Глава 5
Мирейя
— Командир! — Начальника стражи окликнул человек, стоявший на краю стены. При виде его любого охватил бы страх, что еще чуть-чуть, и он оттуда свалится.
— Да, мой господин, — почтительно откликнулся седой воин, стоящий рядом с ним. Пришелец запретил обращаться к нему в соответствии с его положением, и стража границ выбрала нейтральный вариант — «господин».
— Чувствуете ветер?
— Боюсь, что нет, мой господин, — склонил голову страж. — Мало кто может чувствовать, что несет с собой дуновение ветра.
— Близятся большие перемены, — задумчиво отозвался тот, кого он назвал господином. Его короткие черные волосы растрепались, пока он стоял на стене, и пожилой воин почти с физической болью отметил седую прядь в этой густой шевелюре, а ведь его сюзерену исполнилось всего двадцать два года.
Серые глаза отливали сталью, которая отражала взгляды, не давая проникнуть глубже.
— Перемены для кого, господин? — тихо спросил воин, видя, что тот задумался над чем-то.
— Увидим, — наконец отозвался молодой человек. И поправил добротный солдатский плащ на своих плечах. — У нас гости.
Воин прищурился и разглядел точку на горизонте:
— У вас хороший глаз.
— Я не всегда этому рад, — как-то странно невпопад ответил он и встрепенулся, поймав недоумение в глазах солдата. — Могу сказать, что это всадник и какое-то крупное животное. Его движения выглядят совсем по-иному, чем если бы это была вьючная лошадь.
Лишь через полчаса начальник стражи увидел, что он был прав. И повернулся, чтобы поздравить своего господина, но слова застряли в горле, когда он заметил, как побледнел юноша. Его длинные пальцы так сильно впились в камень стены, что побелели от усилия.
— Господин? Нужно остановить этого человека?
— Нет, — почти против своей воли качнул головой тот. — За последние два года у меня к нему накопилось много вопросов.
— Вы его знаете?
Серые глаза взглянули на воина с непонятной тоской.
— Думал, что знаю. Но, как показали последние события, на самом деле я ничего не знал. Простите, командир, я совсем вас запутал…
— Есть немного, — встревоженно отозвался собеседник. — Что-то случилось, мой господин? Кто он?
— Это Лилиан, — тихо ответил тот.
Страж вздрогнул. Изгнанный принц. А его господин продолжал:
— Знаете, я ведь, так же как остальные, ничего не понимал. А оказалось, что он был намного больше мне братом, чем я ему. Настоящим старшим братом. Я глупец, что не смог разглядеть все это под слоем макияжа и манерностью. Я ведь видел страх в глазах короля. Но принял это за презрение. Какой из меня наследник престола, если я не рассмотрел правды за искусной игрой?
Начальник стражи взглянул на него.
— Если вы так говорите, значит, ему удалось обмануть всю страну, мой принц. — Стражник впервые назвал титул своего собеседника, но тот, казалось, даже не заметил этого.
— Каган, ты знаешь, что Кирилл умеет стрелять из большого лука?
— Его высочество? Разве он еще не мал для такого? — удивился солдат.
— Вот и я так думал, — горько отозвался принц. — Однако, как оказалось, он мастерски владеет им. И знаешь, кто его учил?
Воин потрясенно перевел взгляд на приближающегося всадника.
— Я так и не узнал, кто же обучил самого Лилиана. Кирилл сказал, что занятия стрельбой из лука — это был их секрет. И Ли никогда не рассказывал ему, как учился сам. У них вообще оказалось много общих тайн. Ты знаешь, что Кирилл был единственным, кто пришел его проводить, когда он уезжал? А теперь он возвращается… И я не знаю, кто он такой на самом деле — мой старший брат.
Каган медленно положил на плечо принца тяжелую руку:
— Мой принц, вы боитесь, что он не простит вам вашего незнания?
Тот вздрогнул всем телом:
— Боюсь…
Они взглянули вниз. Всадник остановился у ворот и поднял голову.
Длинные черные волосы собраны в хвост, и только более короткий ряд волос обрамляет лицо. Знаменитая на всю Мирейю прическа принца Лилиана, богатые черно-синие одежды сложного покроя с искусной вышивкой. И все это совершенно естественно сочеталось с рукояткой двуручного меча, выглядывающей из-за плеча всадника.
У седла был приторочен сложенный лук и покачивался колчан со стрелами, чья длина позволяла предположить высоту лука в собранном состоянии. И его убойную силу.
На двух людей, стоящих на стене над воротами, смотрели сапфировые бездонные озера глаз, на дне которых били ледяные ручьи. На лице безупречный макияж, который уже не мог обмануть опытного воина. И три странных лепестка над переносицей.
— Великий Доэр! — ахнул принц. — Верховный жрец Лейлы! Короля удар хватит! Кирилл — зараза! А я-то думал, почему он так уверен, что Лилиан сможет вернуться!
— А оборотень тоже каким-то боком к религии имеет отношение? — с интересом осведомился воин, разглядывая большую черную кошку, с меланхоличным видом сидящую на дороге рядом со всадником.
— Уверен, что это оборотень?
— Абсолютно, мой принц. Наш пост граничит с владениями Черной Ложи, так что я этих кошек навидался за свою службу столько, что на глаз могу определить, что этот оборотень, ко всему прочему, еще и высокородный.
— Давай спустимся и все выясним, — пожал плечами наследный принц Мирейи.
Я не ошибся. На стене, рядом с пожилым воином, стояла знакомая фигура. Не рассчитывал я так рано встретиться со своими родственниками. Да, Регил отказал мне в праве быть принцем Лилианом и объявил это в соответствии с полным ритуалом, но кровная связь разорвана не была, так как для этого каждый член семьи должен был произнести отказ. Причем вслух. Так что парень, который стоял на стене и смотрел на меня серыми, стальными глазами, был моим младшим братом, как бы там ни считали. И именно его и остальных двух я защищал все эти годы. Они мало что понимали тогда, когда я уже изменился. Изменился навсегда.
Оправила меня моя богиня. — Еще я и Призрак.
И я не мог сдержать дрожь в пальцах, сжимающих поводья, когда от ворот навстречу шагнул Кириан. Последний раз я видел его, когда Кирилл пришел попрощаться к дверям конюшни два года назад.
И тогда в его волосах не было этой седой, серебристой пряди.
— Лилиан. — Он остановился в паре шагов от Призрака.
Горькие складки легли возле рта и прорезали прежде чистый лоб. Эти два года не были для него легкими. Он явно осунулся. И стал тверже. Словно сталь, которую попеременно опускали то в огонь, то в холод. Я соскользнул с Призрака, придерживая меч. И встал напротив него:
— Кириан.
Я не делал лишних движений, словно передо мной был не мой брат, а хищное животное, которое требовалось приручить. Он пришел один, оставив за воротами стражей, словно хотел сказать мне что-то, не предназначавшееся для чужих ушей.
Я повернул голову и взглянул на оборотня:
— Кэрт.
Тот наклонил морду, понимая. И одним гигантским прыжком взвился в воздух.
Я испытал прилив гордости за моего брата. Он даже не моргнул.
Пантера скрылась из вида.
— Ты хотел что-то сказать мне, Кири? — Я снова смотрел на него. Прямо ему в глаза.
А вот теперь он вздрогнул, когда прозвучало его сокращенное имя.
