3
В путь отправились на рассвете, едва открылись городские ворота.
Господин Туррус и человек, которому я предназначался в подарок, жили далеко отсюда, в одном из Вольных Княжеств, расположенных на востоке. Все, что мы, эльфы, знали об этих государствах, укладывалось в два слова — «война» и «жадность». Ибо основным занятием местных князей была война с соседями, ведущаяся для того, чтобы либо отобрать у них куски территории, либо не допустить, что твои владения растащат по кусочку. Об успехе этих постоянных соседских войн говорило то, что на картах Вольные Княжества изображались в виде одного большого пятна, не разделенного на внутренние границы. О том, где конкретно проходят границы их земель, порой точно не знали и сами князья.
Обоз, идущий в сердце Вольных Княжеств, составился большой — кроме двух подвод с добром господина Турруса в нем было больше десятка других подвод, принадлежащих разным купцам, из которых некоторые жили еще дальше к востоку от Княжеств, в землях, о которых я ничего не знал.
Мы выехали ранним утром, когда воздух был еще прохладен после ночи. Меня вывели из кладовой в самый последний момент. Господин Туррус сам отвел свое приобретение к одной из подвод и закрепил цепочку-поводок на краю, после чего кивнул наемнику, замершему на коне рядом со мной:
— Отвечаешь за него головой. Если сбежит или с ним что-то случится, посажу тебя на его место. Он обошелся мне в две сотни серебреников.
Наемник фыркнул и сверкнул глазами в мою сторону. Судя по цвету кожи и волос, а также по разрезу глаз и форме тяжелой челюсти, это был полуорк. Я смерил его холодным взглядом, про себя недоумевая, почему господин Туррус завысил мою стоимость. Хотел заставить стража лучше исполнять обязанности или считал, что «двести» звучит лучше, чем «сто пятьдесят»?
Через несколько минут подводы тронулись в путь. Я зашагал рядом с «моей». Длина поводка позволяла либо отстать от нее на несколько шагов, либо пойти вровень с козлами, на которых сидели двое возниц. Мог я также сойти с дороги и двигаться по обочине либо запрыгнуть на подводу и ехать с комфортом.
Меня не слишком интересовал окружающий пейзаж. Я гораздо чаще оборачивался назад, на постепенно уплывающий вдаль Ирматул, чем смотрел вперед или глазел по сторонам. Некоторые считают, что вся наша жизнь — дорога и что нужно внимательно смотреть вперед, выбирая путь, и по сторонам, потому что больше ты в эти места не вернешься. Если это правда, то впереди, в будущем, меня не ждало ничего, окрестности-«настоящее» тоже не представлялись чем-то интересным, и лишь то, что осталось позади, мое прошлое, еще имело для меня какую-то ценность.
Первые два дня господин Туррус не обращал на меня внимания. Я его даже не видел. Он все время был где-то впереди, там, где собрались все путешественники. Оттуда иногда долетали взрывы смеха и обрывки песен и речей. Но на третий день человек неожиданно почтил меня своим присутствием.
Я ехал на подводе, по установившейся привычке сидя лицом назад. Мы находились в середине каравана, так что прямо передо мной покачивалась конская морда. Подвода, которую тащила уставшая лошадь, занимала большую часть обзора, и это тоже можно было считать символичным — прошлое с каждым днем все больше заслонялось настоящим.
Перестук копыт заставил обернуться через плечо.
— Как тут? — Господин Туррус обратился к моему охраннику.
— Все в порядке, мастер. — Всадник-полуорк сплюнул на обочину. — Он либо бредет у борта, либо сидит вот так. Часами может…
— Хм… — на меня обратили внимание, — и давно он так сидит?
— Да как мост проехали, так и не шевельнулся.
— И чего там такого интересного? — Вопрос относился ко мне.
— Ничего, господин, — ответил я, не отводя глаз от уползающей вдаль дороги.
— А все-таки? Сбежать думаешь? Это глупо. Бежать имеет смысл только тогда, когда точно знаешь, что тебе есть куда возвращаться. А если позади нет ничего, нет смысла возвращать прошлое.
Я с некоторым удивлением посмотрел на человека. Всего несколькими словами описать то, что я чувствовал, но в чем боялся себе признаться! Ведь он был прав! Там, позади, меня не ждало ничего! Мой Остров разрушен, мои родные пропали без вести или погибли. Моя возлюбленная и мой сын…
— Кто она тебе? — неожиданно мягко обратился ко мне человек.
— Жена, — вздохнул я, вспомнив тот единственный взгляд, которым одарила меня Ленимирель с помоста. В нем светились безмерное удивление, недоверие — и страх. Чего она боялась? Был ли это обычный страх перед неизвестностью или она испугалась своего прошлого в моем лице?
— Жена и дети, значит? — сделал свои выводы человек. — Это плохо. Лучше совсем ничего не ведать про своих и тешиться надеждой, чем знать горькую правду!
Я смотрел на господина Турруса с плохо скрываемым удивлением. Он был моим временным хозяином — пока не придет пора меня «дарить», — всего несколько дней, но я даже не подозревал, что это за человек.
— Жаль, — помолчав, заявил он, — что ты не сказал этого раньше.
— Когда? — ответил я. — У помоста?
