Глава 17

Посвятить Грацию новому богу оказалось не так просто, как полагал Андрей. Его жена не слышала объяснений Чика, поэтому вверять свою душу неизвестно кому не желала. Отчаявшийся муж подвел супругу к окну верхнего, пятого яруса.

— Смотри, дорогая, воины все прибывают и прибывают. Грозятся нас на кусочки порезать, если не отдадим их княжну.

— Выдержим! — упрямо сказала Грация, — ты сам уверял меня, весь дом в твоей власти и он нас защитит!

— Сколько.

— Что сколько?

— Сколько времени он будет нас защищать?

— Тебе лучше знать, дорогой, — сама язвительность.

— Смотри, вокруг нас сотня воинов, из них только пятеро склонных к Силе. Пока они просто возмущены нашим поведением. Нам повезло, что Кальварион всех расслабил и трудно собрать большую силу за короткое время…

— Может, совсем не соберется? — с надеждой спросила Грация, — Гелиния пожелала пожить у нас. Может, попробуем их убедить, а?

— Конечно! Скажем, мол, зашла погостить, устала, уснула и вынесем им спящую княжну. Забирайте, верные подданные! Вы доказали свою преданность, не отступили от клятвы! Ты соображаешь, что говоришь?

— Да уж получше тебя! — обиделась жена и отвернулась.

— Да пойми ты, Грация, когда прискачет Джабул, а ему я уверен, уже сообщили… нам повезло, что он инспектировал Западную заставу (форт, закрывающий западный вход в долину. Был еще и восточный. Кроме как через них, в Кальварион не попадешь — сплошные неприступные скалы), а то бы уже атаковали. Так вот. Он соберет всех магов и воинов — три сотни с тремя десятками склонных к Силе и наш дом устоит… боюсь, не более двух четвертей.

— Но ты обещал!.. — не сдавалась супруга.

— Преувеличивал, милая… — Андрей смотрел на жену, виновато улыбаясь, — покрасоваться перед тобой хотел… — Грация, дернув плечами, скинула его руки. Продолжала обижаться, не оборачивалась. — И нас тогда порежут, не постесняются. Еще и перед Пиренгулом похвалятся. Защитили, мол, твою любимую доченьку от злобных месхитинцев… эй, ты куда?

— Две четверти дом выдержит, а я подумаю, — упрямо заявила спускающаяся по лестнице Грация.

— К Гелинии не вздумай подходить! — крикнул Андрей, но, передумав, пошел за женой, — я с тобой, дорогая.

— Не бойся, — с усмешкой, по-прежнему не оборачиваясь, сказала «дорогая», — мне и Тронного зала хватило. Иди со мной, иди. Я в «купель». Подглядеть хочешь?

Надо сказать, что туалеты у каганов работали со смывом и ароматизацией. Высший класс даже по земным меркам. Занимали целые комнаты (овальные, как и все остальные), где кроме главного нужного места в обязательном порядке имелся целый «душ» с водой, льющейся по желанию хоть сверху, хоть снизу, хоть сбоку. Зачем такие усложнения — непонятно. Единственный минус — высокие «унитазы», если эти каменные сооружения можно так обозвать. В «просвещенных» странах в городские дома тоже подводили водопровод и канализацию, но не до такой изощренности. Даже в царских дворцах такого шика не наблюдалось.

Но муж не остановился, пошел следом. Разделились возле спальни, куда на супружеское ложе положили спящую княжну. Андрей, проверив структуру «сонных брызг», сел в плетенное креслице ждать Грацию. Надолго её обиды не хватит, знал по опыту. Но вот согласится ли на посвящение? В этом уверен не был. Как не знал и сколько продержится защита дома с нарушенной (сейчас он волосы на себе рвал) системой узоров, которую обнаружил только после слома «печати» на центральной двери. Перед женой просто хвастался, а Чика всеми силами пытался удержать от преждевременного появления здесь, в пятне.

