Эпилог

Старый не выходил из своего убежища. Забившись в самую дальнюю пещеру, шаман устроился там на подстилке из старых шкур, древесной трухи и земли, свернулся клубком и погрузился в транс.

Селение клана погрузилось в тревожное ожидание. И раньше бывало, что старые драконы вот так «замирали» на несколько дней и даже недель, но то бывало, как правило, перед линькой или зимой, когда холод и бескормица не оставляли другого выхода. Но сейчас, летом, когда тепло и много пищи? Это могло означать только одно: шамана клана внезапно свалила тяжелая болезнь. И он наверняка очень плох, раз у него нет сил даже на то, чтобы, по обычаю всех неизлечимо больных драконов, покинуть клан и умереть в одиночестве. А у Ледяной Глыбы, как назло, нет другого шамана! Старый не оставил даже ученика, не то что преемника. Он собирался начать готовить себе смену только после войны, выбрав достойного из числа тех молодых драконов, кто останется в живых. Учитывая, что, не считая принесенного в жертву двуногим Авеста, в клане было лишь семь молодых драконов подходящего возраста, выбирать было не из кого. В условиях постоянной борьбы за место под солнцем отсутствие у клана шамана могло означать, что рано или поздно, но его вытеснит с занимаемых земель кто-то из соседей. Взрослые драконы будут убиты без различия возраста и пола, жизнь сохранят только молоденьким самочкам и неопределившимся детенышам, не достигшим подросткового возраста. Так уже погибло три клана, и Ледяная Глыба могла стать четвертым. А если учесть, что в своих пещерах, залечивая раны, лелеял планы мести черный Серхес, можно было считать, что дни клана сочтены.

И неудивительно, что, услышав в один прекрасный день хлопанье перепончатых крыльев и трубный призыв, долетевший с ясного неба, все встрепенулись. Обычно драконы заранее предупреждали о своем появлении в воздухе. Без предупреждения мог явиться только кто-то из своих. Но все были на месте. Даже охотники, недавно вернувшиеся с облавы на горных троллей, задерживались с очередным вылетом, ожидая новостей.

Встревоженные появлением чужака, драконы один за другим стали покидать свои пещеры.

Первыми на свет выбрались воины и охотники, – если это разведчик враждебно настроенного клана, он должен быть атакован. Закон запрещал убивать соплеменников, разве что в порядке самозащиты. Другое дело, что клан-победитель потом сможет повернуть дело так, что это именно они оборонялись и просто вынуждены были перебить всех побежденных…

В вышине над ледяными пиками парил, раскинув крылья, серебристо-серый дракон. Судя по стройному силуэту, он был еще молод – недавний подросток. Что-то в нем было знакомое.

«Во-ождь, – протянул Рейхо-охотник, – ты не узнаешь?»

Хуррак запрокинул голову. Солнце стояло почти в зените и слепило глаза. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы сфокусировать взгляд, а тем временем пришелец описал еще один круг, снижаясь, так что пронесся между скалами. Стройный силуэт определенно был знаком, но вот что-то странное на плечах…

Оттолкнувшись от карниза, вожак прыгнул вперед и вверх, распахнутыми крыльями ловя восходящие потоки воздуха. Короткий рык заставил остальных драконов оставаться на месте.

Незнакомый дракон заметил вожака и сделал поворот. Хуррак хлопнул крыльями, устремляясь в погоню за чужаком, когда…

«Отец?»

«Авест?» – От неожиданности вождь клана едва не потерял контроль над высотой.

«Я! Мы можем спуститься?»

Вместо ответа Авест качнул крылом, показывая, что на его загривке сидит человек.

«Я устал».

Не прибавив более ни слова, Авест камнем пошел на снижение.

Готик закрыл глаза, не в силах спокойно смотреть, как стремительно приближаются скалы. Он, конечно, знал, что друг не даст ему погибнуть, успеет выровнять полет и приземлиться на выбранный камень. Но дракон так устал; это ощущалось не только в том, как он отрывисто бросал фразы, экономя энергию, но и в резких взмахах крыльев, в напряженном дыхании, в посадке головы. Должно пройти еще года два, прежде чем он вырастет до размеров… да хотя бы вот этого светло-серого, с голубым оттенком шкуры, дракона, который кружит сейчас над ними. Хотя, если вспомнить, что весь год Авест питался из рук вон плохо и был самым мелким среди своих ровесников, должно пройти не два, а все три года.

