Глава 9
Fecit
Василиск был рабом. Хотя если подумать, то все вокруг являлись такими же невольниками, хотя и предпочитали тешить себя сладкой ложью. Да, на них не надевали постыдные ошейники и, может, даже не били тростью. Но суть от этого не менялась: все Иные жители Убежища были простыми рабами.
Еще рядом с ними жили хозяева. Бессмертные, жестокие, с дряхлыми тельцами. Хозяева внушали страх. Причиняли боль. И при всем при этом снисходительно смотрели сверху вниз глазами, полными сочувствия.
Ах вы, бедные букашечки! Как же вы по земле-то ползаете, в грязи и собственных отходах, наверно, неприятственно? Ах-ах, беда-беда! Но вы же привычные, терпите, милые, терпите. Такова ваша роль. Вы зависите от нас, вы наша мимолетная прихоть – захотим и выбросим на растерзание другим… Дрожите, почитайте нас! Вы в нашей власти!
Они любили думать, что умнее всех. А еще что сила их безмерна. Хотя сами предпочитали прятаться внутри секретного места, словно стая крыс в подвалах домов.
Но самым мерзким был хозяин, который получил Василиска, когда тот совсем маленьким был. Это сейчас он взрослый да умный, а тогда боялся до дрожи.
Его забрали из старого заброшенного святилища, где прятались инаковерцы. Странного ребенка со змеиным ликом опекали служительницы Соно – доброго божества. Они не разглядели в нем зачатков зла, когда соломенную корзинку с новорожденным подкинули к ступеням святого места.
И Василиск узнал, что женщины во многом добрее мужчин. Но также слабее. Его забрали.
Без имени и прав он прожил на свете еще долгие пять лет, не зная, что он за существо и зачем живет. Бессмысленно всех обжирая, как любил добавлять хозяин. Других, похожих на себя, мальчик не встречал. Иные сторонились его, инкантаторы презирали.
Но чего еще ждать от существ столь холодных? Сам же Василиск тянулся к теплу. Хозяин долго не верил в то, что все вокруг источают тепло: кто-то меньше, кто-то больше. Хозяин даже ставил на мальчике опыты – болезненные, долгие, что иногда казалось лучше умереть.
Однако Василиск жил и вместе с тем искал спасения от участи раба.
Его надежды осуществились в одночасье. Сначала он увидел руки. Тонкие изящные руки, с легкостью прихлопнувшие могущественного хозяина. Тот лишь смешно квакнул, сползая по стене.
Эти руки принадлежали высшему существу. Тому, кто не глядит вниз, так как ему нет дела до слабых.
От красивой надменной женщины исходил жар. Внутри ее тела скрывалась Сила. Именно так, с большой буквы. Она манила и подчиняла.
Василиск замер в восхищении. Если бы тогда сказали, что она его настоящий хозяин, он поверил и принял бы эту участь с радостью.
Но женщина ушла, бросив напоследок: «Полукровки не бесполезны». Он запомнил. И начал повторять эти слова на ночь, как чудодейственное заклинание, как молитву. А вскоре мальчика послали свергнуть высшее существо с сияющего пьедестала, дабы шакалам легче было растерзать его на мелкие куски. Какая несправедливость! Василиск надеялся, что его прогонят. Зачем ЕЙ такой бесполезный слуга?
Его не прогнали. Ему улыбались. Говорили с ним на равных. И даже дали имя, которое никто не желал дать! А он побоялся рассказать о своей цели. Когда же наконец переборол страх, столкнулся с непониманием. Зеленоокая госпожа отказывалась принимать его чаяния.
Мальчик был подавлен. Может, он не так хорош, как думал? Или госпоже Лиз нужны доказательства его преданности?
Тогда на свет появился нехитрый план. Гнусный трусливый хозяин, который обливал его холодной водой и заставлял стоять коленями на горохе, который больно стегал деревянной тростью, таскал за волосы и иногда жадно мял его голое тело дрожащими потными ладонями…
У Василиска защипало в носу – того и гляди слезы выступят. А он ведь не девчонка какая-то, чтобы реветь. Он сильный. Он отомстит за унижение и покажет свою преданность.
Инкантатор не вставал с постели. Говорили, что у него повредился мозг – так сильно его Лиз ударила. Все необходимое приносила старая Фоча, маразматичная старуха, настолько древняя, что помнила времена, когда Иные жили свободно.
Сейчас Фоча отсутствовала. Василиск бесшумно проскользнул в приоткрытую дверь. Хозяин лежал на роскошной постели, среди подушек. У изголовья стояли лекарственные мази и кубок с питьем.
Заметив его, старик приподнял голову и сразу упал обратно, ругаясь самыми грязными словами. Мальчик чувствовал, как в нем крепнет решимость.
– Удалось, скажи мне, паршивец, удалось? – визгливо спросил хозяин.
– Удалось, господин.
Недовольство исчезло с лица инкантатора. Изюмины глазок заблестели снисходительностью и благодушием.