«Утро, вторая четверть, — рассуждал Текущий, — наместник вернется… да скоро уже. Еще пару четвертей отведем на «сбор труппы», а дальше… надо уговаривать Грацию, надо…», — он чувствовал колебания Силы пятна и ощущал её «безмозглость». Это напоминало нынешнее состояние Силы Эребуса — есть с чем сравнивать.

Обиды Грации хватило на полчетверти. Зашла напряженная, как пружина готовая вот-вот «взорваться». Глянула на Гелинию и спросила очевидное:

— Спит? — и села на второе плетеное креслице.

— Грация, любимая, ну хватит дуться… — заговорил Андрей, но жена перебила:

— Дуться!? — возмущенно повернулась к нему, — речь идет о моей душе, а ты «дуться»!? Да знаешь ли ты Чика, как знаю его я!? — раздраженно заходила по комнате, активно жестикулируя:

— Посвящение необратимо и вы с ним об этом прекрасно знаете! «Защитник и Освободитель»! — желчно передразнила она мужа, — прямо как твой любимый Чик! Да кто он такой!?

— Пасынок… — ответил ошарашенный муж. Он впервые видел жену в таком взбешенном состоянии. Более чем за полтора года знакомства они ни разу не ссорились по-крупному.

— Пасынок Бога? — язвительно повторила Грация, не дав договорить, — а чего же он в рабство угодил? Конечно, освободился! Герой! Меня освободил — низкий поклон ему, — и издевательски поклонилась Андрею, — а меня он спросил!? Он чувство мое растоптал — не заметил! — говорила, не давая возразить. Давно накипело, — божий пасынок! Надо же! А как влияли на него лооски, так и продолжили влиять, пока Древа их не сгнили! — несправедливо, конечно, но…

— Нас с тобой свел, лишь бы от себя оттолкнуть! Спрашивал он меня, тебя, спрашивал!?

— Брось, Грация! — вскипел и Андрей.

— Не брошу! И ты выслушаешь меня! Сядь! Сядь, я сказала! — супруг, подавленный таким напором, опустился в кресло. В нем тоже все клокотало, но решил дослушать.

— Спас он нас от «волков», спасибо, — снова поклонилась, — а ведь тоже без спросу. Не так? А в «Закатный ветерок» вселились — поинтересовался он нашим мнением? Он всё делает так, как надо только ему! Вот, — рука разгневанной женщины указала в сторону Гелинии, — она все уши мне истоптала тем, как она его любит, как он любит её! А итог? Какой итог, я спрашиваю? Жена попала в беду, он это прекрасно чувствует, знает об этом, но где он? Ау, всесильный Чик, где ты? — прокричала, издевательски глядя в потолок, — Да я бы на его месте давно была бы здесь, рядом с ней! Любит он её, как же! А вместо себя, что он предлагает? Подскажи-ка мне, любящий муж? Правильно, отдать душу бывшей рабыни какому-то там неизвестному богу. Меня не жалко. Ладно, с ним все ясно — плевать ему на других! Но ты, Андрей!? У тебя своя голова есть!? Или… ты меня тоже не любишь, а?..

Спустя томительную вопрошающую паузу, произнесла уже без напора, будто выдохнула:

— Пасынок дарков… ненавижу…

Андрей молчал. Грация «сдулась» и точно сбросившая энергию пружина, расслабленно опустилась на пол. Через полстатера гнетущей тишины, закрыла лицо руками и тихо, без слез, зарыдала. Только плечи предательски вздрагивали.

Муж сидел пораженный. Все, что она говорила — грубое искажение фактов. Сколько раз он их спасал, не щадя себя? Разумеется, без спроса. Но кто о таком спрашивает? Да, решает всё сам, но всё — на пользу скорее другим, чем ему самому. В чем — в чем, а в трусости и эгоизме Чика не обвинишь. Даже нежелание становиться Богом, о чем не ведает Грация, по глубокому убеждению Андрея, не трусость, а подвиг. О многом мог бы возразить любящий супруг, но… все затмевала одна-единственная мысль: «Она его всё еще любит…», — это отупляло. Ревности, как ни странно, не испытывал. Скорее жалость… в том числе и к себе.

