Айсберг вынырнул из тьмы так неожиданно, словно сам до поры был матово-черным. И начисто сливался с ночным океаном… Штурман «Кубка бурь», мастер Кромо, к тому времени имевший в своем послужном списке не один десяток глотков любимого вечернего напитка, увидел, как из ночи вываливается – прямо на него и на ведомый им корабль – громадный, изрытый провалами и гротами бок ледяной горы. В свете носового фонаря тускло блеснули искры на гранях льда… Кромо разинул глотку и заорал так, что марсовый, дремавший на фок-мачте, грянулся о палубу и сломал себе шею.

При этом он еще мог считать себя везунчиком…

На палубу, на бегу накидывая рубаху, вылетел капитан Бреннан. Штурман Кромо отчаянно накручивал штурвал, стараясь избежать прямого столкновения с ледяной горой. Однако это привело лишь к тому, что бриг рыскнул на курсе, и его развернуло левым бортом к отвесной ледяной стене, казалось бы, облепленной белесым туманом.

Послышался треск ломающегося рангоута. Бриг, наскочивший на ледяную стену, отбросило от айсберга встречным движением воды. С треском вылетел внушительный кусок фальшборта.

Из люков высыпали сонные, растрепанные матросы. «Кубок бурь» по инерции продолжал двигаться левым бортом вдоль колючей белой стены, уродуя обшивку и оставляя на ледяных выступах длинные полосы смолы. На головы экипажа валились сверху сломанные оконечности реев, обломки мелкого рангоута, ошметки вырванных с мясом из полотнищ парусов.

Как выяснилось позже, повреждения судна были не такими значительными, как это показалось с первого взгляда. Но сейчас многие решили, что от удара о ледяную гору судно потеряло остойчивость, приняло на борт огромное количество воды и тонет.

Впрочем, капитан Бреннан сумел быстро оценить ситуацию. Он оттолкнул от штурвала Кромо с такой силой, что тот отлетел на шкафут, а потом и вовсе нырнул в люк. Отрывистым, злым голосом сэр Каспиус принялся отдавать одну за другой четкие команды, которые должны были спасти положение.

Этот зычный голос окончательно сбил сон и оцепенелость с экипажа. Люди бросились к снастям, к трюмовым помпам, к аварийному инвентарю. Себастьян вооружился топором и, замерев на несколько мгновений, смотрел, как движется вдоль корабля ледовая громада, изрытая провалами, ощетинившаяся острыми гранями, пиками и выступами.

Отсюда, с палубы «Кубка бурь», конечно, не было возможности оценить реальные возможности ледяной горы. Куда удобнее это было сделать с «Громобоя», шедшего в кильватере брига. Рулевой «Громобоя» успел оценить ситуацию и, положив руля к ветру, лег в дрейф на безопасном расстоянии от ледяной горы. Экипаж корабля спешно спускал шлюпки, чтобы направиться на помощь терпящим бедствие товарищам.

Канонир «Громобоя» выпустил пару осветительных ракет, и над айсбергом и прилепившимся к нему темным силуэтом «Кубка бурь» один за другим расцвели два мощных фейерверка. При их свете стала видна колоссальная гора льда; она искрилась остро и холодно, а в любом из зияющих в ее боках провалов и гротов мог уместиться корабль втрое больше «Громобоя». Не говоря уж о стареньком «Кубке бурь»…

Удивительно было и еще одно обстоятельство, подмеченное при свете осветительных снарядов. На уровне ватерлинии айсберга не было вымоин и карнизов, которые непременно образовались бы из-за теплых вод, подтачивающих лед. Не растаяли даже отдельные льдины, лежащие на воде и прочно примерзшие к ледяной горе…

Айсберг источал изнуряющий холод. Из провалов, словно пар из уродливых ноздрей чудовища, сочился белесый дым.

«Кубок бурь» остановился. Воцарилась глубокая, ничем не нарушаемая тишина. Замер ветер, замерли паруса, застыли развернутые или развороченные столкновением реи. Только потрескивали борта корабля, на которых проступали морозные узоры. Да с нижней палубы доносились какие-то шорохи, неясный гул голосов, и звенела в виске Себастьяна тонкая жилка.

И разом все обрушилось.

Борт корабля содрогнулся под мощнейшим ударом. «Кубок бурь» заколебался от киля до клотиков мачт. С жилой палубы донесся неистовый, низкий, полный ужаса вопль. Это не мог кричать один человек: вопль разом вырвался из нескольких глоток. А потом большой корабельный люк вдруг взлетел вверх, выбитый какой-то чудовищной силой, и рухнул на ростры – решетчатый настил, где хранились запасные реи и стеньги для мачт.

Сидящий на палубе на корточках Аюп Бородач приоткрыл один глаз, для чего-то с шумом потянул воздух носом и произнес:

– Да что же это такое?

Из развала люка повалил морозный белый дым. Корабль еще несколько раз дернулся и замер.

Капитан Бреннан, Ариолан Бэйл, Себастьян и все-все, кто на этой проклятой посудине еще мог шевелить ногами, опрометью ринулись на нижнюю палубу.

Посреди нее полулежал штурман Кромо. С первого взгляда было ясно, что если он и сможет когда-нибудь вернуться к морской профессии, то ни к фалу, ни тем паче к штурвалу его больше не допустят. Обе руки штурмана были оторваны чуть ниже локтя. Он подставлял к глазам то одну, то другую изуродованную конечность и что-то бормотал… Судя по движениям губ – одно и то же. Характерно, что из рваных обрубков не текла кровь. Хотя она должна была хлестать фонтаном. Больше всего изуродованные руки Кромо навевали чудовищные сравнения с товаром нерадивого мясника: подмороженные, криво рубленные волоконца мяса, излом костей и костяное же крошево в схваченной льдом ране…

Когда штурмана Кромо увидел капитан Бреннан, он заскрежетал белыми своими зубами и, подняв фонарь, задал, казалось бы, дурацкий вопрос:

– Тебе больно?

Бедолага Кромо трясся всем телом. Свет фонаря неподвижно лежал на его лице, выхватывая искры инея, засевшего в усах и бороде.

– Тебе больно?! – возвысив голос, повторил капитан Бреннан.

