Глава 10
О боги, как болит голова! Неужели так здравура перебрал? И какого лешего я лежу под деревом?! Глотнуть воды и вспоминать. Дежавю какое-то…
Ага, глотнуть… Ешкин кот, правая рука совсем не действует! Значит, все-таки заклинание архилича в меня попало и прошло сквозь щит. Стягиваю перчатку. Перстень не поврежден. А вот рука почернела, кожа в некоторых местах потрескалась, обнажая мышцы с сухожилиями. М-да, неаппетитное зрелище. Хоть не болит. В принципе у мертвых и не может что-то болеть. А рука, как ни крути, теперь мертвая… А что щит? Так, вроде бы тоже работает нормально, но какой-то бледноватый. Да и толку от него никакого. Остается самый главный вопрос: где я?!
Опираюсь здоровой рукой на дерево и, пошатываясь, пытаюсь встать. Лепота… Вокруг топкое болото с небольшими островками. Спал и видел, как бы очутиться на болотах! Но жив ведь! Правда, заклинания не скоро смогу использовать. Надо искать некроманта. На худой конец сойдет жрец или хороший целитель. И самое главное – прекратить геройствовать! Сам же говорил, что не герой, ведь героизм – удел убогих, ищущих славы. А я все геройствую, но, как ни странно, до сих пор жив! Все же я тварь живучая… и везучая, судя по всему. Но лучше не надеяться на удачу, а то можно получить холмик в собственность, и это в лучшем случае.
И все же как я здесь очутился? Неужели так заклинание подействовало? Сомнительно… Значит, скорее всего, это ритуал… Где там моя книга заклинаний?
Не то, не то… Странно, лист вырван, остался лишь небольшой обрывок. Ладно, потом посмотрю. А вот и он… Так-с, страж души… Бла-бла-бла, как он проводится, я и так знаю, заклинатель накапливает энергию внутри себя, чтобы выплеснуть в случае смертельной опасности. О, вот и приписка мелким, почти стершимся почерком: «Не применять!» Весело… И когда уже научусь внимательно читать текст, особенно примечания мелким шрифтом? Ну да ладно – я жив, почти здоров и даже нахожусь на болотах, а не на каком-нибудь горном пике или где похуже. Так что можно сказать, мне почти повезло.
Да уж, на болотах бывать мне еще не приходилось, но в голове есть знания по выживанию в таких местах, да и об обитателях топей тоже немало информации. Пока живем!
Интересно, а омертвевшая рука – это повреждение средней тяжести или нет? Ладно, попробую ритуал восстановления. Начинаю чертить кинжалом на земле пентакль. Одной рукой неудобно… Минут через пятнадцать заканчиваю подготовку. Энергия есть, вперед…
Сил почти не осталось, а единственное, что произошло, – закрылись раны на руке да голова кружиться перестала. Негусто…
Надо помедитировать – зелий мало, и их придется экономить. Мог бы и сам приготовить. Но одно дело эликсиры, сваренные в походных условиях самоучкой, другое – в лаборатории профи. Ладно, нет смысла вздыхать о том, чего нет.
Вот это да! Два часа медитации, а восстановил только минимум энергии! И тут проблемы… Видимо, все-таки перегорел. Будет несладко.
Снимаю плащ и кое-как приматываю им омертвевшую руку к телу. Хоть мешать в пути не будет.
Так-с, с мелочами разобрался, теперь надо двигаться. Единственный вопрос: куда? Если память охотника не обманывает, то крупные болота есть только на юго-востоке материка. Тут еще должен где-то быть крупный разрушенный город. Если топи не поглотили его полностью… Выходит, я на юго-востоке, империя где-то на северо-востоке. Теперь осталось определить стороны света. А точнее, север с югом. Где там этот мох?!
