Глава 18
Мысли Руса прояснились чуть раньше статера, и он успел разобрать конец диалога.
«Игры захотел? Поиграем», – задвинул все сомнения, плевать на все и на саму жизнь! Так легче умирать. Но надежда была…
– Каган?! – произнес Рус очень удивленно. – Сам Каган? Какая честь! Не ожидал…
– О! Что я тебе говорил. – «Ночной князь» обратился к Оксимеду. – Статер! Приятно быть узнанным, – это уже Русу. – Ты как хочешь умереть? Первым? Или посмотришь, как умирают друзья?
– Да за что же! – воскликнул этрусский принц с искренним недоумением. – Деньги ты получишь и… Что я там подписал? Не помню. У меня богатств! Сам путаюсь.
Каган искренне посмеялся:
– А ты забавный. И везунчиком был. Смотри-ка, до этрусских царей добрался! Завидую. Но ты так и не ответил на мой вопрос: ты первый или Грация? – сказал так жестко, что и у непробиваемого Руса мурашки пошли.
– Я! – решительно ответил он. Этот «крутой» оказался «круче» земного братка Вовчика, зубы не заговоришь.
– Оксимед! – скомандовал Каган.
Текущий выхватил кинжал, закинул голову Руса, прижал острое лезвие к горлу и медленно провел им, оставляя глубокую рану. Каган нагнулся в кресле, приблизил свой взгляд к глазам Руса, и… настроение резко испортилось. Дарков этруск довольно улыбался! «Сволочь!» – зло подумал «ночной князь» и взмахом руки остановил казнь.
Оксимед ожидал чего-то подобного, поэтому сильно не давил – это слишком просто для Кагана. Не понимал он азарта к унижению перед убийством, но и не осуждал.
– Приведи его в чувство, – приказал Каган, увидев остекленевший взгляд Руса. «Может, зря остановил? Ужаснулся он напоследок, до сих пор страх разум перекрывает. Или это от радости? Встречалось и такое…» – рассуждал Каган, пока Текущий приводил раненого в чувство. Это затянулось на целый статер – не реагировал на «бодрящие брызги»! Осмысленный взгляд приобрел по-простому, от пары пощечин.
– Нет, этруск, это слишком просто. Понимаешь меня?
– Сволочь ты, Каган. Ты ишачий сын и борковский выкидыш. Тебе об этом, поди, многие говорили, а ты не верил. – Кровь заливала грудь Руса, а он оскорблял «ночного князя», и тот понимал, что намеренно злил.
– Отчего же, верил и соглашался. Потом с удовольствием смотрел, как они висят на собственных кишках. Занимательное зрелище.
– А костерчик снизу разводить не пробовал? Добавляется оригинальный аромат, – саркастически заметил Рус.
– Ха-ха! Пробовал! И ты прав, аромат непередаваемый! Хочешь проверить на друзьях?
– Отчего бы не порадоваться, с удовольствием посмотрю!
– Ха-ха! – и резко сменил тон. – А я не шучу, Рус. Выбирай, кто будет первым: Андрей, Леон или предательница Грация, – улыбнулся самым краешком губ, в глазах мелькнуло садистское наслаждение, но сразу пропало. Соизволил разъяснить мысль, причем сочувствующим тоном: – Дело не в том, что она предала меня или Марка, она предала тебя! Да-да. Не задумывался, откуда мы так точно выбрали место и время?
– Недосуг как-то было.
– А ты послушай и подумай. Предавшая однажды – предаст дважды. Слышал?
– Слышал, засранец и дарковская отрыжка, и ты своим тупым умишком и не поймешь, в какой дали я это слышал и убеждался в истинности. Карпоса ты наверняка кинешь, так ведь? А Бородатого Кастрата кто сдал Следящим? Только ты знал, где он залег… – и почувствовал, как дрогнула рука Оксимеда, заметил, как чуть ослабили ножи «волки» и украдкой переглянулись.
