– Он убежал! Угнал нашу машину, украл магнит и смылся!!!

Я так перепугалась истеричного визга Петра, что подскочила, молниеносно натягивая на голову простыню, чтобы хоть как-то прикрыть наготу. Было по-настоящему стыдно.

– Не ори, Петр! – Люк недовольно поднялся. Под его весом прогнулся матрас, скрипнул деревянный скелет кровати.

– Что значит не ори?! – Голос типчика звенел. – Ваш мальчик сбежал!!!

Я выглянула из-под простыни, надеясь, что мое лицо не горит бордовым цветом, как помидор. Люк натягивал джинсы, Петр стоял в дверях, наряженный в длинные трусы, худой и с редкой порослью на груди. Его лицо с мелкими чертами, казалось, сморщилось, глаза вытаращились. В руках он держал сумку, с которой никогда не расставался, и демонстрировал ее пустое нутро.

– Женя, – бархатистый голос Люкки прозвучал для меня музыкой, – поднимайся. Ты не должна сейчас оставаться одна. Кажется, у Романа совсем крыша поехала.

Я завернулась в простыню и села на кровати. Петр полубезумно посмотрел на меня, мало понимая, что застал нас в весьма недвусмысленной ситуации.

– Пойдем, – хмуро пробормотал Люк, выходя и прикрывая за собой дверь.

Он дал мне шанс быстро одеться. Когда я поспешно спускалась вниз, так и не успев зашнуровать кроссовки, то попала как раз в самый разгар скандала.

– Зачем ты его ударил?! – орал Петр, брызжа слюной.

Его худое тело с выпирающими на спине позвонками сотрясалось. Жиденькие волосы, примятые с одной стороны, топорщились драконьим ежиком с другой. Он тыкал пальцем с татуировкой «Петенька» в грудь Люка.

Я остановилась на верхней площадке, следя за мужчинами. За окном мерцал солнечный свет, машины хозяев рядом с верандой не было. Получается, ранним утром они куда-то уехали. На счастье, нужно сказать. По крайней мере, гостеприимные друзья Люка не стали невольными свидетелями «разбора полетов».

Когда Люк звал меня, то его голос звучал напряженно:

– Женя, быстро сюда! – Он не спускал глаз с коротышки.

Я тут же послушалась приказа, буквально сбежав по лестнице. В холле сгущался воздух, словно становилось темнее. Петр не двигался и трясся, так и вытянув палец с нелепой татуировкой.

Стоило мне приблизиться, как Люк твердым и быстрым движением задвинул меня за свою спину, словно защищая.

– Когда ты вытащил у меня призмы? – Петр говорил едва слышно, как будто шипел.

Его лицо наливалось кровью, глаза становились больше и круглее, белки приобретали неприятный оранжевый оттенок. Мужчина преображался в страшилище из фильмов ужасов, я так и ждала, что из приоткрытого рта вылезут белоснежные клыки и вопьются в оттопыренную нижнюю губу.

– Еще в начале нашего путешествия. – Люк говорил спокойно, но чувствовалось, что каждый мускул в его теле напряжен. – Ты же понимаешь, я не мог исключать шанса, что нам придется защищаться от тебя.

Петр растянул губы в искривленной улыбке. Отчего-то показалось, что провал его рта становится все больше. Было странно, как будто кожа на его лице вот-вот лопнет. Мужчина тоненько захихикал, сотрясаясь всем телом.

От ужаса я вцепилась в руку Люка, шумно сглотнув.

– Что с ним?! – Язык не слушался и как будто распух во рту.

– Я не говорил тебе, какая у Петра способность? – Голос Люка звучал хрипловато.

Ладонь неожиданно стала ледяной, словно мои дрожащие пальцы сжимали снежную сосульку.

– Не-э-эт, – протянула я, следя за преображением неприятного типчика. Ключицы того странным образом вылезали из-под кожи, а колени наоборот проваливались.

– Он становится зверем, – холодно объяснил Люк. – Преображение отнимает массу сил, а потому он постоянно ест.

– П-п-понятно… – Меня трясло.

Петр бился в истеричном хохоте, перерастающем в визг. В следующее мгновение он подскочил над полом на добрые два метра, задев вздыбленной макушкой висевшую люстру, отчего звякнули плафоны, а потом мягко и неслышно приземлился обратно.

– Люк, – через его шипение едва различалась человеческая речь, – ты же знаешь, что все равно вы не сможете уйти.

Его оранжевые глаза с ярко-красными зрачками впились в меня, и в них отразилось мое искаженное бледное лицо, вытянутое от ужаса, с открытым ртом.

