Глава 17
Час спустя Изабель все еще не спала, оцепенев в шоке и дрожа от ночного холода. Она не могла поверить, на что поощрила Джейка, что позволила ему сделать.
Она погубила себя за несколько минут наслаждения, за обманчивое чувство безопасности, стремление ощутить, что нужна кому-то.
Изабель не винила Джейка. Он дал ей полную возможность отказаться, но она поддалась физической потребности в нем. Ничего не просила, но отдала все. Что могло заставить ее сделать столь безумное?
Физическое влечение оказалось слишком сильным. Она восхищалась Джейком, была благодарна за то, что он сделал для мальчиков, любила его силу, чувство безопасности, которое испытывала рядом с ним. Но ни одно из этих чувств — не достаточная причина, чтобы отдаться мужчине.
Единственной допустимой причиной могло быть только то, что она любит его.
Но Изабель не любит Джейка Максвелла. Не может любить. Как она может любить его, когда постоянно спорит с ним, не соглашается с половиной того, что он делает, считает, что большинство его решений не верны? Нет, она не любит его, но позволила заниматься любовью. Как Изабель увидится с ним утром, поедет обратно на ранчо, будет путешествовать по Техасу в компании нескольких мальчиков?
Мысль о «занятии любовью» заставила застонать. Это была похоть, обыкновенная похоть. Теперь Джейк наверняка ждет, что она будет шастать с ним в кусты каждую ночь, как только закончится ужин.
Но раньше, чем пришла эта мысль, девушка осознала — Джейк не станет принуждать ее. Ему это не потребуется. Больше похоже на то, что она его затащит в кусты, а не наоборот. Тело уже однажды предало ее, и нет повода думать, что это не повторится.
Изабель встала с постели, зажгла свечу и начала одеваться. Она не может ехать с Джейком. Глупо даже рассчитывать на это. Нужно вернуться в Остин. Максвелл может взять мальчиков. Возможно, он даже лучше позаботится о них, если ее не будет рядом.
Но, даже принимая это решение, Изабель отвергала его. Она никогда не встречала такого мужчину, как Джейк, могла бы полюбить его и уже очень близка к этому. Ближе, чем думала. Но он не любит ее, и лучше уйти сейчас, пока не влюбилась без оглядки в мужчину, который никогда не полюбит и не будет уважать такую женщину, как она.
Джейк впряг мулов и нагрузил фургон. Мальчики поели, и им не терпелось увидеть, снял ли кузнец цепь с Зика. Джейку хотелось узнать, понравится ли Изабель ящик для продуктов, который плотник изготовил для запасов и кухонной утвари.
Но он не нашел ее. В комнате девушки не было, и она не оставила записки. Это не похоже на Изабель.
— Должно быть, это та леди, которая ушла перед рассветом, — сказал клерк, когда Джейк стал расспрашивать. — Сам я ее не видел, но старый Джошуа сказал — красавица.
— Куда она пошла?
— Спрашивала, как добраться в Остин. Старый Джошуа посоветовал поискать Сэма Стоуна, он как раз сегодня отправляется туда.
— Она не вернется в Остин, нет? — спросил Пит.
— Она не может! — закричал Вилл. — Она обещала!
— Обещания сиротам не считаются, — возразил Брет.
— Обещания Изабель всегда считаются, — твердо сказал Джейк. — Вы, ребята, оставайтесь у фургона и смотрите, чтобы никто не поживился нашими запасами. Я мигом вернусь.
Он нашел Изабель сидящей перед ветхой хижиной, спина была прямой, широко открытые глаза устремлены вперед.
— Что вы задумали? Мы должны были выехать еще час назад.
— Я не еду, — Изабель не смотрела на него. — Я возвращаюсь в Остин.
Джейк предполагал, такая девушка, как Изабель, не сможет спокойно перенести случившееся, но этого не ожидал.
— Это из-за ночи?
Она, казалось, еще больше застыла. — Потому что если — да, я…
— Я была бы рада, если бы вы забыли о прошлой ночи. Я не делаю вас ответственным. Вы пришли ко мне только потому, что думали — я больна.
— Никто не должен отвечать за то, что я делаю, — огрызнулся Джейк.
— Тем не менее, я отвечаю. Это заставило меня понять — я слаба физически.
— Черт возьми! — Джейк встал прямо перед ней, чтобы заставить взглянуть на себя. — Не знаю, кто вам сказал такую глупость, но вы едва ли не самая сильная женщина, какую я видел. Конечно, самая упрямая и разумная.
