А в это время у стен Аностора творился настоящий ад. Сверху на штурмующих сыпался дождь стрел. То тут, то там на головы кейлорцев падали огненные шары. Наводчики суетились вокруг катапульт, пытаясь сделать хоть выстрел, но точные попадания монкартовских стрелков опрокидывали людей одного за другим.

Воины забрасывали на стены крюки, ставили лестницы и ползли наверх, но каждый раз враги перерубали веревки и сбрасывали лестницы, а в некоторых местах даже выливали на штурмующих гадкую вязкую жидкость угольно-черного цвета, которая будто склеивала доспехи и мешала двигаться.

Дерлок с парой десятков лучников прикрывал наводчиков. Ему пришлось хуже всех в кейлорской армии. Именно на орудия и приходился основной удар ларомонтов. Вражеские стрелы ливнем обрушивались на его воинов. А от огненных шаров вспыхнуло четыре катапульты. От орудий шел густой дым, который застилал глаза и мешал стрелять.

— Хаос! — ревел Дерлок. — Если так будет продолжаться, мы потеряем половину армии!

Он зарычал от бессильной злобы и выстрелил, почти не глядя. Стрела попала точно между глаз высокого ларомонта на стене крепости.

— Плохо, господин, — сказал один из наводчиков, указывая на небо, где с визгом кружилась черно-серая туча сафитов. — Твари скоро прорвутся к нам. Если их ядовитая слюна попадет на катапульты…

— Древние не допустят, — мрачно, без особой уверенности ответил Хайт. Он прекрасно помнил, чем закончилось недавнее столкновение Илота с летучими тварями.

— Дай-то силы… — вздохнул наводчик, поскреб огненно-рыжую шевелюру и вернулся к орудию.

Дерлок мельком оглядел его с ног до головы и подумал, что такому бы не при орудиях служить, а в чистом поле при полном доспехе мечом махать — уж слишком внушительными были рост и телосложение наводчика.

Над самой головой Хайта пронеслась исполинская туша грифона, едва не задев его когтистыми лапами.

— Эй вы! — негодующе рявкнул Дерлок. — Поосторожнее!

— Не боись! — раздался в вышине голос Ксера.

И тотчас же снег, небо, людей и стены крепости озарил ярко-алый сполох. Из пасти грифона вырвался столб огня, разом поглотив с десяток сафитов. Твари, до этого отчаянно атаковавшие Древнего, пронзительно завизжали и бросились наутек.

— Боитесь! — заорал Kсep, недобро сверкнув кошачьими глазами. — Раз боитесь, значит, уважаете!

Борис, восседающий на спине грифона, пустил молнию в одного из сафитов, сразу превратив его в горстку пепла.

— Ого! — оценил Древний. — А я думал, так только Тоня может.

Старший Маг проигнорировал его слова, переключив внимание на Квинн, Эскору и Илота, которые летали над самыми головами лучников-ларомонтов, щедро полиция их огнем и забрасывая пылающими шарами.

— Молодцы… — прошептал Борис по-русски. — Kсep! Прикрываем Илота и его всадниц. Отвлекись от катапульт. Дерлок и сам справится.

— Слушаюсь! — Грифон резко крутанулся вокруг своей оси, пуская столб пламени. Огонь очертил перед ним правильную окружность, уничтожив около двадцати летучих тварей, кравшихся к ним с разных сторон.

— Эффектно, — усмехнулся Борис. — Вперед!

Kсep спикировал вниз, пролетел над стеной, непрерывно пуская огненные струи. Тем временем Илот с Квинн и Эскорой на спине продолжал атаковать растерявшихся лучников. Напрасно мартеры пытались остановить Древних огненными шарами. Kсep с Илотом летали так быстро, что в них не попал ни один. Сафиты визжали и хрипели, превращаясь в пепел под опаляющим дыханием дракона и грифона.

И тут наконец-то ударили катапульты. От ударивших в стену валунов Аностор содрогнулся и едва устоял. В ответ штурмующих накрыла волна стрел. Одна из них вонзилась в рыжего наводчика. Он вскрикнул и с удивлением и растерянностью уставился на рану. Стрела попала в грудь, совсем недалеко от сердца.

— Роланд! — пронесся над головами воинов пронзительный, полный ужаса женский вскрик.