– Хватит! – Каган со злостью вскочил с кресла, но сразу сделал вид, что «просто размяться». – Ты мне зубы не заговаривай! – «Откуда он знает, откуда? Не до игр, надо его первым валить…» – Что ж… – сделал вид, что задумался. – Раз ты первый захотел умереть, то… пожалуй, я соглашусь, – теперь он тянул время из-за подельников, делая вид, что продолжает игру. Чтобы они потом не задавали неуместные вопросы. Авторитет в этой среде нельзя терять ни в коем случае, даже тени сомнения не должно остаться. – Поговори со своей Геей, пусть она замолвит за меня словечко перед Гелионом. Приступай, Оксимед.
Маг снова закинул голову пленника, как вдруг замер.
– Что такое? – напрягся Каган.
– Не пойму… кто-то ломает блокировку Звездных троп. Этого не может быть!
– Дубинка, Оксимед, придурок! – заорал «ночной князь», и Руса второй раз огрели дубинкой со Знаком. – Готовь «тропу», а его бери в заложники.
– Но блокировка!
– Ее же снимают, сам сказал! С ним, – кивнул на Руса, – все может быть. Забыл его историю? Запустишь «тропу» сразу, как только пропадет блок. Вы! – обернулся к «волкам», держащим Андрея и Грацию. – Эти тоже наши заложники! Не приведите боги, если хоть волосок упадет с их головы! Тащите их сюда. Леон, ко мне, и Перигон сюда!
Как только приказчик подбежал, Каган развернул его к себе спиной и приставил к горлу кинжал. Лучник, внимательно озираясь, встал рядом с Каганом. Стрела на тетиве, лук пока опущен.
– «Князь», – испуганно взвизгнул Леон.
– Не бойся, держи крепче векселя и купчие. Так надо, верь мне. – При этих словах в десяти шагах от них возникло зеркало «тропы».
– Давай, Оксимед! – скомандовал Каган.
Все в сборе, откроется «тропа», и ищи единорога в астрале! А шаман полностью ушел в транс и все качал и качал Силу. Докачается до отката… если жив останется.
Готовить Звездную тропу Текущему ни к чему, у него имелся амулет. Хорошая штука, облегчает жизнь мага. Представил координаты, накачал Силой – и готово. Вот и сейчас Сила лилась в амулет и вот-вот должна была возникнуть «тропа», но… Оксимед ожидал увидеть все что угодно, но только не кагана. Настоящего, не «ночного князя» и не раба. Внимание сбилось, и Сила Гидроса спокойно ушла из незаполненного амулета.
Каган (настоящий) два удара сердца оценивал обстановку, а дальнейшее легко уложилось в четыре сокращения сердечной мышцы.
В одной руке возник лук, в другой – стрела. Первым выстрелом пробил голову начинающему поднимать оружие лучнику – он тоже ждал кого угодно, но только не кагана, вторым пришпилил Леона к «ночному князю», а через мгновение стрела пронзила глаз Текущего – ошарашенный Оксимед и не подумал о защите. Лук растаял в воздухе, и каган неторопливо двинулся к людям, на ходу показывая «медленно раздвинуть руки» (доходчиво разводил собственные, осторожно убирая их от горла) и «бежать» (ловко перебирал пальцами, имитируя бег). До «волков» наконец дошло, что их отпускают. Так и сделали. Аккуратно спрятали ножи (Андрей и Грация кулями завалились на траву) и побежали. Недалеко. Стрелы в затылок остановили их бег. Под конец со стрелой в виске упал так и не вышедший из транса шаман. Духи Руса вихрем влетели в тело «большого друга», и Дух жизни сразу приступил к лечению.
Тигран присел на корточки рядом с полностью вменяемым Русом. Дух жизни первым делом выгреб лоосскую гадость, а рана оказалась совсем не страшной, хоть и кровавой. Хвала богам, на кинжале находился обычный пробивающий Знак, без «заморочек».
– Я был о тебе лучшего мнения, Рус, – честно сказал каган. – В благодарность за спасение я жду от тебя обещания не колебать потоки Силы и забираю с собой в легендарный город Кальварион. Все библиотеки города к твоим услугам, текст ты поймешь через специальный переводчик.
