Глава 14
Странные пути мести

Глядя на потухший шар, старый маг размышлял о непонятной наглости короля варваров. Поведение Морхра не укладывалось в его психологический портрет. Возникало ощущение, что за спиной олтиярца стоит какая-то сила, и поэтому он ничего не боится. «На что же он все-таки рассчитывает?..» – пробормотал старик себе под нос, с кряхтением вставая из удобного глубокого кресла. Он подошел к столу, развернул подробную карту Олтияра и несколько минут внимательно изучал ее, раздраженно постукивая пальцами по столу.

Маг давно не верил в совпадения и, вспомнив суматошное донесение единственного, наверное, оставшегося в живых шпиона, негромко рассмеялся – слишком хорошо видна была рука Тонха, начальника Тайной стражи Морхра. Жаль, что в свое время этот талантливый человек отказался работать на Серую Башню…

«Аллорны и храрги на Мерхарбре…» – презрительно фыркнул Фолерг. Но все же ничего нельзя было упускать из виду, и он оставил зарубку в памяти – завтра же связаться со Светочем Древа и Молотом Храргов. «Ох уж эти мне гордые бессмертные, – мелькнула досадливая мысль, – осталась ведь их всего горстка, но до сих пор отказываются принимать Закон…»

Серый Меч был прав, прав во всем. Маску маразматика Фолерг носил настолько давно, что она стала его вторым лицом. Кто мог заподозрить старого магистра, над которым за спиной смеялись все кому не лень, в том, что именно он ответствен за очень многие вещи, неугодные Совету Магов, что именно он дирижирует большинством странных событий, происходящих на Архре. Только в последнее время, после прихода этого непонятного человека из другого мира, вожжи начали выпадать из рук Верховного Мага – слишком много странного начало происходить вокруг.

«Неужели, – дребезжащим смехом рассмеялся Фолерг, – на Мерхарбре поверили, что это существо – Владыка? Что ж, коли так, они сотворили самую большую глупость в своей жизни…»

Он перебрал лежащие на столике донесения и нашел нужное. Почитал, обдумал и снова закряхтел – под триста уже, никакая магия не помогает избавиться от ревматизма.

– Так ли уж неправы аллорны и храрги, не принимая наши «милые» законы… – маг не заметил, что произнес эти слова вслух.

В ответ прозвучал не менее скрипучий и дребезжащий, чем у него, голос:

– Да, так ли уж они неправы, старый друг?..

Фолерг вскинул голову, привычно напуская на лицо выражение самоуверенной чванливости. Напротив сидел, насмешливо ухмыляясь, незаметно вошедший в его кабинет император Фофара Сангет, сухощавый старый человек. Он выглядел немного моложе Фолерга, только в темно-серых глазах затаилась нечеловеческая усталость. Длинное, хищное лицо украшал совершенно неуместный на нем курносый нос, рубленый квадратный подбородок, казалось, тянул императора за собой. Он производил жутковатое впечатление, и те, кто был хорошо знаком с Сангетом, утверждали, что внешность полностью соответствует сущности.

– Уж при мне-то, – с легкой иронией в голосе и улыбкой во внимательных узких глазах, тихо сказал Сангет, – ты мог бы и не напяливать на себя эту дурацкую маску.

– Да что вы себе позволяете! – взвизгнул известный всем Фолерг и улыбнулся, превращаясь в Фолерга, знакомого двум-трем людям в мире.

Два смертельно уставших от жизни старика, сидевшие друг напротив друга, рассмеялись негромким дребезжащим смехом.

– Как тебе понравилось сегодняшнее сборище? – все еще посмеиваясь, спросил Фолерг, имея в виду последнее заседание Высшего Совета.

– Стадо перепуганных кур! – с презрением бросил император. – Посмотрел бы ты на себя со стороны, я едва со смеху не помер. Но все-таки хотелось бы знать, что с нами всеми случилось.

Друзья содрогнулись от воспоминания о сегодняшнем приступе адской боли, посетившем каждого мага.

– Я могу тебе это объяснить, – вздохнул Глава Совета.

– Слушаю.

– Кто-то применил невероятно сильное заклинание, кто-то, находящийся на Мерхарбре. И я думаю, ты понимаешь, кто это, Данх, – употребил Фолерг юношеское, давным-давно забытое имя друга.

– Да, это странное существо из другого мира все больше и больше настораживает меня, – в глазах императора стояла мрачная заинтересованность. – Его удалось отследить?

– Увы, – вздохнул старый маг, – как в воду канул. Да к тому же Морхр уничтожил нашу сеть осведомителей. Не знаю, правда, как ему это удалось.

– Не знаешь?.. – ироничная ухмылка раздвинула губы Данха. – Наш юный друг…

– Думаешь?

– Брось притворяться, – устало махнул рукой император. – Уж со мной-то эти игры не пройдут, я слишком хорошо и давно тебя знаю. Ты сам прекрасно понимаешь, что это Эльнор.

Фолерг тихонько рассмеялся:

– Да уж… Но мальчик хорош, не так ли?

– Согласен, – кивнул Данх. – Думаю, из него выйдет такой Глава Совета, какого в истории еще не бывало.

– Именно так! – довольно улыбнулся Верховный Маг. – Иначе к чему были все усилия по его «воспитанию»?..

– Воспитание «бунтаря» дело непростое… – с показной серьезностью протянул император, хотя в глазах его прыгали веселые чертики. – Тебе сей вьюнош с горящими глазами часом никого не напоминает?

– Напоминает… – засмеялся Фолерг. – Двух юных, пылающих праведным негодованием идиотов, лет, эдак, двести пятьдесят назад.

– Может, мальчику все же удастся найти способ изменить здесь хоть что-нибудь к лучшему… – сквозь горький смех сказал Данх.

– Если бы… – на лицо старого мага легла маска отчаяния. – Хоть смог бы поддержать статус-кво.

– Не поспешил ли ты с его избранием в Совет? – спросил император, внимательно глядя в глаза старого друга.

– На то были две причины, – встал с кресла Фолерг и достал из ниши в стене темную бутыль и два костяных бокала. – Будешь?

– Отчего же нет? – ответил Данх. – Но каковы эти причины?

– Первая, – загнул палец, снова садясь на свое место, Фолерг. – Старый подонок Фейр начал играть в свои игры и до смерти надоел мне, пришлось его «уйти».

– Я всегда подозревал, что сей господин умер не своей смертью, – криво усмехнулся император, – но, честно говоря, грешил на мальчишку.

– Он просто решил побаловаться, выставив свою кандидатуру, – огонек в глазах старого мага стал веселым. – Видел бы ты его лицо, когда объявили, что он избран в Совет. Избрание оказалось для него не меньшей неожиданностью, чем для остальных. А направить недовольство молодежи в нужную сторону было очень просто, они ведь еще так наивны.