– Вот как? Что же ты сразу не сказал, мальчик мой. Иди сюда, я хочу на тебя посмотреть.
С внутренней дрожью Василиск подчинился. Его погладили по макушке, ущипнули за щеку. Втащили под роскошный балдахин.
– Рассказывай же. И тогда я наконец смогу уничтожить эту чудовищную девку.
«Никого ты больше не уничтожишь. Слышишь, никого!»
Инкантатор с недоумением умолк. Он не понимал отстраненности поведения своего раба.
– Ты что, спишь на ходу?! Или оглох?! Я приказал тебе говорить…
Полновесная пощечина заставила его крохотную голову мотнуться в сторону. Старик замер, как испуганная мышь.
Змеи ведь едят мышей? Правда, хозяин?
Он пытался отползти. Звал Фочу на помощь, но, кроме них двоих, в палатах больше никого не было. Похотливый козел терпеть не мог чужаков на своей территории.
Это оказалось легко. Василиск недоумевал, почему он не сделал так раньше? Одно нажатие, перекрывающее воздух в носоглотке, и тощие ручонки молотят простыни, а тельце, прижатое к ложу коленями, бьется в конвульсиях. Финальный рывок – и с одеревеневших губ слетает последний хрип.
Но почему стало так пусто и страшно?
Он привел подушки и одеяла в порядок, удостоверился, что его никто не видел, и побежал обратно. Теперь-то готов! Достоин! Ведь так?.. Ошибки быть не может? Ну же… улыбнитесь, госпожа.
Но она просто выслушала его пламенную речь, едва повернув корпус от стола с разложенными записями. Лишь закончен был рассказ, когда что-то сбило его с ног. Тяжело дыша, разметав черные волосы по лицу, она стояла над ним, казалось, отказываясь верить услышанному.
– Повтори! – прозвучал приказ, схожий с рыком разъяренной волчицы.
– Вы все слышали, госпожа.
Новая оплеуха превратила голову в медный гудящий колокол.
– Глупец! Заносчивый сопляк! Кто тебя просил?..
Сколько же горечи было в ее словах.
Василиск еще не до конца понимал, что натворил, но чувствовал, как из-под ног уходит опора. Его жизнь разваливалась подобно игрушечному домику из кубиков.
Он зарыдал от навалившегося тяжелого предчувствия. Вокруг него образовывалась пустота.
– Довольно, – услышал он сквозь рыдания. Теплые пальцы невесомо коснулись раскалывающейся головы. Она присела рядом.
– Не хочу остаться один… не хочу… мне больно и гадко!
– Это пройдет. С каждым разом будет все легче, и легче, и легче… Пока не останется даже сомнений.
– П-правда? – Василиск заставил себя посмотреть на Лиз.
От нее исходил ровный холод.
– Но ты больше не будешь таким, как прежде. Простые мелочи перестанут тебя радовать, любовь – греть. – Грудной бархатный голос звучал прямо в голове. – Ты забудешь об эмоциях – в них отпадет необходимость. Станет проще и легче жить. Люди и другие существа покажутся жалкими, примитивными. Ты перестанешь их понимать.
– Не хочу!
– Поздно. Дорога, по которой пойдешь, выбрана. Могу лишь пожалеть тебя, наивного…
Мальчик неуклюже вскочил, шестым чувством понимая, что, если не сделает сейчас что-нибудь – что угодно, – она уйдет. Не уедет в другой город, не исчезнет с лица земли, просто закроет свое сердце с безжалостностью капкана. Забудет о существовании мальчика, носящего имя отца всех змей.
И тогда он закричал в отчаянии:
– Прости меня, пожалуйста, прости! Я ведь только и хотел, что стать к тебе ближе! Быть полезным! Я думал, что смогу понять… что стану сильнее… Не отказывайся от меня, я изменюсь!
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я буду делать все, что скажешь, я отдам за тебя жизнь, умру, только не уходи.
– Уверен? – прохладно спросила она.
– Я твоя тень. Твоя воля – мой закон!
Она все еще сомневалась.
– Возня с ребенком… Это не то, чем бы хотелось заняться. Ты неопытен и глуп. Не знаешь правил, боишься окружающего мира. Но я согласна. Будешь моей пешкой, пушечным мясом. И если повезет, я умру скорее, чем тебе придется возвращать долг.
– Согласен, госпожа.
Лиз наклонилась над ним. Полные губы хищно разошлись:
– Единственное условие – не вставай у меня на пути. Иначе я перестану тебя жалеть. – Она выразительно провела ногтем по горлу, а затем сделала неуловимое движение. Истрепанный ошейник упал к босым ногам змееныша, разорванный на несколько частей. – Иди спать. Завтра будет трудный день… И добро пожаловать в мир чудовищ, Силь. Располагайся поудобнее – ты в нем надолго.
Она взлохматила ничего не понимающему Василиску волосы.
На рассвете они прошли через портал.
– Разве можно сейчас уходить? Ведь проход останется открыт.
