Глава 9
Инцидент удалось замять — Фейлинор соврал всем, что Видящая демонстрировала ему особое заклинание, разработанное специально для праздника, чтобы устроить световое представление, но немного ошиблась в расчетах. Сама волшебница горячо поддерживала эту версию, но не пыталась разобраться, что же такое на самом деле приключилось в соборе. И она, и Наместник Серебряный догадывались, что дело тут в «сочинении» леди Фейнирель, но никак не могли понять, что же произошло такого, из-за чего вымысел внезапно чуть было не стал реальностью.
Но отменять праздник было уже поздно — благородные леди сшили себе наряды, лорды готовились к турниру, егеря доложили, что в северных лесах видели уникорнов и скальных туров. К тому же сразу две повозки бродячих артистов накануне появились вблизи поместья-столицы. Не станешь же выгонять актеров за порог?
Фея на удивление спокойно восприняла известие о приближающемся празднике. Она даже была рада хоть чему-то, что отвлечет ее от напряженного ожидания. Сестра Наместника перестала то и дело замирать, склонив голову набок и словно к чему-то прислушиваясь. Фейлинор знал, что она ждет топота копыт — вести о том, что к ней наконец-то явится Серебряный Рыцарь.
Сам Наместник тоже ждал. Асатор уехал, и от рыцаря не было никаких вестей. Где он? Что с ним? Добрался ли он до Аметистового Острова? Нашел ли спутника Карадора Шутника?
День праздника начался с музыки. Усиленная магией, мелодия лилась повсюду. Она наполняла воздух, словно аромат цветов, — нежная, светлая, чистая. От ее звуков на лицах сами собой расцветали улыбки, и лорд Фейлинор, едва дождавшись, когда его облачат в церемониальные одежды, поспешил в покои сестры. В конце концов, столь пышно День Начала Лета отмечался из-за нее.
В комнатах леди Фейнирель весело щебетали девушки, на цыпочках порхали туда-сюда альфары и малютки-элле. Сама леди стояла в центре комнаты, ожидая, пока к ее платью прикрепят украшения. Увидев брата, она радостно вскрикнула и бросилась ему на шею.
— Госпожа! Госпожа, будьте осторожнее! — запричитали служанки. — Не помните платье!
Фейлинор подхватил сестру в объятия и закружил.
— Ты превосходно выглядишь, сестричка! — воскликнул он, поставив ее на пол и рассматривая на расстоянии вытянутых рук. — Это платье тебе так к лицу…
Малютки-элле, ворча, тут же окружили брата и сестру и стали прикалывать к подолу серебряное кружево. Широкая лента слабо шуршала и позвякивала.
— Не надо! Что вы! — отбивалась девушка.
— Не мешай им. — Брат удержал сестру за руки. — Тебе так идет! Ты такая красивая…
— Ах, Фей! — В сердцах она притопнула ногой. — Для чего мне эта красота?
— Чтобы все видели — у меня самая красивая сестра в мире! И я ее очень люблю!
— Больше всех на свете?
— Больше всех на свете! — подтвердил молодой Наместник так пылко, что несколько фрейлин тут же загрустили.
— Ты просто еще не встретил ту единственную, которая…
— И не встречу. Потому что есть ты — та самая единственная и неповторимая. Дороже тебя у меня никого нет!
К неудовольствию служанок, брат нежно обнял сестру, мешая им украшать ее наряд.
Слова Фейлинора о том, что дороже сестры у него никого не было, являлись правдой. У его родителей не было братьев и сестер. У них вообще не было близких родственников. Наместник Фарадар Надменный обожал жену и внушил сыну эту слепую любовь. И когда леди Наместница внезапно слегла, оба сильно переживали и опасались за ее жизнь — ведь под сердцем она носила второго ребенка. Лорд Фарадар и его жена решились на рождение еще одного дитя вопреки всем предсказаниям целителей и волшебниц, которые категорически не дозволяли ей рожать. Но оба родителя слишком хорошо знали, что такое одиночество, и не желали обречь единственного сына на такую участь. Пусть хоть Фейлинор не будет одиноким. И мальчик переживал не только близкую потерю матери, но и смерть своего товарища по играм.
Целители и Видящие ошиблись. Вопреки всему леди Наместница выжила и в положенный срок родила живую и здоровенькую девочку. Фейлинор полюбил сестренку сразу — ведь он чуть было ее не лишился. Эта привязанность помогла им пережить одну за другой обе потери — вскоре после свадьбы девушки внезапно скончался на маневрах Наместник Фарадар. А через несколько лет за ним последовала и его супруга — просто однажды легла спать и не проснулась. Оставшись одни, брат и сестра привязались друг к другу еще крепче. И даже брак Фейнирель не смог разрушить их дружбы.
У двери послышались торопливые шаги, и брат с сестрой отпрянули друг от друга, едва знакомый голос произнес:
— Ты еще не готова, дорогая?
Лорд Тиамар, командир когорты Преданных, был старше Наместника, но выглядел достаточно молодо. Даже эльфы иногда обманывались, что уж говорить о людях! Он любил жену и терпел ее причуды со снисходительной улыбкой мужчины, который давно смирился с женскими слабостями. Он терпел даже то, что жена, кажется, не пылает к нему страстью — многие знатные леди выходили замуж без любви, по расчету, так что в этом не было ничего странного.
— Мы уже почти закончили! — Служанки сорвались с места, торопясь привести в порядок платье и прическу молодой женщины. Последним на ее светлые волосы, заплетенные в две косы, лег венец и закрывавшая их фата. Пока они заканчивали приготовления, Фейлинор коротко попрощался и вышел — он должен был дать знак к началу торжественного шествия.
Покидая покои жены и ведя ее под руку, лорд Тиамар слегка наклонил голову и шепотом поинтересовался у нее:
— Сегодня вы хорошо спали, моя дорогая?
— Да, спасибо.
— И вас не мучили кошмары?
— Благодарю за заботу, нет.
— Отлично! Значит, я могу быть уверен, что и праздник пройдет нормально? Без этих ваших выходок?
Молодая женщина удивленно посмотрела на мужа.
— Что вы на меня так смотрите, дорогая? — промолвил он. — Вы же не хотите испортить такой день?
Фейнирель помотала головой.
