Глава 28
Джессика дрожащей рукой повесила телефонную трубку. Она установила в доме телефон, и каждое утро ей звонили из Форт Ворса по деловым вопросам. Этот звонок не был деловым.
— Чей голос пришел по проводу с плохими новостями? — Рейни внимательно смотрела на нее.
— Генри Барнетта, — ответила Джессика, — адвоката моего отца.
— Что-нибудь случилось с отцом?
Джессика покачала головой:
— С матерью.
— С хорошей матерью или с Большой Совой-Людоедом?
— С Пенелопой.
Рейни улыбнулась:
— Так. Голос, как стрела из лука, принес новости о врагах.
Джессика хмуро глянула на экономку:
— Она арестована за убийство дедушки.
Рейни не удивилась:
— Тревис прав. Теперь ты примешь его обратно?
Джессика растерянно молчала. Неужели высказывания Тревиса заставили лейтенанта Хартвига провести новое расследование, после которого Пенелопу арестовали? Она вздохнула:
— Служанка, которая обвиняла меня… Они допросили ее еще раз. Теперь она говорит, что это Пенелопа прижимала подушку к лицу дедушки, а не я.
— Почему же она не сказала правду раньше?
— Кто знает, где тут правда? — обеспокоенно произнесла Джессика. — Служанка, ее зовут Грейс, говорит, что Пенелопа приходила ухаживать за дедушкой, когда он заболел.
— Непохоже на Большую Сову-Людоеда.
— Я знаю, — согласилась Джессика. — Она никогда ни за кем не ухаживала. Ни за дедушкой, ни за кем. Конечно, она жертвовала деньги для больницы в Форт Ворсе, но к больным даже близко не подходила. Грейс заявляет, что дедушка в тот день пошел спать рано, намного раньше, чем обычно, сразу после ужина с Пенелопой в его комнате.
— Сонная трава в кофе, — догадалась Рейни.
— Они пили только куриный бульон.
— Ладно. Сонная трава в бульоне.
Джессика взглянула на Рейни, вспоминая, какая была у нее самой реакций на маленькую дозу лекарства Пенелопы. Сначала сильно кружилась голова, а потом она провалилась в глубокий сон. Неужели Пенелопа могла дать ему этого лекарства?! Конечно, это не доказано…
— Когда Грейс поднялась наверх посмотреть все ли в порядке, Пенелопа прижимала подушку к его лицу, — продолжала рассказывать Джессика. — Грейс сказала полиции, что она сама чуть не задохнулась от ужаса, потому что Пенелопа тоже увидела ее и приказала молчать. В ином случае она пригрозила вызвать полицию и обвинить ее, Грейс, в убийстве. Бедная девушка до смерти перепугалась, Пенелопа убедила ее, что все поверят миссис Грисхем, а не какой-то служанке.
— Турецкая магия, — пробормотала Рейни.
Пораженная Джессика уставилась на нее.
— Турки никогда не сражаются, они всегда убегают от врагов, — объяснила Рейни. — Почему мать заставила служанку соврать про тебя?
— Потому что наследство получила я, а не Пенелопа. Смешно? Если бы она не обвинила меня, ее бы не разоблачили. Ведь все считали, что дедушка умер естественной смертью. Только служанка знала, а она бы молчала.
— Да. Если бы тебя повесили, мать могла бы получить деньги.
Джессика в ужасе посмотрела на экономку. В ее словах был смысл. Пенелопа убила Оливера из-за денег. Потом, когда наследство получила Джессика и отказалась поделиться с нею, она заставила служанку дать ложные показания. Ее мать вела себя очень странно в последнее время. Возможно, она до сих пор верила, что будет наследницей Джессики.
— У индейцев лучше. Когда кто-то умирает, его лошадей раздают или убивают, а одежду зарывают в землю. Тогда у семьи нет причин убивать друг друга.
Джессика криво улыбнулась, представив, что Пенелопу заставили раздать или закопать в землю богатство Оливера Дюплесси.
— Генри говорит, что она хочет, чтобы я приехала в Форт Ворс и побыла с ней.
Рейни презрительно хмыкнула:
— Большая Сова-Людоед до сих пор голодная. Оставайся здесь, тогда она тебя не съест.
Джессика кивнула:
— Я не поеду, но не могу представить, что она на самом деле… Это же ее собственный отец… Как она могла…
— Такая сделает что угодно.
