17
Айрин подобрала позабытую лютню Нежада, закинула за спину. Ей хотелось помыться и переодеться, одежда и волосы были в крови. На кухне стоял котел с чуть теплой водой. Лютня легла на стол. Девушка пошла искать смену одежды, покопалась по сундукам Дарта и вернулась на кухню.
Все же вода была холодной. Айрин не обращала внимания, она остервенело — до красноты — растирала кожу лоскутом собственного платья. Майорин зашел, замер на пороге.
— Киата погибла, ее нашли в подвале.
— Ясно, — ответила она, не оборачиваясь. Полилась водой из щербатой кружки.
— Велор с остальными успели спрятаться у русалок. Киату подловили, когда она собиралась прыгнуть в колодец.
Айрин взяла кусок полотнища, вытерлась.
— Филипп и Хорхе убили еще двоих магов, Филиппа ранили, но легко, залечим.
Девушка натянула рубашку. Мокрые волосы плотно облепили голову и спину, она осторожно вытащила их из ворота.
— Здесь есть еда?
— Должна быть, там кладовая. Поройся.
— Мы с Хорхе собрались в подвалы, Филипп и Борец обыщут верхние этажи. Остальные останутся караулить, можешь приготовить? Все голодны.
— Хорошо.
Майорин нашел краюху черствого хлеба, откусил и пошел к выходу.
— Тебе помочь?
— Что? — не поняла Айрин, обернулась.
— Я могу помочь с готовкой. — Драконица, уже в человеческом обличье, подмигнула. — Так как?
— Давай. Разведешь огонь.
— Ну… — Летта задумчиво посмотрела на потолочную балку, где болталась плетенка чеснока. — Раз плюнуть.
— Да! Ради этого стоило руки марать. — Воин заинтересованно рассматривал каменные столы, уставленные склянками и всякой непонятной дребеденью.
Майорин с Хорхе ходили по лаборатории как две барышни у ювелира — восхищенно цокая языками и хвастаясь друг другу знаниями.
— Может, этот Фарт и моральный урод…
— …и собачье дерьмо… — продолжил Хорхе.
— Угу. Но дело свое он знает и любит.
Воин покрутил скляночку с бурой массой на дне.
— Что это? — Колдун заинтересованно тут же сунулся к ней, казалось, о раненой руке он уже забыл.
— Кто бы знал, похоже на кайминовую соль.
— На какую соль?
— Кайминовую, в Хордриме ею спаивали раны, больно, но эффективно. Попробуем?
— Не боишься?
— А, хуже уже не будет! — махнул рукой воин. Колдун сыпанул горсть в дыру на плече друга. — Ох! Мать вашу!
Рана плеснула кровью и начала затягиваться, на глазах превращаясь в рубец.
— Вот это да! — восхитился Хорхе. — Мы ее в три приема использовали, но с первого раза?!
— Может, он улучшил состав?
— Не знаю.
Они прошли во второе помещение, там размещался один стол с отводами для крови и зев огромной печи для сжигания отходов; что за отходы были у мага, мужчины предпочли бы не выяснять. Но выяснили. Майорин отодвинул заслонку, в ноздри ударил запах паленой плоти и угля. Видно, сжигали не так давно — печь была еще теплая.
— Откуда он детей только брал… Сколько мы перебили? Шесть дюжин? Пять? Неужели так много, а мы так поздно спохватились, наверняка их было намного больше.
— Вот это надо выяснить. Обязательно, — холодно сказал колдун.
Его белесые глаза недобро сверкнули. Хорхе покосился на спутника, воину то и дело казалось, что тот свалится без сознания.
— Они могли покупать рабов?
— Может, и могли. И многие детишки, похоже, хордримцы. — Колдун поскреб ногтем пятнышко на стене, брезгливо сщелкнул. Это были человеческие испражнения.
— Что будем делать с Айрин? — Хорхе резко сменил тему.
— Потому ты позвал меня осматривать подвалы?
— И поэтому тоже.
— Что тебе сказала Владычица?
— Убить, если сочту нужным, разумеется.
— И как ты считаешь?
— Нормальной ее не назовешь. Что-то в ней сломалось.