Яркое, пестрое шествие выплеснулось из дворца. Преданные в начищенных до зеркального блеска доспехах стояли почетным караулом, и каждый мог бы претендовать на роль Серебряного Рыцаря. Незамужние девушки игриво стреляли глазками по сторонам, смеялись и болтали, пританцовывая под лившуюся откуда-то музыку и привлекая к себе внимание. Кроме самого дворца, еще несколько замков распахнули свои ворота. Вливаясь в общий строй, пышно разряженная толпа потекла к собору.
Видящая стояла на крыльце, опираясь на увитый цветами посох. В отличие от всех остальных, она была предельно сосредоточена и напряжена. Впрочем, все, кто видел ее строгое лицо с поджатыми губами, думали, что волшебница просто ушла в себя перед таинством магии.
В тот момент, когда идущие впереди трое — леди Фейнирель, лорд Фейлинор и лорд Тиамар — вступили на выложенный мозаикой дворик перед собором, двери его внезапно распахнулись. Порыв ветра качнул стяги, растрепал волосы и плащи. С ним вместе вырвались на свободу диковинные птицы и с криками закружили над собравшимися. Видящая попятилась, скрываясь в недрах собора.
Сделав еще несколько шагов, леди Фейнирель внезапно остановилась.
— Я не хочу, — прошептала она.
— Что? — обоим мужчинам показалось, что они ослышались.
— Я не хочу туда идти, — громче повторила молодая женщина. — Пожалуйста…
— Фея, что за глупости? — Тиамар крепче стиснул руку жены. — Не порти праздник!
— Празднуйте без меня! Я туда не пойду.
— Почему?
— Я боюсь. — В голосе Фейнирель задрожали слезы.
— Фея, глупышка, — брат попробовал уговорить сестру, — это всего лишь собор. Нас ждет великолепное зрелище. Тебе понравится! И ты…
— И ты тоже не понимаешь! — воскликнула она, топнув ногой. — Вы все меня не понимаете! А я не хочу! Понимаете, не хочу! Не буду! Не желаю! Я боюсь! — пробежав несколько шагов, крикнула она прямо в распахнутое нутро собора. — Слышишь? Я боюсь тебя! И я не хочу умирать!
— Фея, что ты делаешь?
Муж и брат с двух сторон попытались взять ее за руки, но, вырвавшись, молодая женщина со всех ног бросилась прочь, расталкивая гостей.
Он был готов выть от досады, не находя даже описания обуревавшим его чувствам. Она ускользнула! Опять! В который раз…
Обычно Искателям не дают легких поручений — членов этой гильдии призывают, если обычным способом достичь результата не удалось. И каждый, отправляясь на задание, знает, что придется столкнуться с определенными трудностями. Но в этот раз Вибриан Вейт едва ли не впервые решил, что это чересчур сложное и запутанное дело.
Шестой день поисков застал его в паре сотен лиг от столицы герцогства, у подножия мрачной горы, высившейся возле небольшого озера. Ошибиться он не мог — это было то самое озеро и та самая гора, которую ему нужно было найти. В маленьком поселке охотников и рыбарей Искателю объяснили, что он действительно возле Дымного Носа.
Солнце клонилось к закату, и найти человека, который мог бы указать тропинку на вершину Дымного Носа, было затруднительно. Завтра еще можно, но сегодня на ночь глядя никто никуда не пойдет. Поздно! Все равно пришлось бы ночевать где-то под кустами на полпути к цели.
Но Вибриан спешил. Он не прошел и половины пути и ждать лишние несколько часов не намеревался. Тем более если выяснится, что информатор все-таки ошибся. Ведь ему могли и соврать, выдав за истину откровенный бред! Разузнав, где можно найти подходящие тропы, Искатель отправился в путь.
Оставив коня в селении, Вибриан налегке шел широким шагом, одну руку держа возле заряженного арбалета. Стрелял он метко — не как эльф, конечно, но для Искателя хорошо, и знал по опыту, что не промахнется. Сколько раз бывало, что одного меткого выстрела оказывалось достаточно, чтобы остановить нападение хищника.
Тропинка вилась вверх, извиваясь между камнями. Склоны Дымного Носа густо заросли деревьями и колючим кустарником, но чем выше, тем растительность становилась реже. Пока путник одолел пятую часть подъема, сгустилась ночь.
Останавливаться Вибриан не привык. Он задержался лишь для того, чтобы промокнуть глаза особой настойкой, стимулирующей ночное зрение. Подобных средств было достаточно в арсенале его гильдии. Настойка действовала в течение восьми часов, признаком того, что она выдохлась, обычно служит резь в глазах. Повторное применение меньше чем через сутки чревато слепотой. Но Вибриан был уверен, что справится. В конце концов, ему нужно лишь на одну ночь. Он должен добраться до Ноздри как можно раньше, а там поглядим.
Ноздрей — точнее, Ноздрями, ибо было их две — назывались пещеры Дымного Носа. Ему нужна была Южная Ноздря, до которой от подножия было примерно десять-двенадцать часов ходу. Несколько раз в год там встречались люди и подземники — меняли руду, драгоценные камни и поделки на шкуры животных, зерно и различные хозяйственные мелочи. За спиной в мешке у Вибриана был набор деревянной посуды — миски и ложки, а также кое-какие приправы, чтобы можно было притвориться мелким торгашом.
Дымный Нос не зря так назывался — там, где деревья росли пореже, можно было увидеть в темно-синем ночном небе серо-голубые клубы дыма, поднимающиеся из Ноздрей и десятка более мелких отверстий. Под горой жили темные альфары, которые варили сталь и плавили руду для людей, эльфов и орков. Сталеплавильные печи не останавливались ни на минуту, и точно так же ни на минуту не замирало сообщество темных альфаров. В любое время дня и ночи можно было застать кого-либо из этого народа бодрствующими.
И справедливость этого суждения Вибриан Вейт узнал уже через пару часов, когда, одолев последние две лиги, оказался перед огромным зевом Южной Ноздри. Своды пещеры были такими высокими, что клубы белесого дыма поднимались в небо, не мешая низкорослым гномам и более высоким представителям других рас там находиться.