Приставленные к катапультам обернулись и увидели бегущую к ним со всех ног женщину-волшебницу. Бледное, усыпанное веснушками лицо исказил страх. В огромных синих глазах застыли боль и отчаяние. Она не знала, что наводчик получил всего лишь царапину.

Подбежав к рыжему воину, она, не дав ему опомниться, выдернула стрелу и с отвращением отбросила прочь. Нежно обняв мужчину за плечи, она заискивающе посмотрела в его глаза.

— Все хорошо, Роланд? — с трепетом в голосе спросила волшебница. — Это ведь легкая рана?

Лицо наводчика побелело от гнева. В глазах сверкнули ненависть и презрение.

— Прочь, изменница! — взревел он, грубо оттолкнув ее. — Ты для меня мертва!

Не устояв на ногах, мастер-маг Сильва Денион покатилась в снег. Так больно ей не было уже очень давно, с тех пор, как над ней перестали насмехаться товарищи по играм. Стрелы и огненные шары падали в шаге от нее, но она теперь ничего не боялась. Женщина утратила способность вообще что-либо чувствовать.

Подняв с мерзлой земли упавший посох, волшебница направила острие кристалла себе в живот и начертила над ним Знак Огня. В последний момент рука дрогнула, и Сильва бросила быстрый взгляд в сторону Роланда. Он был занят наведением катапульты, а в ее сторону даже не посмотрел. Она действительно для него умерла.

— Прощай, — прошептала волшебница и уже хотела выстрелить, но тут ее внимание привлекло движение в бойнице одной из башен. Неосознанный страх шевельнулся в уставшей от жизни душе.

Сама не понимая, что делает, Сильва вскочила и со всех ног бросилась к Роланду, закрывая его своим телом неизвестно от чего. Оглушительный грохот прокатился по Пустошам. Из башен вылетели три слепящих сгустка чистой энергии. Не добравшись до земли, они взорвались и разлетелись на мелкие осколки, изрешетив разом несколько десятков кейлорцев.

И сейчас же Сильва почувствовала, как тысячи острых иголок вонзились в ее спину, голову, ноги. А потом алое марево застелило глаза. Стало трудно дышать.

— Сильва, родная… Любимая… — словно находясь за глухой стеной, слышала она полный боли и ужаса голос Роланда. — Очнись, Сильва…

Она пыталась посмотреть на него, но тщетно. Глаза утратили способность видеть, а тело — осязать. Только звуки еще долетали до замутненного сознания.

— Прости… — с трудом произнесла волшебница, — прости… меня…

— Сильва!!!

Огромные синие глаза застыли, навсегда устремив невидящий взор в серое зимнее небо. Роланд продолжал смотреть в них, будто не понимая, что случилось. Он так и сидел возле побитой катапульты с окровавленным телом Сильвы на руках, пока кто-то из соратников не дернул его за плечо и не крикнул:

— Ей уже не поможешь, друг! Давай-ка лучше всыплем этим мразям, будь они прокляты!

— А-а-а-а-а-а!!! — взревел Роланд, вскакивая и бросаясь к катапульте.

Он словно обезумел. Стрелы лились на него дождем, несколько попали в руки и плечи, но он, казалось, и не чувствовал их. Он прицеливался. И, когда его избитое орудие выстрелило, западная стена Аностора дрогнула и обсалилась, погребя под собой немало ларомонтов и мартеров.

— Вперед!!! — пронесся над воинами радостный голос Дерлока. — Ура!!!

— Ура! — подхватили тысячи голосов, и армия Кейлopa хлынула в павшую твердыню Монкарта.

Тор догнал отряд Сималии и Дениса как раз вовремя. Волшебница обнаружила вход в Шахты и собиралась открыть его, когда хотх подбежал к ним и резко остановился перед изумленным Харитоновым. Кто-то из воинов обнажил меч и выступил вперед, но парень жестом остановил его.

— Тор? Зачем ты бежал за нами? — строго обратился Денис к зверю. — Ты можешь выдать нас. Хотхи не любят ларомонтов. Вся наша маскировка ни к чему, если ты с нами.

«Я не помешаю, господин воин, — мысленно ответил Тор, заискивающе глядя в глаза Харитонова и беспрерывно виляя хвостом. — Там, внутри, темно. Я буду идти позади вас. Никто не увидит меня в темноте».