– Согласен, – кивнул головой Данх, чему-то улыбаясь про себя. – А вторая причина?

– Она очень проста мой, друг мой – я устал… – тяжело вздохнул Верховный Маг. – У меня нет больше сил дальше тащить на себе эту ношу.

– Но ведь мальчик повзрослеет еще очень нескоро…

– Да, – скривился Фолерг, – еще лет пятьдесят нам с тобой придется потерпеть.

– А что ты думаешь по поводу странной наглости олтиярца? – поинтересовался император.

– Чушь! – коротко бросил маг. – Эльнор зубки пробует. Отправь, пожалуйста, туда один из твоих флотов, пусть гвардейцы наведут порядок.

– Хорошо, Нахар, – император назвал друга старым именем, и Фолерг грустно улыбнулся.

– Ты уже подобрал себе преемника, Данх? – спросил он.

– Да… – опустил голову и скрипнул зубами император. – И сам же, по недосмотру, его уничтожил.

– Как? – вскинулись брови старого мага.

– Не прочел внимательно подсунутые мне на подпись бумаги… – неохотно буркнул Данх. – И его, за убийство работорговца, искалечившего сестру его невесты, приговорили к рабству. Но Инельд Данх-Оттонг сумел отбиться и уйти. Он ухитрился заманить гвардейцев вместе с магами в свой замок и взорвал его, а сам, всего с десятком людей, отправился в Дикие Земли. Я рвал и метал, когда узнал об этом, казнил всех, хоть как-то причастных к этому, но его уже не вернуть. Специально держал на границе и не пускал ко двору, чтобы мальчишку не развратили! Но и там достали… Я пытался его найти, но мне не удалось сделать этого даже с помощью кристаллов Сатноара.

– Я знаю только одно место на Архре, где эти кристаллы бессильны… – медленно протянул Фолерг.

– Ты думаешь?.. – расширились глаза императора. – Ты думаешь, он у Серого Дракона?

– Это вполне вероятно.

– Тогда я спокоен, – усмехнулся своим воспоминаниям Данх. – Мастер не научит парня плохому. Правда, для нас он может быть потерян.

– А что сам Серый Дракон? – поинтересовался тот, кого когда-то звали Нахаром Сумеречным.

– Мне кажется, – жутковатое лицо императора Фофара осветила добрая улыбка, – что старик стал много мудрее. Ты ведь знаешь, какие я предпринимаю усилия, чтобы оградить драконов от охотников и драконоборцев?

– Знаю, – согласился Фолерг. – Столь мощный дестабилизирующий фактор, каким являются драконы в их естественном виде, терять нельзя. Вспомни созданные Мастером боевые ордена.

– Да они и в человеческом обличье неплохи… – хмыкнул Данх. – Взять хотя бы тебя.

Фолерг расхохотался.

– Вот уж типичный пример нашел! – едва смог выдавить он. – Ты лучше вспомни того крестьянина, потомка драконов, уж не знаю, в каком колене, который после шестидесяти сжег сборщиков налогов. В таком возрасте проявить столь большие магические способности?

– А что с ним стало потом? – поинтересовался Данх. – Я не слышал об этой истории.

– Странно, совсем недавно она гремела по Академии. А он сам… Естественно, теперь учится здесь, постигает магию Огня, и обещает стать одним из лучших магов за последние сто лет.

– Вернемся к нашим баранам, – отмахнулся император, – то бишь, к драконам. Иногда охотникам все же удается пробраться через посты, желающих совершить подвиг немало. Совсем недавно один молодой идиот из опального рода Арх-Фарал, пробрался к озеру Соухорн с горсткой людей. Так послушай, как окоротил его Мастер…

Он рассказал другу, что случилось с отрядом злополучного серга Арх-Фарала. Фолерг так смеялся, что поперхнулся и закашлялся. Откашлявшись, он глотнул из бокала и повертел головой, чтобы успокоиться. Данх тоже отпил немного и скривился – и как он мог забыть про вкусы Верховного Мага? В бокале было не вино, а выдержанный коньяк. Он поставил бокал на стол и продолжил:

– А когда серг вернулся в Фофар, перебив по дороге слуг, чтобы некому было рассказать о его позоре, то обнаружил, что дома обо всем знают и над ним хохочет вся округа. Ему не оставалось ничего другого, кроме как покончить с собой. У Серого Мастера свои способы распространения информации…

– Элегантно… – снова тихонько рассмеялся Фолерг. – Немного дурно пахнет, но кто из нас без недостатков? Зато охотники отважены, как минимум, лет на десять.

– Дело обстоит несколько хуже, – вздохнул император, потирая пальцами болящие виски. – Дней десять назад в Стирхоле появились драконы в облике людей. Дикие, его драконы.

Старый маг удивленно приподнял брови, но ничего не сказал. Данх, дергая углом рта, продолжил:

– Одной из них была девушка, очень нестандартной внешности. Естественно, работорговцы сразу обратили на нее внимание и начали охоту. Когда им все же удалось поймать пришедших стальной сетью, один из них, впав в ярость, вернулся в состояние дракона.

– Да чем же Мастер думал, – в сердцах стукнул по подлокотнику рукой Фолерг, – головой или тем, что у него под хвостом, посылая в один из городов твоей «милой» страны идиота, не обученного контролировать своих чувств?!

– Мы все-таки люди и не способны до конца понять психологию дракона, тем более – столь древнего… – устало вздохнул император. – Но это еще не все, после того как местные маги пленили первого дракона, второй, при попытке бегства, ухитрился каким-то образом взорвать полгорода и уничтожить полторы сотни тысяч людей.

– Полторы сотни тысяч? – брезгливо пожал плечами маг. – Велика потеря! Их у тебя там столько развелось, что небольшое кровопускание никак не помешает. Ты лучше скажи, что с третьим драконом?

– Девушке удалось скрыться, – с легкой улыбкой ответил Данх, отпив из бокала. – Она, по всей видимости, идет к побережью, в какой-то из приморских городов. В какой именно, я не знаю. На всякий случай ее ждут в каждом, чтобы незаметно охранять.

– Хорошо.

– Так вот, – вновь вздохнул император, – потеря горожан, как ты уже сказал, небольшая беда, дракон даже оказал мне услугу. Но вот мстители…

– И ты не сумел их остановить? – удивился старый маг.

– Да сумел… – вздохнул тот. – Только для этого пришлось четверку самых ретивых магов повесить. А ведь были из талантливых.

– Потери неизбежны, – пожал плечами Фолерг. – А что с плененным драконом?

– Везут сюда на корабле «Ветер пустыни», – ответил император, вновь потягивая коньяк.