Андрей, не произнеся ни слова, покинул плачущую жену и сходил в подвал. Вернулся с кувшином красного, самого крепкого вина и двумя бокалами на смешных тонких ножках. Налил себе, наполнил вторую чашу и, не предлагая Грации, выпил свою. Наполнил еще раз и проглотил одним махом. Грация отняла руку от покрасневшего лица, не глядя, но ловко взяла свой бокал и осушила посуду не хуже мужа, практически за один глоток.

Когда из кувшина упала последняя капля, Андрей нарушил молчание:

— Схожу за вторым? — спросил спокойным тоном, будто ничего не случилось.

— А пьяной можно посвящаться? — поинтересовалась Грация.

— Не знаю, — муж пожал плечами, — наверное, можно. Богам без разницы.

— Неси тогда чашу, иголку и чего там еще нужно… а где бы алтарь устроить?

— Пошли в столовую. Стол — в самый раз. И рисовать на нем легко. Во! За вином придется сходить — красное на белом хорошо смотрится. Использую вместо краски, — говорили о предстоящем неоднозначном действе, как о давно согласованном решении, как о сущей безделице.

— Идем, — согласилась Грация и поднялась с пола.

Андрей, выкинув из головы все сомнения, тщательно обрисовал «винными рунами» золотую чашу. Точнее та, судя по размерам и искусной чеканке, скорее всего использовалась как ваза под фрукты. Но это не суть важно.

— … прими Эледриас сию душу под свое попечение… — Андрей заканчивал молитву чужому Богу и чувствовал необыкновенное воодушевление, — Грация, повторяй за мной, — обратился к жене неожиданно торжественным тоном, — Я, Грация, ранее не посвященная никому из Богов…

Жена повторяла не менее торжественно и в её взоре горела… вера. Невозможная вещь! Еще четверть назад она ни капли не верила, а тут…

Ритуал прервал сотрясшийся дом. Сразу после этого снизу послышались гомон и крики множества людей:

— Княжна!!!

— …месхитинские отродья!..

И две четверти не простояла хваленая Андреем защита. А может хозяева, занятые собой и подготовкой к посвящению, просто не замечали неудачных атак? Кто знает.

Андрей напрягся, но Грация непререкаемым тоном потребовала:

— Не смей прекращать, вино скоро всосется, — каганский стол «впитывал» в себя весь мусор, в том числе и пролитые продукты.

Лихо думая: «Была — не была! — выражение Чика, кстати», — псевдожрец продолжил обряд.

Капля крови бесследно исчезла в золотой посуде и девушка на мгновение замерла с совершенно пустыми глазами. Моргнула раз, второй и… Андрей, чутьем воина-мага, в самый последний момент нагнул жену и толкнул под стол. Стрела, сверкающая каким-то Знаком, прошла в опасной близости от его головы. Оскалившись не хуже Чика, Андрей вошел в боевой транс.

Отклонившись от их стрел, зарубил двоих воинов. Пару магов из широкого дверного проема вынесли его «ледяные стрелы», а буквально за несколько мгновений до этого их структуры легко разрушились «обтекателем». Вот что значит многомесячное безделье и расслабленность. Посылали-то в пятно самых опытных и умелых. И вдруг на входе в столовую возник воин, закованный в чешуйчатую «золотую» броню, явно длинную для его среднего роста. Голову и лицо закрывал чешуйчатый же капюшон с маской, изображающей кагана. А может и альгана — цвет-то желтый, не понять.

«Ого! — удивился Андрей, — сплошные латы из чешуи Золотого дракона! Сам Джабул пожаловал…», — одновременно думал, как бы его поразить.

Виновника бед Гелинии он определил давно. Кроме наместника — больше некому. Он один посещал её после… воздействия. Ему она подписывала неизвестные документы, и он же жил до неё в том самом дворце. Являлся воином-магом Пылающим.

