Глава 28
Разные мелочи

— Я только что читала некрологи, — сказала мисс Корнелия, откладывая газету и беря в руки свое вязание.

Темное ноябрьское небо почти не пропускало света в гавань, которая покоилась в полумраке. Мокрые листья, падающие с деревьев, прижимались ветром к окнам дома. Но внутри было тепло и уютно. Весело потрескивал камин, а на подоконнике цвела герань.

— У вас здесь всегда лето, Энн, — сказала как-то раз по этому поводу Лесли. И все, кто приходил в маленький «дом мечты», чувствовали то же самое.

— «Дэйли Энтерпрайз» в последние дни печатает столько некрологов, сказала мисс Корнелия. — Каждый день не меньше двух. Я всегда читаю их до последней строчки. Это одно из любимых моих развлечений, особенно если некролог в стихотворной форме. Послушай-ка, например, вот этот:

И кто сказал, что у нас на острове нет поэтических талантов! Ты заметила, дорогая Энн, сколько людей умирает? Это просто какой-то ужас. Вот взять хотя бы эти десять некрологов. Каждый из умерших был просто святым, даже мужчины. Вот старый Питер Стимсон, который «оставил после себя большое количество оплакивающих его друзей». Особенно эти друзья переживают о его последнем крупном проигрыше. Ты только подумай, Энн, за последние тридцать лет у Питера не было ни одного знакомого, который не желал бы ему смерти. Читай некрологи, Энн, если тебе плохо, особенно о тех людях, которых ты знала. И если у тебя есть чувство юмора, то это сильно взбодрит тебя. Нет, все-таки до чего же противное это слово — некролог. Этот самый Питер, о котором я тебе рассказываю, как нельзя лучше подходит к слову «некролог». Когда видишь его лицо, то сразу вспоминаешь об этом слове. Я знаю только еще одно, пожалуй, более противное слово — вдова. Да, Энн, я могу быть старой девой, это даже очень удобно, но я, к счастью, никогда не стану чьей-нибудь вдовой.

— Да, это действительно очень уродливое слово, — сказала Энн, захлебываясь от смеха. — На кладбище в Эвонли полно надгробий с надписью «такая-то такая-то, вдова такого-то такого-то». Это сразу напоминает мне о чем-то забытом и устаревшем. Почему так много слов, связанных со смертью? Больше всего мне хотелось бы, чтобы традиция называть тело мертвого «останками» была отменена. Мне всегда становится не по себе, когда на похоронах я слышу: «Все, кто хочет последний раз посмотреть на останки, подойдите сюда». Это всегда ассоциируется у меня с чем-то людоедским. Мне кажется, что я присутствую на обеде каннибалов.

— Ну, а все, чего я желаю, так это чтобы меня, когда я умру, не называли «наша умершая сестра», — спокойно добавила мисс Корнелия. — Я начала испытывать отвращение ко всему этому «сестробратьинскому» бизнесу после того, как у нас на острове побывал один евангелист. Он устроил себе выступление в Долине. Он мне с самого начала не понравился.

Я сразу почувствовала, что в нем что-то не так. И я оказалась права. Он назвался пресвитерианином, а сам был методистом. Он каждого называл братом или сестрой. Как-то вечером он остановил меня и с жаром пожал мне руку. «Дорогая сестра Брайэнд, — сказал он, — вы христианка?» Я посмотрела на него пристально и ответила: «Единственный брат, который у меня был, мистер Фиск, умер пятнадцать лет назад, а других у меня с тех пор не было. Что же касается того, христианка ли я, то когда на митинге я смотрела, как вы ползаете по сцене в нижней юбке, то поняла, что я действительно настоящая христианка». Это заставило его замолчать, можете мне поверить. Не подумай, что я плохо настроена против всех проповедников. У нас как-то был один. Он приехал откуда-то с Востока и сделал много хороших дел. Но мистер Фиск был не такой. Как-то вечером на своем выступлении он попросил встать всех христиан. Я не сделала этого, можешь мне поверить. Я никогда не считала все эти шоу чем-то полезным. Потом этот фиск попросил встать тех, кто хотел бы стать христианином. Так как почти все уже стояли и больше некому было подниматься, он высоким голосом запел гимн. Ох и хохотала же я тогда! Только один человек продолжал сидеть. Это был десятилетний Айки Бэйкер. Он очень много работал на своего хозяина и от усталости заснул. Он проспал все выступление, и я была рада видеть, что маленькое создание наконец-то нашло, где отдохнуть, можешь мне поверить.