– Что ж, десяток лет в плену научат молодого дурака контролю над собой, – усмехнулся Верховный Маг и снова внимательно посмотрел на Данха. – Серый дракон, надеюсь, не знает, кто является императором Фофара?

– Пока не вымерли те, кто мог знать Данха Огненное Сердце в лицо, никто меня не видел… – с грустью вздохнул Его величество. – Откуда ему знать?

– Не стоит недооценивать Мастера, – возразил Фолерг. – Иногда, в некоторых странноватых событиях, я вижу слишком хорошо знакомый мне почерк. Лапа Серого Дракона отчетливо ощущается на нашем мире, но понять, чего он хочет, трудно. Если бы он хотел просто уничтожить людей и населить Архр одними драконами, все было бы ясно. Но для этого у него уже было несколько возможностей, а он их упустил… Значит, хочет чего-то другого. Вопрос: чего?

– Не знаю… – развел руками Данх. – А ведь он многому нас научил.

Старый маг улыбнулся и покачал головой, затем принялся внимательно изучать какой-то пергамент. Через некоторое время он поднял голову и спросил:

– Но все-таки, кого мыслишь своим преемником? У тебя ведь еще есть твой любимый опальный адмирал.

– Ог-Фасанх – гениальный полководец и флотоводец, но император из него будет никакой, он ничего не понимает в политике, – устало глядя в пустоту перед собой, ответил Данх. – Но на всякий случай держу его в постоянной опале, подальше от двора. Вдруг другой кандидатуры просто не будет?

– У меня есть другая кандидатура, – встал вдруг с места Верховный Маг и отошел к столу, начав рыться в каких-то бумагах. – Несущий Пламя.

– Этот сумасшедший кармиярец, поднявший восстание на полматерика? – брови императора скептически приподнялись.

– А кого когда-то звали Пылающее Сердце? – с немалой долей ехидства в дребезжащем голосе поинтересовался Фолерг.

– Но он не маг и далеко не фофарец.

– Маг, – сказав это, Глава Совета взял со стола пергамент и вернулся к креслу. – Он гонит на врагов огненные стены.

– Необученный маг самостоятельно прошел инициацию?! – даже привстал при этом известии император. – Тогда ты, возможно, и прав. Не фофарское происхождение быстро исправляется женитьбой на десятке знатных девиц и выдиранием некоторого количества слишком много болтающих языков. Но его необходимо будет захватить и обучить.

– Да… – вдруг грустно усмехнулся Фолерг. – А помнишь, как в этом самом кабинете?..

– Ага… – столь же грустно покивал император. – Два только что пойманных молодых повстанца, приготовившихся к смерти.

– А им вместо этого – власть… Делайте, мол, что пожелаете, авось, да получится.

– Ну, да, – скрипнул зубами Данх. – Вот уж чего мы с тобой, Нахар, не ждали…

– Не ждали, – согласился маг, – но получили.

– Да уж, получили. Как я хочу покоя…

– А вот помрешь – авось будет! – весело оскалился Фолерг. – А теперь мне нужна твоя помощь в захвате мальчишки.

– Несущего Пламя? – удивился император. – А зачем тебе я?

– Мальчик преклоняется перед памятью великого повстанца Данха Огненное Сердце и последует за своим кумиром куда угодно.

– Старый ты циник… – задумчиво протянул император, как-то странно смотря прямо в блеклые глаза мага.

Тот не ответил, только во взгляде появился намек на грусть. Данх с болью продолжил:

– Почему у нас ничего не получается? Ты же лучше меня знаешь, сколько попыток мы делали, сколько социальных моделей опробовали. И ничего! Только ухудшение, рост населения и неизбежный вскоре развал, эпидемии и гибель… Почему?!

– Возможно, нам просто не хватает знаний, друг мой, – устало ответил старый маг и вновь отхлебнул из бокала. – Возможно, предки ошибались, остановив развитие знаний и направив интересы людей сам знаешь куда. Но ты ведь помнишь, с какой энергией мы взялись за дело, дорвавшись до власти? И помнишь жуткие результаты наших поспешных действий? Помнишь ведь?..

– Такого не забудешь… – хрипло прошептал император Фофара, опустив голову. – Такого не забудешь…

Маг встал, налил еще коньяка в бокал друга и сунул ему в руку со словами:

– Выпей, Данх, станет легче. Мы с тобой просто очень устали.

Император послушался и залпом, не поморщившись, выпил бокал до дна. Долгое время друзья молчали, погруженные каждый в свои мысли. Только минут через десять Данх поднял голову и негромко спросил:

– Как ты думаешь, Нахар, а этот странный пришелец не может оказаться Владыкой?

– Все может быть, – вздохнул маг.

– И что тогда?

– Бойня! – скривился Фолерг. – Он устроит бойню, насмотревшись на «прелести» Архра. И помешать ему мы ничем не сможем, хотя и вынуждены будем сражаться в попытках выжить его за пределы нашего мира, как это сделали предки. Но я все же не думаю, что это он – судя по хроникам, Серый Меч надежно замурован в основании Серой Башни и связан таким заклятьями, что…

– А ты проверял его наличие? – перебил его Данх.

– Это невозможно, – буркнул Нахар Сумеречный, уперев взгляд в пол. – Ни мне, ни тебе, ни кому другому не подойти к месту его пленения. Столь сильно предки защитили его.

– Значит полной уверенности у нас нет, – мрачно констатировал император.

– Нет…

– Но ты все-таки прав, – опять вздохнул Данх. – Мы не можем действовать, исходя из догадок. И остановить это существо, кем бы там оно ни было, обязаны. Меня до сих пор дрожь пробирает при воспоминании о его последнем заклинании.

– Да уж, – согласился с ним Фолерг. – Состояние было еще то… Но это все философские отступления. Ты так и не ответил мне, поможешь ли в захвате Несущего Пламя?

– Куда я от тебя денусь? – искривил губы император. – Себе же преемника готовить буду.

Маг в ответ засмеялся дребезжащим, невеселым смехом.

– Не кажется ли тебе, Нахар, – опустил голову Данх, – что мы с тобой окончательно превратились в чудовищ? Сколько уже десятков миллионов человек мы убили? Не напомнишь?

– Сотен, друг мой, сотен миллионов… – хрипло уточнил Фолерг. – Но если для того, чтобы на Архре жили люди и иные существа требуется быть чудовищем, я буду чудовищем! И в том, что до сих пор в нашем мире все еще существует цивилизация, есть и наша заслуга.

