Глава 8
Слезы орка
Подсказанный Мечом код портала был каким-то странным, казался скользким, вызывал желание побыстрее забыть о самом его существовании. Однако сделать этого Йаарх не мог, просто не имел права – другого пути в Серую Цитадель не существовало. Предыдущий Хранитель защитил свой дом заклятиями такого уровня, что нынешнему до объединения с Драконом нечего было и пытаться преодолеть их – просто сгорит. Не слишком хотелось соваться на Пустоши Марранхи, но Меч сказал, что на острове могли сохраниться остатки уррун-хурров, а сейчас любой союзник на вес золота. Необходимо проверить, в других местах клыкастых не осталось – во время Великой войны их выбили напрочь, без малейшей жалости, до последнего ребенка. Да и кое-какое магическое оружие припрятано в Цитадели. Йаарх долго выспрашивал у Совмещающего Разности, какое именно, но тот только что-то невнятно бурчал.
Йаарх и сам не знал, почему ему так не хочется отправляться на остров. Поежившись, он оглянулся на невозмутимых хралов позади – едва удалось уговорить их остаться в Харнгирате. Никто, кроме Хранителя, не выживет в Цитадели! Не хватало только стать причиной гибели кровных братьев. Вот позже, когда он дезактивирует защитные контуры, тогда да, тогда и их можно будет пригласить. Он Йаарх хмуро посмотрел на арку портала и вздохнул. Пора.
Аррин во время пребывания в Харнгирате отдалилась, стала высокомерной и холодной, да и близости избегала, присылая вместо себя рабынь, на которых Йаарх почти не обращал внимания – его интересовала жена, а не красивые девки. Впрочем, понятно, почему принцесса так вела себя – за ней внимательно наблюдали воительницы Проклятых Тьмой и Диких Рысей. Должна в их глазах выглядеть несгибаемой, соответствовать всем канонам, особенно после дуэли с Риаллин – надполковника в армии уважали и в предательство поверили далеко не все. Многие высшие офицеры поглядывали на наследницу престола исподлобья, опасаясь, что и их постигнет та же участь. А уж присутствие Серого Убийцы вообще пугало их до онемения. Мало того, даже обговорить между собой случившееся воительницы не могли – при первом упоминании Владыки отнимался язык. Проклятое черное колдовство! Вот Аррин и пыталась быть праведнее праведника, а предаваться постельным утехам было в глазах воительниц недостойным делом. Хранитель все это понимал, но вскоре находиться во дворце матриарха уже не мог. Одних наполненных презрением и одновременно тщательно скрываемым ужасом взглядов хватало с головой, чтобы ощущать себя не в своей тарелке.
Хранитель долго искал, чем бы заняться – до первой стычки флотов осталось два дня, совсем немного, но их нужно чем-то заполнить, чтобы не сходить с ума от беспокойства. Его вмешательство в подготовку войск и прочие приготовления пока не требовалось, вассалы вполне справлялись сами. Вчера в Харнгират прибыли схоррские мастера жизни, принеся с собой семена водорослей и споры морских чудовищ защитного пояса. В сопровождении доверенных офицеров матриарха они отправились по прибрежным городам и селениям страны. Опять же через порталы – благо, в матриархате их хватало, а маги Башни об этом не знали – это было величайшей тайной матриархов, доверяемой только самым близким и не раз проверенным людям. Даже Риаллин в свое время не открыли тайну. Одновременно в Кармияр понемногу переправляли Диких Рысей, обрадованных возможностью подраться. Только необходимость переодеваться в одежду кочевников не слишком понравилась воительницам, но приказ они, скрепя сердце, исполнили, хоть и глухо роптали.
Когда Йаарху стало совсем невмоготу во дворце, он заперся в своих покоях и велел принести кувшин фофарского бренди, пришедшегося ему по вкусу. Вот тогда-то Совмещающий Разности и вспомнил о Пустошах Марранхи и Серой Цитадели. Мечу не нравилось, что подопечный мрачно напивается в одиночку – сопьется еще. Да и пьяный маг такого натворить способен, что сам потом не разберется. Пусть уж лучше займется чем-нибудь полезным. Опасно, конечно, соваться в Цитадель до объединения с Драконом, но дать Йаарху впасть в депрессию – это куда хуже. Разберется как-нибудь с охранными контурами, сам их когда-то помогал создавать, не все еще забыл.
«Готов, радость моя?» – ехидно поинтересовался Меч.
«Уж как-нибудь, драгоценная железяка…» – проворчал в ответ Хранитель.
«Тогда вперед!»
Йаарх вздохнул и обернулся к встревоженным хралам, стараясь выглядеть безмятежным, чтобы не обеспокоить их еще сильнее.
– Не ждите меня.
– А может, нам все же пойти с тобой? – спросил Кват.
– Вы там сразу погибнете, – в который раз устало объяснил Йаарх. – Меня защита не тронет, так как я носитель Серого Меча, а всех остальных – уничтожит. Для начала мне надо подчинить ее себе полностью, после этого смогу давать пропуск в Цитадель.
– Наша жизнь неважна! – упрямо набычился храл. – Прежде всего – твоя безопасность, старший брат!
– О, Господи… – обреченно простонал Хранитель. – Я иду один! Ждите во дворце. Это приказ!
