***

Поутру налетел ветер, разогнал низко плывущие тучи.

День выдался облачный и холодный, но дождь перестал. Правда, все одно — никуда не поедешь, под ногами чавкающая глинистая жижа.

Мать пришла от соседки, принесла горестную весть, де, у Влеса в дому беда — надысь ходил мужик в лес проверять силки, а там на него бросился волк. Разодрал плечо и был таков. Но, пока дотащился охотник до дому, пока рассказал — что к чему, уже смерклось и за обережниками идти побоялись.

— Да что ж такое, ведь говорила же! — в сердцах хлопнула ладонью по столу Лесана. — И, поди, в доме он у них?

— Нет, дочка, нет, все, как сказано — в клети заперли. Он там всю ночь в горячке и прометался, а Звана в избе рыдала с ребятами.

Тамир мрачно взглянул на девушку:

— Идем. Только я наузы возьму.

Когда они, по колено сырые и грязные пришли во Влесов дом, их встретила зареванная молодая женщина с ребятенком на руках:

— Уж я не знаю, как ночь-то скоротала… Как он там — один. Будто пес бездомный, — причитала несчастная, идя след в след за обрежниками.

— Ты иди в избу, Звана, — мягко сказала ей Лесана. — Иди. Умойся, ребят успокой. Не бойтесь.

Женщина отстала, горько всхлипывая.

В клети было темно и пахло смердящей плотью. Влес лежал на меховом одеяле и беззвучно шевелил губами, глядя куда-то в пустоту. Тамир склонился над мужиком и покачал головой:

— Рука почернела…

По очереди Осененные осматривали сельчанина, а тот в бредовом забытьи что-то шептал, куда-то торопился.

— Настойки и припарки уже не помогут. Потеряли мужика, — сказал колдун и полез в заплечник.

— Стой, — Лесана удержала его. — Если упокоишь, то на зов Серого он уже не выйдет.

— Вот и славно.

— Нет. Не славно. Зачем нам стаю отпускать? Пускай обращается. Они выйдут к деревне. И он их впустит.

Колдун пристально смотрел на собеседницу. Наконец, отодвинул заплечник в сторону и, усевшись на пол, спросил:

— Что делать хочешь?

Девушка посмотрела на мечущегося Влеса и начала говорить.