Глава 5
— Все. Он мертв!
Произнеся эти слова вслух, лорд Лоредар ощутил двойственное чувство. В основном это было чувство глубокого удовлетворения от хорошо проделанной работы и тихое злорадство от того, что месть все-таки удалась. Но где-то в глубине души жило легкое разочарование — все было кончено, и как-то слишком легко.
— Ты уверен?
Негромкий голос дочери оторвал бывшего советника от размышлений.
— Да. Искра уничтожена. — Он указал на столик, где от хранившего ее кристаллического сосуда осталась только пыль и мелкая крошка. — Его больше нет.
«Его больше нет!» Драур исчез. Нет, он не испарился, превратившись в пыль и обломки полуистлевших костей, которые не соберет заново ни один любитель древностей, — его тело, так сказать, вернулось в исходное состояние. Теперь это просто еще один труп, который вот-вот начнет разлагаться так быстро, что никакой некромант не успеет вдохнуть в него подобие жизни. Не пройдет и месяца, как то, что останется от Фрозинтара, можно будет собрать веником и вымести с мусором на помойку.
В этом и заключалось разочарование. Ибо, была бы его воля, лорд Лоредар убил бы предателя-слугу несколько раз. Или нет — сначала он бы заставил его страдать и мучиться, по одному человеку уничтожая всех, кто ему дорог. И, лишь когда не останется никого и ничего, добил бы.
Раздосадованный, лорд Лоредар попытался смахнуть со стола стеклянную пыль — и неожиданно вскрикнул. Ему показалось, что в ладонь впилась раскаленная игла.
— Что это?
Он и его дочь выкрикнули это одновременно. Среди стеклянной пыли и крошки слабо мерцала крошечная искорка. Но откуда она тут взялась?
Наместник Фейлинор тихо вздохнул и, отложив перо, протер пальцами глаза.
Стояла ночь. Замок почти весь отошел ко сну. Недреманной оставалась только стража и молодой Наместник.
С тех пор как уехал Асатор, Фейлинор боялся спать. Он подолгу ворочался на постели, борясь с бессонницей. Задремывать ему удавалось лишь под утро. Весь день хотелось спать, но стоило наступить темноте, как сон бежал от него. Чтобы хоть как-то оправдать свои ночные бдения, Фейлинор начал чаще смотреть на звезды, приказал раздобыть карты созвездий и внимательно всматривался в символы, пытаясь понять, что означают все эти градусы и радианы. Потом также внимательно наблюдал за небом. Звезд там было в два раза меньше, чем на карте, и иногда приходилось догадываться о том, какие созвездия он видит. Но, во всяком случае, это давало хоть какую-то пищу для ума и позволяло забыть о чем-то еще, чье присутствие никому не удавалось засечь.
Но это «что-то еще» существовало. Об этом знали или догадывались многие, но большинство предпочитало помалкивать, решив, что проблема может исчезнуть сама собой, как рано или поздно исчезает снег под лучами солнца. Откровенно говоря, сам Фейлинор тоже закрывал глаза на это «что-то еще», но совсем по другой причине — он ждал возвращения Асатора. Его телохранитель был теми самыми «лучами солнца», в присутствии которых, как по волшебству, исчезнут все проблемы.
Отложив перо, которым чертил линии поверх карты, пытаясь набросать схему созвездия Змеелюда, Фейлинор решительно встал и направился к дверям. Неплохо бы пройтись, — разминка иногда вносила ясность в его мысли, помогала жить в ладу с самим собой.
Откровенно говоря, Наместник Серебряный не чувствовал себя подходящим для этой роли. Отец был рожден для того, чтобы властвовать, — сильный, решительный, жесткий, умный. Сын пошел не в него — задумчивый, осторожный. «Мягкотелый, — говорил отец и добавлял: — Когда-нибудь твоя робость погубит всех!» И вот сейчас, вместо того чтобы действовать, он сидит и чего-то ждет.
Мягкие шаги пропадали в тишине. Домашние туфли почти не стучали по полу, да и сам эльф привык ходить тихо и плавно. Полная луна озаряла светом пустой просторный зал, лучи проникали сквозь стрельчатые окна и ложились неровными витражными пятнами на мозаичный пол. Балконные двери были распахнуты настежь.
Это был так называемый церемониальный балкон — на нем несколько раз в год Наместник принимал парад своих легионов, с него приветствовали высоких гостей, почтивших Серебряный Остров своим присутствием. С него же взирали на всякие шествия.
Прохладный ветер колыхал светлые одежды. Юная эльфийка стояла, опершись на перила и всматривалась в даль. Даже со спины Фейлинор узнал сестру и на миг почувствовал страх. Неужели опять…
Стараясь не делать резких движений, он стал подкрадываться к молодой женщине, но в самый последний момент она что-то почувствовала и резко обернулась. Глаза их встретились. В зрачках сестры не было и намека на ужас или безумие — только удивление.
— Фей? Что ты здесь делаешь?
— А ты, Фея? — спросил в свою очередь он.
— Жду. — Она дернула плечом, снова поворачиваясь к широкой подъездной аллее. Аллея утопала в лунном свете, и тени от деревьев лежали на ней темными полосами и пятнами.
— Кого ждешь? — Брат встал рядом с сестрой, осторожно приобнял за плечи.
— Его. Ты же знаешь…
— Фея, это невозможно, — попытался возразить он. — Ты сама понимаешь…
Молодая женщина вздохнула и прижалась к брату. Глупые! Они уверены, что Он — всего лишь плод ее расстроенного воображения, что она придумала Его, как все прочие свои ночные кошмары, что Его не существует и о Нем никто никогда не слышал за пределами того крошечного мирка, где обитала сестра Наместника. Да хотя бы и так! Пускай она все придумала, но эта реальность ей нравится гораздо больше, чем мир, в котором ей приходится жить.
— Я понимаю, — с какой-то детской покорностью промолвила она. — Вы мне не верите, но…
— Нет, Фея! — воскликнул Фейлинор. Он хотел сказать: «Только не я!» — но тонкие пальчики уже легли ему на губы:
— Тсс, тихо… Я и так знаю все, что ты скажешь. Вы все говорите одно и то же. Как вам не надоест? Ведь скучно же. А Он…
Он был не таким, как все. Он был необыкновенным, единственным в своем роде, единственным в мире. Он существовал — и если бы Его не было, Его следовало бы придумать. И Он придет.
