол ужин для своей семьи.
Сегодня, как и вчерашним вечером, она взяла на себя обязанность развлекать всех во время еды разговором. Но сейчас было гораздо легче поддерживать беседу, поскольку осмелевшие дети засыпали ее вопросами и, уже не пытаясь спрятать интерес к историям о путешествиях ее братьев, жадно ловили каждое ее слово.
После ужина, когда она пожелала детям спокойной ночи, Даллас, поцеловав отца на прощание, уже не колебалась ни секунды. Она подбежала к Кэрри, обвила ее ручонками и поцеловала.
Тем стоял в сторонке, глубоко засунув руки в карманы грязных штанишек, и, казалось, пребывал в полной нерешительности относительно того, что ему делать.
— Чего стоишь, иди, — пробурчал Джош, кивнув в сторону Кэрри и давая тем самым сыну разрешение поцеловать ее.
Мальчик робко, бочком подошел к Кэрри и быстро чмокнул ее в щеку. Он слегка покраснел от смущения, но на его лице появилась довольная улыбка — так он был горд собой. Затем он стрелой взлетел вверх по лестнице и юркнул в постель.
Когда дети ушли из комнаты, Джош не сделал попытки заговорить с Кэрри. Он встал из-за стола, подошел к очагу и стоял неподвижно, задумчиво глядя на языки пламени. В полной тишине Кэрри убрала со стола посуду и сложила грязные тарелки в мойку. Однако что с ними делать дальше, она слабо себе представляла. Да и вообще, мытье посуды не входило в список того, чему Кэрри хотела бы научиться. Она любила все красивое, а что привлекательного может быть в грязных тарелках?
Кэрри повернулась к Джошу.
— Ты случайно не хочешь пойти прогуляться? — спросила она.
— Это еще зачем? — подозрительно осведомился он, скрестив руки на труди, как будто в таком положении чувствовал себя увереннее.
— Ну, тогда используй предоставившуюся возможность накричать на меня. Тебя ведь подмывает это сделать с тех пор, как ты вернулся домой, у тебя на лице это было написано. Или ты уже забыл об этом? Или передумал? Или ты хочешь устроить мне скандал в доме, чтобы наши дети все слышали?
— Мои дети.
— Так ты хочешь, чтобы они услышали?
Уже больше не владея собой, Джош схватил Кэрри за руку и потащил ее из дома на улицу, в холод и мрак короткой летней ночи.
Кэрри двинулась было к отдаленной кучке деревьев, но Джош не последовал за ней, поэтому она повернулась лицом к нему и вздохнула:
— Ну, давай, начинай. Я готова.
— За все, что ты тут натворила, тебе мало оторвать голову. — Джош был настроен решительно. — Ты выставила меня на посмешище перед всем городом.
— А я склонна думать, что все горожане в один голос называют тебя счастливейшим человеком в мире. Хотя, конечно, они ведь далеко не так проницательны, как ты. Куда уж им с первого взгляда раскусить меня, составить себе такое полное и правильное представление о моем характере, какое ты себе составил.
— Твой характер тут совершенно ни при чем. Но ведь ты все равно что растрезвонила по всему городу, что я сам не в состоянии позаботиться о своей семье.
— Я еще никогда не встречала человека, который так боготворил бы своих детей как ты. Но так уж получилось, что у тебя нет денег. Кстати, между нами, я бы, если бы мне вдруг когда-нибудь пришлось выбирать между любовью и деньгами, предпочла бы любовь.
Джош не знал, то ли ему прямо сейчас свернуть ей шею, то ли отвести душу, высказав все, что он о Кэрри думает. Но ведь что бы он ни говорил ей, она останется глуха к его словам или откажется понимать их. Когда Джош снова заговорил, его голос звучал уже спокойнее:
— Мужчине всегда доставляет удовольствие мысль, что он способен содержать свою семью, что его жена… я хотел сказать, его…
— Договаривай же. Интересно, кто я, если не твоя жена?
Он ничего не сказал в ответ.
Кэрри вздохнула:
— Ну ладно, король Джошуа, задание номер один я выполнила, хотя и действовала против правил, как ты считаешь. Теперь, полагаю, настал черед задания номер два. Да, я могу рассчитывать, что их будет только три, как положено?
Он смотрел на нее непонимающим взглядом, как будто она сказала глупость.