– Мне не больно… – пробормотал Кромо, и Себастьян, стоявший за спиной Каспиуса Бреннана-старшего, увидел глаза незадачливого Кромо, не успевшего разойтись в море с ледяной горой. Взгляд этот был пуст и обессмыслен ужасом. В левом глазу полопались сосудики, и глазное яблоко выкатилось и побагровело.

В борту «Кубка бурь» зиял пролом размером в рост человека. На его белых иззубренных краях, обитых все тем же инеем, виднелись густые натеки.

Это была остановившаяся, прихваченная чудовищным холодом человеческая кровь.

А за проломом легла тусклая белесая тьма.

– Они тащили двоих или троих наших, – прозвучал глуховатый голос, и на пятачок палубы, освещенный фонарем капитана Бреннана, шагнул тот желтолицый, что называл себя Эском. – Я не успел ничего разглядеть толком: когда борт корабля разошелся, как гнилой бурдюк, оба фонаря на жилой палубе задуло. Дальше все происходило почти в полной тьме и слишком быстро, чтобы кто-то из нас успел понять, с кем мы имеем дело.

– В кубрике оставались только те, кто не успел выполнить команду капитана и подняться наверх, – откликнулся один из альгамцев, держащий в руке тесак. – Их-то и прихватили…

– Та-ак, – мрачно протянул капитан Бреннан и снова глянул на трясущегося штурмана Кромо, – но ты должен был успеть разглядеть, кто изуродовал тебе руки.

– Кромо! – воскликнул и Ариолан Бэйл. – Скажи нам, что ты видел!

– Тем более что они в любой момент могут вернуться, – выговорил Себастьян, не отрывавший глаз от пролома.

Кромо попытался приподняться, но вместо этого упал на спину и беспомощно выставил перед собой обрубки рук, из которых, превозмогая холод, начала просачиваться живая кровь. У него шевельнулись губы. Раз, другой, третий.

– Я видел. Светящиеся глаза… Блеск… Алые веточки… Красота… Одним движением – и все…

– Все, – спокойно констатировал капитан Бреннан, когда стало понятно, что ни слова, ни даже единого движения от штурмана Кромо больше не дождаться. – Собираемся наверху, проводим перекличку и выявляем тех, кого сейчас нет на борту. И побыстрее – если уж гибнуть, ребята, то никак не от простуды! Тем более что я примерно знаю, с кем мы имеем дело.

– Но, сэр…

– Быстрее!

Наверно, только сейчас Себастьян, Ариолан Бэйл, Аюп Бородач и все очевидцы этой сцены почувствовали, какой холод царит в развороченном нутре корабля. Он царапал крючьями лицо, будто свинцом схватывал ноги и руки и грозил отнюдь не простудой…

Гибелью.

Через считаные минуты на борту «Кубка бурь», накрепко примерзшего бортом к громаде ледяной горы, остались лишь двое. Оба мертвы. Это были штурман Кромо и тот марсовый матрос, что сломал себе шею в момент столкновения с айсбергом. Все остальные на двух шлюпках переправились на «Громобой», легший в дрейф на безопасном расстоянии от ледовой громады.

Перекличка показала, что недостает шести человек. Судьба двоих была известна. Еще четверо пропали без вести.

Двое из них были те самые уроженцы севера страны, что недавно рассказывали об ужасах Северного Альгама: Пайшо и Райзо.

Помимо этих матросов, перекличка выявила отсутствие Олеварна.

И – Ржиги.

Капитан Бреннан решил провести совет не за закрытыми дверями и в присутствии избранных, а прямо на палубе «Громобоя». Сразу, лишь забрезжил рассвет. При всех. Так, что даже вахтенные и дежурные канониры могли слышать те жуткие вещи, о которых повел речь капитан Бреннан.

На совете присутствовали даже Танита и Майя, после известия об исчезновении любимого школьного друга державшиеся очень достойно. Они стояли у борта, облаченные в мешковатые штаны и длинные, почти до колен, матросские блузы. И хотя здесь неестественное ледяное дыхание айсберга не ощущалось совершенно, обе девушки зябко ежились. Таните расторопный повар Жи-Ру даже сунул украдкой согревающий отвар на основе все того же старого доброго вайскеббо…

Капитан Бреннан, стоявший на шканцах, поднял руку, приковывая к себе общее внимание.

– Все уже знают, что произошло на «Кубке бурь», – произнес он. – Штурман брига Кромо не сумел в темноте разойтись с айсбергом, хотя я сам давал ему указания… Быть может, он был пьян. Может, у него существовали какие-то иные причины, но ничто не может его оправдать. Кроме смерти. Но Кромо мертв, о нем нет смысла говорить.

Собравшиеся на палубе люди загудели:

– Капитан, скажи, кто были те твари?!

– Мы слышали, что наших товарищей похитили… Утащили в глубины этой чертовой горы.

– Что это за морок? Здесь не Северный Альгам.

– Штурман видел… он же успел сообщить!

– Он сказал!

Стоящий за левым плечом руководителя экспедиции Себастьян видел, как по толпе на вытянутых руках передавали какую-то изорванную рубаху. Как выяснилось, это была одежда, снятая с убитого на «Кубке бурь» штурмана. Ткань трепетала, как флаг, снятый со шпиля павшей крепости.

– Тихо! – повысил голос капитан Бреннан. – Тихо, я вам всем говорю! Не сметь распространять панику. Иначе, клянусь Илу-Мартом и всеми его исчадьями, я вздерну на рею любого, кто будет сеять нелепые слухи. Я сделаю это, даже несмотря на недостаток в людях… Я сейчас сам расскажу все, что нам нужно знать.

– Тем более что за исчадиями Илу-Марта, ежели что, далеко ходить не придется… – отчетливо произнес кто-то.

Под порывом налетевшего ветра загудели снасти. Посыпались вопросы:

– Кто на нас напал?

– Что это за дьявольский айсберг? Я ходил достаточно и что-то не видел, чтобы лед не таял в таких низких широтах!

Сын владетеля Корнельского на сей раз спокойно ждал, пока утихнут голоса.

– Я тут подумал, проанализировал, прикинул. Все сходится. Все, к большому сожалению, сходится. Это ледниковые эльмы, – наконец сказал он, – очень скверные холоднокровные твари, одно прикосновение которых способно если не убить, то парализовать и надолго сделать совершенно беспомощным.

