Глава 14
Уэйлин стоял спиной к двери, глядя в окно. Он не слышал, как я вошла. На столе стояла рюмка бренди. Раньше я никогда не видела, чтобы он пил бренди. Право же, в отеле не должны допускать, чтобы у них появлялся этот контрабандный напиток. Я на минуту остановилась, залюбовавшись его высокой стройной фигурой и безукоризненно сшитым костюмом. В полумраке его соломенные волосы казались темными. И бренди на столе, и усталая поза говорили о том, что произошло нечто, нарушившее его душевное равновесие. Он, наверно, узнал новые подробности о жизни своей беспутной тетушки.
Во мне проснулось чувство сострадания. Я шла с намерением над ним посмеяться, теперь же мне хотелось его утешить.
— Лорд Уэйлин, — тихо окликнула я. Он так глубоко задумался, что не замечал моего присутствия.
Когда он повернулся ко мне, вид у него был очень печальный: глаза потемнели, лицо осунулось. Сначала он молча посмотрел на меня, потом губы его дрогнули, и он улыбнулся. В глазах мелькнула радость.
— Вы пришли одна. Я так надеялся, что ваша мама уже отдыхает.
— Она еще не спит и жаждет услышать, какие новости вы привезли. Наверно, плохие?
Он подошел, взял меня за руку и повел меня к столу. Мы сели.
— Ничего нового я не узнал, уверяю вас. Я видела, что он говорит не правду. Все его поведение и то, что он избегал смотреть мне в глаза, доказывали это. Я дотронулась до его руки:
— Вы можете быть откровенным, Уэйлин. Я, кажется, уже разгадала эту тайну. Я говорила со Стептоу.
Он крепко сжал мою руку.
— Мне очень жаль, Зоуи. Я хотел оградить вас от ужасной правды. Я по-прежнему считаю, что никому нет дела до того, чем занимался ваш дядя.
Мое женское сострадание сменилось любопытством.
— Мой дядя? А как же ваша тетя? Ведь это у нее был любовник.
— Любовник? — вид у него был смущенный. — Вы имеете в виду мистера Джоунза?
— Разумеется. По возрасту он мог быть ее сыном.
— Он и был ее сыном. Именно в этом и заключалась ее вина. Не знаю, откуда это стало известно Макшейну, но совершенно очевидно, что он знал ее тайну и использовал в своих корыстных целях. Я нашел письма, квитанции и много других доказательств того, что Макшейн вымогал деньги у моей тетушки.
Я вырвала руку:
— Это не правда! Вы все выдумали, чтобы скрыть ее позор!
— Незаконнорожденный ребенок едва ли лучше, чем любовник, — сказал он сердито.
Меня не интересовали незаконные дети леди Маргарет, даже если бы их был целый взвод. Меня разозлило то, что он снова превратил дядю Барри в негодяя. А я уже начала надеяться, что он был относительно порядочным человеком.
— Что вы нашли?
Уэйлин положил на стол небольшую стопочку листков и стал передавать их мне по одному. Первым было письмо из Ирландии, написанное пять лет назад, во время короткой поездки дяди Барри домой, перед тем, как он приехал в Гернфильд.
Я прочла:
"Дорогая Маргарет! В Дублине я случайно встретил Эндрю Джоунза. Надеюсь, это имя вам знакомо. Ему двадцать пять лет. Он работал учителем в средней школе для бедных и жил в ужасных условиях. Он рассказал мне свою историю, и теперь я знаю всю правду, поэтому не пытайтесь ничего отрицать. Он производит впечатление очень приятного, скромного молодого человека, и меня удивляет, что вы так дурно с ним поступаете. Кем бы ни был его отец, от матери он унаследовал благородную кровь Уэйлинов. Не забывайте об этом.
Я намерен привезти его в Англию. Необходимо что-то предпринять, чтобы он жил в подобающих условиях. Я не собираюсь предавать это гласности и позорить ваше имя, но настаиваю, чтобы вы загладили свою вину перед ним. Вашим родственникам необязательно знать все это. Я навещу мою сестру миссис Баррон. Она живет по соседству с Парэмом. И дам вам знать, когда приеду. Уверен, мы все решим полюбовно…
Искренне ваш, Б. Д. Макшейн".
Мне хотелось схватить письмо и швырнуть его в камин, чтобы никто не знал об этой неслыханной мерзости. Ему удалось узнать тайну леди Маргарет, и он воспользовался этим, чтобы диктовать ей свои условия. Не говоря ни слова, Уэйлин передал мне второе письмо. Оно было отправлено неделю спустя.
Я прочла:
«Я не согласен с вашим предложением встретиться в Лондоне. Вас могут узнать. Какое-нибудь уединенное место было бы лучше. Я нашел небольшой домик в Линдфильде в десяти милях южнее Танбридж Уэллза. Вы могли бы его купить. Я понимаю, что вы не очень богаты, но Макинтош не мог вас оставить совсем без средств. Возможно, вы получаете пособие после смерти мужа, или у вас есть драгоценности, которые можно продать».