Кэрри пояснила:
— Героини волшебных сказок обычно получают три задания. Сегодня утром ты оставил мне список работы, которую одному человеку выполнить было просто не под силу. Однако мне это удалось — конечно, при помощи крошки домового. В роли домового выступали жители Вечности едва ли не в полном составе. Итак, сэр, я жду ваших распоряжений относительно второго задания.
Теперь Джош понял, о чем она, и поморщился.
— Ты думаешь, что все это безумно смешно и твои богатые друзья вдоволь позабавятся, когда ты вернешься домой в Мэн и обо всем им расскажешь.
— А ты думаешь, что из любого пустяка нужно устраивать трагедию. Я прямо не знаю, как мне заслужить твое прощение. Постой-ка, — вдруг спохватилась она. — Знаешь, что всегда было выше моего понимания в этой сказке про домового? Я никак не могла сообразить, почему эта несчастная девушка хотела выйти замуж за короля. Ведь король угрожал, что, если она не превратит солому в золотую пряжу, ей отрубят голову. Так разве возможно поверить в то, что она, став женой этого кровожадного чудовища, жила с ним счастливо и ее даже не мучили ночные кошмары?
— Я и пытался тебе втолковать, что никакой радости в этом быть не может.
— Я уже успела убедиться в этом, — Кэрри почти срывалась на крик. — И вот что я намерена предпринять. Я приношу вам свои глубочайшие извинения, мистер Грин, за то, что сыграла с вами эту жестокую шутку с целью обманом выйти за вас замуж. Но поскольку все, что вас в жизни интересует, — это деньги, я полагаю, мои расходы на ремонт вашего дома с лихвой возместят моральный ущерб, который я вам причинила. А теперь, с вашего позволения, я отправляюсь собирать вещи.
Когда она рванулась по направлению к дому, Джош успел удержать ее за руку:
— Куда ты пойдешь, ночь на дворе.
— Найду куда. Если вы соблаговолите выделить мне одну из ваших облезлых лошадей, я распрекрасно доберусь до города. Вне всякого сомнения, я найду там ночлег, учитывая то, сколько моих денег перекочевало сегодня в карманы жителей этого города. Да любой примет меня с распростертыми объятиями. Представляю, с каким довольным видом вы объявите детям, что я сбежала. Они получат еще одно наглядное подтверждение тому, как женщины коварны и вероломны.
— Кэрри, — прошептал Джош, протягивая к ней руку.
— О, так вы даже помните мое имя? Я польщена. Не думала, что удостоена такой чести. Мне казалось, вы считаете, что ничего, кроме «мисс Монтгомери», я не заслуживаю. Да и разве для вас что-нибудь другое имеет значение, кроме того, что я Монтгомери, и, конечно, кроме моей неподходящей наружности.
Когда Кэрри шагнула на крыльцо и открыла входную дверь, она столкнулась с двумя бледными детишками, личики которых были искажены страданием. Было очевидно, что они слышали каждое слово из разговора Кэрри и Джоша.
— Ты ведь не бросишь нас, не бросишь? — запричитала Даллас, глотая слезы.
Бросив взгляд на Джоша, Кэрри увидела, что он ухмыляется и весь его вид говорит: «Я знал, что так будет». Ох, как же ей в этот момент хотелось ударить по этой ухмыляющейся физиономии. И тут вдруг она, повинуясь какому-то неосознанному порыву, приняла решение: рассказать детям всю правду. Она часто задумывалась над тем, что многие взрослые запугивают своих детей баснями про то, что, дескать, есть такие вещи, про которые маленьким ничего знать не положено, в результате дети вырастают дергаными и неприспособленными к жизни. Людей страшит неведение, а не знание.
— Я хочу, чтобы вы оба сели и послушали, что я вам расскажу, — сказала Кэрри.
Как она и предвидела, Джош попытался вмешаться, но она сразу накинулась на него:
— Нравится тебе это или нет, но я являюсь членом этой семьи на законных основаниях.
Дети, грустные и притихшие, устроились на стульях, и Кэрри поведала им обо всем, о чем они должны были знать: о причинах, которые привели ее в этот дом.
— Так ты посмотрела на фотографию и поняла, что любишь нас? — спросила Даллас.
— Да, — ответила Кэрри, — так все и было. Но теперь мне придется вас покинуть, потому что ваш папа боится, что, если я задержусь дольше, мой отъезд причинит вам больше горя. А он очень этого не хочет.
— Так ты собираешься уехать? — спросил Тем как-то очень по-взрослому, но его голосок предательски дрогнул.