– Э, нет, хитрый Тигран. Помнишь, я замолчал в конце разговора, разорвал связь? Я тогда хотел попросить об одной услуге. И вот, спасибо. Ты заплатил авансом. Мне честное слово некогда, – сказал, положив руку на сердце, – а так бы с удовольствием! Все договоренности в силе, через пятнадцать дней ждите меня на месте. Я все сказал.
Каган молча поднялся, создал «тропу» и ушел не обернувшись. Обиделся или нет – кто их, нелюдей, поймет?
Духи разрушили путы и браслеты, и Рус блаженно откинулся на землю. Хорошо-то как! Просто жить – хорошо. Вдруг услышал сиплое дыхание и повернулся к Кагану.
– Вот так-то, Каганушка, – сказал, теребя ему волосы.
Он лежал, тяжело дыша, придавленный мертвым Леоном. Стрела пробила оба тела насквозь, ее наконечник утопал в присыпанной листьями поникшей осенней траве, а черное оперение торчало над грудью приказчика.
– Вот ты жил себе, гадости людям делал, а с чем уходишь? Правильно, ни с чем. Никто о тебе не всплакнет. – Настроение установилось удивительно умиротворенное. Нет, после такого стресса – неудивительно.
– Ты… проклятый этруск… ты предатель рода человеческого… о себе подумай, сволочь… – Каган говорил с трудом, через шумное дыхание.
– Ты говори, князюшка, говори, приближай кончину. Тартар тебя заждался, а в этом мире, увы, от тебя устали. Порадуются твои сообщники, никто не пожалеет. Верь мне, каганскому прихвостню. Зря ты это имечко взял. Тебя мама с папой как домой зазывали?
– Иди к борку под хвост, Рус… или как тебя там… вспомнят обо мне добрым словом… дети мои вспомнят… они не знают, кто я… а тебя я подожду у Тартара… уверен, недолго ждать придется… не соскучусь… будь ты про… – но не успел закончить проклятье. Закашлялся кровавой пеной и испустил дух.
– Так проходит земная слава … – сказал Рус по-русски. – Что-то потянуло на философию, не к добру это, – рассудил вслух, сладко потянулся и добавил: – Пожалуй, не скажу я твоим детям о тебе. Славные они. По крайней мере, ты хоть кого-то любил, а в остальном… противно. – Он снял почти всю память «ночного князя». – Эй, жених с невестой, – перешел на гелинский, – хватит отдыхать, к свадьбе пора готовиться! Эй, вы чего!
Связанные влюбленные лежали, отвернувшись друг от друга.
– Я сейчас, быстро. – С этими словами Рус быстро пережег кандалы у Андрея и веревки у обоих совсем не веселых брачующихся. Оба стали разминать руки, и оба тягостно молчали.
– Эй! Смотреть на меня, мать вашу! – «Принц» встал над ними, уперев руки в бока.
Они знали про «вашу маму» и нехотя перевели взгляд на Руса. В глазах у обоих не радость избавления, а стыд и тоска. Этого Рус больше всего и боялся.
– Все! Нет Кагана! Был да сплыл. Что за настрой? Выше голову! – Они не внимали. – Хорошо… давайте так. Я сам расскажу, как все было, идет?
Не дождавшись согласия, приступил к рассказу. Старался говорить как можно более комично.
– Тебя, Андрей, позвал истошный вопль: «Господин Андрей, вашему привратнику плохо!» – смешно передразнил, но никто не улыбнулся. – Да я бы и сам побежал, отвечаю! Солидный приказчик держит беспамятного… Кто дежурил? – ответа не дождался и не выдал свое знание. Дежурил Серенгул. Вечно ему достается. – Не важно. Ты подбегаешь, а тебя тоже хлоп! Укол – и ты отрубаешься. Чего себя винить-то? Любого влегкую так можно вырубить. А ты, Грация? Да я бы сам в штаны наложил, если бы увидел страшного Кагана! А ты его видела и знала все ужасы о нем! Спорим, он приобнял тебя за плечики и повел, допустим, в сад. А по пути стыдил: мол, ты же понимаешь, милочка, что золотишко мое? Нехорошо воровать. Дядя Марк тебе доверился, а ты… ай-я-яй, плохая девочка, – пародировал, как мог смешнее, и Грация все же улыбнулась!
– Не совсем так… – буркнула она. Прогресс!