— Раньше я не замечал, что ты проницателен. — Голос был задумчивый, с оттенком горечи.
— Раньше у тебя не было седых волос, — тихо отозвался я.
Он поднял руку, словно неосознанно хотел коснуться головы. Серые глаза смотрели устало.
— Скажи мне… он… Регил сделал это с тобой и Кириллом?..
— Сделал — что? — Я чуть наклонил голову. — Изнасиловал? Мать рассказала?
— Она бредила. — Он отвел глаза.
Я сжал зубы и отрывисто кивнул:
— С Кириллкой — моя вина, не успел. Регил был пьян и зол, а у мелкого такие же глаза, как у меня и у матери.
На меня в упор взглянула злая, острая сталь:
— Значит, нам с Крисом повезло, потому что цвет глаз другой?!
— Одна из причин. — Я медленно склонил голову. — У тебя глаза такого же цвета, как у него, у Криса — его матери, нашей бабки, и характер такой же мерзкий. А ее Регил боялся. Жестокая и сильная была женщина. К тому же ты был его надеждой… Он никогда не принял бы на своем троне того, кто был под ним. Насильно это случилось или нет.
— Скажи еще, что это не ты защитил нас с Крисом… — Кириан скривил губы.
— Защищал, — уточнил я. — Как мог. Но я не всегда мог быть рядом. Роль принца Лилиана отнимала много сил и времени.
— Роль… А мы-то, глупцы, принимали маску за лицо.
Странный разговор у нас складывался. Неужели все это он раскопал за эти два года? Что здесь произошло в мое отсутствие?
— Вы не глупцы, — покачал я головой. — Я очень постарался, чтобы было так, как я хочу. Маска давала мне время и относительную свободу. Теперь я в силах решить задачу, которая поставлена передо мной по праву моего рождения…
У Кириана широко распахнулись глаза.
— Ты хочешь сказать…
— Неужели ты думаешь, — улыбнулся я, — что изгнание и отлучение от семьи нарушит более древние законы? Я принц Мирейи по крови и духу. Ни ты, ни мать не отреклись от меня вслух или в душе… И долг крови остался. Боги требуют, чтобы я выполнил обязательства перед Мирейей. Кири, я не знаю, когда ты собирался принять трон, но придется поторопиться. Я пришел не только из-за слухов о болезни матери. Регил переполнил чашу терпения как минимум двух богов… — Я осекся на полуслове, когда внезапно мой брат опустился на колени прямо в дорожную пыль.
— Эй! Ты что творишь! — Я бросился к нему. — Не смей! Я тебе кто? Я же просто твой старший брат. Причем по закону даже им уже не являюсь. Всего лишь бродяга.
— Вот именно. — Он поднял голову. — Ты просто мой старший брат.
Я никогда не видел у него такой улыбки. И мне стало крайне неуютно. Я отступил на шаг, а Кириан легко вскочил на ноги и, даже не отряхнув штанов, в один шаг оказался рядом со мной и крепко обнял.
Я замер как вкопанный. Мир сошел с ума. Я ехал в место, которое когда-то называл домом, понимая, что никто, кроме самого младшего брата и умирающей матери, меня там не ждет. Но внезапно оказался в крепких объятиях того, кто должен быть менее других рад моему появлению. Ведь даже на сторонний взгляд я оставался претендентом на трон Мирейи, будучи старше его на четыре года.
«Лейла?»
«Он искренен, Ли».
И я неловко, чувствуя, как медленно, словно против воли, движутся мои руки, обнял своего младшего брата. А Кириан чуть отстранился и снова улыбнулся:
— Не забывай, Ли. Не стоило все брать на себя. Ты мог нам довериться хотя бы на малую толику. У тебя три брата, и на каждого ты можешь положиться, поверь мне. Мы все давно выросли.
Я вздохнул:
— Подозреваю, что мне нужно привыкнуть к этой мысли. Кири, мама очень плоха?
Он отпустил меня и помрачнел. Я стиснул зубы:
— Понятно.
— В ясном сознании она почти не бывает. Говорит только на своем родном языке и все время зовет тебя. Часто плачет и сыплет проклятиями. Я и не знал, что она так умеет ругаться. Говорит о долге крови, о грехах, просит тебя не совершать великого греха. Часто перечисляет имена. Многие я знаю. Неприятные люди…
Я дернул себя за прядь волос:
— Я потом объясню, что это за люди из списка.
— А великий грех?
— Она просит не убивать Регила. Вроде как его должна покарать судьба. Сын не должен обагрять свои руки кровью отца, каким бы чудовищем он ни был.
Мы молча смотрели друг на друга. Наконец Кириан вздохнул:
— Добро пожаловать домой, брат.
Я склонил голову, благодаря.
Буквально через минуту появился Кэртис. Он явно наблюдал за разговором, а возможно, и все слышал. Но я не был в обиде.
У самых ворот огромная кошка начала изменяться, плавно перетекая в иную форму.
Кэртис выпрямился и встряхнул косой, зеленые глаза окинули крепостную стену.
— Правила вежливости и этикета говорят, что неприлично входить в дружественный дом в животной ипостаси и не представившись.
Кириан поклонился с королевской невозмутимостью:
— Кириан Катани приветствует гостя в своем доме.
— Я Кэртис Эро, — ответно склонил голову оборотень.
Оба обошли титулы как нечто незначительное. В принципе так оно и было на данный момент. К тому же оба понимали, с кем имеют дело.
— Каган, — обратился к пожилому воину со знаками капитана на форме мой брат, — позволь представить тебе моего старшего брата Лилиана Катани и его спутника Кэртиса Эро. Я дарую им право прохода в Мирейю и свободного перемещения в нашем государстве.
Так я вернулся домой.
— Господин, — в комнату робко заглянул слуга, — вы просили предупредить, когда его высочество наследный принц появится.
Светло-зеленые глаза моргнули, и на лице принца Кристиана появилась улыбка.
— Ну наконец-то!
Он вихрем вскочил из кресла, в котором до этого лениво, полуразвалившись, листал какую-то книгу.
— С ним гости, — доложил явно повеселевший слуга.
Частенько к принцу Кристиану страшно было заходить. Совсем не зря в армии, где он собственными силами поднялся до звания генерала всего в двадцать лет, его назвали Бешеным Крисом.
— Без разницы! Хоть десять гостей с ним! Пусть тащит свою задницу сюда немедленно!
Слуга побледнел. Приказывать наследному принцу? Но за его спиной уже стоял вышеназванный, и мягкий голос облегчил участь придворного:
— Крис, что за манеры? Подражаешь его величеству?
— Кир! — Слугу отпустили одним небрежным взмахом Руки.
На пороге возник Кириан. Только потому что за спиной брата маячили два темных силуэта, его не сжали в стальных объятиях.
— Где ты пропадал?! Тут без тебя просто бедлам творится! Я едва справляюсь с ситуацией. А Кирилл, боюсь, даже тебя слушать не станет. Наш младшенький вчера такой норов показал, что весь дворец до сих пор челюсти подбирает, Регил за сердце держится.
— Крис, можно потише? — качнул головой брат. — Не мельтеши. Я тут привел кое-кого, кто может нам помочь.
Кристиан остановил свое метание по комнате и подозрительно взглянул за плечо брата:
— Заморыш или оборотень?
