Глава 15
Классификация кругов, или Различные пути

— А теперь кто-нибудь соизволит объяснить мне, что происходит?! — Эфа попытался устроиться на троне поудобней. Не получилось.

Троны, как не без основания подозревал император, вообще не предназначались для сидения. Даже малый трон, по сути являющийся креслом-переростком, имел настолько твёрдую поверхность, что всего через какие-то десять-пятнадцать минут ягодицы не чувствовались. Прямо-таки бери и подушку подкладывай, да нельзя! Слуги басен насочиняют — и после смерти не отмоешься.

По прошествии получаса спину начинало ломить, шея затекала. Дальше — хуже. Вот поэтому-то все правители не отличаются добрым нравом! Попробуй-ка вершить праведный суд, если занят исключительно своим задом или размышлениями, как повернуть голову, чтобы та не отвалилась, или вовсе недоумеваешь, отчего снова позабыл приказать сделать себе в подарок новый, удобный трон.

Однако больше всего Эфа мучился на официальных приёмах послов на свой День рождения с их буквально неоскудевающим потоком подарков и на заседаниях Имперского совета — то и другое никогда быстро не заканчивалось, а второе ещё и могло начаться в любое время дня и ночи. И кто сказал, что правителем быть хорошо? Явно тот, кто господ в глаза не видел.

— Ради чего вы прервали мою поездку и вытащили в Главель? — продолжил император, обводя сердитым взором всех присутствующих.

За странным, вытянутым в форме капли столом расположился Имперский совет. С отгремевшей войны он помимо глав старших родов Гулума, представителей храмовников, рыцарей и главных Гильдий империи, фактически, включал в себя весь Круг Старших Магической гильдии, хотя ранее чародеи ограничивались Новеллем и Эфелем да двумя-тремя стихийниками. Последние от заседания к заседанию менялись, словно часовые на посту, Эфель изображал мебель, говорил (если уж соизволял открыть рот) за всех Новелль.

Хотя Круг оказался немалочисленным, Совет пока не возражал против такого вливания. Эфа полагал, что они ждали, когда маги откроют своё истинное лицо — по склокам, сварам, подковёрным интригам чародеи могли переплюнуть кого угодно. И чего ещё ожидать от тех, среди которых с равной вероятностью встречались представители крестьян и аристократии, попадались замшелые старцы и юные выскочки (правда, кто из них кто со стороны разобрать было несколько проблематично)? От тех, кто не считал зазорным убить собрата из-за одного личного превосходства в силе… Разброда, конечно.

Однако маги как были одним целым, так им и оставались. По крайней мере, во внешней политике Гильдии. И Эфа не сомневался: чародеи не сорвутся хотя бы потому, что они только утверждали об убийстве как о норме, умерщвлять друг друга маги не особенно и спешили.

Сегодня в единстве Магической гильдии, пожалуй, убедился и Совет. Чародеи умудрились заявиться не то что Кругом Старших, а Чёрным и Белым чуть ли не в полном составе. И это — не считая стихийников. Поприветствовав друг друга особенно «радушными» взглядами, маги расселись за столом так, чтобы рядом не находились представители одной Стихии. С точки зрения политики, молчаливая пощёчина Имперскому совету — сборищу отдельных групп.

— Если вы решили сообщить мне об исчезновении герцога Имлунда Зелеша, то я в курсе, — Эфа естественно догадывался, что не Первый советник причина встречи, но следовало выплеснуть раздражение до того, как речь пойдёт о деле. — И уверяю вас, господа и дамы, пропажа герцога для империи не смертельна.

— Нет, ваше величество, — со своего места поднялся Феллон Зелеш, рядом с ним сиротливо пустовало кресло отца. — Совет созывал Новелль Спящий.

Эфа постарался не выдать своё безмерное удивление. Младший герцог Зелеш, мягко выражаясь, не отличался умом, но сумел-таки понять, что означают гляделки магов, и постарался хотя бы немного, но задеть выскочек. Мол, не такие вы и единые — решения принимал один из вас, а не все вы скопом.

Как и следовало ожидать, чародеи не отреагировали на колкость.

— Однако, если позволит созывающий, я бы хотел взять слово первым, — Феллон обернулся к Новеллю.

— Потерпим, — развёл тот руками.

— Совет не возражает? — младший герцог дождался кивков и продолжил. — Я вынужден сообщить, что… Имлунд Зелеш погиб.

— Как?! — Эфа не сдержал эмоций и подался вперёд. — Ты видел его тр… тело?

