ГЛАВА 1

Староста неторопливо обходил село по периметру. Близился вечер, и необходимо было проверить, что граница в порядке. Тусклое мерцание золотистых шаров, свободно парящих над линией границы, успокаивало и навевало сон. Он уже почти закончил свой ежедневный обход, когда под одним из последних шаров заметил невысокую фигуру, закутанную в просторный серый плащ. Староста вздрогнул и замер, сбиваясь с шага. Незнакомец медленно поднял голову, откидывая капюшон на плечи. Лучи заходящего солнца мазнули по лицу гостя, заставляя алый кристалл на лбу вспыхнуть живым огнем. Впрочем, в этой демонстрации не было необходимости. Спутать кхора с кем-либо из живых было более чем проблематично. Слишком уж чуждая их окружала сила.

– Я… мы… – Староста мгновенно ощутил, как пересохло во рту. – Я не вызывал никого из Клана. У нас… э-э-э… – Он обвел рукой линию из мерцающих шаров. – У нас все в порядке.

– Я знаю. – Голос у кхора был неровным, ломким. Такой голос бывает у юношей, когда они начинают взрослеть. – Я веду Поиск.

– Ээээ… – Больше всего на свете старосте хотелось сейчас оказаться в своем доме, у жарко натопленного очага. От кхора веяло холодом и смертью. Поиск! За что же им такое наказание?! Да еще сейчас, накануне праздников?

– Я веду Поиск, – терпеливо повторил кхор. – Ты позволишь мне войти?

Староста покосился на горизонт. Солнце медленно садилось. Еще совсем немного – и оно окончательно скроется за лесом. И когда его свет погаснет – ни одна живая душа не сможет выйти за пределы, очерченные мерцающей линией золотистых шаров. За исключением кхоров. Староста не знал, оставалось ли в них что-то живое после посвящения, или же колдуны уподоблялись всем прочим созданиям теневой стороны.

Кхор слегка пошевелился, напоминая о себе. Староста только теперь заметил, что колдун тяжело опирается на посох.

Хотел бы он иметь право отказать кхору. Но вопрос был больше данью вежливости со стороны колдуна, чем реальной просьбой.

– Да, конечно… но… – Староста отер вспотевшую ладонь о засаленную ткань штанов. – Но через пять дней будет Праздник урожая… Мы планировали… Ну… если… чтобы не омрачать… Свадьбы же будут…

– Пяти дней вполне достаточно. Благодарю. – Кхор сделал шаг вперед, пересекая тонкую линию. Золотистые шары на секунду вспыхнули ярче – и снова потускнели, признав хозяина. За спиной кхора, по ту сторону границы, мелькнули смазанные силуэты. Это длилось не дольше удара сердца, и староста решил, что увиденное – не более чем результат разыгравшегося воображения. Ведь солнце еще не село – а значит, время Теней еще не пришло.

– Я… я бы предложил вам разместиться в моем доме, – напряженно попросил староста. – Если это не нарушит ваших планов…

Кхор заколебался, но все же кивнул.

– Хорошо. Надеюсь, ты не пытаешься меня обмануть.

– Нет-нет! Как можно! Прошу, следуйте за мной. – Староста сделал приглашающий жест, очень надеясь, что рука не задрожит. – Я… вы планируете начать сегодня?

Кхор недоуменно воззрился на старосту.

– Уже поздно. Я не хочу будить детей. Завтра. Я начну Поиск утром.

Староста постарался скрыть облегчение. Утром – а значит, у него есть целая ночь, чтобы предупредить жителей. Если повезет, часть детей удастся спрятать. Но надо действовать крайне осторожно. Староста не хотел попасть под горячую руку разгневанного кхора.

Рассвет не принес привычного чувства радости и воодушевления. Староста едва держался на ногах. Всю ночь он провел без сна, торопливо обходя дома. На пятом десятке такие бдения давались уже крайне тяжело.

Кхор устроился в самом мягком из всех имевшихся в доме старосты кресел. Капюшон он снова натянул, скрывая проросший из живой плоти красный камень. Теперь староста видел только острый подбородок и неровно остриженные пряди грязных седых волос.

– Это все, что есть? – Вопрос кхора вырвал старосту из полусонного состояния.