Да, хороши болота, иду битый час, а им ни конца ни края… Гнус постоянно атакует, в сапогах хлюпает, два раза чуть не утонул, один раз… Ешкин кот! В полуметре от меня из топи выпрыгивает лягушка! Чернобыльская… Мутант болотного окраса, с когтями на лапах и впечатляющим комплектом зубов. Отскакиваю назад и вытаскиваю меч из ножен. С одной рукой тяжеловато. Баланс нарушен. Да и приземляюсь неудачно – мутная жижа засасывает меня по пояс. Да что за невезение?! Лягушка плюет какой-то зеленоватой слизью. С трудом уворачиваюсь и колю мечом. А шкура-то у нее прочная. И магию применить не могу… Жаба выстреливает языком, и он обвивает запястье моей левой руки. Рывок – и я лечу в гостеприимно распахнутую пасть. В полете слегка изменяю положение меча. Он упирается твари в небо, она рефлекторно закрывает рот, и меч пробивает кость и входит в мозг. Фух, хоть наруч не дал ей откусить мою руку. А теперь как ее высвободить? Да и меч мне еще пригодится.
Кое-как изворачиваюсь в пасти и наступаю ногой на нижнюю челюсть. Отпускаю клинок, рукой хватаюсь за верхнюю челюсть и рывком распахиваю лягухе пасть. Аттракцион «Почувствуй себя Самсоном» закончился. Выдергиваю меч и вытираю об штанину. Хорошо искупался.
И все же что это за земноводное? В памяти ничего такого нет, но помнится, что болота не от сырости тут образовались, а в результате Войны Стихий, значит, вполне вероятно, что это одиночная мутация. М-да, и что из ее «запчастей» может иметь ценность? Весьма логичный вопрос, ведь я не паладин-бессребреник…
Ладно, времени и так нет, надо быстрее отсюда выбираться. Только перчатку надо снять. Меч достать могу и не успеть, а когтями, пусть и небольшими, действовать лучше, чем голой рукой…
Примерно четвертый час уже бреду по этому болоту, перескакивая с кочки на кочку и временами проваливаясь чуть ли не по пояс в вонючую жижу. Как же мне это надоело! Ну вот почему меня не забросило в степь?! Хоть нечисти с нежитью и не видать, но ощущение пристального взгляда, направленного мне в спину, сильно напрягает… И самое противное, что никого не видно!
Вот и островок более-менее сухой земли – можно остановиться на ночлег. Да и солнце скоро зайдет. Костер разводить не буду, а вот начертить вокруг себя круг с помощью перца с табаком нужно. По идее, такой круг ни зверье, ни мелкая нечисть не преодолеет. Магия в этих болотах – ненадежный союзник, последствия войны до сих пор аукаются. Поужинав сушеным мясом и положив меч на колени, погружаюсь в сон…
Громкий хохот вперемешку со стонами проникает в мое сознание. Мало было кваканья жаб, криков каких-то птиц, хлюпанья трясины, теперь еще и это! Ко всем этим чудным звукам добавляется еще и громкий рев. Болотник, точно болотник, заманивает. Вдобавок ко всему еще и полнолуние с его мертвенно-белым светом, да и меж кривых деревьев неторопливо расползается туман… Одним словом, романтика. Кладбищенская, а точнее, болотная…
– Путник, путник… – окончательно вырывает меня из сна женский голос.
Не дадут спокойно поспать! Открываю глаза, и что я вижу? Обнаженную женскую грудь размера так четвертого, слегка прикрытую распущенными волосами черного цвета. М-да…
Надо сказать, прелюбопытное зрелище. И все же решаю посмотреть в лицо обладательнице таких выдающихся достоинств. Лицо как лицо, на мой вкус чересчур смазливое и с неправдоподобными, анимешными, зелеными глазами. Девушка, заметив, что я пристально разглядываю ее, призывно улыбается и, смахнув прядь волос со лба, начинает небрежно накручивать локон на тонкий пальчик.