— А хотя бы и там! Не думаю, что она стоила так уж дорого — с детьми. Обычно высоко ценятся девушки, особенно девственницы, а женщин, у которых подрастают дети, продают за чисто символическую плату. Да еще и на общем аукционе… Вряд ли за всю троицу могли выложить больше пятидесяти монет…
— Вы хотите сказать, — я оторвал взгляд от дороги и внимательно посмотрел на человека, — что купили бы их? Для меня?
— В первую очередь — для себя, — произнес господин Туррус, — чтобы быть уверенным, что ты не сбежишь.
— Куда мне? — вздохнул я. — Я постоянно на цепи, как пес. Да и охранник глаз с меня не сводит.
Я покосился на полуорка. Тот действительно больше смотрел на вашего покорного слугу, чем по сторонам. И его взгляд — вернее, огонь, который горел в глазах, — мне не слишком-то нравился.
— За это я ему и плачу! — произнес господин Туррус, пришпоривая коня и возвращаясь в голову обоза.
Чем дальше уплывал Ирматул, тем беспокойнее становились обозники и охранники. Старший конвойный — сторожить обоз нанялся целый отряд, в котором вместе с людьми служили орки, полукровки и даже один тролль, — вместе со своими помощниками несколько раз в день объезжал весь обоз, а его подопечные по утрам надевали под куртки кольчуги и держали оружие наготове. Приграничье Княжества Ирматул жило в состоянии войны. Ибо Вольные земли были убеждены, что на его территории текут молочные реки в кисельных берегах и что их может обогатить сам факт владения любой частью этого государства.
Как-то на рассвете ко мне подошел господин Туррус. Я как раз завтракал — кормили меня из того же котла, что и охранников, так что я мог рассчитывать на кашу с мясом и глоток разбавленного водой эля вечером и немного бодрящего травяного настоя утром. Я прекратил жевать и поднял на него глаза.
— Встать, раб, — процедил полуорк, — когда подходит свободный!
Я нехотя поднялся, но человек махнул рукой, показывая, что сейчас ему не до церемоний, и кинул полуорку несколько ремней:
— Когда закончит есть, свяжи его и забрось на подводу.
— Что? — не поверил я своим ушам. — Почему?
— Чтобы не сбежал, — господин Туррус удостоил меня ответом.
— Ты поел, раб? — едва дождавшись, пока человек отойдет от нас на несколько шагов, поинтересовался охранник.
— Мм… почти. — Я вцепился в миску, с тревогой посматривая на ремни в его руках. Не то чтобы я так уж боялся, просто процедура была унизительной.
— «Почти» не считается, — отрубил полуорк. — Давай сюда руки.
Он быстрым движением выбил миску, после чего легко заломил мне руки назад.
— Не надо! — воскликнул я, пытаясь вырваться. — Я не убегу! Клянусь!
— Хозяин сказал — «надо», значит, надо, — пропыхтел охранник и изо всей силы двинул мне локтем между лопаток. — Не дергайся, а то так скручу, что хуже будет!
По моему мнению, хуже быть уже не могло, и я все-таки прекратил сопротивление. Связав мне руки, полуорк спутал лодыжки, забросил меня на подводу и на всякий случай проверил, насколько прочна цепь, тянущаяся от ошейника.
— Убедился, что я никуда не денусь? — не удержался я от сарказма. — Ты еще глаза завяжи и рот заткни!
— Не замолчишь сам — так и сделаю, — прорычал охранник.
Пришлось смириться, хотя все во мне восставало против такого обращения. Но что оставалось делать? С каждым днем мы все дальше оказывались от Радужного Архипелага. Я был единственным эльфом в обозе, а это значит, что на встречи с соплеменниками у меня не оставалось надежды. Да и зачем они были нужны? О чем мы могли друг с другом говорить? О гибели нашего мира? О том, что орки сейчас громят Радужный Архипелаг, завоевывая Остров за Островом? Какой Остров падет следующим? Аметистовый? Изумрудный? Янтарный?
Обоз тащился на восток. Мерное покачивание подводы убаюкивало, но горькие мысли гнали от меня сон, а ехавший рядом полуорк еще больше растравлял чувства.
На второй день все повторилось.
И на третий.
А на четвертый…
Накануне мы покинули мирный Ирматул и углубились на территорию соседнего Вольного княжества Дедославского. Это мне изволил сообщить мастер Туррус, когда присутствовал при ставшем обязательным ритуале связывания вашего покорного слуги.
— Может быть, не надо? — рискнул я обратиться к нему, пока полуорк возился с моими запястьями. — Я готов поклясться всем святым, что не попытаюсь бежать!
— Тебе надоело? — понимающе кивнул человек. — Могу тебя обрадовать. Мы вчера под вечер вступили на земли Дедославского Княжества. Как только покинем его, я тут же отменю приказ. Осталось всего несколько дней.
Для меня эти дни растянулись до бесконечности. Долгими часами я валялся на подводе среди тюков товара и чувствовал себя ужасно. Разбитая дорога пролегла по довольно безлюдной местности — за полдня мы ни разу не видели ни одной деревушки или даже хутора. Как мне удалось узнать впоследствии, Дедославское Княжество в прошлом довольно часто страдало от набегов соседей. Приграничные земли грабили все, кому не лень: даже если соседние Княжества объединялись для того, чтобы напасть на Ирматул, все равно они не могли устоять перед искушением и не прихватить что-либо у поселян Дедослава. Поэтому местные жители либо научились скрываться и жили исключительно в глухом лесу, либо давно подались отсюда куда подальше.