Такие латы, точнее жалкие неполные копии подобных доспехов встречались редко. Да что там! По всей Гее существовало штуки три от силы и пробить их считалось невозможным. Ни Силой, ни железом с самым затейливым Знаком.

Андеевская «ледяная крошка» бессильно стекла с чешуек, но и «огненный вихрь» не причинил Текущему, одетому в обычную кольчугу, никакого вреда. Противники, поигрывая мечами, медленно сближались. Андрей внешне вяло отбил чью-то стрелу и вдруг из-под маски раздался голос:

— Всем отстать! Не стрелять, он мой, — в нем слышалось столько властности и превосходства на каким-то там жалким Текущим, что непрерывно прибывающие воины и склонные к Силе, сгрудились за пределами столовой, но войти не посмели.

— Ты — воин-маг, я — тоже, — сказал Джабул уже тише, — устроим честный поединок.

— Ты — в чешуе… — возразил Андрей

— А на тебе — «обтекатель». Все поровну, — это далеко не так, но Текущий усмехнулся не по этому поводу:

— А Духа в княжн… — Пылающий не дал договорить провокационную речь, набросился. Завертелась веселая карусель. Если только смертельный бой можно назвать весельем.

Для окружающих они почти размазались. Слышались частый звон металла, сыпались искры, изредка вспыхивали структуры. Более тяжелый и плотный на вид Золотой доспех, весил не больше железной кольчуги, а движения сковывал, пожалуй, даже меньше оной. Сражения воинов-магов обычно долго не длятся, но это затянулось на целых два статера. Примерно, точно никто не засекал. Устали бойцы одинаково, в мастерстве превосходил Андрей, но победил бы, несомненно, Джабул. Чешуя Золотого дракона — сила, хоть в ней не чувствовалось ни капли божественной «энергии». Мало того, что доспех не пробивался оружием, он еще и амортизировал удары: ни руку зашибить, ни дух выбить. Хоть молотом стучи.

— Прекратить, мои подданные! — громкий властный голос Гелинии прогремел как гром среди ясного неба.

Замерли все, в том числе и сражающиеся противники. Они, застыв в любимых стойках, тяжело дышали и сверлили друг друга ненавидящим взором, ловя любое движение.

Княжна шла сквозь толпу, как ледокол через расходящиеся льдины. Она уже вот-вот должна была показаться у входа в «дуэльную», когда из-под стола стала медленно появляться Грация.

Андрей уловил момент броска и сбил кинжал, метнув свой ненужный меч. Подставил подножку и повалил Джабула на пол. Если бы тот не отвлекся на Грацию, то ни за что не дал бы противнику использовать это единственное «слабое место» доспеха: ударом молота не свалишь, а медленным давлением, то есть обычной борьбой — запросто. Девушка, полностью выпрямившись, с досады прикусив губу смотрела, как её муж и воин в сверкающих золотом доспехах, остервенело рыча катались по полу.

Наконец, на «пороге» столовой появилась Гелиния, и снова раздался её повелительный глас:

— Прекратить!

«Золотой» чуточку расслабился, услышав близкий голос княжны. Тогда Андрею, лежавшему «сверху», удалось вывернуть свою руку из латной рукавицы, которая крепко держала его за запястье, и точным движением вогнать кинжал в глаз Джабулу — одно из немногих незащищенных мест. Воин несколько раз дернулся и застыл.

— Зачем!? — возмутилась Гелиния.

— А тебе идет эта туника, — раздельно, через каждый тяжелый вздох, сказал Андрей, с трудом поднимаясь на ноги. Возникшая как из-под земли Грация, подставила плечо.

— Какая к даркам туника, о чем ты говоришь, Андрей!?

— Он покушался на жизнь моей жены, — пояснил Текущий, с огромным облегчением порадовавшись за такой ответ, — он кинул в неё кинжал. Хвала богам, я успел его отбить. Имею я право на месть? — эти слова произносил, глядя на жену, всей доступной мимикой показывая: «ни слова правды!».