— Как герцог погиб, я не знаю и тела его не видел, но Имлунд Зелеш мой родной отец. Я почувствовал его смерть.

Родовая магия — так это называли, хотя к чародейству оно не имело ни малейшего отношения. Узы рода, связь с каждым его членом. И чем крепче род, тем мощнее узы. Род Зелеш, наверное, сейчас самый крепкий в Мире и смерть его главы, да такого, как Имлунд, заметили все представители рода.

— Ты хочешь заявить права на титул герцога? — император устало потёр виски. Вот, от чего болела голова. Вовсе не вызов Имперского совета пробудил Эфу. Не вызов.

— Сомневаюсь, ваше величество. Я хочу отдать вам это, — Феллон протянул императору свиток. — Последняя воля моего отца.

Эфа, недрогнувшей рукой, развернул пергамент, пробежал по тонкой ровной вязи — Имлунд имел красивый почерк — и швырнул свиток в полыхающий камин.

— Вот, что я сделаю с этим, — холодно заявил император.

— Мой отец предполагал такую реакцию, ваше величество, — хмыкнул Феллон. — Это всего лишь одна из многочисленных копий, а оригинал защищён магией.

Имперский совет и Круг Старших застыли в ожидании.

— В этом свитке говорится следующее, — герцог не стал затягивать паузу более того, чем требовалось. — Тот, кто известен вам как мой младший брат Романд, на самом деле является родным сыном его императорского величества Льеэфы Л-лотая. По сути, Романд — законный престолонаследник империи Гулум… — Феллон помолчал. — Впрочем, так как Романд не был рождён в браке, решать Имперскому совету. Однако прежде чем приступить к обсуждениям и спорам, хочу напомнить, что Романд — потомок двух императорский династий — Л-лотай и Лоххаль, восходящих к королевскому дому Офидии, Змеиного королевства. Надеюсь, все присутствующие помнят, что оно — сердце империи… — герцог поднял обе руки, останавливая гомон. — Я не закончил! Романд член Магической гильдии, причём не рядовой, а подмастерье, поэтому Гильдия имеет право опротестовать любое решение Имперского совета. Расширенный Совет с участием всех родов Гулума, в свою очередь, может лишить Гильдию голоса. И последнее, Романд женат. Слово его тестя, хотя он мне и неизвестен, имеет тот же вес, что и слово Магической гильдии.

— А слово императора?

— Вряд ли, ваше величество, — Феллон поклонился и сел. — Теперь всё.

Эфа откинулся на неудобную спинку неудобного трона. Столько лет скрывать, чтобы вот так, сразу, в одно мгновение… А когда же прознал Имлунд? Год назад, когда впервые сын и отец встретились, оказались рядом, такие схожие? Или три, когда мальчик сформировался настолько, чтобы стать копией родителя?.. Впрочем, глупые вопросы! Имлунд всё знал с самого начала! До того, как об этом проведал Эфа!

О Свет! Имлунд знал даже до того, как я встретил Нуйи!

Подонок!

За что ты отобрал у меня жену и сына?!

Император не выдал, что творится внутри него, и спокойно наблюдал за Кругом Старших. Сейчас решение за ними.

А чародеи вели себя очень странно. Они ждали ответа от Новелля и Эфеля, те в свою очередь, синхронно подперев щёки руками — деревенские барышни да и только! — безмолвно глядели друг на друга.

— Бзо, — оба мага не выругались, а так, просто сказали. В комнате воцарилась тишина.

— А я тебе говорил, что Имлунд — геморрой похуже Хрона будет, — пробормотал, словно себе под нос, тёмный чародей. — А ты не верил, Нов.

— Почему же не верил? — откликнулся светлый. — Очень даже верил, но, как порядочный маг, надеялся на чудо.

— И как это понимать? — поинтересовался Феллон. — Каково решение Круга Старших?

— О-о, — Новелль внимательно посмотрел на герцога. — Круг Старших собирается найти тело вашего батюшки, воскресить и вторично очень долго и мучительно убивать. Не беспокойтесь, у нас получится. Что же касается Романда, то это дело Имперского совета и тестя уважаемого Романда… Впрочем, не думаю, что сейчас вопрос о правах мальчика актуален.

— Отчего? — вопрос задало сразу несколько голосов.

— Романд, боюсь, исчез в том же направлении, что и Имлунд Зелеш. А так как мальчик на данный момент не принадлежит ни одному из известных нам родов, определить жив ли предложенный уважаемым Феллоном кандидат на престол не представляется возможным даже для Магической гильдии.