Мы пробирались через глухие леса, годами не видевшие топора дровосека. Раз или два казалось, что откуда-то из-за деревьев поднимается дымок. Местность была такая дикая, что охранники, не сговариваясь, достали оружие, а многие в дополнение к кольчугам надели еще шлемы.
Я попытался приподняться на локте.
— Эй! — окликнул своего охранника. — Что происходит?
Полуорк не ответил. Он надел шлем, из-под которого торчала только его массивная нижняя челюсть. И эта челюсть выражала презрение. Впрочем, лицо этого существа вообще ничего иного не выражало по отношению ко мне.
— Развяжи меня, — попросил я. — Пожалуйста!
Полуорк хмыкнул.
— Я не буду пытаться убежать, — продолжил я. — Но мне просто… мне очень нужно сейчас быть свободным! Я чувствую — что-то происходит! И я хотел…
Только острый эльфийский слух помог мне расслышать свист стрелы. Его не услышал больше никто — зато все увидели, как падает с седла человек, убитый выстрелом в шею.
— К оружию! Сомкнуть ряды! Тревога! — пронеслось вдоль обоза из конца в конец. Охранник плотнее надвинул шлем и мгновенно вскинул щит, в который тут же ударила стрела. Вторая попала ниже — всхрапнул, покачнувшись, раненый конь.
— Что это? — Я попытался приподняться. — Нападение?
Так оно и было. Человек сорок — столько я мог видеть со своего места — вылетело на дорогу из кустов. Лучники били в упор, на таком расстоянии стрелы пронзали кольчуги, глубоко увязали в мясе. К счастью, стрелять быстро прекратили — каждый лучник успел выпустить по паре стрел, после чего нападающие обнажили мечи и схватились с охранниками обоза. Тех было, конечно, много, но первый залп из луков существенно проредил ряды.
За оружие взялись все: возницы, выжившие после первого залпа, достали кистени и легкие топорики, вооружились и купцы, не говоря уже об охранниках, которые честно выполняли свою работу.
Раненый конь повалился на обочину дороги, а полуорк спешился, хватая меч и щит. Третья стрела впилась в дерево рядом с самой первой, пронзив щит насквозь. Потом на моего сторожа налетели сразу двое разбойников.
Всюду кипели схватки. На дороге валялись убитые и раненые. На моих глазах полуорк расправился с противниками — одного достал ударом в шею, другого сначала сбил с ног, оглушив ударом щита, а потом уже добил — и бросился прочь, выискивая новых противников. Их вокруг было предостаточно.
Откуда-то от головы обоза послышался отчаянный визг. Так могла кричать только до полусмерти перепуганная женщина, и я не смог стерпеть.
— Развяжи меня! — закричал полуорку, рванувшись в путах. — Развяжи!
Охранник бросил на меня взгляд через плечо. Под шлемом я не мог разглядеть выражение его глаз.
— Развяжи! — повторил я. — Я буду драться!
— Ты, — прорычал он.
— Я не убегу! Я — воин! — убеждал я. — Скорее! Ну!
Несколько долгих секунд полуорк смотрел мне в глаза, а потом одним прыжком сиганул на подводу:
— Руки!
Получив свободу, я кубарем скатился с подводы.
Одному из охранников не повезло — стрела впилась ему в горло как раз над ключицами. Он лежал, раскинув руки, лицом вниз, но, когда я наклонился, чтобы взять оружие, холодный металл коснулся моей шеи сзади.
— Эге, — произнес кто-то за моей спиной. — Что это мы тут делаем?
— Мне нужно оружие, — не оборачиваясь, ответил я.
— Уверен?
Мое тело среагировало быстрее разума — подобравшийся ко мне со спины человек еще говорил, а я уже действовал. Припасть к земле, кубарем перекатиться по дороге, попутно подхватив одной рукой валяющийся рядом меч покойника, а другой — горсть песка и пыли, вскочить и бросить песок с пылью в лицо человеку было секундным делом. Неизвестный отшатнулся, невольно зажмурившись, — и этого движения было достаточно, чтобы я рубанул сверху вниз, тяжестью опуская меч на его плечо.
— Скорее! — Рядом возник полуорк, держа наготове перепачканный кровью меч. — Вперед!
Всюду кипели схватки — уцелевшие охранники, возницы и купцы сражались отчаянно, защищая уже не столько товары, сколько свою жизнь. Некоторые, побросав оружие, спешили укрыться в лесу — таких не преследовали.
Мы помчались вдоль обоза, расшвыривая всех на своем пути. Соответственно росту Покровители наделили меня и силой, так что бегущему по пятам полуорку доставалось лишь добивать тех, кто раненым откатывался от меня.
Я спешил на помощь женщине, чей крик все еще стоял у меня в ушах, но неожиданно буквально споткнулся о тело, распростертое на дороге.
Для господина Турруса все было кончено. Стрела, торчащая из его груди, красноречиво свидетельствовала об этом.
— Господин…
Я вдруг почувствовал себя беззащитным. Нет, не потому, что у меня не было приличной одежды, не говоря уже о доспехах. Просто будущее опять стало туманным и неопределенным. До сего момента я был рабом, который хоть и не признавался в этом, знал, что его ждет впереди. Я не принадлежал самому себе и плыл по течению жизни, не задумываясь, как жить и что делать. Мастер Туррус должен был доставить меня хозяину в качестве «подарка». С его смертью все обещания теряли смысл. Я ничего не знал о том, кому меня надо было «подарить». Да если бы и знал имя моего «хозяина» — что заставило бы меня искать его? Я оказался предоставлен сам себе — и совершенно не понимал, что делать.