– Вам уже приходилось сталкиваться с ними, капитан? Не так ли? – быстро спросил мастер Ариолан Бэйл, чьи ноздри были такими же белыми, как дыхание гибельной ледяной горы.

– Да.

– В Омуте?

– И там тоже… – Каспиус Бреннан-младший провел ладонью по лбу, вдруг покрывшемуся крупными каплями холодного пота, и договорил: – Только в этот раз мы встретили их совсем уж рано… Ведь мы даже еще не вышли за Столпы Мелькуинна.

– Это что-то значит? Или случайность, трагическое стечение обстоятельств?

– Неверно излагаешь, Ариолан. Каждая случайность что-то да и значит. А еще бывает в жизни так, что случайное, нежданное, нелепое становится непреодолимой преградой. Приобретает первостепенное значение, – задумчиво произнес капитан Бреннан.

Ариолан Бэйл стал в позу, отработанную еще у строящегося Тертейского моста, и громким голосом проговорил:

– И чему же вы придаете первостепенное значение теперь, господин капитан?

Бреннан многозначительно молчал. Однако всем тем, кто стоял поблизости, было заметно, каким усилием дается капитану это молчание. Первым не вытерпел Себастьян. Оправдывая все не самые лестные характеристики, данные ему капитаном Бреннаном, он шагнул к ограждению шканцев и выпалил:

– А вот лично я придаю первостепенное значение тому, как вытащить наших товарищей!

Стоявшие внизу матросы встретили эти слова глухим шумом, похожим на гул отступающего с отливом моря.

– Я не верю, что они мертвы, и не сомневаюсь: нужно предпринять хотя бы одну попытку спасти их, – с жаром продолжал воспитанник барона Армина. – Олеварн, Ржига, альгамцы… Или же мы будет пасовать перед каждой встретившейся нам на пути трудностью и бездарно платить за свою несостоятельность жизнями наших товарищей?

– Это звучит очень благородно. И очень глупо, – прозвучал холодный голос Ариолана Бэйла.

– Почему же? – донесся голос Жи-Ру. – Я совершенно согласен с тем, что нужно предпринять вылазку. Мне доводилось видеть таких тварей. С ними очень непросто совладать и нужно быть предельно осторожным. Но кое-какие подходы нам известны. Не правда ли, капитан?

– Я не давал тебе слова, кок, – сухо откликнулся тот. – Говори далее, Ариолан.

– Они же смертники, – прозвучали безжалостные слова Ариолана Бэйла. – Многие из них шли сюда, чтобы умереть, и, если уж говорить откровенно, именно для этой конечной цели они были подобраны капитаном Бреннаном! Ты слышал, что они говорили там, в кубрике… Хуже им не будет! Понимаешь? Ты – понимаешь? И большинство присутствующих будет со мной согласно! С огромной долей вероятности они уже давно и прочно мертвы. Шансы ничтожны. И что же, мы бросим на верную смерть других, новых людей? Так ведь, ребята?

– Правильно! – крикнул какой-то тощий матрос. – И парней не спасем, и сами головы сложим!

– Мастер Бэйл правильно все говорит! Сейчас мы потеряли шестерых, но мы сунемся на этот проклятый лед и можем сгинуть все! – поддержал его еще кто-то.

– А я не хочу сложить башку раньше чем надо… У меня мечта увидеть Черную Токопилью. И если уж подыхать, то там. Взяв с собой побольше этих… кемметери!

– Верно! – закричали моряки. – Вперед, в Токопилью!

– Ну, слышишь, что они говорят? – надвинулся на Себастьяна мастер Ариолан Бэйл. – Потери могут быть гораздо, гораздо большими. А мы только в самом начале пути. И что жалеть альгамцев и тех, кого сейчас нет с нами? Они шли сюда ради высокой цели отомстить. А если ты сейчас будешь размениваться на всяких ледяных тварей…

– То что?! – крикнул Себастьян.

– То мы безнадежно потеряем время.

И тут Себастьян выдвинул последний довод:

– Я не стану говорить про Ржигу, тебе все равно, что произойдет с каким-то там брешаком, да еще другом моего детства. Ладно… А вот как же Олеварн? Как же твой однокашник, которого ты так ценишь, что взял с собой в поход, из которого нет возврата? Как же хваленое братство Школы Пятого окна, вот эти узы, которые не разорвать?

– Любые узы разрывает смерть, – сжав челюсти, с некоторым усилием отозвался мастер Ариолан Бэйл. Он крутил в пальцах монету с королевским гербом Альгама и Кесаврии, и только поэтому можно было предположить, что он не так спокоен, как хочет казаться. Но все равно: выдержке мастера Бэйла можно было позавидовать. – Кроме того, любые узы разрывает колоссальное расстояние, – продолжал он. – Пока мы тут стоим в дрейфе и разговариваем, расстояние между нами и Аннабель, между нами и Магром Чужаком растет. И оно может увеличиться настолько, что и будет равно смерти…

– Но какая разница, если мы все равно не знаем, где именно находится «Летучий»! Если мы все равно можем только надеяться напасть хоть на какие-то следы?

Ариолан Бэйл отрицательно покачал головой, и Себастьян тотчас осекся.

– Тут-то ты ошибаешься, – отчеканил он. – По канонам Иерархии знаний ты осведомлен о малом, очень малом. Существуют технологии… Капитан Бреннан не даст соврать. Так вот, нам не надо надеяться и гадать. Мы точно знаем, в каком именно месте находится сейчас бриг «Летучий» с Аннабелью на борту.

Себастьян онемел.

– И сейчас, пока мы спорим, они уходят все дальше. Кто знает, сколько продлится твоя спасательная операция, кто знает, сумеем ли мы вообще продолжать это плавание. – Ариолан Бэйл подкинул на руке монету, и она хищно сверкнула в свете кормового фонаря. – Ты будешь продолжать настаивать на том, чтобы высадиться на чудовищный айсберг, который не тает?

Себастьян колебался. Себастьян слабел. Все-таки мастер Ариолан Бэйл был блестящим оратором: он знал, как выдержать паузу, знал, как поставить точку одним-единственным веским словом.

