ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Лорд Бальдвин вытер меч и посмотрел на распростертое у его ног тело. Конечно, жаль было тратить благородную сталь на каких-то свиллов, но он был боевым магом и прекрасно знал, когда надо использовать свое оружие. Тем более этот меч. Он буквально чувствовал, как тот наливается силой и энергией, полученной от мертвого свилла. Магической энергией. А скоро точно так же напитается силой и его хозяин.
— Если прежде ты не повторишь это, — промолвил он, обращаясь к мечу.
Лорд Бальдвин любил разговаривать с оружием. Его он считал достойным внимания, в отличие от братьев и сестры. Родню боевой маг презирал.
Присев на корточки, он осторожно провел ладонью над телом раба, и тело стало медленно рассыпаться в прах. Жизненная энергия покинула его, и пустая оболочка сопротивлялась недолго.
Хлопнула дверь, послышался сдавленный вскрик. Бальдвин поднял глаза, увидел — та самая девушка-рабыня застыла на пороге и белыми от ужаса глазами смотрела, как рассыпается в прах тело ее сородича. Конечно, она не должна была пользоваться дверями, могла бы и просто материализоваться рядом, но сейчас Бальдвину было на это наплевать.
— О, ты все-таки пришла? — мурлыкнул он, вставая. — Извини, что заставил тебя на это смотреть! Что, жаль его? Он был твоим братом?
Девушка помотала головой. От свилла остался только пепел, сохранявший форму его тела. Но Бальдвин взмахом руки заставил и его рассеяться.
— Не будем терять времени, — он отложил меч и распахнул дверь в спальню: — Проходи. Из-за твоего послушания я намерен…
Он осекся — когда девушка сделала шаг в комнату, на пороге показался Лейр.
— А ты что здесь делаешь?
Юноша переступил порог и кончиком меча отодвинул рабыню в сторону:
— Касса с вами не пойдет, дядя.
— Это почему еще?
— Вы ей не нравитесь.
— Вот как? — опять мурлыкнул лорд Бальдвин. — Значит, ты решил приберечь ее для себя? Нехорошо! Старших надо уважать!
— Касса сама вольна выбирать, с кем ей идти, — отрезал Лейр. — Вы прекрасно знаете, на них лежит заклятие, и она, если проведет с вами ночь, умрет.
— Она не просто умрет, — улыбнулся лорд Бальдвин, — она отдаст мне магическую энергию. А ты не знал? — вскинул он брови. — Свиллы — раса природных магов. Пока они хранят девственность, эта энергия в них спит — вот почему, когда наши отцы и деды покорили свиллов, они уничтожили всех взрослых, сохранив жизнь только детям и подросткам. Когда свилл теряет девственность, он становится магом. Но мы не могли этого допустить. И мой отец, твой родной дед, сам наложил на свиллов заклятие — потерявший девственность свилл умирает, отдав свою магическую силу тому, кто лишит его девственности! Так что, если хочешь стать достаточно могущественным, пожалуйста! Действуй!
Лейр покосился на рабыню. Девушка стояла опустив голову и сжав руки на груди. Она никак не показала, что слышит разговор, но ее поникшие плечи сказали юноше о многом.
— Нет, — сказал он. — Ни за что! Мне противен этот обычай. Я за то, чтобы свиллы получили свободу! А Касса… она сейчас уйдет. И вы, дядя, не посмеете ее остановить!
— Не слишком ли сильно сказано, мальчишка?
Лорд Бальдвин все еще улыбался, но его улыбка уже была холодна. Она стала еще холодней и шире, когда юноша поднял меч.
Вот она, долгожданная удача! Боевой маг готов был ущипнуть себя, чтобы проснуться. Какой прекрасный повод отделаться от назойливого юнца! Что может быть проще? Двое мужчин повздорили из-за женщины и решили дело мечом. И что из того, что один из них в два раза старше другого и в три раза опытнее? Когда в дело вмешивается любовь, тут не до разумных решений! Он сам нарвался! И некого винить! Наоборот, надо поздравить победителя!
Все эти мысли молнией промелькнули в голове лорда Бальдвина, и тот схватил свой меч. Тот самый, только что напитавшийся силами убитого свилла. Энергии, которая была в нем, вполне хватило бы для того, чтобы отправить на тот свет не одного племянника. Лорд Бальдвин успел подумать, что сама судьба привела к нему Терибальда.