«Придет, потому что так придумала я!»
Тара никогда не думала, что может так устать.
Шестой день пробиралась она по густым нехоженым лесам, неосознанно выбирая чащу погуще, хотя болели натертые ноги, ныло все тело, не говоря уже о сильном голоде. Лишь жажду как-то удавалось утолять, когда находила ручей. Поскольку выросла в монастыре и почти всю сознательную жизнь провела в городе, типичная горожанка Тара не умела раздобыть себе еду. Нет, она знала о существовании грибов и ягод, но где их искать в начале месяца Быка? О том, чтобы охотиться, вообще не шло речи.
Беглянке повезло лишь дважды за все это время. Первый раз она на берегу ручья нашла гнездо какой-то птицы и, морщась от отвращения, выпила все сырые яйца. У нее потом ужасно болел желудок, а во рту долгое время был неприятный привкус, словно яйца были несвежими, но девушку не стошнило, температура не поднялась и прочих признаков отравления тоже не было.
Благодаря этой неожиданной «помощи» на другой же день Тара сумела добраться до одинокой фермы. Некоторые светлые альфары селились вот так уединенно, на опушке леса — одна-две семьи с детьми и домашними животными. Для торговли и общения они выбирались в ближайшее поселение, все остальное время охотились и возделывали поля и сады. Почти теряя рассудок от голода и нетерпения, Тара как настоящая хищница дождалась, когда все взрослые уйдут на поле, оставив дома только детей, после чего перелезла через низкий заборчик и попыталась проникнуть в дом. Дети напугались до истерики, увидев грязную, оборванную, лохматую девушку с голодными, безумными глазами. Не обращая внимания на их вопли, Тара стащила каравай хлеба, а со двора унесла большую мужскую рубаху и чьи-то сапоги. Светлые альфары меньше ростом и более хрупкого сложения, чем эльфы, так что мужская одежда пришлась воровке впору. Нет, конечно, стоило задержаться чуть подольше и пошуровать в кладовой основательно, но вопли мелкоты здорово действовали на нервы. Кроме того, уставшая девушка была уверена, что по ее следу идет погоня. Чем дольше она остается на одном месте, тем больше у ее врагов шансов поймать беглянку. Судьба и так чрезмерно щедра к ней, раз позволила несколько дней скрываться от разъяренного Танира. Наверное, хочет как следует измотать, прежде чем отдать в руки эльфа.
И девушка поняла, что не ошиблась, когда вечером восьмого дня неожиданно вышла к реке, чуть ниже по течению которой ее острый взор разглядел какой-то укрепленный городок. К тому времени она так вымоталась, так проголодалась, так измучилась и отупела от недоедания и постоянного страха, что недолго думая сорвала с шеи свой кулончик и заковыляла в ту сторону. Она продаст свою первую собственную вещь, самое дорогое, что у нее было и…
Что — «и», додумать Тара не успела. Чуткий слух нелюдя позволил ей издалека услышать топот копыт.
Погоня! Она столько дней ждала ее за спиной, столько раз ей мерещился цокот подков и яростные крики, столько раз она с криком просыпалась под кустами среди ночи от кошмарных снов, что сейчас девушка даже не оглянулась. Сжав кулаки, она что было духу помчалась к городу.
Не было никаких мыслей о том, что местные жители могут ее спасти, что преследователи побоятся нападать на беззащитную жертву при свидетелях, что в конце концов можно позвать на помощь. Был просто инстинкт загнанного зверя — бежать, пока можешь переставлять ноги, бежать, пока есть куда отступать. Она мчалась изо всех сил, рвала сердце и жилы бешеным бегом и старалась не думать о том, что будет, если ей не удастся добраться до спасительных стен.
Удалось.
Пожалуй, впервые за все время существования этого городка свадебные торжества отошли на второй план. Обычай требовал от альфаров следования ритуалам первой брачной ночи — лишить девственности светлую альфару непременно должен кто-то нездешний. Иногда приглашали соседей-фермеров, но чаще всего просто-напросто ждали, когда судьба забросит в эти места человека или эльфа. Не просто чужаки, а представители других рас, они лучше кого бы то ни было справлялись с ролью, ибо считалось, что первая кровь таит в себе опасность и грозит мужчине крупными неприятностями — от потери способности к зачатию до самой смерти. Поэтому в день приезда чужаков справлялось столько свадеб за раз, сколько невест желало участвовать в церемонии. То, что на сей раз свадьбы совпали с новолунием, шаманами и старейшиной было принято как особый знак судьбы. Но кто же знал!..
Пятнадцать семейных пар должно было образоваться наутро, ибо пятнадцать невест вышли вчера в свадебный круг — четырнадцать девушек поселения и одна приезжая. Но праздника не получилось, ибо наутро одну из невест нашли мертвой.
Смерть девушки — всегда трагедия, ибо вместе с нею умирают и ее нерожденные дети. Кроме того, умершая бездетной женщина, по вере альфаров, лишается шанса на новое рождение в облике разумного существа. Еще большей трагедией было то, что умерла девственница. И самое страшное — что девственница была приезжей.
Собственно, никто тогда не понял, что произошло. Видевшие, как упал один из гостей — бледнокожий темноволосый высоченного роста и массивного сложения эльф, — не могли внятно объяснить, как это случилось. Просто его тело мгновенно изменилось: черты лица и само тело исказились до неузнаваемости, а потом он упал. Подбежавшая несколько минут спустя девушка с отчаянным криком бросилась ему на грудь, в каком-то исступлении прижалась губами к его губам и…
— Я обязательно, Фрося, ты слышишь? Я обязательно что-нибудь придумаю. Я вот с места не сдвинусь, пока не придумаю чего-нибудь такого… эдакого!
Драур молчал.
— Фрося! Эй! Ау! Есть кто дома! — надкушенная палка колбасы помаячила туда-сюда. — Что ты молчишь? Хоть знак какой подай!
Красные глаза с вертикальными черточками зрачков качнулись вверх-вниз.
— Уф! Ну и напугал ты меня! — Карадор выпрямился и с чувством откусил от колбасы столько, сколько поместилось во рту. — Ну фево ты мовчифь?
— Я знаю, — шевельнулись тонкие сухие губы.
— Афь? — Эльф на минутку перестал жевать.
Медленно, словно каждое движение отзывалось жуткой болью, драур скосил глаза на Карадора.