Себастьян обводил глазами собравшихся внизу, на шкафуте, матросов, и в его сознании скользили беспощадные слова, словно привнесенные извне: «Ты потерял самых близких людей. Сегодня – последнего из тех, кого ты считал настоящим другом. Едва ли его удастся вырвать из этих ледяных тисков. А истина такова, что он, Ржига, скорее всего, уже мертв. Может, это знак остановиться? Может, этот Ариолан Бэйл говорит тебе дело? Ты даже не подозревал о существовании этих эльмов, и эта неведомая сила поднялась и расправилась с вами с неодолимой легкостью. Что же еще ожидает там, дальше, уже за Столпами? О чем еще ты не знаешь? Неужели тебе не хватало чудовищных призраков детства, которые в последнее время стали обрастать плотью, входить в твою жизнь зримо и безжалостно? Неужели ты будешь множить кошмары? Ведь ты толком еще не видел тварей с айсберга, а они уже забрали у вас шестерых! Хочешь стать седьмым?»

Как показало ближайшее будущее, седьмым стать Себастьяну суждено не было.

Тот тощий матрос, что уже баламутил собравшихся на палубе выкриками, заполучил рубаху погибшего Кромо и, протиснувшись к лестнице, ведущей на шканцы, преодолел две ступеньки. Три. Четыре. При этом он говорил:

– На ткани до сих пор остались разводы этого дьявольского инея, она холодна, как… сам штурман! И вот туда-то, в ледяные пещеры этой проклятой плавучей горы, хочет бросить нас этот молокосос? (Его маленькие глазки злобно буравили Себастьяна.) Так, что ли, капитан?

– Спустись к остальным! – приказал Каспиус Бреннан.

– Я только хотел показать тебе, капитан, что мы не согласные вот так вот, как штурман Кромо, подставиться под убой! Если этому выкормышу нужно совать башку в эти ледяные дыры – пусть идет! Мы не пойдем! Правильно, ребята?

– Пра-а-а-а! – нестройно поддержали оратора несколько голосов, а капитан Бреннан выразительно похлопал по поясу, за которым торчала пара пистолетов. Однако тощий не унялся и, запрыгнув еще на три ступеньки, попытался было поднести рваную морскую блузу Кромо прямо под нос капитану:

– Разве мы можем допустить, чтобы еще на кого-то вот так? Ты же видел дыры в борту, капитан? Только исчадие Омута способно на такое!

– Вниз, сойди вниз! – крикнул вслед за капитаном и Ариолан Бэйл, но уже в следующее мгновение Каспиус Бреннан выхватил пистолет и выстрелил в лицо тощему.

Тот грянулся всем телом о лестницу и замер.

Танита и Майя испуганно вскинули руки к лицу. По толпе матросов прокатился негромкий затихающий вздох, похожий на зевок.

– Я сделал это из уважения к вам, друзья, – спокойно сказал капитан Бреннан и оттолкнул труп, растянувшийся на ступеньках лестницы, ногой. – Мне не хотелось, чтобы среди вас был человек, который сеет панику. Мне нет нужды напоминать, что в судовом договоре каждого из вас жирно прописан пункт: безоговорочное подчинение. Нарушение этого пункта в походных условиях карается арестом, в чрезвычайных – виселицей. Но, думаю, никто не станет сетовать, что я заменил виселицу, которую честно заслужил этот малый, пистолетной пулей?

У капитана Бреннана был превосходный дар убеждения. Возражающих не нашлось.

Неудивительно, что после этого милого инцидента дальнейшее обсуждение «ледяной операции» перенеслось в каюту капитана Бреннана, а сборный экипаж «Громобоя» и «Кубка бурь», выполняя приказ, отправился в кубрик.

В капитанской каюте собрались все те, кому разрешалось возражать Каспиусу Бреннану-младшему. Здесь были все из представителей Школы Пятого окна; присутствовали двое корабельных офицеров; на правах участника первого похода за Столпы Мелькуинна присутствовал повар Жи-Ру, непривычно мрачный, сосредоточенно покусывающий пальцы на левой руке. И, разумеется, был Себастьян, устроившийся на большом сундуке, и вездесущий Аюп Бородач, облюбовавший себе место за сундуком. О его присутствии на совете многие из собравшихся, кажется, не подозревали.

Никто не решался нарушить молчание прежде, чем заговорит Каспиус Бреннан-младший. У последнего был скорее печальный, чем суровый вид. Он сел во главе стола и произнес:

– Это была вынужденная мера, но вы же видели, что она подействовала. И покончим на этом. У кого есть что сказать? Ты, Себастьян.

Темные глаза воспитанника барона Армина заблестели. Он встал и проговорил громким, четким голосом:

– У меня два вопроса к капитану. Первый: мы в самом деле можем знать курс брига «Летучий» благодаря каким-то тайным методикам слежения? Второй: если мы действительно можем знать о маршруте «Летучего», то не может ли так статься, что и Магр Чужак, который… э-э-э… вовсе не чужак в магических штучках Предрассветных братьев… Может ли он точно так же отслеживать наше местонахождение? И отсюда вывод: а замешан ли он каким-то образом в том, что мы попали в такое незавидное положение? Ведь вы сами не так давно говорили, сэр Каспиус: каждая случайность что-то да и значит, и бывает так, что как раз вот это случайное и нелепое становится непреодолимой преградой!

Капитан Бреннан одобрительно кивнул головой:

– А вот это разумно. Отвечу по порядку. Про тайную технологию слежения я бы и сам теперь сказал, не влезь в этот вопрос раньше меня этот чертов выскочка, просвещенный мастер Ариолан Бэйл. Это – правда. Чуть позже я покажу, как это делается… О причастности Магра Чужака судить сложно, хотя…

– Хотя эти Предрассветные братья очень любят всякие смертельные фокусы со льдом, так и говорите, капитан Бреннан! – вмешался мрачный толстяк Жи-Ру. – И противоядие к нескольким таким штучкам нам известно еще со старых времен.

– Все это верно, – не глядя на того, отозвался Каспиус Бреннан. – Кое-что есть. Наработки, методики, доставшиеся большой кровью и большим страхом… Только до того нужно решить главный вопрос: предпримем ли мы попытку отбить тех, кто пропал или примем как данность, что их нет? Что они погибли?

