Глава 6
С восторгом Меган крутилась перед зеркалом в примерочной. Платье из шифона в бело-розовую полоску просто великолепно: вырез на плечах отделан рюшем, а пять слоев оборок спускались от колен до пят подобно мраморным ступеням.
– Алекс, взгляни, пожалуйста.
Алекс вошла в крошечную, с огромным, во весь рост, зеркалом примерочную. Улыбаясь, она заметила:
– Ну, наконец-то. Нам потребовалось всего лишь двенадцать универмагов и двадцать платьев, чтобы подобрать подходящее.
– Согласись, для меня это довольно быстро.
– Хотелось бы и мне иметь хоть одну из неограниченных кредитных карточек твоих родителей. Удивляюсь, как это ты удержалась от искушения вернуться домой, обвешанная покупками.
Меган рассмеялась и еще раз повернулась, оглядывая себя со всех сторон. Наконец-то наступило время, о котором она мечтала. Если Алекс решила сделать поворот на сто восемьдесят градусов и отшивает всех парней, приглашающих ее поразвлечься, дело ее. Но Меган от этого увольте. Выслушивать Алекс – все равно, что сидеть на скучнейшем оперном спектакле, где не понимаешь ни единого слова, а действие идет своим чередом ария за арией, и публика томится в душном зрительном зале. Алекс постоянно разглагольствовала об университете, рынках и инфляционных индексах, и от Меган требовалась вся сила воли, чтобы не попросить подругу замолчать.
И если Клементине наплевать на весь мир, пока они с Коннором как попугаи-неразлучники не сводят глаз друг с друга и ведут до тошноты инфантильные разговоры, ну что ж, это ее право. Меган собиралась повеселиться. Она не прочь погулять с Билли Вайнштейном, не важно, что говорят о нем Алекс с Клементиной. Хоть раз в жизни она проявит твердость и самостоятельность. Кроме того, Билли здорово повзрослел с тех пор, как она впервые увидела его в десятом классе. Он сменил очки в Черепаховой оправе на контактные линзы, а его тощее, как жердь, тело, немного пополнело. Он всегда будет длинным и долговязым, но сейчас у нее не возникало больше ощущения, что она держит руку скелета.
Хотя главной причиной, по которой Меган решила сойтись с Билли, было то, что она чувствовала себя с ним спокойно и уютно. Он напоминал старый коврик, потертый, со знакомым устоявшимся запахом и привычными пятнами. Меган точно знала, что с Билли она в безопасности. Ей не грозили ни обиды, ни полные ненависти слова, ни учащенное сердцебиение, лишающее ее собственной решимости, воли и самоуверенности. Каждый раз замечая парня с темной растрепанной шевелюрой или черными глазами, она понимала: что единственное оставшееся у нее чувство, которое она хочет испытывать всегда – это безопасность.
Алекс же считала свидания чем-то вроде угарного газа, отравляющего всю прелесть жизни. Да, она ублажала Меган, сопровождая в походах по магазинам и обучая танцевальным движениям, но сама наотрез отказалась принимать участие в подобной ерунде. Она видела развлечения немного в ином разрезе, чем Меган, считавшая их необходимыми атрибутами торжественного перехода во «взрослость». Меган говорила Алекс, что вечеринки – это единственный в жизни случай поднакопить опыт, о котором она будет рассказывать своим детям. Билли взял напрокат лимузин, чтобы ездить в отель «Фермонт», где они обедали, танцевали, смеялись всю ночь напролет. Такую возможность мистер и миссис Сандерс разрешили дочери один только раз в неделю.
Меган оторвала взгляд от своего отражения и повернулась к Алекс.
– Ты уверена, что не передумала и не хочешь пойти? Ты могла бы идти с кем только пожелаешь. Парни в школе не знают, что и думать, с тех пор, как ты перестала ходить на свидания. Кроме того, без тебя все будет совсем не так.
Алекс присела на пуфик в примерочной. Своевольный локон выбился из тугого узла волос и, покачиваясь над левым глазом, портил весь вид. Алекс крепко зажала его за ухом.
– Я так не думаю, Мег. Я знаю, как много значат для тебя ухаживания, и это прекрасно. Клементина, конечно, использует сегодняшний бал, как предлог пробыть всю ночь с Коннором. А для меня все это не имеет смысла. Я просто хочу окончить школу и начать новую жизнь. Время движется недостаточно быстро. Мне хотелось бы быть уже в университете со студентами, которые учатся потому, что им это нравится, а не потому, что их заставляют. Я не хочу терять время среди детей – демонстрирующих свои наряды и играющих во взрослые игры. Я хочу чего-то настоящего.
Она расстегнула молнию на спине Меган.