— Чего застыл? — Грубый голос полуорка вывел меня из раздумий.
— Я…
— А-а-а-а! Не трогайте меня!.. Помогите!
— Туда! — решился я, бросаясь на голос. Сейчас я готов был делать что угодно, лишь бы не думать о дальнейшей судьбе.
Человек такого маленького — особенно по сравнению со мной! — роста, что его легко можно было принять за темного альфара, отчаянно отбивался от двух грабителей и вопил высоким пронзительным голосом, который легко можно было принять за женский. При этом телом он ухитрялся закрывать небольшой сундучок и верещал так пронзительно, что его вопли перекрыли топот наших шагов и даже заглушили шум битвы.
Мой меч и кривой талгат полуорка одновременно опустились на плечи двух грабителей, одним ударом выведя их из строя. Остальные разбойники тут же оставили верещащего женским голосом коротышку и развернулись к нам — только для того, чтобы быть убитыми ударами в грудь, а не в спину.
— Спасите! — завизжал коротышка еще громче, вцепившись в сундучок двумя руками. — Спасите и можете просить что угодно! Я вас озолочу! Я вас…
Убив еще одного человека, я подхватил его оружие и взял в каждую руку по мечу. Так мне было значительно легче сражаться.
— Отходим! — приказал полуорк, валя наземь очередного грабителя. — В лес!
— Умоляю вас! Не бросайте меня! Защитите! — опять заверещал коротышка. Обнимая свой сундучок, он кинулся к нам.
Мы втроем соскочили с обочины и бросились в лес. Нас никто не преследовал — оставшиеся в живых грабители либо добивали последних защитников, либо принимались потрошить подводы. Оглянувшись на бегу через плечо, я заметил, что разбойники, не тратя времени даром, садятся на козлы и гонят подводы прочь, оставив тела убитых валяться на дороге.
Первым сдался коротышка, который волок на себе сундучок. Он рухнул на траву под высоким деревом и простонал:
— Больше не могу.
— Надо идти, — прохрипел полуорк.
— Умоляю, — задыхающийся коротышка приподнялся, — не бросайте меня! Я… хорошо заплачу…
— Сколько? — Полуорк, уже сделавший шаг прочь, остановился.
— Десять… нет, двадцать серебряных звезд, — объявил коротышка.
— Мастер Туррус в качестве аванса заплатил мне двадцать звезд, — произнес полуорк. — В конце пути я должен был получить еще сорок.
— Ну хорошо, я дам тридцать… Больше у меня все равно нет!
Все это время коротышка разговаривал с полуорком, напрочь игнорируя меня. Я какое-то время скромно помалкивал, но потом решил вмешаться — хотя бы для того, чтобы выяснить свой статус.
— Согласен на тридцать «звезд», — объявил я.
— Ты? — фыркнул полуорк. — С тобой, раб, никто не торговался! Сиди, молчи и радуйся, что тебе позволено держать в руках оружие!
Ну вот оно! Я выпрямился, расправляя плечи.
— Во-первых, я больше не раб. Человек, купивший меня, мертв, а другого, который мог бы назваться моим хозяином, я тут не вижу. Документов, подтверждающих факт купли-продажи, у тебя нет, ошейник, — я тронул рукой полосу кожи, — можно снять. Это, как я уже сказал, первое. А второе, — я невольно задержал дыхание, ибо горло перехватило от долго сдерживаемой ненависти, — чтобы я, Данкор из Дома Дармира, лорд Коралловый, позволил кричать на себя какому-то полукровке, да еще и наемнику!
Полуорк сердито зарычал. Выглядело это не так жутко, как у его чистокровных родичей, но тем не менее достаточно красноречиво.
— Да я тебя, эльф…
— Погодите, не надо ссориться, — коротышка бросился между нами, отчаянно размахивая руками, — опустите оружие! Я согласен заплатить обоим! Только доставьте меня в Брезень!
При упоминании этого населенного пункта орк как-то нехорошо усмехнулся.
— Что ж, — кивнул, бросая талгат в ножны, — Брезень так Брезень!
— Но сначала мы должны вернуться на дорогу, — сказал я.
— Это еще зачем? — испугался коротышка, снова двумя руками схватившись за свой сундучок. — Не надо! Я не хочу!
— Вы можете остаться, мастер, — пожал я плечами, — или мне называть вас господином?..
От его ответа зависело очень многое. Обращение «господин» ясно указывало, что к вам обращается слуга — или, в моем случае, раб. А обращение «мастер» поднимало говорящего на более высокую социальную ступень — вольный наемник, телохранитель, ученик, младший помощник, то есть тот, кто имеет какие-то права и со временем сам может заслужить право называться мастером.
— А… э… у… мастером, — помолчав, выдал коротышка. — Мастер Ларсус, так меня зовут. Да, Ларсус. Но на дорогу-то нам зачем? Там может быть опасно!
— Большинство грабителей уже наверняка покинули эти места, — предположил я, прислушавшись. — А мне крайне необходимо там побывать, хотя бы для того, чтобы обзавестись чистой рубашкой и парой сапог. Или вы предпочитаете, чтобы я сопровождал вас в таком виде? — указал я на собственный полуголый торс. — Эльф и так в землях людей будет привлекать слишком большое внимание…
— Своими ослиными ушами, — проворчал полуорк достаточно громко, чтобы я услышал. — Он сбежит, мастер! Сколько волка ни корми, он в лес смотрит!