– Я уже высказал свое мнение, – отозвался Себастьян.

– Я вроде бы тоже, – откликнулся и Жи-Ру. – Но сдается мне, ребята, что все равно решающим будет не наше с Басти мнение и даже не позиция сладкоголосого мастера Ариолана Бэйла, а то, что скажет капитан. А в прошлом походе он своих не бросал.

– Господин директор… то есть капитан. Сэр Каспиус! – раздался звонкий, взволнованный голос Таниты. Она, похожая на мальчишку в своей матросской блузе, подошла к бывшему руководителю своей школы и, сложив руки на груди, произнесла:

– Я многого не понимаю. Но бросить людей тут, если есть надежда, это подло. Тем более вы сами говорите, что существуют способы как-то совладать с этими холоднокровными эльмами… Спасти Олеварна и остальных. И если мужчины не хотят или не находят в себе сил, может, и мы с Майей на что сгодимся? Все-таки вы знаете по Школе Пятого окна – мы далеко не беспомощны…

Вскочил, заиграл желваками Ариолан Бэйл. Наверно, это был первый раз, когда его школьные друзья, всегда признававшие главенство, ум и силу мастера Бэйла, в открытую пошли против него. Он поймал на себе несколько не слишком добрых взглядов и… сел обратно. Махнул рукой.

– Хорошо, – сказал капитан Бреннан. – Будь по-вашему. Ты снова отстоял свою точку зрения, заметь, Себастьян. Но вот только посмотрим, как ты перейдешь от слов к делу.

Себастьян встал:

– То есть?

– То есть мы отправимся на айсберг. Тем более что нам и не потребуются силы всего экипажа. Много народу в гротах ледяной горы будет только мешать.

Ариолан Бэйл смотрел на капитана, широко раскрыв глаза:

– Вы… в самом деле, сэр Каспиус? Вы действительно?..

– Я говорю вполне серьезно, – отозвался глава экспедиции. – И вам, Бэйл, я тоже рекомендовал бы принять участие в этой спасательной партии. У вас вполне достойная подготовка. Ну а те недостающие ее звенья, без которых эта затея кажется вам опасной и попросту гибельной… Это я преподнесу сейчас всем вам.

Капитан Бреннан прошелся по каюте и, круто повернувшись на каблуках, произнес:

– Все настолько же просто, как и страшно.

«Начинаю терять счет дням, которые мы находимся в море. Даже не в пути, нет. Хронологию можно восстановить, но есть ли смысл? Сейчас я оглядываюсь на это первое серьезное испытание с недоумением. Оно, это чувство, двойственно. Я не понимаю, как мои товарищи могли испытывать такой отвратительный, животный страх – все-таки они с самого начала знали, что шли в неведомое. Сейчас первая встреча с эльмами рисуется в совершенно ином свете. Но даже теперь берет оторопь, как мы вообще выжили в гротах и провалах этой проклятой горы…

Согласно тайным преданиям, эльмы – первые творения Маннитов, Отцов Катастрофы. Это существа, в жилах которых течет не кровь, не лимфа, а жуткая тягучая жидкость, которая холоднее февральского снега в горах Альгама. Тем не менее она красная… Точно так же, как человеческое тело является источником тепла и горсть снега, взятая в пальцы, начинает таять, – полупрозрачная плоть эльмов источает холод. Считается, что они живут в чистых ледниках, редко соприкасаясь с настоящей землей. Пусть даже самой промерзлой и твердой, как камень. Хотя я хорошо помню: рядом с эльмами промерзает все. И человеческое тело – тоже.

Но вот чтобы удерживать от таяния огромный айсберг в теплых субтропических водах и намораживать новые пласты льда – холодильной мощи обычных эльмов не хватает. Чтобы боевой корабль накрепко примерз к ледовой стене, как это случилось с нашим «Кубком бурь», – тут нужно кое-что поосновательнее, чем даже эти ледяные твари вдвое больше взрослого мужчины.

Но капитан Бреннан научил нас бороться даже с этим…»

– Им хватило нескольких мгновений, чтобы проломить борт «Кубка бурь» и расправиться с нашими, – вымолвил сэр Каспиус. – Верткие, очень быстрые и хищные твари, которые движутся во льду с той же легкостью, что мы ныряем в воду. Обычное оружие против них малодейственно. Разве что если попадешь острием фальгара или пулей из «серпантина» точно в глаз… Мы использовали против них огонь.

– Факелом в морду, что ли? – насмешливо поинтересовался Ариолан Бэйл. Он уже смирился с необходимостью идти на ледяную гору: отказаться не позволило бы самолюбие признанного вожака. И вот теперь иронией он маскировал волнение и тревогу. – Невежливо как-то… Творения самих Отцов погибели все-таки.

– Можно и факелом. Эльму это тоже не понравится, будь уверен, – усмехнулся капитан Бреннан. – Но я говорю о другом, так называемом эррерском, или водяном, огне.

– Водяной огонь? Как это? – спросил Аюп Бородач.

– Это особая горючая смесь, которая загорается при соприкосновении с водой, снегом, льдом, – вместо капитана Бреннана объяснил мастер Бэйл. – Правда, названия «эррерский» я что-то не слышал.

– И что же входит в водяной огонь? – спросил капитан Бреннан, терпеливо выслушав сентенцию Ариолана Бэйла. – Я давал вам этот материал еще в прошлом году.

– Сейморское бледное масло, сера, тягучка, раствор белой альтреи, а ко всему этому порошок летучего железа. А также белая горючая смола номер три по Морскому аптекарскому реестру, – без запинки отчеканил мастер Ариолан Бэйл.

– Совершенно верно. В нашем случае мы будем использовать особую разновидность эррерского огня, – вымолвил капитан Бреннан. – К тому, что тут называл мастер Бэйл, мы добавим небольшой, но весьма важный ингредиент.

– Какой? Или я что-то выпустил из виду?

– Нет, Ариолан, ты все перечислил верно. Но нам потребуется примешать к базовому составу эррерского огня еще и кровь.

– Чью кровь?

– Каждого, кто пойдет, – быстро ответил капитан.

– Мне кажется, что та жидкость, что у нас в жилах, не очень поспособствует горючести смеси, – важно заметил Ариолан Бэйл.