Оборотень широко улыбнулся, а «заморыш» с закрытым лицом поперхнулся.
Наследник хмыкнул:
— Заморыш, говоришь? А ведь ты так и не освоил двуручник, насколько я помню.
— При чем тут меч? — искренне удивился тот.
«Заморыш» вышел из тени коридора, и у принца заблестели глаза при виде синей оплетки рукояти меча, выглядывающей из-за плеча гостя.
— Умеешь с ним обращаться? — жадно подался он вперед.
Незнакомец рассмеялся:
— А ты не изменился, Крис. Оружие — первое, что тебя интересует в человеке.
Кристиан отступил на шаг назад и схватился за собственный меч на поясе:
— Этот голос…
Гость стянул с лица шарф.
— Лилиан…
— Можешь не хвататься за меч, братец. Я все равно буду быстрее, поверь мне.
— Даже за два года нельзя научиться владеть оружием в совершенстве, — язвительно отозвался молодой принц и обратился к Кириану: — Зачем ты притащил этого клоуна?
Словно холодный ветер пронесся по комнате, и Крис забыл, как дышать, чувствуя ледяное прикосновение стали к коже. Юноша потрясенно выдохнул, когда увидел, что его изгнанный брат держит меч на весу одной рукой, а на его лице не дрогнул ни единый мускул, демонстрируя хоть какое-то напряжение.
Когда Лилиан заговорил снова, его голос стал намного глубже:
— Когда ты родился, мать сказала, что у тебя будет отвратительный характер. Она была права. От Регила ты нахватался многого. И если бы не твои зеленые глаза, которые напоминали нашему отцу о его матери, ты мог бы стать его любимчиком. А так ты чуть было не превратился в сломанную куклу… Регил никогда бы не замарал кровью кого-то из своих сыновей собственные руки, но грех взять на душу не постеснялся. Чужими рукам, конечно. Ты хорошо помнишь день своего пятнадцатилетия, когда тебе чуть все кости не переломали какие-то придурки? Думаешь, они действительно не знали, кто ты такой?
Кристиан побледнел:
— Ты лжешь… Ты не можешь знать.
— В тот вечер я учил Кирилла стрелять по живым мишеням, хотя ему было всего семь лет. И я бы на твоем месте сказал ему спасибо. Он великолепно снял того ублюдка, который как раз, кажется, собирался раздробить тебе коленные чашечки… Ты тогда все пытался найти своего таинственного лучника-спасителя. Ты все еще веришь, что наша мать умирает просто от болезни? — Лезвие меча чуть отодвинулось от его горла, сапфировые глаза смотрели равнодушно. — Если ты считаешь меня клоуном, то нам обоим стоит сейчас забыть, что мы виделись. И все же я задам тебе пару вопросов: ты хорошо знаешь человека, который является нашим отцом? Объясни, почему у него такой изнеженный старший сын и почему он так долго позволял ему жить? Ты действительно думаешь, что королева-мать могла воспитать клоуна? Тебе было всего девять лет, когда я изменился, но тебе тогда было уже девять лет… И ты предпочел не помнить?
Принц не выдержал и опустил глаза. Меч исчез из его поля зрения. А голос изгнанного и отлученного от семьи брата уже обращался не к нему:
— Кири, я хочу пообщаться с Кириллом. Я обещал ему подарок, когда вернусь. И лучше поспешить к матери, Регил наверняка уже в курсе моего появления. Надо поторопиться.
— Хорошо, пойдем. Я подозреваю, что Кирилл у матери в опочивальне.
Кристиан отпустил судорожно сжатую рукоять меча только тогда, когда дверь мягко захлопнулась за спинами его братьев. И медленно осел в кресло.
— Производит впечатление, да? Я бы сказал даже — пугает. — Голос оборотня заставил принца почти подскочить.
— Я тебя знаю, — мрачно заметил юноша. — Ты главнокомандующий войсками Черной Ложи — Кэртис Эро.
— Верно. Черный, злой колдун отпустил меня погулять, — улыбнулся тот. — Потому что моя судьба на время оказалась тесно связана с судьбой Верховного жреца Лейлы…
Принц вскинул бровь:
— Их же больше не существует.
— Вы невнимательны, ваше высочество, — укоризненно покачал головой оборотень. — Разве вы не обратили внимания на несколько необычный макияж своего старшего брата? Да и меч его довольно узнаваем. Если знать историю. Особенно историю оружия.
— Так это же… — Светло-зеленые глаза уставились на кошачьи в немом потрясении. — Синее Пламя?!
— В точку, — довольно мурлыкнул Кэртис. — Причем и меч, и его хозяин уже притерлись друг к другу. Очень скоро Лиани сможет отпустить его, и меч будет являться к нему по зову.
Кристиан мрачно смотрел на собеседника:
— Мой брат настолько силен? Как он умудрился стать жрецом Лейлы? Я помню историю, послушником-то можно было стать только лет в пятьдесят.
Темный потянулся:
— Ну что я могу сказать. Как он стал жрецом, и я не знаю. Но вот насчет силы… Да, Лилиан очень силен. Вы слышали об Ольгаре Безумном?
Принц медленно кивнул.
— Мы с Лиани были пьяными в хлам по поводу нашего с ним знакомства. И ему приспичило найти две желтые ленты. В итоге он их получил, причем Ольгар не в претензии, так как оба изрядно помахали мечами, доказывая, кто сильнее.
Кристиан впал в глубочайшую задумчивость.
— Похоже, я чего-то недопонимаю, да и Кири явно притащил вас не просто так. Он что-то узнал за все это время. Да еще поседел в прошлом месяце и сразу замкнулся в себе. Позавчера внезапно рванул на границы. Говорил, что нужно развеяться и подумать немного, а в итоге вернулся… Лилиан все это время что, притворялся? Он научился владеть двуручником втайне от всех? И учил Кирилла стрелять из лука? — Глаза принца внезапно посветлели от восторга. — Боги! Мне бы его в шпионы!
Кэртис только головой покачал. Все же интересно, как у Регила такие сыновья необычные получились?
Юноша вскочил на ноги:
— Хочешь выпить? У меня есть «Греза» четырехсотлетней выдержки.
— От таких предложений не отказываются. — Оборотень сел в кресло напротив. — Тем более мне же надо где-то переждать, пока твой брат набродится по всем местам памяти.
Я коснулся щеки матери. Она выглядела очень бледной среди всех этих подушек и одеял. Совершенно неподвижная, лишь грудь едва заметно вздымалась и опускалась.
Внезапно ее веки разомкнулись, и прекрасные сапфировые глаза взглянули прямо на меня.
— Лиан, мальчик мой… Ты наконец приехал. — Ее голос был очень слаб.
— Да, мама. — Я взял ее исхудавшую руку и прижал к своему лицу.
— Макияж испортишь, — попробовала она улыбнуться.
— Ничего.
Ее лицо исказила гримаса боли, и мне показалось, что она вот-вот заплачет.
— Ли, прости меня. Пожалуйста. Я не смогла защитить тебя тогда от него.
— Мама, успокойся, — прошептал я. — Ты ничего не могла сделать. Это его, и только его, вина. Ты очень помогла мне. Я ведь не сломался.
— Да, — тихо произнесла она. — Ты сильный, мой Ли, очень сильный. Благодаря тебе твои братья… — Она закашлялась.