— Ларомонты прекрасно видят в полумраке подземелий, — ответила вместо Дениса Сималия. — Напрасно ты думаешь, что тебя не заметят. Но не отправлять же тебя обратно, в самом деле… Ладно, Силы с тобой! Хочешь идти с нами — иди. Все равно долго маскироваться нам не придется.

Волшебница начертила над кристаллом посоха сложную систему из Знаков Истины, а затем резко взмахнула рукой и приказала невидимому входу: «Deren!», что на языке Древних, анцентике, означало «откройся».

Снег у ее ног зашевелился, начал расползаться в стороны, как живой, постепенно открывая взору огромную круглую крышку железного люка. Крышка задрожала и сама по себе медленно поднялась, освободив проход в заброшенную часть Шахт.

— За мной! — приказала Сималия и первая прыгнула в пугающую черноту подземелья. За ней последовали Денис и Тор, потом — остальные воины.

Падать пришлось невысоко. По крайней мере, Харитонов не почувствовал удара, даже будучи в доспехах. Зато старушка-волшебница упала не слишком удачно.

— У, Хаос! Нагородили тут! — прошипела она, поднимаясь и отряхиваясь от старинной пыли и паутины.

— Вы в порядке? — тихо спросил Денис.

— Ерунда, — отмахнулась Сималия. — Опять на дрянной ящик напоролась. Как тогда, шестьдесят с лишком лет назад. Будь он неладен!

Старушка зажгла огонек на кристалле посоха, слабо осветив Шахты. Перед глазами воинов предстал длинный земляной коридор. С потолка свисали иссохшиеся, крючковатые желтые корни. От сырых стен веяло холодом. У самых ног Харитонова начиналась узкоколейка — дорога для вагонеток.

— Что здесь добывали? — тихо спросил парень, оглядывал подземелье.

— Уголь и барьет — разновидность чистой магической энергии, — ответила волшебница. — Здесь его было немного. Потому-то и забросили эту часть Шахт и позабыли западный выход наружу. А Монкарт так и не знал о нем никогда… Пойдемте!

Сималия бодро зашагала по дороге. Воины мрачными тенями последовали за ней. Они шли, постоянно озираясь и крепко держа рукояти мечей. А старушка была так спокойна, словно бродила по своему дачному погребу, а не по вражеским Шахтам.

«Ну и выдержка!» — с легкой завистью думал Денис, которого угнетали полумрак и сырость подземелья.

Они шли по пустынным коридорам около получаса. Иногда узкоколейка разветвлялась, и ее ветви-притоки убегали куда-то во мрак. Все переходы и коридоры казались похожими друг на друга как две капли воды. Как Сималия ориентировалась в них, оставалось для Харитонова загадкой.

А где-то наверху грохотали пушечные снаряды и булыжники, запускаемые из катапульт, визжали, кружась в угрюмом небе, сафиты, поднимались тучи стрел и огненных шаров. Бывало, на головы идущих сыпался песок, и тогда Денис начинал всерьез беспокоиться, что их может завалить, но каждый раз Сималия успокаивала его:

— Не бойся. Стены тут крепкие, хоть на вид и не скажешь.

Наконец бесконечные пустынные коридоры, погруженные в многолетний мрак, перешли в широкие залы. Стены и пол здесь были облицованы шероховатой коричневой плиткой. Начали попадаться работники с кирками и вагонетками. Денису стоило недюжинных усилий удержаться и не напасть первым.

Ларомонты не обращали на отряд ни малейшего внимания. Маскировка Сималии сработала на славу. Кейлорцы с легкостью миновали Шахты и выбрались в подземные склады, где хранилось оружие и провизия.

— Что-то слишком уж легко, — тихо проворчал кто-то из воинов. — Ни одной стычки за все время. Может, подвох?

— Снаружи — наши, — с усмешкой ответила волшебница. — Монкарт оставил в Шахтах не больше десяти человек. Остальных снял для обороны крепости.

Из складов вели две двери: одна — на внутренний двор, другая — в темницы. Первое, что несказанно удивило Сималию, — оба выхода не были под магической защитой. Точнее, были, но настолько слабой, что старушке не составило труда нейтрализовать ее.

— Похоже, наши-то задали врагам перцу, — улыбнулась волшебница. — Насколько мне помнится, Аностор был когда-то весь напичкан магией, а теперь — это самая обычная крепость.