– Один хрен! – Хрен в Месхитии не рос, но выражение они понимали. – Суть та же. Ты, разумеется, заявила: «Дядя Андрей тебе все отдаст, все там, на плато Шаманов, он отведет!» Сильный ход. – Грация снова улыбнулась, Андрей скривился. Радует, дело сдвигается с мертвой точки. – Нет, я серьезно. Если бы пошел, то было бы здорово. Но он хитер, хитрее меня. Что вы так смотрите? Да, с каганом, с настоящим, просто повезло! Вон, серьгу, идиоты, не сняли. А так бы кирдык!
– Нет, Чик… – грустно покачал головой Андрей. – Ты бы все равно выкрутился…
– Правильно, друг! Чего тогда переживать за меня?
«Нет, Андрюша, ошибаешься. Действительно кирдык, не видел я выхода… хотя…» – не стал рассуждать, а сам из памяти «волка» много интересного о Кагане знал. Но это сейчас, прочитав память самого «князя», понял и нашел подтверждение, а тогда не решился на очень сомнительный риск.
– Вас поставили друг против друга, ножи к горлу: мол, кто хочет первым? Вы, как один: «Я! Меня возьми, дядя! Нет, меня! Меня!» – дразнил разными голосами, но жених с невестой только хмурились. – Да вы меня вспомните! Я точно так же орал, забыли?! Вспоминать тяжело?! А надо, дарки вас раздери! Вы все правильно сделали, понимаете, правильно! Он и так все обо мне разузнал и понимал, что я вернусь сегодня, вопрос только куда. Слушай, Грация, – Рус подсел к девушке и продолжил как мог проникновеннее, – ты знала его, была ужасно напугана, и он сразу это вычислил. Смотри, я положил руку на сердце и честно тебе говорю: если бы Гелинии приставили нож к горлу, то я бы еще не так запел!
– Но Андрей!..
– Он не знал Кагана, как его знала ты, поэтому к нему «князь» особо не лез, – жестко перебил девушку Рус. – Каган давил на того, кого посчитал более испуганным, и, согласись, это была ты. – Каких трудов стоило Русу обходить жесткие выражения! Врагу не пожелаешь такой ситуации. И в том, что было, и сейчас, когда приходится все это разруливать, чтобы не дать сорваться свадьбе. – Ты все правильно сделала! Не мучайся. Я бы сдал тебя с потрохами!
– Ты бы не сдал! – Грация вдруг разъяренно вскочила. – Ты бы… ты бы…
– Дал бы зарезать Гелинию? – уточнил Рус.
– Да нет же! – Девушка заметалась.
В ее голове царил хаос: «Я предала, предала!.. Но опять же Рус вон как говорит… Боги, что мне делать, как жить?!»
– Да и я дурак, Грация, – как бы невзначай заметил Рус. – Бросил кандалы там же, где вышел из темницы, на эту поляну…
Следящие, когда проводили обыск, убедились в невозможности восстановления, описали и оставили на месте, дабы не загружать и без того объемные вещдоки, да и… надеялись на приманку, чем дарки не шутят.
– Да, Чик!!! – Девушка замерла и вдруг рухнула как подкошенная и разревелась с подвыванием. – Он… – говорила через всхлипывания, – показал мне кандалы и сказал: «Туда же он приходил?», а я кивнула-а-а, – и зашлась в плаче.
Андрей, усиленно вспоминая, удивленно поднял голову:
– А ведь точно, Чик, ему принесли те кандалы и сказали откуда. Потом нас повели в сад… Я плохо помню, прости, друг… лучше бы меня убили…
– Тебя убили?! – Рус вскочил. – А потом Грацию и меня, так, что ли? Знаешь, кто будет больше всех жалеть, что его не убили? Знаешь? – дождался внимания обоих друзей и показал в сторону все еще связанного бессознательного Леона. – Он! Опять все веселье без него, он очень обидится.
Как раз в этот момент, как по заказу, Леон застонал и очнулся. Подергался в путах, узнал местность и заревел:
– Что здесь, дарки вам всем в задницы, происходит! Эй, кто там есть, иди сюда, я сейчас устрою!