Двадцать минут спустя из комнаты бочком, прижимаясь к стене и стараясь казаться как можно меньше, выбралась Касса и застыла, не в силах сдвинуться с места. Она была в шоке, и, когда на пороге, осторожно приоткрыв дверь и протиснувшись в образовавшуюся щель, появился Лейр, девушка только покосилась на него одним глазом.
Лейр тихо прикрыл дверь, посмотрел на Кассу.
— Без комментариев, — произнес он. — И вообще, никому не рассказывай, что там произошло.
— Почему?
Лейр чуть-чуть приоткрыл дверь, сунул нос в щелочку и посмотрел на потолок.
— Никто не поверит, — сглотнув, прошептал он. — Пошли отсюда. Тихо. Молча. Спокойно. — С этими словами он взял Кассу за локоть и повел прочь.
Юноша и сам бы не смог объяснить, что произошло. Наверное, то же самое помрачение рассудка, которое приключилось с ним в подвальной комнате, когда он увидел, что два невоспитанных монстра угрожают маленькому, безобидному, голодному дракончику. Во всяком случае, сам он ничего не помнил, девушка-свилл явно ничего не поняла, а лорд Бальдвин… лорд Бальдвин, к сожалению, вряд ли что-нибудь сможет рассказать о происшедшем.
— И вообще, — нарушил молчание Лейр, заворачивая с девушкой за угол, — если кто-то спросит, нас вообще там не было! Ни сегодня, ни вчера. Поняла?
Касса только кивнула.
— А можно, — наконец обрела она дар речи, — я расскажу о случившемся хотя бы Трипсу?
— Он твой парень? — откликнулся Лейр.
— Ну на самом деле мы не можем… — забормотала она смущенно, — из-за заклятия. Но… в общем, мы дружим…
— И не можете даже поцеловаться, — вздохнул юноша. — Понимаю.
— Целоваться-то как раз можно, — откликнулась Касса.
— Да? — оживился Лейр. — Тогда ты это… вот чего… — Он воровато оглянулся. На его счастье, в коридоре никого не было. — Ты, если хочешь, можешь рассказать кое-кому. Знаешь такую девчонку — Трель? Вот ей можешь рассказать. А больше никому! Поняла?
Он сам не мог бы объяснить себе, почему ему так важно мнение девушки-свиллы. Она рабыня из другого народа. Она даже не эльф, и ей никогда не полюбить, не выйти замуж и не познать счастья материнства, пока не снято заклятие. Да и самому Лейру что-то не хотелось пока связывать себя узами брака… Но если бы она ему хотя бы лишний раз улыбнулась!..
Повелитель сжал кулаки и скрипнул зубами. Он все прекрасно видел в хрустальном шаре и сейчас испытывал двойственные чувства. С одной стороны, это были гнев и удивление — откуда у этого юнца такие силы, чтобы справиться с боевым магом, имевшим сорокалетний опыт боев с монстрами и мятежными колдунами? А с другой стороны, Повелитель впервые испытал страх: а что, если сын Годфруа не остановится сам? Что будет?
«Я должен от него избавиться, — подумал Повелитель. — Пока он не избавился от меня!»
Перед ним навытяжку стояли его гвардейцы. Одного из них он сам — подумать только, он сам! — не так давно посылал за сыном лорда Годфруа… Кто его надоумил использовать этого молодчика? Этот тип сам кого хочешь может использовать!
— Я должен от него избавиться, — произнес он вслух. — Иначе…
Иначе всему конец!
В свое время Повелитель стал тем, кем он стал, благодаря тому что не терзался угрызениями совести и легко переступал через чужие жизни. И сейчас он недолго колебался.
— Но все-таки, — он обернулся к замершим гвардейцам, — я хочу знать, чья это была идея — послать в Комогрию за этим ненормальным? Кого я должен благодарить за такой подарок? Я ничего не знал, что у Годфруа имеется такой сынок!
Гвардейцы переглянулись. В их простых головах, не отягощенных образованием, постепенно стала оформляться догадка, что их ответ явно не понравится господину. Ведь, как известно, начальник ошибается только в одном случае — когда поручает важное дело не тому работнику.
— Ставлю вопрос по-другому. — Повелитель хрустнул пальцами. — Кто первым сказал: «Э-э, хозяин!»
Гвардейцы опять переглянулись и синхронно сделали шаг назад. Но вопрос требовал ответа, и они синхронно гаркнули:
— Так точно!