Я с болью смотрел на нее. Ей было всего пятнадцать, когда она вышла замуж. И сейчас она умирала, достигнув сорока трех лет. Возраста, когда многие женщины расцветают во второй раз. На ее щеках алели пятна, которые нестерпимо хотелось стереть.
— Я хотела попросить тебя, Ли. Именно тебя. Другие не смогут…
Кириан страдальчески вздрогнул, я наклонился ближе:
— Что, мама? Что я должен сделать?
— Мой отец… Когда я умру… Передай ему перстень с сапфиром. Это мое последнее слово ему… Не обязательно сейчас… Я достаточно долго ждала, пока жила… подожду и после смерти. Главное — обещай, что отдашь…
— Обещаю, — кивнул я. — Мой дед получит твое последнее слово.
— Хорошо, — вздохнула она и закрыла глаза. Худые пальцы разжались.
— Спи, мама. — Я поцеловал ее в лоб. — Теперь мы будем охранять твой сон.
Кирилл, сидящий на другой стороне кровати, серьезно кивнул и погладил ножны меча, который я привез ему в подарок.
И этот жест совсем не выглядел смешным для двенадцатилетнего мальчика. Он скорее напоминал маленького воина, чем подростка. Он и мечу обрадовался не как ребенок, а как боец новому собрату. И это заставляло меня стиснуть зубы до боли в челюстях. Я поднялся на ноги:
— Рилл, охраняй маму, ладно? Мне еще нужно кое-что сделать. А чуть позже я вернусь.
— Хорошо, — серьезно кивнул он, словно хороший солдат своему командиру. — Не волнуйся, я стал сильнее за это время. Маму никто не тронет.
Мы с Кирианом вышли из апартаментов королевы, и только там будущий король смог дать эмоциям выход. Яростный удар кулака образовал вмятину в стене, но не облегчил его боль. Он сжал губы.
— Видел Кирилла? Он у постели матери все время, не отходя. Слуги приносят ему поесть. И на его глазах по его требованию пробуют еду. Когда попытался зайти король, он взялся за лук и продемонстрировал, что отлично выучил, с какой стороны тетиву натягивают. Он на полном серьезе пригрозил отцу, что прострелит ему руку или ногу, если тот только посмеет переступить порог комнаты его матери. Не должны принцы в столь юном возрасте так разговаривать! — Он почти кричал.
Я протянул ему платок:
— Руку перетяни. Кровь капает…
Он недоуменно поднял глаза и вздрогнул всем телом, увидев что-то за моей спиной.
И я медленно повернулся, уже зная, кого увижу.
Регил сидел у себя в кабинете и задумчиво смотрел в окно. Жена умирала. Но это его мало волновало. Ей давно было пора подвинуться. Она слишком часто вмешивалась в дела королевства. Сейчас было важнее другое. Ему сообщили, что его старший сын, которого он изгнал из королевства с позором, возвращается.
Парень оказался хитрой бестией. Настоящим сыном своего отца, не признающим поражения и помнящим унижение. И его явно не остановит, что человек, который унизил его, — его собственный отец.
Лилиан, с виду изнеженное, капризное и бесхребетное создание, оказался человеком с железной волей, властным и наделенным поистине семейной жестокостью. Столько лет водить всех за нос! Король помнил эти сапфировые глаза, которые смотрели на него с насмешкой и вызовом. Он никогда не понимал, почему остальные не видят этого. И Регил отдавал себе отчет в том, что боится своего сына. Такие глаза не прощали. Однажды давным-давно он совершил ошибку. Король и сам не помнил, почему пошел на это. Наверное, во всем виноват вызов в глубине чистых сапфиров. С некоторых пор его величество просто ненавидел этот камень. Теперь тот же вызов горел в глазах его младшего отпрыска. С которым он, в конце концов, повторил ту же ошибку, что и со своим первенцем.
Регил сцепил пальцы рук в замок. Лилиан стал непредсказуемым фактором. Он мог выкинуть все, что угодно. Король в глазах старшего сына видел настоящее безумие еще тогда, два года назад. И понимал, что он вернется во что бы то ни стало.
От размышлений его оторвал скрип двери.
— Я же приказал меня не беспокоить! — рявкнул он.
Слуга в дверях низко поклонился, дрожа от ужаса.
— Ваше величество, вы велели доложить о капитане Раине, как только он появится.
Король приподнялся за столом:
— Зови немедленно.
Воин отодвинул слугу за спину и закрыл за собой дверь. Его почти мертвые змеиные глаза смотрели на своего повелителя.
— Ну? — выдавил из себя Регил.
— Я не успел его перехватить. Он пришел со стороны владений Черной Ложи. И его встретил наследный принц.
— Кириан? — Король выпрямился.
— Да, оба сейчас в покоях королевы.
— И ты только сейчас сообщаешь мне об этом?! — сверкнули серые глаза.
— Я торопился как мог, ваше величество, — опустил голову воин.
— Ладно. — Регил вышел из-за стола. Никто не мог назвать его трусом. — Что ты успел выяснить?
— Немного, — хмуро отозвался собеседник. — Он как сквозь землю провалился некоторое время назад. Почти год его вообще нигде невозможно было найти.
— Но хоть что-то ты смог узнать?! — В глазах короля разгоралось яростное пламя.
Тот медленно кивнул:
— Его сопровождает главнокомандующий Черной Ложи. И… он носит одежды и знаки жреца Лейлы…
— Что?!! — Регил в ужасе посмотрел на своего офицера.
Ему было шестнадцать, когда его короновали. Его мать позаботилась о том, чтобы никто не смог сомневаться в его праве на престол Мирейи. И направляла сына железной рукой.
Регил все же смог вывернуться из-под ее опеки и почти сразу сбежать в длительный военный поход, оставив королевство на мать. Но та совсем не была против. Те четыре года, пока она властвовала, впоследствии народ Мирейи назвал серебряными годами, а саму регентшу — Стальной Леди. Суровая, но справедливая рука этой женщины принесла в страну процветание. Но она не успела закрепить начатые реформы. Ее сын вернулся. Вернулся тем, кем сам создал себя в этих походах и в жерле вулкана под названием «война».
А еще через год Стальная Леди слегла и очень быстро угасла. Но она все же успела позаботиться о сыне еще раз, заключив договор с султаном Восточной империи о политическом браке одной из его многочисленных дочерей с ее сыном. Свадьбы она не дождалась.
Смерть Эмей Катани, Стальной Леди, была перекрыта празднованием свадьбы короля Регила.
А еще через несколько недель страна вздрогнула. Король показал свою собственную хватку. Явив наконец того, кем он являлся на самом деле.
Резко поднялись налоги. Законы выходили один за другим. Начались гонения и конфискации, а затем и казни. И как-то незаметно все, кто раньше поддерживал Стальную Леди, начали исчезать, затем цепочка потянулась дальше.
А через год в Мирейе появилась новая традиция. Родители начали прятать дочерей: кто отсылал их прочь из столицы, кто, пускаясь в ухищрения, скрывал, а некоторые даже специально уродовали. Потому что в городе появилась напасть, которую окрестили Дикой охотой по-королевски. Молодой король со свитой, состоявшей из таких же молодых, верных ему людей, прошедших с ним войну, проносился по улицам. Они хватали всех симпатичных девушек, невзирая на их положение. Если повезет, девушка возвращалась домой всего лишь опозоренная…
Столица всколыхнулась, но зарождающиеся бунты были подавлены на корню разросшейся армией короля. Он не жалел финансов на воинов. И крепко держал все ресурсы в своем кулаке. Кто-то даже начал находить в этом правлении положительные черты, утверждая, что жестокая власть идет на пользу королевству.