– В квартиру никто не попадет: она надежно заперта, и воровать у меня нечего, – успокоила змееныша Сантера, закидывая за спину загадочный длинный сверток, перевязанный веревкой. – А для особо настойчивых и дотошных обитателей Убежища я сделала табличку.
На листке бумаги кривым неразборчивым почерком было выведено загадочное слово: «Техосмотр». Девушка закрепила ее на зеркале с обратной стороны. Теперь никто не осмелится не то что использовать, а даже подойти к порталу, защищенному таким могучим заклятием.
– Куда мы направляемся? – вновь разнервничался Василиск. Он плохо спал всю ночь, но признаваться в этом не хотел.
– Увидишь.
Сантера уверенным шагом направилась, как ни странно, не к лифту, а к другой дорожке, что также оканчивалась зеркалом. Начертав символ в виде паука, они вместе переместились с зеркального озера в неизвестность.
В лицо ударило морозом. Везде росли толстые бело-голубоватые деревья с острыми листьями и сладковатым запахом. Над мрачным лесом нерушимой преградой возвышалась Стена.
За ней начинались людские поселения и города, а тут снаружи на сотни километров тянулся Ветхий лес или, как его называли Иные, – Протагор’Локк. Он был древним, как сам мир, и таил в себе немало тайн, ожидая достойного смельчака, осмелившегося бы бросить ему вызов.
Сейчас лес спал, погруженный в белоснежный кокон, но спал чутко, в любой момент готовый пробудиться и смять врага.
Сантера хлопнула себя по щекам, пытаясь взбодриться. В пантенариуме всех выживших приставили к награде и дали две недели отдыха. Она хотела провести их с толком.
– Ты знаешь, что у каждого живого существа есть слабость. Цель охотника распознать ее и ударить. Например, глаза. Если есть, значит, нужны. Значит, можно бить. Еще рот. Там много нервных окончаний. Пускай у врага гора мышц или железная шкура, но пасть все равно останется уязвима. Запомнил?
– Да. Мы идем охотиться? – Василиск напуганно глазел по сторонам. Он так давно не выходил наружу, что огромные пространства его страшили.
– Нет. Я веду тебя учиться убивать. Такой вот экспресс-курс. Покажет на практике, на что ты способен и способен ли… Ты чем-то встревожен? Говори сейчас – потом будет поздно.
– Мы останемся в Убежище, ведь так? А что, если меня раскроют? Хозяева мстительны.
– Да, останемся. Нет, не раскроют. Говори, что весь вчерашний день провел со мной. Я подтвержу. Это алиби. – Сантера уверенно шагала в самую чащу. – К тому же сомневаюсь, что у Совета Власти есть возможность определить причину смерти. Со стороны никаких следов удушения не должно быть видно. Вдобавок ранее была нанесена травма головы.
Мальчишка отрицательно качнул головой:
– Вы правы. Но они могут использовать тотем правды.
– Воткнешь под мышку иглу. Ни о чем другом думать не будешь.
Его голос дрогнул:
– Почему вы мне помогаете, госпожа?
– Это не помощь – это вложение в будущее. Ты можешь принести пользу. Это и есть основа всех взаимоотношений, – невнимательно ответила ведьма, прислушиваясь к мерному дыханию всего живого в округе.
За деревьями мелькнули огромные худощавые совы с фиолетово-синим оперением и светящимися золотыми плошками глаз. Шеи их были длинными и гибкими, как у змей. Они тихо шипели и царапали землю острыми когтями, топорща короткие обрубки крыльев.
Сантера почувствовала, как зверь алчно прильнул к зрачкам, окутывая сознание вязкой пеленой голода. Учуяв исходящую от нее ауру, совы бесследно растворились в лесной глуши.
Василиск послушно плелся рядом, не замечая происходящего у него под носом. На нем был новый теплый полушубок, ноги, обутые в сапоги, утопали в сугробах.
Они вышли к проталине. Вдоль деревьев тек ручей, а впереди, среди ослепительной белизны высилось темное лохматое пятно. Оно дышало, ворочалось, и оттого с ближайших веток падал снег.
– Подойдет, – мурлыкнула Сантера, поднимая с земли увесистый камень. – Как говорится: мысли шире, бери больше!
Прежде чем мальчик успел сообразить, в чем дело, она метнула снаряд прямо в гору меха. От негодующего рева затрепетали деревья. Из ближайшего куста в пасмурное небо рванула стайка крылатых зверьков.
Девушка исчезла. А в руках у Василиска оказалась короткая – в его рост – боевая рогатина с широким плоским пером. Он успел посмотреть на неведомо откуда взявшееся оружие, прежде чем небо потемнело.
Огромная туша уже стояла рядом, встав на задние лапы. Мальчик заорал. Когти вспороли воздух в миллиметрах от лица. Василиск упал на пятую точку и отполз.
– Соберись, не дай загнать себя в угол! – прозвучал сверху голос Сантеры. Она болтала ногами в густой снежно-синей кроне.