Близнецы поклонились и вышли из портального зала, не скрывая, впрочем, своего недовольства. Находящиеся на страже воительницы переглянулись с ухмылками на губах, многие проводили хралов восхищенными взглядами – редко доводилось видеть таких гигантов.
Йаарх облегченно вздохнул, не обращая на гвардейцев внимания – почему-то не воспринимал харнгираток, как женщин. Кроме Аррин, естественно. Смотрел, как на нечто бесполое, хотя попадались и очень красивые. Только вот поведение их вызывало у землянина резкое отвращение – ничего женского, грубость и жестокость, возведенные в куб. Ну, где это видано, чтобы женщины, завидев симпатичного мужчину, с ходу бросались его насиловать? Только в Харнгирате такое возможно! Понятно, мужчины в этой стране – редкость, даже посетить рабский дом – очень дорогое удовольствие, но зачем же так?.. Даже кармиярские кочевники уже на следующий день после прибытия Диких Рысей старались держаться от их лагерей как можно дальше – воительницы многих парней за ночь загоняли до смерти.
«Достань меня, – в голосе Совмещающего Разности слышалось напряжение. – Так будет лучше: если защитные контуры ощутят мое присутствие, то не станут с ходу атаковать. Там, кстати, сейчас ночь».
«Ясно…» – проворчал Йаарх, послушно достал Меч из своего тела и активировал портал направленным мысленным посылом.
Ощутив готовность древнего артефакта к переносу, он поежился и передал код конечной станции. Портал засветился мертвенным голубоватым светом. Йаарх вздохнул и шагнул вперед.
Обхватив свое жалкое, кривое копьецо, Иха обреченно съежилась у распахнутых дверей в страшный Черный зал, куда даже самые отчаянные мальчишки не рисковали забираться – жить хотелось и им. Юную урру колотило, она никак не могла понять, за что ее послали на ночь сюда, на верную смерть. Чем она провинилась? Что не так сделала? Всего-то и сказала, что не верит во всяких там Великих Темных, что это сказки для малых детей. А что? Неправда разве? Где он тогда шляется, этот самый Темный? Нет его, и не было никогда! Ведь урры вымирают! Во всем племени едва тридцать тысяч осталось. И это вместе с женщинами и детьми, а воинов и охотников куда меньше.
Иха кашлянула и тут же боязливо оглянулась – говорят, тут шарши бродят, порой находили высохшие тела воинов, поставленных на стражу у входа в Цитадель. И даже шаман не мог сказать, кто их убил. Что-то невнятно бормотал в ответ на вопросы вождя, Рхыга Братоубийцы. Зачем вообще здесь стража нужна?! Обычай, видишь ли! А урры из-за этого обычая идиотского гибнут, как погиб двадцать дней назад ее отец.
Матери девушка почти не помнила, ей исполнилось всего пять лет, когда ту акула сожрала – за ракушками в ближней бухте ныряла, чтобы детей накормить, трое их было у последней из рода Лихого Волка. Поди найди всем еды – муж-то, хоть и воин, совсем мало давал, у него жен почти два кулака, на всех не напасешься. Конечно, Дрох Рыжий Пес не оставил своих детей помирать с голоду после смерти матери, но жилось им невесело – мачехи каждым куском хлеба попрекали. Благо, хоть лес был недалеко – ягоды, орехи и грибы летом, зайцы и мыши зимой. Девочка уже к восьми годам выучилась плести силки и ловить в них мелкую живность. Еще бортничала понемногу, диких пчел в округе водилось множество, а на мед любую еду охотно меняют.
После смерти отца две меньшие сестры остались на шее Ихи, а наследства ей и вовсе не досталось, все жены бывшие расхватали, да по стойбищам своим растащили. Что хочешь, то и делай, а девчонки каждый день есть просят. Выживала кое-как, все, что добывала, им отдавала, а сама часто и несколько дней ничего не ела, разве кто изредка жалел да объедки отдавал. Вот тогда-то она и задумалась, на какого светлого духа сдались племени эти дурацкие, никому не нужные обычаи. Из-за них же мрут без толку! Взрослые воины и охотники, мужчины, а их так мало! Девушка начала задавать неудобные вопросы, на которые никто не желал отвечать. Шаман даже несколько раз обвинял неугомонную Лихую Волчицу в святотатстве, хорошо хоть, не стал сзывать круга старейшин. Она на некоторое время замолкала, а затем снова начинала донимать старика. Сегодня терпение шамана лопнуло.
При воспоминании о недобрых словах, сказанных старейшинами в ее адрес, Иха едва не расплакалась – с трудом сдержалась, напомнив себе, что урры не плачут. Какой позор был! Поставили в центре круга и начали обвинять во всех смертных грехах, от святотатства до воровства. Ну неправда же! Бурх Лысый Хвост вообще договорился до того, что обнаглевшая девка, наверное, диким хартам отдается, раз смеет против обычаев идти. Иха только глазами растерянно хлопала, слушая все это. Защищаться она уже не рисковала – за любую попытку открыть рот получала зуботычину. Круг долго судил и рядил, и в конце концов приговорил Лихую Волчицу, осмелившуюся заявить о своем неверии во Владыку, к ночной страже у дверей Черного зала, где находилась пугающая урров до икоты светящаяся арка. Оттуда мало кто возвращался живым. Даже оружия не дали, сволочи, пришлось Ихе острым камнем кое-как обтесывать выломанную в роще палку, да обжигать ее острие на костре. Толку-то с того, в Черном зале воины в древней броне и с мечами гибли!