На нереальной скорости он метнулся в нашу сторону. Люк одним ловким движением выставил ладонь, от которой струилось красноватое свечение. Незаметную тень Петра отшвырнуло назад, он с жутким невыносимым воплем кубарем покатился по полу. Я закрыла заболевшие заложенные уши и зажмурилась, только почувствовав следующее стремительное движение Люкки, и прислонилась к стене.

Неожиданно Люк нехорошо застонал, я тут же распахнула глаза и едва успела пригнуть голову, как по стене царапнули звериные длинные когти, оставив в деревянной обшивке четыре глубокие полосы. Люк стоял в трех шагах от меня, голую грудь пересекали такие же полосы, из них уже сочилась кровь.

– Черт!!! – Я повалилась на пол. Тень сиганула, но в мгновение ока сильная ледяная рука дернула меня за свитер, вытягивая. Чудовище с оглушительным грохотом приземлилось как раз в том месте, где только что находилась моя голова. Я вскрикнула.

За шкирку Люк поставил меня на ноги, от страха мое дыхание обрывалось, кровь стучала в висках. Петр двигался так быстро, что я видела лишь размытую неясную тень. Стремительнее его оказались лишь горящие руки Люка, непостижимым образом отбивающего бесконечные атаки. Его кожа покрывалась царапинами, словно они появлялись сами по себе.

На мгновение все смолкло. Петр как будто испарился. Я пряталась за спиной мужчины, ощупывая комнату лихорадочным взором.

Вот Петр вышел из дальнего угла комнаты.

– Ты же все равно не сможешь ничего сделать, щенок! – Страшилище оскалилось.

Из другого конца комнаты послышались шаги, я вздрогнула от ужаса, увидев второго монстра. При ходьбе его колени выгибались в обратную сторону.

– Ваша судьба была решена еще тем вечером… – Визгливый говорок заглушал даже стук моего сердца.

Вот к двум чудовищам прибавилось третье, спускавшееся с лестницы. Потом четвертое из соседней комнаты, пятое, показавшееся из кухни…

Петр находился везде, словно перед взглядом пьяницы он множился и двоился.

– Не бойся! – бормотал мне Люк. – Не бойся! Это лишь иллюзия!

Его взгляд метался от одного искореженного тела к другому, от одних страшных глаз к другим. Неожиданно все тени бросились на нас, кажется, я завизжала, а в следующий момент меня отбросило обжигающей волной. Горячий воздух прошелся щеткой по горлу, иссушая его и раздирая. Я ударилась о стену и сползла по ней, глухо застонав. Холодные руки Люка уже прижимали меня к себе, защищая.

– Вовремя мы, дорогие? – услышала я звонкий веселый голос Даи.

А вслед за ним сверху с грохотом рухнула люстра, осколки разлетелись по холлу. Я наконец-то решилась открыть зажмуренные глаза с обожженными ресницами. Первое, что предстало слезящемуся взору, – огромная дыра посреди пола в холле. Проломленные доски сиротливо свешивались в подвал. Лестница почернела, на потолке жалостливо торчал крючок от люстры, противоположная стена треснула.

– Ты как? – Люк быстро притянул меня к себе, ощупывая голову.

– Да нормально… – Я сморщилась, когда поняла, что его огненные пальцы, вероятно, пытаются залечить мою очередную ссадину на лбу. Было больно, признаться.

На пороге стояла донельзя довольная Дая, уперев руки в бока. На круглом лице светилась такая счастливая улыбка, словно ей только что объявили о выигрыше жутко дорогого автомобиля.

– Мы подъезжаем и слышим, что вы тут наш дом рушите, – продолжала она веселиться.

Наконец я смогла пошевелить головой, когда руки Люка отпустили меня. Выглядел он очень озабоченным и вглядывался в мои глаза, вероятно пытаясь отыскать признаки боли от увечий.

– Я нормально.

Я попыталась встать, он не отпускал. Мой свитер был в его крови.

– Господи, это тебя всего порезало, – выдохнула я. Как всегда, меня замутило.

В холл вошел Борис, бородач даже не опечалился оттого, что мы разгромили его дом. Мужчина медленно подошел к дыре в полу и, присев на корточки у края, внимательно посмотрел вниз.

– Милая, – он выглядел еще более довольным, чем его женушка, – да ты его припечатала!

– Они безумны? – процедила я сквозь зубы, все-таки поднимаясь.

– Нет, – хмыкнул Люк. – Дая раньше была хранителем.

– И не последнего уровня, – хвастливо добавила та. – Как ты, Женя?

– Ваш мир сводит меня с ума, – проворчала я.