— Разве Кругу Старших не всё известно о членах Гильдии? — усмехнулся глава Гильдии купцов.

— Я всё сказал, — отрезал Новелль.

Безумная ночь неожиданно закончилась: из-за странной горы-лестницы вдруг выглянуло золотое солнце и осветило склон, поросший сонничкой. Тени от деревьев с предыдущей «ступени» не достигали места, где лежал Имлунд.

— Ёорундо.

Воин, с недоумением рассматривавший пройденный за предыдущие дни путь и удивительное небо, оставил бесполезное изумление и кинулся к отцу. Бережно перенёс Романда с груди герцога на землю, затем помог Имлунду сесть — потеря крови сказывалась, отец вряд ли смог бы подняться самостоятельно.

— Что произошло?

— Что! — досадливо хмыкнул Ёорундо. — Наше магичество в очередной раз всех удивило и поступило исключительно так, как само хотело!

— Он жив?

— Жив, если вы имеете в виду желание дышать, пить, есть, но он упустил свой дух.

— Зачем ты ему позволил?! — взъярился Имлунд. На сдерживание эмоций сил у него не осталось.

— Позволил? Ну, хотя бы потому, что не меньше его желал видеть вас в живых! И мне всё равно — верите вы мне или нет!

— Не всё равно, — спокойно возразил герцог. — И я верю. А ещё я знаю, что не позволить ты просто не мог. Романд бы наплевал на твоё «непозволение».

— Да, — Ёорундо склонил голову перед отцом. Никогда ещё воин не видел Имлунда таким… беззащитным, открытым. Чего только стоили эти эмоциональные перепады! То бесится, то снова льдина. Необычно. Но, может, именно сейчас герцог всё-таки ответит на вопросы? — Отец, скажите, наконец, зачем вам понадобился этот ублюдок? Зачем вы его… хотя, ведь вы не…

— Зачем я сделал так, чтобы он появился на свет? Зачем я свёл Нуйи и Эфу?

Ёорундо ошарашено кивнул.

— Я эту часть предположений Романда ещё слышал, — пояснил Имлунд. — Всё банально: я воссоединил две ветви одного рода.

— Нет, отец! Это объяснение не годится! Банально — если бы вы их поженили… или, в крайнем случае, Нуйита понесла после вашей с ней свадьбы. А я, кстати, помню тот спектакль, который вы оба устроили для Имперского совета. Роли не вы ли писали, отец?

Герцог молчал. Правильно: зачем отвечать, если вопрос ещё не задан — сын всего лишь констатировал факт.

— Красиво сыграли, убедительно. Имперский совет поверил в ваше прямо-таки страстное желание не жениться на Нуйите, годящейся вам в дочери, и, в свою очередь, её страх перед замужеством вообще и со стариком в частности. Унизить последнюю из славного рода, подчинить вас своей воле — Совет клюнул, проглотил наживку вместе с удочкой и чуть было не оттяпал руки рыбаку. Они объединились ради такой глупости, как ваша скорая свадьба. Когда же Нуйита «неожиданно» скоро забеременела, вас искренне поздравляли и шутливо журили — мол, зачем вы отказывались, если вам сейчас так хорошо! А вы стыдливо краснели и смотрели на жену влюблёнными глазами, та, кстати, отвечала вам тем же… Невинная богиня Нуйи! А по мне — уличная актёрка и шлюха!

Имлунд не отреагировал на очередное оскорбление, так как теперь оказался по ту сторону эмоций, когда испытывать уже попросту нечего, сонливая слабость овладела телом. Хотя мозг действовал.

Сын причинил отцу страшную боль, заставив вспомнить тот год. Вспомнить, как бледная, дрожащая, но решительная Нуйи пала к ногам жениха, покаялась в своём «смертельном грехе». А Имлунд встал в позу всепрощения.

«Ты сердишься, мой господин?»

«Нет, Нуйи моя, уже нет…»

Стараясь искупить свой «проступок», Нуйи делала всё, о чём просил муж, и конечно предлагала ему себя. Она была хорошей женой. Но Имлунд не взял дар. Не имел права… и снова поступил с Нуйи нечестно. Она любила мужа всем сердцем, всей душой… Эфа? Что Эфа? Это всего лишь краткий умопомрачительный миг для всегда одинокой девочки. Девочки, рядом с которой на мгновение оказался мальчик, тоже одинокий, но трусливый в отличие от той, что полюбил. И — герцог знал — любит до сих пор. Как и Имлунд.