— Сегодня она убила человек пятнадцать, если считать химер. Как бы ты себя вел после такого?
— Как веду, так и вел, — буркнул воин, он прекрасно понял, что имел в виду колдун.
— А Филипп знал?
— Нет, для него ее смерть должна быть несчастным случаем. Знаешь, Майорин, я предпочел бы ее убить. Она не станет прежней, это безжалостное существо уже не Айрин. А рисковать в нашей ситуации слишком опасно.
— Дай мне время.
— Ты просишь? Или приказываешь?
— Прошу. Дай мне время, Хорхе, ты прав. Но дай мне немного времени, если у меня не получится… то ты ее…
— Сколько?
— Сколько возможно.
— Пока мы здесь. Пока мы здесь, можешь пытаться, но это существо я отсюда не выпущу.
— Спасибо. — Колдун задумчиво наклонил голову. — Где они их держали? Что-то не вижу здесь клеток.
— Там лестница была на входе.
Они вернулись к выходу из лаборатории и спустились по лестнице.
— Видно, Фарт возвел эту крепость на древнем фундаменте, кладка другая. — Воин вел ладонью по стене, спускаясь.
Камень был темный, плотный по структуре, он будто мерцал в темноте. Майорин тоже дотронулся до шершавой поверхности, от стен веяло силой и мощью. Здесь ярко чувствовалась сила источника. Лестница сделала виток и закончилась, обрываясь высокой ступенью перед тяжелой окованной дверью. Хорхе дернул ручку, дверь послушно подалась, открывая нижний подвал. Длинный ряд углублений в стене, зарешеченных кованой сталью, испачканный кровью пол, колдун наклонился и выпустил импульс.
— Человеческая.
— Они все пустые. — Воин прошел вперед осматриваясь.
Клетки были открыты, сорванные засовы валялись на полу, срывали их, похоже, магией, все одновременно.
— Сколько?
— Кажется, больше сотни… И во всех были химеры, может, они и магические, но гадят они вполне обычно.
— Мы убили половину.
— Значит, еще половина улетела с Фартом в теплые края.
— Как он телепортировал подобную ношу?
— Айрин. Видимо, он готовил телепорт заранее и заправил его силой.
— Твою мать! — выдохнул воин и сплюнул на грязный пол. — И кем он их кормил?
— Пойдем наверх?
— Подожди. — Майорин двинулся в глубь помещения, перед ним плясал световой шар, бликами отражаясь на камне, колдун прошел в конец коридора и заметил неприметную дверку.
В отличие от входной эта была заперта. Колдун провел рукой по петлям, бурча себе под нос, и новенькие дверные петли рассыпались ржавчиной. Хорхе восхищенно присвистнул. Нет, заклинание старения было довольно простым, но требовало немереного количества силы.
«Разве может обычный колдун, не пользуясь истоком, тратить столько энергии зараз? Впрочем, здесь, рядом с источником… почему бы и нет?» — успокоил себя воин.
За дверью обнаружился круглый зал. В этот раз кровь не только испачкала пол. Нет, она его залила, так что хлюпали сапоги.
— Он принес жертву, — прошептал воин. — Зачем?
В круглом зале с высоким сводчатым потолком, будто в ковер на три пальца погруженные в кровь, лежали дети и несколько женщин. Колдун развернулся и вышел, лицо мужчины побледнело. Они молча стояли, задыхаясь от беспомощного гнева.
— Надо их похоронить, — наконец прошептал Майорин и пошел к выходу наверх, к свежему зимнему воздуху, где, несмотря ни на что, сверкая солнцем и ярким голубым небом, блистал первый январский день.
Летта три раза обрезалась ножом, пытаясь очистить репу. Пока драконица пыхтела над одной, перед Айрин выросла внушительная кучка кожуры.
Летта пыталась разговаривать с девушкой, но та отвечала односложно, либо не отвечала вовсе. Вода в котле кипела.
— Значит, ты все-таки дракон. — Велор зашел на кухню, ухватил очищенную Леттой репку и захрустел.