– Но ведь такое бывает только раз в жизни, ты, же знаешь. И…
– Я знаю, знаю! – воскликнула Алекс. – Это твое окончательное прощание со средней школой, возможность потанцевать, повеселиться, на одну ночь почувствовать себя взрослой. Какая чепуха. Джо уже несколько недель пристает ко мне с различными доказательствами в пользу бала.
– Джо? – Меган вздрогнула, как будто по телу ее прошел электрический ток, искрящийся, звенящий, возбуждающий.
– Да. Маленький братишка – всезнайка, которому четырнадцать лет, и он старается, чтобы все это заметили. Он гуляет со Стаей Мельхофт и считает, что мир полон романтики. Он не успокоится, пока все окружающие не будут влюблены, как он.
Меган быстро вздохнула, проклиная боль в груди. Глупо. И все-таки, несмотря на все старания, болезненное чувство предательства заполнило легкие, вытесняя воздух.
– И как давно они встречаются?
– Что? А, Джо и Стаей? Не знаю, полагаю, недели две. Довольно забавно, Джо такой консервативный. Такой… такой старый. Он напускает на себя глубокомысленный вид, который просто бесит меня. Как будто он знает ответ на все вопросы в мире. Одному только богу известно, откуда у него это. Как бы то ни было, он вряд ли даже дотрагивается до бедной девочки, а когда все-таки решается, то, похоже, умирает от смущения. Мама с папой, да и я, предоставляем им все возможности побыть наедине, но, кажется, кроме вреда, это ничего не приносит.
Неожиданно Меган захватила жалость к Джо, чувствующему себя не в своей тарелке, обиженному и притесняемому как морская звезда в вонючей луже детского зоопарка. Она представила его сидящим возле Стаей, старающимся быть джентльменом и делать все так, как полагается, в то время как родители и Алекс, не знающие слова «терпение», просовывают в дверь голову, подгоняя и подбадривая его.
Меган снова скользнула в джинсы и свитер. Жить в доме с Алекс и такими неординарными родителями все равно, что быть лучшей подругой Алекс и Клементины. Все, что ты делаешь, отходит в тень. Все, что ты считаешь нормальным, они отшвыривают как скучнейшее занятие. На каждый сделанный тобой шаг они отвечают двадцатью. Страшно быть тенью в сиянии звезд.
Поднявшись на вершину холма, Клементина заметила на дороге машину Джона. Черт бы его побрал, подумала она. Ей хотелось побыть дома одной, когда приходит почта, просто так, на всякий случай. Вдруг придет ответ из какого-нибудь агентства. Джон был последним человеком, которого она хотела бы видеть рядом в момент получения письма.
Прошло два месяца с тех пор, как она выслала свои фотографии. «Эйлин Форд» попросили прислать еще. Это было три недели назад. И с тех пор полное молчание. Джон Робертс и «Смайлз Интернешенел» еще не ответили. Но сегодня все могло быть по-другому. Сегодняшний день мог изменить всю ее жизнь.
Надеясь на чудо, что Джон забыл про почту, Клементина подошла к почтовому ящику и открыла его. Он был пуст, и Клементина с треском захлопнула дверцу. В полном отчаянии она хмуро взглянула на мрачный дом. Придется прибегнуть к хитрости. Если ответ пришел, она останется невозмутимой и спокойной. Просто возьмет письмо, отнесет к себе в комнату и медленно распечатает. Позже, если у нее возникнет такое желание, она расскажет Джону, что ей ответили. Он, вероятно, подпрыгнет от радости, если ответ означает ее немедленный переезд в Нью-Йорк. Тогда Анжела, его единственное послушное доверчивое существо, останется только для него, и все двадцать четыре часа в сутки посвятит всецело ему.
Клементина вошла через парадный вход и направилась в кухню. Джон сидел за столом спиной к ней, одетый в серый костюм, его серебристые волосы, как всегда, были безупречно уложены при помощи геля. Клементина подавила привычное желание вцепиться ему в прическу и размазать гель по лицу.
– Привет, Джон. Я не знала, что ты дома сегодня днем.
Отчим взглянул на нее и удостоил слабым подобием улыбки. Он приложил бы больше усилий, если бы рядом стояла Анжела, но когда они с Клементиной оставались наедине, он редко утруждал себя, чтобы выглядеть поприветливее.
– В конторе сегодня мало работы, и я решил сделать твоей матери сюрприз. К несчастью, это она, похоже, устроила мне сюрприз. Ты не знаешь, где Анжела?
– Возможно, у зеленщика, – ответила Клементина, открывая холодильник. Она взяла бутылку содовой. – Она каждый день ходит туда.
– Неужели? Я и не знал.