С интересом скольжу взглядом по фигуре. Грудь, хоть и большая, но красивой формы, плоский животик, почти осиная талия, крутые бедра и ноги, как говорят, от ушей. Правда, всю картину портит слегка зеленоватый оттенок кожи.
Девушка делает небольшой шаг в мою сторону и призывно облизывает губы.
Хороша бестия! Но и опасна…
– Благодарю за предложение, – останавливаю ее, – но ближе не подходи.
– Разве ты меня не хочешь? – обижается она.
– Хочу, – не отрицаю я, – но быть утопленным – не очень!
– Я не причиню тебе вреда! – заверяет она.
– Неужели, – саркастически реагирую я, – болотница?
Она отшатывается, как от удара.
– Я что, виновата, – дрогнувшим голосом начинает она, – в том, что стала такой?
– Я тоже не виноват в том, что стал охотником, – равнодушно отвечаю я. – Не мы такие – жизнь такая. А теперь будь добра – дай поспать!
– Охотник? – заинтригованно спрашивает она. – На кого ты охотишься?
– На нежить и нечисть, – говорю с усмешкой. – Боишься?
Болотница величественно замирает.
– Здесь я ничего не боюсь, – гордо отвечает она.
– Да, на болотах вы сильны, – соглашаюсь я, – но твоя жизнь мне не нужна.
– Почему? – с непонятной обидой в голосе протягивает болотница.
– Тут нет людей, а значит, нет смысла тебя упокаивать.
До чего я докатился? Разговариваю с нежитью. Дальше буду выпивать с нечистью?! Хотя все равно выспаться не удастся, можно и поговорить.
– Болотница, – окликаю ее, – как тебя зовут?
– Авина, человек, – удивляется она, – меня зовут Авина.
– Красивое имя…
– Ты странный, – перебивает она меня, – понял, что я болотница, и ничего не сделал.
– А зачем?
– Но я же хотела тебя убить!
– И что? С рассветом ты уйдешь, – устало говорю ей.
– Убить! Ты это понимаешь?! – восклицает она. – Что может быть ценнее жизни?!
– Я могу привести десяток вещей, которые имеют большую ценность, – снимаю флягу с пояса и делаю глоток, – но мне не хочется. Да и скоро рассвет…
Болотница смотрит на восток.
– Действительно, – грустно соглашается она, – до встречи, странный человек!
Развернувшись, она идет в глубь топи, отводя руками редкие стебли камыша.
А нижние «девяносто», у нее тоже ничего.
Интересная ночь, я бы даже сказал, необычная.
Так-с, меч из ножен одной рукой долго доставать, встреча с лягушкой это показала… Где там хайратник?
В безразмерной сумке на ощупь сложно что-либо отыскать. А вот и он. Петлю на запястье, затягиваю узел зубами и с трудом обвязываю рукоять меча. Затем, подзакусив сушеным мясом и запив скудный завтрак водой из фляжки, отправляюсь в путь…
Кочки, кочки и еще раз кочки… легкая дымка стелется по болоту… и этот гнус… В общем, это болото осточертело мне по самое не хочу. Убил бы автора этого ритуала! Несмотря на монотонность движения и чавканье под ногами, приходится внимательно следить за окружающим пейзажем – как показала практика, тут живут довольно голодные и убедительные существа. Остается верить, что у них сейчас дневной сон. Машинально обхожу препятствия и продолжаю движение. Я уже говорил, что мне это болото осточертело!
Перехватив меч поудобней, замираю и прислушиваюсь. Кроме звуков, присущих болотному царству, ничего инородного вроде бы нет. Из-за низко висящих туч не видно солнца. Все-таки ясное небо предпочтительнее, хоть время определить. А то приходится полагаться на внутренние часы. Конечно, они меня не подводили ни разу, но на болотах при солнечном свете как-то легче двигаться. Надеюсь, что успею выйти на сухую землю до того, как стемнеет.
Они появились внезапно – только что их не было, а теперь они вокруг меня.