– Как бы я хотел, чтобы ты был прав… – осипшим голосом пробормотал себе под нос император Фофара. – Как бы я этого хотел…

Несущий Пламя сидел у костра, вслушиваясь в привычные звуки воинского лагеря – ржание лошадей, бряцание оружия, перебранку воинов, храп, перекличку часовых. Сильно болели обожженные во время сегодняшней битвы руки, но он не обращал на боль никакого внимания – вождь не имеет права на слабость. На его лицо, изборожденное шрамами, падали отблески костра, но Несущий Пламя не видел их, раздумывая, зачем ему теперь жить. Месть свершилась, а он не чувствует никакой радости, никакого облегчения – только боль и пустоту в душе… Так стоило ли отдавать все силы и всю жизнь ради этой мести? Вождь не знал. Он окинул взглядом бесконечный лагерь и, впервые, наверное, удивился, что эти сотни тысяч воинов идут за ним, ведь ему всего двадцать два года. Как же все это начиналось?

Зима откатывалась с пустошей Кармияра, на плоскогорье Донорхан стало тепло, пробивалась первая трава, и клан Черных Волгхоров вывел свои стада на пастбища. Первые цветы и островки молодой сочной травы перемежались сырой еще землей. Овцы, козы, дисхи, турушу жадно накидывались на зелень. Риарх почти не обращал внимания на животных, юноша был озабочен только одним – удостовериться в сохранности своего сокровища. Осторожно оглянувшись и не увидев никого вокруг, он наконец решился и осторожно отодвинул тяжелый валун, под которым осенью спрятал книги. Молодой пастух достал сверток, замотанный в непромокаемую, выделанную им самим кожу. Развернув его, Риарх радостно улыбнулся и его сердце запрыгало – книги не размокли за зиму. Его сокровище было цело! Радостно засмеявшись, он прижал их к груди.

Риарх нашел эти книги прошлым летом, в пещере, скрывающейся за водопадом, когда искал пропавших турушу за перевалами Донорхана. Он, один из немногих в клане, умел читать – почему-то рыжего юношу выделял и учил разным интересным штукам сам шаман. Когда Риарх раскрыл найденные книги, то понял, что они запретные. Кто осмелится вслух назвать имена Данха Огненное Сердце и Нахара Сумеречного, сотрясших мир двести пятьдесят лет назад, зажегших пламенем восстания почти весь Фофар, Онстерн, Харнгират?! К ним присоединились даже пираты Вольного Братства. Легенды о бунтарях вполголоса рассказывали в их клане, рассказывали с оглядкой – маги за такие рассказы выдирали языки…

И Риарх принялся читать. Он совсем забыл о потерявшихся животных, за что, вернувшись домой, был бит до крови. Но ничего больше не могло изменить его, и перед глазами юноши навсегда встал портрет Огненного Сердца с первой страницы книги.

Как только выдавалась малейшая возможность, Риарх убегал и погружался в мир великих героев. Он чуть ли не поминутно изучал жизнь своего кумира, подробно размышлял над каждой битвой Данха и, как ни странно, не всегда соглашался с мнением предводителя восставших, он сам в некоторых случаях расставил бы войска по-другому. Выходя со стадом на пастбище, молодой пастух нес книги в своей котомке; ложась спать, укладывал их себе под голову, не расставаясь с драгоценной находкой ни на минуту. Но когда кланы уходили на места зимовья, Риарх понял, что брать с собой книги нельзя – обнаружив запретную книгу, маги могли уничтожить весь клан. А скрыть их в тесноте, во время зимовки, просто невозможно. Поэтому Риарх и спрятал их. И вот теперь сокровище снова с ним. Юноша благоговейно положил книги в котомку и погнал стадо дальше.

В клане Риарх всегда был изгоем из-за своих ярко-рыжих волос, резко выделяясь из черноволосых кочевников. Кто его отец – не знал никто, кажется, кто-то из магов, изнасиловавших его мать во время одной из зимовок. Никому не было до того дела – девушек в клане росло столько, что самых слабых во время зимних холодов выгоняли на мороз. Но несмотря на то, что Риарх был мужчиной, преследовали его с раннего детства. Вот юноша и вызывался пасти стада на самых дальних пастбищах, куда никто не хотел ехать. Поскольку шаман почему-то благоволил к рыжему, разрешение на это давали.

Юноша осмотрелся, и с радостью увидел впереди, шагах в трехстах, знакомую горловину перевала Дальних Пастбищ. Он прогнал сквозь нее не желающих идти и жадно хватающих молодую траву животных – здесь трава всегда появлялась раньше, чем в других местах. Теперь у него есть несколько месяцев относительно спокойной жизни. Добираться сюда было далеко, и пастуха обычно не беспокоили. Риарх немного побаивался – недавно он избил трех парней из компании Дорханы, дочери старейшины Тунха.

Эта молодая женщина, великолепный воин, почему-то не давала ему проходу с самого детства, постоянно избивая и унижая. Риарх пытался понять, что ей от него нужно, но, увы, так и не понял. Несколько дней назад его терпение закончилось, и трое из компании, верховодящей среди молодежи клана, получили свое. Вспомнив, как насмехающиеся над ним парни попадали на землю, заливаясь кровью, Риарх победно усмехнулся. Юноша, конечно, опасался их мести, но не поедут же они за этим на Дальние Пастбища?

Юноша быстро загнал животных на огороженные, поросшие свежей травой полянки, и уселся в тени на своем любимом месте под скалой, откуда видел все загоны. Достав из котомки книгу, он погрузился в чтение, вновь переживая сражения. Огненными буквами пылали в его сознании имена героев, осмелившихся восстать против законов, насаждаемых проклятыми колдунами. Риарх, конечно, понимал, что Данху и Нахару пришлось вынести очень многое, прежде чем они осмелились на это, но понимал как-то отстраненно, не вникая в суть. Попытавшись поставить себя на место кого-то из повстанцев, пастух вздрогнул и поежился. Он дочитал до момента, когда, уйдя от Серого Дракона, Огненное Сердце собрал свои первые отряды, и восхищенно вздохнул.

Внезапно кто-то вырвал у него из рук драгоценную книгу. Потянувшись за ней, Риарх получил такой удар ногой в живот, что в глазах у него помутилось. Придя в себя, юноша понял, что лежит на земле, и его держат за руки и ноги. А над ним, скрестив руки на груди и злобно ухмыляясь, стояла Дорхана.

«И сюда… И здесь достали… Не поленились…» – промелькнули в голове тоскливые мысли, и Риарх бешено задергался в руках держащих его.

– Ты обидел моих друзей, паскуда! – прошипела сквозь зубы молодая довольно красивая женщина с угрюмым лицом. – А такого я не прощаю.

Стоящие вокруг парни и девчонки из ее команды подобострастно захихикали.

– Привяжите его так, чтобы не мог пошевелиться! – приказала Дорхана, и несколько человек поспешно выполнили ее приказ.

Через несколько минут руки и ноги Риарха были растянуты в стороны и крепко-накрепко привязаны к вбитым в землю длинным кольям. Юноша вырывался, но ничего у него не вышло, врагов оказалось слишком много. Он перестал дергаться и с ужасом посмотрел на стоящих над ним.