Сималия распахнула дверь темницы и уверенно пошла мимо камер, как будто точно знала, где находится ее внучка. Денис же на всякий случай заглядывал в окошко каждой камеры. Иногда он видел грязных заросших людей в жалком, изорванном подобии одежды, иногда — тощих кминэков, утративших в холоде и мраке тюрьмы всю природную свирепость. Но Тони нигде не было.

Нетерпеливый Тор чертом понесся в самый конец коридора и вдруг резко замер перед одной из камер с настежь распахнутой дверью. Хотх понюхал воздух и засуетился, закружил возле нее.

«Это запах госпожи Антонии! — мысленно воскликнул он. — Она была здесь совсем недавно!»

— А теперь? — Денис подбежал к Тору, присел перед ним на колени и внимательно осмотрел пол. — Гляди. Здесь чьи-то мокрые следы, которые ведут во внутренний двор. Уж не ее ли?

В это время Сималия заглянула в камеру и присвистнула.

— Тут полно воды! Только крохотный пятачок сухого камня посредине. Что-то я не припомню в Аносторе такой комнаты.

— Вперед! — скомандовал Денис, вставая. — Мы должны найти Тоню, пока она не натворила глупостей.

И, не дожидаясь остальных, он бегом направился к выходу из коридора во внутренний двор. Тор, Сималия и воины последовали за ним. Они едва успели выйти на воздух, как в западную стену врезался булыжник, посланный катапультой Роланда.

Камни дрогнули и начали осыпаться. Один из них ударил Харитонова по плечу, чуть не сломав кость. Воину, стоящему рядом с ним, повезло еще меньше. Камень попал ему в голову, и мужчина, не успев даже охнуть, безжизненно рухнул на землю.

— Твою мать! — заорал Денис по-русски. — Бежим!

Отряд рванул к центральным башням, и в это время в прореху яростно хлынули кейлорские войска. У самого уха Сималии просвистела стрела. Кто-то из людей Харитонова упал, сраженный умело брошенным огненным шаром.

«Да нас же свои бьют! — мысленно крикнул Тор. — Госпожа, сделайте что-нибудь!»

Сималия остановилась и стала поспешно чертить в воздухе непонятные знаки. А кейлорские воины с ревом мчались ей навстречу, позабыв о приказе Бориса не трогать ларомонтов и мартера с белой меткой на руке. Тор выскочил вперед и свирепо оскалился, обнажив острые, как кинжалы, клыки. Денис вынул из ножен Синий Меч, лезвие которого засияло магическим голубоватым светом. Несколько магов, уже занесшие было посохи с огненными шарами, замерли, так и не выстрелив. Солдаты резко остановились, с неподдельным удивлением взирая на зеленого, бородавчатого ларомонта, в руках которого сверкал древний клинок.

— Не стрелять!!! — донесся сверху полный бешенства крик Старшего Мага. — Не стрелять! Это наши!

В ту же секунду отряд окутало белое марево, которое вмиг рассеялось, и перед глазами растерянных кейлорцев предстали обычные люди: несколько солдат, воин Синего Меча и старая волшебница.

Кейлорцы не успели даже осознать толком, что произошло, как со стен Аностора на них посыпались стрелы и огненные шары. Над головами сверкнула молния, поразив нескольких солдат. Ударил гром.

Сималия вскинула руки и не по-старчески громким голосом стала читать один из стихов-заклинаний Мариланы:

Прочь убирайтесь, проклятые твари!

Нас одолеть вам удастся едва ли.

Древние Силы всегда помогают

Чистым сердцам, что страха не знают.

Кто-то из ларомонтов захрипел и повалился на землю, выронив оружие. Некоторые падали замертво со стен. Какой-то мартер нечеловечески взвыл и через миг почернел и рассыпался в прах.

И все же сила старой волшебницы не могла сравниться с силой ее молодой внучки. Заклятие погубило не больше двух десятков врагов, тех, что по какой-то причине были слабее собратьев. На остальных оно никак не подействовало.

— Похоже, потеряла я хватку, — сокрушенно пробормотала Сималия. — А может, заклятия Монкарта стали устойчивее к магии Древних…

Она мельком взглянула на серое небо, где с визгом и ревом носились сафиты и вспыхивали огненные струи Илота и Ксера, потом перевела взгляд на сцепившихся кейлорцев и ларомонтов и тогда приняла решение.