Ночное зрение помогло издалека увидеть небольшое сооружение, сложенное из плотно пригнанных друг к другу камней. Оно напоминало крепость, какие дети лепят из снега, и Искатель не удивился, когда оттуда ему навстречу выскочили четверо альфаров, вооруженные короткими копьями и боевыми кирками:
— Стоять, верзила!
— Спокойно! — Вибриан остановился, подняв руки с раскрытыми ладонями. — Я никому не собираюсь причинять зло. Я — мирный торговец!
Он использовал Голос, тайное оружие Искателей, которое применялось, когда надо было получить нужные сведения. У него было главное преимущество: всему, сказанному им, верили, даже заявлению бородатого мужика, что он — мать-одиночка и очень хочет купить своим сорока шести детям хлеба, а эльфы — маленькие зеленые человечки, которые появляются только после пятой бутылки крепкого вина. Но равно как и достоинство, у Голоса имелся и недостаток — он совершенно не действовал на тех, кто владел хотя бы крупицей волшебных сил. И альфары переглянулись, опуская оружие.
— Но если ты торговец, почему явился в такое время? — Один из сторожей, на вид помоложе остальных, смотрел настороженно. — И в одиночку?
— Ты прав, почтенный рудокоп, — кивнул Вибриан, — я не тот, за кого себя выдаю. Вернее, не совсем тот… Я — приказчик. Купец, на которого я работаю, заслал меня сюда на разведку. Мы хотим торговать пряностями и решили сначала узнать, есть ли тут желающие их купить, чтобы не пришлось гонять караваны и терпеть убытки.
Это альфары могли понять, сами торговцы, они часто поступали именно так.
— Образцы товара с собой?
— Разумеется!
Вибриан скинул с плеча мешок, опустил на камень и осторожно развязал лямки, явив на свет несколько холщовых мешочков.
— Вот извольте видеть, почтенные. Перец черный, горошком. Перец красный, молотый… Горчица, кориандр… сушеный базилик…
— А это чего за палки? — ткнул толстым пальцем в содержимое мешочка один из гномов.
— Это корица. Примите на пробу. Ее можно добавлять в пищу или жевать просто так — отлично освежает дыхание, что так нравится женщинам…
Искатель прекрасно знал, что женщин у темных альфаров рождается меньше, чем мужчин, — на трех невест приходится пять женихов. Межрасовые же браки гномы не признают — «согрешившую» с представителем любой другой расы женщину убивают вместе с детьми, а мужчину-отступника объявляют изгоем и не признают его потомков ни под каким видом. Поэтому гномы из кожи лезут вон, чтобы, во-первых, отбить себе невесту у соперников, а во-вторых, удержать возле себя жену любым способом, вплоть до применения насилия. И трое из четырех стражей тут же придвинулись ближе, заинтересованно перебирая мешочки, принюхиваясь к острым ароматам и разве что не пробуя на язык порошки приправ. Обычно рацион темных альфаров довольно скуден — грибы, рыба, свинина, — и разнообразные приправы могут оказаться как нельзя кстати. Из всех рас в мире еще орки славятся любовью ко всяким добавкам.
Лишь четвертый альфар вел себя так, словно его ничего не интересовало.
— И что ты хочешь за все это, верзила? — поинтересовался он.
Что-то в его голосе показалось Искателю подозрительным. Во всяком случае, он не стал врать и выкручиваться, а ответил именно то, что хотел:
— Всего-навсего меч. Один меч по имени Белый Змей.
Сказал — и оцепенел, чувствуя неприятный холодок в груди. Это что, он сказал сам? Без принуждения и пыток? Как так случилось, что он проговорился?
Три стража тут же забыли про приправы и нацелили на него копья, окружив человека и загородив вход в пещеру. Можно было раскидать невысоких коренастых гномов и бежать, но тогда дело останется невыполненным.
— Прошу вас поверить мне, — заговорил он, снова используя Голос, — я не хочу никого обманывать! Я был готов честно заплатить за него. Зачем вам нужен этот меч? Да, он старинный, но не только вы понимаете ценность таких вещей. Есть люди, которые готовы заплатить за этот раритет огромные деньги. И не только деньги! У меня нет слов, чтобы описать все перспективы, которые откроются перед вашим народом, если меч по имени Белый Змей перейдет из рук в руки. Вы сможете диктовать условия людям! Любые условия!
Копья не опустились, взгляды не смягчились, но четвертый альфар внезапно вскинул руку:
— Ждать здесь.
— Но, Греко… — попробовали урезонить его товарищи.
— Я сказал «ждать!» — с нажимом повторил тот и, развернувшись, со всех ног бросился в глубину пещеры. Не сбавляя хода, он завернул за угол. Через минуту послышался натужный скрип ворота — вниз поехала платформа, связывающая подземелья с поверхностью.
Вибриан Вейт устроился на камнях. Как бы то ни было, у него появилось некоторое время для того, чтобы как следует себя обругать — или же поздравить с удачным исходом дела.
Еще никогда Рей Обжора не чувствовал себя так скверно. И речь не шла о многочисленных синяках, ссадинах, ушибах и треснувших ребрах. То, что он остался относительно цел и невредим — обошлось без переломов! — при падении со скалы, было сущим пустяком по сравнению с тем, что ему пришлось пережить. В гильдии Рей считался одним из лучших фехтовальщиков — охотнику на монстров просто обязательно в совершенстве владеть любым оружием, — и вот его одной левой победил эльф!
— Я этого так не оставлю, — ворчал он себе под нос. — Я его прикончу…
— Обязательно прикончишь. Рано или поздно! Во что бы то ни стало! — пробовала утешать его Видящая, осматривающая раны Искателя.
— Никаких «поздно»! Рано! Как можно раньше! — воскликнул Рей. — Этот урод… Этот выродок… А ты-то куда смотрела?
— Во-первых, не сметь разговаривать со мной в таком тоне! — негромко, но властно прикрикнула на человека эльфийка. — А не то заколдую! У нас не принято обращаться с волшебницами как с продажными девками. А во-вторых, ты знал, что их там несколько. Так почему полез в драку не с тем, с кем надо?
— Я полез, — буркнул Рей. — Но эта девка здорова драться. Вот гоблинова тварь! — Он тихо дотронулся до исполосованного ногтями лица. — Я думал, она мне глаза вырвет! С-сучка!