– Э… ну… это лучшие… – Староста покосился на детей, испуганной стайкой жмущихся у дальней стены. По большей части это были нищие беспризорники. Или седьмые-восьмые сыновья в семье. Те, кого можно отдать. Те, без кого будет только проще. Но таких детей подобралось не так уж и много. Кто по доброй воле отдаст ребенка кхору?

Староста подошел к детям и подтолкнул одного из них вперед. Мальчик сделал пару неуверенных шагов, в широко распахнутых глазах застыл ужас.

Кхор протянул в его сторону руку. От черных ногтей по иссохшей ладони разбегались змеи непонятных узоров, прячась в широких рукавах плаща. Ребенок вздрогнул и шарахнулся назад, упершись спиной в живот старосты.

– Я не причиню тебе вреда, дитя… – устало произнес кхор.

– Нет! Нет, пожалуйста! – Мальчик заплакал. – Я больше не буду! Я даю слово! Я не украду ни одного хлебца! Пожалуйста! – Он упал на колени.

Кхор медленно встал. Серая ткань плаща придавала ему сходство с Тенями– с теми самыми Тенями, от которых колдуны защищали живых.

– Я пойду… прогуляюсь.

– Но… пожалуйста, может, вы сначала все же посмотрите этих детей? Вдруг вам кто-то подойдет? – Староста нервно сглотнул. Если кхор будет сам ходить по домам, не так уж много удастся уберечь от его взгляда.

– Я сказал «прогуляюсь». Надеюсь, что к моему возращению ты приведешь детей в более вменяемое состояние. Мне неприятно наблюдать истерику. Это мешает.

– Я… да… разумеется… – Староста облизал пересохшие губы, провожая серый силуэт взглядом. Этот колдун совсем не производил грозного впечатления – если брать в расчет чисто физические данные. Но кхоров нельзя было оценивать по привычным меркам. Даже если колдун уже не в состоянии своими дряхлыми пальцами удержать чашку, он до самой смерти останется членом Клана. И тот, кто осмелится пойти против его воли, погибнет ужаснейшей из смертей.

Кхоры… Спасение этого мира. Единственные, кто в состоянии вести борьбу с Тенями.

Никто не знал, что такое эти Тени на самом деле, на что они похожи. Изнутри границы они выглядели размытыми пятнами серой мути. А снаружи… Те, кто видел Тени по ту сторону границы, уже никогда не расскажут об этом.

Тонкая, едва заметная линия на земле, прочерчиваемая кхорами по внешнему краю жилых поселений. Эту линию не могли стереть ни дождь, ни ветер. Линия, над которой даже в самую сильную грозу неярко мерцали золотистые шары. Граница. Внутри – мир живых, снаружи – мир мертвых. За ее пределы можно уйти, но оттуда нельзя вернуться.

Иногда случалось находить тех, кто по тем или иным причинам оставался на ночь снаружи. Они по-прежнему были живы. На их телах не было ни царапины. Но разум навсегда покидал их. В пустых глазах горели только животные инстинкты, без малейшего следа души. Они больше не были людьми.

Староста слышал, что когда-то давно таких несчастных пытались лечить. Но лечение не приносило пользы – утратившие душу превращались в диких зверей. И нападали на своих близких, воспринимая их лишь как пищу – близкую и доступную.

Сейчас, если и случалось найти человека, пробывшего ночью за пределами границы, его уже не приводили обратно в дом. Его просто убивали на месте.

Коракс медленно шел по улице, выбивая посохом облачка сухой пыли. Было привычно тихо – и привычно безлюдно. Время от времени, проходя мимо наглухо запертых дверей и закрытых ставен, он слышал отдаленный шорох: жильцы притаились у щелей, высматривая, пройдет он мимо или остановится. И молясь про себя, чтобы не остановился. Страх невидимой змеей полз перед кхором, ядовитой паутиной оплетая дома. Кораксу казалось, что еще немного – и этот страх можно будет почувствовать на ощупь.

Тем больше было его удивление, когда за очередным поворотом улицы он наткнулся на ребенка, увлеченно пускавшего кораблики в широкой луже. Ребенку было лет пять, не больше. И, конечно, это была девочка. Мальчика не оставили бы без присмотра – он либо подпирал бы стену в составе недавней стайки в доме старосты, либо сидел бы в подвале, стараясь не дышать.

– А это ты и есть страшный колдун? – Девочка оторвалась от попытки выудить из лужи утонувший кораблик и схватила его за полу плаща.