«Что они хотят со мной сделать? Ну, избили бы и бросили… Зачем же так издеваться?..» – скакали в голове суматошные мысли, слезы отчаяния текли по щекам, растянутые в стороны руки и ноги начало сводить.

– Вы хотите знать, что я собираюсь сделать с этим рыжим? – обратилась Дорхана к окружившим ее полутора десяткам девчонок и пяти парням, затем наклонилась, схватила голову Риарха за уши и приподняла ее. – Тебе это, тварь, тоже, небось, интересно? Сейчас узнаете!

Она отпустила голову привязанного и принялась неспешно стягивать с себя сапоги. Затем развязала узорчатый красный пояс и сняла узкие кожаные штаны, оставшись обнаженной ниже пояса. Воцарилась мертвая тишина. Многие из ее команды, поехав на забаву, только сейчас начали понимать, чем эта забава оборачивается, и перепугались. Один из парней нерешительно попросил предводительницу:

– Дорхана, не нужно… В клане слишком мало мужчин, нам этого не простят.

Женщина яростным взглядом ожгла говорившего, и парень сразу стушевался, отступив за спины друзей.

– А кто узнает? – презрительно поинтересовалась она. – Ты, что ли, заложишь?

Сказав это, дочь старейшины подошла к связанному юноше. Риарх с ужасом понял, что с ним собираются сотворить, и начал так бешено вырываться, что глубоко забитые в землю колья зашатались.

– Держите его! – взвизгнула Дорхана, отпрыгивая в сторону.

На Риарха навалилось несколько человек, кто-то крепче забил колья в землю, и вскоре он снова не мог пошевелиться. От отчаяния юноша заплакал в голос, мотая головой из стороны в сторону. Дочь старейшины, снова став над ним, уловила момент и уселась ему на лицо. Риарх с ужасом понял, что все-таки заставили совершить запретное. Но с ними не было шамана, чтобы сделать необходимое. А это значит… Это значит, что никто не собирается оставлять его в живых, что его просто медленно и жестоко замучают.

Дорхана оглянулась на парней, стоявших поодаль и что-то оживленно обсуждавших, злобно ухмыльнулась и приказала:

– А теперь вы, мальчики, попользуйте рыжего.

– Мы в этом не участвуем! – выступил вперед Анхарх, высокий статный парень, очередной любовник Дорханы. – Ты говорила, что нужно будет только избить его, наказать за сломанные носы наших друзей. А о таком… О таком мы не договаривались!

Парни решительно развернулись, сели на лошадей и ускакали.

– Трусы! – крикнула им вслед дочь старейшины и быстро повернулась к перепуганным девчонкам, тоже собиравшимся дать деру. – Если из вас, сучки, кто откажется участвовать, то сразу рядом с этим и ляжет!

Она пнула привязанного в бок. Девушки сразу оставили всякие попытки к бегству и принялись заверять Дорхану в своей бесконечной преданности. А та, скривив губы в гнусном подобии улыбки и наклонившись над Риархом, прошипела:

– Приготовься, сучонок… Ублажишь меня как следует – сдохнешь легко. Нет? На нет и суда нет…

– Иди к Серому Убийце! – прохрипел он в ответ и плюнул в нее, да жаль – не попал.

– Так я и думала… – губы женщины растянулись в ставшей еще омерзительнее усмешке, затем она повернулась к стайке перепуганных девушек. – Сианка, а иди-ка сюда.

Из-за спин остальных выглянула симпатичная шатенка с округлым, приятным личиком и, опустив голову и пряча глаза, подошла к Дорхане. Опозоренный юноша не верил своим глазам – ведь только три дня назад они с ней клялись друг другу в вечной любви, а теперь она среди этих… Предательство любимой оказалось настолько страшным потрясением, что из глотки Риарха вырвался вой смертельно раненного зверя.

«Тварь! Тварь! Тварь! Она такая же, как эти… А я ей верил!» – грохотало в голове юноши. Он не слышал, как дочь старейшины тихо сказала, обращаясь к девушке:

– Так вот, Сианка, если ты не уговоришь его выполнять все, что мы потребуем, с тобой много чего случится… интересного…

Девушка сжалась от страха, побелела – прекрасно помнила, что сделала Дорхана с ее подругой Анхой во время вчерашней ночевки. Нетвердыми шагами Сианка подошла к привязанному юноше и присела перед ним.

– Прости меня, Риарх… – прошептала она сквозь слезы. – Меня пригласили на охоту, как я, безродная, не имеющая родственников, могла отказать самой Дорхане?.. Я же не знала, что будет… А ты теперь все равно опозорен. Не противься, прошу тебя, помоги мне… А то она со мной такое сделает…

Не выдержав, девушка заплакала. Но Риарх не видел ее слез, он плюнул ей в лицо и прохрипел:

– Убирайся, тварь! Ты такая же мерзость, как и все они!

Сианка медленно встала и на дрожащих, подгибающихся от ужаса ногах, вернулась к Дорхане. Та ощерилась и, схватив девушку, швырнула ее остальным, приказав:

– Разденьте дуру догола и крепко держите. Так, чтобы этот мог хорошо ее видеть.

Сианка почувствовала, как ее схватило множество рук и начало срывать с нее одежду. Она тихонько подвывала от страха, пока ее подтаскивали ближе к связанному юноше. Дорхана снова присела перед лицом Риарха и достала из ножен под мышкой широкий кинжал, поглаживая его лезвие пальцами.

– А теперь слушай меня, рыжий недоносок, – приторно-ласковым голосом сказала она. – Эту безродную девку я заманила, зная, что ты будешь сопротивляться. Я сейчас начну нарезать ее маленькими кусочками, пока ты не будешь готов.

Дочь старейшины встала и, покачивая полными бедрами, направилась к девушке, заплакавшей при этом, как раненый зайчонок.

– Заткните ей рот! – приказала Дорхана.

Глаза несчастной Сианки, вытаращенные и молящие о помощи, залились слезами, она замычала и попыталась дернуться. Кто-то ударил ее по лицу раскрытой пятерней, и девушка затихла, дрожа крупной дрожью и ожидая страшной боли. Риарх вдруг понял, что она его не предавала, что ее действительно обманули и сейчас искалечат из-за него. Он забился в своих путах, но все было тщетно. Изо рта привязанного вырвался отчаянный, полузвериный вопль:

– Н-е-е-е-е-е-т!..

– Что «нет»? – продолжая ухмыляться, с интересом обернулась к нему Дорхана.

– Не делай этого! – сквозь слезы прокричал Риарх. – Она же из нашего клана, даже не полукровка!