В голову косматому зверю влетела ветка, пущенная на манер копья. Он почувствовал – а кто бы не почувствовал, когда в тебя с такой силой запускают полновесную дубину? Отвлекся на миг, стал озираться в поисках нового обидчика.
Да, госпожа заботилась о своем приемыше.
Василиск немного пришел в себя. Вскочив на ноги, выставил рогатину вперед. Оружие приятно оттягивало руки. Хищник опустился на четыре конечности, оскалил острую тонкую морду, нервно мотая куцым хвостом. Густой свалявшийся мех торчал шипами.
– Помнишь, что я тебе говорила? Глаза, нос… В башку бей, если жить хочешь!!
Василиск не ответил. Он кружил в паре со здоровенным лесным чудовищем, чьи клыки не помещались в пасти. Стоило зверю сделать рывок в его сторону, и лезвие очерчивало сверкающую дугу. Из приоткрытого рта мальчика вырывался пар.
Сантера тем временем скучала. Подперев щеку ладонью, следила за ходом боя. Ее протеже был смекалист и резв, противник еще окончательно не проснулся. Исход битвы казался предрешен. Но все шло не по плану. Отсутствовал какой-то важный элемент…
Как у нее самой, когда наставница запирала Сантеру во мраке, полном оживших мертвецов. Непрерывная битва, где более слабый духом умрет, адреналин, разгоняющий по жилам кровь, биение собственного сердца… Яростное желание жить.
Здесь этого не было.
Они продолжали кружить по поляне, присматриваясь друг к другу. Лохматый и вовсе сейчас уснет!
На кончике пальца заплясала оранжевая искра. Сантера задумчиво посмотрела на нее, точно впервые увидев. Поднесла ближе, внимательно изучая то ее, то лесное чудище.
Тень догадки мелькнула на лице. Она легонько подула на ладонь, и искра разгорелась, превращаясь в столб пламени. Изящно щелкнув пальцами, создавая огненную нить, ведьма взмахнула ею на манер кнута и прицельно стеганула злобно ворчащего зверя по спине.
Запахло паленой шерстью. Зверь взвился от боли. Мальчик охнул, – удар мощной лапы отбросил его в сторону морщинистых стволов, об которые он больно ударился затылком. Зверь метался по проталине, круша все на своем пути.
– Не понял еще?! Ты здесь погибнешь! Действуй!
Мальчик должен забыть о прошлой жизни. Понять простую истину: убивай, чтобы не убили тебя.
Никакой жалости.
Никакого сострадания.
Пусть сломает все кости и разорвет все мышцы, но научится бороться. Поймет, что равновесия нет – своя жизнь ценнее сотен, тысяч чужих. И возродится новым существом.
Василиск пошатываясь встал. Лохматый зверь крутился волчком – в густом мехе танцевали костерки. Рогатина, утопая в жидкой грязи, валялась неподалеку. Но мальчик забыл про нее – и двинулся прямо на хищника.
Острая морда повернулась в его сторону. Оскалилась. Зубы – острые тонкие иглы, плотно населяющие пасть, гладко блестели.
Шажок. Еще шажок.
Мальчик прыгнул. Зверь тоже. И почти сразу закричал. Острая щепка торчала из глазницы. Сам Василиск, запрыгнув сверху, крепко обхватил толстую шею. Пальцы скользили по шерсти.
Его мотало из стороны в сторону, небо и земля то и дело менялись местами, прыгали, смазывались. Как он хотел сейчас проснуться. Чтобы все случившееся оказалось дурным сном: и искаженное предсмертной гримасой лицо хозяина, и Лиз, глядящая глазами смеющейся бездны, и даже нынешняя смертельная схватка. Зверь ревел.
Было страшно до одури. Мысли ушли, как нечто ненужное и даже мешающее. Есть лишь цель и способы ее достичь. Только как?
Узкомордый упал наземь, начал кататься, пытаясь подмять нахальную букашку под себя. У него получилось. Оглушенный мальчик остался лежать в снегу. Зверь отскочил: загривок сморщился, пошел буграми, из глотки вырвалось довольное урчание. Ослепший глаз с обломком деревянной щепки смотрел в небо; по шерсти, срываясь с сухого черного носа, стекала кровь.
Василиск застонал – болело абсолютно все тело. В руку что-то больно врезалось. Рогатина. Скосив глаза, увидел ее – госпожа стояла недовольная, скрестив на груди руки и нахмурив тонкие брови.
«Давай же», – прочел он по алым губам.
Зверь мотнул головой, будто показывая, что доберется до второй букашки позже. Напружинился. И вновь прыгнул.
Тело действовало само по себе. Мокрое древко выскальзывало из ободранных ладоней.
Время исчезло – при желании можно было рассмотреть узор падающей снежинки. Грузная туша рухнула на него всем весом. Противно хрустнули кости. Пачкая лицо и новую одежду, закапала на темечко горячая липкая жидкость.