– Именно страшный? – уточнил кхор.

– Так моя мама сказала. Она говорит, что от меня никакого проку. И что даже страшному колдуну я не нужна. Она выгнала меня. Я мешала им сидеть тихо. – Девочка шмыгнула носом и вытерла его рукавом и без того не очень чистой рубашки. – Но тихо сидеть скучно. А ты правда хочешь украсть моих братьев? Укради лучше меня!

Коракс с трудом опустился на корточки рядом с ребенком. Старая рана на ноге ныла, мешая свободно двигаться.

– Ты хочешь, чтобы я тебя украл?

Девочка некоторое время рассматривала его низко надвинутый капюшон, словно надеялась отыскать в старой серой мешковине что-то интересное.

– Ну… не знаю. Если ты не будешь меня бить – хочу. Мама все время меня бьет. Я не люблю, когда бьют. Это больно.

– Мы не бьем, – он запнулся, – детей. – Пригладил встрепанные вихры ребенка. Темные руны, покрывавшие высохшую кожу колдуна, мягко вспыхнули золотым.

– Ух ты! – увидев свечение, девочка восторженно взвизгнула и попыталась коснуться ожившего узора. Коракс резко отдернул руку. Руны снова начали темнеть, возвращаясь к первоначальному виду. – Как красиво! Это фокусы, да? Как на ярмарке?

– Если бы… – Он уставился на ребенка.

– А зачем ты их сделал?

– Привычка. Этот свет значит, что ты подходишь для моего Поиска.

– Ой! Ты меня заберешь? Мама говорит, колдуны воруют детей, а потом превращают в чудовищ. Я стану чудовищем?

– Нет. И мы никого не воруем.

– Но мама же спрятала братьев! Она сказала, ты их можешь украсть. Зачем тебе дети?

– Я ищу преемника. Мне осталось недолго жить, и мне надо, чтобы кто-нибудь заменил меня.

– Ой. Ты такой старый? – Девочка сделала попытку заглянуть под его капюшон. – Но ты не кажешься очень старым! Мой дедушка точно старше. А, знаю! Ты больной, да?

– Нет. Просто мы знаем, когда наш срок истекает. Это сложно объяснить.

Девочка попробовала на зуб край его плаща, но почти сразу же отказалась от неинтересного развлечения.

– Так ты возьмешь меня, старый-страшный колдун?

– Нет. Хотя ты и подходишь.

– Почему? – Девочка дернула его за руку. – Из меня нельзя сделать колдуна?

– Можно, почему нет. Но мне нужен мальчик. – Он задумчиво изучал испачканное личико. У нее есть братья – те, которым она мешала сидеть тихо. Скорее всего, кто-то из них тоже может подойти.

– Я хорошо дерусь! – сообщил ребенок. – Лучше, чем Салей!

– Это неважно. Ты еще маленькая. Тебе предстоит вырасти в прекрасную женщину и продолжить человеческий род. А задача кхоров – защищать людей. Это не женская, это мужская обязанность. И потому мне нужен мальчик.

– Я не понимаю. – Девочка отпустила подол его плаща и засунула палец в рот. – Ты все-таки заберешь моего брата?

– Не знаю. – Он медленно поднялся, опираясь на посох. – Может быть, и заберу.

– Не надо! Мама огорчится.

– Вероятно. Но тут ничего не поделать. Чтобы дать человечеству возможность жить счастливо, приходится жертвовать счастьем нескольких отдельно взятых семей.

– Я не понимаю! Ты плохой! – Девочка зло ткнула его кулачком. – Ты хочешь расстроить маму! – Она ткнула колдуна еще раз и шмыгнула прочь, оставив невыловленный кораблик плавать в грязной луже.

Коракс задумчиво изучал полузатонувшую конструкцию из обломанной бересты. Он не чувствовал обиды или удивления. Все верно. Другой реакции просто не могло быть. Люди всегда остаются людьми.

Колдун потер пальцами виски. Голова болела, в ушах все еще звенело тихое эхо. Но боль тоже была привычной. Ему всегда тяжело давались переходы через теневую сторону. Жаль, что его собственные запасы трав заканчиваются. Впрочем, ничто не мешает попробовать собрать нужную траву в здешнем лесу. Может, за это время дети в доме старосты успокоятся.