Муж любил жену, но не сумел признаться в том, насколько подло с ней поступил. А потом стало уж некому признаваться… Бедная девочка, которой так не повезло оказаться на пути двух трусов: один не посмел отстаивать, другой побоялся отдать… или хотя бы взять целиком.

Однако Имлунд не расскажет об этом Ёорундо — только Романду. Если младший сын на этот раз не найдёт силы простить, то так тому и быть. Но это потом — сейчас следует послушать среднего, заговорившегося, заставившего вспомнить всё до мельчайших деталей и успокоиться, прийти в себя.

— Кстати, — Ёорундо неожиданно припомнились слова императора. — Кто наложил на Романда заклятье?

— Мехен. По моей просьбе.

Младший Зелеш вздрогнул. Да, прав Эфа — перед тем, как затевать шантаж, следовало разобраться в ситуации до конца, понять, с каким противником по-настоящему имеешь дело. Имлунд не тот орешек, который грызут своими зубами.

— Это была моя ошибка.

— Почему? — изумился Ёорундо откровенному признанию слабости.

— Этот урод играл в свою игру. Точнее — он числился пешкой не только среди моих фигур, — Имлунд невесело усмехнулся. — Он скрыл не только происхождение, но и дар Романда… Хотя такое не скроешь.

Оба — отец и сын — посмотрели на чародея. Спит. Чуть заметно шевелится при дыхании грудь. Собственно, вовсе не заметно, но Имлунд и Ёорундо знали, что юноша жив, а потому и дышит. Лицо умиротворённое и усталое, несмотря на размазанную по щекам кровь, бледное до прозрачности и вновь узкое как у императора. Всего каких-то трёх дней хватило, чтобы здоровая, только-только появляющаяся сытая округлость исчезла, и лишь нежный пушок намечающейся первой бородки как-то спасал положение, не давая лицу превратиться в посмертную маску.

— А ведь он не похож на Эфу! — ни с того ни с сего произнёс Ёорундо. — Вроде бы одинаковые, как две капли воды, а… а не похож.

— Потому что эта капелька уловила солнечный лучик, отразила окружающий мир, засверкала, — Имлунд улыбнулся. — Помоги мне. Мне нужно быть рядом с ним.

— Зачем, отец? Что вы можете для него сделать?

— Позвать, — пожал плечами герцог. — Позвать как Старший в роду.

— Отец! Ничего не выйдет — он не нашего рода.

— Тебе напомнить историю, Ёорундо? Род Л-лотай и род Лоххаль всего лишь ветви рода Зелеш…

— Да-да, — оборвал объяснения сын. — Вы — Змей. Л-лотай — гюрза. Лоххаль — ехидна. Но не мне вам говорить, что происхождение не означает принадлежность. Л-лотай не принял, Лоххаль не знал и, наконец, Зелеш отринул. Если бы этого не было, Романд и впрямь бы носил звание третьего змеёныша… А ведь он даже змей боится!

— И всё-таки я попробую — в нём кровь нашего рода.

— А думаете, он, очнувшись, обрадуется, увидев вас бездыханным?

— Зов не причинит мне вреда, мне не станет хуже, чем есть. И без еды и питья я скоро сам окажусь в том же состоянии, что и Романд. Ты останешься с двумя живыми трупами на руках, Ёорундо! А если я пробужу Романда, то у нас появится реальный шанс отсюда выбраться. Что-то мне подсказывает, Романд найдёт выход, отыщет верный путь прочь из чуждого нам Мира!

— Как знаете, — сдался воин и перетащил отца ближе к брату.

Герцог наклонился к лицу младшего сына и тихо шепнул:

— Романд…

Керлик яростно наматывал круги в своём кабинете. Мебель, обычно предпочитающая кидаться под ноги любому посетителю сего славного места, испуганно жалась к книжным стеллажам. Нарисованная дверь в сокровищницу притворялась ещё более нереальной, нежели была. Хозяин изволил сердиться. Вовсе не потому, что личный кабинет носил следы присутствия Чёрного Круга и пятидневного отсутствия прислуги, а по причине глубоких раздумий на неприятные темы.

Лита благополучно разродилась двумя замечательными малышами, сильными, достойными рода Хрон чародеями. До того Керлик добыл потрясающую по значимости информацию и нашёл книгу Имлунда, при этом неплохо повеселился. Правда, действия Новелля пока оставались загадкой, но маг сомневался, что надолго. Самое время заняться Романдом. Не получалось.