Клементина стиснула зубы. Конечно, он не знал. Он ничего не знает, кроме своей дурацкой юридической практики, гольфа по вторникам и как сделать коктейль из водки с мартини. Этот обманщик, хитростью вселившийся в их дом, не знал ничего об Анжеле, ее жизни или о том, как много она делает для него каждый день. И он явно ничего не знал о Клементине. А она не собиралась просвещать его.
– Ты брал почту? – небрежно спросила Клементина, проводя пальцами по ободку бутылки.
– Да, ты мне напомнила, – он повернулся и взял открытый конверт. – Из агентства Джона Робертса. Мне очень жаль, но в данный момент они, кажется, ищут модель другого типа. Они очень вежливы и…
– Ты распечатал мое письмо?
– Ну, я же знаю, с каким нетерпением ты ждала ответа. И я подумал, что ты сразу захочешь узнать его.
Клементина с треском поставила бутылку на стойку. Удивительно, как быстро реагирует ее тело. Только что оно было расслабленным, пытаясь казаться непринужденным, в следующую минуту – кровь понеслась по жилам, как водопад, включая все предохранители, покалывая нервные окончания. Она бросилась к столу и вырвала конверт из рук Джона.
– Как ты смеешь вторгаться в мою личную жизнь? Ты… ты хитрая свинья. У тебя что, нет совершенно никаких угрызений совести? Это – моя корреспонденция, черт побери. Моя жизнь. Ты не имеешь права.
– Клементина, замолчи хоть на минуту. Я имею все права узнать, что происходит в твоей жизни. Я – владелец этого дома. Я одеваю и кормлю тебя. Фактически, именно я оплачивал большую часть счетов за время состязаний, в которых ты участвовала. И все это время я платил за сеансы у фотографов.
Клементина почувствовала, как желчь поднимается к горлу. Ее лицо пылало, в ушах стоял непрерывный звон.
– Ты не имеешь никакого права на мою жизнь, – сказала она. – Да кто ты такой? Что ты о себе воображаешь?
Джон встал. При его росте в шесть футов четыре дюйма он на целую голову возвышался над ней. Ее ноздри расширились, уловив запах его одеколона, такого противного, такого непохожего на одеколон ее отца.
– Я – твой отчим. Вот кто я такой. Я живу в этом доме. Я забочусь о тебе, как о собственной дочери, чего не могу сказать о твоем родном отце. Дюк не сообщает тебе даже, где он находится в данный момент, вот цена его заботы. Бьюсь об заклад, его совершенно не интересует, жива ты или нет.
Клементина настолько разозлилась, что не почувствовала причиняемой ей боли. Она переступала с ноги на ногу, прекрасно зная, что не сможет причинить ему физическую боль. Он в два раза сильнее ее и, не задумываясь, даст сдачи, если она полезет с кулаками.
– Я ненавижу тебя, – она проглотила слюну, хотя испытывала страстное желание плюнуть ему в лицо. – Я всегда тебя ненавидела. Моя мать в тысячу раз лучше тебя.
Клементина повернулась и пошла к лестнице. Поднявшись на одну ступеньку, она вновь обернулась к Джону.
– Я иду наверх укладывать вещи. Сегодня же вечером я выметусь из твоего дома.
Перепрыгивая через ступеньки, Клементина ринулась к своей спальне и захлопнула дверь. Гнетущая тишина комнаты изгнала шум, грохочущий в ее голове. Внутри не осталось ничего, кроме тонкого жужжания и затаенного страха. Она прислонилась к двери и разгладила зажатое в руке письмо.
«Дорогая мисс Монтгомери, мы благодарны за представленную нам возможность взглянуть на Ваши работы. Однако в данное время мы ищем немного другой тип, более экзотический, темный, и более знойный. Если бы Вы обратились год-два назад, Вы бы идеально подошли нам. Но сейчас дело обстоит так, что у нас более чем достаточно, светлокожих блондинок. Желаем Вам удачи в других агентствах.
Искренне Ваш. Джон Робертс».
Клементина постаралась выпрямить спину, но ей это не удалось. Она скользнула на пол, прижала колени к груди и заплакала. Рыдания Клементины, редкие, как снег в июне, напоминали плач ребенка, покинутого и замерзшего, и приводили в дрожь каждого, кто слышал их, даже ее отчима.
* * *
Клементина уложила только те вещи, что были у нее до начала конкурсов. Она не думала раньше, как много денег потратил Джон с тех пор, как она запустила на всю катушку карьеру фотомодели. Оставлять весь этот гардероб было самым тяжким испытанием, с которым ей когда-либо пришлось столкнуться. Клементина провела рукой по гладкому атласу и нежным кружевным отделкам и быстро захлопнула шкаф.