…А драконов тут сколько! Готик был уверен, что это – причудливой формы скалы. И вдруг у них обнаружились глаза, крылья, лапы, гребни на шее и спине, увенчанные булавами и шипами хвосты. Большинство драконов было светлой масти – серыми всех оттенков. Нашлось даже трое зеленоватых, а еще один – какого-то мрачноватого, мышиного цвета. Самым оригинальным был пятнистый дракон – на серо-голубой шкуре цвели чисто-белые пятна неправильной формы.

«Я сошел с ума, – мелькнуло у юноши в голове, – эти твари меня могут разорвать, как цыпленка, а я шкурами любуюсь! Хотя у наших драконоборцев плащи из темных шкур, а здесь все светлые. Я думал, что только Авест такой необычной масти, а тут…»

Из груди его дракона вырвался низкий короткий рык, отозвавшийся гулом. Дракон уловил смятение человека и пытался как-то его успокоить, вселив уверенность.

Драконы встретили пришельцев раскатами громкого рева. Воздух, казалось, завибрировал от их воплей, и человеку не было понятно, приветствуют ли они вернувшегося сородича или осыпают его проклятьями. Как бы то ни было, путь назад был отрезан.

Выбрав место, Авест приземлился на скалу, цепляясь когтями, и Готик осторожно сполз с его загривка, озираясь по сторонам. С высоты казалось, что они кружат над ущельем и причудливыми нагромождениями скал. Но сейчас словно пелена упала с глаз – к склонам тут и там прилепились башенки с примыкающими к ним площадками. Проходы вели внутрь скал. Все башенки были разными, и возле каждой находились драконы. Несколько десятков глаз – алых, оранжевых, золотых – уставились на него в не предвещающем ничего хорошего молчании. В поисках поддержки юноша коснулся теплого плеча друга, ощущая исходящую от него волну силы и спокойствия. Они – вместе, и только смерть разлучит их… вряд ли надолго.

Поднимая ветер, на соседнюю скалу-площадку приземлился тот самый серебристо-голубой дракон, что встречал их в воздухе. Готик невольно залюбовался красавцем. Рука его по-прежнему лежала на плече дракона, и он почувствовал его легкую дрожь. Но страха не было – только почтение, трепет и радость.

– Это он? – догадался юноша. – Твой отец?

Хуррак внимательно смотрел на эту пару. Он не помнил отца своей матери – его дед-человек покинул северные горы, когда единственный внук только-только открыл глаза, – но легко мог представить, что чувствовал Старый, когда рядом был его человек.

«Это он?»

Авест поднял на него взгляд. Двуногий рядом с ним не выглядел враждебно. Во всяком случае, вождь клана Ледяной Глыбы не чувствовал исходящей от него угрозы.

«Да. Это – мой человек!»

Готик вздрогнул, услышав этот мысленный голос. Но еще больше его поразил огромный серебристо-голубой дракон с такими же золотисто-янтарными глазами, как у его друга. Он подался вперед, вытягивая шею, и обдал двуногого волной теплого дыхания.

«Тот самый?»

«Да».

Дракон внезапно резко выпрямился, складывая крылья. Тело его потекло, меняя очертания. Зрелище было одновременно завораживающим и жутким – он словно втягивался сам в себя. Не прошло и минуты, как перед ними стоял высокий беловолосый мужчина с мощной фигурой, которой наверняка позавидовали бы все рыцари-драконоборцы. На широких плечах небрежно лежала накидка из кожи. Кожаным был и его наряд – свободные штаны до колена и туника, – и Готик ощутил легкий укол зависти, исходящий от Авеста. Его друг пока так не умел…

Мужчина протянул руку совершенно человеческим жестом:

– Иди. Идите оба. Мы вас ждем!

Затаив дыхание, на него со всех сторон смотрели драконы. Готик вздохнул и сделал первый шаг.