Девушка горестно всхлипнула – это ведь еще не все… Сказали, что коли каким чудом выживет, то шаман ей язык прилюдно отрежет за святотатство, а потом… Потом в постельные девки для молодых воинов отдадут, немой такое в самый раз. А девок этих все племя презирает! Ой, тьма-матушка… Да за что же?! Она ведь всего лишь хотела понять! Ну, не верит она в этого Великого Темного, так что? Сразу вот так надо?.. Иха в конце концов не выдержала и безнадежно заплакала, уткнувшись лицом в колени. А с сестрами что будет? Да что будет, то и будет – не малые уже, каждой поболе десяти годов, выживут, хватит на ее шее сидеть. Сами давно умеют силки плести и грибы с орехами собирать. Были бы мальчишками, так племя бы прокормило, а девки никому не нужны, их столько развелось, что в голодные годы лишних в жертву Великому Темному приносят. Иха сама избежала такой судьбы буквально чудом.
Жилось на Пустошах Марранхи нелегко, немночисленные урры с трудом могли прокормиться здесь – остров хоть и был очень велик, но большую его часть занимали пустынные холмистые равнины, где ничего съедобного не росло. Только на южном и западном побережьях были леса и немного плодородной земли, где выращивали хлеб и клубни ранса. На западе стояла и древняя Серая Цитадель, куда урры заходить не решались, держа, однако, стражу возле распахнутых ворот в решетчатой железной ограде – так повелось с дедов-прадедов. И железо ограды никогда не ржавело, сияя под лучами солнц так, что глазам больно становилось! Кузнецы издавна жадно поглядывали на сверкающее великолепие, но не решались отпилить хоть кусок – святое место! Дом ушедшего в неведомое Владыки! Да и колдовство, которым была наполнена Цитадель, не вдохновляло урров, с ним лучше не сталкиваться, костей не соберешь.
Однако шаманы изредка посещали Черный зал, находящийся сразу за воротами, и молились Владыке у светящейся голубым светом гиганской арки. Обычно перед жертвоприношением. Больше никто их примеру следовать не рисковал, святотатца сжигало на месте молнией с потолка. Очень редко у входа в зал оставляли на ночь провинившихся – это был завуалированный смертный приговор. Обычно к утру несчастный просто исчезал неведомо куда, но кое-кто все же оставался в живых. Выжившие ничего не видели и не слышали – считалось, что их простил Великий Темный.
Вспомнив это, Иха зло оскалила клыки – так почему же тогда ее, даже если выживет, хотят лишить языка и отдать в постельные девки?! Это же несправедливо! Неужто неверие – такой страшный грех? Шаман, правда, говорил, что страшнее ничего нет… Но почему?! Кому какое дело до того, во что она верит?! Внезапно девушка поняла. Не было бы никому и никакого дела, если бы она молчала и не верила про себя, но она осмелилась говорить об этом вслух, подавая пример другим. Иха горько рассмеялась.
Внезапно вокруг что-то изменилось, из распахнутой незнамо в какие времена тяжелой двери полились волны голубого света, зазвучала дикая, непривычная музыка. Что это?! Это ее смерть пришла?.. Девушка с трудом встала, на подгибающихся от страха ногах доковыляла до входа и осторожно заглянула внутрь. Арка, обычно светящаяся едва заметно, полыхала так, что пришлось зажмуриться и протереть кулаками глаза. А затем свет немного пригас, и из него вышел невысокий, но крепкий урр в черном доспехе, Иха видела похожие у старших воинов. В его руке горел серым огнем тот самый меч, огромное изображение которого было на противоположной стене. Девушка сразу узнала его, да и ощутила расходящиеся в стороны волны ужаса и гнущей к земле неведомой силы. Это что же получается?.. Сам Великий Темный пришел наказать ее за неверие?! Ой, тьма-матушка!
Рухнув на колени, Иха принялась, подвывая от отчаяния, биться лбом об каменный порог. Вскоре потекла кровь, но это не остановило девушку – она молила о прощении, проклиная в уме свою глупость. Не верила во Владыку, дура несчастная! А он вот! Пришел! Сам! И что теперь будет? Хоть бы только быстро убил, не стал мучить…
– Не бойся меня, девочка, – легла на ее плечо чья-то теплая рука. – Я тебе ничего плохого не сделаю. Наоборот – очень рад, что народ уррун-хурров выжил. Насколько я знаю, вы всегда соблюдали мне верность.
– Прости меня, Великий! – провыла Иха, не решаясь поднять голову. – Я виновна!
– В чем же ты провинилась? – голос Владыки был на удивление мягок.
– Я не верила в тебя… – продолжала всхлипывать девушка. – Меня сюда в наказание поставили…
– Ничего страшного, – рассмеялся он. – Меня слишком долго не было.
– Так ты пришел не за мной? – обрадовалась Иха, распрямляясь.