Вот тут он (и давно пора!) нарвался на такой испепеляющий взгляд своего наставника, что иным сторонним наблюдателям подумалось: кое-каким ледяным тварям хватило бы и взгляда капитана Бреннана.

– Я думаю, твою шутку оценил бы Олеварн, – наконец процедил капитан Бреннан. – Действенность этого огня мы уже испытали двадцать лет назад.

– И как?

– С переменным успехом, – тотчас же ответил на вопрос Себастьяна глава экспедиции.

– И конечно же у вас на борту есть все нужные ингредиенты?

– Да.

– Я уверен, что на борту есть не только ингредиенты, но и особое оружие – сифоны, которые извергают этот огонь, – выразительно дополнил ответ капитана повар Жи-Ру.

Решать больше было нечего. Все высказались, все стало понятно. Собственно, сразу же после окончания этого короткого закрытого совета приступили к подготовке. Себастьяну и раньше приходилось слышать о пресловутом водяном огне, свирепой смеси, пожиравшей даже камни и бесплодную соленую землю. Болтали все те же длинные языки из рыболовных артелей, среди которых прошло детство воспитанника барона Армина. Но, разумеется, никогда мальчику из рыбацкого поселка не доводилось видеть эррерский огонь в действии. Или тем паче стать свидетелем его приготовления с обнародованием каждого из ингредиентов.

Готовил огневое зелье ну конечно же бравый повар Жи-Ру. Он расхаживал вокруг установленного прямо на верхней палубе чана в длинных, до локтя, перчатках из особым образом пропитанной кожи. В его быстрых руках сменялись фляги, маленькие бочонки, кувшины и баклаги, невесело похлюпывающие толстощекие бурдюки и мешочки. Смешиваясь в чане, содержимое этих посудин и кожаных мешков шипело, шло пузырями и порой даже испускало тоскливые звуки, подобно тому, как ухает болотная трясина.

Матросы, собравшиеся кружком, наблюдали, как льется в чан тягучая стальная струя драгоценного бледного масла Сеймора. Белая смола, источающая восхитительные острые ароматы распускающегося весеннего леса. Как хлопья снега, сыплется белый порошок. Сначала по капле, а потом щедрой струей уходит насыщенный водный раствор порошка белой альтреи – сильнейшего яда, того самого, что был повинен в трагедии на «Летучем». Но даже самые стойкие зажали нос, когда повар Жи-Ру открыл толстокожий бурдюк с так называемой тягучкой – сырой нефтью особого сорта, к которой были примешаны секреты желез гигантских медуз. Последние, согласно рецепту, придавали пахучей жидкости нужную вязкость.

Жи-Ру, прищелкивая языком, застыл у чана и, словно над обеденным варевом, занес поварешку над поверхностью зеленовато-желтой опалесцирующей жидкости. Матросы затаили дыхание. Судовой повар, явно работая на публику, щедрым жестом зачерпнул эррерский огонь и поднес к лицу.

– Снимешь пробу? – живо поинтересовался Аюп Бородач.

– Непременно. Только сначала тебе дам попробовать!

Он сунул наполненную вязкой жидкостью поварешку к нахальной бородатой физиономии брешака.

Тот плюнул.

Узкий, хищный сноп пламени взвился вверх на добрых три локтя. Незадачливый Аюп испуганно отпрянул. От его пегой кудлатой бороды шел дым.

Матросы одобрительно заворчали. Повар Жи-Ру кивнул:

– Удалось. Самое то! Теперь можно приступать…

А потом началось самое главное. Подручный Жи-Ру, коим выступал все тот же Аюп Бородач, принес продолговатое белое блюдо, чистое настолько, насколько этого вообще можно было добиться в корабельных условиях. Неся это блюдо, рачительный Аюп мерил каждый свой шаг и время от времени посматривал на гигантскую ледяную гору, позлащенную первыми лучами восходящего солнца. Айсберг, громадный, неподвижный, покоился в полулиге от «Громобоя», величественно принимая свет солнца и тускло поблескивая своими гибельными гранями, пиками, гротами и провалами. Он, этот белый колосс с засевшими в нем порождениями проклятых Маннитов, словно показывал всем своим видом: я не боюсь ни штурма, ни эррерского огня, ни всех этих людишек, копошащихся на палубе.

Ни самой страшной бури.

И на его белом фоне виднелась одна маленькая забавная клякса. Это был опустевший «Кубок бурь», столь странно и нелепо затянутый в ледяной плен.

– Ладно, – пробормотал Аюп Бородач, – еще посмотрим…

На палубу вышел капитан Бреннан. Вслед за ним здоровенные глухонемые близнецы несли целую гору легких кожаных доспехов, в их числе кожаные кирасы, армированные металлическими компонентами. От кожи исходил тяжелый прогорклый запах.

Неисправимый Ариолан Бэйл окинул эту процессию критическим взглядом и спросил:

– Зачем кожаные? Это ж пережиток черт знает каких времен! Откуда они вообще на корабле?

– Да, и что это за вонь? – добавила Танита.

– От прямого удара ледникового эльма не спасет никакая даже самая хорошо сработанная металлическая кираса, – терпеливо ответил их наставник. – Нам нужно защищаться не столько от врага, сколько от жара пламени и холода льда. Кожаный доспех здесь очень кстати. Впрочем, сейчас сами все увидите… Но прежде чем мы должным образом экипируемся, каждому из тех, кто идет на айсберг, нужно дать по ложке крови. Аюп, бездельник, ну-ка иди сюда!

Брешак подскочил и стал угодливо совать капитану продолговатое белое блюдо. Капитан принял и кивнул судовому повару:

– Жи-Ру! Действуй!

Тот пошарил взглядом по палубе и, выхватив первым Себастьяна, крепко зажал в своей ручище его худую руку и, хитро прищурившись, полоснул кончиком ножа по предплечью. Приблизился капитан Бреннан, и в белую посуду потянулась струя крови. Сразу же после этого Танита и Майя, выступившие в роли двух судовых врачей, наложили Себастьяну маленькую предохранительную повязку.

– Следующий! – внушительно сказал Жи-Ру, помахивая длинным и узким ножом, и выразительно взглянул на мастера Ариолана Бэйла.