– Тихо, мальчики-девочки, я смываюсь, а вы уж сами с ним… боюсь я его. – После этих слов Рус облегченно побежал к дому.
«Молодчина, Кастор (настоящее и давно забытое имя Кагана), подсказал магу просто ударить дубиной по голове, и он молодец, хорошо приложился. Иначе не взяли бы Леона «брызги» и… завалил бы его лучник, он настороже был, а Леон не ожидал… – Мысль промелькнула между делом, между основным переживанием. – Хоть бы свадьба состоялась! Обидно, когда разная сволочь ломает жизнь… надеюсь, я сделал все, что мог. Но устал, не могу больше сюсюкать…»
А мог ли он на Земле, будучи «братком», представить, что станет так усиленно искать разные «психологические выкрутасы», причем в «мирной» обстановке? Ни в жизнь! Дело вовсе не в Духах и не в Силе, и характер у Руса остался прежним, с тем же комплексами. Просто не имел он там тех, за кого бы так сильно переживал. Не было у него друзей. Настоящих, не приятелей-собутыльников.
Рана на шее уже затянулась. Рус хотел было оставить легкий шрам, но передумал. Это не то событие, которое стоит вспоминать.
Через полчетверти к нему в спальню влетела Грация:
– Правильно ты убежал. Леон так ревел, когда увидел трупы! Разорвать тебя обещает! – Взгляд девушки лучился весельем. – Его Андрей держит. А где слуги, почему ты их не выпустил? Они живы? – Настроение невесты резко изменилось.
– Да живы они, все нормально! В подвале сидят. Пусть еще помаринуются… и вдруг Серенгул подземный ход найдет? – подмигнул Грации.
– Ой, – растерянно улыбнулась девушка, – а куда трупы девать? Да я же с этим вопросом и шла к тебе! Дарки, все из головы вылетает с этой свадьбой! Нашла амулет связи с Гелинией, говорить ей уже, как ты думаешь?
– Насколько я помню расписание… через полчетверти занятия закончатся, тогда можно.
«Черт, Каган и это предусмотрел! Все продумал. Следить особо, кроме Гелинии, некому, а ей некогда. Пиренгул вряд ли будет отвлекаться и никому не расскажет о моей «яме». Вот ведь. И придумывалось ему все это легко. Завидую. Нет, брр, увольте от его желаний… Эх, надо было Андрею с Грацией просто подождать меня у князя. Туда Кагану доступа не было. Но что было, то прошло, проехали…» – с этими мыслями он шел к месту смертоубийства и невольно улыбнулся, вспомнив непроницаемое молчание Тиграна в ответ на его быструю мыслеречь и передачу образов обстановки. А ведь наверняка бушевал! Еще бы – единственная надежда всего народа, и так подставился. На волоске висел их уход в «счастливый мир». А может, до сих пор висит, и ничего Тигран сделать не может.
«Злится небось», – эта мысль почему-то доставляла удовольствие.
От возмущенного Леона отбился звучным приказом:
– Трупы обыскать и стащить в одну кучу! – а сам в это время специально медленно готовил «зыбучую яму», невольно радуясь за себя. «Умный я, сукин сын, здорово Андрея с Грацией помирил. С Леоном – особенно сильный ход…» – думал, конечно, с иронией, а переживания уже выкинул. Легко жить с таким характером, согласитесь.
Трупы «волков» отправил в пятно, а друзьям сказал «подальше, где не найдут». Похвастался пергаментами, говоря:
– Учитесь, как надо дела делать. Векселя на… ого, специальная защита и сумма в общей сложности двести тысяч! Андрей, ты слышал о векселях на пятнадцать тысяч?
Друг внимательно рассмотрел вексель. Помял, понюхал и пожал плечами:
– Раз сделали, то, наверное, могли обналичить, но я впервые такой вижу. Возможно, пять тысяч с каждого векселя оставят в залог торговому дому… не знаю.
– Вот я и говорю, учитесь, дети мои! За откаты возможно все!
– Ты не ерничай, – пробасил все еще переживающий Леон. – Жги всю эту мерзость, и пойдем кушать.