Великий Темный только фигурой напоминал урра, лицо его было совсем иным, в чем-то привлекательным, а в чем-то – пугающим. В первую очередь, отсутствовали клыки. Кожа белая, а не красноватая, уши не заостренные. Глаза большие, серые, девушка таких и не видала никогда – в племени у всех черные и узкие. А волосы? Совсем уж невероятного русого цвета. Борода вообще медной кажется. Но чем-то он сильно привлекал, на него хотелось смотреть и смотреть, Иха даже смутилась, ощущая, как теплеет внизу живота. Этого только не хватало! Не ей думать о Повелителе, как о мужчине!
Владыка с интересом смотрел на Иху, она сильно удивилась его интересу – было бы на что смотреть, и так знает, что уродлива. Лицо вовсе не плоское, клыки маленькие, нос не крючком, жира совсем нет, да еще и моется каждый день в ручье, женщиной от нее не пахнет. Ни один мужчина на такую и не посмотрит! Единственный, кто однажды был с Ихой, пожилой, иссеченный шрамами Бурхат Кривой Нос, брал ее сзади, чтобы не видеть такое убожество. И считал, что оказывает худой некрасивой девке величайшую милость – согласился только после того, как она несколько дней носила ему пойманных зайцев и униженно умоляла снизойти. Обидно, что не понесла тогда – после этого в племени к ней относились бы совсем иначе. А если бы еще и мальчишку родила…
В этот момент девушка вспомнила рассказы шамана о предстоящем возвращении Владыки и задохнулась от ужаса. Сердце сразу ушло в пятки – она все равно умрет этой ночью, и страшно умрет! Заживо зажарят на медленном огне! Шаман говорил, что коли Великого Темного первой встретит женщина, то должна предложить ему себя. А если он не захочет, то эту женщину зажарят ему в жертву, не убивая… Но разве мужчина может захотеть такую уродку, как Иха? Она глухо зывыла.
– Что случилось, девочка? – встревожился Владыка. – Почему ты опять плачешь?
Захлебываясь слезами, Иха рассказала, почему, и была потрясена диким гневом, рванувшимся из глаз Владыки. Она закрыла лицо руками и заревела уже в голос, умоляя убить ее быстро и прямо сейчас. Уж лучше умереть от рук Повелителя, чем… Однажды она видела, как жарили принесенную в жертву девушку, помнила как страшно и долго та умирала.
– А почему ты так уверена, что я тебя не захочу? – со смешком спросил Владыка.
– Я уродлива… Меня никто не хоче-е-е-т…
– Как по мне, – хмыкнул он, – так ты весьма привлекательна. Необычно выглядишь, но не более того.
– Я-я-а-а?!. – вытаращила глаза Иха.
– Ты-ты, – усмехнулся Темный.
– Возьми меня, Владыка! – выдохнула девушка, глядя на него слезящимися от радости глазами. Она не умрет – наоборот, будет пользоваться в племени величайшим уважением, как первая женщина-урра, удостоившаяся внимания вернувшегося Повелителя!
Иха тут же повернулась задом и стащила штаны, пребывая в уверенности, что видеть ее некрасивое лицо будет ему неприятно, ей объяснили это в свое время очень доходчиво. Однако Темный повернул девушку к себе и обнял. О случившемся затем она вспоминала долго, хотя не раз еще грела Повелителю ночью постель. Бурхат был груб и жесток, кроме боли и отвращения Иха тогда ничего не почувствовала, просто так было надо – если девушка до двадцати лет не лишалась девственности, то ее изгоняли из племени, как никому не нужную. Поди выживи в одиночку на пустошах.
Владыка оказался настолько нежен, что юная урра забыла себя от наслаждения и кричала в голос. Только когда все закончилось, девушка заметила, что случившееся видели воины у ворот, услышавшие ее крики. И страшно смутилась, ведь все, что бывает между мужчиной и женщиной, – дело потаенное, другим об этом знать негоже.
– Ты кто?! – зло рявкнул Рых Белый Кот, стоящий этой ночью на страже. – Ты… это… откуда?!.
Владыка отпустил Иху и достал из своего тела пылающий серый огнем меч. Кряжистый урр некоторое время потрясенно смотрел на него, затем выронил копье, рухнул на колени и хрипло выдохнул:
– Великий Темный!
– Меня иногда называют и так, – холодно сказал Владыка. – Зови вождя и шамана. Быстро!
Воин поклонился и исчез. Совсем скоро в воротах Цитадели появились два запыхавшихся пожилых урра. Они не менее завороженно, чем Рых, уставились на Серый Меч и тоже упали на колени.
– Приветствуем тебя, Повелитель! – голос вождя дрожал, шаман вторил ему. – Мы счастливы, что дожили до этого дня!
– Не лгите, – усмехнулся тот. – Радоваться вам нечему, ибо ваша спокойная жизнь закончилась. Началась война, большая война. Но хорошо, что вы сохранили верность. И хорошо, что вообще выжили. Больше на Архре уррун-хурров не осталось, после Великой войны перебили всех.
– Всех… – повторил шаман и нервно поежился.
– Да, всех, – подтвердил Владыка. – На Пустошах Марранхи ваш народ сохранила магия моего предшественника. Но жилось вам здесь, как я понимаю, непросто?
– Непросто… – склонил голову, согласился вождь. – Но не это важно! Главное – мы сохранили твои заветы!