У нее был только один чемодан, поэтому пришлось использовать пару бумажных пакетов для книг, нескольких безделушек и медвежонка, которого Коннор выиграл для нее на ярмарке две недели назад. Она еще раз оглядела комнату. Взгляд скользил от окна на белое трюмо, перед которым она сидела тысячу раз, на взбитый матрас двухспальной кровати, куда ей так хотелось сейчас прилечь. Немного нервничая, Клементина открыла дверь и вышла из комнаты.
– Джон, ты не должен так поступать. Пожалуйста. – Клементина застыла как вкопанная на верхней ступеньке лестницы и вслушивалась в умоляющий голос матери, доносившийся из кухни. – Она – моя дочь. Куда она пойдет?
– Откуда я знаю, черт побери? – закричал Джон своим хорошо поставленным голосом юриста. В его тоне слышалось негодующее возмущение и даже оскорбленное достоинство. – Может, к этому своему дружку – актеру. Послушай, Анжела, я не выгонял ее. Она сама хочет уйти. И, кроме того, через несколько недель ей исполняется восемнадцать. Может быть, ей хочется стать независимой.
Клементина вцепилась в перила, ожидая услышать гневные возражения матери, требования, чтобы ее дочь осталась, все то, что диктуют вечные материнские инстинкты. Вместо этого дом погрузился в густую тишину. Подхватив чемодан и пакеты, Клементина спустилась вниз. Сложив вещи у входной двери, она вошла в кухню.
– Я ухожу, – Клементина надеялась, что Анжела, увидев ее испуганные глаза, найдет в себе силы и настоит, чтобы она осталась. Но Анжела только покачала головой, продолжая сжимать руку Джона. Она принадлежала этому мужчине. Давным-давно Анжела сделала свой выбор и вручила ключи от своей жизни Джону. С тех пор она оставалась верной своему выбору, независимо от того, есть у нее дочь или нет.
– Если понадоблюсь – я у Коннора. Вы знаете номер.
Клементина повернулась и направилась к двери.
– Клемми, – окликнула ее мать. Клементина замерла в ожидании.
– Будь осторожна, дорогая.
Девушка преодолела слабость в спине и выпрямилась.
– Хорошо, мама. – Потом взяла вещи и вышла из дома.
* * *
– Я думаю, ты совершаешь большую ошибку.
– Бог мой, Джо, может быть хватит, – Алекс плюхнулась в кресло с высокой спинкой в стиле «Арт Деко» и уткнулась в журнал. – Я уже говорила тебе, что меня это не интересует.
Джо пожал плечами и встал с тахты. Он передвинул одну полосатую подушку с места на место, потом вторую, пытаясь успокоиться и сосредоточиться, но в отчаянии отказался от своей затеи. Мыслимо ли, чтобы полоски сочетались с цветочками? По его мнению, все вещи в доме были не на своем месте – подушки, мебель, он сам. Джо подошел к роялю и опустился на стул.
Алекс неприязненно вскинула голову, когда его пальцы громко и сильно ударили по клавишам, выколачивая ненавистную ей классическую музыку, которую она никогда не понимала и не могла оценить. Мелодия была смутно знакомой, но это неудивительно. Алекс считала, что все эти дурацкие пьесы звучат одинаково. Все они слишком громкие, слишком монотонные, в них отсутствует необходимый барабанный ритм и они очень, ну слишком уж, длинные.
– О, пожалуйста, не начинай.
Джо продолжал играть. Это была его единственная сфера влияния. Он осознал власть, которой обладает над Алекс, после своего первого урока игры на рояле. Немного классической музыки – и Алекс или становилась на колени, клялась, что сделает все для него, если он прекратит, или убегала из дома. Как бы то ни было, жизнь Джо значительно улучшилась.
Он выдавал музыку, счастливо улыбаясь от прикосновения к прохладной слоновой кости клавиш. Бетховен преображал его сильнее всех остальных композиторов. Звуки были богатыми, мощными, горящими энергией и силой. Вибрирующая энергия пальцев переходила в сознание, тело становилось невесомым, и он чувствовал себя легко и свободно. Краем глаза Джо наблюдал за Алекс, выбивавшей дробь на кофейном столике. В конце концов, она не выдержала.
– Ну, хорошо. Чего ты хочешь?
Джо прекратил играть и улыбнулся ей:
– Я хочу, чтобы сегодня вечером ты пошла на выпускной бал.
– Тебе-то какая забота? Иди на свой вечер через четыре года, если тебе это доставляет удовольствие.