Несколькими точными ударами заклинания болевого шока она разметала тварей, преградивших ей путь в центральную башню, и открыла «ключом мага» огромные железные ворота. Денис обернулся на скрип замков.

— Серафима Ивановна! Вы куда? — испуганно крикнул он.

— Завершить начатое, — коротко бросила в ответ старушка, скрываясь в черноте башни.

— Погодите! Я с вами! — закричал Харитонов, бросаясь за ней.

Синий Меч вспыхнул еще ярче. Денис убрал с дороги матерого ларомонта, попытавшегося было обрушить на него секиру. Обугленные останки врага рухнули к его ногам. Хладнокровно отпихнув их носком сапога, парень ринулся в открытые ворота.

Сначала его охватила абсолютная, всепоглощающая тьма, в которой невозможно было различить ничего. Однако постепенно глаза привыкли к темноте, и он с трудом разглядел очертания широкой винтовой лестницы. Денис побежал по ней, стараясь догнать Сималию. Но уже через несколько минут понял, что ему это не удастся. Старушка словно испарилась.

Что-то острое ткнулось Денису в ногу. Харитонов отскочил и обнажил меч, но тотчас же опустил его обратно в ножны. Перед ним стоял Тор. В кромешной тьме были видны лишь его горящие желтые глаза и кончик виляющего хвоста.

«Кого прикажете отыскать, господин воин? Госпожу Сималию или госпожу Антонию?» — преданно глядя на Дениса спросил хотх.

— Тоню, конечно, — ответил парень, потрепав зверя по загривку. — Давай, дружище. Ищи.

Дэра выглянула во двор и мысленно сообщила Тоне: «Десять ларомонтов. Все очень заняты — таскают большие светящиеся шары. Верно, будут палить из пушек. Плохи дела кейлорцев, если так».

«Думаешь прорвемся?» — спросила девушка, кивнув в сторону двора.

«Конечно. Садись на спину!» — гарпия пригнулась, давая возможность взобраться на себя.

Едва Тоня обхватила ее шею, как Дэра галопом помчалась на внутренний двор, распахнув тяжелую дверь темницы. От неожиданности несколько ларомонтов выронили шары. По двору прокатился свирепый рев гарпии. Кошка-птица открыла клюв, и сейчас же скользнул к врагам тонкий ярко-алый язык, обвился вокруг одного из них, сдавил с неистовой силой. Ларомонт с визгом упал, и его потащило навстречу Дэре. Напрасно он пытался уцепиться когтями за мерзлую землю. Через несколько мгновений половинки клюва сомкнулись, перерезав пополам его тело.

Гарпия сшибла еще двух, попытавшихся было преградить ей путь, и ударила могучей лапой по огромной двери центральной башни. Вероятно, в спешке воины Монкарта позабыли запереть ее — дверь немедленно распахнулась, и Дэра нырнула во мрак.

Не замедляя темпа, она поднималась по широким ступеням. Тоне оставалось лишь крепко держаться и гадать, как подруга различает хоть что-нибудь в такой темноте.

Внезапно Дэра резко остановилась.

«Запахло углем и серой, — сказала она. — И оттуда же веет теплом. Где-то находятся большие печи. Возможно, поблизости хранится моя кладка».

Гарпия поскребла когтем по железу. Тоня поморщилась и заткнула уши. Верно, Дэра обнаружила какую-то дверь, которую девушка не заметила во тьме.

«Заперта, — с горечью сообщила кошка-птица. — Бей по ней, не бей, все равно не открыть».

«А бить и не надо, — отозвалась Тоня. — Позволь-ка мне».

Она нащупала замочную скважину и начертила вокруг неё систему витиеватых колдовских знаков. Дверь лязгнула и приоткрылась. Дэра взвизгнула от восторга, просунула в щель лапу и дернула на себя.

Стены и часть лестницы озарил яркий оранжеватый свет, непривычно резанув по глазам. Теперь запах угля и гари ощутила и Тоня. Девушка спрыгнула со спины гарпии и первая шагнула внутрь. В лицо ударил поток нагретого воздуха, такого неестественно горячего после лютого холода снаружи. Взору Тони и Дэры открылись многочисленные трубы разной формы и толщины. От них исходил легкий, почти невидимый пар. Были здесь и печи, в которых горел уголь. Черный дым сейчас же уходил наверх через вытяжки. Вдоль стен лежали блестящие антрацитовые кучи.