– Опять ложь, – недовольно скривился Темный. – Я никогда не требовал приносить мне жертвы, тем более – такие страшные. Заживо девочек жарить?! С ума посходили?! Запрещаю это раз и навсегда!
– Как прикажешь, Повелитель! – шаман выглядел перепуганным, ведь это он, выходит, нарушил заветы. А значит, заслуживает наказания.
В этот момент его взгляд упал на стоящую за спиной Владыки Иху, и старик забыл обо всем, задыхаясь от возмущения и тыкая в девушку пальцем. Та не сразу поняла в чем дело, а поняв, отчаянно покраснела – оказывается, она забыла надеть штаны после всего случившегося и сейчас щеголяла с голым задом.
– Что такое? – удивился Темный. – Что вам эта малышка сделала? Учтите, я взял ее, как положено по вашему обычаю. Потому не смейте ее обижать!
– Пусть штаны наденет! – не выдержал старик. – Ну, до чего же бессовестная девка! Она в вас не верила, Повелитель, потому ее сюда и отправили!
– Ничего страшного, теперь она убедилась, что я существую, – насмешливо ответил Владыка. – Очень даже ощутимо убедилась. А разбойниц и ниспровергательниц устоев я люблю, они на многое способны.
Иха поспешно натянула штаны, сгорая от стыда – надо же было так опозориться! Теперь над ней все племя смеяться будет! Додумалась тоже – перед вождем с шаманом своей худой задницей сверкать. Еще бы в стойбище в таком виде поперлась… Вот же дура несчастная!
Однако, когда Владыку повели в дом собраний, Иха пристроилась за его спиной, впервые в жизни ощущая себя защищенной. И никто не осмелился погнать ее прочь, как случилось бы еще вчера! Шаман только покосился неодобрительно, но ничего не сказал. Да и что он мог сказать? Девку захотел Повелитель, а значит, она теперь неприкосновенна и может делать все, что ей угодно. Никто не решится поставить ее на место.
Дом собраний был довольно старым, выстроили его еще лет сто назад из серого гранита, которым изобиловал остров. Там никто не жил, только собирались воины и охотники. Женщин обычно в него не допускали, только во время жертвоприношений они приходили сюда, чтобы получить кусок плоти жертвы. Шаман поежился – вернувшийся Владыка запретил жертвоприношения… Деваться некуда, придется забыть о них, хотя испокон веков предки приносили Великому Темному в жертву молодых девушек. Но Повелитель сказал, что никогда не требовал этого, что это – нарушение его заветов. Как же так получилось? Верили ведь, что поступают правильно…
– Утром сообщите о моем возвращении по всем стойбищам, – приказал Темный. – Сколько у вас воинов?
– Около пяти тысяч, – ответил вождь. – Но если они уйдут, то некому будет охотиться. Женщины и дети умрут с голоду.
– Не умрут, я переселяюсь в Цитадель, здесь будет много и людей, и аллорнов, и храргов, и схорров. Продукты завезем, голодным никто не останется.
Шаман с вождем обрадованно переглянулись – в этом году не уродился ранс, собрали совсем мало, и зима ожидалась голодной. Затем шаман осторожно спросил:
– Вы сказали «аллорны», Владыка?
– Именно, – криво усмехнулся тот. – В этот раз они принесли мне клятву верности. Странно, но факт.
Старик ошалело потряс головой – в хрониках говорилось, что нет врагов страшнее, чем аллорны. Тем временем разбуженные воинами женщины принесли из дома вождя угощение. Темный окинул взглядом почти пустое помещение и опустился на грубо вытесанную скамью, стоящую у стены. Ему тут же поднесли ковш медовухи, и шаман настороженно замер – если примет, то не затаил гнева. Принял и с удовольствием выпил. Два старых урра облегченно выдохнули. По легендам ведь Повелитель был гневлив, мог казнить за кривое слово. Им не слишком нравилось, что привычная жизнь закончилась, но что они могли поделать? Ровным счетом ничего – слишком боялись Великого Темного, чей образ за многие поколения превратился в образ жестокого и сильного божества. А теперь он здесь… Шаман с удовольствием бы объявил пришельца самозванцем и приказал убить, если бы своими глазами не видел Серый Меч и не ощутил его давящую силу. Вякни только что-нибудь – сразу на встречу с предками отправишься. А хотелось бы еще пожить немного.
– Делами займемся, как рассветет, – заговорил Темный, отставив в сторону опустевший ковш. – Соберите старших воинов и старейшин, гонцов за ними отправьте немедленно.
– Сделаю, Повелитель! – низко поклонился вождь. – Еще что-нибудь?
– Постелите мне здесь, до утра мне найдется чем заняться, – Владыка покосился на тут же вспыхнувшую как маков цвет Иху. – Да и медовухи пару кувшинов не помешают. Вкусная она у вас!
Вскоре женщины принесли мягкие шкуры и расстелили их на полу, с любопытством косясь на невозмутимого Владыку. Слухи о его приходе уже понеслись по главному стойбищу племени, несмотря на ночь. Да и до сна ли, когда тут такое? Чего только не рассказывали друг другу урры… И будто Великий Темный вышел из огня, и рост его огромен, и могуч невыразимо, а уж как жесток! Кое-кто договорился до того, что он по выходу сожрал живьем двух воинов и пять девок. Если бы сам Хранитель услышал хоть что-нибудь из этого, то смеялся бы до колик, но рассказывать дураков не нашлось.