Василиск оглох и ослеп. Нутро скрутила жгучая боль, и он чуть не потерял сознание.
Морда хищника висела прямо над ним. Лезвие вошло точно в пасть, пробив черепную коробку. Глаза быстро стекленели; передние лапы все еще скребли землю, пытаясь удержаться на этом свете.
Силь отпустил оружие, часто-часто дыша.
Неожиданно лес застонал. Деревья шелестели листьями, издавая невыносимый шум, от которого наворачивались на глаза слезы. Госпожа, стоящая невдалеке, ощутимо напряглась.
– Не двигайся, – приказала она, выходя вперед.
Василиск видел, как движения зеленоокой Лиз становятся обманчиво вкрадчивыми, плавными. Черные, что вороньи крыла, непокрытые волосы окутывали фигуру, а ветер создавал иллюзию их движения.
Лес обрел жизнь: хрипло крикнул, сомкнул ряды и раздвинулся, пропуская…
Мальчик не знал, как описать вышедшее существо.
Оно было большое. Могучее. Покрытое длинными спутанными блестящими волосками, в которых свили гнезда птицы.
Ему не требовались глаза – оно и так видело. Не требовались уши – оно слышало все. От одного его присутствия хотелось упасть на колени, зарыться лицом в землю и исчезнуть в осознании собственного ничтожества.
– Ты гляди-ка… Лесной отец пришел. Какая честь! – с издевкой произнесла девушка.
Вокруг Лесного отца толпились существа помельче, точно малые дети подле родителя. Иные! Множество Иных, самых разных и живых!
– Госпожа, там же…
– Не сейчас. – Она почти рычала.
Существо выползло целиком и тяжко вздохнуло. Из-под меха появился гибкий отросток и потянулся к мертвому телу узкомордого хищника. Толкнул. Начал теребить – вставай, мол, перестань шутить!
Хищник упал.
– Он мертв! – громко подсказала госпожа.
Василиск в ужасе закрыл глаза. Зачем она провоцировала это?!
Лесной отец заговорил. Его голос звучал горным ручьем, треском множества падающих камней, завыванием ветра. Смысл его слов проникал в голову, минуя уши.
«Зачем вы убили одного из моих детей?»
– Он сам на нас напал, – дерзко ответила госпожа Лиз.
«Вы пришли к нему сами. С оружием. Вы всегда так делаете, а по пятам за вами следует тлен. Даже сейчас гибнут мои дети, неугодные вашим царям. Горят деревья, горит трава, кричит металлическое оружие, придуманное, чтобы облегчить суть вашего предназначения».
– Нашего предназначения?
«Убивать живое. Топтать святыни. Изменять».
Лесной отец был неумолим, и, хотя в голосе его не звучали понятные людям эмоции, становилось жутко. Это древнее существо видело, как впервые на небосводе загорелось солнце и как творился их мир. Его невозможно обмануть.
– Ты прав. Но неужели ты не видишь, что мы не люди?
Иные пугливо затрещали на своих ломаных сложных языках. Василиск их не понимал – он знал лишь человечий язык, на котором говорили все остальные жители Убежища, давно позабывшие свои корни.
«Мальчик позади тебя наш. Но ты другая… ты Тьма. Я видел таких существ, когда все вокруг было молодо и ново.
Они были хуже людей. Они пожирали все на своем пути. Сжигали дотла холодным пламенем своих истлевших сердец. Это пламя заменяло душу и давало власть над остальными, более примитивными… Я помню те времена и боюсь их возврата… Но ведь ваше время вышло. Вы ушли навсегда».
– Ничто не бывает вечно, – чувственно произнесла она, явно понимая, о чем речь.
Василиск хотел к ней обратиться, но не смог открыть рта.
От девушки исходили волны панического страха. Она была его источником. Темная пелена накрыла проталину и ударила в Лесного отца. Тот лишь шевельнулся: зато остальные отхлынули в ужасе, прячась за деревьями.
Перед мальчиком как будто разворачивалась битва двух существ совершенно другого уровня, до которого ему никогда не дотянуться.
«Они боятся. Остановись».
– Зачем? – рассмеялась госпожа, разводя руками. – Разве вы не хотите причинить нам вред? Разве не пришли сюда, дабы наказать?
«Я не могу убивать. Это можете только вы и вам подобные. Ты используешь страх, как бич. Умеешь это, хоть и не осознаешь как. Тебя не учили. Древнее зло в тебе слабо. Есть еще что-то… что… что?»
Вопрос звучал печальным эхом.
Девушка неуловимо изменилась. Холод отступил. На смену ему пришло тепло. Ласковое, пленительное.
– Госпожа, о чем он говорит? Какая тьма? Как она связана с тем, что вы полукровка? – смог наконец заговорить змееныш.
Она промолчала, – следила за гигантом.