Беседа с Горшей только подтвердила первоначальные предположения о случайно сработавшем заклинании побега. Но проблема в том, что заклятье подобным образом не работало.

Золотые монетки обычному человеку не переломить — здесь требовалось вполне сформировавшееся, хотя не обязательно осознанное, желание, чтобы запустить магию. Сломанная денежка скорее побочный эффект, нежели причина, этакое вспомогательное звено — проще иметь дело с каким-то предметом, чем с собственной, запутавшейся в панике мыслью. А Романд должен был сильно испугаться преображённого Хрона… чего, кстати, не случилось.

Но предположим, что по какому-то непредусмотренному стечению обстоятельств чары запустили механизм перемещения — и снова всё неправильно. Романду следовало оказаться в Чёрном замке — ведь в первую очередь спасти от проклятия Хронов требовалось беременную Литу, наследницу рода. Ан нет, мальчишка переносится в другой Мир. Причём по свидетельству всё того же гоблина в Мир, в котором Романд бессилен в своём могуществе — Керлик этого не хотел. Он специально настроил магию на место, пусть и неизвестное, где зять смог бы успешно обороняться.

Ко всему прочему пропал Марго. А этот-то куда делся?

Керлик заставил себя замереть.

— Пушистик, — позвал он. Зверёк с радостным писком выскочил из библиотеки и уселся на рабочий стол, попытался изобразить второй хрустальный шар. В том, кстати, виднелся приснопамятный храм, объятый синим пламенем. — Может, ты знаешь, где твой создатель?

Комочек пушистого света тяжело вздохнул и распластался грустным оладушком по деревянной поверхности. Зверёк скучал.

— Не переживай, малыш, я верну нашего Романда. Он от нас не отвертится! — Керлик ласково погладил белую шёрстку. Да, конечно, Истинный Свет смертелен для мага Тьмы. Но так это если не думая! А если знать правильный подход… — Н-да, правильный подход.

В центре кабинета, на полу лежали три книги: конфискованная у Имлунда, временно отобранная у Литы и, собственно, Керликовская. Вообще-то они не лежали, а валялись… но не зря же они расположились в столь интересном порядке, словно на что-то намекая.

Кляня Свет, демонов и склонность к авантюризму, Керлик вошёл в образованный книгами круг. По голове будто ударили пыльным мешком — в горле запершило, хлынули слёзы, нос зачесался. Чародей, не сдерживаясь, чихнул — тотчас неприятные ощущения исчезли, зато появилось кое-что новое. Книга. Книга Мира. Точнее — её полупрозрачный, но вполне узнаваемый призрак. Читабельный призрак.

Керлик принялся читать.

Из поколенья в поколенье

Теряем память о кореньях.

Тех, на которых мы росли,

Ты не найдёшь, как ни ищи.

Чародей кашлянул. А он-то полагал, что на данный момент это именно он самый бездарный рифмоплёт Мира.

Но, впрочем, есть звено в цепи,

Которым замыкают круг.

Его ты тоже не ищи…

— Он сам найдётся, этак вдруг, — не дочитывая, досочинил Книгу Керлик. — Та-ак, дорогуша! Я твои творческие потуги терпел долго! Если не желаешь общаться в прозе, отдам Имлунду. Вот герцог обрадуется!

Книга, по всей видимости испугавшись угрозы, задрожала, перелистнула пару-другую призрачных страниц и явила взору обычный текст. Фраза «Так-то лучше!» не смогла сорваться с уст, ибо было существенно хуже. С другой стороны, теперь Керлик знал, что делать. Звать.

Собственно, больше делать и нечего.

— Пушистик, а ещё меня кличут чирьем на заднице Мира! — пожаловался Свету чародей. — А как же тогда называть Зелеша?.. И вот же паршивец! Пятидесяти мальчишке нет, а меня уже обогнал на несколько шагов вперёд.

Имперский совет спорил, ругался, шипел — в целом, создавал ровный, монотонный гул, почти усыпивший Эфу.

Чародеи, не обращая внимания на дебаты, с азартом резались в какую-то свою разновидность Крестовика — насколько император разобрал со своего места, магических мастей было существенно больше двух. Кроме посоха и пульсара, в колоду входила молния — тоже популярная масть — и множество других, неизвестных Эфе. К тому же, достоинств у карт было, по крайней мере, восемь, а не привычные пять.

Разыграться колдунам не дали — Совет пришёл к решению спустя каких-то полчаса.