Шаман с вождем поспешно разогнали толпу у дома собраний – не хватало только покой Повелителя нарушить! И так неизвестно, чего от него ждать.
Крохотные окошки дома собраний начали розоветь – скоро рассвет. Йаарх покосился на безмятежно сопящую Иху и улыбнулся. Чем же его привлекла эта несчастная девочка-урра? Красоты в ней, по человеческим меркам, немного, хотя фигурка – просто чудо. Но чем-то привлекла, да так, что захотелось защитить ее от всего мира, вызвала такую нежность, которую раньше вызывали только Аррин и Мелрия, да изредка Ниеллень, когда вела нормально, а не как обезумевшая от похоти кошка. Придется забрать Иху с собой, и пусть будет что будет.
Девушка открыла глаза, мурлыкнула и потянулась. А Йаарх в то же мгновение буквально сошел с ума – от нее повеяло какой-то первобытной, дикой, неудержимой женской силой. Он не выдержал и обнял тут же подавшуюся ему навстречу урру. Только когда все закончилось, и они обессиленно лежали рядом, он снова попытался проанализировать свое поведение. Непонятно с чего эта девочка вызывает у него безумное желание. Причем только она, другие женщины-урры были неприятны Хранителю – почти все толсты до безобразия, да и воняет от них так, что нос зажать хочется. Иха же, наоборот, пахнет приятно, видно, что очень чистоплотна.
– Хочешь стать одной из моих жен, маленькая? – тихо спросил Йаарх.
– Я?.. – распахнулись глаза девушки. – Хочу, наверное… Но…
– Что?
– Я же некрасивая…
– Да кто тебе сказал такую чушь? – рассмеялся он. – Красивая! Вот те женщины, что приносили шкуры, точно некрасивы, как по мне. А ты – чудо как хороша.
– Но среди них же Руха была, она в стойбище самая красивая… – растерянно пролепетала Иха.
– Это которая самая толстая, что ли?
– Да. Чем толще женщина, тем красивее!
– Ой, держите меня, щас помру! – от души расхохотался Хранитель. – У вас в племени, может, и так. А для меня – нет. Для меня ты самая красивая. Других моих жен увидишь, сама поймешь какие женщины мне нравятся. Так согласна?
– Ага… – смутилась девушка и доверчиво прижалась к нему. – Спасибо! А я в тебя еще и не верила…
– Я – не бог! Про это ваш шаман забыл. Надо же, жертвы мне приносили! Вот же пакость-то!
Он брезгливо поморщился. Иха откровенно удивилась его словам. Она, конечно, радовалась, что ее не зажарили заживо, но полагала, что жертвы нужны, чтобы Владыка смилостивился над своим народом. Однако он сам говорит, что не нужны… Поди тут пойми. Но лучше верить его словам, а не шаману.
– Пора вставать, – Йаарх одним скользящим движением поднялся на ноги. – Где бы здесь умыться, а еще лучше помыться?
– В ручье… – растерянно ответила Иха. Она не помнила, чтобы кто-то из мужчин мылся.
– Кстати, другие женщины еще и воняют, – он щелкнул девушку по носу. – Не то что ты!
– Наши мужчины говорили, что от меня женщиной не пахнет… – пригорюнилась она. – Из-за того, что купаюсь все время… Но если я не помоюсь, то жить не могу! Самой себе противна.
– Вот и отлично! Женщина должна быть чистой, по моему разумению. И не обращай ни на кого внимания, делай, как тебе самой хочется.
Йаарх быстро натянул на себя доспех и пошел к выходу. Иха поспешила за ним, на ходу впрыгивая в штаны.
– А чего дальше? – спросила она, догнав.
– Подчиню себе Цитадель и перенесу сюда свой двор – тут Башня точно никого не достанет в случае беды. А ты, если захочешь, найди себе, чем заняться. Ох, проклятье!
– Что? – всполошилась девушка.
– Это же мне гарем свой сюда тащить придется, а девки жизни не дадут, уж больно их много… – вздохнул Йаарх. – Каждый народ прислал мне кучу жен и наложниц. Ума не приложу, что с ними со всеми делать. По мне, так остались бы Аррин, Ниеллень, Мелрия и ты. И хватит!
– У великого Повелителя должно быть много женщин! – не согласилась Иха.
– Во-во, все так говорят, – мрачно буркнул Хранитель. – Только меня никто не спросил. А деваться некуда, тем же храргианкам придется уделять время, чтобы матери кланов не обиделись. Ладно, малышка, идем.
– Если Повелитель хочет, я скажу всем этим женщинам, чтобы не смели приставать, – неожиданно заявила урра.
– Ну, попробуй… – недоверчиво хмыкнул он. – Держись возле меня, только в Цитадель идти не смей, погибнешь. Пока туда никому, кроме меня, нельзя.
– Да кто ж туда по своей воле сунется?.. – поежилась Иха. – Я еще жить хочу!
– И правильно! – одобрил Йаарх и снова легонько щелкнул ее по носу, вызвав робкую улыбку.