«Добро и зло. День и ночь. Вот в чем твой секрет, молодая дочь. Равновесие. Это странно. Любая чаша весов может склониться от невесомого касания. Будь мне интересны нити судеб остальных миров, я бы желал тебе скорейшего конца пути. – Он явно не хотел произносить слово «смерть». – Но все, кроме этого леса, мне безразлично. Пусть остается как есть. Но знай: ты несешь опасность, за тобой тянется нескончаемый алый след. Его рано или поздно почуют другие».
– Скажи, где я смогу их увидеть? Ответь мне! – закричала черноволосая госпожа.
«Мне неизвестно это. Я страшусь того, что до срока сокрыто от нас. Знание таит в себе опасность, оно же налагает ответственность».
– Ты знаешь: кто я, и все равно не желаешь отвечать?!
«Будет так, как разрешит судьба. Не мне давать тебе подсказки. Но я и раньше чувствовал здесь Тьму. Теперь остались лишь остатки; зловонный корень, что никак не обретет покой. Ищи и, может быть, найдешь».
– Многое тебе открыто, Лесной отец. Будь я сильнее, я бы заставила тебя дать ответ.
«Вам дана власть верить в это, – последовал равнодушный ответ. – А теперь уходи. Но перед уходом пусть дитя возьмет себе насильно отнятую жизнь. Мой ребенок не должен умереть напрасно».
– Чего он хочет от меня? – прошептал Василиск, прижимаясь к теплому боку Лиз. Она, утратив разом пыл и гнев, стала прежней. Серьезно посмотрела на него:
– Испей крови убитого. И съешь сердце. Так ты возьмешь себе часть его жизненных сил. Зверь продолжит жить в тебе.
И хотя Василиск не хотел этого делать – его мутило лишь от мысли, – отказаться он не мог. Потому подошел к мертвому телу, в растерянности коснулся насмерть застрявшей рогатины, кое-как острым камнем вспорол брюхо и сунул туда руку. Склизкие органы, в которых пришлось копаться, вызывали рвотные позывы, но он держался из последних сил.
Прошло много времени, прежде чем сердце, сизый комок плоти, из которого сочилась кровь, оказалось у него на ладонях.
Мальчик ощутил, как предательски тускнеет реальность.
…Нет. Нельзя. Он больше не раб. Бояться глупо…
И погрузил зубы в скользкое, теплое нечто.
Когда с мерзким ритуалом было покончено, госпожа одобрительно погладила его по щеке. А Лесной отец подхватил тело узкомордого хищника и вобрал в себя.
«Он станет частью леса. И даст жизнь другим».
– Прости нас за дерзость. – Лиз поклонилась и искренне сказала: – Желаю изгнать людей из своих владений.
«Да-а-а… Люди мешают. Ты можешь помочь, дочь двух. На опушке есть дерево. Чужое – оно не росло вместе с остальными. Иногда вокруг собираются люди, затем они исчезают. Они приходят из-за стены».
– Что от нас требуется?
«Убрать его. Вы лучше всех умеете это делать».
Имей Лесной отец эмоции, Василиск бы поклялся, что тот иронизирует.
Им показали место, откуда пропадали люди. Поляна, в середине которой растет дерево. Высокий, абсолютно лысый, изогнутый ствол; гладкий, точно обтесанный старательным умельцем. Только кора у него черная.
Сантера обошла его несколько раз.
Рядом топтался мальчишка. Ему слегка нездоровилось, и понятное дело почему – не каждому на долю выпадает убить чудовище, отведать его сердце и увидеть Лесного отца за один день.
– Почему здесь столько Иных? – спросил он, в десятый раз утираясь снегом.
– Они живут здесь. Что тебя смущает?
– Их много. И они, они свободны! Я не знал, что есть столько выживших. Почему инкантаторы не объединятся с ними?
– Спроси чего полегче, – устало посоветовала ведьма. – Может, не доверяют?
– Но с ними, вы понимаете, с ними мы могли бы выиграть эту войну!
– Ты жил рядом с инкантатором и мог подслушать что-нибудь… О чем они в основном говорят? Что планируют, над чем работают?
– Не знаю, что вам рассказать, госпожа. Хозяева никого не посвящают в свои планы. Но они обеспокоены чем-то – это точно. Раньше никто бы не позволил нам так свободно пользоваться порталами и расхаживать во внешнем мире.
– Значит, их внимание сосредоточено на чем-то еще, – подытожила Сантера, хрустя замерзшими пальцами. С уходом Лесного отца вновь стало до жути холодно.
– Могу я задать вопрос, госпожа?
– Ты только этим и занимаешься. Но давай.
– Госпожа, вы же посланы к нам Вечным Странником? Откуда вы и кем являетесь? – Слова давались ему с трудом, мальчик явно себя пересиливал.
– А я обязана отвечать?
– Нет. Но вы можете доверять мне! Я никому не расскажу! С какой целью вы здесь? Это как-то связано с Убежищем?
Он без лукавства, совершенно искренне желал помочь. Сантера не могла этим не воспользоваться.