Пока повар свершал этот в высшей степени своеобразный сбор крови, на палубу вынесли те самые огнеметные сифоны, о которых уже упоминал капитан Бреннан. На первый взгляд это были облегченные тонкостенные копии корабельных кулеврин. Взрослый сильный мужчина мог с легкостью поднять и перенести такой сифон на достаточно большое расстояние. Отличие состояло, пожалуй, лишь в том, что в нижней части трубы располагались крепления для особого резервуара с эррерским огнем. Как объяснил позже капитан Бреннан, для удобства этот резервуар, сработанный из кожи и обшитый металлическими обручами, мог быть заброшен за спину, а огневая смесь поступала в сифон по гибкой трубке.

Себастьян зафиксировал в памяти технические подробности, сообщенные капитаном Бреннаном. Но что-то настойчиво подсказывало ему, что не они станут решающими.

Перед самым отплытием капитан собрал в каюте всех, кто отправлялся в поход. Мастера Бэйла, Жи-Ру, Себастьяна, Аюпа Бородача, Инигора Мара, а также двух добровольцев из числа матросов – тех самых глухонемых здоровяков-братьев, которые вытаскивали из трюма на палубу экипировку и вооружение для маленького похода. (Аюп Бородач уже успел съязвить на тему: дескать, как же это глухонемые сами вызвались идти на ледяную гору? Но шутки никто не оценил.)

Капитан внимательно оглядел собравшихся и извлек из сундука свернутый в трубку манускрипт. Чихнув, развернул его и показал всем.

Кто-то выразительно закашлялся. Мастер Ариолан Бэйл поднял бровь и проговорил:

– Ну, где-то так я себе и представлял этого… ледникового эльма.

– Страшен черт… – выговорил Себастьян.

– А зачем сейчас показывать? – вылез Аюп Бородач. – Ух! Я вот, может, мечтал о личной встрече с этим милым существом… и …

– Существами, – резко поправил его капитан. – Ледниковые эльмы не живут поодиночке, и в этой ледяной горе, по моим оценкам, может быть от трех до десяти – пятнадцати таких тварей. Причем для вас всех может вполне хватить и одной-единственной. Если, конечно, будете лезть на рожон.

– Отличные перспективы, – прошептал мастер Ариолан Бэйл и покосился на бледного, недвижного Себастьяна. Тот внимательно слушал…

– И последнее. У эльмов есть особая железа, – продолжал Каспиус Бреннан-младший. – Она расположена под языком. В стрекательной капсуле находится чудовищный яд, против которого пока нет противоядия. Если вы увидите, что эльм начинает закатывать глаза и далеко высовывать язык, как будто у него припадок, – будьте настороже, а лучше бегите со всех ног!

– Такое впечатление, что вы нас нарочно пугаете, сэр Каспиус! – сказал еще один школяр Пятого окна, Инигор Мар. – Чтобы мы подумали и все-таки отказались от этой вылазки.

– Я не пугаю, я предупреждаю. А если бы я полагал, что после всех сообщенных подробностей у вас могут подогнуться ноги, я бы никого не взял не то что сейчас, а и тогда, когда отбирал экипажи в Сейморе. Так вот, о тайной железе. Тварь может использовать ее только один раз в жизни, но зато действие яда, который содержится в этой железе, становится гибельным для всех. И для самого охотника-эльма, и для его жертвы. Эти существа используют железу только в самом крайнем случае, когда понимают, что никаких шансов нет. Но что я вам тут рассказываю?.. – рассмеялся капитан Бреннан. – Пока что особых шансов нет у нас. Шучу! Спокойно… У смелых и, главное, подготовленных людей шансы есть всегда.

Со стороны, наверно, это было удивительное зрелище. От высокого борта «Громобоя» медленно отвалила тяжело груженная корабельная шлюпка. Ярко светило солнце, теплые волны нежно оглаживали борта. Тем нелепее и мрачнее был внешний вид тех, кто сидел в шлюпке. Толком не было видно даже лиц. Поверх теплой одежды были натянуты кожаные доспехи. На головах – поверх уродливых войлочных подшлемников – сидели старомодные шлемы.

На корме шлюпки лежали два огнеметных сифона и резервуары к ним, уже заполненные эррерским огнем. На них восседал Жи-Ру.

Все остальные, кроме находящегося на носу капитана Бреннана и почему-то Ариолана Бэйла, сели на весла. Аюп Бородач, чьи короткие руки были не особенно приспособлены к гребле, неодобрительно косился на этого лентяя. Мастер Бэйл крутил в руках нечто вроде тубуса от подзорной трубы. Поймав на себе, верно, уже пятый или десятый взгляд маленьких нахальных глазок брешака, спрятал его куда-то за спину.

Над фальшбортом «Громобоя» виднелись лица Таниты и Майи. Бывших учениц Школы Пятого окна все-таки не взяли в разведку боем, но лица девушек уж конечно были бледны и тревожны не из-за этого.

Холодно стало сразу. Будто шлюпка пересекла какую-то невидимую границу, и на капитана Бреннана, Себастьяна и их спутников лег кряжистый паковый холод. Они вошли в тень горы и спустя какую-то четверть часа после отправления с «Громобоя» оказались прямо у айсберга. Буквально на расстоянии протянутой руки от них покоился «Кубок бурь», безмолвный, с частично обломанными реями, тяжело накренившийся к горе и накрепко вмерзший в лед. По бортам судна ползли ледяные наросты. На мгновение Себастьяну показалось, что корабельное дерево трещало от жгучего холода.

– Н-да, – вполголоса констатировал Аюп Бородач, – зима пришла нежданно…

Борт шлюпки ткнулся в задубевшую корабельную обшивку «Кубка бурь» – именно в том месте, где, как и утром, свисал трап. Всего несколько часов назад экипаж атакованного судна использовал его, чтобы спешно оставить корабль. Теперь приходилось возвращаться той же дорогой.

Первым пошел капитан Бреннан с ледорубом в левой руке. Оказавшись на наклонной палубе, он тотчас же высмотрел: прямо за левым, пробитым бортом судна начиналась ледовая площадка с рваными краями, и зияла над ней черная дыра тоннеля.