Дочь лорда Лоредара лишь покачала головой. Она лечила своего временного напарника кое-как — и не только потому, что целительная магия ей была недоступна. Просто нелишне будет оставить ему кое-какие памятки. Чтобы впредь остерегался выражаться о женщинах в таком тоне!
— А в-третьих, я колдовала, — как ни в чем не бывало продолжала она, снова принимаясь за его ушибы. — Это, знаешь ли, трудная работа. Но ты прав. Мы этого не должны так оставить! Убийца моего отца сам должен быть убит. Как и все остальные, кто попытаются мне в этом помешать.
— Ну, пожа-а-а-алуйста! Ну что вам стоит?
— Нет.
— Ну хоть чуть-чуть! До первого поворота, а?
— Даже на сотню шагов — нет! Сам захотел тащить эту дрянь, сам и нюхай эту вонь!
— Вы просто звери! Слышите? Вы звери, господа…
— Хм!
— И дамы!
— А за это можно и в нос дать, — спокойно произнесла Тара.
Остальные кивками выразили согласие со словами девушки. Оставшийся в меньшинстве Карадор жалобно захлопал ресницами и так красноречиво хлюпнул носом, что Фрозинтар поспешил отвернуться, а Льор заморгал глазами часто-часто, выразительно посматривая на остальных.
Остальные — даже лошади — были как кремень.
Камнем преткновения был пещерный морл. Точнее, голова оной твари, которую Карадор зачем-то решил отпилить и доставить в ближайший город для того, чтобы продать и получить награду за убиение монстра. Пригоршни серебряных монет от вилланов ему показалось мало, и он решил подзаработать. Никто ему в этом не мешал, и он добросовестно отпилил голову мечом, после чего с кряхтеньем и ворчаньем приторочил ее к седлу.
Вот тут-то и началось самое интересное. Ибо голова воняла.
Нет, не просто воняла, а воняла, за считаные часы успев пропитать гнилостным запахом все вокруг. Морщились и отворачивались даже лошади, а мерин Карадора, судя по его виду, вообще задумался о самоубийстве. Несколько часов неугомонный эльф мужественно терпел запахи, а потом стал приставать к своим спутникам с идеей везти трофей по очереди.
— Ну что вам стоит? — канючил он. — А я потом с вами деньгами поделюсь! Пополам! Половину мне, а половину…
— Ага, — прогнусила Тара, демонстративно зажимая нос двумя пальцами, — сдрадали, здачит, все, а даграду одному?
— Да не одному, а всем!
— Поровну!
— Значит, ты согласна? — радостно взвизгнул Карадор, пришпоривая коня. Тара ничего не успела сделать — ее кобыла сама, не дожидаясь команды, резво скакнула в сторону.
— Видишь — даже лошадям эта идея не нравится! — припечатал Фрозинтар.
— Тогда, может, ты ее потащишь? — встрепенулся неугомонный эльф. — А, Фрося? Ты запахов все равно не чувствуешь. Что тебе стоит? Мы же друзья! А друзьям надо помогать!
— С такими друзьями и врагов не надо, — проворчал себе под нос Асатор, но так тихо, что никто не обратил внимания на слова рыцаря.
Деликатный и стеснительный Льор тем временем вырвался вперед, где вонь ощущалась не так сильно и как раз в это время придержал коня, взмахнув рукой:
— Смотрите!
Они пробирались по редколесью, раскинувшемуся на пологом склоне. Далеко на севере вставали горы. Где-то звенел ручей. Дорога, на которую путешественники наткнулись пару часов назад, не выглядела очень уж наезженной. Судя по всему, ею пользовались от силы несколько раз в год, что, учитывая дикость местности, было не так уж удивительно.
В том месте, где остановился Льор, дорога делала поворот, карабкаясь вверх по склону. Дальше прямиком бежала лишь наполовину заросшая тропа. А как раз на развилке торчал грубо обтесанный столб, к которому была прибита доска с намалеванными буквами.
— Тут что-то написано, но по-человечески, — сообщил юноша. — Учитель, вы сможете прочесть?
— Ну-ка, ну-ка… — Фрозинтар пришпорил коня. — Нет, Карадор, оставайся на месте.
— Да-да, — подхватила и Тара, поспешив присоединиться к драуру. — Мы скоренько, туда и обратно.
Асатор ничего не сказал, но посмотрел так выразительно, что слов не потребовалось.
Фрозинтар поравнялся с конем юноши, прищурившись и внимательно рассматривая даже не доску — лоскут бересты, пришпиленный кое-как. Буквы на нем были вырезаны ножом, и лишь поэтому ни дожди, ни ветер не уничтожили надпись. Но писалось явно в темноте, наспех и кое-как. Развернув коня боком, драур стал водить пальцем по рунам.
— Вы знаете человеческую письменность? — с явным беспокойством поинтересовался Льор. — Может быть, Тара…
— Нет, — быстро сказала девушка. — Так коряво написано. Я и половины букв не разберу!
На самом деле она довольно бегло прочла то, что там было написано, и ей совершенно не понравился текст. Впрочем, оставалась призрачная надежда, что она ошиблась, ведь человеческий язык делился на несколько диалектов: северный, западный, южный, восточный и срединный. Они довольно сильно отличались друг от друга, и если житель Великой Паннории еще мог кое-как понять выходца из Вольного Княжества Ирматул, то уже уроженцы Геронты, западного государства, едва могли разобрать, о чем толкует ирматулец. Выросшая и учившаяся читать по срединному диалекту, на котором говорили в Великой Паннории, Тара отнюдь не была уверена, что сию надпись оставил ее соотечественник.
Она переглянулась с Фрозинтаром, и по тому, как сдвинул брови драур, догадалась, что бывший наемник тоже прочел, что там написано. И его терзают аналогичные чувства.
— Ну что там?! — дисциплинированно оставаясь на приличном расстоянии, крикнул Карадор. Неугомонный эльф уже несколько минут не был в центре общего внимания и очень по этому поводу переживал. — Что, читать никто не умеет? Или почерк неразборчивый? Давайте я…
— Нет! — воскликнула Тара, живо представив себе, что опять придется дышать этой вонью, и выпалила не задумываясь: — Если вам дорога жизнь, держитесь подальше от этого места!