— Я не убегу, — пообещал я. — Если не веришь, пошли со мной!
В результате обратно мы потащились втроем — вспотевший так, что мы с полуорком синхронно поморщились, мастер Ларсус наотрез отказался оставаться в лесу без нас. Прижимая сундучок, он потрусил следом, непрерывно вздыхая, охая, стеная и что-то бормоча под нос — не то молился, не то перечислял убытки.
Я оказался прав — грабители забрали только подводы с товаром, но оставили почти всех лошадей и тела обозников. Они так спешили, что даже не стали обыскивать трупы.
Мастера Ларсуса замутило при виде крови, и он, побледнев и вспотев еще больше, рухнул у обочины, слабым голосом прося нас поторопиться. Но мы и так действовали быстро. Пока я искал среди убитых того, чей рост мог хоть как-то сравниться с моим, и возился с найденным верзилой (ростом он мне немного уступал, но по ширине плеч даже выигрывал, так что рубашка оказалась впору), полуорк ловко очистил несколько карманов и поймал трех лошадей. Я же добыл для себя оружие — нечто, весьма похожее на алебарду, и подходящую броню. В общем, мы запаслись всем необходимым для дальней дороги, разве что съестных припасов не прихватили.
— Дичь нам настреляет эльф, — вслух рассудил полуорк, — я наберу кореньев… соль у меня всегда с собой… Проживем!
— А почему это ты так уверен, что я обеспечу вас дичью? — невольно откликнулся я. — Где ты видишь лук и подходящие для охоты стрелы?
— Стрелы ты вырежешь из трупов, — как ни в чем не бывало объяснил наемник, — а лук вы, ушастые, способны сделать из чего угодно!
— Во-первых, у меня есть имя, — напомнил я. — Меня зовут Данкор. А во-вторых, далеко не все эльфы — мастера стрелять из луков. Я, например, мечник и лук держал в руках всего несколько раз в жизни. Почему все так уверены, что эльфы поголовно — отменные лучники?
— Потому же, почему вы все, эльфы, считаете орков презренной расой! — негромко рыкнул полукровка.
— А кто же вы такие, если не презренные потомки рабов? — ответил я. — Достаточно посмотреть, что ваши орды сделали с Мраморным Островом, чтобы понять, что в вас нет ничего доброго и светлого!
— Да, конечно! Добрые и светлые только вы — ушастые снобы! А остальные — грязь у ваших ног!
— Мы, между прочим, Перворожденные! Эльфом звали старшего сына Эля-Прародителя, поэтому и мы считаемся высшей расой! А вы, орки, вообще произошли от урюков! У вас даже своего прародителя нет!
— У нас есть духи наших предков! — зарычал полуорк.
— Ты сначала определись, кто ты — орк или человек, — посоветовал я. — А потом будешь решать, есть ли у тебя духи предков! И вообще, у меня — чистое происхождение, а ты — потомок…
Полуорк не дал мне договорить, с рычанием атаковал.
Поскольку он бросился на меня с голыми руками, я тоже не стал хвататься за оружие. Мой кулак встретил его перекошенную от ярости физиономию, но удар не остановил врага. Он все-таки дотянулся до меня, твердо намереваясь разбить мне нос.
Рост и здесь сыграл мне на руку — чтобы дотянуться до моего носа, полуорку пришлось основательно подпрыгнуть. Я же лишь немного отклонился назад, так что противник лишь слегка мазнул по нему кончиками пальцев, не причинив серьезного вреда. Сам же нанес ответный удар сверху вниз, обрушив его на голову наемника. Не скажу, что я такой уж мастер драться на кулаках — меня не учили искусству кулачного боя, а полгода обучения в легионе Коралловых Зубов не в счет. Все, что я мог, — это блокировать удары полуорка и время от времени отвечать ему, используя порядком подзабытые знания.
Противник, однако, был более опытным рукопашным бойцом, чем мне показалось. Он довольно быстро заставил меня уйти в глухую оборону и, улучив момент, так ударил в живот, что я согнулся пополам. После чего последовал удар в челюсть, от которого пришлось опрокинуться навзничь, а потом мощный бросок швырнул меня прямо в дорожную пыль.
— Не беспокойтесь, мастер, — проворчал полуорк испуганному коротышке, усаживаясь мне на грудь, — я только немного проучу этого типа, объясню ему, что такое хорошие манеры, чтоб не кидался с кулаками на всех подряд…
— Ты сам первый начал, — пропыхтел я, пытаясь вылезти из-под тяжелого соперника.
— Что — начал? Драться или выражаться по поводу происхождения? У нас родство считают по отцу. Значит, я больше орк, чем человек. А что до духов предков, то они есть у всех…
В какой-то момент я понял, что он прав. Ведь каждый из нас — чей-то потомок. У каждого были отец, мать, деды и бабки. Даже если ты не помнишь их имен, это еще не значит, что у тебя нет родни. Я невольно скрипнул зубами — для меня, жителя разоренного Кораллового Острова, это было как нельзя более актуально.
— Так что давай, извиняйся. — Полукровка несильно тряхнул меня за грудки.
— Извини, — процедил я сквозь зубы, всеми силами пытаясь показать, что эльфа так просто не сломать и что извинение из моих уст выбили силой.
— То-то. — Полуорк слез с меня и, выпрямившись, неожиданно протянул руку, чтобы помочь встать. — Нам с тобой еще в паре работать.