– Сожгу. Но надо же! Восторгаюсь мастерством. Главное, приказчик легко поклянется: «Лично согласился и приложил личный перстень», – можно обойти клятву, всегда это утверждал! Все, Леон, жгу, и идем обе… ужи… не важно, жрать идем. Грация, поди, подгоняет кухарок.
Выпив местного коньяка, все окончательно расслабились, а Грация даже разошлась.
– Сволочь! – с силой хлопнула по столу так, что чашки-кувшины подпрыгнули, чудом не пролившись. – Хотел меня свадьбы лишить?! Не выйдет! Андрей, поехали готовиться! Быстро!
Они собрались и ушли Звездной тропой. Рус протрезвил Грацию, а Андрей выгнал хмель самостоятельно.
Гелиния, поговорив с подругой, которая, как партизан, умолчала о нападении, нагло не интересовалась Русом. Услышала: «Пришел с Леоном, не ранен», – и больше о «суженом» не спрашивала. «Этрусский принц» подмигнул Грации, и она в ответ довольно кивнула: мол, не дура, накануне свадьбы о таком рассказывать ни к чему, а «твоя» цену себе набивает, демонстративно о тебе не спрашивая.
И во время церемонии Гелиния делала вид, что Рус – пустое место. За стол села специально подальше и лишь на общем гулянии «подпустила» будущего жениха.
– Как дела в твоем новом царстве? – спросила сквозь зубы.
– Великолепно, дорогая, а как в твоем старом княжестве?
– Еще лучше, – процедила она.
– Эй, – Русу надоела это глупая игра, – ты чего на меня дуешься? Я там работаю, там война и тебе там не место! Опасно, и женщин там вообще не жалуют! – приврал.
Косились бы, но стерпели «невесту», это он уже понял. А вот после победы вполне возможны интриги с разными вариантами устранения претендентки. Но это после. И вообще, надо сначала Гросса убрать и решить вопрос с посвящением. Все равно не место ей там, и все тут! Волнуйся еще за нее.
– А мужчин там жалуют? – Сама надменность.
– Да сколько можно объяснять, вокруг меня одни мужчины!
– А мне безразлично, пусть там у тебя хоть под каждой лавкой по наложнице, – сказала и отвернулась.
– Отлично! Так и будет. Этого добра там хватает, и все ко мне лезут. Я, как-никак, принц. – Развернулся и пошел прочь. Недалеко. Подскочившая Гелиния развернула его, так сильно дернув за руку, что Рус еле удержал равновесие. Ну ладно, изобразил, что чуть не упал.
– Не зли меня, Рус, я и так вне себя!
– Что-то незаметно. Не смотришь, не подходишь…
– Потому что ты меня оскорбил! – Гордая, надменная княжна чуть не всхлипнула. – Обманом отправил домой, выгнал и… и…
– Поцеловал и обещал жениться, – улыбаясь, закончил за нее Рус.
– Но я своего согласия не дала! – выдала последний аргумент, гордо развернулась и…
Рус приобнял ее и зашептал:
– Солнышко, я люблю тебя! Не обижайся, так надо. Подожди немножко, хорошо? – эти слова сорвались непривычно легко. Редко когда в своей жизни Вовчик – Чик – Рус открыто и честно, без доли хитрости, как в Анектии, говорил: «Люблю». Даже Джульетте приходилось клещами вытягивать «подтверждение чувств». А Грация не в счет, там было влияние Древа Лоос, чтоб оно провалилось к Тартару!
Они находились в дворцовом парке под взглядом многочисленных гостей – целоваться никак нельзя, порядки строгие. В первую очередь по отношении к Гелинии, хоть она и княжна. Даже приобнял ее Рус «по-пионерски» – едва касаясь плеч девушки вытянутыми руками.
– Хорошо, Рус, любимый, – горячо прошептала растаявшая княжна. – Я подожду, сколько нужно, только ты береги себя! Ради меня береги, если себя не жалко… Можно, я буду звать тебя, как Леон, – Русчик, – перешла без всякой логики.
– Конечно можно, какой вопрос!
– Красиво звучит – Русчик, – проговорила, растягивая, и вдруг поморщилась, – на нас смотрят. Как хочется снова оказаться в Анектии! А тебе, Русчик?