Невысокие, коренастые создания с очень бледной кожей болотно-зеленого оттенка. Голова лысая, шея тонкая. Огромные черные глаза без намека на белок и радужку. Тонкие губы не скрывают клыки, отчего морды выглядят оскаленными. Мускулистые руки с утонченными пальцами, ноги заметно длиннее торса. А стопа как лягушачья – широкая и с перепонками. Одеты непритязательно – в набедренные повязки, да на шеях и груди болтаются широкие ожерелья из чьих-то зубов. В руках короткие копья.
Сомневаюсь, что они пришли указать мне путь… Хотя нет, кратчайший они покажут – на тот свет!
– Вот вы какие, жители Бернгарда, – бормочу себе под нос и, прижавшись спиной к дереву, громко спрашиваю: – Вы меня понимаете? Как выйти с болот?
Что-то не нравится мне выражение этих морд. Чую, схватки не избежать.
Ответом мне служит копье, слегка разминувшееся с моей головой. Уклоняюсь еще от нескольких копий. Дружеский прием.
О, они решили перейти в ближний бой. Это будет проще, чем уворачиваться от их деревяшек.
Первый из приблизившихся врагов все-таки пытается достать меня копьем. Отвожу наконечник клинком и бью острием в горло. Второго награждаю пинком и отправляю восвояси. Не успеваю увернуться, как у моей груди оказываются сразу два копья. Срубаю наконечники и пытаюсь отбежать. Не получается, но тычок палкой в грудь не смертелен, а вот сталью… Минус два.
Умирают они легко, но их слишком много!
О нет! Шею захватывает аркан. Хочу перерезать веревку, но на левой руке повисает одна из этих тварей. Бью ее об дерево, но на мне повисают еще двое. Удавка затягивается сильнее. Значит, нужен живым. В глазах начинает темнеть. Опять теряю сознание. Как же меня это достало…
Сознание медленно возвращается. Глаза упираются в каменную кладку. Сырость раздражает горло. М-да, похоже, у меня судьба такая – приходить в себя непонятно где. Но хоть не прикован, и то хлеб. Как определил, что нахожусь в камере? Каменный мешок без единого окна, с массивной дверью, снизу просвет. Холодный пол леденит тело. По стенам из крупных, плотно пригнанных камней струйками стекает вода и собирается на выщербленном полу в небольшие лужицы. В стены вставлены ржавые кольца, к которым, видно, когда-то крепились цепи кандалов. И такое ощущение, что находишься в магическом вакууме – ни капли энергии… Если это не камера, то я демиург!
И как выбираться? Хм, странно… Одежда с доспехом на месте, нет только пояса с мечом.
Мои размышления прерывает раздавшийся из дальнего угла глухой кашель и невнятное бормотание. От неожиданности вскакиваю на ноги и принимаю оборонительную стойку. Ешкин кот, у меня же меча нет! Всматриваюсь внимательно в оживший угол и с удивлением обнаруживаю, что это костлявая, давно не мытая, со спутанными, грязными лохмами старуха. Медленно приближаюсь к ней. За пару шагов в нос бьет такое амбре… Хотя пробудь и я столько же в камере (судя по всему, долго), благоухал бы не лучше.
– Как давно ты здесь? – интересуюсь, останавливаясь в паре шагов от нее.
– Ой, милок, я уже и со счета сбилась, – жалобно начинает она, – здесь же даже окошка нет, неба не видно…
– А где тебя схватили? – перебиваю ее.
– Да в лес за ягодами вышла, там они меня и поймали, прок…
Хм, и чего она замолчала?
– Деревня у вас большая и как она называется? – задаю я вопрос и делаю шажок вперед.
– Деревня? – нервно переспрашивает она и через пару секунд продолжает: – Нет, маленькая, милок, всего пятьде… тридцать дворов. Родниками кличут.
Действительно, маленькая, просто крошечная, деревня.