— А если она этого не делала? Что, если служанка лжет? Ну, по крайней мере, я должна послать ту сумму денег, которую она на меня истратила, когда мы с Тревисом у нее жили, на свадьбу, приданое и все остальное.
— Они платили за твоего мужа? — Рейни неодобрительно смотрела на нее. — Глупый обычай. Как Тревис может оценить тебя, если он не платил за тебя? Джед Бекер дал много лошадей моему отцу за меня.
Джессика слабо улыбнулась:
— Я уверена, Рейни, что ты была лучше всех лошадей.
— Вот это правда. Если бы Тревис заплатил за тебя, он бы не разрешил тебе уйти. Он бы настоял — или жена, или вернуть лошадей.
— Я не хочу ничего слышать про Тревиса.
— Уф-ф! Тебе лучше не ехать к матери. Почему она думает, что ты приедешь?
— У Пенелопы очень избирательная память, — устало сказала Джессика. — Она помнит только то, что касается ее проблем, ее обид, другие люди для нее не существуют. И вообще, она ни о чем долго не помнит. Мне кажется, у нее… она…
— Наливает в живот слишком много огненной воды? — предположила Рейни.
Джессика кивнула и закрыла глаза.
— С тобой все в порядке?
— Мне что-то нехорошо. Полежу немножко, прежде чем ехать по делам.
— Ладно. Ты выглядишь, как койот, который напился из отравленного ручья.
* * *
— Я тебе говорю, что иногда дети получаются и после субботнего замужества.
— Я не знаю, беременна ли я, — сказала Джессика неуверенно.
— Я знаю. Завтра пошлешь за мужем.
Джессика покачала головой.
— Пошлешь! — приказала Рейни тоном, не терпящим возражений. — Теперь будете жить вместе. Никаких субботних ночей…
— Он больше не приходит по субботам, — с тоской произнесла Джессика.
— …ты не какая-то распутная женщина в перьях, — продолжала Рейни. — Ты скажешь мужу, что будет ребенок. Он вернется в твой дом.
— Ты очень любишь руководить, — угрюмо сказала Джессика. — Если я считаю тебя моей семьей, это не значит, что со мной можно обращаться как с ребенком.
— Ты ведешь себя как ребенок, и Рейни обращается с тобой как с ребенком, — заявила Рейни, но в ее голосе звучало неподдельное удовольствие от того, что хозяйка считает ее своей семьей.
— О, Рейни, что мне делать?
— Послать за мужем.
— Я сомневаюсь, что он придет, — горестно сказала Джессика, но потом, стряхнув уныние, заявила, — а он мне и не нужен. Я выращу ребенка сама. Это будет лучше, чем давать ему отца, которому нельзя верить.
— Не верить? — воскликнула Рейни. — Почему ты так говоришь? Тебе нужен Тревис, он придет. Он будет охранять тебя, чтобы ты не умерла, как дедушка. Я пойду за ним.
— Нет, не смей этого делать.
* * *
— Что ты здесь делаешь? — спросила испуганно Джессика. Она оглянулась по сторонам в поисках экономки, но Рейни нигде не было видно.
— Я приехала мириться с тобой, Джессика. Я знаю, мы наговорили друг другу много обидных слов, но мать и дочь не должны быть в ссоре.
— Я думала, тебя арестовали, — Джессика была так потрясена внезапным появлением матери, что забыла про вежливость.
— Это была ошибка, дорогая. Как видишь, меня выпустили. — Пенелопа нервно улыбнулась. — Ты же не думаешь, что я могла убить собственного отца?
— Ты сказала, что это сделала я, — Джессика растерялась. Джеймс Хогг протиснулся в комнату и, став рядом с хозяйкой, зарычал на Пенелопу.
— Я такого не говорила. Как я могла сказать, что ты убила отца? Тебя даже не было в Форт Ворсе, когда он умер. — Пенелопа скосила глаза на возбужденную собаку. — Мне кажется, это создание хочет выйти, Джессика. Почему ты не…
— Полицейский из Форт Ворса сказал, что ты объяснила им мотивы, по которым я могла это сделать.
— Он лжет, — нетерпеливо отрезала Пенелопа. — Выгони собаку немедленно.
— Он не уйдет отсюда.
«Где же, черт возьми, Рейни?» — с отчаянием подумала Джессика.