Именно так девушка прочла и перевела нацарапанную на бересте фразу, но Карадор понял ее по-своему.
— Ах так? Злые вы! — надулся он. — Уйду я от вас… Буду жить где-нибудь в пещерке, питаться медом и акридами…
— Нет! — воскликнул и Фрозинтар. — Идиот… Просто тут так написано.
— Точно? — прищурился эльф.
— Точнее не бывает! И посему мы сворачиваем…
— Ура! Приключение!
— …и едем в объезд, — бывший наемник как ни в чем не бывало указал на торную дорогу. — Здесь явно короткая дорога, но на ней опасно. Вот и придумали объезд.
— Для идиотов! — с умным видом заявил Карадор. — И ежу понятно, что это и есть ловушка. Она рассчитана на то, что все поверят надписи и свернут с дороги. И попадут прямо в разбойничью засаду!
— А почему именно к разбойникам? — спросил Асатор. Простреленное запястье уже подживало, но рыцарь все равно опасался сражаться правой рукой. Просто чудо, что арбалетный болт не задел кость.
— Ну не знаю, — пожал плечами неугомонный эльф. — Подумалось… Ладно, поехали уже. Чего боитесь? Я же с вами!
Фрозинтар и Асатор переглянулись. В свете всех последних событий это заявление не обнадеживало, а пугало.
И тем не менее драур первым тронул коня, выбирая дорогу.
— Эй, вы куда? — тут же раздался вопль Карадора. — Прямо надо ехать!
— В объезд безопаснее! — отрезал бывший наемник. — У нас трое… нет, даже четверо — не бойцы. Если что — мне опять за всех отдуваться?
— А как же я?
— А тебе достаточно просто встать с наветренной стороны — и противники сами сдадутся. Хватит болтать! Я выбираю безопасный…
Тара тихо буркнула себе под нос коротенькое словечко. Драур и ухом не повел, а вот Льор, случившийся рядом, покраснел.
Ворот натужно скрипел, и платформа ползла вниз с максимальной скоростью, на которую была способна. Если бы было можно, он сиганул бы в шахту просто так, но беда в том, что падать пришлось бы с очень большой высоты. Тут не поможет Сила Гор — не успеешь сосредоточиться, чтобы договориться с камнями, как разобьешься о них в лепешку. Греко приплясывал от нетерпения, и, стоило показаться нужному уровню, спрыгнул с платформы на ходу.
Часовые-альфары вскинули копья:
— Кто?.. А, — один из них узнал Греко, — ты чего тут забыл? Нападение, что ли?
— Нет, — отряхнув ладони, гном вытер их о штаны, — но мне срочно нужно увидеть Старейших!
Ему еще что-то пытались сказать, но он уже сорвался с места и помчался вдаль.
Один из трех жилых уровней — всего их было девять — был изначально предназначен для того, чтобы поражать обитателей поверхности. Здесь были просторные пещеры, где никакие факелы не могли разогнать тьму по углам и осветить потолок. Здесь были длинные галереи, где стройными рядами высились колонны в три обхвата, здесь витые лестницы, словно змеи или лианы тропического леса, вели по всем направлениям, а полы были выложены причудливой мозаикой. Огромные пещеры-залы соседствовали с небольшими каморками, а широкие проходы вели к берегам подземных озер или прямиком к разломам, глубину которых знали лишь те, кто упал вниз. Без проводника тут легче легкого было заблудиться и свернуть не туда. Даже прибывающие с других жилых уровней альфары, случалось, терялись в этих пещерах. Что уж говорить о врагах!
Греко не относился ни к тем ни к другим, но все равно, задумавшись, проскочил нужный поворот и был вынужден вернуться.
Его путь завершился в просторной галерее, где было шесть рядов колонн по полторы сотни штук в ряду. Расстояние между рядами равнялось пятидесяти гномьим шагам, а между отдельными колоннами в ряду — тридцати. Тут и там виднелись огни факелов, в обязанности специальных рабочих входило день-деньской ходить по таким пещерам и галереям и менять погасшие факелы на новые или доливать масло и нефть в светильники.
Здесь Греко умерил свой бег — негоже предстать перед Старейшими запыхавшимся, как простой мальчишка. И к часовым, замершим перед высокими, в три гномьих роста, дверями, он подошел чеканным ровным шагом. И не удивился тому, что копья с коротким стуком скрестились перед его бородой.
— Куда? Зачем?
— К Старейшим, — ответил Греко. — Срочное дело.
— Жди здесь.
Один часовой остался на посту, второй прошмыгнул через низкую дверку сбоку. Было слышно, как он задвинул за собой засов.
Греко не особенно удивился. Он заложил руки за спину и стал осматриваться по сторонам. Несколько сотен поворотов он не был здесь. И тут ничего не изменилось. Даже, кажется, те же комья пыли валяются по углам.
Он не слышал шагов, но сумел не вздрогнуть и ничем не выдать себя, когда услышал натужный скрип отворяемой створки. Обернулся медленно, с достоинством, взглянув на невысокого — даже по меркам их народа — альфара с бережно расчесанной и уложенной волосок к волоску бородой. Одет он был во все белое. На плечах — шкура пещерного волка.
— Греко? — Седые брови вошедшего сурово сошлись на переносице. — Ты здесь откуда? Разве забыл, что срок твоего наказания еще не истек?
— Я помню, дядя. — Племянник низко склонил перед ним голову. Он был не просто выше низкорослого дяди, но и выше многих своих соплеменников, что отнюдь не добавляло ему любви среди сородичей. — Мне осталось еще сто тридцать шесть поворотов прожить на поверхности. Но у меня дело чрезвычайной важности. Скажи, я смогу сегодня поговорить со своим отцом?
— Сомневаюсь, — процедил старый альфар, — что у Старейшего найдется сегодня время. Я доложу, что сын хотел видеть отца. Если он не слишком занят, то скажет, через сколько поворотов ты должен подойти для аудиенции и где она состоится. Жди здесь, а я схожу и…
— Но я не могу ждать! — воскликнул Греко. — Это дело чрезвычайной важности!
— Для Старейшего нет ничего более важного, чем…
— Чем сохранность Белого Змея!