— Это никак не относится к…
— Вы такая же, как любая другая женщина, которую научили бояться мужчин и ненавидеть занятие любовью.
— Но леди…
— Держу пари, вам говорили, что леди должна страдать во имя детей, вы должны выносить отвратительное внимание мужа, потому что это ваша обязанность.
Джейк увидел подтверждение в ее глазах.
— Моей матери говорили то же самое. Она терпеть не могла, когда отец прикасался к ней, терпеть не могла ранчо. И ничего не делала на ранчо. Она говорила, Техас — не подходящее место для женщины. Отец, Дэвид и я делали половину ее работы, но это ничего не меняло. Мать ненавидела Техас, ненавидела нас за то, что удерживаем ее здесь.
Джейк не знал, зачем рассказывает ей это. Он никогда никому не рассказывал. Даже спустя столько лет боль все еще оставалась слишком живой. Но, начав, не мог остановиться. Мать была как яд в крови, от которого он должен избавиться.
— Отец говорил, она смогла бы быть счастливой, если бы просто забыла всю ту великосветскую чушь, которой ее учили в семье. Знаете, что забыла моя воспитанная благородная мать?
Изабель покачала головой.
— Мужа и двух сыновей. Выбросила нас из головы и сбежала в Остин. Но это оказалось недостаточно волнующе для нее, и она отправилась в Сент-Луис. Нашла работу в одном из привилегированных клубов. Знаете, из тех, куда нужна персональная рекомендация.
Изабель вздохнула.
— Мать связалась с биржевиком. Полагаю, пришла к выводу, что прикосновения мужчины не так уж неприятны, если смягчены кучей денег.
— Что с ней случилось дальше?
— Не знаю и знать не хочу.
Но это неправда. Его мать вышла замуж за своего биржевика и переехала в Санта-Фе. Насколько он знал, она все еще там.
— Я не собирался менять тему, — сказал Джейк, смущенный и злой на себя самого за то, что выдал тайну, все еще способную ранить его. — Просто совершенно выхожу из себя, когда женщины говорят друг другу, что не должны наслаждаться мужским вниманием. Это так же естественно для женщины, как и для мужчины.
— Но мы не женаты, — возразила Изабель.
— Это не имеет ничего общего с браком.
— Должно иметь.
— Так говорят правила. Жизнь не всегда следует правилам.
— Что ж, мне приходится жить по правилам. А они говорят, что женщина не должна отдаваться мужчине до брака. Если она это сделает, то будет наказана обществом.
— В Техасе нет общества.
— Я не собираюсь жить в Техасе. Общество, в котором я выросла, общество, с мнением которого меня научили считаться, очень заботится о соблюдении правил.
— Если вы так уважаете это общество, почему оно не позаботилось о вас, когда умерла тетя?
Изабель не ответила.
Джейк придвинулся ближе, пока не смог заглянуть ей в глаза.
— Почему?
— У меня нет родственников. Никого, кто бы мог взять меня.
— Всегда есть кто-то, если люди заботятся. Вы сказали, что были помолвлены.
— Мой жених умер.
— Почему его семья не взяла вас?
— А почему они должны были это делать?
— Семья техасцев взяла бы вас и оставила у себя навсегда, если бы вы не смогли выйти замуж.
— Я находилась в приюте.
— Что еще? — Джейк придвинулся совсем близко, вынуждая ответить.
— У меня не было денег! — крикнула Изабель. — Я бедна!
Он так и думал, и сделал еще шаг вперед.
— И все-таки вы позволяете этим людям устанавливать правила для вас?
— Они не только для меня, для всех.
— Никто не устанавливает правил для меня.
— Мужчины — другое дело. Я должна следовать правилам, иначе потеряю работу.
— Никому не известно, что вы нарушили правила.
— Я знаю.
— Вы просто выяснили, что вы живая, любящая, щедрая женщина, которая может стать прекрасной женой мужчине. Вы должны иметь дюжину детей.
Изабель чуть улыбнулась.
— Я этого не вынесу.
— Вы гораздо выносливее, чем думаете. Месяц назад вы никогда бы не поверили, что можете готовить на костре.
— Я и сейчас не могу.
— Мы едим, и это главное.
Джейк с трудом верил тому, что делает. Изабель нечего делать с ними во время перегона скота в Нью-Мексико. Он не хочет попасть в ловушку чувств к женщине, особенно такой, как Изабель. Так почему все время умоляет ее поехать с ним?
Изабель посмотрела на свои руки, крепко сжатые на груди. Потом подняла глаза на Джейка.