– Алекс, я не шучу. – Он подошел к сестре, обнял ее за талию и повел к тахте. Алекс прокляла судьбу за то, что Джо уже перерос ее. Это несправедливо. Более высокие люди обладают большей уверенностью и влиянием, что абсолютно точно. Кое-кто осмеливается прямо в лицо называть ее «малышкой» и не боится получить по шее. Боже, до чего дошло!
Алекс опустилась на тахту. Откинув со лба светлую прядь, Джо заметил:
– Я не хочу, чтобы ты пожалела об этом. – Он смотрел на стену позади нее, вместо того, чтобы прямо взглянуть ей в глаза. Ничего странного, подумала Алекс. Брат всегда напоминал ей Меган. – Ты ведешь себя так, как будто у тебя осталось только одно желание – учиться и готовиться к университету, но я знаю, что тебя интересует и другое. Почему ты так сильно притворяешься, что тебе не нужны друзья и все те развлечения, которые ты прежде любила?
Алекс выпрямилась:
– Потому, что я уже переросла эти забавы. Меня они больше не волнуют.
– Но когда-нибудь тебе их будет не доставать. Придет время, ты станешь старой, толстой, седой и одинокой со всеми своими заработанными деньгами, а твои подруги выйдут замуж и будут счастливо жить среди дюжины внуков, бегающих вокруг них.
– Внуки, фу! – Алекс отвернулась. Джо, конечно, ошибается насчет ее. Зачем ей замужество, эта дурацкая клетка? Она никогда не будет одинока, она просто уверена в этом.
– Я собираюсь стать Александрой Великой, – сказала Алекс. – Утонченным образованным гением. Прекрати рассуждать как взрослый. Терпеть не могу твоих мудрствований. Ты везде видишь сложности. Я просто становлюсь более зрелой и опытной. Что в этом плохого?
– Ничего, если ты счастлива при этом.
– Конечно, я счастлива. – Неужели?
– Да, – ответила Алекс слишком поспешно. Она опустила глаза и принялась выковыривать тонкий слой грязи из-под ногтя на большом пальце.
– Ну, хорошо, – сказала она, возвращаясь к разговору. – Возможно, я и не хожу больше на свидания. Но кому они нужны? – Она закрыла глаза и подумала о поцелуях, сильных руках и хрипловатых голосах, которые она променяла на изучение биржевых таблиц холодными, одинокими вечерами. Открыв глаза, Алекс заметила, что Джо наблюдает за ней.
– Ладно, – добавила она, – может быть, мне немного и не хватает их.
Они рассмеялись. Алекс встала.
– Во всяком случае, сегодня я никуда идти не могу. Кто будет сопровождать меня?
Джо тоже встал и изящно поклонился:
– Джозеф Холмс, достойнейший сопровождающий, к Вашим услугам.
Алекс оглядела его с ног до головы.
– Что ж, ты выглядишь старше своих лет, почти на восемнадцать, но… О, Джо! Это невозможно. У меня нет платья, а у тебя смокинга и…
– Алекс, перестань. С каких это пор ты стала нормальной. У тебя в шкафу миллион безумных нарядов. Подбери что-нибудь, и я уверен, ты станешь «гвоздем» бала. А я могу надеть черный костюм. Может быть, он не тянет на смокинг, но я сумею выглядеть в нем шикарно. Давай, собирайся. Я хочу пойти, и ты, в глубине души, тоже хочешь.
Алекс искоса взглянула на брата.
– Если бы я не знала тебя, я сказала бы, что ты задумал все больше ради себя, а не для меня. Ты уже устал от Стаей и готов познакомиться с кем-то более волнующим и более опытным?
Джо рассмеялся:
– Конечно, нет. Просто я не хочу упускать такой шанс.
Накручивая на палец прядь волос, Алекс размышляла. Почему бы и нет? В конце концов, она имеет право повеселиться. Меган и Клементина страшно удивятся, увидев ее. А Джо – великолепный партнер. Он красив и обходителен и, конечно, ей не придется волноваться из-за нежелательных приглашений и приставаний. Ей-богу, она пойдет.
– Хорошо, – сказала Алекс, – пошли. Я поднимусь наверх, чтобы переодеться. Если мы поторопимся, то опоздаем на Час или чуть больше.
– Замечательно. Я скажу родителям и через полчаса жду тебя внизу. Да, Алекс, – окликнул Джо, когда она уже начала подниматься по лестнице.
– Что?
– Извини, но тебе придется вести машину. Алекс рассмеялась и побежала в свою комнату.
* * *
Свечи отбрасывали на стены тени танцующих пар. Над головой тускло светили четыре огромные люстры, похожие на мерцающий свет далеких звезд, дошедший через миллионы лет. Банкетный зал был небольшой, но в средней Линкольнской школе и выпуск был небольшим. Сто учащихся прекрасно вписались в отведенное пространство.