– Знаю, знаю, – соглашаюсь я, – у вас еще живет трактирщик Гнил, такой высокий, голубоглазый, он отличное пиво варит…
– Да, – трясет головой старушенция, – знаю я…
Она не успевает договорить – делаю последний рывок и, резко выкинув руку вперед, хватаю лжестаруху за горло, поднимаю и впечатываю в стену. Она пытается разжать мои пальцы.
Не нравятся мне такие методы, но куда деваться?
– Если врешь, то делай это лучше, – холодно говорю ей, – а теперь выкладывай, кто ты такая?
– Милок, – хрипит она, – ты ошибся! Что я тебе сделала?
Внимательно ее оглядываю. То, что я принял за лохмотья, оказалось местным аналогом маскхалата моего родного мира. Значит, скорей всего, она не та, за кого себя выдает.
– В твоем рассказе слишком много ошибок, – чуть сильнее сжимаю ее горло, – повторяю вопрос: кто ты такая?!
– Травница я! – бубнит старуха. – Чего ты ко мне пристал?
– Ах, травница?
Она пытается кивнуть, но мои пальцы на ее шее мешают это сделать. Руку начинает покалывать.
Обычно такая реакция появляется на чары. А значит…
– Сними морок! – приказываю я, вдавливая когти ей в кожу. – Иначе ты труп.
Ее лицо начинает оплывать, меняться… Вместо сморщенной кожи появляется юная, бархатистая. Старческие, тусклые глаза превращаются в огромные, яркие, миндалевидные, обрамленные пушистыми ресницами. Нос картошкой преображается в греческий, а тонкие губы разглаживаются и наливаются цветом. Лицо приобретает сердцеобразную форму, пышные локоны, из-под которых выглядывают острые кончики ушей, спускаются до плеч.
М-да, лицо идеально до такой степени, что красота воспринимается как уродство. Но это на мой взгляд…
– Другое дело, – произношу я, – а…
– Отпусти меня, ублюдок! – вопит она.
– Не указывай мне, – несильно бью ее затылком об стену, – а ублюдком будешь называть сына, я своего отца знаю.
– Ну да, – шипит эльфийка, – а такая морда у тебя от пьянок появилась?
– А это уже не твое дело, – отвешиваю ей пощечину, – отвечай, кто ты такая и как здесь оказалась?
Она прикрывает глаза и пытается ударить меня в пах ногой. Блокирую удар голенью, приподнимаю ее выше и бью об стену. Девушка злобно шипит что-то на эльфийском.
– Хорошая попытка, – холодно говорю ей и через секунду продолжаю с напускной веселостью: – Но рискни еще раз, и мне придется сломать твои чудесные ножки…
Эта «прелесть» на мгновение напрягается, а потом расслабленно повисает в моем захвате.
– Эльфийка, если ты не видишь, – зло отвечает она. – А как оказалась? Эти уродцы притащили!
– Ясно, – киваю ей, – но ты была эльфийкой…
– Почему «была»? – удивленно спрашивает она.
– А потому что сейчас тебя не будет, – начинаю сжимать пальцы.
– Остановись, – хрипит красавица, безуспешно пытаясь освободиться, – я из экспедиции. Волшебница…
– Умница, видишь, говорить правду не так уж и сложно, – усмехаюсь и ставлю ее на пол. – Для чего мы нужны этим жабам-переросткам?
– Не знаю, но раз в день они приносят еду.
– А почему не попыталась сбежать?
– Так они не заходят в камеру…
– Ясно, а теперь отдохни, – пережимаю артерию на хрупкой шее эльфийки.
Опускаю ее на пол и проверяю пульс. Бьется…
Начинаю ходить по камере – в движении легче думается.
Так-с, что мы имеем? Эльфийскую экспедицию, захваченную местными аборигенами. Значит, можно предположить, что скоро светляков придут спасать.
Третий круг.
Дождаться их и под шумок уйти… Правда, с такой рукой это будет сложно.
Пятый круг.