— Не сфот… тьфу, — тот торопливо проглотил то, что у него было во рту, — не смотри на меня так! Не могу, когда на меня так смотрят!
Фрозинтар опустил веки, отгораживаясь от внешнего раздражителя.
— Ну вот. — Раздражитель плюхнулся на табуретку. — А теперь ты как будто умер.
Сухие морщинистые веки приподнялись.
— А теперь улыбнись!
Драур попробовал приподнять уголки губ и оскалиться, но получилось плохо.
— С тобой надо что-то делать, — решительно заявил Карадор. — Ты точно колбасы не хочешь? А сыру? А ветчины?
— Нет…
— А попить? — Продукты исчезли, зато появился большой глиняный кувшин. — Пить хочешь?
— Угу, — согласился Фрозинтар, понимая, что иначе от эльфа не отделаться.
— Я счас, — тут же засуетился Карадор. — Счас-счас… Ты садись!
— Не могу.
— Погоди, — не зная, куда деть кувшин, эльф бухнул его драуру на колени, — я тебя подушкой подопру. Счас-счас, погодь… — Он завозился, пытаясь как-то приподнять тяжелого драура, в этом деле не преуспел, и попробовал использовать вместо рычага табуретку. — Ну ты это… уф… шевелись хоть немного!
— Мне тяжело.
— А кому сейчас… уф… легко? Во!
Табуретка все-таки вошла между плечами драура и стеной, и, взяв кувшин, Карадор попытался залить воду в рот Фрозинтара.
— Вот так! Хорошо-хорошо! — приговаривал эльф, глядя, как жидкость плещется, стекая по подбородку и шее за ворот рубашки. — Глотай-глотай! Не отравлено!
— Не могу…
— Тебе тяжело? Ага! — догадался Карадор, снова плюхая кувшин на колени драура. — Глотать больно? Так я тебя с ложечки поить буду! На! — Перед носом появилась большая ложка, которой, судя по внешнему виду, только что ели кашу и забыли помыть. — Та-ак, ложечку за дядю…
— За кого?
— Ну, — заглянул в ложку одним глазом эльф, — меня так мама всегда уговаривала. Папы-то у меня не было. Давай-давай! Во-от так… Ложечку за маму, ложечку за Льора…
— Чего?
— За Льора. Он так переживал! И до сих пор переживает. Да за него вообще три положено выпить!
— Не буду.
— Фрося, не капризничай! Давай еще! Ложечку за Келлегора…
— А он-то тут при чем?
— Ну как же… Он же тоже переживать будет. Ложечку за императора…
— Что-о-о?
— А за кого еще? — искренне удивился Карадор. — Между прочим, ты ему понравился. Помнишь, на пиру…
Фрозинтар закрыл глаза. Думать о прошлом не хотелось. Жизнь была кончена. Седона погибла. И если бы не этот раздражитель, который уже несколько часов хлопотал возле него, драур всерьез бы задумался о том, стоит ли ему продолжать жить.
— Э-эй! Не спать! Не спать! — раздался над ухом требовательный голос. — Мы еще не допили!
— Иди ты… — тихо выругался бывший наемник.
— Куда-куда ты меня послал? — напрягся и. о. Наместника. — Поподробнее, пожалуйста!
Фрозинтар почувствовал настоятельную необходимость не просто повторить, а и продемонстрировать болтуну, что он имел в виду, но тут хлопнула дверь и в небольшую горницу, куда поместили гостей, шагнула шаманка светлых альфаров — как и у эльфов, здесь эту роль часто исполняла женщина.
— Ну как дела? — поинтересовалась она.
— Прекрасно! — отрапортовал Карадор, салютуя рукой с зажатой в ней ложкой. — Объект постепенно приходит в себя и начинает реагировать на внешние раздражители.
«Объект» заскрипел зубами, сжимая кулаки.
— Вот, видите, — в него тут же ткнули ложкой. — Наблюдается реакция на…
— Я тебе сейчас такую реакцию покажу! — взвыл драур, резко выпрямляясь, и эльф рыбкой нырнул за спину шаманки. Сама альфара, которая едва доставала высоченному драуру до груди, нервно вскинула посох:
— Назад!
Фрозинтар сник. В самом деле, что на него нашло? Кидаться на того, кто не сделал ничего плохого? Она, как-никак, соплеменница Седоны…
Шаманка осторожно приблизилась и стала водить рукой перед лицом и грудью обмякшего на ложе драура, время от времени перекладывая посох из ладони в ладонь. Потом на свет появился обточенный камешек, подвешенный на нитке. Им шаманка слегка покачала над тем местом, где обычно бьется сердце, внимательно наблюдая, как камешек то замирает, то начинает бешено раскачиваться из стороны в сторону.
— Вы что-нибудь помните? — поинтересовалась она через некоторое время, прервав манипуляции.
— Сосредоточься, Фрося, — вылез Карадор. — Своими показаниями ты поможешь поставить диагноз.
— Я сейчас тебе диагноз поставлю, — огрызнулся тот. — Черепно-мозговая травма подойдет?
— Фу, как грубо! Нет, чтобы придумать что-то оригинальное! «Смерть трупа наступила…»
— В результате вскрытия… — неожиданно поддержала перепалку шаманка и отступила на шаг. — Ну мне все ясно. Так что вы помните?
Фрозинтар нахмурился, пытаясь вспомнить.
— Была боль, — произнес он. — Такая, словно что-то вонзилось… вот сюда. — Он показал на солнечное сплетение. — Потом была вспышка — яркий свет, тепло… и все. Мне показалось, что я взлетаю, лечу куда-то вверх, все быстрее и быстрее. Опять появился свет — наверху. Я летел к этому свету, а потом… все кончилось. Я очнулся. Рядом — она. Мертвая.
Выслушав его, шаманка возобновила свои манипуляции. Отставив посох, она принялась делать перед грудью и лицом драура пассы уже двумя руками, время от времени принимаясь что-то бормотать. Несколько раз ее ловкие тонкие пальцы выхватывали щепотью что-то невидимое и либо отбрасывали в сторону, либо закручивали в жгут. Иногда она осторожно дотрагивалась кончиками пальцев до некоторых точек на теле необычного пациента и ненадолго замирала, сосредоточенно хмурясь.
— Могу сказать только одно, — промолвила она несколько минут спустя, встряхнув руки и пряча их в рукава своего балахона. — Вы чуть было не стали жертвой колдовства. Видите ли, у каждого… э-э… существа есть так называемые искры жизни.