– Значит, могу доверять? Посмотрим! Раз ты пылаешь жаждой деятельности, скажу: я хочу поставить твоих хозяев на их дряхлые коленца! Мне нужно узнать их секрет! И тогда они будут в моей власти!
– Правда?!
– Нет.
– Нет? Тогда зачем сказали? Не смешно, – искренне обиделся Василиск.
– Хочешь, чтобы тебе меньше врали? Задавай меньше вопросов. – Она тихонько хмыкнула. Какой все-таки забавный… – Отойди. Сейчас станет немного ярко.
Ведьма хлопнула в ладоши и медленно их развела. В освободившемся пространстве зарождалось огненное марево. Огонь богов. Еще чуть-чуть, и хватит на небольшой, но очень зрелищный пожар.
Первый пылающий шар разбился о невидимую преграду. Второй лизнул гладкую темную кору синеватыми язычками. После третьего появилась трещина, из которой вырвались разряды молний.
– Оно еще и магическое вдобавок! – в полном восторге воскликнула Сантера и, видя непонимание в глазах подопечного, пояснила: – Его создали инкантаторы. Именно так они получают живой материал для опытов.
– Люди? Но как же… так нельзя, – прошептал Василиск.
– Забудь такое слово, как «нельзя». Для тебя теперь есть только «возможно», «нужно» и мое любимое – «хочу».
От очередной порции огня дерево начало плавиться. Ствол кривился сильней, заворачивался узлом и истончался, пока не лопнула незримая струна и магия не покинула это место.
Они отправились обратно к порталу. Каждый думал о своем. Мальчик о своем неясном пугающем будущем, о многочисленных тайнах мира взрослых. Ему не нравилось открывшееся. Сантера думала о томмире.
Пройдя сквозь вживленное в дерево зеркало, они оказались на озере.
У их дорожки стояли недовольные Иные. Ждали определенно их.
– Ты служил Онки Рувусу? – обратился к мальчику человек-ящерица, одетый в одну лишь набедренную повязку.
– Я, – стремительно бледнея, ответил тот. Сантера ощутила, как детские пальчики с силой сдавливают ее запястье.
– Где ты был в эту ночь?
– Он все время был со мной. И кто, позвольте поинтересоваться, разрешил тебе выйти наружу, нелюдь? – процедила девушка, обжигая Иного презрительным взглядом. Тот не стушевался. Заученно ответил:
– Его призывает Совет Власти. Сопротивление бесполезно.
– Мы придем.
– Нужно идти сейчас. – Он протянул лапу и попытался схватить Сантеру. Она резко отступила, не позволяя себя коснуться:
– Убери свои корявые клешни! Мы пойдем сами!
– Нужен только он. – Человек-ящер указал на Василиска.
– Лишь вместе со мной. Или тебе заново придется отращивать хвост, понял? – угрожающе улыбнулась ведьма.
Он неохотно подчинился. Их повели окольными путями к покоям инкантаторов. Подвели к широкой двери.
– Вас уже ждут.
Сантера подтолкнула мальчика вперед и зашла следом за ним. Внутри находились абсолютно все маги Убежища и рыдающая навзрыд старая женщина с двойным ликом, полулежащая на мраморном полу.
Вошедших приветствовали тягостным молчанием.
– Зачем здесь ты, Лиз Брукс? Тебя мы не звали, – сумрачно произнес Леджер Дезире, оказываясь перед ними.
– Хочу знать, зачем понадобился мой помощник.
– Помощник?.. Что за бред? Этот ребенок служит нам!
– Его хозяин послал его ко мне.
– Я об этом не знал, – признал мужчина, с новым отрешенным интересом разглядывая сжавшегося полукровку. – И ты давно видел своего господина, раб?
– Давно, Играющий с Врагом. Мы встречались еще на прошлой луне. Он желал, чтобы я докладывал о работе нашей хранительницы пути. Наверно, боялся, что она может связаться с людьми.
– О да, Рувус всегда заботился о нашей безопасности, – сухо хохотнул Жиральд.
– Ты знала, смертная?
– Нет. Но догадывалась.
– И что же поведаешь Совету Власти, раб? Лиз Брукс предала нас?
– Нет, блистательный господин. Я не заметил за ней подобных грехов. Она верно служит Убежищу и его интересам, – твердо ответил Василиск, глядя перед собой.
– Раз так, ты можешь быть свободна. – Сантере указали на выход. – А с тобой, маленький раб, мы должны поговорить отдельно. Твой господин умер, и это неправильно. Я бы даже сказал, что так не должно было случиться. В этом есть чья-то вина. Совет Власти узнает чья.
Старуха-Иная зарыдала громче.
– Я могу вам помочь, господин? – порывисто спросила ведьма, всем видом демонстрируя желание облегчить магам работу.
– Нет. С тобой будут говорить позже. Например, о том, почему ты оставила место, порученное тебе лично Советом. А теперь ступай, – твердо сказал господин Дезире.
– Как прикажете.