Меган откинулась на спинку стула, подальше от свечи и, помаргивая, пыталась смахнуть слезы. Из всего многообразия платьев на земном шаре десять из пятидесяти девиц выбрали именно такое, как у нее. Она задумалась, не обречена ли всю жизнь переживать несчастья и поражения. Раз в сто лет она надеялась выделиться из толпы, а вместо этого слышала только хихиканье за спиной, когда проходила по залу, и замечала уродливые пальцы, показывающие на ее примелькавшийся наряд.
И от Билли никакой помощи. Да, она пошла с ним потому, что это безопасно. Но его присутствие не должно было означать скуку и неловкость. Он танцевал с ней только раз. Один раз за двенадцать песен. Они вышли на площадку, Билли притянул ее к себе, а минуту спустя согнулся пополам от боли. Он ухитрился подвернуть ногу во время медленного танца. Более того, во время «Подайте клоуна». Невероятно. Так что сейчас он где-то в отеле, и ему накладывают повязку, а она стала посмешищем бала. Оставалось только наблюдать, как Клементина с Коннором льнут друг к другу на каждой песне, быстрой или медленной как будто завтра конец света и мир рухнет в преисподнюю.
– Почему Алекс не пришла? – удивлялась Меган. По крайней мере, они могли бы хоть посмеяться вместе. Алекс прошлась бы по всему отелю, проверяя комнаты, показалась бы на лифте, сделала бы еще что-нибудь, а не торчала здесь совершенно одна под свирепыми взглядами десятка девиц, одетых в такие же платья. Как будто это ее вина, что они все выбрали одно и то же.
Меган резко отодвинула стул и встала. Хватит. Если нет Алекс, ей придется позаботиться о себе самой. Нет закона, по которому ей возбраняется в одиночестве пройтись по отелю. Гордо держа голову, Меган направилась к выходу.
Она резко остановилась, потому что в дверях появилась самая поразительная пара, которую она когда-либо видела. Темные волосы девушки были скручены в узел на макушке. Бирюзовый шелковый шарф, повязанный вокруг прически, спадал на плечи. Легкая белая юбка доходила до левой лодыжки, но едва достигала колена на правой ноге. Свободная черная блуза собрана на бедрах широким поясом. Светловолосый, похожий на принца юноша был одет в черный костюм с серебристым поясом на талии. Вместе они смотрелись как члены королевской семьи из какой-то экзотической страны Среднего Востока.
– Меган? Меган, ты что, не слышишь меня?
Меган впервые взглянула девушке в лицо.
– Алекс? Бог мой, Алекс? Это ты?
Алекс рассмеялась и сделала реверанс:
– Алекс Холмс к Вашим услугам. Позвольте представить моего самого красивого и отважного кавалера на этом вечере, мистера Джозефа Холмса.
Меган медленно перевела взгляд на Джо. Она была так потрясающе счастлива снова увидеть его, что в смущении отступила назад. Джо, смеясь, поклонился ей, и на какое-то мгновение Меган дала волю фантазиям, представив, что живет в историческом романе: она на королевском балу, и самый отважный капер Англии склоняется перед ней в поклоне, берет ее руку и целует кончики пальцев. Но прикосновение Алекс разрушило чары.
– А где Билли? – спросила Алекс.
Меган оторвала взгляд от лица Джо. Она поразилась, как изменились и смягчились черты его лица в приглушенном, неярком свете. Он выглядел настоящим британцем. В предыдущей жизни Джо, наверняка, принадлежал к английской аристократии. Она была уверена в этом. Он, скорей всего, был родом из какого-нибудь провинциального имения в графстве Беркшир, с собаками, лошадьми и английским парком. И когда он отправлялся верхом, то надевал накидку с капюшоном и…
– Меган, ты не слушаешь меня? Я спросила, где Билли.
– О, извини. Этот лопух подвернул лодыжку. Ему бинтуют ногу.
Алекс застыла на мгновение с открытым ртом. Она старалась сохранить самообладание, но рвущийся изнутри смех победил, и, откинув голову, Алекс весело рассмеялась. Джо посмеивался, хотя и старался скрыть это.
– Меган, извини, – сказал он. Но Меган, позабыв все на свете, тоже улыбалась.
– Пошли, дитя мое, – произнесла Алекс, обнимая ее за плечи. – Теперь у тебя есть я и Джо. Давайте сядем где-нибудь.
Джо нежно обнял Меган за талию с другой стороны. Опустив ресницы, она пристально разглядывала его пальцы, такие длинные, ухоженные и чистые. Когда они подошли к столику, Джо придвинул ей стул и прошептал:
– Я хочу, чтобы ты знала, не важно, сколько девушек одеты в такое же платье, ты – лучше их всех, вместе взятых.