И вот, когда мистер Фиск кончил, бедный мальчик вдруг очнулся и вскочил на ноги. Он забыл, где находится, и боялся, что ему влетит от жены хозяина, Марии Миллисое, за то, что он спит на работе. Фиск увидел его и закричал: «Смотрите, еще одна спасенная душа! Аллилуйя!» А это был просто бедный, еще как следует не проснувшийся Айки, который не имел ни минуты времени, чтобы подумать о своей душе.

Как-то раз на проповедь этого нахала пришла Лесли. И он решил взять над ней шефство, Мистер Фиск особенно заботился о душах хорошеньких девушек, можешь мне поверить. Он так оскорбил ее своим вниманием, что она больше никогда не приходила к нему. А Фиск после этого случая каждую ночь публично молился, чтобы Господь смягчил сердце Лесли. В конце концов я не выдержала и пошла к мистеру Ливиту, нашему министру, и сказала, что, если он не заставит мистера Фиска убраться отсюда, то на следующем собрании я встану и запущу в него сборником гимнов, когда он начнет говорить о «красивых, но нераскаявшихся молодых женщинах». Я сделала бы это, можешь мне поверить. Но мистер Ливит прекратил его митинги. Мистер Фиск продолжал какое-то время проводить свои собрания в другом помещении, пока миссис Дуглас не положила конец его карьере в Долине. Миссис Чарли Дуглас не было всю зиму. Она гостила в Калифорнии. Она очень меланхолична. Религиозна и меланхолична. Ее отец так заботился о вере, что допустил непростительный грех. Он умер в психиатрической больнице. А когда Роза Дуглас пошла по тому же пути, Чарли выпроводила ее к сестре в Лос-Анджелес. Она отлично провела время в гостях и вернулась как раз в то время, когда шоу мистера Фиска было в самом разгаре. Роза вышла из поезда, радостная и улыбающаяся. Но не успела она сделать и несколько шагов, как увидела перед глазами огромный щит с надписью: «Куда ты идешь? На небеса или в ад?» Текст придумал мистер Фикс, а написал его художник — Хенри Хаммонд. Роза ахнула и потеряла сознание. Когда ее притащили домой, состояние ее было тяжелым, как никогда прежде. Чарли Дуглас пошла к мистеру Ливиту и сказала, что все Дугласы выйдут из церкви, если мистер Фиск останется здесь еще хоть на какое-то время. Мистер Ливит сдался, ведь от Дугласов он получал половину своего дохода. После того, как мистер Фиск уехал, мистер Ливит неожиданно для всех обнаружил, что наш проповедник был замаскировавшимся методистом. Мистер Ливит чувствовал себя очень плохо, можете мне поверить, ведь он пресвитерианин.

— Кстати, вчера я получила письмо от мистера Форда, — сказала Энн. — Он передает вам привет.

— Мне не нужны его приветы, — отрезала мисс Корнелия.

— Почему? — удивленно спросила Энн. — Я думала, он вам нравится.

— Да, я неплохо к нему относилась. Но я никогда не прощу его за то, как он обошелся с Лесли. У бедной девочки сердце из-за него на части разрывается. Как будто у нее без того было мало проблем. Он уехал, как всегда наслаждаясь жизнью и довольный собой. Как это похоже на мужчин!

— О, мисс Корнелия, как вы обо всем догадались?

— О, Господи, Энн, дорогая, разве у меня нет глаз? Я знала Лесли, когда она была еще ребенком. В ее глазах проглядывает боль, и я знаю, что причиной этому — писатель. Я никогда не прощу себе, что пригласила его сюда. Но я не думала, что он может так поступить. Я надеялась, он будет вести себя так же, как вели себя все прежние постояльцы Лесли. Один из них пытался ухаживать за ней, но Лесли была с ним так холодна, что он прекратил всякие попытки. Я не знала, что со стороны мистера Форда может грозить какая-нибудь опасность.

— Не показывайте Лесли, что вы знаете ее секрет, — взволнованно сказала Энн. — Мне кажется, это причинит ей боль.

— О, ты можешь положиться на меня, дорогая. Я не вчера родилась. О, эти мужчины! Один испортил ей жизнь еще много лет назад, а теперь другой, приехав, усугубил все тяготы бедной Лесли. Энн, этот мир — ужасное место, можешь мне поверить.

— Есть в этом мире беспорядок и загадки, но мы разгадаем их со временем.

— Если это когда-нибудь и случится, то только, если в мире не будет мужчин, — мрачно сказала мисс Корнелия.

— Что мужчины натворили на этот раз? — спросил приблизившийся к женщинам Гилберт.

— Вред, вред! Что же еще они могли сделать?

— Яблоко съела Ева, мисс Корнелия.