Драконица залилась краской:
— Если ты кому-нибудь скажешь, я тебя убью…
— Солена с Жаркой не забудь, — напомнил каратель. — Они тоже быстро вспомнят ту… — Летта замахнулась на него ножом. — Тот день. Помочь?
— А ты не занят?
— Колдуны обыскивают замок, ставят блокады от телепортации, не буду же я мешаться у них под ногами. Эй, Солен! Пойдем, пойдем. Кушать всем хочется.
Похлебку ели прямо на кухне за длинным столом для слуг. Деревянные ложки стучали по глиняным мискам.
Хрустели луком, жевали хлеб. Но не пили, запивали еду водой, компотом из сушеных груш, но к вину никто не прикоснулся. Хотя хотелось.
Валью и полукровку оставили у русалок, Майорин клялся, что в течение седмицы вернет им исток. Люта отложил ложку, поставил миску и убрал со стола мозолившую глаза лютню. Никто ничего не сказал, только близнецы Оверкаллен понятливо кивнули незнамо чему.
К ночи замок оброс несколькими слоями защиты. У всех слипались глаза. Караулить остались Летта, Велор и инесский чародей Ермал. Еще очень молодой, но достаточно сильный, чтобы удержать несколько первых мнимых ударов, пока эльф будит других колдунов.
Остальные прямо на кухне и легли, ушла только Айрин. Ушла, ничего не сказав, и никто не стал ее останавливать.
Драконица и эльф лениво перебрасывались в кости, оба были очень ловки и постоянно выкидывали шестерки, игра быстро наскучила. Перешли на слова, темой выбрав оружие. Здесь верх взял эльф, на тридцатом слове вогнав Летту в легкий ступор. Она заставила Велора объяснить. Тот с радостью зачитал длинную лекцию о холодном оружии. Они сидели на стене, вниз старались не смотреть. По стене взад-вперед ходил Ермал.
На кухне стоял молодецкий храп, храпели все, кроме Солена. Парень пытался прикрыть голову руками, обмотать плащом, прижать ухо к полу. Но ничего не помогало. По правую руку басисто и гулко храпел Хорхе, по левую один из Оверкалленов. Чуть постанывал во сне Борец, свистел Майорин, ухал Люта, всхрюкивали инесские чародеи. А дворянин тихо страдал.
День прошел муторно, колдуны продолжали рыскать по замку, русалки вернули Валью, тот полностью пришел в себя и рвался в гущу событий. Ноги менестреля плотно укутали широкими водорослями, которые на воздухе застыли плотной коркой, русалки убеждали колдунов, что это много лучше лубков.
Гургулина заметила, что колдун бережет кисть и большей частью прячет ту в кармане. Тут же подоспела Летта. Две разумные расы быстро нашли общий язык, против одной не слишком разумной и, решив, что человек существо крайне несовершенное, потащили Майорина ко дну. Искать совершенство.
Рука под повязкой опухла и местами почернела. Майорин отметил, что все женщины, даже столь разных рас, похожи в одном — в ворчании. Русалка заставила его опустить руку в бурлящую чашу с горячим ключом. Не орал колдун только из гордости и мужского тщеславия. Хотелось страшно. Кожа слезла почти полностью, в глазах у колдуна прыгали разноцветные круги, пока русалка не впихнула ему в рот какую-то черную пилюлю. От нее круги стали еще пестрее и двигались ритмичнее, но боль ушла. Вместе с трезвой оценкой происходящего. Очнулся колдун только через несколько часов, а две довольные нелюди весело щебетали.
Гургулина вывезла их на поверхность, напоследок предложив колдуну остаться. Майорин шутливо намекнул, что он так и сделает, но немного позже, вымолив на размышления лет пятьдесят. Драконица и колдун побрели от протопленной русалками полыньи к замку.
— О чем ты думаешь?
— О драконе, — ответил колдун. — Ты можешь найти дракона?
— Тебе мало одного? — пошутила Летта и уже серьезно добавила: — Она сама должна этого хотеть.
— Я не думаю, что она откажется.
— Откажется дракон. Посмотри на нее, Майорин. Мы оба знаем, зачем драконы заключают договоры с истоками, но с ней никто не захочет договариваться. Она сама как дракон… Старый и скучный.