Старый альфар метнул на стражей зоркий взгляд, и те одновременно отступили на шаг. Клан Терако, один из восьми, ведущих свой род от короля Терако Энергичного — старшего сына короля звали в честь отца, что служило для представителей этого клана дополнительным поводом для гордости, — был избран хранителем меча по имени Белый Змей. Альфары много веков вели друг с другом войны за обладание древними реликвиями. Недавно прошел слух, что в клане Якко обретены сразу две из них: чаша Нефритовый Змей и пояс Золотой Змей, принадлежавшие королю Терако. Старейшины нескольких кланов прибыли во владения Якко, дабы своими глазами узреть реликвию. Если бы ее подлинность была установлена, был бы избран новый король, из клана Якко. Но проблема была в том, что не все кланы прислали своих представителей, а значит, споры продолжались. Род, к которому принадлежал Греко, входил в число этих упрямцев — дескать, пояс и подделать можно. Да и обретен он был как-то странно — найден случайно, да к тому же Перворожденным, а эти эльфы мастера всяких интриг и ловушек. С тех пор прошло более полугода, но споры не утихали до сих пор.
— Хорошо, — сдался старый альфар. — Идем. Но помни — отец тоже считает дни до конца твоего наказания.
Опять заскрипела створка ворот, пропуская двух гномов в палаты Старейших. В этой части пещер жили те, кто в случае чего должен будет принять венец и стать новым королем. Не все Старейшины были таковыми по возрасту — титул можно было заслужить. Старейшие знали, что короля изберут из их числа жеребьевкой, и в ожидании этого плели друг против друга интриги. Греко сильно подозревал, что его наказание было подстроено врагами его отца — он был одним из самых молодых Старейших и должен пережить почти всех своих соперников. У него было больше шансов дожить до выборов короля, и Греко, как старший сын, тогда окажется наследником престола. Но у остальных были свои сыновья и внуки, и каждый хотел, чтобы именно его потомок после его смерти надел корону. Лишь одно сдерживало стариков — Белый Змей. Ради его сохранности можно было и отступить от своих принципов, отказавшись от трона.
— Но смотри, — на ходу наставлял дядя племянника, — если окажется, что ты напрасно побеспокоил Старейшего, новое наказание покажется тебе детской игрой! Тебе будет грозить полное изгнание!
Молодой гном скрипнул зубами, но ничего не сказал. Зачем напоминать о том, что и так известно?
В этих пещерах было на порядок светлее — тут белый, серый и розовый мрамор служил своего рода отражателями для светильников, в потолках некоторых пещер были устроены световоды. Да и от светлых одежд мелькавших тут и там альфаров было как-то чище. Прислуга и охрана занимались своими делами, не обращая внимания на Старейшего и его спутника.
Зал, в который привели Греко, был выложен мраморными и слюдяными пластинами от пола до потолка. Тут и там в резных поставцах сверкали друзы горного хрусталя, берилла и хризолита. За каждый из этих камней властелин любого человеческого государства отвалил бы кругленькую сумму. Альфары на весь материк славились своим умением работать именно с камнем.
Бесшумно отъехала в сторону плита-дверь, и в залу вступило несколько гномов. Все они были в длинных, до пола, одеяниях Старейших, и Греко почувствовал себя слегка неуютно. Да, если дело не выгорит, его наказание продлится до конца жизни, плавно перерастая в изгнание. А это означает, что в случае чего его род получит меньше шансов стать правящим домом. Он стоял столбом, пока гномы рассаживались на установленные вдоль стен кресла. В отличие от тронного зала, эти кресла были невелики и совсем без украшений.
Когда все расселись, пришедший со Старейшими распорядитель сделал ему знак, разрешая говорить.
Сделав шаг вперед, Греко поклонился, по обычаю прижимая руку к сердцу:
— Приветствую вас, Старейшие, и смиренно прошу уделить крупицу своего драгоценного внимания ничтожному мне!
— Кто ты, — над оставшимся согбенным гномом прозвучал важный голос, — сын чьих родителей осмелился поднять свой голос?
— О Старейшие, — гном не спешил выпрямляться, — мое имя — Греко, сын Драго Молота, сына Якко, сына Греко — Победителя Червя, сына Терако-младшего, сына Терако-старшего, сына Тонго Хромоногого, сына Олько Камнесечца из рода Брыля, клана Терако Хранителя!
Старейшие выслушали его монолог, кивая головами на каждое слово — всех молодых альфаров в обязательном порядке заставляли учить наизусть имена и прозвища своих предков до девятого колена, да не только по отцовской, но и по материнской линии, если в числе ее предков тоже были выдающиеся личности. Сейчас Греко назвался малым именем — перечислил лишь семь поколений предков, не упомянув родню с материнской стороны и не описав вкратце деяния представителей славного рода.
— Приветствуем тебя, Греко, сын Драго из рода Брыля, — опять прозвучал важный голос, и названный наконец выпрямился. — С чем ты хотел обратиться к Старейшим?
— О Старейшие, согласно назначенному наказанию, я должен был провести пятьсот поворотов на поверхности, среди рядовой стражи, охраняя наши владения от вторжения чужеродцев. В мои обязанности также входило докладывать вышестоящим начальникам обо всем, что может заинтересовать Старейших или представлять опасность для темных альфаров…
— Тогда как случилось, — один из гномов бросил быстрый взгляд в сторону Драго Молота, чей сын сейчас стоял перед собранием, — что ты оказался внизу до окончания срока наказания?
— Старейшие могут покарать меня за то, что я пренебрег возложенным наказанием, — смиренно наклонил голову Греко, — но я подумал, что вести, которые я несу, могут послужить оправданием…
— Что-то случилось на поверхности? — Его отец подался вперед. — Война? Природный катаклизм стер с лица земли цивилизацию верзил и нам надо готовиться к вторжению лишенных крова беглецов?
— Нет, Старейшие, — пока его прилюдно не поименуют сыном, сам он не имел права обращаться непосредственно к отцу, — только что к нам пришел один верзила. Он предлагает продать ему Белого Змея.
Ответом на это заявление были возмущенные крики. Некоторые Старейшины вскакивали на ноги и потрясали кулаками.