— Знаем, — вылез Карадор, который и так последние минуты сидел, дисциплинированно сложив руки на коленях. — У Фроси ее нету, поэтому он не такой, как все. Он — драур. Вы в курсе, что это за существа?
Судя по лицу шаманки, она была очень даже в курсе.
— Так вот, — взяв себя в руки, продолжала альфара, — в ней-то все и дело. Ваша искра… э-э… находилась отдельно от тела, но оставалась с ним неразрывно связанной. То есть она продолжала оставаться частью вас. И если на какую-то часть целого умело воздействовать, то результаты этих действий скажутся непременно и на всем остальном. Проще говоря, вы как бы находились в двух местах одновременно: вы сами тут, а ваша искра — где-то там…
Фрозинтар заскрипел зубами, начиная что-то понимать.
— Где-то там, — женщина сделала неопределенный жест, — на вашу искру было направлено определенное действие, очевидно имевшее целью причинить вам вред.
— Во закрутили! — не выдержал и без того поставивший личный рекорд молчания Карадор. — Скажите проще: Фросю хотели убить?
— Да, — кивнула шаманка. — Используя связь искры с телом. К сожалению, я не знаю, что из себя представляют эти искры на самом деле, но мой дед рассказывал, что они не дают отдельным частям нашей сущности порвать связи друг с другом. Именно пока горит искра, душа находится в теле, а само тело живет. Но точнее…
— Надо спросить Кела, — встрял неугомонный эльф. — Мой племянник — некромант с дипломом, причем потомственный. Только он остался дома, а мне туда возвращаться пока что-то не хочется — там меня, понимаете ли, женить хотели. Но я сказал, что…
— Да можете вы помолчать? — не выдержала уже и шаманка, заработав вопросительный взгляд от драура — мол, теперь вы меня понимаете? — Видимо, эту искру хотели уничтожить, но что-то помешало.
— Что-то или «кто-то», — прошептал Фрозинтар.
— Седона? — вскинул брови Карадор. — Бросьте! Она же не соображает в магии ничего! Как она могла это сделать?
— Я не знаю, — пожала плечами светлая альфара. — Мне мало что известно о природе искр — какими свойствами они обладают, какие в них скрыты возможности, как они загораются, как и почему гаснут… Мы знаем пока очень мало.
Карадор опять открыл рот, но вовремя осекся, заметив кулак, который ему показывал драур.
Для Фрозинтара было все достаточно ясно: только один эльф во всем мире мог совершить этот поступок. Его бывший хозяин, лорд Лоредар. Прошлой осенью он куда-то исчез, прихватив и искру своего слуги. Лорд Калливар прочесал Аметистовый Остров вдоль и поперек, но следов беглого советника не нашлось. А весной пришло приглашение от императора посетить Цитадель, после возвращения оттуда ни у Фрозинтара, ни у Карадора просто не было времени спросить, появились ли за два месяца какие-либо новости. Но как так получилось, что лорд Лоредар ошибся? Неужели он просто перепутал искры? Или изначально удар был предназначен не ему и должна была погибнуть именно Седона? Бывший советник наверняка знал, как важны для его слуги привязанности — Фрозинтар слишком долго был один, для него это прорыв. Лишившись всех, кто ему дорог, драур станет уязвимее, чем прежде, ибо в его душе появятся трещины и настоящие кровоточащие раны…
Он перевел взгляд на Карадора. Правнук его жены, символ верности и преданности, весточка, переданная Тариэлью через время и пространство. Наверное, она хотела родить дочь, чтобы именно влюбленная женщина встретила Фрозинтара по возвращении из небытия. Но родился мальчик — дед Карадора Шутника по материнской линии. У него было три сына и единственная дочь, поздний ребенок, ставшая матерью его друга. Наверное, она и овдовела именно потому, что изначально предназначалась для другого мужчины…
Фрозинтар почувствовал боль, но это была не та боль потери, что терзала его еще полчаса назад. Холодным огнем в нем разгорались отчаяние и злость. Он отыщет своего бывшего хозяина чего бы это ни стоило! Отыщет — и заставит испытать ту же боль, страх и отчаяние, что терзают сейчас драура. Помнится, у него была дочь, Видящая. Узнать бы, где она сейчас, изловить волшебницу и…
Наверное, эти мысли нашли отражение на лице Фрозинтара, потому что Карадор внезапно напрягся:
— Фрося? Ты чего? Ау! Есть кто живой?
— Я его убью, — прошептал бывший наемник. — На части разорву. Он у меня…
Эльф переглянулся с шаманкой светлых альфаров и заметил, что та одобрительно кивает головой:
— Отлично! Отлично! Гнев — лучшее лекарство, которое можно предложить. Гнев — и цель в жизни. Спросите у него, может ли он выйти? Вас там ждут…
Не дослушав, что еще хочет сказать женщина, Карадор вскочил, схватил Фрозинтара за руку и поволок за собой. Драур следовал за неугомонным эльфом машинально — он весь был погружен в мрачные мысли и планы мести.
Их действительно ждали — на площади возле тотема Рира-Зверя собралась нешуточная толпа. В первых рядах стояли старейшина и его сын — тот самый молодой альфар, который еще вчера увивался около Седоны. Гроб с телом девушки — деревянная колода — был установлен у подножия тотема и весь усыпан первоцветами. Вчерашние невесты — а теперь молодые супруги — всхлипывали и прятали покрасневшие глаза. Наверное, каждая представляла себя на месте умершей…
Увидев останки подруги, Фрозинтар выпустил руку Карадора, которой тот сжимал его пальцы, и сделал шаг, опускаясь перед покойной на колени. Установленный на небольшом возвышении, гроб оказался как раз на нужной высоте, и драур прижался лицом к коленям девушки, обнимая ее ноги и испытывая отчаянное желание завыть в голос. Если когда-то у него была надежда как-то добыть себе новую искру взамен утраченной, снова почувствовать себя обычным эльфом и зажить нормальной жизнью со своей женой, то теперь все мечты и планы на будущее рухнули. Им никогда не быть вместе, ему никогда больше не услышать ее голоса, он не узнает, как пахнет ее кожа и не услышит крик их общего ребенка. Теперь понятно, что чувствовала много веков назад Тариэль, оставшись одна. Если бы можно было что-то сделать, как-то изменить судьбу!