– Они… – пробормотал сэр Каспиус. – Вот и посмотрим, кого нам послали демоны моря… Вот и посмотрим, насколько крепко нутро у наших…

За его спиной скрипнуло палубное покрытие. Это Ариолан Бэйл разгибался после прыжка. Его глаза под шлемом возбужденно блестели.

Вскоре весь маленький отряд стоял перед входом в тоннель, ведущий в глубь проклятой ледяной горы. На площадке было холодно, но этот морозец казался несильным и ненавязчивым в сравнении с той матерой стужей, которая почти зримо выдавливалась из глубин ледниковой толщи.

Капитан Бреннан махнул рукой. Вперед выступил глухонемой здоровяк с огнеметным сифоном. Непосредственно за ним встал сам сэр Каспиус, освещающий путь фонарем, а далее по цепочке – Жи-Ру и Себастьян с ледорубами, Ариолан Бэйл, сжимавший в руке что-то вроде серого жезла. Инигор Мар и Аюп Бородач с ледорубами же. Замыкал процессию второй глухонемой гигант с точно таким же сифоном.

Первые два десятка шагов потолок тоннеля был так низок, что оба брата цеплялись за него головами. Мало-помалу он расширялся и наконец вывалился в большую каверну, в которой поместился бы, верно, даже «Громобой». Ее дно было усеяно крупными обломками льда. Верно, они нападали сюда с темного свода каверны, ощетинившегося хищными иглами льда и целыми друзами, похожими на соцветия гигантских растений.

В тот момент, когда последний из братьев с сифоном вступил в пространство подледной полости, обломки белых глыб прямо по ходу следования людей зашевелились. Вверх взвилось колючее крошево из множества мельчайших льдинок. Глухонемой гигант поднял раструб сифона и положил ладонь на выпуклую кожаную подушечку в основании огнеметного оружия. Это был механизм для подачи огневой смеси в канал ствола.

И в этот момент две огромные, почти в рост человека, глыбы разлетелись в разные стороны…

И в открывшемся пространстве возникла чудовищная харя, которая могла привидеться только в самом затейливом и изощренном кошмаре. Да! Люди капитана Бреннана уже видели ледникового эльма. Точнее, рисунок на свитке… Реальное чудовище так же отличалось от нарисованного, как разведенный водой ягодный сок от настоящей, сырой, остро пахнущей железом и болью крови.

Больше половины жуткой полусобачьей-полузмеиной башки занимала круглая пасть, наполненная сплошным частоколом неряшливых треугольных зубов. Природа-мать (или кто там создавал эту тварь?) понатыкала их в спешке, торопясь отделаться от своего чудовищного творения: кривые эти зубы торчали наружу и загибались внутрь, натыкались друг на друга, образовывали причудливые сочетания. В пасти извивался длинный и узкий голубоватый язык. Кожа у чудовища была бледно-серая и ядовито-белая, с голубыми разводами, местами – с сизым накрапом. Под кожей веретенообразного туловища ходили громадные мускулы. Грудная клетка тяжело вздымалась и опадала. У твари было четыре конечности, но по тому, как они располагались на теле, – они напоминали скорее две пары рук. В полупрозрачных длинных пальцах виднелись красные сеточки кровеносных сосудов.

Нижних конечностей как таковых не было.

По массивному хвосту пробегали тяжелые складки, похожие на судороги. Размером чудовище превышало даже самого крупного человека как минимум вдвое.

Но самыми страшными были не чудовищные рычаги лап и не кривые зубы. Нет. На морде, прикрытые сверху полупрозрачной пленкой век, горели маленькие, свирепые глаза. Ясные. Почти по-человечески осмысленный взгляд.

Увидев эльма, Себастьян тихо вскрикнул. Тварь не походила на ту, с золотыми зрачками-серпами… вытатуированную на предплечьях Магра Чужака. Но определенно (непонятно, отчего) вызывала живые воспоминания о нем. Эльм взвился на дыбы, покачиваясь на развернувшемся, как пружина, хвосте – и в то же мгновение глухонемой близнец выстрелил.

Узкая струя пламени угодила прямо в разверстую пасть. Тварь испустила дикий вопль, от которого у людей стали подкашиваться ноги. Один, и другой крик, и третий. Но здоровяк, который был совершенно лишен слуха, хладнокровно полоснул эльма клинком эррерского огня, и чудовище стало заваливаться назад. Тем не менее тварь страшно била хвостом, и под этими ударами глыбы льда крошились, как деревенский творог…

– Надо добить! – выкрикнул Ариолан Бэйл. – Надо добить его! Мы не пройдем, пока оно вот так…

– Ты что, забыл, что я говорил о ядовитой железе под языком? – отозвался капитан Бреннан. – Не двигайтесь с места! Довольно! – повернулся он к глухонемому и с силой хлопнул того по плечу, а потом знаком показал обернувшемуся здоровяку, что тратить драгоценную огненную смесь на добивание врага – недопустимо. – Стойте все у стены. Я сам… – выговорил он и, отдав Себастьяну фонарь, выхватил фальгар. Он сделал несколько шагов по направлению к издыхающей твари, и та, замерев, стала поворачивать голову, следя за движением человека…

Все затаили дыхание. Только слышен был скрип ледовой крошки под ногами капитана Бреннана. Только доносился мучительный хрип из изуродованной глотки эльма. Сейчас он лежал на боку, загребая белый ломаный лед огромными лапами.

Из пасти шел дым…

Блики от единственного источника света – капитанского фонаря в нетвердой руке Себастьяна – прихотливо ложились на стены и свод каверны. Было видно, как сэр Каспиус, придерживаясь левой рукой за стену, пробирается вперед. Его замысел был прост и очевиден: обойти лежащего эльма и атаковать в голову.

Но тот не стал ждать, пока его добьют. Чудовище одним рывком поджало под себя хвост, растопырило лапы и, проследив, когда капитан Бреннан занесет ногу для очередного аккуратного шажка, прыгнуло.

Мелькнули в полумраке дико сверкающие глаза, раскинутые лапы и вытянутый в струнку мощный хвост. В разинутой пасти что-то хлюпнуло. Гибельная железа под высунутым языком твари выстрелила в сэра Каспиуса струей зеленовато-серой жидкости.

По каверне распространился острый запах тухлых яиц.