— Совсем эти верзилы обнаглели! — воскликнул один из стариков под гул голосов. — Надеюсь, ты снес этому нечестивцу голову?
— Нет, Старейшие. — Греко задержал дыхание и мысленно скрестил пальцы на удачу. — Я пришел с просьбой принять предложение этого…
Гном еще не договорил, а его слова уже потонули в потоке возмущенных выкриков. Старейшие вскакивали с мест, потрясали кулаками, топали ногами, орали, брызгая слюной. Какому-то дряхлому старику, который и до своего кресла еле дополз, стало плохо, и распорядитель призвал слуг, чтобы те унесли потерявшего сознание больного.
Прошло несколько минут, прежде чем Старейшие выдохлись. Все они сверлили Греко злыми глазами.
— Ты сам-то подумал, недостойный выродок, позор рода, пятно на репутации клана, горе матери и ошибка отца, что сказал? — произнес распорядитель. — Или яркое солнце поверхности выжгло твой разум? Ты разве не знаешь, что для нас значит Белый Змей?
— Ты — позор чрева своей матери! — воскликнул его отец. — Такому нет места в славном клане. Стража!
— Погодите! — Греко едва не упал на колени, бросившись вперед. — Старейшие, позвольте мне сначала сказать несколько слов и обдумайте их прежде, чем вынесете мне приговор. Ручаюсь, что приму любое наказание, если вы найдете в моих словах изъян!
— Пусть говорит, — буркнул один из альфаров. — Да покороче!
— Старейшие! — начал он. — Мы все знаем, что нашему великому предку, Терако Хранителю, от его отца был доверен на сбережение волшебный меч по имени Белый Змей. Мы все знаем, что в этом мече заключена сила поражать тварей из иного мира, тех, кого не берет обычное оружие и против которых порой бессильна магия. И мы все знаем, что за прошедшие века его несколько раз пытались выкрасть, причем точно известно, что последняя попытка лишь чудом не увенчалась успехом — если бы не самопожертвование юного Бокко из рода Сейко, злоумышленники выкрали бы нашу святыню. И все знают так или иначе, что именно предприняли тогдашние Старейшие, для того чтобы навсегда обезопасить Белого Змея. Они сделали все мастерски, несмотря на то, что мы знаем, где на самом деле находится волшебная реликвия, попытки выкрасть меч не прекратились до сих пор. И каждая такая попытка стоит жизни нашим воинам. Мы за последние сто лет потеряли сто восемьдесят альфаров, а среди них был и мой младший брат. Но у нас есть превосходный шанс раз и навсегда навести наших врагов на ложный след.
— Отдав меч верзилам? — проворчал Старейший из рода Сейко, чей отец был родным братом того самого юного Бокко, пожертвовавшего собой ради спасения реликвии. — Это самое глупое предложение, которое…
— Нет, пусть говорит!
Старейшие резко обернулись. Добро бы, отец решил поддержать сына. Но голос подал один из его самых ярых противников, столь же молодой и энергичный, как Драго, Трико Одноусый.
— Пусть сначала скажет, — повторил тот под пристальными взглядами коллег. — Наказать мы его всегда успеем.
— Я прекрасно понимаю, о Старейшие, — продолжал молодой гном, — что рано или поздно, но про покупку верзилами Белого Змея станет известно и нашим врагам. И тогда они предпримут попытку его выкрасть. И пусть себе крадут! Пусть даже не один клан наших врагов, но сразу несколько отправятся на его поиски. Пусть они передерутся, пусть убивают друг друга, а не наших воинов, в битве за обладание… поддельным мечом.
— Что? Как? Почему? — раздались выкрики.
— Я предлагаю продать верзилам подделку, — улыбнулся Греко. — Наши мастера смогут изготовить точную копию Белого Змея, похожую на нашу реликвию во всем, кроме ее свойств. И пусть, в конце концов, какой-то из кланов завладеет ею — стоит им объявить об этом, мы потребует доказательств подлинности реликвии. И, как вы думаете, что произойдет тогда?
В зале повисло молчание. Улыбка молодого альфара становилась все шире, по мере того как тишина в зале росла, а Старейшие переводили друг на друга постепенно светлеющие взоры.
— А ведь это хорошая мысль! — наконец высказался один из них. — Можно даже стравить наших врагов с верзилами нарочно — пусть дерутся с ними, сколько влезет, становясь слабее и слабее с каждой стычкой. А мы тем временем будем копить силы, чтобы ударить в нужный момент и завладеть какой-нибудь другой реликвией. Или даже заставим клан-обманщик заплатить нам… сами понимаете чем.
— Ловко придумано! — воскликнул и Трико Одноусый. — У тебя мудрый сын, Драго!
После такого высказывания ни у кого в Совете не осталось сомнений, что решение принято правильное. Старейшие заговорили, перебивая друг друга и вслух обсуждая, как половчее обставить это дело и кому из мастеров поручить в срочном порядке изготовить подделку. Распорядитель подошел к Греко и жестом приказал следовать за собой — простым альфарам не стоило слушать то, что не предназначено для их ушей.
Ночь постепенно подходила к концу — на востоке небо уже зарозовело. Устав сидеть задницей на голых камнях на полу входной пещеры Вибриан поерзал, устраиваясь поудобнее, и тут же ему в шею с трех сторон уперлись копья:
— Сидеть! Тихо!
— Что, уже и поудобнее нельзя устроиться? — несколько наигранно удивился он. — Я не привык сидеть на чем попало.
На самом деле опытный Искатель на чем только не сидел во время выполнения заданий — лишь бы оно не кусало за мягкое место! — но зачем раскрывать все свои секреты?
— Нельзя! Сидеть! Тихо!
— И копья уберите. Я — мирный торговец и…
— Нет! — послышался новый голос, заставивший не только человека, но и его стражу подпрыгнуть от неожиданности. — Ты не простой торговец, и мы тебе не слишком-то верим.
От стены — на самом деле из тайного хода, но все равно неожиданно — отделился пожилой альфар в одежде из хорошо выделанной кожи и льна, что было редкостью для жителя подземелий. За ним по пятам следовали четыре воина в кожаных чешуйчатых нагрудниках, со шлемами и боевыми кирками орочьей работы.