— Равнодушие только броня.
— Но сколько ты пробудешь с человеком в такой броне?
— Драконы и истоки не так уж связаны, он сможет заключить договор и жить, как ему вздумается.
— Может. — Летта нагнулась, зачерпнула ладонью снег. — Холодный. Я знаю, когда тебе плохо, не то чтобы чувствую твою боль, но знаю. Знаю, когда хорошо. Знаю все время, каждый миг с того дня, как мы обменялись кровью. И когда тебе хорошо, я радуюсь, мне тепло… Но, когда ты страдаешь… я не нахожу себе места. Я не стала бы заключать с ней договор, не стала бы, потому что мысль, что где-то внутри рвется чья-то душа, не дает спать по ночам даже сытым драконам.
— Тогда у нас нет выбора… — Майорин подошел к запертым воротам, которые вчера кропотливо восстановил. — Придется ее убить.
— Необязательно. — Летта осторожно взялась за запястье мужчины. — Можно попытаться пробить броню.
— Но как?
— А что было с твоей? — улыбнулась драконица.
Филипп и Солен засели в библиотеке, жадно листая оставшиеся книги, дворянин здорово облегчал чародею работу. Он читал очень быстро, кусками заглатывая страницы, а потом Филипп вытягивал из его головы прочитанное.
— Тут не все. — Айрин зашла тихо, так что увлекшиеся парни не сразу ее заметили. — Вот еще. А кое-что он забрал.
— Можешь вспомнить что?
— Попытаюсь.
Теперь сидели втроем, шурша листами.
Этой ночью дежурить пошли Майорин и братья Оверкаллен. Летта улетела охотиться, сообщив, что видеть человеческий харч больше не может.
Близнецы подробно рассказали о смерти Фотия и Зятлика. Майорин слушал. Во двор по-прежнему старались не смотреть, хотя трупы Летта сожгла. Всех, кроме Нежада, Киаты и Сворна. Этих похоронили. Стена почернела от копоти, над замком витал запах паленой плоти.
Утром из Сабельки вылезла Жарка, полукровка шла неуверенно, под глазами налились синяки, волос было не видно из-за повязок. Но карательница упрямо ковыляла в сторону замка, напугав не знавшего ее Борца, черед которого был сидеть на стене. Велор долго хохотал, потешаясь над оборотнем, принявшим убийцу за умертвие. Жарка тут же надулась, бурча под нос о неблагодарности и несправедливости. Но эльф настолько был счастлив, что воспитанница жива, потому не обращал на ее брюзжание никакого внимания.
Жарка брюзжала до тех пор, пока не встретила Солена, парень накинулся на нее, чуть не перемяв все кости. Дворянин отвел подругу к Валье, которому устроили лежбище посреди кухни. Менестрель возлежал на шкурах с книгой в руках и пристально взирал на каждого вошедшего.
— Это мы виноваты, — развел руками Солен. — Надо было мне встать на страже…
— И тогда бы мы оплакивали тебя, — ответила Жарка. — Как-то не хочется.
— Русалки обрушили водовод, чтоб спасти вас. Так получилось… — грустно сказал менестрель, он сильно постарел за последние несколько недель, в кудрявых волосах прибавилось седины.
Полукровка взяла Вальину руку, погладила. Солен вспомнил, что у него есть неотложное дело, и заспешил его выполнить.
— Не помню… нет, больше не помню. — Айрин отложила перо.
— Давай отдохнем, — предложил Филипп. — Хочешь есть?
— Нет. Спасибо.
— Айрин… давай поговорим…
— Знаешь, Филипп, а может, ты просканируешь мою память? Попробуем восстановить всю библиотеку.
— Хорошо, — поспешно согласился чародей, стараясь не смотреть на сестру.
Он приложил ладони к вискам девушки, прикрыл глаза, настраиваясь на пульсирующую в венах кровь. Услышал ровное и ритмичное биение сердца, дыхание. Мягкая, упругая волна силы ткнулась в ладони, потекла по пальцам, по предплечьям, плечам, ударила в голову. Филиппу стало жарко. Сквозь туманную пелену, разделяющую сейчас два сознания, начали прорываться образы, лица, запахи. Плавилась горящая свеча, пахло воском, шуршали страницы. Сила добралась до головы, до сердца. Сердце колотилось все быстрее, мозг в черепушке, казалось, начал кипеть. Чародей с усилием оторвал руки, отшатнулся.