Не хотелось бы прибегать к ее помощи, но придется…
Замираю перед дверью и прислушиваюсь. Тишину нарушает лишь тихое дыхание эльфийки. Пока время есть. Опять начинаю ходить по кругу…
Похоже, это единственный выход. Но не хочу я этого делать, не хочу!
Второй круг.
И так уже она помогла мне, а я до сих пор не расплатился.
Пятый.
Да и привыкать я к этому не хочу, каждый раз просить ее о помощи?
Седьмой или восьмой?
Совсем расслаблюсь и из долгов не вылезу!
Опять останавливаюсь, но на этот раз перед стеной. Резко бью кулаком в нее.
Ладно, хватит рефлексировать – все равно другого варианта нет.
– Какой ты забавный… – неожиданно шепчет волнующий женский голос, идущий сразу отовсюду.
Докружил…
– Вечно вы то проклинаете, то слезно просите, – словно прочитав мои мысли, а может, и не словно, все тем же волнительным голосом отвечает Тьма. – Чего же хочешь ты? Власти, силы, любви женщин?
– Приветствую тебя, о вели…
– Хм, я, между прочим, женщина, – перебивает она меня.
Хочу в «желтый дом», к добрым дядям в белых халатах!
Ответом на эту мысль служит мелодичный смех Предвечной.
– Какой же ты забавный, – отсмеявшись, говорит она, – с одной стороны, верен до конца, а с другой – считаешь странным, что я общаюсь с тобой.
– Прекраснейшая, ты же знаешь, – начинаю я, тщательно взвешивая слова, – этот мир для меня чужой.
– Охотник, – вкрадчиво шепчет она, – ваш орден был всегда верен мне, не прося ничего взамен…
Она замолкает, и повисает тишина…
– Я также знаю, – через несколько минут продолжает Тьма, – что ты из другого мира. Нет, я не отвечу на твои вопросы. Но излечить могу и сделаю это.
– Благодарю, – отвешиваю короткий поклон, – но что будет ценой излечения? Не люблю быть в должниках.
– Какой же ты забавный, неудивительно…
Она вновь замолкает.
– А насчет цены, – выдержав драматическую паузу, вещает она, – я подумаю…
Коротким кивком даю свое согласие, ибо нервы уже пошаливают: не каждый день удается пообщаться с такими эффектными женщинами.
– До встречи, Лисенок…
После этих слов омертвевшую руку словно объяло пламенем. Аргх, сначала лисенком назвали, а теперь это! Стискиваю зубы, чтобы не закричать, но все равно камеру заполняет мое яростное шипение… Сколько это продолжается, я не знаю. Время тянется патокой, кажется, что это длится целую вечность. Но на деле могла пройти и секунда… сложно сказать.
Боль пропадает так же неожиданно, как и пришла… Руку начинает покалывать.
Развязываю плащ и снимаю наруч. Аккуратно сдвигаю рукав и осматриваю конечность.
Ха, деньги, власть… Все это тлен, когда нет здоровья! Но, к сожалению, понимаешь это, когда… Пациент, вы слишком поздно обратились…
Так-с, теперь рука в порядке – значит, можно попробовать выбраться. Кинжал, спрятанный в засапожные ножны, так и остался там, когти тоже на месте, голова да и весь организм в норме. Вот и все мое оружие на данный момент. Надо попытаться открыть дверь.
Дверь упрямо не поддается моим попыткам взломать ее. Неожиданно с той стороны раздаются легкие шлепающие шаги. Прижимаюсь к стене рядом с дверью… Окошко внизу двери открывается, и в него продвигается плошка воды и большой древесный лист с какой-то едой. Хотя назвать это так можно лишь с большой натяжкой. Уж больно вид у нее… специфический – какие-то бурые куски неизвестного происхождения, посыпанные сверху чем-то, напоминающим ряску.