— Что — так точно? — прищурился Повелитель.
— Всегда! — не менее дружно отрапортовал строй.
— Та-ак. — Колдун почувствовал, что раздражение начинает брать над ним верх. — Ну и тупицы! Хуже скотов! Хуже рабов! Хуже… Лучше! — внезапно воскликнул он. — На ваше счастье, у меня есть кое-кто получше вас! Трипс!
На образовавшемся пространстве с легким хлопком материализовался свилл.
— Вы звали меня, господин? — спросил он, опускаясь на колени.
— Ага. — Повелитель почувствовал прилив хорошего настроения. — Трипс… Помнится, я кое-что тебе приказывал?
Подросток опустил голову:
— Да, мой господин.
— Ты должен был следить за Терибальдом, сыном лорда Годфруа, втереться к нему в доверие?
— Да, господин.
— Почему до сих пор ты ничего не сделал?
— Мой господин, — Трипс не поднимал головы, — но прошло всего два дня. Я просто не…
— Ты просто не захотел ничего делать, ленивый раб! — вскричал Повелитель, чувствуя, что наконец-то нашел, на ком сорвать злость. — Ты, вместо того чтобы подставить Терибальда, осмелился стать его другом! Ты понимаешь, что теперь будет?
— Господин, — Трипс опустил голову, — простите меня, господин. Я постараюсь…
— Поздно!
Трипс встрепенулся, вскакивая. Испуганный крик замер у него на губах — прозрачная сфера вмиг окутала его, и он завис в воздухе, беспомощный, как муха в паутине. Повелитель подошел и заглянул в его глаза.
— Посмотрим, какой из Терибальда друг, — усмехнулся он.
Юноша вернулся в свою комнату, и сразу его окружили свиллы. Не осмеливаясь прикоснуться к господину, они топтались вокруг, заглядывали в глаза и улыбались. Девушки усиленно строили глазки, а Касса сияла, как именинница. Она держала за руку Трель. Та сделала шаг вперед.
— Вы были великолепны, милорд! — произнесла девушка.
— Только «был»? — нахмурился Лейр.
— Нет. — Свилла засмущалась. — Вы великолепны всегда, но тогда… там… с лордом Бальдвином!
Окружившие юношу свиллы зааплодировали. Сразу несколько рук протянулись к нему, чтобы помочь снять кольчугу, убрать меч и предложить вина. Глаза сияли, на губах играли улыбки. Они наперебой старались услужить и вообще вели себя до крайности предупредительно.
— Ты что, — догадался юноша, — им все рассказала?
— Я сказала только Трель, как вы и разрешили, мой господин, — захлопала ресницами Касса.
— А Трель передала всем остальным? Вот женщины! — воскликнул Лейр, плюхаясь в кресло. — Ничего доверить нельзя! Это же наш секрет, понимаешь? То есть был наш секрет!
— Не кричите. — Трель махнула рукой с такой очаровательной самоуверенностью, какую было трудно предположить в рабыне. Во всяком случае, юноша отреагировал на это как должно — послушно заткнулся и сердито засопел. — И без того все скоро всё узнают. Тут кругом маги. Думаете, наши хозяева ничего не почувствовали, когда вы убили лорда Бальдвина? Чувствуем же мы, когда погибает кто-то из нашего народа! Это раз! А во-вторых, не кричите так, а то Нимтуронга разбудите.
— Кого-кого? — напрягся Лейр. Рука уже сама потянулась искать меч.
— Нимтуронга. — Девушка приоткрыла дверь в соседнюю комнату, где, свернувшись калачиком среди огрызков половиков, спал маленький дракончик. — Вы сами разрешили так его назвать.
— Когда? — Лейр подумал, что надо что-то делать с головой. То башню напрочь срывает, то провалы в памяти.
— Когда уходили к лорду Бальдвину.
— Ага. — Лейр дотянулся до кубка и выхлебал его в три больших глотка. Дежурившие у стола свиллы тут же засуетились, придвинули к нему порядком остывшие блюда, стали наперебой предлагать напитки. — А почему именно Ним… нум-тур…
— Ним-ту-ронг, — по слогам произнесла Трель. — У нашего народа была такая сказка — про белого дракона Нимтуронга, который исполнял желания. Сокращенно можно звать его Ним. Он пока еще маленький.
— Ним. — Лейр посмотрел на приоткрытую дверь. — Лучше Ням. Он жрет все подряд.