Коротышка смотрел на нас такими испуганными глазами, что захотелось погладить его по голове, как ребенка, и сказать несколько ласковых слов. Его можно было понять — он доверил нам свою жизнь, а мы вели себя так, словно…
Наверное, и полуорк почувствовал себя неуютно, потому что больше не произнес ни одного слова. Мы быстро разобрали лошадей, поправили седла, навьючили дорожные припасы, позаимствованные у покойных обозников, и двинулись в путь.
Полуорк, как быстро выяснилось, уже несколько раз водил караваны по Вольным Княжествам, и в этом походе он как-то быстро стал главным. Нет, мастер Ларсус, как местный уроженец, тоже кое-чего стоил, но вот житейского опыта больше было именно у полукровки. Так что, следуя его указаниям, мы съехали с дороги и направились к цели через поля и перелески.
Следующие три дня путешествия не были богаты на события, зато существенно обогатили мою память.
Официально Вольных Княжеств насчитывалось одиннадцать, но еще десять лет назад их было четырнадцать, а полвека назад — восемь. Объяснялось это сменой поколений. Умирающий князь, как правило, оставлял владения сыновьям. Те делили одно большое Княжество на несколько маленьких и тут же начинали воевать друг с другом, стараясь захватить земли родного брата. Иногда двое объединялись против третьего, желая разделить его земли пополам. А иной раз и соседи вмешивались в споры братьев, дабы под шумок увеличить собственные владения. Ликвидировав «лишних» родственников, князья затихали до следующего витка семейной междоусобицы. За это недолгое время селяне успевали как-то восстановить разрушенное войной хозяйство, поскольку во время войны они теряли практически все, что не успевали спрятать.
Брезень, куда мы держали путь, был стольным городом Вольного княжества Березеньского. Еще недавно оно воевало с двумя соседними Княжествами — Опольским и Латыгорским, — но несколько лет назад война переместилась на территорию соседнего с ними Дедославского Княжества, ибо тамошний князь умер, оставив двух малолетних сыновей — одному было десять, а другому семь лет. Проводив родственника в последний путь, князья как-то сразу вспомнили, что оба являются родней осиротевшим мальчикам по женской линии — в свое время князь Дедославский выдал замуж за них своих сестер, — а это значило, что они имеют полное право на часть княжества. Война за право контролировать сирот-племянников до их совершеннолетия велась именно этими двумя князьями — Опольским и Латыгорским.
Все то время, которое мы пробирались по территории охваченного войной Дедославского княжества, приходилось двигаться по бездорожью, чтобы не попасть на глаза конным отрядам, ибо мы не знали, как далеко продвинулась война и где сейчас войска князей-соперников. Вообще-то на торговые обозы не нападают — торговля слишком важна для правителей, ведущих непрерывную войну. Однако это не значит, что какой-нибудь барон (здесь их называли боярами) не мог пожелать немного обогатиться за чужой счет. Правда, утешал сам себя мастер Ларсус, часть захваченного обоза могут и отпустить, стребовав выкуп — если товары по каким-то причинам не понравятся боярину-налетчику.
Во время третьей ночевки в лесу я стал замечать косые взгляды, которые бросали в мою сторону полуорк и мастер Ларсус. Не то чтобы они и раньше вели себя дружелюбно, просто сейчас спутники начали и перешептываться.
— Его заметят, непременно заметят, — шептал торговец, — а у нас ничего при себе нет…
— Глупость. Нас же ограбили! — возражал полуорк.
— Ты предлагаешь мне стать…
— А почему бы и нет?
— Но в Брезене мы его…
— До Брезеня еще надо дойти. У нас впереди несколько дней, во время которых все может случиться!
— А может быть, проще его…
— Знаете что, — не выдержал я перешептываний и косых взглядов, — если вам хочется посекретничать, советую вспомнить, что у эльфов очень острый слух. А если захотелось решить мою судьбу у меня за спиной, могли бы послать меня куда-нибудь для отвода глаз. Или просто удалиться под любым предлогом. Ведь, как я понимаю, мои спутники решают, что делать со мной?
Наемник и торговец переглянулись и синхронно потупились. Меня это неожиданно умилило, настолько, что я встал и пошел прочь.
— Я буду у ручья, — бросил через плечо, — когда закончите тайное совещание, сообщите!
Краем глаза я заметил, что полукровка приподнялся и даже приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но сделал вид, что не обратил на это внимания. Подойдя к ручью, в котором мы только что напоили лошадей и напились сами, я сел на корягу, торчащую из травы, обхватил колено руками и задумался. Этот ручей как-то странно напомнил мне другой такой же ручеек, протекающий на далеком Коралловом Острове. На том зеленом берегу я был счастлив. Там меня любила женщина, которой я отдал сердце. Где она сейчас? С каждым шагом я удаляюсь дальше и дальше от нее и не знаю, удастся ли когда-нибудь увидеться с возлюбленной.
— Страдаешь?
Голос, раздавшийся совсем рядом из кустов, заставил вздрогнуть. Я даже подпрыгнул и чуть не свалился с коряги. Давно ко мне так не подкрадывались!
— Счастье, что мы не поставили тебя в дозор, ушастый, — усмехнулся полуорк, появляясь из-за раздвинувшихся веток. — Ты бы не очнулся, пока тебя не начали убивать!
— Иди ты…
— Да ладно тебе! — вдруг довольно миролюбиво откликнулся попутчик, устраиваясь рядом. — Я о тебе, дураке, забочусь.