«Скоро огонь погаснет, — наполнилась тревогой мысль Дэры. — Монкарт отозвал всех на оборону крепости. Некому подбрасывать уголь в топку».

«Мы успеем», — уверенно ответила Тоня, быстро обойдя комнату.

Внезапно что-то обеспокоило гарпию. Она принялась настороженно принюхиваться, а после медленно и нерешительно направилась обратно на лестницу. Девушка поспешила за ней.

Вскоре она поняла, что стало причиной беспокойства подруги. Сквозняк от распахнутой двери принес едва ощутимый запах болотной зелени.

«Чувствуешь?» — спросила Дэра, царапая следующую дверь.

«Кажется, да», — Тоня снова применила «ключ мага», и они вошли в другую комнату.

Здесь было не так жарко, как в предыдущей. Помещение оказалось гораздо просторнее, только бордовые магические светильники на стенах давали очень слабый свет. В полумраке виднелись большие стеклянные колбы, окованные сталью.

Сначала Тоня не поняла их назначения, она подошла поближе и разглядела сквозь мутное стекло скорчившееся зеленое тельце. Девушка вскрикнула и в ужасе отшатнулась.

В колбе копошился ребенок. Точнее, это было не человеческое дитя, а маленький ларомонт. Длинноносое личико исказилось от боли. Существо часто вздрагивало, било ручонками о стекло, словно пытаясь выбраться. Поборов страх, Тоня приложила ухо к колбе и услышала едва уловимый писк — младенец плакал.

К колбе подводились три тонкие трубки, уходящие куда-то в стену. По одной из них подавалась необходимая для жизни младенца волшебная энергия, по другой уходило все лишнее, а вот третья, верно, и служила источником боли — она слабо светилась красновато-оранжевым.

Тоня поспешно выдернула трубку из колбы и снова прислушалась. Маленький ларомонт затих, скукожившись в центре своей ужасной тюрьмы. Только изредка по тельцу пробегала дрожь, но это скорее от холода, дохнувшего из открытой двери.

Позабыв о кейлорцах, о дочерях Дэры, о Монкарте, Тоня принялась выдергивать из колб красноватые трубки. Напрасно Дэра уговаривала ее поторопиться: девушка будто не слышала, продолжая избавлять от боли несчастных, искалеченных детей.

«Пойдем, пойдем быстрее, — торопила гарпия. — Ты им все равно не поможешь. Они не выживут такими. Через час или два все погибнут».

«Так хотя бы без мучений», — упрямо возразила Тоня.

Дэра шумно вздохнула и стала помогать ей. Они были поражены: в комнате находилось больше сотни колб с младенцами.

«Да, ты права, — наконец устало согласилась девушка, вынув трубку из пятидесятой колбы. — Мы только теряем время. Монкарт может ускользнуть, а твои дети — замерзнуть».

Они вышли. Тоня закрыла дверь довольно сложной магической печатью, которой когда-то научил ее Борис. Она опасалась, что кейлорские воины ворвутся сюда и перебьют малышей. В конце концов, когда-то заключенные колб были людьми. Пусть видоизмененные и уродливые, но они имели право на жизнь.

В следующей комнате оказалось два десятка яиц кминэков. Похоже, именно отсюда и несло болотной гнилью. Тоня поморщилась и вышла, запечатав и эту дверь. Как ни хотелось ей разбить все продолговатые бурые яйца, пришлось удержаться — кминэки могли пригодиться.

«Мои девочки там! — указала гарпия на последнюю дверь. — Я чувствую!»

И она оказалась права. Переступив через высокий порог, Тоня чуть не утонула в темно-зеленой вонючей жиже. Тусклый свет лился с потолка на маленькое «болото», освещая каменный пьедестал с уютным мягким гнездом. Дэра вскрикнула, бросилась туда. За ней, по пояс в жиже, побрела девушка; благо грязь оказалась теплой.

Все пять яиц лежали в гнезде: большие, ярко-белые, абсолютно круглые. Гарпия урчала по-кошачьи, осторожно касаясь клювом еще не родившихся дочерей.

«Надо забрать их отсюда. Помоги мне», — попросила Дэра.