— Мать и дочь должны быть более близки, — сказала Пенелопа. — Я была так тронута, когда ты прислала Генри деньги для меня.
Неужели Пенелопа была тронута? Интересно. Она, наверно, пришла в негодование, что не получила больше.
— Я только вернула то, что ты на меня потратила, ну, на свадьбу, приданое… — пробормотала Джессика. Разговор казался нереальным. Пенелопа вела себя как обычная мать.
— Я привезла тебе маленький подарок. Не такой большой, как хотелось бы, но теперь я не располагаю большими деньгами.
Ага, теперь начнутся требования и упреки.
— Но я сделала их сама, — Пенелопа улыбнулась и достала маленький сверток в яркой глянцевой бумаге. Она буквально сунула его в руки Джессики. — Открой, — голос ее звучал очень ласково.
Джессика развернула и увидела три маленьких пирожных, которые Пенелопа сама очень любила. Правда эти были какие-то уродливые и зачерствевшие. Неужели ее мать сама делала пирожные?!
— С-спасибо, — пробормотала Джессика.
— На здоровье, — Пенелопа сладко улыбнулась, — съешь одно.
— О, я… я оставлю его на потом.
— Я не так часто готовлю, Джессика, — нахмурилась Пенелопа. — Я испекла их специально для тебя.
— Спасибо.
Пенелопа взяла из пакета одно пирожное и протянула дочери. Джессика отпрянула от протянутой руки, а Джеймс Хогг, всегда готовый схватить любую пищу, подпрыгнул, щелкнул челюстями и проглотил пирожное прямо из руки Пенелопы. Облизнулся и с довольным ворчанием отошел.
— Что за собака! — возмущенно воскликнула Джессика и, обернувшись, увидела бледное, испуганное лицо матери.
— Заставь его вернуть, — потребовала Пенелопа.
— Боюсь, уже поздно, он его сразу проглотил, — сказала Джессика. Но я обещаю тебе, что оставшиеся съем сама. Собакам пирожные вредно.
Пес вопросительно поглядывал то на хозяйку, то на оставшиеся в пакете пирожные.
— Да, ты должна съесть одно сейчас, Джессика. Я же их делала не для… не для твоего животного.
Пенелопа протянула руку за другим пирожным. В это время в комнату ворвалась запыхавшаяся Рейни и, обернувшись к мужчине, идущему за ней, воскликнула:
— Это зло здесь!
Зашел Рас Лэндри.
Джессика посмотрела на шерифа, потом на мать:
— Она же сказала, что ее освободили.
— Только под залог, — сказал шериф, — и она сразу же исчезла. Сегодня утром я получил телеграмму от Хартвига. Они боятся, что она будет продолжать в том же духе.
Джеймс Хогг, лежащий у ног Джессики, начал жалобно скулить. Пенелопа повернулась и со страхом уставилась на собаку, которая скулила все громче. Джессика посмотрела на собаку, потом подняла глаза на мать:
— Что ты с ним сделала?
— Ничего, — заявила Пенелопа, — не надо быть таким жадным, как он.
— Идемте, миссис Грисхем, — шериф крепко взял ее за локоть. — Я посажу вас на поезд до Форт Ворса.
— Да, да, — согласилась Пенелопа. — Мне нужно возвращаться. Не забудь про мой подарок, Джессика.
Собака безжизненно распласталась на полу. Рейни оглядела пирожные на столе.
— Большая Сова-Людоед приготовила злое лекарство, — пробормотала она.
Пенелопа кокетливо улыбнулась шерифу:
— Я наследница Джессики. И наследница Дюплесси тоже, — она громко рассмеялась своим резким неприятным смехом.
— Нет, не ты, — сказала Джессика с ужасом глядя на мать.
— Я, конечно же. Шериф, вы понимаете, что я должна ехать первым классом?
— Естественно, мэм. Вас даже будет сопровождать эскорт, — сухо заметил он.
— Съешь пирожные, Джессика, — Пенелопа ласково посмотрела на дочь.
Шериф подтолкнул ее к дверям.
— Подождите, я должна принять мое лекарство, — Пенелопа на ходу начала копаться в сумке.
— Все в порядке? — спросила Рейни, закрыв за ними дверь.
Джессика кивнула.
— Я вытащу собаку.
Джессика покачала головой.