Откуда-то из-за спин альфаров вынырнул расстроенный Льор. На юноше не было лица — словно умершая девушка приходилась ему родной сестрой. Он тихо подергал Карадора за полу туники:
— Милорд… старейшина хочет с вами поговорить.
Но светлый альфар уже сам подошел ближе.
— О высокородный, — начал он с вежливым поклоном, — на нас лежит печать боли и скорби. Кроме того, нам грозит беда…
— Что?
— Смерть вашей спутницы может грозить большой бедой всему нашему селению, — невозмутимо объяснил старейшина. — Она — приезжая. И кто знает, какие силы и чей гнев обрушится на нас из-за нее. Вы должны меня понять, — торопливо добавил альфар, заметив, как напрягся его собеседник, — на мне лежит ответственность за все поселение. Мы, альфары, верим, что все в природе взаимосвязано, и взмах крыльев бабочки на одном краю земли способен вызвать бурю на другом. Наши шаманы не дают однозначного ответа, что какая кара обрушится от Покровителя на нас за смерть этой девушки, но в том, что последствия будут, они не сомневаются. Я при этом должен обеспечить безопасность селения.
— Понятно, — помрачнел Карадор, косясь на оцепеневшего в своей скорби Фрозинтара. — А мы-то тут при чем?
— Вы должны согласиться на замену.
— Чего? — вытаращился эльф.
— Вас было четверо, приезжих, — пояснил старейшина. — И четверо должны покинуть наше селение как можно скорее. Но на самом деле вас осталось лишь трое. Вместо одной девушки мы хотим предложить вам другую.
Он сделал знак рукой, и из толпы два крепких альфара вытолкнули девочку-подростка. Для того чтобы вчера вечером танцевать перед женихами, она была слишком юна, но, судя по небольшим округлостям, совсем скоро должен был настать ее черед. В отличие от подавляющего большинства альфаров, волосы ее были светлыми, почти белыми, а глаза — зелеными, как у тех полукровок, в чьих жилах есть эльфийская кровь.
— Это моя внучка, — как ни в чем не бывало объяснил старейшина. — Много лет назад я выдавал замуж старшую дочь. Тогда наше селение тоже посетил какой-то эльфийский лорд с небольшой свитой. По обычаю, ему досталось право первой брачной ночи. Эта девочка родилась через положенный природой срок…
Эльф напрягся, запоздало сообразив, что через год тут вполне может оказаться несколько маленьких Карадорчиков.
— Мы отдаем вам это дитя, а взамен проводим в последний путь мою названую дочь. — Старейшина широким жестом указал на гроб с телом Седоны. — И тогда Покровитель Рир не будет на нас гневаться!
— А если мы откажемся? — осторожно поинтересовался Карадор.
— Это невозможно, — сказал как отрезал старейшина. По тому, каким тоном он это произнес, стало ясно, что для этого альфара безопасность селения — подлинная или мнимая — превыше всего. Он скорее отдаст приказ убить гостей, чем допустит, чтобы его соплеменникам был причинен вред.
— Э-э… мы подумаем. — Эльф полез в затылок. — Посоветуемся…
— Через час вы должны покинуть наше селение, — как ни в чем не бывало сообщил альфар.
Еще неизвестно, до чего бы они в результате доспорились, — Карадор уже набрал полную грудь воздуха, чтобы разразиться тирадой о правах разумных рас вообще и законах гостеприимства в частности, — как шум со стороны ворот отвлек их внимание. Какой-то альфар-воин подбежал и, косясь на пришельцев, быстро-быстро прошептал на ухо старейшине несколько слов. Говорили они по-альфарьи, но по тому, как напрягся старейшина, было ясно, что происходит что-то необычное.
— Чего там? — Карадор мигом оказался рядом.
— Женщина, — перевел старейшина. — Из вашего народа. За нею погоня.
— Благородная леди нуждается в помощи! — по-своему понял происходящее неугомонный эльф. — Долг каждого порядочного мужчины — помочь даме, попавшей в беду! Фрося! Кончай причитать! Нас ждут подвиги и приключения!
И, не дожидаясь реакции драура, обнажил меч и рысью бросился к воротам:
— Отпереть!
Обессилевшая Тара не удержалась на ногах, услышав этот пронзительный крик. На краю сознания мелькнула мысль, что этот высокий голос с визгливыми нотками она уже где-то слышала, но сил не было даже на то, чтобы сосредоточиться и вспомнить — все равно она вспомнила только голос, а язык оказался незнаком. Девушка покачнулась и рухнула на землю, как раз на то место, где только что были сомкнутые створки ворот.
Рядом землю взрыли чьи-то ноги. Приоткрыв глаза, Тара увидела незнакомые сапоги, а в следующий миг ее крепко схватили за локоть и дернули, заставляя выпрямиться.
— Не беспокойтесь, леди, вам тут ничего не грозит, — прозвучал над ухом тот же высокий голос. — Вы в полной… Ма-ама дорогая! — Вторая половина фразы прозвучала на вполне понятном языке Великой Паннории. Боги, да где же она слышала этот визг… — Вот это встреча! Ты тут откуда?
«Попалась!»
Эта мысль молнией обожгла сознание, заставив сердце пропустить несколько ударов. Вот откуда ей знаком этот голос! Но как Танир…
— Пшел на…
— Чё? Ладно, потом поговорим. Счас постой тут, — ее пихнули за спину. — А ну стоять! Эта женщина под моей защитой! Кто ее тронет — будет иметь дело со мной. У меня тут боевой драур на взводе, и я не боюсь его использовать!
Драур? Под защитой? Она что, сошла с ума? Тара покачнулась, с трудом удерживаясь на ногах, и тут же ее с другой стороны подперло чье-то плечо.
— Обопритесь на меня, — прошептал незнакомый юный голос. — Вот так!
Открыв глаза, девушка совсем близко увидела незнакомого эльфа — коротко стриженного, в отличие от щеголявших роскошными гривами остальных Перворожденных юношу, такого красивого, что его вполне можно было принять за переодетую девушку.
Всадник — незнакомый эльф в военной форме верхом на породистом скакуне — тем временем осадил коня перед распахнутыми воротами, с седла глядя на заступившего ему дорогу Карадора.
— Что здесь происходит? — холодно осведомился он.
— Нет, это я должен у вас спросить, что тут происходит? — кинулся в атаку Карадор. — Что вообще тут за беспредел творится? С какого перепуга вы тут мне гоняетесь за беззащитными девушками!