— Ня-ам, — тут же раздался сонный ответ. Все напряглись, но тревога оказалась ложной — только что получивший имя дракончик просто во сне перевернулся на другой бок.
Леди Истра-Сидония голосила. Ей вторила леди Ортана, но больше из женской солидарности — у девушки не было личных причин любить дядю, она старалась из-за своего брата-близнеца. Ведь и она могла однажды потерять Ортона навсегда.
Остальные столбами стояли или сидели вокруг, не глядя друг на друга. Лорд Ортон-старший крепко держал сына за руку. Теофраст топтался у стены, иногда бросал взгляды на отца, которого все время отпихивала убитая горем супруга. Лорд Бальтазар грыз кончики перчаток. Лорд Дагоберт мрачно переводил взгляд с одного брата на другого. Ни у кого не было причин особенно любить Бальдвина, но зато теперь у всех появилась причина ненавидеть Терибальда. Всего за неполные пять дней этот ненормальный ухитрился нанести такой урон их семейству! Олфильд, жертва его «лечения», до сих пор не пришел в себя и тихо булькал в кресле. А теперь и Бальдвин!
Нет, ну кто бы мог подумать, что этот сопляк способен на такое! То, что он сделал, не укладывалось в голове. Но темное пятно легко узнаваемой формы, из которого торчал скрученный в штопор меч, было обнаружено на потолке комнаты Бальдвина, а его самого нигде не было.
«Это хоть что-то, — мрачно подумал Дагоберт. — От Годфруа вообще остались только личные вещи, разбросанные как попало! Поди пойми, что там произошло! Теперь, кажется, всякий мог бы поверить, что к исчезновению отца приложил руку родной сынок!»
— Мы отомстим, — произнес он. — Это убийство не останется безнаказанным! Я сам отомщу!
— Мы все должны принять меры, — согласился Ортон-старший. — Кто станет следующей жертвой?
Его сын поморщился и попытался незаметно вытащить свою порядком онемевшую кисть из руки отца.
— Убийца должен умереть! — сквозь слезы закричала леди Истра-Сидония. — Подлый, наглый убийца!
— Это была дуэль, мама, — пробасил от дверей Теофраст. — Согласно Кодексу, смерть на дуэли рассматривается как несчастный случай, а не как убийство.
— Несчастный случай — это то, что я родила тебя! — взвизгнула нежная мать. — Позорище мое! Другой бы давно уже отправился мстить за дядю, а он…
Рядом послышалось хихиканье, и Дагоберт поморщился. Милица! Вечно она смеется не вовремя! Девушка стояла за его креслом и глупо хлопала ресницами. Почти все знали или подозревали, что она сохнет по Теофрасту — с чего иначе ей всякий раз краснеть и начинать хихикать, когда он появляется в зоне видимости! Но лорд Дагоберт и слышать не хотел об этом союзе. Будучи невысокого мнения об умственных способностях дочери и племянника, он совершенно уверился в том, что рожденные от этого союза внуки окажутся дебилами.
— Терибальд мне нравится, — помолчав, выдал Теофраст. — И мстить я ему не буду!
Это заявление было встречено гробовым молчанием, нарушаемым только хихиканьем Милицы. Леди Истра-Сидония пошла цветными пятнами, леди Ортана забыла, что плакала и причитала. Остальные молча открывали и закрывали рот.
— Хм. Пойду я, пожалуй. — Теофраст попятился. — Если что — я… ну… того…
Пятясь, он добрался до двери и прикрыл ее за собой.
Все были настолько поражены его уходом, что никто не заметил, как со своего места поднялся и тихо направился к другой двери лорд Бальтазар. Не то что бы он наконец-то получил шанс рассчитаться за искалеченные кузиной руки. Просто ему очень нравились племянники. Оба.
Девушка остановилась перед наглухо закрытой дверью. Дверь была такая старая, что успела врасти в камень и покрылась коркой то ли старого мха, то ли известковых наростов. Проводница обернулась через плечо и улыбнулась одними губами.
— Привела, — сказала она. — Здесь они вас не ждут.
— Ты уверена? — Терибальд подошел и потрогал дверь руками. Магической защиты на ней не стояло — это он понял сразу.
— Ее не открывали уже много лет. Ее просто невозможно открыть. Поэтому про нее никто не вспомнил.
— Кроме сэра Бравлина? — прищурился Терибальд.