Самым большим праздником для жителей стало известие о рождении наследника Мирейи. В тот момент когда королева разрешилась от бремени, король отсутствовал, наводя порядки на границе, где провел почти год. И в подарок жене прислал отрубленные головы мятежников, которых он четвертовал в тот день, когда ему привезли известие о рождении сына.
По брачному договору с Восточной империей, Тамира Катани могла воспитывать своего первенца в традициях своей страны и дать ему имя.
Регил увидел сына, когда тому исполнился год. Он скривился при имени, которое выбрала королева, но промолчал.
Присев на корточки перед карапузом, который только-только начал уверенно держаться на ногах, король протянул ему тяжелый кинжал, украшенный драгоценными камнями.
Малыш недоверчиво посмотрел на новую игрушку и, поколебавшись, схватился за ножны обеими руками.
Король гулко рассмеялся и подхватил его на руки:
— Хорошая кровь! Кровь воина!
Королева опустила глаза, скрывая их выражение.
Регил был красивым мужчиной. Высокий и статный, сероглазый, с буйной шевелюрой иссиня-черного цвета. У него были чувственные губы и привлекательная улыбка. Женщин не надо было уговаривать прыгать к нему в постель. Но королева ненавидела своего мужа. За эти три года, что она была его женой, она хорошо изучила его характер. И между ними постепенно разгоралась тихая война. Королева отстаивала свои права на первенца.
Когда же она родила второго мальчика, Регил отступил на время. Однако оставил последнее слово за собой, заставив ее родить еще двух сыновей.
Он еще тогда решил, что первенцу трона не видать. Править должна не только его кровь, но и его дух, а в наследнике слишком явно проглядывала восточная наследственность его матери.
Когда Лилиан вырос и стал вести образ жизни, который сделал его знаменитым на всю Мирейю и за ее пределами, Регил вздохнул с облегчением, он всегда знал, что старший сын — яблоко червивое. Однако чем старше становился юный принц, тем чаще Регил отводил глаза от безмятежного сапфирового взгляда. И он вспоминал собственные слова: «Хорошая кровь! Кровь воина!» Казалось, только он сам видел ледяные озера на дне этих глаз.
Он воспользовался предоставленным ему предлогом, чтобы лишить Лилиана наследства и изгнать его из страны.
А сейчас, два года спустя, изгнанник вернулся вопреки закону. Вернулся, сняв маску.
Отец и сын стояли друг против друга, и Кириан внезапно осознал, что его старший брат внешне похож на короля. Никто этого не замечал под слоем макияжа, длинными прядями волос и манерами.
— Вернулся, — тяжело уронил Регил в гнетущую тишину. — Карты решил открыть?
— Не совсем, — усмехнулся ему в лицо сын. — Я приехал к матери. Она от меня не отказывалась. А тебе я еще два года назад сказал, что ты мне неинтересен… Мне нужна была свобода. Правда, теперь меня попросили о помощи.
Король перевел взгляд на Кириана, и тот встретил блеск таких же серых глаз, как у него самого, не дрогнув.
— На трон побыстрее захотелось? — прошипел Регил. — Твой дед и прадед это темное семя Лейлы на кол сажали! А ты решил со жрецом Лейлы связаться, чтобы родного отца с трона столкнуть?!
— Он мой брат, — тихо ответил принц. — А мой отец — чудовище. Чудовище, что правит страной, которую я люблю. Чудовище, которое учинило насилие над собственными сыновьями; чудовище, которое пыталось устранить еще одного своего сына и почти убило мою мать…
Король сощурил глаза. Откуда только сопляк все знает?
— И ты поверил в байки вот этого? — Он ткнул пальцем в сторону Лилиана.
Кириан качнул головой:
— Ты недооцениваешь меня. Только слепой не увидит, что твой младший сын почему-то готов пойти на грех, лишь бы только не пустить тебя в комнату к твоей жене и к себе самому. Почему ты так испугался, когда он сказал, что выстрелит? Почему мать в бреду все время призывает самые страшные проклятия на твою голову? Почему твой народ бежит в другие страны? Почему, — он внезапно яростно дернул себя за седую прядь, — я увидел то, что происходит во время твой Дикой охоты?!
Регил побледнел. Он внезапно понял, что прямо на его глазах эта прядь становилась серебристой.
— Идиот! Тебя же могли убить!
— И что? — холодно прозвучало в ответ. — Других ты убивал без сожалений. А они были твоими подданными, которых ты поклялся защищать, когда короновался.
— Что ты понимаешь в управлении королевством?! — ощерился король Мирейи.
— Кое-что понимаю, — вскинулся Кириан. — Кажется, ты сам учил меня и нанимал лучших учителей. Тебе же хотелось достойного наследника. Я удивлен, что ты не воспитывал меня по своему образу и подобию…
— Не получилось бы, — подал голос Лилиан, стоящий чуть в стороне. — Он боялся самого себя. И боится до сих пор. В угаре он мог и забыть, что ты его сын. Дикая охота — это неконтролируемая оргия. Кое-что в его душе, как осколок разбитого зеркала в пустой раме, еще осталось. Или же просто король плохо себе представляет на троне сына, которого развратил сам либо кто-то из его друзей. Такие парни для него уже не мужчины и уж тем более не наследники…
Звук пощечины прервал его на полуслове. Голова изгнанного принца мотнулась, но синие глаза зло блеснули.
Король больше не успел ничего предпринять, возле его уха свистнула стрела и ударилась о противоположную стену. Все трое повернули головы. В проеме дверей, ведущих в апартаменты королевы, замерла хрупкая мальчишеская фигура, в руках которой подрагивал огромный синий лук. А на тетиве — следующая стрела с синим оперением.
Лилиан внезапно вспомнил, что оставил лук и стрелы рядом с постелью матери, когда выходил.
— Отойди от Ли, — звонко приказал мальчик. — Отойди, или я отстрелю тебе сначала ухо, а потом, как и обещал в прошлый раз, пущ стрелу в колено. Я не промахнусь…
Кириан пришел в себя быстрее всех:
— Видите, ваше величество! — Он посмотрел отцу прямо в глаза. — Вы переступили черту дозволенного. И если до этого момента я еще сомневался в предложении Ли, то сейчас, после того как снова увидел глаза своего младшего брата, я полностью поддерживаю его.
— И что вы задумали? — прохрипел Регил, отступая назад. — Имейте в виду, детки, армия на моей стороне.
— О, — взгляд его старшего сына стал бездонным, — я хочу, чтобы ты подписал отречение от трона в пользу Кириана.
— Почему не тебя? — усмехнулся король.
Лилиан помахал в воздухе рукой:
— Меня не интересует власть. Иначе бы я не доводил тебя до того состояния, когда ты решил отречься от меня как от наследника и сына. Тем более у меня полным-полно дел как у жреца. Спасибо дедушке за это. — Он помолчал и наклонился вперед, приблизившись к отцу. — Знаешь, что я сейчас вспоминаю?