Она подчинилась. Напоследок насмешливо подмигнула потерянному, напуганному мальчику, непроизвольно тянущему к ней руки. Захлопнувшаяся дверь обрезала рыдания незнакомой служанки и говорок инкантаторов.
Оставалось лишь ждать.
Минуты превратились в вереницу тягучих медовых капель, парящих в невесомости. Ведьма раздраженно ходила из угла в угол, изредка прислушиваясь к происходящему в зале. Ничего не слышно.
Она начинала беспокоиться. Мальчишка многое узнал…
– Ты – здесь. Выходит, у тебя ничего не получилось.
Рядом стоял давний знакомый – грызень-кабан Клод. Сантера удивленно моргнула.
– Я надеялся больше никогда тебя здесь не увидеть. – Он покачал головой и опустил на пол свою ношу – грузную тушу с серо-голубой кожей.
– Жаль разочаровывать. Надеюсь, проблем с хозяином… не было?
– Все в порядке, – немногословно ответил он. – Твои поиски?..
– Не увенчались успехом, как видишь. Но я решила остаться. – Ведьма пристально оглядела тушу, которую перевертыш ранее держал на плечах.
– Понимаю.
– Кто это? – Она указала на синего.
– Да вот… стая пауков с затопленных подвалов на свет выкинула… Непонятно, правда, зачем. Гуль это пещерный, кровосос иначе. Мой господин захотел изучить его тело.
– Кровосос… Вампир, значит?
– Он самый. Их по-разному называют. Опасные Иные, им лучше ночью не попадаться. Хотя и не мне это говорить. – Клод смущенно почесал загривок.
Вампир походил на лысую обезьяну с мощным торсом, тяжелой челюстью и длинными цепкими лапами. Глазные зубы выдавались вперед, торча из-за верхней губы, как карандаши.
– Не похож, – категорически заявила девушка. – Почему не блестит?
– Потому что не должен. Сказки это… Они, может, когда и были соблазнительными опасными существами, да только с тех времен сильно деградировали. Способности завораживать жертву остались, яд, временно парализующий… а остальное утрачено. Зачем красота в пещерах и склепах?
– Не знаю. Просто я столько о них слышала… А затопленные подвалы, в которых водятся такие милые зверьки, где находятся?
– На нижнем уровне. Хозяева обустроили там жилище для самых неприятных и неконтролируемых из нас. Туда лучше не соваться, – предупредил грызень. – И не думай даже.
– Учту, – легко пообещала она.
– Ты кого-то ждешь?
– Можно сказать и так. Жду… приговора.
– Сочувствую. Надеюсь, Матх-бог тебя защитит. – Он подхватил начинающую подванивать тушку вампира и поволок ее дальше. Его господину требовался свежий материал для вскрытия.
Сантера вновь осталась в одиночестве.
О чем маги могли говорить так долго с Василиском? Она терялась в догадках. Только когда прошло не меньше пары часов, его выпустили.
Сантера сидела на корточках, обхватив руками колени, и откровенно клевала носом. Дверь распахнулась, и наружу стали вытекать довольные инкантаторы. Розмари, как отметила для себя девушка, среди них не было. Последним вышел жабенок.
Он выглядел опустошенным. Раздавленным.
– Как самочувствие? – осторожно осведомилась ведьма.
Он заторможенно поднял личико. Тонкие длинные губы дрожали.
– Я сделал все, как вы мне сказали.
– Ты вне подозрений?
– Д-да…
Они медленно двинулись прочь от зала.
И тут его как прорвало:
– Они… они наказали Фочу! Нас долго расспрашивали, ругали, угрожали… Она ничего не понимала! Так плакала! И наконец сломалась. Они наказали ее… Я все видел! – Мальчик глотал слова, захлебывался плачем, а сжатые кулачки то и дело врезались во вспотевший лоб. Он будто сам себя наказывал.
– Успокойся. – Сантера обняла дрожащее тельце. – Тише.
– Я виноват! Это я, я, я, а не она! Лучше бы меня убили, взорвали вместе с этим ужасным местом! Уроды! Хочу, чтобы они все подохли… чтоб эта дыра исчезла! Не могу здесь больше!!!
– Все будет, не плачь. Ты справился. А остальное пройдет.
Она гладила Василиска, целовала лоб, виски, вытирала слезы. А он лишь сильнее прижимался к ней.
– Как так можно?.. Вонючие чудовища, старики с руками по локоть в крови. Без них будет лучше. Пусть исчезнут, – шептал мальчик севшим голосом.
– Ты прав. Абсолютно прав. Они бездушные, они не думают о слабых. Презирают нас, хотя ничего без своего творения не могут… – Сантера успокаивала легкими касаниями, тихим нежным словом, плавно и осторожно подталкивая его к нужной мысли. Давай же, мальчик, пойми…
– Ненавижу инкантаторов. Ненавижу. Ненавижу их!!!
Узкие зрачки гневно расширились, заполняя радужку…
– Я вырасту и всех их уничтожу. Обещаю!