— Я выполняю приказ…
— А я — свой долг! — Меч несколько раз махнул туда-сюда перед носом скакуна, и благородное животное попятилось от греха подальше. — И он велит мне защищать обиженных, униженных и оскорбленных! Вы и шагу не сделаете дальше, если не откажетесь от своих прав на эту женщину!
— Не понимаю.
— Тогда я сейчас объясню! В атаку!
Выставив вперед меч, как наставник указку, Карадор атаковал всадника.
Тот спешился мгновенно, ухитрившись в прыжке выхватить из-за спины два коротких, чуть искривленных на манер орочьих талгатов меча, и приземлился сразу в боевую стойку, играючи отбив первый выпад.
— Ур-ра! — завопил Карадор, снова очертя голову кидаясь в бой. Альфары мигом отхлынули в разные стороны, образовав круг.
Оказавшийся в первом ряду Льор — он поддерживал обессилевшую Тару и не мог двигаться достаточно быстро — во все глаза смотрел на поединок. С каждым взмахом мечей, с каждым новым выпадом становилось все яснее, что приезжий — отменный воин, профессионал до мозга костей и что он не убивает Карадора просто потому, что перед ним соотечественник. С представителем любой другой расы незнакомец бы уже давно расправился, и с Карадором, несомненно, поступит точно так же, когда ему надоест демонстрировать свое искусство на потеху светлых альфаров. То есть в любой момент.
— Постой тут, — шепнул Льор девушке, прислоняя ее к створке ворот и, отчаянно работая локтями, прорвался сквозь строй зрителей, со всех ног торопясь к площади, где возле останков Седоны оставался безучастный к внешнему миру Фрозинтар. Тара прикрыла глаза, с трудом удерживаясь на ногах. Ей было все равно.
— Там… там, — запыхавшийся Льор тряхнул драура за плечо, — Карадора… убивают! Если уже не…
Звон мечей и вопли, которыми вышеупомянутый Карадор сопровождал каждый свой выпад, были прекрасно слышны отсюда.
Если бы речь шла о ком угодно еще, бывший наемник и пальцем бы не шевельнул. Но это был Карадор — последнее близкое ему существо. Правнук Тариэли, ее завет и обещание ждать. Драур не мог допустить, чтобы оборвалась и эта ниточка, связывающая его с внешним миром. Если это правда и лорд Лоредар начал уничтожать всех, кто так или иначе дорог его бывшему слуге, его тем более надо спасти. Он сдохнет, но защитит то последнее, что еще оставалось…
Додумывал эту мысль драур уже в проеме ворот.
Он возник между поединщиками, разметав толпу как вихрь. Левой рукой за шиворот поймал скачущего вокруг Карадора, рывком отправив себе за спину, а правой поймал занесенный клинок, останавливая на лету:
— Стоять!
Парный этому, второй меч уже шел на замах, но его владелец действительно был профессионалом — увидев, что его противник голой рукой остановил меч, он успел повернуть кисть в полете, и клинок обрушился на бок драура не лезвием, а плоской стороной. Живой человек, орк или эльф заработал бы отменный синяк, вряд ли бы удержавшись на ногах, но Фрозинтар даже не дрогнул.
— Что, съел? — высунувшись из-за локтя своего друга, Карадор показал язык. — Это — мой драур, Фрося! И если я ему ска… А! — Эльф вякнул, когда локоть упомянутого драура врезался ему в грудь, возвращая на прежние позиции.
— Стоять, — повторил бывший наемник. — Ко всем относится!
— Ага, — тут же донесся голос из-за его спины, — а лучше убирайтесь-ка подобру-поздорову! Не дадим девчонок обижать! Фрося, ты знаешь, за кем он гонялся? Это же та самая…
Но он замолчал сам, заметив, с каким выражением лица смотрит незнакомый эльф на Фрозинтара. Опустив руки с мечами, он даже отступил на шаг, окидывая массивную высокую фигуру пристальным взглядом.
— Что, проникся? Это, понимаешь ли, настоящий драур! Он тебя может пополам разорвать, если ты не прекратишь преследовать…
— Сударь, — крутанув мечи, незнакомый эльф отработанным движением забросил их в заспинные ножны, оставив рукоятки торчать над плечами. — Мне безразлична эта девушка, кем бы она ни была. Мое имя — Асатор. У меня приказ великолепного лорда Фейлинора Серебряного!
Прищелкнув каблуками, он вытянулся в струнку, отдав короткий по-военному четкий салют.
— Чей? — прищурился Карадор, выходя из-за спины Фрозинтара.
— Лорда-Наместника Серебряного.
— Так, значит, Тара тут ни при чем? А чего же вы тогда за нею гонялись?
Асатор проследил за указующим перстом собеседника, внимательно посмотрев на девушку-полукровку. Она немного отдышалась, но все равно было видно, что ее одолевает смертельная усталость, и лишь упрямство не дает ей упасть на землю. Опытный глаз сразу заметил ее явное сходство, по крайней мере, с одним из присутствующих, но думать об этом не стоило. У него был долг. Был приказ, который необходимо во что бы то ни стало выполнить.
— Где мы можем поговорить? — поинтересовался Асатор.
— Там, — мотнул головой драур.
Кивнув в ответ, что понял, посланник Фейлинора Серебряного шагнул к напрягшейся Таре.
— Сударыня, — отчеканил он, отвешивая короткий сухой поклон, — прошу меня извинить. Это было недоразумение. Если бы я знал, что вы приняли меня за кого-то из своих врагов, не стал бы так спешить и пугать вас еще больше. Могу поклясться, что не отношусь к числу ваших преследователей…
Наверное, он говорил еще что-то — девушка его уже не слышала. Не понимавшая эльфийского языка и лишь сообразившая, что опасность миновала, Тара просто-напросто потеряла сознание.
Очнулась она, лежа на чем-то мягком и теплом. Пахло деревом, шерстью, молоком и хлебом. Слышались негромкие голоса.
— Ну вы вообще того, — вещал знакомый высокий голос. — До чего девчонку довели! Кожа да кости… Э-эй! Давай уже, приходи в себя! Ты вообще живая?
О да, она живая, и ей ужасно хочется есть. Желудок тут же поспешил высказаться, оповестив всех громким бурчанием, и девушке пришлось открыть глаза.