«Хорошо, — кивнула Тоня. — Перенесем их по одному в коридор и укутаем в мою шубу. Думаю, им будет тепло».

Она бережно приподняла одно из яиц, и тут тень подозрения скользнула по ее лицу. Тоня с изумлением уставилась на белый шар, покачивая его в руках, словно пытаясь определить вес.

«Странно… — подумала она. — Дэра! Что-то не так!»

«Что?! — кошка-птица хотела отнять яйцо, но Тоня ловко увернулась. — Отдай! Оно в порядке! С ним не могло ничего случиться!»

«Постой! — мысленно крикнула девушка. — Оно слишком легкое. Как будто… — Антония собралась с духом, — как будто пустое».

Дэра замерла, глядя на Тоню сумасшедшими глазами. На секунду юной волшебнице показалось, что сейчас гарпия разорвет ее на части. Да и впрямь она высказала слишком уж крамольную мысль. Но ведь Тоне действительно так показалось. Она не почувствовала в белом шаре жизни. Это яйцо было мертво. Так же, как и остальные в гнезде. Дэра служила Монкарту напрасно.

«Мне очень жаль, — в глазах девушки блеснули слезы. — Прости, но это правда… Если хочешь, я могу доказать…»

Гарпия не ответила. Она просто перевела безумный взгляд на гнездо. Девушка приподняла яйцо и чуть сильнее нажала на стенки. Оно хрустнуло и рассыпалось на мелкие сухие скорлупки. Внутри не оказалось ничего. Как ни жестоко это было, но Тоня одно за другим унитожала яйца, всего минуту назад казавшиеся такими живыми.

Когда последнее превратилось в кучку скорлупы, плавающей по темной глади «болота», взгляд гарпии немного прояснился, только осталась в нем страшная, невыразимая тоска.

«В моем роду уже было такое, — сказала она. — Но как то же самое могло произойти со мной? Выходит, я бесплодна. И до самой смерти я буду откладывать безжизненные яйца… Тоня… Пожалуйста, оставь меня. Я должна побыть в одиночестве…»

Дэра обняла лапами опустевшее гнездо и глухо, протяжно завыла. Не в силах вынести это, Тоня выбралась из затхлой комнаты обратно на лестницу. Глаза ее застилали слезы. Она даже забыла, что находится в сердце вражеской крепости. Мокрая, грязная, смертельно усталая, она понуро побрела наверх, сама не понимая зачем.

Вдруг черная тень мелькнула на миг и сейчас же растворилась во мраке. Кулаки девушки сжались так, что побелели костяшки пальцев. В глазах мелькнула звериная, беспощадная ненависть. В душе поднялась буря, пострашнее той, что враг наслал на Кейлор. Буря ярости.

Она почувствовала Монкарта.

Почувствовала на редкость сильно, неизвестно как, ведь этому ее не учил никто и никогда. Она ощутила все его мысли, как свои собственные. Она знала, что у него на уме, куда он бежит.

А он действительно бежал, спасался бегством. Кейлорцы победоносно шествовали по Аностору, и все, что оставалось бывшему Бессмертному Тирану, — скорее покинуть крепость и укрыться хоть где-нибудь, где никто не узнает о нем. Он не ожидал такого успеха врага. Озверевшая кейлорская армия крушила все на своем пути, сражалась с безжалостностью и бесстрашием смертников.

Монкарт бежал. И Антония Энлин бежала за ним.

Она быстро догнала его, высокого, крупного мужчину в темном плаще. Он хотел захлопнуть дверь перед самым ее носом, но не успел. Тоня ворвалась за ним следом.

Монкарт обернулся и, увидев ее, попятился. В черных, как омут, глазах мелькнул панический ужас. Он взмок и запыхался. Угольно-черные волосы прилипли ко лбу и вискам.

Какой же ты слабый, демон, если так боишься хрупкую девушку…

Какой же ты слабый, демон, если теряешь голову от страха…

Какой же ты слабый…

Ты не имеешь права на существование.

Потому, что выживают только сильные.

Антония вытянула руку, которая в тот же миг засветилась призрачным белым светом. Монкарт остановился, не отрывая взгляда от свечения.

— Я пришла поговорить с тобой, Роэл! — В голосе Тони звучала плохо сдерживаемая ярость. — Именно с тобой, Роэл, сын Квинн!