– Да кто мне и что за эту безродную, да еще и без единого родственника, девку скажет? – насмешливо поинтересовалась дочь старейшины. – Мало таких прошлой зимой на мороз повыгоняли? А ты, недоносок, заслужил урок. Я сейчас займусь этой сучкой, а ты будешь смотреть. Но она останется жива. Пока. Смотри, гнида рыжая!

– Нет! – забился в хриплом плаче юноша. – Умоляю тебя, не трогай ее!

Дорхана не обратила на его слова никакого внимания. Она подошла к Сианке и провела кинжалом по ее животу. Риарх кричал, выл, умолял не мучить девушку, но дочь старейшины плевать хотела. Юноша не знал сколько прошло времени, прежде чем несчастная Сианка выгнула спину в судороге и обмякла в руках державших ее, потеряв сознание.

– Ну что, недоносок, передумал?! – Дорхана снова вернулась к нему. – Смотри, коли не согласен, я продолжу…

Посмотрев в залитые скотской похотью глаза Дорханы, Риарх внезапно понял, что даже если он сдастся, Сианку не пощадят. Все равно не пощадят… Но хоть убьют быстро. Он представил, что покорно ублажает это зверье в человечьем обличье, и юношу едва не вывернуло от омерзения. И что тогда? А тогда даже умереть достойно не сможет, сдохнет, как бродячий пес под палкой. Нельзя сдаваться, нужно умереть гордо, не показывая врагу своего страха! Пусть простит его Сианка, но иначе он не может.

Риарх снова плюнул в Дорхану – и на этот раз попал. Она разъяренно вскинулась и опять занялась Сианкой. Не помогло, рыжий презрительно молчал, хоть и плакал, глядя на захлебывающуюся криком боли любимую. Поняв, что ничего таким образом не добьется, дочь старейшины с кинжалом в руках склонилась над самим Риархом. Дикая боль ударила набатом, разрывая тело на части, но он не закричал! Юноша даже смог заставить себя презрительно улыбаться – враги не увидят его слабости. Дорхана долго издевалась над ним. Когда она оглядывалась на спокойное лицо Риарха, то с досадой скрипела зубами. Ей так и не удалось выдавить крика из его горла – юноша терпел, пока не потерял сознания.

Когда Риарх очнулся, был вечер. Видимо, он пролежал без сознания больше суток. Юноша попробовал пошевелиться – и не смог. Тогда он с трудом разлепил глаза и некоторое время ничего не видел. Наконец зрение вернулась, и он заметил кружащего прямо над собой стервятника. Риарх попытался крикнуть, чтобы отогнать птицу, но из горла вырвался только полузадушенный хрип. Юноша чувствовал, что на нем лежит что-то тяжелое и с трудом опустил глаза вниз. О, Творец! На его ногах лежало окоченевшее тело любимой. Тело, покрытое бесчисленными глубокими ранами. В душе юноши взорвалось черное отчаяние.

«Нет! Нет! Нет! Звери проклятые! За что они ее убили?!» – хрипел он, дергаясь от горя. Резко рванувшись, он неожиданно ощутил, что его руки свободны. И тут же резкая боль пронзила тело, напомнив о собственных ранах. Двигаясь как можно осторожнее, Риарх снял с себя мертвую девушку и, увидев в ее руке острый кусок кремня и наполовину перерезанную веревку, удерживающую его ногу, понял… Истекающая кровью, умирающая Сианка нашла этот кремень и поползла освобождать его. И так и умерла, перерезая веревку…

Над пустынным плоскогорьем раздался хриплый, нечеловеческий вой. Забыв о собственной боли, Риарх исступленно целовал холодные губы мертвой девушки, пока снова не потерял сознание.

Несколько часов спустя седой человек, открывший глаза, уже не был Риархом – это было существо, живущее во имя мести. Он абсолютно спокойно, не обращая внимания на боль, взял кусок кремня из руки мертвой, освободил себе ноги и встал, пошатываясь. Оглянувшись, человек увидел небольшую расщелину и осторожно отнес туда любимую. Завалив ее камнями, он выпрямился и несколько минут молча стоял, глядя вдаль, затем положил на могилу несколько сорванных неподалеку чахлых цветов. Внимательно оглядев себя, он увидел, что раны прижигали, а значит – собирались вернуться. Оставаться здесь было нельзя, и он, подобрав с земли палку и тяжело опираясь на нее, поковылял прочь.

Человек медленно брел по пустынным равнинам, спотыкаясь, падая, теряя сознание, опять вставая, пока окончательно не выбивался из сил. Тогда он засыпал на том же месте, с которого не мог встать. А проснувшись, тяжело поднимался на ноги и брел дальше, брел, не зная куда, в его воспаленном сознании не возникало никаких мыслей. Глаза человека полыхали ненавистью, в них жило мрачное, жесткое и жестокое упорство. Только у ручьев он иногда останавливался, чтобы напиться и наполнить водой бурдюк, который нес за плечами. Человек был гол и полностью сед, у него не было даже имени. Он шел мстить.

День шел за днем, раны затягивались и идти было все легче и легче. Человек уже позволял себе иногда поохотиться, чтобы не умереть с голоду. Тело постепенно становилось сухим и жилистым. Тогда он, помня каждую букву из книг о Данхе Огненное Сердце, начал тренироваться, отрабатывая описанную там систему боя. Как это ни странно, у него получалось все и сразу. Человек тренировался, охотился и шел незнамо куда, шел, пока не наступила зима. Мститель не знал, что он вышел в предгорья северной части Кармияра, так как избегал людей, не желая общаться с кем бы то ни было. Он только, руководствуясь своими потребностями, нашел теплую и удобную пещеру, навялил про запас мяса и перезимовал, продолжая безумные тренировки. От ударов его кулаков уже лопались камни, но человек не щадил себя, становясь воином, каковых мало было даже среди легендарных хралов. Однако глаза его оставались пустыми, в них не отражалось ничего – ни горя, ни радости.

Ранней весной, ровно через три года после того, что с ним сотворили, тот, кого когда-то звали Риархом, уже не таясь, вышел к костру каких-то отщепенцев. Вожак банды накинулся на него. Человек убил вожака одним ударом. Пришлось убить еще пятерых, прежде чем остальные склонились перед ним. А затем он сказал оставшимся в живых:

– Я приведу вас к величию! Вы не будете больше изгоями, ибо мы отменим жуткие, омерзительные законы, из-за которых вы ими стали! Для нас больше нет законов, данных колдунами! У нас будут свои.