Были еще письма. Я только бегло взглянула на них. В них говорилось о драгоценностях. Кольцо с сапфиром, рубиновая брошь — все то, что дядя Барри передал Брэдфорду. Он также писал о покупке дома и договаривался о встречах каждые четыре месяца в Линдфильде. Во всех письмах чувствовалась скрытая угроза. Дядя не говорил прямо: «Сделайте так, иначе все узнают о вашем позоре», но это можно было прочитать между строк. Одно было отрадно: он требовал деньги не для себя, а для сына леди Маргарет.
Когда я отложила последнее письмо, Уэйлин собрал все листочки и отложил в сторону.
— Не нужно говорить вашей мама об этом. Макшейна и Маргарет уже нет. Я разыщу Эндрю Джоунза и посмотрю, что он за человек.
— Мы знаем, что он за человек. Он внебрачный сын вашей тети. Я не вижу ничего дурного в том, что мой дядя помогал ему.
— Мистер Макшейн хотел, чтобы моя тетушка этому верила, — резко возразил он. — Может быть, у Маргарет действительно был внебрачный ребенок, но я ни за что не поверю, что она могла бросить его на произвол судьбы. Она не была таким чудовищем. Я полагаю, было так: его отправили в Индию, туда обычно отправляли таких юнцов. Ваш дядя случайно встретил его там или услышал его историю и решил этим воспользоваться. Возможен и другой вариант. Юноша умер, а мистер Макшейн нанял сообщника. Опасно было заниматься вымогательством, если мог появиться настоящий Эндрю. Завтра я еду в Лондон и там начинаю расследование. Я постараюсь оградить вашу семью от бесчестья, когда дело передадут в суд. Вы говорили, что дядя не оставил вам значительного состояния.
— Мама пришлось заплатить за его похороны.
— Значит, все забрал этот Джоунз. Я упрячу его за решетку, прежде, чем он успеет опомниться, — сказал Уэйлин зло.
— Тогда едва ли удастся уберечь имя моего дяди от позора.
— Надеюсь, что мистер Джоунз пойдет на попятную и вернет присвоенное. Так что дело не дойдет до суда.
Вся эта история была такой неожиданной и омерзительной, что мне понадобилось некоторое время, чтобы ее осмыслить. Я машинально налила рюмку бренди и сделала большой глоток. Меня словно огнем обожгло. Я закашлялась, но вскоре почувствовала себя бодрее.
— Почему вы так уверены, что Эндрю Джоунз не сын вашей тети? Они провели много времени вместе в течение этих пяти лет. По словам миссис Сэнгстер, ваша тетя была к нему очень привязана. Она, конечно, узнала собственного сына.
— Через двадцать пять лет? Она не видела его с самого рождения. Но это не значит, что она его бросила. Она не могла этого сделать. У нее никогда не было других детей, и ей хотелось, очевидно, верить, что это ее сын. А эти два негодяя играли на ее чувствах. Это жестоко и отвратительно. Вдобавок, ее настоящий сын лишился своего законного наследства.
— По-моему, вы сначала предполагали, что он умер в Индии.
Успокоившись и трезво поразмыслив над историей, рассказанной Уэйлином, я поняла, что это просто нагромождение необоснованных утверждений и диких предположений.
— Мне кажется более вероятным, что этот Эндрю Джоунз действительно ее сын, а дядя только хотел устыдить вашу тетушку и заставить ее выполнить свой материнский долг. И у него, конечно, были доказательства, что это ее сын. Свидетельство о рождении или что-нибудь еще…
— Какое ему было до этого дело? — возразил Уэйлин. В голосе его звучало раздражение. — Все дело в том, что Макшейн вернулся из Индии нищим и понял, что у него есть шанс устроить себе роскошную жизнь за счет моей тетушки.
— Мой дядя не вернулся нищим! У него были пять тысяч фунтов, которые куда-то исчезли. И он получал пенсию. Он не жил в Линдфильде. Только ваша тетя и ее сын встречались там.
— А слуга моей тети? По описанию миссис Сэнгстер, он был похож на Макшейна. Я собираюсь взять один из ваших набросков и показать ей. Полагаю, мы скоро узнаем, что слуга был не кто иной, как ваш дядя.
— Вы не получите ни один из моих набросков, сэр. Уверена, что мой дядя не стал бы унижаться и прислуживать вашей тетушке и ее внебрачному сынку. А что до роскошной жизни за ее счет, я бы не назвала ее домишко верхом роскоши. Вы любите делать скоропалительные выводы, которые вас устраивают, милорд. Единственное, что вас беспокоит — это то, что Джоунз вас облапошил и прикарманил денежки вашей тети.
— Дело не только в деньгах. Два бесчестных человека жили за счет беззащитной старой женщины, морочили ей голову и терроризировали ее. Это хуже, чем воровство.