Как только это просовывают в камеру, окошко сразу же захлопывается. В углу, где лежит эльфийка, раздается легкий стон и шорох. Кажется, ее пробуждение весьма болезненно… Наконец девушка принимает вертикальное положение и с трудом фокусирует взгляд на мне.
– Я еще жива? – хрипло спрашивает она.
– Нет, ты умерла и попала в загробный мир…
– А что ты тут делаешь?! – бесцеремонно перебивает меня она.
– Я твое наказание за все прегрешения! – отвечаю я и начинаю демонически хохотать.
Она вздрагивает и вжимается в стену. Ха, или поверила, или решила, что я сошел с ума! Можно попробовать на этом сыграть…
– Ты не знаешь, это хоть съедобно? – Кивком головы указываю на выданную еду.
Девушка вздрагивает и недоуменно смотрит на лист. Потом резко бледнеет. С чего бы это?
Так и не дождавшись ответа, беру кусок и принюхиваюсь. По запаху вроде бы мясо. Травить нас смысла нет, а вот добавить какого-нибудь зелья с мерзопакостными свойствами…
– Так что, есть можно, или сама попробуешь? – обращаюсь к эльфийке и протягиваю кусок.
Девушка плотно сжимает губы и мотает головой.
– А я, пожалуй, попробую, – говорю, внимательно смотря на нее.
Она бледнеет, зажимает рот руками и отбегает в дальний угол камеры, где ее начинает выворачивать наизнанку.
Хм, странная реакция. Похоже, с этим мясом не все так просто.
Облегчив желудок, эльфийка некоторое время тяжело дышит, борясь со спазмами.
– Дикарь, – выплевывает ушастая шепотом, полным ненависти и презрения.
– И почему же? – интересуюсь у нее, добавив в голос обманчиво-ласковых ноток.
– Только дикари могут есть себе подобных! – с отвращением в голосе шипит она в ответ.
– И с чего ты взяла, что это человечина? – спрашиваю с напускной веселостью.
– Посмотри на остатки ауры! – восклицает она.
Разбираться в аурах – это не мой уровень. А вот вывести тебя из себя проще, может, и проговоришься…
– Знаешь, а на человеческую не сильно и похоже, – размеренно тяну я, помахивая этим куском. – Или это у эльфов такая странная аура?
– Ты… Да как… Дикарь! – задыхаясь от гнева, выпаливает девушка.
– Словарный запас невелик? – сочувственно реагирую я.
– Да что ты обо мне знаешь?! – презрительно кидает девушка. – Я самый молодой мастер! Мой отец…
И кто же твой отец, девочка? Точно не правитель, возможно, кто-то из совета?
– Рад за тебя, – колко отвечаю ей, – какая честь – сидеть в одной камере с самым молодым мастером и дочерью одного из совета!
Она отшатывается, как от удара, и мертвенно бледнеет.
Похоже, я угадал. Только от этого сейчас мало проку…
Девушка опускает низко голову и сползает по стене. Ее плечи начинают вздрагивать. Через секунду раздаются всхлипывания. Я стараюсь не обращать внимания. Всхлипы все четче и громче, а в промежутках между ними, становится слышно, как она что-то неразборчиво бормочет. Прислушиваюсь.
– Всхлип… я… всхлип… всегда… всхлип… хотела… всхлип… доказать отцу… всхлип… что достойна… всхлип… его… всхлип… всхлип… это мое первое-э-э задание-э-э! – начинает откровенно истерить девушка.
Прислоняюсь к стене и невозмутимо наблюдаю за этим театром одного актера.
– Никто не желал… всхлип… чтобы я шла-а-а, – продолжает она концерт, теперь еще и руки заламывает, – но я… всхлип… хотела доказать, что уже взрослая и справлюсь… А-а-а! А теперь задание на грани провала-а-а… всхлип… я опозорена-а-а!