— Учитывая то, какие отношения сложились между мной и вашим отцом, я вынуждена это сделать. Судя по всему, он так и не простил меня за то, что я поступила с ним очень непорядочно.
По щекам Даллас заструились слезы:
— Папочка, не сердись на нее, пожалуйста.
Посадив девочку на колени, Кэрри крепко обняла ее.
— Не упрекай ни в чем своего папу. Он в какой то степени прав. Скорее всего, через некоторое время мне наскучило бы жить в маленьком городке. Видишь ли, я привыкла к другому. В моем родном доме часто устраивались шумные вечеринки, на которых были музыка, танцы, смех. — Сейчас Кэрри лгала, но ведь она преследовала благие цели. Она не могла, не смела вот так все бросить и уехать, оставив детей с мыслью, что их отец виноват в том, что произошло. Пусть они лучше думают, что вся ответственность лежит на ней.
Джош посмотрел на дочку, которая повисла на шее у Кэрри. «Совсем еще малышка, — подумал он, — а иногда такое сотворит, до чего не всякий взрослый додумается».
— Останься с нами на неделю, и мы не будем плакать, когда ты уедешь, — заявил Тем, первый раз за все время не посмотрев на отца в поисках одобрения.
Все, как один, повернули головы в сторону мальчика.
— Я не считаю… — начал Джош.
— Пусть она останется! — завопил Тем, и стало ясно, что он находится почти на грани истерики.
Еще секунда, и он разразится рыданиями.
Наконец опять заговорила Кэрри.
— Темми, — ласково сказала она, — мне очень, очень приятно, что мы с тобой стали друзьями, но ты напрасно тешишь себя надеждой, что, может быть, уговоришь меня остаться. Уверяю тебя, это невозможно. Единственная причина, которая могла бы заставить меня изменить свое решение, — это если бы я полюбила вашего отца. Но я даю честное слово, что этого никак не может произойти. Я ошиблась, вообразив себе, что ваш папа в жизни такой, каким я его себе представляла по фотографии. На самом деле все оказалось по-другому.
Ваш отец — это зануда, упрямец и болван, у которого отсутствует даже чувство юмора. Так вот, подобного типа я не смогу полюбить ни при каких обстоятельствах.
Точно громом пораженный, Джош уставился на Кэрри, которая дала ему столь меткую и исчерпывающую характеристику. А дети, в свою очередь, критически разглядывали отца, как бы осмысляя оценку Кэрри.
— Раньше папа часто смеялся, — серьезно сказал Тем. — Но с тех пор как мама…
— Ну все, хватит, — резко оборвал Джош сына.
— Останься, — умоляла Даллас. — Пожалуйста, останься. С тобой так хорошо.
Кэрри еще сильнее прижала к себе девочку, чувствуя, что у нее самой глаза наполняются слезами. Возможно, дети-то не обманут ее ожиданий и останутся теми самыми детьми, которые стали ей так дороги после одного-единственного взгляда, брошенного на их фотографию. Но с другой стороны, если они за два неполных дня так привязались друг к другу, как же мучительно будет расставание через неделю.
— Думаю, мне все-таки лучше уехать сегодня, мягко сказала она.
— Давайте голосовать, — предложил Тем, однако опять просительно посмотрел на отца.
Помедлив немного в раздумье, Джош утвердительно кивнул.
Кэрри была уверена, что голосование еще больше запутает сложившуюся ситуацию: двое за ее отъезд и двое за то, чтобы она осталась. Но когда Тем спросил, кто за то, чтобы Кэрри еще пожила с ними, дети сразу подняли руки, а потом, медленно, то же самое сделал и Джош.
Кэрри уже ничего не могла понять.
— Пусть мои дети будут счастливы, — сказал Джош примиряющим тоном. — Даже если это счастье продлится всего несколько дней.
Кэрри глубоко вздохнула, чувствуя, что сейчас совершает непростительную ошибку. Она уже любила этих детей, и в течение последующих нескольких дней ее чувства к ним только окрепнут.
И миг расставания, который настанет, как его ни оттягивай, принесет ей невыносимую боль.
— Дилижансы иногда опаздывают, — сказал Тем с надеждой в голосе.
Улыбнувшись, Кэрри перегнулась через стол и сжала руку мальчика. «А действительно, — подумала она, — кто знает, что там еще произойдет за неделю!»
— Хорошо, — согласилась она. — Я задержусь настолько, насколько это будет возможно.