— Благодарю вас за попытку утешить меня. Это очень мило с вашей стороны.
Джейк в отчаянии воздел руки к небу.
— Мило, будь я проклят!
— Я обещаю, что подумаю над вашими словами, но все-таки не могу ехать с вами.
— А мальчики? Вы намерены их бросить?
— Я им не нужна. Они даже не слушают меня.
— А я думал, вы боитесь, что я буду слишком груб с ними.
— Бак пережил фермеров. Мальчики переживут и вас.
— Что будет с ними, когда они попадут в Санта-Фе?
— Вы найдете им работу.
Изабель подняла глаза, взгляд был умоляющим и беспокойным.
— Но вы должны оставить у себя Пита и Вилла, они малы и обожают вас.
— Этим парням нужна мать, надежный дом, отец, который будет рядом, чтобы помочь, когда нужно, чтобы отлупить, когда нужно. Я даже не знаю, будет ли у меня ранчо.
— Я должна знать, что вы сделаете с ними.
— Отошлю в какой-нибудь приют… проклятье, не знаю.
Джейк собрался уходить.
— Вы не можете сделать это! Максвелл резко повернулся к ней.
— Я могу бросить их, где мне вздумается. И черта с два вы сможете помешать.
— Но вы не сделаете этого. Я достаточно вас знаю.
— Кто будет смотреть за ними, когда я уеду искать воду или место для ночевки? Что будет с ними, если на нас нападут индейцы? Я должен думать об остальных мальчиках, о стаде, и не смогу таскать Вилла и Пита за собой, куда бы ни пошел.
— Вы не можете отослать их обратно.
— Мне не придется этого делать, если вы поедете с нами.
Изабель опустила голову.
— Не могу.
Джейк опустился перед ней на колени и заглянул в глаза.
— Вы ведь хотите поехать? Разве нет? Она кивнула.
— Так почему отказываетесь? Никакого ответа.
— Боитесь, что я попытаюсь опять соблазнить вас?
Молчание.
— Я не уверена.
— Думаете, мне удастся?
Более продолжительное молчание.
— И в этом не уверена.
Джейк вздохнул и взял ее руки в свои.
— Я не собираюсь пытаться убедить вас, что вы не сделали ничего плохого, но обещаю, что не прикоснусь к вам во время поездки, не буду целовать, даже не буду говорить, что вы красивы. Я не буду разговаривать с вами без особой нужды, стану держаться так далеко от вас, как только возможно. Я не справлюсь один, мне нужна ваша помощь.
Изабель отдернула руки, но глаз не подняла. Максвелл видел, как она борется с собой. Джейк встал.
— Подумайте, но знайте, если вы поедете на этой телеге в Остин, я посажу в нее Вилла и Пита.
Изабель, наконец, посмотрела на него.
— Вы этого не сделаете. Не можете так поступить.
— Могу и сделаю. Вы не можете поплясать здесь, спихнуть на меня десять парней, испытать угрызения совести и сбежать, спрятаться.
— Я не прячусь.
— Нет, прячетесь. Боитесь меня и себя самой, того, что может произойти между нами в будущем. Вы бежите.
— Это плохо?
— Это бесполезно. Вы ошибаетесь. Все ошибаются. Но если учитесь на ошибках, то идете дальше. Ведь так вы внушали мальчикам. Вы не сказали Баку спрятаться, потому что какой-то ублюдок чуть не забил его до смерти. Или Зику, потому что другой ублюдок посадил его на цепь, как собаку.
— Вы думаете, я трусиха?
Джейк протянул руку и поднял ее на ноги.
— Думаю, вы сильная и храбрая женщина, но испуганы и запутались. Вы не понимаете, что случилось, но не найдете ответа в Остине.
Изабель вырвала руку. — Так что же мне делать?
— Поедем с нами в Санта-Фе. Вы никогда не простите себе, если бросите ребят. Они значат для вас больше, чем все, что было между нами.
Изабель зашагала взад-вперед. Джейк знал — ее сильно влечет к нему, иначе она никогда не позволила бы ему заниматься с ней любовью, но к мальчикам привязана гораздо сильнее. А Джейк ей просто нужен.
Максвеллу это не нравилось. В конце концов это не рынок женихов, а он обнаружил, что окружен мальчиками, которые тянутся к нему, будто связаны с ним кровными узами.
С другой стороны — влечение между ним и Изабель было таким же сильным. Но это влечение, в основе которого лежит физическая природа. Что касается всего остального, они едва ли могли бы быть более разными.