— Догадываюсь, — взглянул своему сыну в глаза король. — Тот день, когда я взял тебя на глазах у твоей матери. Ты тогда впервые испытал боль и унижение. Это был всего один урок — и посмотри, чего ты достиг.
— Ты гордишься этим? — Синие, бездонные глаза сузились.
— Сейчас да. — Регил подался вперед. — Я создал тебя. Ты могуществен, силен и красив. У тебя почти нет слабых мест, кроме одного.
— Ты поимел меня как какого-то безродного наложника, — прошипел юноша. — Удовлетворил свою похоть и жажду унижения! И сейчас пытаешься сказать мне, что это было твоим уроком?! Не выйдет, папочка! Хочешь сказать, Кириллу ты тоже преподал урок?! Была бы моя воля, я перерезал бы тебе горло прямо сейчас. Но у нас строгие законы о покушениях на Катани. Однако я жрец Лейлы, и у меня появилась совсем иная идея, ваше величество. Я все же прихожусь вам сыном по крови, хотя и прошел через изгнание и отречение. И кое-что нельзя уничтожить ни в крови, ни в голове.
Регил смотрел на сына и по-настоящему боялся. Синие глаза пронизывали насквозь чистой ненавистью и глубокой жаждой крови. Его крови. Этот готов поступиться чем угодно, лишь бы убрать его с дороги. Кажется, где-то в прошлом он совершил ошибку, и он догадывался где. В тот момент, когда позволил своей жене заниматься воспитанием сына.
— Вы подали мне просто гениальную идею, ваше величество, — по-акульи улыбался Лилиан.
У короля не выдержали наконец нервы, и, забыв о стреле, направленной ему в голову, он выхватил свой меч.
У горла его сына застыл кончик клинка:
— Собирался убить меня? Неужели ты думаешь, что тебе бы это удалось, молокосос?!
— Я не думаю, — Лилиан словно не видел лезвия у своего горла, — я знаю, — перешел на шепот он. Длинные пальцы коснулись меча, словно лаская, а потом легким нажимом переломили сталь.
Регил смотрел на него широко раскрытыми глазами. Сейчас он видел перед собой кого-то иного. Над переносицей юноши нестерпимо сияли три голубых лепестка.
— Давно пора было сделать это. — Тихий голос юноши пропитывал его кожу. — Семья Катани никогда не будет прежней. Именно ты открыл врата разрушению и мести. Регил Катани, упиваясь властью и силой, ты поступился заветами своего отца, и отныне в каждом поколении семьи Катани кто-то будет служить Лейле. А Регил Катани… — Он тихо рассмеялся звенящим, рассыпчатым смехом. — Он никогда не будет прежним, так как я забираю основу твоей личности.
Король чувствовал, как тянут из него что-то. Прямо изнутри, что-то неизмеримо важное и необходимое ему. Он взревел от дикой боли… Но резкий рывок — и боль ушла. Остались лишь пустота, в которой прозвучал тихий голос:
— Теперь ты принадлежишь Лейле. Отныне и навсегда. Ты будешь жить, пока это необходимо Лейле, ты будешь дышать, пока ей это нужно, а потом ты исчезнешь. Навсегда. Но чтобы завершить дело… позволь сказать еще кое-что. Во всех нас твоя кровь. Кровь убийцы, кровь чудовища. Ты просто пожинаешь плоды того, что посеял. Мы не уподобимся тебе. Я отказываюсь от тебя как от отца, ибо не был ты мне отцом. Я отказываюсь от тебя как от короля, так как не был ты и настоящим королем. Лишь подделкой.
Отказ от кровной связи и связи с королем… Пустота расширяла свои владения в душе Регила, и он цеплялся за крошащуюся кромку реальности у него под руками, но второй голос отодвигал ее все дальше:
— Я — Кириан — отказываюсь от тебя как от отца. Мне противна сама мысль, что я был рожден из твоего семени. Но я никогда не позволю себе забыть, чей я сын. Я отказываюсь от тебя как от короля, ибо ты нарушил все клятвы, наложенные на тебя.
Стрела на тетиве дрогнула и замерла. Звонкий голос разнесся по коридору:
— Я отказываюсь от тебя как от отца, ты никогда им не был. Я отказываюсь от тебя как от короля, потому что ты не король.
— Этого недостаточно. — Лилиан поднял глаза.
Король скорчился на полу, но его глаза все еще горели яростью и ненавистью.
— Ну, — из сумрака коридора показалась еще одна фигура, — я тут вас всех послушал и при таком дружном раскладе решил, что мое слово лишним не будет. — Кристиан смотрел на своих братьев, потом перевел взгляд на короля. — Я отказываюсь от тебя как от отца и короля. Отец никогда не отдал бы приказа о превращении сына в инвалида. Всего, чего я добился, я добился сам. И кстати, ты неправ. Армия не на твоей стороне… Я давно уже получаю предложения занять твое место. Офицеры горят желанием поддержать меня в заговоре против короны. А вот за мать я бы прибил тебя, но, к сожалению, кровь, что бежит по моим жилам, все же от тебя.
— Услышано и засвидетельствовано, — заключил лорд Кэртис, появляясь за спиной зеленоглазого принца.
И пустота стала безграничной. Ритуал был завершен свидетельством постороннего, имеющего причастность к магии.
И никто из них не видел, как на губах умирающей в спальне королевы появилась счастливая улыбка. Ее проклятие настигло чудовище, и ее сыновья оправдали ожидания.
Девочка с босыми ногами и золотой косой протянула ей руку и ласково позвала:
— Вставай, Тамира! Пойдем со мной. Я покажу тебе все то, что ты хотела увидеть. Ты достойно прожила жизнь и сражалась.
Королева протянула исхудавшую руку, улыбаясь. Она свои дела в этом мире завершила.
Я стоял над гробом матери, опираясь на Синее Пламя. И рядом со мной замерли все три мои брата в траурных королевских одеяниях.
Аристократы с семьями и приближенные настороженно сверлили нас взглядами. Я ощущал на кончике языка привкус их страха.
Королева мертва, король сошел с ума и напоминает овощ, а изгнанный принц вернулся, облаченный в одежды Верховного жреца Лейлы, богини ночи и охоты, и его явно привечают и наследник престола, и остальные братья, — есть чего испугаться. Никто из них не мог знать, что их ждет после похорон, никто из них не был уверен в своем будущем.
А еще их до смерти пугала улыбка на губах мертвой королевы.
Солнце стояло в зените и заливало все окружающее пространство ярким, почти слепящим светом. Где-то в вышине, невидимый в нежно-голубом небе, пел жаворонок.
Внезапно толпа зашевелилась, зашепталась и медленно начала раздвигаться, создавая своеобразный коридор, в конце которого появилась процессия в бело-золотых одеяниях. Жрецы Доэра Солнечного, чей культ в Мирейе процветал с незапамятных времен, шли прощаться с королевой.
Я знал, что даже Регилу не удалось противостоять железной воле Тайрига — Верховного жреца Доэра. Он не мог вмешиваться в дела королевского дома, согласно древнему договору между короной и жрецами, но он необычайно хорошо выполнял свою работу. И поддерживал королеву…
Благодаря Тайригу в нашей несчастной стране все еще верили, что рано или поздно все изменится. И надежды сосредоточивались на детях короля.
Он остановился прямо перед гробом, и его глаза оказались на одном уровне с моими.