Меган ослепительно улыбнулась. Она даже не заметила, как, прихрамывая, возвратился Билли.
* * *
– Держи меня крепче, Коннор, – шептала Клементина.
Пять песен подряд они не покидали танцевальную площадку и, независимо от темпа, оставались в объятиях.
Коннор обнимал ее, зарывшись лицом в чудесные каштановые волосы. Боже, как хорошо она пахнет. Это не запах роз и не аромат духов, а какой-то присущий только ей аромат – смесь океана, солнечных весенних дней и секса.
– Так лучше? – спросил он.
– Да, намного.
Иногда, а по правде говоря, почти все время, Клементина мечтала только об одном – навсегда остаться в объятиях Коннора. Это желание шло вразрез с ее прежними надеждами, планами на жизнь, но ей было наплевать. Когда Клементина ушла из дома, она знала, что может пойти к Коннору и ей не зададут никаких вопросов. Он был ее пристанью. Без сомнения, Коннор любит ее и не бросит на произвол судьбы. Пока что ей это и нужно.
В начале их связи Клементина разделяла замыслы и стремления Коннора, а он ее. Но позже все стало меняться. Стоило чуть дольше поговорить о будущем, о карьере Клементины, и Коннор уже торопился по делам. Если же разговор шел о продюсерах, о ночной жизни Нью-Йорк Сити, он, сославшись на усталость, отправлялся спать. Коннор мог без умолку, часами обсуждать свои дела, мечты, пробы, к которым готовился в Голливуде, но как только затрагивались ее проблемы, оживленный блеск в его глазах исчезал.
Новизна Коннора, его прикосновения, поцелуи заставили Клементину на время позабыть о жарких огнях юпитеров и обложках журналов. Но потом, когда он стал более знакомым и привычным, решимость девушки достичь цели стала сильнее, чем когда-либо. Она начала уставать от его недовольных гримас по поводу ее участия в демонстрациях мод, от дурного запаха изо рта по утрам. Да, она любила его и хотела быть вместе. Да он помог ей и дал силы в минуты сомнений, но, с Коннором или без него, Клементина станет звездой.
Они сблизились слишком быстро, подобно метеоритам, столкнувшимся в космосе. И только сейчас Клементина стала замечать, что Коннор желает быть первым. Он непременно должен был быть первым. Отец бросил его. Мать не питала к нему никаких чувств. Пришло время стать номером один. Сначала она считала просто замечательным то, что у них похожая история, одинаковые стремления. Хотя теперь понимала, что попытка соединить двух людей, каждому из которых необходимо абсолютное внимание, поклонение и слава, похожа на автокатастрофу с печальным исходом.
Клементина пыталась оправдать, понять Коннора. Ведь у него не было ни условий, ни возможностей для достижения цели. И хотя у него появилось еще несколько эпизодических ролей, была даже парочка ролей со словами, но, ни одной главной роли, ни одной пьесы, которая стремительно вознесла бы его в Голливуд. Она тоже училась жить с отказами. Ни от «Эйли Форд», ни от «Смайлз Интернешенел» ответа не было. Коннор поддерживал ее, когда Клементина падала духом, а она была сильна там, где он опускал руки. Конечно, в конце концов, они оба достигнут успеха. Клементине было просто интересно, кто сделает это первым. И оставит ли ее успех какую-то надежду на то, что они останутся вместе?
Сейчас Клементина, по крайней мере, каждую ночь проводила с ним. Обговорив детали с матерью Коннора, Беверли, Клементина вполне хорошо приноровилась к жизни в их доме. Беверли настояла, чтобы они спали в разных комнатах, что Клементина нашла забавным, принимая во внимание откровенность, с которой Беверли перелетала из постели одного мужчины в постель к другому. Но до тех пор, пока Беверли рано отправлялась спать, оставляя влюбленных наедине, положение оставалось терпимым. Клементина дожидалась, когда исчезнет полоска света под дверью спальни Беверли и исчезала под одеялом вместе с Коннором. И пока они занимались любовью, мечты о карьере и актерская игра улетучивались как дым. Реальность исчезала, оставляя только его руки, губы, прикосновения. Они не знали точно, чем будут заниматься после окончания школы. Коннор собирался продолжать пробы, а она будет ждать ответа из Нью-Йорка. До тех пор они будут вместе, и если у них останется возможность крепко сжимать в объятиях друг друга каждую ночь, все остальное образуется.
* * *
– Ты не хочешь потанцевать?