— Привет! — весело воскликнул Карадор, маячивший перед носом с глубокой миской, в которой плавали размякшие кусочки хлеба. — Это тебе! Говорят, самое оно после голодовки. Ты давно последний раз ела?
Тара с трудом села на постели. Она находилась в тесной полутемной комнатке, которую делали под свои размеры светлые альфары — пятерым гостям тут было явно тесновато. Но для уставшей и замученной беглянки узкая короткая постель казалась верхом роскоши.
— Не помню, — прошептала Тара, сглотнув слюну. Есть хотелось неимоверно, но в подсунутой под нос ложке оказался лишь крошечный кусочек пропитанного молоком хлеба.
— Не торопись, — посоветовал присевший рядом тот красивый мальчик, который поддерживал ее у ворот, не давая упасть. — Ешь маленькими кусочками, а то стошнит. Я знаю, — добавил он, обращаясь ко всем сразу, — мне уже приходилось… голодать.
— Отлично! — возвестил Карадор, передавая ему миску и ложку. — Вот и займись ею. А я пока выясню, чего это за нею гонялись всякие там…
— Я тут ни при чем. — А вот этот голос Тара определенно до сегодняшнего дня не слышала. Вскинув глаза, она увидела, что давешний рыцарь стоит у самой двери по стойке «смирно», как прекрасно обученный солдат или стражник в карауле. Кстати, на человеческом языке он изъяснялся довольно четко, хотя и с заметным акцентом. — Я видел, что она бежит в сторону города, но не обратил внимания. У меня приказ великолепного лорда Фейлинора найти того, кто известен ему под именем Серебряного Рыцаря…
Тара напряглась, перестав жевать хлеб — пауза, повисшая в этот миг в разговоре, подсказала девушке, что незнакомец сказал что-то важное.
— Кого-кого? — поинтересовался Карадор.
Фрозинтар оцепенел.
— Примерно пятьдесят лет назад некто, известный как Серебряный Рыцарь, оказал услугу правящему Дому Наместников Серебряных, — промолвил Асатор, — но исчез, не получив своей награды. О нем знали весьма немногие, так что долгое время считалось, что он — лишь плод воображения сестры лорда Фейлинора, леди Фейнирель. Так было до тех пор, пока недавно на церемонии представления нового Наместника Аметистового мой лорд не увидел вас. — Рыцарь кивнул замершему драуру. — И послал меня за вами.
— Зачем? — тут же заинтересовался Карадор, поскольку Фрозинтар продолжал молчать.
— Я не имею права говорить этого при посторонних, но лорд Фейлинор желает встречи с вами…
— Э нет! Так неинтересно! — Неугомонный эльф встал перед Асатором, уперев кулаки в бока. — Кончай темнить! Или ты сейчас колешься, что там задумал твой лорд, или мы тебе устроим допрос с пристрастием по методам Тайной службы Великой Паннории!
Ни один мускул не дрогнул на лице рыцаря.
— Пытайте, — равнодушно разрешил он. — Все равно никто не услышит ни одного слова, предназначенного для чужих ушей.
— Не надо! — тоненько вскрикнул Льор, вздрогнув так, что миска в его руках чуть не перевернулась. Тара поскорее забрала у него посудину и сделала большой глоток, вместе с молоком захватив еще один кусок плававшего там хлеба. У нее вдруг резко пересохло в горле. Ведь и Танир тоже обещал что-то с нею сделать, не только изнасиловать. Эльфы наверняка применяют какие-то особые пытки, неизвестные людям.
— А здесь чужих нет. Здесь все свои! А ну давай выкладывай, какую пакость задумал твой хозяин?
— Мой… хозяин? — Голос рыцаря все-таки дрогнул. — Мой хозяин, как вы изволите выражаться, не способен ни на какую пакость! Лорд Фейлинор — самый благородный и порядочный из всех, кого я знаю. Я буду счастлив умереть, защищая его доброе имя, и, если вы немедленно не возьмете свои слова обратно, вызову вас на поединок!
— А я драура натравлю. Фрося, что сидишь, как неродной? Меня тут сейчас убивать будут…
— Тебя, пожалуй, убьешь, — проворчал тот себе под нос.
— Лорд Фейлинор не хозяин мне, — отчеканил тем временем Асатор. — Но я готов умереть за того, кто спас мне жизнь.
— Вы хотели сказать — «честь»? — неожиданно подал голос Льор и тут же покраснел от собственной смелости.
— Честь… — Лицо рыцаря на миг исказилось как от сильной боли. — Чести у меня нет.
— Вас тоже… изнасиловали в рабстве? — робко пролепетал юноша. — Извините.
С некоторых пор на территории Империи Ирч появилась новая мода — многие эльфы-мужчины, побывавшие в рабстве, стриглись коротко, отпуская волосы разве что до плеч. На Коралловом Острове это был еще и способ подольститься к Наместнику Данкору, который в свое время был рабом. Исключением из постоянно живущих в Цитадели бывших рабов был разве что лорд Тиндар, бывший наследник Наместника Жемчужного — но он носил кастовую прическу знатного орка, хвост на макушке.
— Нет, — слегка удивился Асатор. — Но я выжил, хотя долг предписывал мне умереть вместе с остальными. Я же осмелился остаться в живых и боролся за жизнь, хотя должен был желать смерти. За это меня собирались казнить, как дезертира, и, если бы не лорд Фейлинор, который спас мне жизнь…
Он замолчал, опустив взгляд на свою руку. Тара с любопытством вытянула шею — на ладони в самом центре красовался застарелый шрам. Когда-то кисть была пробита насквозь большим гвоздем или штырем.
— Что это?
— На войне обвиненных в предательстве и дезертирстве казнят рабской смертью, — обычным своим ровным голосом промолвил рыцарь. — Мне поверил только лорд Фейлинор.
— Как, вы сказали, вас зовут? — внезапно поинтересовался Карадор.
— Асатор.
— Из какого Дома? — уточнил эльф, заметивший трехсложное имя рыцаря.
— Не из какого. Моего Дома больше нет. У меня не осталось никого — ни родных, ни близких, ни друзей, ни однополчан. Есть только лорд Фейлинор, которому я служу и ради которого готов отдать жизнь. Вы согласны последовать за мной на Серебряный Остров?
Вопрос относился к Фрозинтару, который так и сидел на своем месте, массивный, мрачный, неотрывно глядевший в пол.
— Как вы нас нашли? — вместо ответа поинтересовался драур.