И люди пошли за ним, пошли непонятно почему, ведь он не говорил им ничего особенного. Может быть, бешеная убежденность в своей правоте и редкой силы аура власти, окружавшая непонятного человека, сыграли свою роль? Кто знает… Седой, как сперва прозвали его бандиты, не знал ответа на этот вопрос, да, впрочем, и знать не хотел. Он просто делал то, что был должен. За месяц новый вождь объединил вокруг себя все окрестные шайки изгоев, создав преданное лично ему войско, и повел их на ближайший из кланов. Во время боя с его рук впервые сорвались огненные шары, и он погнал перед своими воинами стену пламени. Так седой и получил свое имя – Несущий Пламя.

Клан за кланом падал перед ним на колени, вожди многих приходили на поклон к пришедшему из ниоткуда великому вождю и приводили с собой своих воинов. Как снежный ком, росло идущее на юг войско Несущего Пламя, с каждым днем разгорался огонь восстания. Через несколько месяцев за Несущим Пламя шло полторы сотни тысяч. Легенды опережали его, и кланы, которые хотели быть с ним, приходили, а остальные отступали под прикрытие несокрушимых стен Короматтера, гигантского города на южном побережье. Не многие из кланов осмеливались давать бой на своей земле, и среди них оказался клан Черных Волгхоров. Несущего Пламя колотило от волнения, когда его воины вступили на плоскогорья, знакомые ему с детства.

Вечером того же дня перед предводителем повстанцев швырнули на колени плененных шамана и вождя клана Черных Волгхоров. С напускным спокойствием он взирал на знакомые до мельчайшей черточки лица. Пленники тоже во все глаза смотрели на победителя, уже ни на что не надеясь – знали, как поступает Несущий Пламя с теми, кто ему сопротивляется. Вождь клана опустил голову, натолкнувшись на безразличный и слегка презрительный взгляд повстанца. В глазах старого шамана горел мучивший его вопрос: откуда он взялся, этот неизвестный вождь, за каких-то полгода создавший из ничего огромную армию, объединивший сотни кланов, чего еще никому и никогда не удавалось сделать? Кто он такой?! Несущий Пламя прочел эти вопросы в глазах старика и, криво усмехнувшись, спросил:

– Неужели никто из вас так и не задал себе вопрос: а куда подевался рыжий мальчишка?

Шаман удивленно вскинул брови, вздрогнул и всмотрелся в лицо вождя, сидящего перед ними в удобном кресле. Полностью седые, давно не мытые волосы, небрежно связанные в хвост, изборожденное шрамами лицо, пылающие гневом и ненавистью глаза. Несмотря на это, шаман понял, кто перед ним, и побелел, как снег на вершинах. Не вытирая горьких старческих слез, он спросил:

– Что же тебе сделал родной клан, Риарх, что ты так поступил с нами?

– Риарх?! – потрясенный вождь клана тоже всмотрелся в лицо повстанца, как бы накладывая два облика один на другой. И тоже узнал его. Но ведь он помнил, что три весны назад это был улыбчивый жизнерадостный юноша девятнадцати лет, а теперь перед ним сидел человек, прошедший через ад. Он выглядел старше самого вождя…

Тот, кого шаман назвал Риархом, посмотрел по очереди в глаза обоих стариков и понял, что они и в самом деле не имели понятия о том, что сотворила с ним Дорхана. Тогда он скрипучим голосом, мало напоминающим человеческий, рассказал обо всем и завершил свой рассказ словами:

– Меня не ждали, но я вернулся! Правда, не в том качестве, в каком хотели бы многие в вашем клане. Где Дорхана?

– Она в нашем лагере, там же и все выжившие из ее отряда, – поспешил ответить ошеломленный его рассказом вождь. – Но мы не виноваты, Риарх! Дорхана посвоевольничала. Мы думали о бандах отщепенцев, когда увидели, что тебя нет, никому в голову подобное прийти не могло, а они молчали…

– Риарха нет! Он сдох там, возле мертвой Сианки! – прохрипел в ответ Несущий Пламя, судорожно сжимая руками подлокотники кресла. – Но я все же дам вашему клану шанс остаться в живых. Принеси мне клятву, вождь!

Старик взглянул в пустые глаза говорившего и понял, что тот прав – от хорошо знакомого ему юноши Риарха в этом пылающем гневом и ненавистью существе почти ничего не осталось. Дорхана создала чудовище… Он склонил голову и срывающимся от душевной боли голосом начал выталкивать из себя жгущие ему рот слова клятвы вассалитета. Только когда закончил, он осмелился поднять глаза на Несущего Пламя – тот насмешливо оскалился. Вождь клана снова вздрогнул – неужели он не примет клятвы? Но в шатре уже звучали слова:

– Я, Несущий Пламя, принимаю твою клятву и беру клан Черных Волгхоров под свою руку. Завтра же приведешь в мой лагерь своих воинов. А теперь вы увидите мое правосудие.

Предводитель повстанцев резко повернулся к одному из охранявших его воинов, впервые услышавшему историю своего вождя.

– Ты слышал, Наор? Приведи ко мне Дорхану и всех ее подручных. Это даже не приказ, это моя личная просьба.

Воин на мгновение задержал на нем изумленные глаза, коротко поклонился и ринулся прочь из шатра. Несущий Пламя молча, неподвижно ждал. Вождь и шаман Черных Волгхоров не решались даже переминаться с ноги на ногу, испуганно глядя на того, кого всего три весны назад считали самым обычным юношей своего клана. Шаман пытался понять, какой же силы должны были быть гнев и боль искалеченного Риарха, чтобы из него выросло столь жуткое существо. И не мог осознать этого.

«Впрочем, – горько подумал старик, – ты-то сам подобного не испытывал, как же ты можешь судить?..»

Он опять посмотрел на повстанца и тяжело вздохнул – если бы уследил за Дорханой, то всего этого могло и не случиться. В настороженном молчании прошло больше часа, прежде чем полог шатра распахнулся и два дюжих воинов швырнули к ногам сидящего в кресле вождя шипящую, как разъяренная степная кошка, молодую черноволосую женщину со скрученными за спиной руками. Охранники стали за ее спиной, придерживая за плечи, и застыли неподвижно. Несущий Пламя некоторое время молча разглядывал стоящую перед ним на коленях и прожигающую его ненавидящим взглядом дочь старейшины Тунха.

– Вот мы и снова встретились, Дорхана… – голос его был хриплым.

– Да кто ты такой, забери тебя Серый Убийца, и что тебе от меня нужно?! – рванулась женщина из рук держащих ее воинов. – Я тебя не знаю!

– Я – Несущий Пламя.

Молодая женщина потрясенно откинулась назад. Вот это седое чучело и есть легендарный вождь, возникший из ниоткуда? Она-то себе представляла статного красавца, а вместо того… Дорхана едва не фыркнула, но сдержала себя. «Откуда он знает меня? – удивленно подумала она. – И чего хочет? А вдруг…» В ее голове замелькали честолюбивые мысли.