— Ты ела пирожные? — забеспокоилась Рейни.
Джессика снова покачала головой.
— Ты хочешь побыть одна?
Джессика кивнула. Внимательно посмотрев на нее, Рейни кивнула и ушла на кухню.
Джессика неподвижно сидела в кресле, только ее пальцы осторожно касались пушистой шерсти Джеймса. Звук открываемой двери привлек ее внимание. На пороге стоял Тревис, лицо замкнутое и холодное.
— Рейни передала, что ты хочешь меня видеть.
— Она не должна была, — прошептала Джессика с замирающим сердцем.
Тревис смотрел на нее, как на совершенно чужого человека.
Он пристально посмотрел на нее и резко спросил:
— Что-нибудь случилось, Джессика?
От его чужого, бесстрастного голоса она расплакалась. Если бы он вел себя помягче, она бы с благодарностью бросилась в его объятия. А от этого холодного голоса она совершенно растерялась, не смогла себя сдержать.
— Она убила Джеймса Хогга, — безутешно повторяла Джессика и слезы катились по ее лицу.
Тревис посмотрел на собаку, лежащую у ног Джессики:
— Мне кажется, с ним все в порядке.
— Пес сдох, — заявила Рейни. Она стояла в дверях, ведущих на кухню, уперев руки в бока, и сердито смотрела на них.
— Ты об этом хотела мне сказать? — удивленно спросил Тревис. — Ты послала за мной, потому что сдохла собака?
— Если бы не умер пес, умерла бы Джессика. Яд предназначался ей.
Тревис побледнел. «Пенелопа», — догадался он:
— Я думал, она в тюрьме в Форт Ворсе.
— Она сбежала. Приехала за деньгами отца.
Лицо Тревиса перекосилось:
— Значит, ты все-таки оформила завещание на нее. Этим проклятым людям ты веришь! Как же, родная кровь!
— Я не посылала за тобой, чтобы ты сделал ей еще хуже, — резко перебила Рейни.
— Тогда зачем?
— В доме была злая, сумасшедшая женщина, нужна была помощь. Шериф пришел первым.
— Значит, я не нужен?
— Поговори с женой. У нее есть новости для тебя, — Рейни выразительно посмотрела на Джессику.
— Ну? — Тревис так глянул на Джессику, что ей захотелось убежать из комнаты.
— Ничего, — быстро ответила она.
— Только глупый мужчина уходит, ничего не узнав, — сказала Рейни. — Вообще-то, вы оба дураки, — она хмыкнула и ушла на кухню, плотно закрыв за собой дверь.
— Так в чем дело?
— Я не сделала Пенелопу моей наследницей, — сказала Джессика с надеждой, что это ему понравится.
— Но как я могу поверить после всего, что рассказала Рейни? — сухо спросил он. — Ты вообще оформила завещание?
— Нет.
— Ну, было бы лучше оформить. Ты же не хочешь, чтобы все деньги Хартов и Дюплесси достались твоему худшему врагу?
— Ты не худший враг, — прошептала она.
— С каких это пор? Я достоин меньшего порицания, потому что я, по крайней мере, не пытался убить тебя? — с сарказмом спросил он. — Но это не относится к твоему завещанию. Поскольку ты еще молода, с ним можно и подождать. Ты себя плохо чувствуешь?
— Не-ет, — еле слышно прошептала Джессика.
— Правда? — Тревис внимательнее присмотрелся к ней. — Джесс, что с тобой?
— Ничего, — она глядела на него испуганно.
— Ты больна?
Господи, неужели Рейни сказала ему о приступах тошноты?!
— Ты была у врача? Давай я тебя осмотрю, — Тревис резко потянул ее из кресла и она инстинктивно прикрыла руками живот. В этом жесте он не мог ошибиться.
— Черт бы меня побрал, — пробормотал он, вспоминая, как сильно хотел, чтобы она была беременна зимой, в тот вечер, когда Джо Рей своим длинным языком разлучил их. Это случилось теперь, теперь, когда они далеки друг от друга, как никогда раньше. — Ты не собиралась говорить мне об этом, не так ли? — с горечью спросил он.
Джессика отвернулась, едва сдерживая слезы.
— Собиралась или нет? — настаивал он. — Ты в самом деле так меня ненавидишь?
— Ты же знаешь, что это не так.