Полвечера Меган ждала этого вопроса. Джо потанцевал с сестрой и вернулся к столику, где они с Меган наблюдали за Алекс, как обычно, завладевшей всеобщим вниманием. Этим вечером, раз уж она отбросила в сторону подготовку к университету, Алекс решила повеселиться от всей души. Вот так всегда бывает, подумала Меган, глядя на подругу. Она ничего не хотела иметь с юнцами, а уже станцевала танцев двадцать.
– Конечно, – ответила Меган Джо.
Он протянул руку и повел ее к площадке. Его ладонь была сухой и теплой, ясно, подумала Меган, он совершенно равнодушен к ней. Боже, что это с ней? Весь вечер она фантазировала об этом… этом мальчике. Она наблюдала за ним, представляла, как бы они смотрелись вместе, прогуливаясь по берегу моря, как его губы прикасаются к ее, и он говорит, что она – самая прекрасная девушка на свете. Ему только четырнадцать. У него есть девушка, И он – маленький братишка ее лучшей подруги. Она, Меган, явно сошла с ума.
Джо улыбнулся и положил руку на ее талию. Что ж, для четырнадцатилетнего ой довольно высок, подумала Меган. Она доставала ему только до подбородка. И несмотря на то, что он почти весь вечер молчал, а если и разговаривал, то только с ней или Алекс, он не казался не в своей тарелке. Джо тихо сидел и наблюдал за происходящим в зале. Как часто Меган старалась выглядеть точно так же, то есть «своей», когда была одна, но всегда кончалось одним и тем же – она ощущала себя потерянной, никому не нужной.
– Тебе нравится вечер? – спросил Джо.
– Да, конечно.
Он наклонился и заглянул ей в глаза.
– Но мне кажется, ты ожидала чего-то другого, я прав?
Меган улыбнулась и отвела взгляд.
– Да. Это моя извечная проблема. Я так много фантазирую, что, когда дело доходит до реальности, какой бы хорошей она ни была, она никогда не оправдывает моих ожиданий.
– Слишком много рыцарских романов? – спросил Джо.
Меган резко отпрянула:
– Откуда ты знаешь?
Джо рассмеялся и снова притянул ее к себе.
– Не огорчайся. Со мной происходит то же самое. Я читаю детективные романы, и жизнь представляется пленительной и сложной, полной оригинальных личностей, тайных встреч и волнений. Потом я оглядываюсь вокруг, и чувствую себя обманутым и разочарованным, видя, что мир состоит из нормальных людей, занятых обычной работой, живущих в обычных домах и квартирах, с обычными заботами. Каждый день они бьются лишь над тем, как бы свести концы с концами. Откуда же у них время на тайны и интриги?
Меган положила голову ему на плечо и закрыла глаза.
– Я прочитала множество романов и решила, что все мужчины – галантны и красивы, а когда они встречают любимую женщину, то готовы для нее на все. А вместо этого мой кавалер растянул лодыжку и остаток вечера проводит ухаживая за своим десертом. Ничего себе, романтика!
– Я уверен, что где-то существует и романтика, и интриги. Мы просто находимся не в том месте и не можем, поэтому отыскать их. Но не надо отказываться от своих фантазий. Никогда не надо сдаваться.
Меган подняла голову:
– Ты испытываешь возбуждение от общения со Стаей? Алекс говорит, вы постоянно вместе.
Казалось, она повторяет заученный урок, так ровно прозвучали ее слова, без малейшего трепета в голосе, с чем она себя и поздравила. А музыка заглушила бешеный стук сердца.
Джо отвел взгляд:
– Не знаю. Стаей – очень приятная девушка, умная и хорошенькая. Мне она очень нравится, но мы вовсе не думаем о женитьбе, если ты это имела в виду.
Губы Меган растянулись в широкой улыбке – хотя она постаралась убрать ее до того, как Джо вновь опустил на нее глаза, он заметил улыбку и рассмеялся.
– Черт побери, Меган, ты – то почему радуешься по этому поводу?
Меган вспыхнула и прижалась щекой к его щеке.
– Извини, я не хотела. – И все-таки радость переполняла ее, приятно покалывая кожу. Умом она понимала, что не должна быть такой счастливой. Это не имело смысла. Ничего не может возникнуть между ней и Джо. Он всегда будет на четыре года моложе. В следующем году он пойдет только в девятый класс, в то время как она станет студенткой университета. И все-таки Меган улыбнулась.
Джо снова рассмеялся и задержал ее, когда закончилась песня. Они стояли и ждали, пока ансамбль начнет новую.
– В тебе что-то есть, ты знаешь это, Меган Сандерс? Они танцевали без перерыва в течение трех песен, и руки Джо, обнимавшие Меган, заставили ее поверить, что то, что он сказал, – правда.