Небольшие клычки девушки смотрелись скорее пикантно, чем отвращающе, разрезом глаз она напоминала японку или китаянку, только кожа красноватая. И тут Хранителю пришло на ум, на кого похожи уррун-хурры. Да на орков же! Не совсем таких, как описывал Толкиен, но все-таки. А может, это и есть местные орки, как аллорны – эльфы? Тоже вполне может быть.
На площади Владыку поджидала толпа урров. Одни мужчины, большей частью – пожилые. Они с тревогой смотрели на вышедшего из дома собраний невысокого человека в черном боевом доспехе. Многие просто не поверили известию о возвращении Великого Темного, давно ставшего для них полузабытой легендой. Однако появившийся в его руках пылающий серым огнем меч убедил даже самых больших скептиков, да и неведомая сила, пригнувшая урров к камням площади, говорила сама за себя. Все же вернулся, будь он неладен. И чего теперь ждать? Ясно, что жизнь племени изменится, что возврата к старому не будет.
– Приветствую народ уррун-хурров, сохранивший верность Тени! – разнесся вокруг громовой голос, от которого старейшинам захотелось попрятаться. – Я снова здесь! Но помните, что перед вами не тот же самый Хранитель, что пять тысяч лет назад. Того звали Алларом, а меня – Йаархом.
– В хрониках говорится, что Серый Меч каждый раз избирает себе нового Хранителя, Повелитель, – поклонился вождь. – Не все племя знает об этом, но вожди и шаманы знают.
– Теперь будут знать и остальные, – голос Владыки звучал настолько холодно, что им можно было заморозить воду. – Также хочу сообщить, что беру в жены девушку из вашего народа, чтобы породниться с ним. Вот эту.
Он вытолкнул вперед смущенную Иху, и старейшины негромко загудели – им не слишком понравилось, что женой Повелителя становится ниспровергательница устоев, не верившая в него самого. Но его воля – закон. Все легенды и сказания говорили, что большей глупости, чем пойти против желания Владыки, урр совершить не может. Раз он хочет эту Лихую Волчицу, то быть посему. Но разве гоже самому Великому Темному иметь только одну жену? Старейшина из рода Пятнистого Кота не выдержал и спросил об этом.
– Их у меня и так сотни, – недовольно скривился Владыка. – Куда еще? И так большую часть в глаза никогда не видел, да и вряд ли увижу, не до развлечений мне. Идет война, большая война.
– Война? – ошарашенно переспросил кто-то, о войнах урры только слышали от шамана и не особо представляли, что это вообще такое. Воины учились сражаться только в силу доставшихся от предков обычаев.
– Да, – вздохнул Темный. – Маги Серой Башни хотят убить всех, кто служит Тени. Как вижу, уррун-хурры разучились воевать за прошедшие тысячи лет, поэтому со мной отправятся только добровольцы. Сейчас я иду подчинять себе Цитадель, жить я собираюсь в ней. Немного позже на остров прибудут многие тысячи непохожих на вас существ. Людей, аллорнов, храргов и схорров. Я прошу только одного – не доводить ссор до крови, не говоря уже об убийствах. Нарушивший эту просьбу будет казнен, кем бы он ни был.
– У нас всегда было так! – заверил шаман. – Убийце нет места среди живых.
– Вот и хорошо. Еще одно, повторяю это уже всем: о жертвоприношениях забудьте! Мне никогда не была нужна чужая боль, жертвоприношениями вы нарушили оставленные вам заветы. Но я прощаю, понимаю, что хотели, как лучше. На будущее же помните, что творить такого нельзя!
– Как скажешь, Повелитель! – хором отозвались урры.
– А сейчас я иду в Цидатель!
Йаарх еще раз окинул взглядом встревоженных старейшин, понимая: они предпочли бы, чтобы никакой Владыка и не появлялся никогда, привыкли быть полновластными хозяевами в племени. Однако позволять им этого не собирался. Судя по словам вождя, уррам на острове живется тяжело и голодно. К сожалению, древний мудрый народ одичал и забыл многое из того, что знал. Даже Серую Цитадель когда-то строили мастера-урры, лучших каменщиков не существовало, древним храргам было далеко до них. Теперь – живут натуральным хозяйством, хижины, в основном, глиняные, хотя попадаются и каменные дома. Одеты в домотканую одежду из грубого полотна. Однако мечи и другое железное оружие неплохи на вид, надо будет позже навестить кузнецов, да и свести их с храргами не помешает – может, научатся чему-нибудь полезному.
Вздохнув, Йаарх направился к воротам Цитадели, толпа урров последовала за ним. Иха жалась к нему, опасливо поглядывая на старейшин, видимо, не ждала от них ничего хорошего. Надо бы обезопасить девочку, но как? Он обернулся к вождю:
– До моего возвращения Иха побудет с вами. Не пускайте ее туда, Цитадель сейчас убьет любого, кроме меня.
– Как скажете, Повелитель!
Он посмотрел на урра тяжелым взглядом, от которого того передернуло, и решительно двинулся через заросший бурьяном двор к широко распахнутым дверям портального зала. На мгновение задержался перед входом и шагнул вперед. Совмещающий Разности вложил ему в память план Цитадели – на редкость запутанное здание, выстроено так, чтобы было удобно обороняться. Несколько непересекающихся кольцевых уровней, сходящихся к центральной башне. До нее и следовало добраться, деактивировать защиту можно только там, вонзив Серый Меч в гнездо на алтаре. Для чего Аллар сделал так, Йаарх не понимал, только глухо ругался, отводя очередное атакующее заклинание. А их хватало!