— Значит, ты мне не веришь? — Не слыша ответа, он резко обнял ее. — Это очень несправедливо не верить мне. Я всегда старался сделать тебя счастливой. Ты и была счастлива до тех пор, пока Джо Рей не открыл рот. Посмотри на меня, Джессика! — Он повернул ее лицо к себе и заглянул в голубые глаза, полные слез. — Не похоже, что ты сильно счастлива с тех пор, как выгнала меня.
Ее губы задрожали, но она молчала.
— Ты согласна? Хорошо. Я слишком долго был терпеливым. Не важно, как ты относишься ко мне, но мы будем жить вместе — общий дом, общая постель, черт возьми… Я буду хорошим отцом ребенку. Не уверен, что ты хочешь этого.
— Но я хочу! — запротестовала она.
— Ладно, начало есть. О, черт, у меня нет дома!
— А что с ним случилось?
— Я его продал. Я так разозлился на тебя, что продал его.
— Выгодно продал?
Тревис изумленно уставился на нее:
— Джессика, ты совершенно не романтичная Женщина! Я купил тебе дом, а все, что тебя волнует, — это выгодно ли я его продал.
— У меня нет причины быть романтичной в отношении тебя, Тревис. Ты женился на мне не по романтичным мотивам, а потому, что ненавидишь мою семью.
— Ладно, Джесс, будем откровенны. Несколько месяцев назад я узнал, что Хьюг связан с воровской шайкой, но не предпринял никаких шагов. Не потому, что я перестал ненавидеть его. Я не вмешался только ради тебя.
— Правда?
— Да.
— Но они оба в тюрьме.
— Не я их туда отправил.
— Но ты, наверно, счастлив.
— Я доволен, — согласился он. — Ты тоже должна быть довольна. Хьюг — вор, Пенелопа — убийца. Господи, ты же могла стать жертвой, Джесс! А что касается Хартов, то я, наверно, люблю их больше, чем они меня.
— Ты говоришь все это из-за дедушкиных денег? — подозрительно спросила она.
— Не будь такой глупой, Джесси. Я теперь невероятно богат. А еще я отчаянно, до умопомрачения люблю тебя.
Глаза Джессики широко распахнулись, сердце заколотилось в груди. Безумно любит? Неужели это правда?
— А что касается денег, несколько миллионов ничего не меняют, — продолжал он.
Если он так сильно любит ее, почему молчал целый год, ни разу не сказал?
— Вот так я отношусь к твоим деньгам. Хорошо, что они у тебя есть, но мы вряд ли нуждаемся в них. Джессика, ты слушаешь меня?
— Ты правду говоришь?
— Про деньги?
— Нет, не про деньги, — нетерпеливо сказала она, — про то, что ты любишь меня.
— Да, — он насторожился.
— А ты больше ничего мне не скажешь? — щеки ее горели от волнения.
— О чем? — он ожидал ее ответа с мрачным выражением лица.
Джессика чувствовала себя ужасно глупо. Она вздохнула и с трудом произнесла:
— Я так хотела услышать… услышать о твоей… твоей любви ко мне.
— И что дальше? Ты скажешь, что не веришь мне? Или что тебе безразлично?
Она удивленно смотрела на него. Он боялся быть отвергнутым! Он поверил, когда она сказала, что нуждается в нем только для физического удовольствия. Хотя тогда он рассмеялся и принял ее условие, конечно же, это его сильно обидело. Она так волновалась за свою гордость…
— Тревис, ты знаешь, что я всегда любила тебя.
— Позже я уже начал в этом сомневаться, — пробормотал он, — но это неважно. У нас будет ребенок, и я не позволю тебе быть одной. Мы обязательно должны жить вместе… где-нибудь. Я не должен был продавать этот чертов дом.
— Дом не имеет значения, — мягко заметила она.
— Конечно же имеет! Мы не можем жить здесь, это слишком опасно, а ты не можешь переехать в мою комнату в пансионе.
— Даже если там есть ванна, — добавила она с улыбкой, напомнив о их договоре.
— Я никогда не говорил, что ее там нет, — ответил он в свою защиту.
— Я понимаю. Я прощаю тебя.
— В отношении ванны?
— Во всех отношениях.
— Во всех?
— Во всех, Тревис. Я очень люблю тебя.
— О, дорогая, — он крепко обнял ее, — я сделаю тебя счастливой.