— Ваше величество, — слово отчего-то вновь взял глава Гильдии купцов. — Мы пришли к выводу, что вам следует признать Романда своим сыном и наследником, принцем Гулума.

— Хорошо, — не стал спорить Эфа. Он в вердикте нисколько не сомневался — Имлунд умел подобрать правильные слова и условия. — Но, полагаю, о Романде следует говорить позже. Теперь мне бы хотелось узнать, для чего Новелль Спящий, глава Магической гильдии, созывал Имперский совет. Надеюсь, не для того, чтобы продемонстрировать мне, как он умеет мухлевать в карты.

— Зачем говорить, когда никто не слушает? — флегматично отозвался чародей. По его взмаху филиал азартного дома перестал существовать. — Мятежники.

— Что?! — с Эфы слетел сон.

— Да, именно, мятежники. Причём те самые, которых не добили пятнадцать лет назад.

Совет разом напрягся. Ведь кто-то из них был милостиво прощён.

— Но это смешно! — возмутился император.

— В целом, да, — согласился Новелль. — Если бы они не страдали редкостным идиотизмом. Общение с Зелешем их ничему не научило. На этот раз они связались с силами, способными разрушить мироздание. Впрочем, не только способными, но и желающими это сделать.

— Разве не Магическая гильдия обязана следить за Концами Света? — хмыкнул всё тот же разговорчивый купец.

— Она, — откликнулся белый чародей.

— Но не вся… — неожиданно встрял молчаливый Эфель. — Некоторые Концом Тьмы занимаются.

Присутствующие не обратили внимания на замечание-пересмешку, сказанное вполголоса скорее себе, нежели другим. И только маги внутренне напряглись — глава Чёрного Круга напомнил об очень страшной вещи. Когда кончается Тьма, ничего не остаётся — кончается Мир.

— Однако Магическая гильдия никогда не утверждала, что всесильна, — несколько торопливо продолжил Новелль. — А мятежники нашли правильное время — Магическая гильдия была втянута в войну и не могла следить за всем, что творится в Мире. На подобное разве что Хрон способен. И тот вряд ли.

— Хрон? Какое имеет отношение к мятежникам нынешний Хрон? — император скривился, словно от зубной боли. — Насколько мне известно, он не интересуется политикой.

— Читающий —то? — светлый маг покачал головой. — Отношение же к мятежникам он имеет прямое, словно пыточный кол. Мятежники (точнее — те, кто ими управляет) желают убить Хрона. И их жажда настолько велика, что они решили воспользоваться первой возможностью, когда Хрон оказался беззащитен. По их мнению, естественно. К счастью, это была наша ловушка — мы отбили нападение, но с информацией у нас туго. Да и остановить войну уже не сможем. Она начнётся не завтра и не через год, но готовиться к ней надо начинать сегодня.

— Хрон… — Эфа не слушал, а никто другой не догадался поинтересоваться, зачем при такой постановке вопроса понадобился экстренный вызов. — Хотелось бы мне увидеть сейчас Хрона.

— А мне — Имлунда, — тихо отозвался Эфель.

Будто в ответ на его слова воздух над столом поплыл жарким пустынным маревом, затем вспыхнул фиолетовым огнём, который закрутился в бесконечную спираль, к стенам устремились тоненькие, извивающиеся змеями, молнии. Посередине комнаты образовывался портал для перемещения в пространстве. Творец портала явно любил покрасоваться.

Романд очутился в уже знакомой темноте, в окружении звёзд. Впереди гостеприимно сверкала приснопамятная арка, но юноша демонстративно от неё отвернулся. Он помнил, что этот ход ведёт на странную площадку с часами и ненавистными змеями.

Чародей с детства боялся змей. Страх был вполне объясним. Первое, что вспоминалось Романду из его недлинной жизни, это змеи, жаждущие причинить ему и его близким вред.

…Большая комната, громадная деревянная кровать с решётчатыми стенками, чтобы наблюдать за миром, изучать его. Вокруг сюсюкающие нянюшки, печальная кормилица, пахнущая вкусным молоком, и гремящие шарики. Роду очень нравились шарики — каждый звучал по-своему и неожиданно. Их почему-то всё время убирали из кроватки, но Роду требовалось лишь захотеть ударить по шарикам — и те тотчас появлялись под рукой или ногой. Женщины начинали охать и кричать друг на друга. Это Род не любил, но он хотел поиграть с шариками.