— Лично я не верю тебе, верзила, — чисто, почти без акцента, произнес альфар. — Но Совет Старейших проголосовал в твою пользу. Так что тебе лучше запастись смирением и ждать.
Чтобы скрыть промелькнувшие на лице эмоции, Вибриан опустил голову, изображая почтительный поклон. Искатель был напряжен и сосредоточен — что-то больно легко подземные рудокопы согласились с его предложением.
Нахоженная и наезженная дорога легко ложилась под копыта лошадей. Была она неширокой, на одну подводу, так что всадники ехали попарно. Впереди, плечом к плечу, Асатор и Фрозинтар. Тара и Льор немного отстали, глядя на две широкие спины. Впрочем, справедливости ради стоило сказать, что спина драура была намного шире рыцарской — за его плечами могли бы легко спрятаться юноша и девушка.
Летний день клонился к вечеру. Здесь, в предгорьях, было еще довольно прохладно — теплые ветра с юга по дороге теряли все свое тепло, так что начало лета тут больше походило на конец весны в южных краях. Во всяком случае, в кустах птицы пели совершенно по-весеннему, так, словно хотели накричаться на всю жизнь вперед, а в траве мелькали звездочки первоцветов. В зарослях уже сгущались тени.
— Скоро привал, — обернувшись к молодым спутникам, коротко бросил Асатор. — Найдем удобное местечко и остановимся.
Справа и слева вставали буйные заросли молодого леса, кустарника и весенней травы. Лес казался диким, нехоженым.
— Впереди просвет, — через некоторое время сообщил драур. — Там остановимся.
— Только надо лорда Карадора предупредить, чтобы свою поклажу оставил где-нибудь в сторонке, — подумал вслух рыцарь.
— Карадор!
Неугомонный эльф не ответил. Одно из двух: либо он уже что-то жевал, не дожидаясь ужина, либо…
— Твою мать! — выдохнул драур, круто развернувшись назад вместе с конем.
Тара и Льор тоже обернулись. Дорога позади была пуста.
— Карадор! — гаркнул Фрозинтар во всю мочь.
— Дор!.. дор… дор… — долетели вопли эха.
— Ах, ты ж на… и в… и через…! — высказался бывший наемник. — Отстал!
— Охренеть! — брякнула Тара. — И чего теперь делать?
— Искать этого… — покосившись на Льора, драур затолкал обратно за зубы готовое сорваться слово. Еще не так поймет парень. — Я поскачу обратно по нашим следам, а вы двигайте дальше по дороге. Там будет просвет — остановитесь и ждите нас.
— Есть! — по-военному четко отсалютовал Асатор и кивнул молодым спутникам: — За мной!
Гикнув, Фрозинтар пришпорил своего скакуна, и тот тяжелым скоком понес его в обратном направлении.
Трое оставшихся всадников продолжили путь.
Дорога сделала плавный поворот направо, и шагов через сто перед их взорами за деревьями показалось высокое строение.
— Башня, — высказала вслух очевидную мысль Тара.
По внешнему виду это был типичный донжон, но без обязательного крепостного рва с перекинутым через него подъемным мостом и крепостной стены. Зато имелся дверной проем, больше похожий на ворота — в него вполне могли проехать двое всадников. Чем путешественники и воспользовались, направившись внутрь.
Как сразу выяснилось, башня представляла собой огромный колодец с каменными стенами такой толщины, что никого не удивило отсутствие наверху потолка. Вдоль внутренней стены шла винтовая лестница с деревянными перилами, кажущаяся такой ветхой и хрупкой, что на нее не рискнула бы вскочить и блоха. На первом этаже в стенах было три довольно просторных помещения, одно явно конюшня, другое — кузница, а третье — то ли кладовая, то ли комната для караула. Винтовая лестница вела к дверям, открывавшимся в стенах на разной высоте. То есть чтобы попасть из комнаты в комнату, надо было либо начать спускаться, либо подниматься по этой лестнице.
Внутренний двор в поперечнике был примерно саженей двенадцать. Неизвестные владельцы башни завалили его мелким мусором, из которого тут и там упрямо пробивалась бледная травка, а в самой середине двора росло корявое дерево, тянущее к видневшемуся наверху небу полусухие ветви. У подножия дерева был устроен колодец — каменная ограда, ворот, ведро на цепи. И коновязь с поилкой для лошадей.
— Кажется, тут никого нет. — Все трое внимательно огляделись по сторонам и заглянули в колодец. На дне уже сгустился мрак, темное стекло воды еле заметно поблескивало.
— Место производит впечатление необитаемого, — согласно кивнул Асатор. — Тут можно переночевать…
— А может, все-таки снаружи? — внезапно заосторожничала Тара. Девушка по Золотому Острову помнила, что такие вот заброшенные на первый взгляд строения могут представлять опасность. — На меня давят эти стены!
— Ты же выросла в городе, — напомнил Льор бывшей «охотнице» ее собственные рассказы о детстве и юности. — Должна привыкнуть. А вот я большую часть жизни провел в дороге. В человеческий город попал только в рабском ошейнике. Но ты права — мне тут тоже не нравится.
— Хорошо, — согласился Асатор. — Только напоим лошадей и выберемся наружу. И лорду Фрозинтару нас будет легче искать — костер за стенами далеко…
Рыцарь не договорил. Как раз в этот миг он взялся рукой за дужку ведра — и оцепенел. Послышался далекий трезвон, словно где-то в недрах башни-колодца зазвонил колокольчик.
— Что это? — вскрикнула Тара, рванувшись к рыцарю. — Отомри и…
— Не трогай его! — Льор повис на ее локте. — А вдруг это…
Но было поздно — пальцы девушки сомкнулись на локте окаменевшего Асатора, и она застыла живой статуей рядом с ним. Льор проворно спрятал руки за спину.
— …это ловушка, — пробормотал он.
— Ага, попались!
Юноша подпрыгнул от неожиданности — сверху послышался довольный мужской голос. Эльф вскинул голову: по ветхой лестнице торопливо, потирая руки, спускался человек. На первый взгляд это был обычный мужчина лет пятидесяти, худощавый, поджарый, такой бледный, словно всю жизнь провел в подземелье. Но от всего его облика, от пристального тяжелого взгляда, от того, как он потирал руки, веяло такой силой, что Льор оцепенел.