Первый уровень встретил Хранителя огненным штормом и потоком острых железок, похожих на сюрикены, но все же иной формы. Любой другой доспех, кроме доспеха древних храргов, они разрезали бы легко, но с храргианским черным серебром не справились. Голову пришлось защитить заклинанием отторжения. Огонь Йаарх погасил холодом, но успел лишиться волос и бровей, и долго ругался по этому поводу, слушая ехидные реплики Меча. Железная скотина нагло и откровенно издевалась. Каких только ловушек не довелось проходить! От ямы с гиганскими змеями до схлопывающихся коридоров. С каждой новой каверзой настроение Хранителя все ухудшалось и ухудшалось.
Но это были еще цветочки, ягодки начались на последнем, ближнем к башне уровне. Предшественник Йаарха превзошел самого себя, начав играть с временем и пространством. Один раз Хранитель даже угодил в бутылку Клейна, не сразу поняв, что это такое. Пришлось Мечу подсказывать, в чем дело, и почему он никак не может выбраться. Зато заклинание для выхода пришло само собой, да такое, что Цитадель затряслась до самого основания, а Совмещающий Разности долго и возмущенно разорялся по поводу, что нельзя так пугать старый, больной артефакт, то есть его самого. Обозленный до предела Йаарх не слушал, он просто шел вперед, проламываясь через все препятствия. Особенно Хранитель разозлился после столкновения с закольцованным временем – из-за него больше десяти раз пришлось проходить один и тот же участок.
Ни залов, ни коридоров, да и вообще ничего знакомого Йаарх не видел – какие-то топологические выверты, перекрученные во множестве измерений каменные кишки. То приходилось идти по стене, то по потолку, то вобще через каждый шаг перемещаясь то в октаэдр, то в додекаэдр с прозрачными стенами. Гравитация тоже была непредсказуемой – от невесомости до пятикратных, как минимум, перегрузок. Наконец Хранитель оказался на гигантской черной равнине, вместо потолка над головой была такая же. И она тут же начала опускаться. Но не только в трех измерениях – время скручивалось в клубок, левая рука Йаарха стала рукой старика, а правая – младенца. Это окончательно взбесило его, и Хранитель произнес пришедшее ниоткуда заклятие, от которого Меч глухо пискнул в ужасе и заткнулся, не понимая, как до объединения с Драконом вообще возможно использовать такое. Всегда считал, что играть реальностями и измерениями можно только после, но факт налицо. Да, такого Хранителя у него еще не бывало…
Черная равнина расплылась клочьями тумана, и Йаарх обнаружил себя в пугающе-огромном зале, посреди которого стоял простой серый каменный трон. Возле него находился алтарь – ничем иным этот камень, с мастерски вырезанным на нем изображением дракона в обнимку с мечом, быть не мог. Хранитель вырвал из себя Совмещающего Разности и направился к алтарю, вне себя от гнева, ощущая, как кипит в нем сила Предела. Подойдя вплотную, он сразу заметил узкую прорезь в камне и зло усмехнулся. А затем резко всадил Меч в эту прорезь, отчего тот снова придушенно пискнул. Йаарх не обратил на это внимания, он чеканил слова заклятия, неизвестно откуда приходящие к нему. Совмещающий Разности тоже не представлял, откуда, поэтому предпочел помалкивать, тихо ругаясь про себя. Думал погонять глупого мальчишку по ловушкам, чтобы жизнь медом не казалась, и провести безопасным путем, так этот идиот поперся напролом. И прорвался, что удивительнее всего!
Собравшиеся у ворот урры с восторгом и ужасом смотрели на горящую серым пламенем Цитадель. Над ней в небе сворачивалась воронка из туч, в центральную башню били молнии, грохот стоял такой, что закладывало уши. Однако никто не рискнул убежать и спрятаться – Повелитель приказал ждать здесь. А в том, что пришел именно Повелитель, после случившегося не сомневался уже никто.
Внезапно по стенам Цитадели пробежали волны разноцветного сияния, зазвучала торжественная музыка и давящая, мрачная сила, не дававшая приблизиться, исчезла. Двери и окна, выглядевшие пыльными пятнами, распахнулись, каменные плиты на площади выровнялись, бурьян исчез – после тысячелетий сна Цитадель приводила себя в порядок. Вскоре она выглядела так, будто только что выстроена. Для урров это было чудом, невероятным, непредставимым чудом. Они дружно опустились на колени и застыли, молитвенно сложив руки.
Сидевший в своем кабинете Фолерг мертвенно побледнел, ощутив пробуждение Серой Цитадели – прекрасно знал, что это значит. Старик глухо застонал от отчаяния, но быстро взял себя в руки. Что ж, чудовище стало еще сильнее, но это еще не повод для паники. К вскрытию древнего архива все готово, завтра же придется отправляться в Фофар.
А у Цитадели молча плакал, не вытирая слез, старый шаман. Он оплакивал свободу своего народа. Пусть голодную, нищую, но все равно свободу.