— Ее заставило это сделать существо мужского пола, — с победоносным видом заявила мисс Корнелия.

Лесли понемногу приходила в себя и вскоре почувствовала, что может жить дальше. Ведь, несмотря ни на что, жизнь продолжается, в какие бы переделки мы ни попадали. Скоро она снова была рада погостить в маленьком «доме мечты». Энн хотела, чтобы Лесли забыла об Оуэне Форде, но все ее надежды рассеивались, когда она видела, какое выражение появлялось в глазах у Лесли при упоминании имени Форда. Когда Энн рассказывала капитану Джиму или Гилберту о новостях от Оуэна, Лесли краснела или бледнела, и это красноречиво лучше всяких слов, говорило о ее чувствах. Сама Лесли никогда не говорила о нем и не упоминала о той ночи на берегу.

К тому же в ее жизни случилось еще одно несчастье — умер старый пес, и Лесли долго оплакивала его.

— Он так долго был моим другом, — с грустью говорила она. — Это старый пес Дика, ты знаешь. Он был у Дика еще за год до нашей свадьбы. Дик оставил мне его, когда стал моряком. Карло был мне очень предан. И его любовь помогала мне в тот первый ужасный год после смерти моей матери. Я была тогда так одинока. Когда я узнала, что Дик возвращается, я испугалась, что Карло больше не будет только моим, но он не обращал внимания на Дика, хотя раньше Дик так любил его. Карло с лаем бросался на Дика как на чужого. Я была рада этому. Было так приятно иметь кого-то, чья любовь принадлежит тебе целиком. Этот пес был единственной радостью в моей жизни, Энн. Он был таким слабым, что я опасалась, как бы он не умер. Но я надеялась, что сберегу его до весны. Сегодня утром он выглядел вполне здоровым. Он лежал на коврике у камина и вдруг вскочил и подбежал ко мне. Он положил голову мне на колени и посмотрел на меня влюбленным взглядом. Потом вздохнул и умер. Я потеряла его.

— Позволь мне подарить тебе другую собаку, Лесли, — сказала Энн. — На Рождество я собиралась подарить Гилберту сеттера. Разреши и тебе подарить одного.

Лесли покачала головой.

— Только не сейчас, спасибо, Энн. Пока я не хочу заводить другую собаку. Я сейчас не могу полюбить никого, кроме моего Карло. Может быть, со временем я возьму у тебя щеночка. Я не могу без домашних животных. Но никто уже не сможет заменить мне Карло. В нем было что-то человеческое, За неделю до Рождества Энн отправилась в Эвонли и осталась там на праздники. Вскоре за ней приехал Гилберт и тоже остался. В Грин-Гейблз никогда не было такого веселого Нового года, особенно когда Бэриезы, Блайзы и Райты собрались все вместе, чтобы уничтожить грандиозный обед, стоивший миссис Речел и Марилле долгих раздумий и приготовлений. Когда Энн и Гилберт вернулись в Четыре Ветра, они обнаружили, что их дом был почти по крышу засыпан снегом. Причиной этому был бушевавший ураган. Все вокруг было засыпано снегом. К счастью, капитан Джим разгребал сугробы у дверей и чистил дорожки. Мисс Корнелия приходила в дом и следила за камином.

— Как хорошо, что ты вернулась, дорогая Энн. Ты когда-нибудь видела такие сугробы? Дом Муров вообще невозможно разглядеть, если не подняться на крышу. Лесли будет рада твоему приезду. Она почти заживо похоронена здесь. Хорошо, что Дик пристрастился расчищать снег. Он думает, что это развлечение. Сьюзан просила передать, что выйдет на работу с завтрашнего дня. Капитан Джим, куда это вы направляетесь?

— Думаю, мне надо сходить в Долину и навестить старого Мартина Стронга. Ему недолго осталось жить, и он так одинок. У него совсем мало друзей — он был слишком занят всю свою жизнь, и у него не хватало времени на то, чтобы завести их. Зато он накопил кучу денег.

— Да, он решил, что если нельзя служить Богу и Маммоне одновременно, то лучше служить Маммоне, — сказала мисс Корнелия. — Так что ему не на что жаловаться.

Капитан Джим вышел, но, кое-что вспомнив в саду, вернулся на минутку.

— Совсем забыл. У меня письмо от мистера Форда, миссис Блайз. Он сообщил мне, что книгу приняли и скоро будут печатать. Я так обрадовался, когда узнал эту новость. Хочется поскорее увидеть ее напечатанной.

— Этот человек с ума сходит по своей «книге жизни», — фыркнула мисс Корнелия. — Я бы не стала писать о себе: в мире и так слишком много книг.