Так почему его раздражает, что Изабель любит мальчиков и не любит его? Джейк не мог этого объяснить. Это не потому, что он хочет жениться, или осесть, или даже завести любовницу. Женщины типа Изабель не выходят за ковбоев. Он видел жен ковбоев и знает.
Изабель остановилась и повернулась к Джейку.
— Я поеду, но на двух условиях.
Вот так всегда с женщинами. Для них просто да или нет невозможно.
Она держалась на расстоянии.
— Должна сказать вам, что нахожу вас чрезвычайно привлекательным. Не понимаю, почему, но это так. И не уверена, что смогу выполнить свою часть договора. Если не смогу, я уйду.
Это называется открыть карты. Она крепче, чем он думал.
— Мальчики все время будут рядом. Это должно помочь.
— Мне не нужна помощь.
— Если вам от этого станет легче, я мало чем могу помочь, со своей стороны. Нелегко думать о сладком вкусе ваших губ и говорить о бобах и кофе.
— Мистер Максвелл, вы обещали…
— Все-таки — Джейк. Я сдержу обещание, но вы не должны думать, что только вас одолевают искушения. Каковы остальные условия?
Изабель смутилась. Джейку страшно хотелось сказать, как привлекательно она выглядит, но он боялся отпугнуть ее еще больше.
— Вы должны заплатить мальчикам приличное жалованье. Не знаю, сколько, но они должны что-то получить за свою работу.
— Если мы доберемся со стадом, которое можно продать, то заплачу им по сорок долларов.
— Вы должны согласиться оставить их у себя, пока я не решу, что с ними делать.
— И даже привезти их обратно на ранчо?
— Если потребуется.
— Вы останетесь с ними? Изабель побледнела.
— Сделаю, что смогу.
— Если я должен дать гарантии, то и вы тоже. Изабель, казалось, потеряла самообладание, с которым держалась все утро.
— Как я это сделаю, если в любой момент могу кинуться вам на шею?
Он не мог удержаться от улыбки — ни одна женщина никогда еще не грозилась изнасиловать его.
— Обещаю визжать так громко, что сбегутся мальчишки.
— Не смейтесь надо мной, — кулаки Изабель сжались, голос от унижения звучал глухо. — Я не хочу любить ваши поцелуи, ощущение ваших рук на теле, любить быть рядом с вами, но не могу справиться с этим. Черт, я нахожу вас привлекательным даже утром, когда ваши волосы встрепаны. Вот, из-за вас я начинаю ругаться.
Джейк онемел. Слова Изабель настигли его, как мощный удар. Мгновенно тело заныло от желания. Прошлая ночь не утолила голода по ней, лишь еще больше разожгла. Он мог отрицать это, пока думал, что Изабель не хочет его, но не мог, когда узнал — она хочет его так же сильно, как Джейк хочет ее.
— Я тоже хочу вас, но обещаю, мы не будем заниматься любовью, пока оба не согласимся, что это именно то, чего хотим.
Изабель отступила.
— Это не та гарантия, которая мне нужна.
— Это все, что я могу сделать.
— Почему вы называете это «заниматься любовью»? Мы не любим друг друга.
Напряженный взгляд сказал ему, что вопрос задан не из праздного любопытства.
— У нас сильное чувство друг к другу. Может быть, мы не знаем точно, как его назвать, но оно есть. Иначе вы никогда не позволили бы мне остаться. А я никогда не остался бы.
— Я думала, мужчины хотят женщин… любую женщину…
— Возможно, некоторые. Я — нет.
Изабель долго молчала. Затем вздохнула, расправила плечи и приняла решение.
— Нам лучше двинуться в путь. Зик, наверное, уже гадает, вернемся ли мы.
Когда они прибыли, Зик сидел в хижине кузнеца. Цепь исчезла, ссадина на ноге была обработана.
— Это очень голодный парень, — сказала жена кузнеца. — Вы должны хорошо кормить его.
Зик выглядел менее злым, менее напряженным, но не разговаривал. Молча забрался в фургон и натянул на себя одеяло.
— Не нужно закрываться, — сказал Джейк. — Фермеры вчера уехали домой.
Кузнец вывел лошадь, которую Максвелл отдал ему в уплату за работу, и привязал сзади фургона. Потом вынес украшенное седло из черной кожи и упряжь и бросил все в фургон.
— Эта лошадь ваша, — удивился Джейк.
— Мне не нужны ни лошадь, ни седло, — ответил кузнец. — Они могут понадобиться Зику. Никто не знает, когда ему снова придется бежать, чтобы спасти свою жизнь.
— Ему больше не придется бежать, — твердо произнес Джейк.