Да… Все мои земные пассии закатывали истерики куда более зрелищно и правдоподобно. А это так, детский сад, который на меня, закаленного жесткими баталиями с девушками моего родного мира, уже давным-давно не действует…
– Превосходно, – громко хлопаю в ладоши, – какая игра, какие чувства! Сыграй еще!
Всхлипы как ножом отрезало.
Точно любительница. А может, просто годами мала.
– Нахал бесчувственный, – холодным голосом отвечает эльфийка.
– Нет, это просто ты паршивая актриса, – парирую я, – но у меня есть предложение.
– И какое же? – Девушка заинтересованно переспрашивает. – Учти, спать с тобой я ни за что не соглашусь!
– Не смеши меня, ты не в моем вкусе, – язвлю я, – а насчет предложения: ты мне рассказываешь об этом месте и его обитателях, а я помогаю тебе выбраться отсюда.
Лишь бы она не уточнила…
– Хорошо, – через пару минут соглашается она. – Какие у меня гарантии?
– Моего слова…
– Нет, – перебивает эльфийка, – твое слово как гарант меня не устраивает!
– Клятва на крови и железе тебе подойдет? – предлагаю я.
– Вполне, – кивает это «милое» создание.
Достаю кинжал.
– Клянусь, что выведу тебя отсюда, если ты расскажешь все, что знаешь об этом месте, его обитателях и об уничтожении Цитадели, – негромко произношу и режу запястье.
Вначале эльфийка довольно улыбается, а вот на последних словах так «любяще» смотрит…
Вспышка света и затянувшийся порез свидетельствуют, что клятва истинна.
Но есть в таких простых клятвах маленький «минус», главное – не то, что говоришь, а то, о чем думаешь! Правда, не все об этом знают…
– Ты… да как ты… – от возмущения она не может подобрать слова, – ты…
– Клятва произнесена, – перебиваю девушку, – можешь ее не соблюдать…
– Какой же ты мерзавец! – с восхищением протягивает она. – Но говорю сразу: знаю я немного.
– Начинай рассказ, у нас мало времени.
– Тогда слушай, – предлагает эльфийка, – эти болотники – потомки жителей города, но магия и болота их изменили. Их маги хорошо владеют шаманизмом. Каннибалы часто приносят разумных в жертву своей богине. Считают себя высшими созданиями. Вроде бы все…
– Негусто, – говорю ей. – А что насчет Цитадели?
– Я не знаю, кто за этим стоял, – пожимает она плечами, – там были вроде бы в основном наемники и нежить. И ходят слухи, что Князь даже не пытался вам помочь.
– Больше ничего не знаешь?
– Нет.
С этими жабами все более-менее понятно. А вот с Цитаделью… В версию с наемниками мне не верится, да и с Князем не все так просто. Все больше вопросов без ответов…
– Когда выбираться будем? – вырывает меня из размышлений голос эльфийки.
– Скоро, не переживай, – коротко отвечаю я.
– А как…
– Успокойся, – перебиваю ее, – тебя не брошу!
Эльфийка обиженно сверкает глазами из своего угла.
Опираюсь спиной на стену и прикрываю глаза.
А вот как вернуть меч с поясным набором – это интересный вопрос. Убить… М-да, до чего я докатился – думаю, кого и как убивать.
Хм, а что это за странный сладковатый запах?
– Ты чувствуешь этот запах? – не открывая глаз, спрашиваю эльфийку.
Молчит, обиделась, что ли?
Открываю глаза и смотрю на нее. Спит?! Не понял, а этот дымок откуда?
Внизу двери из окошка тянется струйка серебристого дыма, медленно заполняющего камеру.
Понятно, хотят усыпить. Но почему эльфийка так быстро отключилась?
Ладно, думать об этом буду потом. Приматываю плащом правую руку к телу – не стоит показывать всем, что я полностью здоров. Сажусь рядом с эльфийкой и мертвой хваткой сжимаю ее руку. Если все получится, то клятва будет выполнена на сто процентов.
Делаю глубокий вздох и погружаюсь в сон.