— Сэр Бравлин знает о ней, — кивнула девушка. — Но он о ней не помнит — забыл. А я…
— А ты просто имеешь его память, — подсказал ей молодой человек. — И когда он отдавал тебе приказ, «прочитала» там кое-что. Хм, это интересно!
Керагаст, до этого молчавший, выдвинулся вперед.
— Что мы будем делать, Лейр? — напрямик спросил он. — Мы что, оказались в тупике? Отсюда нет выхода?
Терибальд потрогал дверь еще раз, провел руками по доскам, под слоем известняка, плесени и мха наощупь отыскивая заклепки и запоры. Огонек над его головой вспыхнул и загорелся так ярко, что уже привыкшие к полумраку Керагаст и девушка зажмурились.
— Открыть-то ее можно, — услышали они голос Терибальда. — Отойдите! Керагаст, не спускай с нее глаз! И держи оружие наготове. Калидор?
Скелет тут же возник рядом.
— Посмотри, что там, — распорядился молодой человек, разминая пальцы и копаясь в сумке на боку. Просто чудо, что сумка уцелела во время сумасшедшего бега, но большинство ингредиентов было безнадежно испорчено водой. Больше разрушений мог произвести только огонь. Хорошо, что молодой маг догадался кое-какие снадобья поместить в стеклянные сосуды! Правда, два из них разбились и испачкали растворившимся в кашицу содержимым внутренности сумки, но зато остальные были целы. Не пострадал и ритуальный нож.
Калидор тем временем сунул череп внутрь, прошел сквозь дверь, постоял какое-то время, оттопырив тазовые кости, а потом вернулся в нормальное положение. Лицевые кости его вытянулись от разочарования.
— Там какой-то кабинет, — протянул он. — Письменный стол, бумаги, шкафы с книгами. И все. Есть, правда, кое-какие магические штучки, но так, мелочи!
— Отлично. А теперь все назад!
Керагаст взял девушку за плечи, отодвинул себе за спину. Хотя ему велели не спускать с нее глаз, он просто не мог допустить, чтобы она осталась беззащитной. А где девушка может быть в большей безопасности, чем у него за спиной? Пока жив, он будет ее защищать — и наплевать на ее происхождение! Лейр просто не знает, что такое любовь.
Девушка вытянула шею, почти положила голову ему на плечо. Рыцарь почувствовал ее дыхание и содрогнулся. Оглянувшись, он заметил, что девушка следит за манипуляциями Терибальда, и глаза ее как-то странно светятся.
— Он очень силен, твой друг, — прошептала она, почувствовав его взгляд. — Намного сильнее, чем…
— Чем твой хозяин, сэр Бравлин?
— Пожалуйста, — девушка умоляюще заглянула ему в глаза, — верь мне. Ты мне понравился еще в первый раз! Ты такой красивый! Я никогда не встречала таких красивых, как ты!
— А ты встречала многих? — догадался Керагаст. Ему вдруг стало жарко и больно. Неужели она так же страстно целовалась еще с кем-то? Неужели кому-то еще, кроме него, довелось обнимать ее стан? Неужели это правда? Суккубам ведь все равно. Они ненасытны и не могут остановиться, пока не выпьют жизненную силу своих жертв до капли. Сколько у нее было мужчин до него? И сколько будет после того, как его холодное, безжизненное тело перестанет ее интересовать? Девушка подняла умоляющие глаза.
— Пожалуйста, — протянула она, — не заставляй меня отвечать! Я ничего не могу с собой поделать! Это сильнее меня. Я… я просто не могла остановиться!
— Значит, это правда? Ты суккуб?
Вместо ответа девушка ткнулась ему носом в плечо и расплакалась. Руки ее были связаны за спиной, она не могла прикоснуться к молодому рыцарю, и Керагаст впервые порадовался этому обстоятельству. Он почувствовал жестокое разочарование — его любовь оказалась обманом. О Единый, зачем только он встретил ее! Жил бы себе и жил, не зная этого разочарования!
Его горькие размышления прервал резкий натужный скрип и тихий голос:
— Прошу на выход!
Терибальд плечом налег на приоткрытую дверь, и одной рукой запихивал в сумку свои вещи. На висках блестели капельки пота.
— Прошу! Только не шуметь!
Дернув за веревку, которой была связана девушка-суккуб, Керагаст переступил порог. Как ни устал Терри, пока рыцарь осматривался, он прошел к входной двери, которая обнаружилась в противоположной стене, и проверил ее.