Однажды шарики не послушались желания. Род заскучал, но не надолго. Когда не было шариков, Род смотрел за решётчатую стенку — там происходило много интересного. Род с любопытством наблюдал и в один момент обнаружил, что кто-то глядит на него в ответ. Этот кто-то был злым. Плохо.

Род в отличие от окружающих разбирался в том, что плохо и что хорошо. И знал: плохого больше. Кормилица о чём-то всё время плачет, нянюшки чем-то недовольны, папа всегда сердится. Но при всех своих плохих чувствах люди вокруг были добрыми. Незнакомец… кто-то — злым.

Род не сразу нашёл убежище злого — большая дырка, в которой жил добрый и тёплый зверь по имени Огонь. Дырка называлась камином. Из него по вечерам выползали чёрные жирные змеи, но никто их не замечал. Род попытался сообщить остальных об опасности, но отчего-то добрые люди не слышали предупреждения. Змеи насмешливо шипели. Но Род не сдавался. И обманул змей — папа прибежал на зов. Однако змеи, понимая, что теперь-то их уничтожат, ринулись в атаку первыми. Испуганный Род закричал.

Папа всех победил, а потом забрал Рода в другое место. Там тоже имелась дырка для тёплого зверя, но змей не было…

Конечно, это не воспоминания, но Романду представлялась именно такая картина из его младенчества. Тем более что теперь, после беседы с Имлундом юноша точно знал: оно было! Герцог тогда спас приёмного сына… А потом Романда ещё спасали.

Ёорундо от страшной служанки, в косе которой жила змея. Дядька Соймет тоже от змеи, схватившей за ногу пятилетнего Романда и пытавшейся утянуть на дно глубокого озера. Даже Феллон однажды освободил брата и снова от змеи, свалившейся с дерева и обхватившей беззащитную шею. И таких случаев Романд мог припомнить во множестве.

Нет, к змеям — ядовитым или нет — он не пойдёт. К тому же, среди звёзд появилось много интересного помимо арки.

Треугольник и крест Романду не пришлись по вкусу, зато манил идеальный круг — венец, корона. Юноша с улыбкой, как когда-то к связке гремящих шариков, протянул руки к цепочке звёзд. Мгновение — и она в ладонях.

Корона или ожерелье? Из сверкающих камушков или прямо из кусочков Света? Такое тоже бывает. Как Пушистик, например. Тоже кусочек, частичка Света. Где-то он? Скучает? И не обидится ли зверёк на создателя, когда у того появится малыш? Ведь Пушистик тоже ребёнок, просто необычный. И плохо, если он начнёт ревновать к человеческому брату или сестричке. Надо подарить зверьку вот это ожерелье — когда Романд не сможет общаться с Пушистиком, тот будет играть со звёздочками. Хорошая мысль.

Решив так, юноша осмотрел себя и с удивлением обнаружил из одежды только подштанники. Развеселившие Ёорундо незабудки с ткани исчезли — видимо тесть использовал неустойчивый морок, который со временем развеялся. Действительно, ради глупой шутки портить хорошую вещь не стоит.

Романд вздохнул и, так и не найдя места, куда пристроить подарок для Пушистика, водрузил ожерелье (или венец?) на голову. Мир изменился — корона, подобно арке, являлась ходом в иное место.

Он утопал по колено в изумрудной траве. Босые ступни из-за прикосновения с мокрой землёй замёрзли и почти не чувствовались, но он не обращал внимания на досадное недоразумение. Он наслаждался холодящим обнажённое тело ветерком. Хорошо.

Однако, в конце концов, Романд продрог и принялся осматривать окрестности в поисках укрытия. Позади, ниже по склону волновалось поле соннички. Прекрасный, чудесный, волшебный цветок… Отчего-то алые головки качались не в такт усиливающемуся ветру, более того — вразнобой. Юноша прищурился и сдавленно охнул. Поле кишело змеями. Опять змеями! Какой обман! Казалось, среди соннички собрались все гадины, которых породил Мир. Живущие в воде, на суше, даже на деревьях. Одна, с неким подобием маленьких крылышек на блестящих боках, парила над цветами. Ядовитые и любительницы придушить. Мелкие, крупные и громадные. Все они собрались вокруг царицы — анаконды — и ползали, ползали, ползали. И шипели.

Пока они не обратили внимания на гостя, Романд осторожно, но быстро, старательно не переходя на панический бег, двинулся прочь от опасного места. Вверх. К вершине.

— Ро-оманд, — позвал сзади знакомый голос. Но юноша решил не оборачиваться — наверняка ему чудится — и шёл вперёд.