— Лорд Тайриг, — поприветствовал я его наклоном головы.
— Лорд Лилиан, — медленно кивнул он, признавая мой новый статус. — Не думал я, что успею увидеть возрождение культа Лейлы. Но, видимо, нам предстоит увидеть много нового, что прежде и не предполагалось. — Он взглянул на королеву. — Она всегда возлагала на вас большие надежды, но даже я не верил ей. Однако следовало довериться суждению матери, в конце концов именно она вела вас вашим путем…
Он остался таким, каким я его помнил, словно время не касалось его. Когда-то он стал самым молодым Верховным жрецом Доэра, так как сам бог указал на него. Он обрезал волосы. Теперь белые пряди обрамляли его лицо с тонкими чертами, делая бездонно-голубые глаза огромными, отчего он казался еще моложе. Если я правильно помнил, то ему должно было быть сейчас около пятидесяти, однако он выглядел лет на двадцать, фактически моложе меня.
Он поднял на меня омуты своих взрослых глаз, так не соответствующих его остальному облику, и произнес:
— Прими мои соболезнования. Королева Тамира была великой женщиной. Она смогла уберечь своих детей от соблазна следовать путем отца.
Я благодарно кивнул и подвинулся, освобождая место.
Легкая благодарная улыбка скользнула по его губам. Провожать членов королевской семьи в последний путь — всегда было привилегией жрецов Доэра.
Тайриг обошел гроб и встал рядом со мной, за его спиной замер сероглазый послушник. Я, чувствуя какое-то беспокойство, вгляделся в этого мальчика и почувствовал, как расширяются мои глаза. Послушник заметил мой взгляд и приложил палец к губам. Я ошарашенно кивнул, а Доэр Солнечный мягко улыбнулся одними уголками губ.
«Госпожа моя, ты попозже разъяснишь мне один вопрос, хорошо?» — ласково обратился я к своей богине. В ответ в моем сознании раздался смешок:
«Я рада, что ты смог отвлечься от своего горя на такие милые пустяки, Ли».
«Ты забрала душу моей матери?»
«Я ближе ей, — тихо ответила она. — Не забывай, она пришла из страны, которая поклоняется Рою, богу мрака и крови, в Мирейю, где основная религия является полной ему противоположностью. Доэр был чужд ей, но, прожив столько лет под сенью его благословения, общаясь с его Верховным жрецом, она поневоле начала смешивать религии, отходя от одной и не приходя к другой. Ты стал для нее проводником ко мне. Кровная связь все же сильнее дружбы, так что здесь я оказалась к ней ближе, чем Доэр. Но не волнуйся, он не в обиде, а Рой потерял ее в тот момент, когда она впервые встретилась с Тайригом. — Она помолчала. — Спасибо тебе за нее, Ли. У твоей матери очень красивая душа, но усталая. И поверь мне, она сама выберет свой дальнейший путь. И свою дальнейшую новую жизнь. А пока пусть литанию о ней прочитает ее единственный друг в этой стране. Позволь ему попрощаться с ней».
Я медленно отступил на шаг, словно выдвигая Тайрига вперед и оставляя его у гроба. Тот слегка удивленно оглянулся на меня, а потом понимающе склонил голову и… запел.
Я видел, как облегченно вздыхали люди. Все же вековые традиции крепко сидели в их душах. Однако теперь я знал одну тайну, сокрытую от людей: Доэр Солнечный является родным братом Лейлы Прекрасной. Осталось выяснить, каким именно — старшим или младшим…
«Младшим», — шепнула с улыбкой моя богиня, и у сероглазого послушника лорда Тайрига страдальчески скривились губы. Я ему искренне посочувствовал, из-за чего удостоился пренебрежительного девичьего фырканья.
— Хорошо выглядишь, — заметил Кириан, когда я вошел в его кабинет следующим утром, после похорон матери.
— Спасибо, — улыбнулся я. — Сон — лучшее лекарство от любых проблем.
— Есть еще лучше, — почти лениво прозвучало из кресла. Я повернул голову и обнаружил, что на меня смотрят зеленые кошачьи глаза. Оборотень насмешливо наклонил голову. — Это средство называется занятием любовью.
Будущий король, мой брат, рассмеялся:
— Его темность много интересного рассказал нам с Кристианом сегодня ночью. Мы решили дать тебе отдохнуть немного. Ты и так очень много сделал для нас всех.
Я пожал плечами:
— За этим-то я и вернулся. Надеюсь, ночные возлияния и веселые, как я понимаю, отчасти похабные истории не повлияли на вашу работоспособность. Отдыхать нам некогда.
Кириан откашлялся:
— Ли.
— Да? — Я обернулся к нему.
— Мы решили провести коронацию завтра.
Я обдумал это и кивнул:
— Правильно. Нельзя дать опомниться всем подонкам, которые процветали под рукой Регила, и это пресечет слухи о том, что я собираюсь отобрать у тебя трон.
— У меня к тебе просьба.
— Какая? — Меня заинтриговала решительность, прозвучавшая в его голосе.
— Я бы хотел, чтобы ты, как жрец Лейлы, провел церемонию коронации вместе со жрецом Доэра.
Я чуть не сел на пол:
— Ки! Ты сошел с ума?! Лейла почитается как богиня темная! А Доэр — бог Солнца и Справедливости! Бог Света! Ты хочешь попрать все законы и традиции нашего государства?!
— Примерно, — тихо ответил мой брат. — Наша страна давно нуждается в хорошей встряске. Наш отец слишком долго правил рукой Света так, что многие потянулись к Тьме, ища в ней спасение. Я хочу объединить две стороны. Я не собираюсь проводить религиозную революцию, но чтить Лейлу — это не преступление. Старший брат короля — жрец. И сила Лейлы помогла нам. Я просто отдаю ей те почести, которые она заслужила.
— О силы, — выдохнул я. — Ты рискуешь вызвать гнев богов, Ки.
«Я поговорю с Доэром». Голос Лейлы в моем сознании был необычайно серьезен, и в нем появились незнакомые мне интонации.
Я поднял глаза на брата:
— Сегодня вечером я дам тебе ответ. Но все равно еще раз обдумай это. Боги могут согласиться на подобное, но всегда остаются еще и люди.
— Хорошо, брат, — кивнул он. — Но не думаю, что изменю решение.
Я стоял посреди храма Доэра, прямо перед его алтарем и ждал Верховного жреца Тайрига. Моя богиня дала мне ответ Доэра. Осталось поговорить с его жрецом.
Вдоль стен скользили прислужники и жрецы, которые кидали на меня довольно косые взгляды.
Я провел рукой по мягкой ткани моих темных с синей отделкой одежд. Я пришел сюда как жрец Лейлы.
— Лорд Лилиан! — У алтаря возвышалась высокая фигура. Как он там оказался, я не успел заметить, это настораживало. За его спиной сверкали любопытные серые глаза знакомого юноши-послушника.
— Лорд Тайриг, — поприветствовал я его.
— Прошу прощения, что заставил вас ждать. — Он спустился ко мне, но остался на некотором расстоянии.
— Со мной говорил мой бог, — тихо сказал он. — Мало кто помнит, когда он в последний раз столь ясно выражал свою волю. И воля его гласит, что я должен объединиться с Тьмой.
— Так определяют люди, — пожал я плечами. — Лейла — это не Свет и не Тьма. Это даже не Сумерки, уравновешивающие эти два понятия. Она нечто иное. Не нам судить богов и их отношения.