Вождь повстанцев с кривой ухмылкой наблюдал за сменой выражений на лице дочери старейшины. Затем тихо и раздельно сказал:

– Рыжий все-таки выжил, Дорхана… И, как ты думаешь, его сейчас зовут?..

Женщина впилась расширившимися глазами в его лицо, и сквозь черты Несущего Пламя начали проступать иные черты. Поняв страшную для себя истину, Дорхана завизжала и забилась в руках воинов, но двое дюжих мужчин легко удержали ее. Глядя в пылающие ненавистью глаза, она поняла, что ее ждет и в ужасе бессильно поникла.

– Позовите сюда Фотаг! – приказал вождь повстанцев, и кто-то тут же кинулся исполнять.

Несущий Пламя снова обратился к Дорхане:

– Если бы ты, тварь, оставила в живых Сианку, я бы, наверное, не стал мстить. Но ты сама создала чудовище, которое уничтожит и тебя, и законы, благодаря которым такие, как ты, благоденствуют!

Дорхана опять завизжала и задергалась, но, получив крепкий пинок от одного из воинов, вздрогнула и затихла. Через несколько минут полог откинулся, в шатер ворвалась не старая еще женщина, одетая в обычный для обитателя степей костюм из плохо выделанной кожи, и с трудом остановилась перед креслом вождя. Командир женского отряда смертников, идущих в бой впереди всех. После сегодняшнего боя она уже расслабилась, выпила вина и занялась любовью с симпатичным юношей, когда вдруг по всему лагерю пошли крики: «Фотаг к Несущему Пламя! Срочно!» И женщина понеслась к вождю, одеваясь на ходу. Она коротко поклонилась и спросила:

– Ты звал меня, мой вождь?

И с обожанием уставилась на него. Несущий Пламя ласково улыбнулся, его глаза даже подобрели на мгновение. Затем негромко сказал:

– Слушай, Фотаг.

И так же тихо повторил для нее, не пропуская ни одной самой жуткой и омерзительной подробности, свою историю. Женщина потрясенно смотрела на него, слушая этот рассказ. Когда она услыхала, как Риарх снимал с себя окоченевший труп Сианки, умершей, освобождая его, на глазах бывалой женщины-воина выступили слезы. Когда Несущий Пламя закончил, Фотаг склонила голову и глухо спросила:

– Зачем ты рассказал мне это, повелитель? Ты думаешь, что тебя будут меньше любить или уважать после того, как узнают об этом? Ты ошибаешься.

Несущий Пламя улыбнулся в ответ и кивнул в сторону Дорханы. Фотаг бросила на ту взгляд, и глаза ее зажглись недобрым огоньком. Она опять повернулась к своему вождю и негромко спросила:

– Это она?

– Да, – резко кивнул Несущий Пламя, – это Дорхана.

– Ты хочешь?..

– Да! – встал он с кресла. – Помогите мне, девочки! Я хочу, чтобы она и ее подручные десятикратно испытали на себе то, на что обрекали других.

– Мы с радостью поможем тебе свершить правосудие, вождь! – вытянулась Фотаг. – Ты хочешь это видеть?

– Обязан! – он повернулся к вождю и шаману клана Черных Волгхоров. – Вы тоже будете на это смотреть.

– Но… – попытался возразить шаман.

– Я сказал! – оборвал его Несущий Пламя и быстро пошел к выходу, махнув по дороге Фотаг и воинам, держащим Дорхану.

Воины подхватили подмышки бешено упирающуюся и визжащую дочь старейшины, и вытащили ее из шатра. Фотаг вышла за ними и отправилась на северную оконечность лагеря собирать свой отряд.

Несущий Пламя подошел к группе связанных людей из отряда Дорханы, охраняемых двойным кольцом тяжеловооруженных воинов. Вождь коротко, в нескольких словах, разъяснил пленникам, кто он такой и что их ждет. Многие завыли от его слов и начали падать на колени, умоляя пощадить, но предводитель восставших никогда не щадил виновных. Он коротко и хрипло рассмеялся в ответ на мольбы и отошел в сторону.

На площадь тем временем вышел отряд из трехсот женщин под предводительством Фотаг, похожей на фурию. Она по дороге пересказала отряду историю вождя, и глаза женщин гневно сверкали. Они шли вершить правосудие.

Отовсюду постепенно стекались люди – слухи о страшной судьбе Несущего Пламя кругами расходились по лагерю. И люди шли, чтобы увидеть казнь нелюди, способной сотворить ради развлечения то, что сделали когда-то с их вождем эти твари.

Несущий Пламя вышел в центр площади, и тысячеголосый рев приветствий рванулся из глоток воинов. Он поднял руку, и наступила тишина.

– Так для вас ничего не значит, кто я?

– Ты освободил нас! Ты дал нам братство! Ты дал нам честь! – вразнобой закричали воины.

– Спасибо вам! – поклонился Несущий Пламя, в уголках глаз которого заблестели слезы. – Мы пришли сюда наказать тех, кто потерял право называться людьми. Воины отряда Фотаг согласились помочь мне в этом, и я им благодарен.

– Мы все готовы помочь тебе в свершении правосудия, вождь! – вновь раздалось множество голосов.

– Еще раз благодарю вас! – снова поклонился воинам Несущий Пламя.

Дорхану и ее подручных тем временем привязали, как его когда-то, к кольям, вбитым в землю.

Несущий Пламя махнул рукой и скомандовал:

– Начинайте!

Фотаг коротко поклонилась ему, взяла клещи и подошла к воющей дочери старейшины Тунха…

Когда все закончилось, Несущий Пламя еще несколько минут смотрел на залитое кровью, искалеченное тело Дорханы, но не чувствовал ничего, кроме глубочайшего отвращения. Месть свершилась, но лучше он себя почему-то не почувствовал – наоборот, был отвратителен сам себе. Тяжело вздохнув, вождь повернулся к воинам.

– Вы все видели это? – прогремел над площадью его голос.

– Да!

– Такова справедливость! Глаз за глаз, кровь за кровь, смерть за смерть! Так будет со всеми, кто осмелится сотворить подобное с другим. Виновный получит то же, что испытала его жертва. Это ясно?

– Да, вождь!

– И еще одно запомните! Для нас не существуют законы, навязанные колдунами. Для тех, кто идет со мной, отныне запретно рабство! Вам понятно?!

На каждый его крик воины отвечали коротким слитным воплем «Но-рхой!» и стуком рукоятей мечей о щиты. Несущий Пламя смотрел на них и понимал, что хотя его личная месть и свершилась, он все равно пойдет дальше, пойдет до конца, и лучше погибнет, чем остановится. Он предчувствовал, что многие вскоре падут к его ногам. Об одном только жалел предводитель восставших – что живет не во времена Серого Убийцы, и не может отдать Владыке свое сердце.