— Я больше не желаю сидеть здесь и слушать, как моего дядю смешивают с грязью, когда он не может себя защитить. Вы говорите, два бесчестных человека жили за счет беззащитной женщины. Да у вас нет абсолютно никаких доказательств! Советую сначала проверить все факты, сэр! Потому, что если вы посмеете оклеветать дядю, вы будете иметь дело с моим адвокатом!
Я бросилась вон из кабинета, возмущенная до глубины души. Он не пытался меня остановить и больше не говорил, что хочет уберечь нашу семью от позора. Это были только красивые слова! Я побежала наверх рассказать мама о случившемся. Она разволновалась не меньше меня. Потом мы добрых полчаса произносили гневные тирады в адрес лорда Уэйлина, после чего послали за чаем. Мы обе были уверены, что не сомкнем глаз в эту ночь.
Когда мы допивали по второй чашке, то уже почти успокоились и могли рассуждать здраво.
— Если все было действительно так, — сказала мама, от волнения пощипывая подбородок. — Как Барри удалось узнать, что мистер Джоунз — внебрачный сын леди Маргарет? И как он узнал, что у нее вообще был незаконнорожденный ребенок? Ты думаешь, что отец его был из Ирландии?
И тут меня осенило.
— Господи Боже мой! А, может, отцом был сам дядя Барри?
— Он был самым красивым из наших молодых людей.
— Так почему же, черт возьми, он на ней не женился?
— Возможно, он не знал, что она в положении. Леди Маргарет еще не вернулась из Ирландии, когда он уехал в Индию. Интересно, как он об этом узнал? Думаю, она написала ему, но письма в Индию идут целую вечность, а потом ему надо было плыть домой на пароходе. Он бы все равно не успел. И ребенок родился бы без него. Уверена, что все было так, Зоуи. Иначе, зачем бы Барри так старался, чтобы юноша был окружен заботой? И это объясняет, куда делись его собственные деньги. Он отдал их Эндрю. Это был его долг.
Мне не очень понравилась эта версия. В ней дядя Барри снова представал в плохом свете. Он загубил жизнь молодой женщины, а потом, как ни в чем не бывало, удрал, бросив ее на произвол судьбы. Я вспомнила обвинительный тон, в котором были написаны его письма к леди Маргарет. По-моему, он не имел права осуждать ее за то, что она оставила сына, потому что он сам бросил их обоих. Он должен был просить у нее прощения. Но так уж повелось. Двое совершают ошибку, а потом основная тяжесть ложится на женщину и ребенка.
— Давай не будем говорить лорду Уэйлину о нашей догадке, — предложила мама. — Вся эта история уже быльем поросла. Зачем плохо говорить о мертвых.
— А как насчет живых, мама? Уэйлин намерен заставить Эндрю Джоунза вернуть деньги. Он думает, что Джоунз — мошенник, боюсь, нам придется рассказать ему правду.
— Прямо наказание с ним. Никак не угомонится. А нас не посадят в тюрьму, Зоуи?
Мы ведь не сделали ничего дурного. Дурно то, что мы знаем правду и собираемся промолчать.
— Но мы ничего ведь точно не знаем, — сказала я неуверенно.
— Я сердцем чувствую, что это так, — устало ответила мама.
— Меня всегда удивляло, почему Барри не проявил никакого интереса к леди Маргарет, когда он приехал навестить нас. Она была тогда интересной дамой, а он ни разу на нее не взглянул. Теперь я понимаю — он не хотел, чтобы кто-то заметил, что между ними что-то есть. Ему надо было жениться на ней хотя бы потом. Как говорится, лучше поздно, чем никогда. Так он и остался негодяем до конца жизни, а ведь был когда-то славным мальчиком.
— Вы должны рассказать это Уэйлину, мама. Он хочет ехать в Лондон завтра рано утром и будет там мучить мистера Джоунза.
— Я-то расскажу, но ведь у нас нет доказательств. Чего доброго, он доберется и до пяти тысяч фунтов. А эти деньги по праву принадлежат моему племяннику.
Она произнесла слово «племянник», как будто употребляла его всю жизнь. Как быстро она привыкла к этой мысли. Если ее подозрения оправдаются, а она знала Барри лучше, чем кто-либо, тогда у меня появится новый двоюродный брат. Мне очень хотелось посмотреть на кузена Эндрю. Страшно было подумать, как я расскажу лорду Уэйлину новую версию нашей истории, в которой дядя Барри предстает в еще более мрачном свете.
Запутавшись в наших спорах, я совсем забыла, что ведь миссис Сэнгстер на почте не узнала дядю Барри. Если он жил в Линдфильде у леди Маргарет, она должна была его видеть. Возможно, он старался не выходить из дома. Да к тому же я показала ей переделанный набросок и сказала, что он священник. Она вряд ли могла представить себе, что слуга и священник могут быть одним и тем же лицом. Узнает ли она его без воротничка священника и без усов? Это можно легко проверить.
Кузен Эндрю — да он же и кузен Уэйлина тоже! Как странно, что мы теперь можем стать родственниками, а он даже слышать о нас не хочет.