— Понимаю, — склонил он голову. — Но поймут ли люди?
Нет, он никогда не был фанатиком. Он прекрасно понимал возможные последствия нашего поступка. Но могли ли мы противоречить воле богов?
— Это решение, которое принял король, — напомнил я. — И тебе нечего опасаться, жрец. Я не стану проповедовать учение своей госпожи, я уеду сразу после коронации. И твоей власти ничто угрожать не будет.
Его глаза сверкнули гневом.
— Хорошего же ты обо мне мнения, жрец Лейлы! Меня не интересует власть. Я служу своему богу, потому что люблю его и преклоняюсь перед ним. С того самого момента, как вошел под своды первого своего храма. Если его милость ко мне чуть больше, чем к остальным, я принимаю ее с радостью, но не беру того, что мне не нужно.
— Я понял, — поднял я примирительно руки. С этого станется, еще и придушит в гневе. — Орать не надо было. Я и так вижу, что вы благословлены Доэром.
— И как же это видится жрецу Лейлы? — прищурился он.
— Он что, не знает? — Я взглянул на прислужника за его спиной. Мальчишка скорчил мне рожу.
— Ну ты нахал! Сестричка, конечно, предупреждала, но такого… — Серые глаза взглянули на недоумевающего жреца. — Если он будет знать, он станет лишь благоговеть, а не любить.
— Боги, а ведете себя как дети! — фыркнул я. — Ты настолько не доверяешь собственному жрецу?
— Полегче, смертный! Ты слишком много на себя берешь! — Его голос почти гремел.
— Эй, ты орешь на моего жреца! — Рядом появилась Лейла.
— Он мне хамит! — возмутился Доэр.
— Ну и что?! Хочешь, чтобы он тебе пятки лизал, как остальные? — парировала богиня. — Ты уж определись, младшенький, что тебе надо! Сам еще недавно ныл, что хочешь, чтобы тебя ценили как личность, а не как бога.
Я подобрался к Тайригу и взял его за локоть:
— Пошли.
— К-куда? — Он ошарашенно посмотрел на меня.
— Отсюда. Нам надо поговорить. А здесь этого уже не сделать.
Лейла метнула в нас гневный взгляд, и я почти волоком утащил Тайрига. При семейных сценах богов лучше всего не присутствовать. Опять самыми крайними жрецы останутся.
Тайриг и я сидели в каком-то трактире и распивали кувшин вина. Я позаимствовал у него комплект простой, но удобной одежды, дабы не светиться своим примечательным нарядом жреца Лейлы, о котором все уже были наслышаны. Мой коллега постепенно приходил в себя после сцены в храме. Ему еще много придется осознать и, видимо, о многом поговорить со своим богом.
К сожалению, мне некогда было помочь ему. Коронация уже завтра, а Тайриг до сих пор не дал ответа.
— Тамира была мудрой женщиной, — задумчиво начал он, выбрав наиболее отдаленную от его бога тему. — Я помню, как увидел ее впервые, перед алтарем в свадебных одеждах. Ее глаза горели решимостью. Король так и не смог ее сломать до конца.
Я кивнул.
— Она очень хорошо вдолбила в мою голову чувство долга перед Мирейей. Наверное, именно из-за этого в первую очередь я вернулся помочь Кириану. И я никак не ожидал, что обрету всех троих своих братьев… Регил недооценил ее.
— Да, а теперь нам разгребать все, что вы натворили, — скривился он.
Я поднял на него глаза.
— Никто не должен знать о ритуале отречения и свидетельстве темного… Это принесет лишние проблемы. Пусть все валят на меня как на жреца Лейлы. Некоторые мои предшественники создали нам такую славу, что мало кто не поверит тому, что именно я свел с ума короля. Кириан не должен быть замешан во всем этом. Он будущий король. И если сделку со жрецом Лейлы ему еще простят, то фактом его отречения от отца и короля могут воспользоваться.
Тайриг хмыкнул:
— Так отговори его от этой безумной затеи с коронацией двумя жрецами!
— Ничего не выйдет, он настроен очень решительно. Я уже горло себе сорвал. В последний раз он вообще саданул кулаком по столу и заявил, что не изменит своего решения и раз мы делаем его королем, то не должны оспаривать его мнения. Я думал, на меня потолок рухнет. А слышали бы вы, как он ласково, до дрожи в коленках разделал Совет министров. Больше половины сразу подали в отставку, спасая свои шкуры.
— А я боялся, что он будет плясать под дудку братьев, — рассмеялся жрец Доэра.
Я криво улыбнулся:
— Он даже Криса утихомирил так, что тот до сих пор не понимает, что же случилось с его старшим братишкой, всегда таким уравновешенным и рассудительным. Только Кирилл ходит и улыбается. Кстати, вы видели его ауру? Лейла каждый раз замирает от какого-то непонятного восторга, но ничего объяснять не хочет.
— Видел, — кивнул он. — Но ничего не понял. Она постепенно окрашивалась таким вот образом. И давай уже на «ты».
— Хорошо, — кивнул я.
— Значит, Кириана не отговорить?
— Точно. Да и боги на его стороне, — добавил я.
Мы мрачно посмотрели друг на друга, и он разлил остатки вина по кружкам.
— Скандал будет на несколько государств сразу, — с тоской заметил Тайриг.
— Ничего, им полезно, — улыбнулся я.
Он внимательно взглянул на меня:
— Я слышу голос твоей матери сейчас.
— Так по договору о браке я ей и принадлежал.
— Регил сильно отыгрался на тебе.
Я прямо взглянул на своего собеседника:
— Он знал, что должен был меня убить, но побоялся.
— Хочешь сказать, что король не верил в маску принца Лилиана? — вскинулся Тайриг.
Я молча кивнул и допил свое вино. И только когда дно кружки соприкоснулось со столом, сказал:
— Никогда. Он слишком часто заглядывал в мои глаза. Он не знал о Лейле, но всегда понимал, что я опасен для него.
— Почему ты до сих пор жив?
— Я с четырнадцати лет принадлежу Лейле, — усмехнулся я. — Разве простой смертный смог бы отобрать у нее любимую игрушку?
— С четырнадцати лет… — задумчиво повторил жрец Доэра. — Многое в этом мире меняется. Если уж боги меняют свои правила, почему бы и людям не последовать их примеру?
— Ты о коронации Кириана?
— Да. Мы сделаем так, как он хочет. Коронуем его как жрецы Лейлы и Доэра.
— Да будет так! — Я заглянул в кувшин и заорал: — Хозяин! Еще вина!
Тайриг умел пить. И дебоширить тоже. Мы с ним славно развлеклись, когда к нам неожиданно подошли несколько человек, в которых угадывались наемники.
Что они хотели, я позже смутно припомнил: то ли им не понравился цвет моей помады, то ли они просто нас с Таиригом приняли за мальчиков для услады… Помню, как мой коллега поднялся из-за стола с милой улыбкой на своем невинном обманчиво молодом личике и шарахнул кувшином одного из них по голове. А там и я присоединился.
Последнее, что я запомнил, это укоризненный взгляд серых глаз и насмешливо-веселый — зеленых с вертикальными зрачками.
— И это мои Верховные жрецы! — Голос Кириана был полон задумчивого страдания.