Мужчины вытащили бессознательного Петра из подвала, тело того покрывал слой сажи и пыли. Из-под приоткрытых век виднелись белые мутные белки. Тошнота стала настойчивее, подступая к горлу. Коротышку буквально свалили на диван, и его безвольные руки свешивались до пола. Дая приложила к голове мужчины с обожженными волосами ладонь. Через мгновение тот распахнул глаза и вытаращился, не в силах пошевелиться. Вероятно, его обездвижили.

– Давайте его сотрем, – миролюбиво предложила Дая, шокировав меня. Вот уж никак не могла заподозрить эту хохотушку в кровожадности.

Люкка с отчужденным выражением присел рядом с Петром на корточки и тихо вымолвил:

– Ты же все понимаешь, я не могу тебя оставить. Или ты, или мы.

От его тона даже у слона побежали бы мурашки, а у меня и вовсе пересохло во рту. Петр дико завращал глазами, кажется даже пытаясь мычать. Люкка осторожно положил ладонь на впалую обожженную грудь мужчины, и тот вытаращился. Из краешка глаза по щеке скользнула слеза, и из сузившихся зрачков стала медленно испаряться жизнь.

Я похолодела и схватила Даю за руку, тихо пробормотав:

– Что происходит?

– Люк перекрыл ему энергию, – пояснила та. Борис спокойно и отчужденно следил за страшным процессом, лицо Петра покрыла мертвенная бледность, губы посинели. Люк поднялся, тяжело вздохнув, и задумчиво обернулся ко мне.

– Ты его убил, да? – прошептала я, меня сильно тошнило. Пол качался под ногами, а комната кружилась.

Тот хмуро кивнул:

– Он умрет через сутки.

Понимать, что мужчина, который тебе дорог, способен на убийство, и видеть, как он убивает, совсем не одно и то же. Меня затрясло, от лица отхлынули краски. Мы смотрели друг на друга в глухой тишине.

– Ладно… – Я сглотнула. – Либо мы, либо он. Понятно.

В следующее мгновение Люк сгреб меня в охапку, прижимая к себе. Дая смущенно кашлянула, вероятно чувствуя себя лишней в своем собственном доме.

– Борис отвезет его в участок, но сначала, Люк, нужно залечить твои царапины. Звери могут быть ядовиты, как бы не воспалилось…

Он не хотел отпускать меня, словно боялся, что я сбегу.

– Она права, – подтвердила я, осторожно отодвигаясь.

Первое потрясение прошло и наступило настоящее облегчение. Если я могла принимать Люкку таким, то теперь мне нипочем ни один скандал с ним. А их будет много, ведь, как в сказке, я собиралась с ним жить долго и, по возможности, счастливо.

На кухне Дая развела воду с сахаром, а потом принялась протирать тряпицей, смоченной в растворе, царапины Люка. Оттого, как ткань моментально пропитывалась кровью, словно вытягивала ее из ранок, у меня закружилась голова. Вид крови доводил меня до безумия.

– Ладно, – пробормотала я, – пожалуй, подышу свежим воздухом.

Люк неохотно согласился, хмуро сведя брови у переносицы, и тут же болезненно поморщился от очередного компресса. Похоже, он не до конца был уверен, что я готова остаться рядом с ним после того, что наблюдала.

На улице из-за солнца стало немного теплее. Ветер совсем стих, и гора листьев у забора, собранная вечером Борисом, спокойно дожидалась сожжения. Я прогулялась по дорожке. Наверное, наше путешествие все равно закончилось бы ничем. Рома не мог сопротивляться своему сливочно-масляному рекламному раю. Жаль, что расстались мы на плохой ноте. Я старалась не думать о Петре, умиравшем в гостиной, но его изломанная фигура все равно возникала перед мысленным взором.

– Женя! – услышала я приглушенный шепот и резко оглянулась. Всего в пяти шагах от меня стоял Роман. Признаться, парень сильно меня напугал: на мертвенно-белом лице горели темные глаза, ярко-алые губы сложились в горькую линию.

– Рома? – Подходить не хотелось. Я испуганно оглянулась на дом и хотела крикнуть Люка.

– Подожди! – лихорадочно зашептал он, замахав руками. – Не зови его! Я пришел сказать «прощай».

– Прощай! – Я попятилась, Рома сделал в мою сторону широкий шаг.

В нос ударил резкий запах, от которого к горлу подкатила тошнота. Перед глазами потемнело, двор, строения, забор, фигура парня стали черно-белыми, с ярко очерченными контурами, словно в телевизоре, где экран настроили на слишком большую резкость.

– Идем со мной! – шептали губы Ромы.