— Не могу… Ты накачала меня… силой…
— Извини. Я не хотела.
— Ну и черт с ней, с библиотекой! У нас есть лаборатория, есть химеры, неужто мало?
— Это важно. Важно все.
— Ни один колдун здесь не сможет прочитать твои воспоминания, он просто… Просто… сварится!
— Я поняла. Я подумаю, что с этим сделать. — Айрин встала со скамьи, провела пальцем по корешкам немногочисленных книг.
Брат был прав, ни один колдун не сможет… значит, нужно обращаться не к колдуну.
Майорина она нашла в подвалах, он был один. Колдун закатал рукава рубахи и воодушевленно копался в химерьих испражнениях, вороша их добытой незнамо где лопатой.
— Что ты делаешь?
— Изучаю! — отмахнулся колдун, он как раз отрыл нечто интересное и, подтянув заклинанием световой луч, принялся это нечто разглядывать. — Эти клетки отроду не чистили. Смотри, куриная кость. Еще я нашел баранью и свиную. Но ни одной человеческой! Они преодолели эту проблему, теперь химеры практически всеядны, а значит, их легче прокормить.
— Если теперь человек для них не еда, зачем они нападают?
— Думаю, дело дрессуры. Так обучают собак для охоты. А химера умнее собаки.
— Правда? — ухмыльнулась девушка.
Колдун оторвался от своей находки и посмотрел на Айрин.
Нет, только показалось. Мертвые глаза. Совсем мертвые.
— Ты чего-то хотела?
— Мы закончили с книгами, но я думаю, что смогу вспомнить кое-что еще.
— Попроси Филиппа.
— Он качает из меня силу, не специально.
— Гипноз?
— Ты исток, колдун, тебе не нужна сила, ее в тебе не меньше. Я только не понимаю, как ты еще можешь колдовать?
— Драконья кровь. Это… гм… непростая процедура и довольно болезненная.
— Значит, я могу попросить крови у Летты?
— Один исток, один дракон. И исток много теряет. — Майорин посмотрел на перебинтованную кисть. — Например, регенерацию. Пойдем, если ты так хочешь, чтобы я копался у тебя в голове, мне нетрудно.
— Не думаю, что там грязнее, чем здесь.
Колдун ополоснул руки, дивясь русалочьим бинтам, столь стойким к влаге. Гургулина объясняла, что это специальным образом высушенные водоросли и болотный мох, растущий на торфяниках. Водоросли выкладывают рядом друг с другом, так чтобы они слегка соприкасались краями, и давят прессом. Когда получается ровное цельное полотно, водоросли отмачивают в специальных растворах, добиваясь упругости и прочности. Только потом укладывают мох, и снова под пресс. Дальше череда булькающих русалочьих названий эликсиров, которые придают необходимые исцеляющие свойства.
Майорин сомневался, но результат определенно был. Рука почти не болела, а темная тугая повязка скорее походила на необычную кожу.
Айрин стояла не двигаясь, кажется, даже не дыша.
— Сядь.
— Куда?
— Да хоть на стол. Давай руку.
Он нащупал пульс и, не дожидаясь синхронизации, просто прыгнул в сознание истока. Нужно было лишь прояснить, сделать ярким для Айрин. Стоило подумать про библиотеку, как всплыло первое видение.
Фарт сидел за столом, скрипел пером, горела одна свеча.
А вот и книги. Майорин внимательно вгляделся в корешки.
Фарт оторвался от писанины, заговорил с Айрин. Колдун дернулся, чуть не вылетев из сознания. Но только перескочил. Айрин одна. Сидит, читает, откладывает книгу, идет меж полок.
Дурная привычка собирать пальцем пыль. «Генетические изменения при магическом воздействии», «Архитектура человеческого тела», «Принципы наследия», «Установки в наследовании».