— Да, Гелиния, — поддакнула Грация, — сначала была честная схватка один на один. А потом он как бросит в меня кинжал! После твоего приказа уже, когда ты шла сюда. Я ужас как перепугалась!

— Ага, швырял, — поддакнул кто-то из воинов, стоящих позади местной государыни.

— Молчать!!! — разъярилась девушка, раскрасневшись от гнева, — Я приказала прекратить драку. Тот воин в «чешуе дракона» замер, а ты, Андрей, этим подло воспользовался! Это я видела собственными глазами! Где Джабул! — крикнула, обернувшись к тиренцам. Повисло неловкое молчание, — а что вы здесь все делаете, в моем дворце? Я объявляла прием? Джабула ко мне, остальные — вон! Разыскать его!

Почему-то даже многочисленным склонным к Силе, а не то что простым воинам, не пришло в голову объяснять своей государыне что к чему. Как-то сами собой в толпе исчезли четыре трупа и воины с невнятными оправданиями:

— …дарки науськали… Предки пошутили… — незаметно, насколько это возможно для сотни человек, ретировались.

— Дарки, где этот Джамбул, ишачий сын! А откуда в моем доме кровь!? Полкоридора заляпано! — но и сквозь праведное возмущение до Гелинии наконец-таки стала доходить невероятность ситуации, — это что… бунт?

— Ты абсолютно права, Гелиния, — подхватил её слова Андрей, — присядь за стол, — и пододвинул к нему один из двух целых стульев. Остальные пали жертвой их битвы с наместником.

Девушка, путаясь в собственных мыслях, а точнее — приходя в себя, рассеяно села.

— А когда успели заменить стол? А стены зачем перекрасили? — при этом глупо водила пальцем по гладкой каменной поверхности. В отличие от её дворца, она была не разноцветная, а чисто белая.

— А еще и уменьшили размеры столовой, убрали «пространственный лифт». И вообще весь твой дворец переделали, пока ты спала! Очнись, Гелиния! — Андрей шутил как можно более мягким тоном.

— Да, подруга, — Грация нагло оккупировала второй целый стул, — проснись, пожалуйста… ты у нас с Андреем, в нашем доме, — сказала прямым текстом, и без подсказок мужа поняв, что без посторонних, можно говорить более открыто.

Текущий вдруг прошептал:

— Мне надо ненадолго отлучиться, девочки, — и отправился проверить «а все ли ушли»? Ступал бесшумно. Благо, в каганской обуви, в безразмерных «тапочках» из мягкой кожи, которые растягивались на любую ступню, это происходило само собой, а каменные «половицы» не скрипели.

— Ты в нашем доме, Гелиния, — повторила Грация. Хозяйка Кальвариона задумавшись, как-то странно застыла. Палец на столешнице остался стоять на одном месте. Новопосвященная Эледриасу забеспокоилась, — эй! Приди в себя! — крикнула в ухо.

Гелиния дернулась, мотнула головой и её взгляд стал более-менее осмысленным.

— Подожди, Грация… я ничего не помню… Джабул посадил меня на трон и надел ожерелье из изумрудного жемчуга. Это такое каганское посвящение в правители. Где только вычитал? И всё. Я, наверное, уснула и он отнес меня в спальню. Просыпаюсь — надо мной стоят трое склонных к Силе и толпа воинов. Я рассердилась… почему у вас дома!? Зачем здесь было… сражение было? Вас хотели убить? Ни дарка не понимаю! Объясни мне, в конце концов, Грация! А где Джабул? Он-то точно все знает! Да. Скоро его пошлют сюда, я же велела… ничего не понимаю! — на последних словах уперлось лицом в сложенные ладошкой руки, снова силясь всё вспомнить. Путаная речь точно выражала нескладные мысли.