– Безумно! Каждый день об этом мечтаю! – конечно, подыграл. Рус отродясь не был таким романтичным и целовался, разумеется, далеко не впервые.
– Ну вот, опять шутишь. Тебя не понять, когда ты серьезен! – Девушка почувствовала игру и опять обиделась.
– Тогда, когда что-нибудь кому-нибудь обещаю… – серьезно сказал «жених». – На нас действительно смотрят, пошли танцевать, солнышко…
Если раньше Гелиния в сопровождении телохранителей могла позволить себе приехать в «Закатный ветерок» и даже остаться там ночевать, то с сегодняшнего дня, после того как они «засветили» свои отношения, это стало немыслимо.
Гостей набралось неожиданно много. Молодые никого, кроме своих друзей и князя с дочерью, не приглашали, но шила в мешке не утаишь, особенно когда о свадьбе судачит весь город. Где князь, там и местная знать, где князь и Андрей, который вроде бы между делом, а заключал ловкие сделки, увеличивая общее состояние, – там и купцы. Любыми путями пролезут.
Пиренгул все же нашел время уединиться с Русом.
– Как у тебя дела с царством?
– Скоро принесут на блюдечке, – ответил Рус с серьезным видом.
– В смысле? – Разумеется, князь не понял шутки.
– В смысле, собираем силы, то да се. Я не вникал. Я больше по балаганной линии…
– Чего?! Ты кончай зубоскалить. – До Пиренгула дошло, что «принц» так непонятно шутит. – Я серьезно спрашиваю, переживаю за тебя.
– Да нескоро там, силы пока собираем. Потом сражение и я… со мной непонятно. Пока я знамя борьбы с узурпатором, а после… перепосвящение обязательно, Пиренгул, женитьба не устроит.
Князь нахмурился. Он видел, дело идет к свадьбе дочери с этим… непонятным субъектом. Официальный принц или царь – это одно, а неизвестно кто – другое. И дочь не остановишь, бесполезно, доказывала не раз.
– Не переживай, я что-нибудь придумаю, ты меня еще плохо знаешь! – хохотнул Рус и продолжил серьезней: – Знаешь, мне понравился обряд у всех богов. Я ни на что не намекаю, серьезно. Салюты всех Сил, здорово! Удивительно красиво. Впервые побывал на такой церемонии.
– Согласен, – рассеянно поддакнул князь, соображая: «Он точно придумает, к прорицателю не ходи. Или сходить? Нет, боязно. Не знаю, дочь, переживать за тебя или радоваться…»
Во время обряда бракосочетания было чем восхититься. В храме всех богов алтаря как такового (сакральное место жертвоприношений, пожертвований и жарких молитв) не существовало. В центре большого зала располагалась толстенная колонна с высеченными по кругу барельефами двенадцати общепризнанных геянских богов. Все – одного размера. Жрецы там не водились, там обитали прислужники. Они не занимались собственно культом, которого не было, они занимались уборкой, приемом подношений, разъясняли порядки храма и проводили бракосочетания.
Рус в абсолютной тишине довел Грацию до колонны. С противоположной стороны храма Леон подвел к ней Андрея. Леон совсем не обязателен, в отличие от Руса. Невесту надо передавать «из рук в руки», и за этим зорко следила большая толпа, выстроившаяся вдоль круглой стены большого зала. Обычные эолгульские зеваки, от которых и расходится большинство слухов. Русу в полной мере стали понятны опасения Грации.
«Господи, ну и порядки! А Грация вполне могла себе другого «отца» выбрать, нечего было истерику устраивать, – думал он, вкладывая руку девушки в ладонь Андрея. На этом его миссия кончилась. – Я бы все равно не пропустил свадьбу, не стоило так обижаться…»
Молодых перехватила пожилая прислужница и повела вокруг колонны. Надо сделать двенадцать оборотов, повторяя за ней слова длинной брачной клятвы, основная суть которой сводилась к обещаниям: «Жить семьей по обычаям наших народов». Хитрая клятва, замысловатая. При желании можно легко обойти, но в то же время клятва есть клятва, поэтому понятие «развод» в гелинском и тирском языках попросту отсутствовало.