Джейк смотрел на дымок, лениво поднимающийся над все еще тлеющими балками. Он, конечно, знал, что фермеры ненавидят его, но с трудом мог поверить, что они сожгли его дом. Очевидно, это работа не индейцев или разбойников. В пожаре не было ничего случайного или поспешного. Все столбы в корале выдернуты и вместе с жердями сложены в кучу в хижине и в бараке. Джейк не удивился бы, если бы узнал, что они плеснули нефтью на сухое дерево, чтобы лучше горело. Должно быть, тщательно поддерживали огонь, пока ничего не осталось.
— Кто мог это сделать? — Изабель была ошеломлена.
— Руперт, — прошипел Зик. — Один из моих хозяев.
— Он думает, что я причастен к твоему побегу, — предположил Джейк.
— Вы можете сквитаться с ним, — отозвался Зик. — Я знаю дорогу.
— Это будет пустая трата времени. Они все поклянутся, что весь день сидели дома. И никто не подтвердит, что Руперт купил раба, бил и морил его голодом. В этом они все заодно. Что сделал один, сделал для всех остальных.
— Но сжечь ваш дом!
— Здесь не много было.
Это не так уж походило на дом, но это был его дом, единственный, какой у него когда-либо имелся, который он защищал в войну, куда вернулся, когда потерял все остальное. И вот теперь его нет. У Джейка появилось искушение принять предложение Зика и броситься прямо в поселок фермеров. Половина из них были бы мертвы до рассвета.
Но он этого не сделает. Это вызовет новую волну ненависти, еще больше сирот.
Безопасность Изабель и мальчиков — вот главная причина, почему он не хочет мстить. Только он и его стадо отделяет их от вынужденного возвращения в Остин. Добраться до Нью-Мексико — лучшая месть.
— По седлам, — велел он мальчикам. — Мы едем в лагерь.
— Стемнеет прежде, чем мы доберемся туда, — возразила Изабель.
— Я знаю, но хочу начать перегон до рассвета. Ждать еще день я теперь не могу.
Лагерь оказался зловеще тих. Все следы работы были уничтожены. Джейк подъехал к изгороди, закрывающей вход в каньон, — она была так завалена кустарником и лозами, что почти не различалась.
— Где все? — Пит удивленно озирался вокруг.
— Где Мэтт? — Вилл испугался, что брат мог оставить его.
— С ними что-то случилось? — заволновалась Изабель.
— Нет, я думаю, они знали, что фермеры сожгли хижину, и пытались скрыть следы стада.
Джейк чувствовал себя виноватым, что оставил мальчиков безоружных.
— Но где они?
— Давайте посмотрим в палатке.
Седла и другая упряжь были свалены в палатке, лошади привязаны неподалеку, но никакого следа мальчиков.
— Я не понимаю, — все больше волновалась Изабель, — куда они могли пойти?
Джейк не ответил, услышав невнятное пение, едва различимое, но в нем было что-то очень знакомое.
— Будьте здесь. Я поищу их.
— Я иду с вами!
— Не нужно. Готовьте ужин. Их желудки должны быть полны, когда мы начнем перегон.
— Я иду с вами, — возразила Изабель. — Брет и малыши могут разжечь костер сами.
Джейк сдался. Все равно она узнает, рано или поздно. Пусть будет сейчас.
Им не пришлось идти далеко. Они пересекли небольшой кряж, и звук стал громче. Джейк догадался, что ребята в пещере, в дальней части каньона. Он сам часто прятался там, будучи мальчишкой.
— Вы уверены, что не хотите вернуться? Изабель окинула его подозрительным взглядом.
— Вы что-то скрываете, и я намерена выяснить, что, — она замолчала и прислушалась. — Почему они так странно поют? Не знала, что кто-то из них интересуется музыкой.
— Сомневаюсь, что интересуются. Это их состояние вызвало интерес.
— Какое состояние?
— Увидите.
Очень быстро они прошли по дну каньона и поднялись к дальней стене.
Мальчики собрались вокруг остатков маленького костра. Хоук, Люк и Бак спали. Чет сидел, прислонившись к каменной стене, глаза чуть прикрыты, выражение лица все то же. Мэтт лежал рядом с Четом, опершись на локоть, уставившись пустым взглядом в пространство. Шон стоял, раскачиваясь из стороны в сторону, и пел высоким юношеским тенорком. Две пустые бутылки из-под виски лежали на земле.
— Они пьяны! — воскликнула Изабель, ошеломленная, не веря своим глазам. — Мертвецки пьяны!