К собственному ужасу, я поняла, что подчиняюсь. Хватаюсь за его протянутую ледяную руку, и внутри разгорается странная злая радость. Ватные ноги направились куда-то. А потом сознание потухло…

Вокруг шуршали листья, лес зачарованно молчал. Чужая холодная рука сжимала мои пальцы и тянула куда-то через валежины и поваленные деревья. Ноги ныли, как после долгой ходьбы, колени сами разгибались, заставляя совершить очередной шаг. Я широко распахнула глаза, голова включилась, будто где-то внутри щелкнул рубильник. Передо мной шел Роман, тащивший меня через чащобу. Часто моргая, я диковато озиралась, страшась подать голос.

Что он со мной сделал? В этом страшном мире любой мог сотворить подлость: обездвижить, заморочить. В висках стучалась резкая боль, во рту пересохло, а воздух, казалось, царапал гортань.

– Уже скоро, – бормотал Рома, – скоро.

Он оглянулся, и меня охватил ужас. Его глаза были глазами безумца – ни мысли, ни чувств, одна бесконечная пропасть в расширенных застывших зрачках.

– Женя, мы почти дошли. – Руку саднило, так сильно парень сжимал ее.

– Смотри! – Он остановился, заставляя и меня встать.

Мы подобрались к обрыву, а внизу между острыми скалами простиралась долина, где, словно клыки, из земли торчали острые валуны. Место пугало и подавляло.

– Прыгай! – Вдруг широко улыбнулся Роман и неожиданно толкнул меня в пропасть.

Вскрикнув, я свалилась вниз и шарахнулась о каменный уступ, скрытый нависшим пластом земли.

– Чтоб тебя! – Лежа и морщась от боли, я схватилась за отбитый позвоночник. Кажется, от удара у меня хрустнули все кости. Рома легко спустился и встал рядом.

– Вставай! – Он радостно улыбался, как последний идиот.

Опираясь на камень, я с трудом поднялась. Голова закружилась от высоты.

– Не медли! – Парень схватил меня за руку, теперь меня затрясло от страха. В следующее мгновение он с силой пихнул меня, глядя в глаза. Теперь я полетела молча, сжав зубы. Но в последнее мгновение, зацепившись на выступ, повисла на вытянутых руках. От боли в покарябанных пальцах со сломанными до крови ногтями в глазах выступили слезы. Я посмотрела вниз и осторожно спрыгнула на плоский камень. В лодыжке тут же что-то нехорошо хрустнуло, ногу свело.

– Господи! – Я стала растирать мышцу.

Роман громыхнул рядом, сиганув с многометровой верхотуры. Похоже, чертова орангутанга даже высота не пугала. Оставалась надежда, что он оступится и все-таки поломает себе хребет!

– Ты идешь? – Роман снова приготовился спрыгнуть, прежде толкнув меня.

– Стой! – Я перехватила его руки и заглянула в пустые глаза, ища признаки рассудка. – Я сама. Ладно?

Я отошла от него на шаг, села на корточки и, снова вытянувшись, осторожно спустилась вниз, зацепившись курткой за тоненькую веточку торчавшего голого кустарника. Одежда задралась, оголяя живот, кожа, естественно, содралась об острые камни. Я скрипнула зубами, продолжая спуск.

Роман обогнал меня, когда я спрыгивала с последнего камня, он легко подхватил меня, прижимая к себе. Я старалась отвернуться, но холодные твердые губы все равно мазнули по моей щеке. Меня взяла оторопь. Глаза парня потемнели от непонятной, едва сдерживаемой ярости, он больно схватил меня за подбородок, заставляя поднять голову, а потом впился поцелуем. Кажется, он укусил меня, по крайней мере, во рту появился неприятный соленый привкус крови.

Я стояла, не шевелясь, чтобы не провоцировать безумца.

– Ты со мной, – прошептал он блаженно.

Наконец-то у меня получилось вздохнуть. Его тело казалось таким холодным, будто ко мне прижимался оживший труп. Меня взяла оторопь, на глазах от страха навернулись слезы.

– Рома, зачем мы сюда пришли? – тихо спросила я, пытаясь отодвинуться.

– Вечером откроется наш мир, Женя! – просиял парень, взмахивая руками от счастья. – Мы наконец-то нашли свою мечту!

– Да. Нашли… – эхом тихо отозвалась я, оглядываясь.

Меня трясло от едва сдерживаемого ужаса. Люк должен был догадаться, что я не сбежала и меня утащил за собой Роман! Отчаяние стало прорываться наружу. Вокруг темнели острые камни в человеческий рост, словно мы попали в долину, где живет Медуза Горгона, превращавшая пришельцев в статуи. Ноги проваливались в толстый ковер из опавших листьев. Наверху практически не чувствовался ветер, зато здесь он играл злыми потоками, трепал волосы и взметал листву.

– Мы будем ждать? – Я обняла себя руками и присела на низкий гладкий валун.

– Да, – кивнул Рома. – Ждать осталось совсем недолго.