Грация потерла лоб, набрала побольше воздуха… передумала — выдохнула. Снова наморщила лобик и, решившись, начала говорить:

— Это, — показала на труп «золотого» воина, — Джабул. А ну-ка! — соскочила со стула и смело подошла к телу с кинжалом в глазнице. Долго провозилась, пытаясь снять маску.

Гелиния наблюдала внешне хладнокровно, но и сквозь внутреннюю сумятицу в душе вопило: «Нет, это не дядя Джабул! — двоюродный, но тиренцы почитали родство, — не может быть, не может быть…», — повторяла как ученическую мантру. Увы — не помогло. «Золотой» оказался Джабулом…

— Если ты мне внятно не объяснишь, за что твой муж убил моего дядю и наместника Кальвариона, то… ему станет очень плохо, — произнесла она ледяным тоном.

— Как скажешь, княжна, — со вздохом ответила Грация, нисколько не испугавшись. Снова села на стул, зачем-то кашлянула в кулачок и приступила к рассказу, честно предупредив, — только учти, правда может тебе не понравится… подруга.

Когда Андрей вернулся в столовую, проверив все помещения и заперев болтающиеся двери снова на «ледяную крепость», которые, кстати, полностью лишились даже остатков узоров, то тихо присел на пол недалеко от входа. Любовался Грацией.

Она двигалась по свободному пространству, в лицах передавая события прошедших дней. Восторженно заламывала руки или корчила угрюмую физиономию. Играла, как на подмостках.

«А ведь у меня подсмотрела, зайчиха… - любовно думал он и гнал мысли о её предполагаемых чувствах к Чику. — Вот именно — предполагаемых! — все же подумал «вслух». — Нет, то были остатки возмущения, страх перед посвящением. Она просто не понимала почему Чик не мог сюда прийти…», — так и успокоил себя этим объяснением. Хорошо иметь легкий характер. Тем более сколько раз она доказывала свою любовь именно к нему, к Андрею. — «Чик навсегда останется ля неё первым и с этим ничего не поделаешь», — на том и закончил «разбор дел сердечных».

Гелиния, откинувшись на низкую спинку стула, смотрела на представление завороженно. Краснела, бледнела, тихо возмущалась — идеальный неизбалованный зритель. Иногда проскальзывало:

— Да ну, я не такая тряпичница…

— Так все для Русчика, для него — единственного любимого! — декламировала Грация и продолжала рассказ.

Когда дело дошло до нападения на них:

— Вокруг визжали стрелы, Андрей прикрывал меня собственной грудью, как вдруг… — в это мгновенье сердце единственной зрительницы замерло, а Грация, интригуя, специально выдержала длинную паузу, — вошел «золотой повелитель». Все замолкли. «Он — мой!», — громко молвил Джабул, — «Никому не вмешиваться, я сам изрублю поганого месхитинца!». Сказал и дико захохотал. Они встали друг против друга, их лица были искажены яростью… — как это можно было заметить под маской — неизвестно. Но Грация, видимо, разглядела. Не станет же она врать!

Андрей счел нужным вставить слово:

— Гелиния, я убил наместника потому, что он, вероятно, мог воздействовать на тебя, — обе девушки вздрогнули и уставились на него.

— Ты всё-всё подслушал!? — подбоченившись, спросила Грация. Она опомнилась первой.

— Я только что зашел, — соврал Текущий, — жаль, пришел к концу представления. Что поделаешь — дом большой. — Обе посмотрели на него крайне подозрительно.

— Сейчас поглядим, что он с собой носил, — сказал Андрей, поднимаясь. Больше, чтобы переключить их внимание, чем надеялся найти на теле убитого хоть что-то необычное. Дух из Гелинии ушел и сделал это, несомненно, сам Эледриас — «Защитник и Освободитель». После случившегося, не оставалось причин сомневаться в значении его имени.

Маг-Текущий долго возился с латами, ища крепления. Они нашлись на спине в виде хитрых крючков. Можно было запахиваться сильнее или слабее — в зависимости от габаритов. Примерно так же обстояло дело с поясом штанов, которые, впрочем, в основном поддерживались плечевыми лямками. А вот сапоги Джабулу оказались явно велики и никак не меняли размера.