Другая полка: «Любовь под солнцем», «Легенда о Сермиконе Храбром», «Страницы другого мира» и другие романы.
Третья: «Основы боевых заклинаний», «Щиты. Принципы и конструкции», «Стихия без стихий. Амулеты».
На четвертой полке Майорин снова вздрогнул, сознание опять взбрыкнуло норовистой лошадкой.
Следующее воспоминание. Опять Фарт, опять язвительная, полная взаимной нелюбви беседа. Она смотрела ему в лицо, смотрела в глаза.
Картинка расплылась, не изменились только глаза мага. Насмешливая уверенность сменилась ужасом. Пахло снегом. И силой. Если сила может пахнуть. Фарт рванул вперед, прыгнул на своего сына, сбил того с ног. Сила понеслась к ним, бешено, зло. Но чуть опоздала, нагнав гаснущий портал. Почти наверняка исказив направление.
Фарт ушел, но сила продолжала бушевать, выливаясь будто вода. Выли стражники, с которых заживо сдирало кожу, их волнами бросало о стены. Крошился камень.
Айрин ничего не могла сделать, выпущенная ею сила ей больше не подчинялась.
«Ты сильнее своего истока, это же только часть тебя, неужели ты не сможешь ее подчинить?»
«Страх, азарт, паника — твои враги. Только логика, только спокойствие».
Сила билась о стены, раз за разом сдвигая камень.
Она дышала ровно, медленно. Представляла грозу, постепенно стихающую грозу. Вот кончился дождь, перестали мерцать молнии. Гроза не ушла, просто закончилась.
Колдун открыл глаза.
— Все? Насмотрелся? — Она спрыгнула со стола.
— Ты куда?
— Пойду, книги запишу, пока не забыла.
— Айрин. Ты видела то же, что и я? Ты видела это сейчас?
— Да… видела… — равнодушно отозвалась Айрин.
Майорин не знал, что еще сказать.
Может, Летта и права, может, прав и Хорхе. Уже поздно.
Воин шел медленно, осторожно, бесшумно. Еще три шага, потом дверь. Дверь не скрипнула.
Она его ждала.
— Пришел меня убить?
— Прости.
— Не стоит. Я все понимаю. Не тяни.
Она встала на ноги, меч уже был в руке.
— Решила облегчить мне задачу?
— Да. Но и затруднить тоже. Как-то глупо не защищаться.
Воин вытащил саблю из ножен.
— Было бы неплохо, будь у нас одинаковое оружие.
— Так не бывает. — Айрин положила левую руку на рукоять.
Сходились долго, медленно и неохотно. Первым напал воин, сделал выпад, рубанул, отпрянул. Айрин ушла из-под удара — уклонилась. Сабля завертелась.
У девушки не было шансов, она это знала. Воин снова атаковал. В этот раз кончик сабли чуть не задел бедро.
Хорхе сшибло с ног. Сильный удар в живот коленом, рывок.
Айрин досталась пощечина и удар по запястью. Меч и сабля шипели, истлевая в путах белой плети. Колдун часто дышал.
— Ты обещал подождать!
— Я тебя обманул. Ты не сможешь ее убить, слишком долго был рядом. — Хорхе говорил прерывисто, толчками выпуская слова сквозь сжатые зубы.
— Надоели! — рявкнул Майорин. — Устроили честные поединки, воины. Одна строит из себя бесчувственную травмированную душу, другой ей честно верит. Сопли за вами с кровью подтирать? Деритесь. Вот вам ваше оружие. — Плеть опала и растворилась в воздухе. — Убивайте друг друга. Давай, Айрин, принеси себя в жертву истории. Стань одной из тысячи таких же дур, как ты. Не пожелавших бороться за собственную жизнь. Да с кем — с самой собой! А ты убей эту дуреху. И потом расскажи об этом своей жене, которая вместе с ней росла и училась. Расскажи матери Айрин, пусть послушает, какой ты герой. Тебя даже никто не осудит.
Хорхе сплюнул прямо на драгоценный хордримский ковер.
— Ты всегда выбирал правильные решения. Решения наиболее логичные и верные!
— Выбирал. И сейчас выберу.