— Заперта на обычный замок, — объявил маг. — Такой мне открыть — раз плюнуть!
Они вышли через запасную дверь, которая была заставлена всякими вещами так, что ее практически не было видно. Большая часть силы Терибальда ушла именно на то, чтобы переместить все вещи в сторону и при этом ничего не нарушить. Чтобы взломать старую защиту, поставленную на дверь более полувека тому назад, много энергии не понадобилось — такие заклятия, если их не возобновлять, постепенно теряют силы.
Перед ними действительно оказался чей-то рабочий кабинет, и, осмотревшись, Керагаст тихо ахнул:
— С ума сойти! Вот уж не думал, что мы окажемся тут!
— Ты знаешь, где мы? — Терри начал тихонько шарить по шкафам и полкам. Судя по книгам и кое-каким вещам, обитателю этого места магия не была чужда. Молодой человек собирался пополнить свои запасы, а в первую очередь заменить то, что оказалось испорчено водой. Но, к его сожалению, здесь не было ничего из того, что ему было нужно.
— Я бывал тут прежде, — мрачнея с каждым словом, ответил Керагаст. — Вместе с сэром Годованом. Это кабинет сэра Бравлина.
— Там на столе какие-то записи, — подала голос девушка. Она стояла в середине комнаты, опустив голову и не делая попытки освободиться. При взгляде на нее в душе Керагаста оживали настолько противоречивые чувства, что он старался не смотреть на суккуба. Молодой рыцарь с готовностью бросился к столу, на котором действительно лежали какие-то бумаги.
Услышав его удивленный возглас, Терибальд перестал копаться в шкафах и на полках, бросился к другу. Керагаст перебирал бумаги, бегло просматривал один лист за другим.
— С ума сойти! — сказал он напарнику и протянул один лист. — Ты только посмотри, что тут такое!
— Свидетельство о рождении, — прочитал Терибальд. — У высокородного герцога Годольфина Второго Зеленодольского, принца и так далее, и леди Периллы из Гуревич родился сын, нареченный Бравлином. Место и дата рождения.
В основном это были какие-то выписки и черновики большого доклада, приготовленного, видимо, для правительственного заявления. Вперемешку с ними лежали какие-то схемы. Нарисованные на разных листах пергамента, они являлись кусочками мозаики, и молодые люди принялись лихорадочно складывать их, стремясь увидеть всю картину целиком.
Не прошло и минуты, как на столе лежало родословное древо Эвларских королей.
И только тут стал заметен один удивительный факт, которому за давностью лет практически никто не придавал значения.
На протяжении восьми столетий — все время существования сначала герцогства, а потом и королевства Эвларии — имелась всего одна династия, ведущая свой род от Ксерия Копьеносца, друга и соратника знаменитого Хьюга Косоглазого. В течение всех этих столетий у каждого короля был только один сын. Все остальные дети, сколько бы их ни было — как у Ксерия Третьего, имевшего девять потомков, — неизменно оказывались девочками. За восемь веков насчитывалось только одиннадцать исключений из этого неписаного правила, когда в семье рождалось два мальчика. Причем в восьми случаях из одиннадцати второй сын рождался, если первый умирал в раннем детстве. И только трижды оба принца доживали до совершеннолетия. У всех трех была разная судьба. Один стал жрецом и ушел от мира. Вторым был младший брат короля Богорада Первого, печально знаменитый принц Родавон, казненный по ложному обвинению. А третий…
— Годольфин Первый, рожденный в пятьсот шестнадцатом году от основания династии, — прочитал Керагаст. — Отец Баррабы Первого, герцога Зеленодольского…
Терри быстро пробежал глазами разложенные тут и там документы:
— Прапрадед сэра Бравлина! Это что же выходит, он тоже принц крови?
Молодые люди уставились друг на друга. Слов больше не требовалось. Все стало на свои места.
— Я только одного не понимаю, — нарушил молчание Керагаст, — а зачем ему тогда сэр Родавон?
— Месть, — предположил Терибальд. — Ты сам мне рассказал семейную историю нашего короля. Его отец, по сути дела, обрек сэра Родавона на монастырь, лишил имени, титула и будущего. Так что со стороны все должно выглядеть именно так. А на деле…
Он не успел ничего сказать — снаружи послышались шаги, кто-то подошел к двери с той стороны и вставил в замок ключ.