Под серой рубахой из привычной каганской ткани Андрей обнаружил одетые на шею длинные бусы из редчайшего зеленого жемчуга. Хотел было снять их руками, но Гелиния вдруг заорала:

— Не трогать, Андрей! — он недоверчиво убрал руки, и тогда она пояснила, — Этими бусами он «венчал» меня на владение Кальварионом и после я потеряла память. Я прощаю тебя, Андрей. Ты был в своем праве, убивая моего… родственника, — язык не повернулся сказать «дядю» — слишком близкое родство.

И даже окончательно поняв что с ней случилось и кто виноват, не смогла произнести элементарное «Спасибо». Все из-за той же родственной близости, а вовсе не из гордыни. С детства помнила «хорошего дядю Джабула», который искренне тепло к ней относился. Иного Пиренгул не назначил бы наместником.

— Странно, — сказал Текущий, не обратив внимания на само собой разумеющееся «прощаю», — в бусах нет ни капли Силы… а вот узоры просматриваются…

— Где? — удивилась Гелиния и сама подошла к убитому. Вернее осторожно подкралась и спряталась за спиной Андрея. — Точно. Как я их раньше не заметила… но «отражатель»!

— Надо разбираться, — задумчиво протянул Текущий и подцепил бусы кинжалом. Спиной почувствовал, как замерла Гелиния. — Так, — сказал, внимательно осмотрев на полу каждую бусинку, — видишь, из этой жемчужины торчит маленький шип? — Обе девушки, а к осмотру амулета присоединилась и любопытная Грация, кивнули, — Прокалывает тело и всё. Все внешние защиты бесполезны.

— Да, я почувствовала укол… подумала, зацепила что-то случайно… — тихо молвила Гелиния.

— Ну а Дух там находился или еще какая сущность — не знаю, не специалист. Придет Чик — разберется.

— Когда? — спросили обе женщины чуть ли не хором.

— Думаю, вот-вот, — и загадочно улыбнулся. — Гелиния, обрати внимания на Силу пятна… тщательно…

— Она… она изменилась! Словно стала более упорядоченной, разумной… — удивленно определила она и торжественно воскликнула, — Грация, не зря тебя посвящали — твой Бог родился!

— Я и не сомневалась, — безмятежно ответила бывшая рабыня, — он всегда был, просто недавно пришел в наш мир. Андрей, а какая связь между Чиком и Эледриасом?

— Теперь, надеюсь, никакой, — ответил муж, и стало еще непонятней. Продолжил раздраженно, — придет — объяснит. Все, прекращаем этот разговор.

— Интересно, откуда твой родственник узнал об этом украшении? — спросил, спустя небольшую паузу. Вопрос в никуда, из серии риторических, но Гелиния ответила:

— Грация сказала, что я ему все Русовские записи отдала. И подписывала что-то… надо было его допросить…

— Согласен, — вздохнул Андрей, — но теперь поздно.

— Идем, — решительно выпрямилась княжна, — обыщем его дом.

Найти его получилось не так легко. Первых воинов встретили только возле дворца. Эта пара стражников, одетая в нагрудные латы, — бдила. Шла первая вечерняя четверть.

Гелиния даже не подумала зайти во дворец:

— Скажите, воины, где жил наместник?

— Сначала здесь, госпожа, — четко ответил пожилой, — а после… Селюк, ты не знаешь?

— Нет, — коротко ответил молодой и добавил, — наверное, его друг Бозгур знает. Он, вроде, его заместитель, тоже Пылающий, а живет…

— Если идти на восток, — перехватил инициативу пожилой, — не сворачивая на другие улицы, то все же придется повернуть направо на… пятом… нет, шестом повороте. Пройдете еще стадий и увидите дом с зеленой крышей. Он один такой в округе, не ошибетесь.

— Спасибо, служивые, — поблагодарила их Гелиния.