— Спасибо. — Я постарался вложить в ответ как можно больше яда.
— Пожалуйста, — отозвалося он. — И не обижайся!
— Я не обиделся. Ты пришел сказать, что вы уже насекретничались и мне можно возвращаться к костру?
— Не обижайся, — повторил полуорк, — ты все неверно понял. Мы действительно говорили о тебе, но… понимаешь… твой ошейник… Мы же не можем постоянно бродить по лесам. Ну набил я острогой рыбу, ну поймали в силок зайца, ну отыскали съедобные грибы, только этого мало. Нам обязательно придется проходить через города и деревни. Дедославское княжество, если ты не заметил, закончилось. Мы на землях Опольских, а потом окажемся в Брезеньских. Князь Брезеньский не ввязывается в чужие войны уже лет десять, его княжество богатеет и усиливается. Конечно, это вызывает зависть со стороны соседей, но не об этом речь.
— А о чем? — спросил я у замолчавшего полукровки.
— О том, что ни я, ни мастер Ларсус не знаем такой дороги, которая не проходила бы ни через один город! Нам придется либо и дальше пробираться по бездорожью, шарахаясь от каждой тени и таясь от людей, либо рискнуть и идти по дорогам.
— И дело, разумеется, во мне, — кивнул я.
— В твоем ошейнике, длинноухий. И в твоих ушах.
— На свои посмотри!
Что правда, то правда — у большинства орков, как чистокровных, так и полукровок, уши были слегка заостренными. Не настолько, как у нас, эльфов, и тем более не так, как у альфаров или троллей. Вообще у большинства нечеловеческих рас уши имели заостренные кончики — кроме гоблинов, вообще не имеющих ушей. Собственно, по ушам люди нас и отличали.
— Ты на мои уши внимания не обращай, — откликнулся полуорк. — Я в этих землях родился! По материнской линии у меня тут такая большая родня, какой тебе и не снилось, ушастый!
— Перестань называть меня ушастым! — воскликнул я. — У меня есть имя! Я — Данкор из Дома Дармира!
— Ухарь, — представился полуорк. — Ухарь аж-Табар из рода Лирха Трилистника. У меня есть еще три брата и пять сестер, так что я не одинок. И мой отец, Тракт аж-Табар, не единственный орк в Княжестве. А ты — единственный эльф. Вы же, длинноухие, Вольные Княжества игнорируете. Это в Ирматуле или Великой Паннории у вас в столицах стоят замки, а здесь — нет. Так что ты будешь бросаться в глаза, как ни крути, хоть с ошейником, хоть без. Ты — чужак, и мы с мастером Ларсусом сейчас думали, как тебя спрятать.
— Могу дать совет, — помолчав, промолвил я, — либо обрезать мне уши, либо назвать меня рабом.
— Нет бумаг, подтверждающих это, — пожал плечами Ухарь. — Хотя… если выдать тебя за пленника, которого пока еще не продали, но ошейник уже надели… Хм, — он смерил меня взглядом, от которого мне стало нехорошо, — а это идея!
С этими словами, поднявшись с коряги, Ухарь направился к поджидавшему нас мастеру Ларсусу.
На другой день мы вышли из леса и пересекли границу.
Поскольку Вольные Княжества постоянно ссорились друг с другом, точных границ не существовало. И, говоря «пересекли границу», я говорю, что мы утром еще были в землях Опольских, а заночевали в деревне, принадлежащей Брезеньскому Княжеству. Во всяком случае, пустившие нас переночевать люди сказали, что платят дань именно Дартуссу Брезеньскому, который, в отличие от своих соседей, в ближайшее время не планировал ни на кого нападать.
Все это я узнал от Ухаря — в сельский дом меня не пустили, оставили на дворе вместе с лошадьми. Полуорк такого наплел про меня хозяевам, что они даже отказались меня кормить. Полукровка вынес мне часть своего ужина и, пока я ел, сидел рядом, верхом на плетне, озираясь по сторонам.
— И чего ты такого про меня наговорил, если от меня люди шарахаются? — поинтересовался я, кивая на приоткрытую дверь дома, в которой виднелись напряженные лица хозяйских детей. Круглое окошко тоже заполонили любопытные мордашки — самые маленькие дети не решались подойти к двери. Я чувствовал их взгляды, буравившие мою спину. Но стоило обернуться — все отпрянули от окон и дверей.
— Правду, Данкор. Только правду, — пожал плечами Ухарь. — Ты — пленный воин из далекой страны, которого удалось связать только с помощью магии.
— Какой магии? — изумился я. — Какая далекая страна?
— Да не бери в голову, — отмахнулся полуорк. — Для этих простых людей любая страна за пределами их родного Княжества — далекая! Моя собственная мать не пускала меня путешествовать, уверяя, что за пределами Вольных Княжеств живут только чудовища и дикари! И это при том, что она сама вышла замуж за такого «чудовища и дикаря»!
— И что теперь? — поинтересовался я.
— Ничего. — Орк спрыгнул с плетня. — Послезавтра, если ничего не случится, окажемся в Брезене.
С этими словами он спокойно направился в дом, оставив меня одного.
Я облокотился на плетень, озираясь по сторонам. Послезавтра… Сказать по правде, меня начинали раздражать эта дорога и мое двусмысленное положение. Кто я? Беглый раб, вольный наемник или просто искатель приключений?