— Для кого же оно верно, Майорин?
— Для меня.
Хорхе ушел. Его сабля лежала на ковре.
— Я вижу тот зал, стоит только закрыть глаза. Я не могу смотреть на Валью, не могу смотреть на Жарку. Я их пересчитала, тех, кто там был. Двадцать три человека. Четверо выжили. Дарт меня охранял, он был единственным, с кем я разговаривала все это время. Сын Киаты, я так ей и не сказала. Не смогла… Он был на руках у бабки, которая за ним смотрела. Его должны были переправить. Я не заметила их, вспомнила только потом. Уже позже… Я помню всех. Лица, имена… Если бы он меня убил, было бы проще. Я просто бы проиграла поединок. А ты хочешь заставить меня с этим жить.
— И ты сможешь. Но для этого надо хотя бы попытаться. — Майорин прикрыл за собой дверь.
Девушка закрыла лицо руками и тихонечко заскулила.
Колдун свернул в коридор, вошел в пустующую комнату, сел в кресло и закурил.
— Почему не остался? — удивилась Летта.
— Не знаю, — мрачно буркнул мужчина.
Драконица уселась на подлокотник, поцеловала колдуна в висок, он слегка отстранился, посмотрел на нее. Зрачки заняли почти всю глазницу, Летта улыбалась.
— Зато я знаю, мой исток.
Кое-как наладили связь с Инессой. И получили весьма четкие инструкции: во-первых, замок занять и территорию до него считать инесской. Во-вторых, выгнать вон всех посторонних, как следует припугнув, чтобы молчали. Здесь встрял колдун, который сообщил, что посторонних не только припугнет, но и самолично проводит до Вирицы. Владычица задумалась, но колдуна отпустила.
Незадача вышла с источниками. Вроде как надо бы было источники вернуть, а вроде как и не хотелось. Проблему решил Хорхе.
— Кому обещали, тем вернем, остальные пусть так сидят.
— И много вы наобещали?
— Русалкам и в Истоковицы.
— Хорошо. Хорхе, ты и займешься. Возьми Филиппа.
— Угу.
— Я пришлю отряд, вычистить долину от магов, пусть идут в свою Цитадель!
— Я против! — опять перебил колдун. — Наши враги не Цитадель, а их оппозиция.
— У тебя есть специальное сито, через которое ты просеешь плохих и хороших? — ядовито парировала Ильма.
— Нет, — поскучнел колдун. — Но это не повод…
— Повод. Ты собрался в Вирицу? Езжай. Поговори с Орником, введи его в курс дела, пусть посодействует. Убеди брата встать на нашу сторону.
— Это предложение?
— Это приказ! Айрин заберешь с собой. А лучше отправь ее в Луар. Летта здесь?
— Да.
— Передавай ей привет, если бы не она, то лежать бы вам кучками пепла. — Ильма растаяла в воздухе.
Он устал. Все надоело и все раздражало. Надоел замок, надоела постоянная торговля незнамо кого незнамо с кем. Надоела вся бессмысленная перестановка фигур, которые на деле оказывались живыми людьми.
Зятлик, старый козел, лет тридцать как он косил под ненормального старичка. Но сохранил и память и ясность мысли.
Фотий, однажды научивший его создавать ворон-вестников. Могучий колдун. Сколько мог еще прожить… Сто, двести?
Нежад, колдун-менестрель. Дурачье… на первый взгляд.
Мальчишка Сворн. Что убедило его?
Киата…
Рудник…
Валья вряд ли сможет нормально ходить.
Айрин будет каждую ночь просыпаться от собственного крика.
Кто еще?
Дети, люди, звери… Сколько сломанных, искореженных жизней.
Он слишком устал, устал, чтобы говорить, чтобы думать, чтобы здесь находиться. Люта ни разу не улыбнулся. Оборотень постоянно оглядывается, ища пятнистую тень.
Улыбаться могла только Летта, драконы относятся к смерти немного иначе. Драконы ко всему относятся иначе.
Майорин усмехнулся. Выдохнул дым. Мысль была дурацкая. Глупая была мысль, но избавиться от нее не получилось.