— Всегда служили и продолжим служить тебе! — ответили они хором.

— Да! — Андрей обернулся, когда отошли шагов на десять, — так здесь что, единственный пост? Наместника не охраняют?

— Ну да, — удивленно ответил пожилой, — ни от княжны, ни от него распоряжений не поступало. Как затеяли пост возле дворца, так он один и остался. Так от кого охранять-то? — вопросил с явным намеком, мол, и тут стоять — лишнее.

А что? Захотели похитить государыню — пожалуйста! Охрана, если тех горе-стражников можно назвать этим словом, очухалась только глубоким вечером, когда «гости» не вышли из дворца. Ранее такого не бывало, поэтому пришлось заходить в дом. Как назло — именно в этот день наместник вместе со сменной сотней поехал инспектировать Западную заставу. Подняли тревогу, послали гонца, а в это время тот самый Бозгур возглавил поиски княжны, которые привели к дому месхитинцев. А куда еще-то, если сначала муж заходил во дворец, а потом жена? Больше некуда. Тем более их дом оказался «замурован» структурами Текущих и узорами каганов. Свет в нем горел, а на крики никто не выходил. Гелингин похищена и находится у иностранцев — однозначно.

Бозгура нашли только через целую четверть. Вроде и старался описать охранник, но объяснил маршрут неточно. Повернуть надо было на четвертом повороте. Таким образом, изрядно покружили. Хвала богам, крыша действительно оказалась примечательная: зеленая на фоне серо-коричнево-синих, издалека заметили. Ноги гудели и все трое жалели, что не поехали верхом, пойдя на поводу у Гелинии:

— Я тысячу лет по Кальвариону не гуляла!

Бозгур извинился: «Мы перепутали, но и ваши друзья хороши — заперлись и не отвечали на выкрики», — на что получил «милостивое прощение».

Хвала тем же богам, в доме Пылающего была конюшня, встречающаяся далеко не во всех зданиях, и в ней нашли прибежище целых пять единорогов. И еще раз хвала властителям небес — эти своенравные животные подпустили к себе незнакомых людей и «согласились покатать».

Дабы не терять время, допрашивали Пылающего уже по ходу движения к дому наместника:

— Заметил я изменения в характере Джабула, но… знаешь, княжна, он всегда был честолюбивым. Эх, не стоило его убивать! — произнес с горьким сожалением. Камешек в Андрея, не иначе, — он твой дядя, не забыла?

— Я лучше тебя знаю свою родословную, — холодно осадила его Гелиния, — как он объяснял то, что я не выхожу из дворца, показывал ли тебе документы, подписанные мною?

— Показывал. — Начал отвечать со второго, по его мнению «легкого» вопроса, с ответственностью на убиенном. — Ты подарила ему все обнаруженные мастерские. Кузнечная, алхимическая и еще пара каких-то непонятных. Все, больше ни во что меня не посвящал. Этому я тоже удивлялся. Раньше он был более открытым… приехали, госпожа, — сообщил с явным облегчением.

Смеркалось. Но Кальварион и ночью освещался немногим хуже, чем днем. В заселенных домах горели окна, в пустых — крыши. Они, конечно, сияли и на обитаемых жилищах, но яркость стеклянных проемов не давала рассмотреть изначальную красоту разноцветных сверкающих кровель. Свет разных источников перемешивался и опускался на улицы как бы нехотя, создавая впечатление высокомерного снисхождения к недостойным. Тем не менее, простым людям, не имеющим «ночного зрения», его вполне хватало.

В светлых сумерках четверо людей заметили фигуру всадника на черном единороге, стоящего перед главным входом в дом наместника. Он застыл неподвижно, но не спешивался. Казалось, кого-то поджидает…

— Русчик!!! — закричала Гелиния, бросив скакуна в галоп.

— Чик!

— Чик! — Грация и Андрей выдохнули почти одновременно и припустили своих животных.

Бозгур поскакал слабой рысью. Ему-то куда спешить?