— Очень просто. Через Портал, — пожал плечами Асатор. — В ваших покоях, лорд, были оставлены довольно четкие следы. Видящая Острова сумела в них разобраться, после чего мы и прошли в него.
Дотянувшись, бывший наемник отвесил испуганно вякнувшему Льору короткую затрещину:
— Придурок! А говорил — «запечатал»…
От вроде бы несильного тычка юноша кубарем скатился с лежанки на пол, сжавшись в комок, и обиженно вскрикнул:
— Но я правда постарался замести следы!
Фрозинтар попытался было дотянуться и пихнуть его ногой, чтоб заткнулся, но Карадора интересовали другие вещи:
— Вы сказали — мы прошли…
— Да, — кивнул Асатор. — Я и леди со свитой.
— Ле… леди?
— Она представилась как леди Мидарель и изъявила желание отправиться вдогонку за своим супругом, — пояснил рыцарь. — Как я понимаю, вы, милорд, и есть муж означенной дамы?
— Ничего я не муж, — занервничал и. о. Наместника. — Мы никогда не были женаты. А она где?
— Леди не смогла терпеть заданный мною темп и отстала в дороге. Я налегке поехал по вашим следам, оставляя для ее отряда метки, чтобы она не сбилась с пути, — спокойно произнес Асатор. — Насколько я понимаю, этого мне не следовало делать?
— Тебе следовало бы прикончить ее и прикопать под первым же кустиком, — откликнулся Карадор, нервно вгрызаясь в толстый кусок колбасы. Откуда он его достал — неизвестно, но сейчас эльф яростно чавкал, торопясь так, словно прибыл из голодного края и не знает, когда придется снова есть. Тара завистливо провожала глазами каждый кусок — ей не досталось ничего, кроме молока и хлеба, да и с тем девушка уже расправилась и хотела еще чего-нибудь пожевать.
— Где она? — Фрозинтар оставался спокоен.
— По моим расчетам, будет здесь через пару часов. Я старался не отрываться слишком далеко вперед…
Карадор с набитым ртом нервно прочавкал что-то нелестное об умственных способностях некоторых профессиональных военных, которых, наверное, слишком часто били по голове тяжелыми предметами, чтобы они сохранили способность соображать.
— Нам надо уходить, — заявил он, судорожно проглотив то, что было во рту. — Я не хочу жениться!
— Куда? — Фрозинтар едва ли не впервые с начала разговора оторвал взгляд от созерцания досок пола.
— Куда угодно и как можно дальше!
— Тогда, может быть, вы согласитесь… — начал Асатор снова.
— Да! — решил за всех Карадор, снова вгрызаясь в колбасу. — Только давайте поскорее! Одна нога там, другая здесь.
— Можно построить Портал, — попытался подать голос желающий реабилитироваться Льор.
— Придурок, — опять высказался драур.
— Нет, учитель! — заспорил юноша. — Я постараюсь учесть ошибки, и я не уверен, что у леди Мидарель под рукой окажется достаточно опытная Видящая, чтобы опять…
Все посмотрели на Асатора, и рыцарь покачал головой:
— Миледи путешествует без волшебницы.
— Отлично! — Льор вскочил на ноги. — Тогда я пойду…
— Ты никуда не пойдешь, — процедил Фрозинтар. — Ты сопляк и недоучка! У тебя ничего не получится!
— Но я же раньше…
— Раньше ты строил Порталы для себя одного. Чтобы переправить столько путешественников вместе с лошадьми и припасами, нужен грузовой Портал. Мало того что сооружать его на порядок сложнее — нужно обязательно устроить привязку к местности хотя бы в точке входа, но еще нужно прогнать через разрыв огромное количество энергии. А ты даже предварительные расчеты делаешь с ошибками. У тебя ничего не получится!
— Тогда научите меня! — воинственно заявил юноша.
— И научу, — несколько опрометчиво ляпнул драур. — И даже сам этот треклятый Портал построю, если ты раздобудешь нужное количество энергии.
— А овкуда эву эвевгию бевут? — с полным ртом поинтересовался Карадор. — Ив амуветов или как? Мовет, типа вевтвы привевти?
— Ты хоть не жуй, когда говоришь, — посоветовал другу бывший наемник. — И куда в тебя столько помещается?
— А я всегда, когда нев… ум-м… нервничаю, есть хочу, — быстро проглотив колбасу, ответил Карадор.
— Прямо бездонная бочка, — пробормотал Льор, помнивший по нескольким совместным ужинам, что неугомонный эльф всегда съедал по две-три порции каши, кулеша или похлебки и еще вечно таскал сухари — перекусить.
— Ну почему сразу «бездонная»? Может, очень даже «донная»…
Фрозинтар резко выпрямился, нетерпеливым жестом останавливая разгоравшуюся дискуссию, и, прищурив глаз, впился в ауру друга пристальным взглядом. Таре даже стало неуютно, когда она случайно взглянула в лицо драура — не хотелось девушке оказаться под прицелом этих красных глаз с вертикальными черточками зрачков.
Вот это да! Теперь стала понятна странная прожорливость Карадора — полгода назад вычерпанный досуха резервуар Силы, которая постепенно накапливалась чуть ли не со дня рождения и. о. Наместника Аметистового, снова был полон. Нет, не доверху, примерно на четверть, но имеющегося должно было хватить на строительство целых двух грузовых Порталов и еще немного может остаться «про запас».
— У нас будет Портал, — промолвил бывший наемник, выпрямляясь и едва не упираясь макушкой в потолок. — Через час.
Тара поняла, что надо действовать.
— А можно, — девушка вцепилась в локоть Карадора, снизу вверх заглядывая ему в глаза, — можно мне с вами?
— Чего? — На нее вытаращились все мужчины.
— Пожалуйста, — чуть не простонала она. — За мной гонятся! Меня хотят убить. Не бросайте меня! Я вам пригожусь! Я все умею…
— Воровать и предавать? — фыркнул драур.
— Мы тебе верили, — добавил Карадор, — а ты позвала стражу…
— Если вы меня не возьмете, — «охотница» крепче стиснула локоть эльфа, — я дождусь вашу леди Мидарель и скажу, что вы отправились на Серебряный Остров!
— Вот…! — Карадор с чувством, толком и расстановкой прошелся по всем родственникам девушки, как говорится, «сверху донизу», не стесняясь в выражениях, и сплюнул на пол. — Придется брать. Или прикончить?