Он постучал в незапертую дверь, открыл. Присвистнул и поспешил задвинуть засов изнутри.
— Хэ! Проспорила три золотых! Не почует, не почует! — кривлялся Велор. — Садись, друг мой, колдун!
— И что вы пьете?
— Рябиновку! — Летта отсалютовала кружкой. — Давно пора развеять вашу гробовую тоску.
— И усопших помянуть, — икнул эльф. — Тут хватит!
— Давно поминаете?
— Третья рюмка. А я тебе говорил — на третьей придет.
Построивший замок был человеком весьма щепетильным. Например, он не забыл обустроить места уединения на каждом этаже. Всё этим уединением порожденное спускалось по специальным желобам в выгребную яму. Высший класс, колдун искренне восхищался, пока слушал гулкое журчание в этом желобе.
Эльф с Леттой явно врали насчет третьей рюмки, оба теперь звучно сопели развалившись в обнимку на широкой кровати. Колдун медленно побрел по коридору, стараясь ступать как можно ровнее, но линии ковра все пытались вильнуть в сторону.
Дверь была не заперта.
— Мы нашли погреб Фарта, — сообщила Айрин, не оборачиваясь.
— Мы тоже, — сознался колдун. — А с кем нашли?
— С Соленом. Будешь?
— Что там у тебя? — кивнул колдун на кувшин.
— Вино. Отличное красное грионское. Лет ему эдак тридцать, вкус… Богатый был мужик Фарт, а меня всякой дрянью поил!
— А где остальные?
— Спят, — грустно выдохнула Айрин. — Я только осталась. Самая трезвая, за каким-то лешим.
— Что-то мало ты похожа на трезвую, — хмыкнул колдун и, примерившись, сел на пол.
— Только второй кружки нет. Надо на кухню идти. А там Валья, Жарка и Солен — спят.
— Втроем? — Колдун налил в единственную кружку вина.
— Солен первым отошел, так под столом и оставили, только одеялом накрыли.
— Можно написать трактат…
— Какой?
— Ну как же. «Влияние спиртных напитков на метаболизм истоков». Вот почему все спят, пьяные в хлам, а мы тут сидим?
— Те тоже сидят.
— Э! Они дежурят.
Они помолчали, колдун раскурил трубку.
— Майорин… — Девушка заглянула в странные глаза, белую радужку, обведенную черным ободком, от которого клиньями пробиваются к зрачку темные полоски. Зимнее озеро с замерзшей, потемневшей от мороза, осокой. Такое холодное…
— Мм?
— А что такое метаболизм?
Колдун принялся объяснять, осыпая Айрин примерами и сравнениями. И не сразу заметил, что она совсем его не слушает, а рассеянно вертит в ладони кружку.
— Я пьяна, — сказала она.
— Я вижу. — Нырнешь и тут же вылетишь на сушу, пытаясь отогреться…
— Не хочешь воспользоваться?
— Хм… Тобой или ситуацией?
— И тем и другим, — ответила Айрин.
Но под толщей льда…
Волосы в свете пламени казались золотыми, на бледном лице алым пятном выделялись яркие губы. А в глазах плескались все сорта вин, спрятанных в погребах Фарта. Колдун потер подбородок, размышляя. И сам удивился, понимая, что хочет… воспользоваться.
…бьет горячий ключ. Ключ, наполненный безумной живительной силой. Бьет исток.
«На тринадцатый день января шестьсот девяносто четвертого года по новому летоисчислению инесские чародеи заняли южную часть Долины Источников, вплоть до реки Сабельки, — продолжал вещать Валья. — Градоначальник Милрадиц подписал соглашение о невмешательстве и сочувствии. Редрин Филин занял позицию Инессы, разрешил ведение боевых действий и пообещал всяческую помощь, но в рамках разумного. — Валья сморщился и чихнул. — Клан Яриния был изгнан из Вирицы, цитадельские маги подверглись жестоким репрессиям и погромам. Мир менялся. Разгорелась вторая война магов…»
— А что стало с Айрин? — пискнула подавальщица, давно позабывшая про свои обязанности.
— Она… уехала в Луар, искать своего дракона.