Рус продолжал вяло размышлять о «дурацких традициях нецивилизованных народов», как вдруг, едва молодожены закончили двенадцатый круг, расцвел и заиграл Салют. Именно с большой буквы.
– Боги приняли вашу клятву, возрадуйтесь, муж и жена! – сказала женщина, не повышая голоса, но ее услышал каждый человек в большом зале, где уже творилось черт знает что.
Тяжелый каменный купол, который и так являлся чудом – держался на одной центральной колонне и тонких стенах, внезапно стал абсолютно прозрачным. В лазурное, без единого облачка небо взлетели огромные огни, перекрывая яркостью дневной свет, но странным образом не ослепляя. Началась пляска цветов, и зазвучала музыка. Рус готов был поклясться, что ни одного музыканта в храме не было, а музыка, воистину божественная, которую нельзя повторить, а хочется слушать часами, играла повсюду. Невозможно было определить источник, как невозможно было найти начало «небесных огней». Они кружились в такт музыке, переливались, но не смешивались. Легко узнавался желтый цвет Геи, голубой Гидроса, черный Эребуса, цвета остальных богов. Даже лоосская паутина танцевала. Правда, паутину видел только Рус, для остальных Лоос «плясала» сочной зеленью. Красота неописуемая!
Закончилось светопреставление, по-иному не скажешь, примерно через два статера. Амулеты исключались – не виделось ни одной структуры. Галлюцинация… сомнительно, если только массовая. Единственное логичное объяснение, чего не любят маги, это выпендреж богов с целью завлечения новых почитателей, а возможно, и посвященных. Боги любят, когда их любят. Кстати, светопреставление наблюдалось исключительно из храма, на улице стоял обычный пасмурный осенний день, первый день месяца Эола.
Рус подарил Грации колье с голубым брильянтом со структурой «отражателя» внутри. То самое, подаренное еще год назад «на будущую свадьбу» (жмот). Теперь вручил в торжественной обстановке. Андрею протянул свои простые «близнецы»:
– Ты давно хотел, тренируйся.
Леон преподнес жениху набор метательных ножей с похожим пожеланием:
– Слышал, Русчик рассказывал, как Эрлан от двоих магов отбился? То-то. Пригодятся, учись.
Невесте подарил совсем незамысловатое зеркальце – амулет Светящих:
– В нем ты всегда будешь самой красивой, посмотрись.
И действительно, зеркальце так ловко меняло черты, что любая дурнушка представлялась красавицей. Леон его утром на местном рынке купил, простонародная игрушка, но как Грация радовалась! Потому что от души.
Радость за друзей, двоим оставшимся «в сиротстве» компаньонам портило только одно: молодожены переезжают в подаренный князем особняк в престижном районе. Значит, в привычном «Закатном ветерке» грядут изменения. Грация и так, будучи «прописанной» в нем, «дома» появлялась наездами, но все же успевала исправлять нерадивость слуг, а теперь… похозяйничает домоправительница Асмальгин, дородная женщина с подвешенным языком. Только Грация могла ее приструнить, остальные, включая Руса, – не указ. У нее было собственное представление о надлежащем порядке, типично тирское. Но ничего, компаньонам там редко появляться.
На следующее утро Леон с Русом ушли через врата Ищущих. В Альдинополе переоделись в этрусскую одежду и «ямой» вышли недалеко от имения Вилиниана. Наученные горьким опытом, пришли не на заранее оговоренную поляну, а в соседний перелесок. Рус связался с Карлантом, объяснил, где они находятся, подосадовав на ошибку. Сели на поваленное дерево ждать соратников, и Рус перекинулся парой слов с Гелинией (по науке Эрлана ввел образ ее амулета в свой), а потом и с Отигом. Надеялся встретить его на свадьбе, но он не пришел и сейчас объяснил:
– Не люблю я эту придворную суету. Тошнит от лизоблюдов и проходимцев, – и теперь Рус окончательно понял, почему магистр не вылезает из заштатного Эолгула. В резиденциях центральных орденов творится то же самое, что и при дворах монархов. Месхитопольский орден Родящих – живой тому пример.