Ночью не спалось. И вовсе не потому, что меня замучили размышления, — просто очень трудно заснуть, когда тебя оставляют на пороге дома, ясно намекнув, что даже в сарай со скотиной не пустят, опасаясь за жизнь и здоровье коров. Я какое-то время бродил по двору, не зная, куда себя деть, а потом все-таки пристроился у крыльца, завернувшись в плащ и положив под голову свернутую в скатку куртку.
Проснулся среди ночи от тихих звуков. Четыре человека крались вдоль плетня, делая все, чтобы их не услышали. Впрочем, человек их действительно не услышал бы. Но я-то эльф! Не меняя позы и расслабившись, чтобы в случае чего быстро вскочить, я прислушался.
— А где этот? — прошептал один из неизвестных.
— Кто?
— Говорили, что у этой пары есть ручной демон. Откуда-то из дальних стран!
— И что?
— А то, что этот демон наверняка где-то здесь!
Я тихо хмыкнул. Демон действительно был здесь. И он все слышал.
— А вдруг он на нас бросится? Демоны опасны?
— О-очень!
— Тогда, мужики, я того…
— Трусишь?
— А вы — нет? Демоны-то, они того… жуткие и ужас до чего кровожадные!
— Не дрожи. У меня есть кое-что, чем можно заставить этого демона поджать хвост и убежать восвояси! Смотрите!
— А что это?
Я невольно приподнялся на локте — интересно же узнать, что за оружие приготовлено против меня!
— Осиновая щепка, сломанная в полночь новолуния, пропитанная кровью черной кошки и обвязанная волосом рыжей женщины. Она свяжет демона по рукам и ногам, и мы спокойно сделаем свое дело.
— Навалимся вчетвером — старикашка и наемник ничего сделать не успеют.
— А остальные? Там же хозяин, да и детворы у него почти десяток!
— А с ними разговор короткий: ножом по горлу — и вся недолга! Навалимся вместе — никто и пикнуть не успеет! Потом скажем, что это демон всех прикончил!
— Э, братва, да мы что, детей резать будем? Нет, я так не согласен!
— Не хочешь детей — тогда старикашку-купца прикончишь. Или наемника.
— Лучше старикашку. На это я согласен!
— Нам главное — до сундука его добраться! Кто его знает, что он в нем везет! Открыть бы!
Эти типы собрались грабить старого мастера Ларсуса и решились на убийство невинных детей, даже не поинтересовавшись, что везет в сундуке старый купец! Вообще-то любой мог предположить, что там нечто ценное: Ларсус не убивался по остальным товарам, но над этим небольшим с виду сундучком трясся, как мать над новорожденным младенцем. Каждый день с трепетом следил, как мы с Ухарем загружаем его на тягловую кобылу, и вел ее в поводу сам, то и дело косясь на сундук. А на привалах мы тоже должны были перво-наперво заняться ценным вместилищем, и уже после того, как сундук и купец оказывались на земле, я и полуорк могли устраивать лагерь и отправляться на поиски провизии. Наша троица находилась в пути не первый день, но прежде мы с Ухарем как-то не задумывались, что везет наш подопечный. Честно отрабатывали свои деньги и не совали нос в чужие дела. Но все на свете когда-то происходит в первый раз.
Об этом я и думал, неслышной тенью поднимаясь за спинами незадачливых грабителей — они даже не позаботились выставить охрану. А ведь здесь, во дворе, находится ужасный демон, страж сундука!
— Не советую вам это делать, — негромко произнес я, вставая у них за спинами.
— А кто это тут… — Ближайший грабитель начал ко мне разворачиваться с самым угрожающим видом, но понял, кто стоит за его спиной, испуганно вякнул, присел и явно забыл, что хотел сказать.
— Де… де-э-э… де-эмон, — проблеял мужичонка. — Бежим!
— А вот и нет. — По голосу я опознал того, кто хвастался убойным средством для демонов. — Сейчас я его…
Грабитель бросился ко мне, замахиваясь зажатой в кулаке осиновой щепкой. Для человека он двигался быстро и умело — небось прежде служил в какой-нибудь дружине! — но для эльфа слишком медленно. Даже в темноте я прекрасно видел все его движения и успел перехватить занесенную для удара руку в самый последний момент: он собирался бить меня щепкой, как кинжалом.
— Осторожнее надо, — промолвил я, стиснув запястье человека так, что тот всхлипнул от боли. — Эдак и пораниться можете!
Я отобрал у бедолаги «оружие против демонов» и сломал двумя пальцами одной руки.
На грабителей это подействовало сильнее, чем любая другая демонстрация силы. Они заверещали на разные голоса и устремились прочь. Пойманный «убийца демонов» испуганно задергался в моей руке, явно мечтая присоединиться к своим товарищам.
— Тебя отпустить? — поинтересовался я.
— А… Ы-ы… А… — вот и все, что я смог из него выдавить.
— Будем считать, что это — знак согласия, — промолвил я, после чего приподнял человека над головой и, слегка размахнувшись, метнул через плетень. Послышался глухой удар.
А потом наступила тишина. Я напрасно прислушивался к звукам — упав, человек больше не пошевелился.
Какое-то время я боролся с собой, а потом перебрался через плетень и подошел к лежащему. Воин не целитель и никогда им не станет, но я воевал и потому сразу понял, что для этого человека все кончено. При падении — то ли удар был слишком силен, то ли удача вконец отвернулась от него — он сломал себе шею.