Вскорости сочная трава понизилась, пожелтела, пожухла и вовсе исчезла. Под ноги теперь стелился камень. Неустойчивый, острый, норовящий обязательно врезаться в самую нежную часть ступни, белую серединку. Впрочем, и более привычные к неудобствам пальцы быстро разбились в кровь и болели. Романд жутко устал. Но он не желал останавливаться.

Юношу посетила неожиданная мысль — он опустился на колени и пополз, как тогда, давно, когда убегал от Ловцов Чар. Вышло ещё хуже: подштанники не защищали острые коленки и уж тем более ладони и локти. Романд был вынужден подняться — весь исцарапанный, из-за неудобного способа перемещения спину ломило, правую ногу свело судорогой. Но чародея уже не интересовали потребности возмущённого обращением тела.

Он видел свою цель. Видел то, к чему шёл. Храм. Тот самый странный храм из хрустального шара Зо. И никаких захватчиков. Никаких хозяев. Синего пламени тоже незаметно.

Спасение! Иди!

И Романд шёл. Ему осталось всего-то ничего — перейти мостик, соединяющий две горные вершины. Мостик смотрелся, конечно, не очень надёжным — эфемерным, воздушным, если уж начистоту, — но юноша, некогда закрывший межмировые Врата, и не по таким хаживал.

— Ро-оманд! — снова раздалось позади. Но на этот раз зов оказался несколько неожиданным — шипящим. Как можно прошипеть имя «Романд» ? Юноша настолько удивился, что решил взглянуть на талант, обернулся. Перед чародеем извивала тело в огромных кольцах анаконда, та самая, с поля соннички. Возможно, она же встречалась на чёрно-белой площадке в пустоте.

Серая, с редкими пятнами более тёмного оттенка, блестящая змея, чудилось, покрыла собой весь склон, но она была ещё очень далеко. У Романда есть шанс сбежать, если он поторопится ступить на мостик… Путь перекрывала улыбающаяся смутно знакомой улыбкой найя. Гадины вообще любят улыбаться, но у кобр это получается особенно убедительно и страшно.

Найя казалась миниатюрной по сравнению с анакондой, но зато она умела стремительно кидаться вперёд и вонзать ядовитые зубы в мягкую плоть. В Романде плоти хоть отбавляй — нога, рука, голый торс… Из вежливости снисходительного победителя найя предупреждающе раздула капюшон и покачивалась из стороны в сторону — попробуй подойти, красавчик, и узнаешь, что такое настоящая змея!

И кого же выбрать? Ту, которая задушит, или ту, которая укусит? Хорошенький выбор! Но через кобру, по крайней мере, можно попробовать перепрыгнуть.

Словно почувствовав неладное, найя зашипела и попятилась (у Романда округлились глаза) ближе к мосту, но на него не заползла. Удивлённый поведением гадины чародей нахмурился и по наитию, подобрав из-под ног камушек, швырнул его в ажурную арку. Снаряд, пролетев перила, ухнул в пропасть.

Идиот! Если бы не кобра, изучать тебе заклятье левитации на практике!

Плечи захлестнула петля, поползла по груди к поясу, скрутила ноги — анаконда добралась-таки до своей жертвы.

Обманула! Захватила!

Кольца сжались, выбивая воздух из лёгких.

«Но. Ведь… — мысли стали такими же отрывочными, короткими, как и дыхание. — На. Йя. Спас. Ла!»

Щека ощутила змеиную кожу — чуть тепловатую, приятную, вовсе не склизкую, как кажется со стороны. И нахлынули воспоминания. Настоящие, а не преобразованные детским страхом.

Змея в воде — коряга. Та, которая падает с дерева, — ядовитый плющ. В косе служанки обыкновенная лента, которой, впрочем, Романда вполне реально желали придушить. И наконец гадины из камина — злая, тоже охотящаяся на невинного младенца магия, которую остановила власть Имлунда. Охранявшие опочивальню герцога волшебные, невидимые змеи рода Зелеш пожрали убийственные чары.

Змеи спасали, а не желали причинить вред Романду.

Грудь кольнуло. Дурак! Как он мог подозревать змей, если одну из них носит на шее?

Юноша медленно поднял взор и натолкнулся на гипнотизирующий взгляд анаконды.

— Папа? — узнал Романд.

Змея ослабила хватку.

Романд резко согнулся пополам, чуть головой не выбив Имлунду челюсть, и со свистом-охом вдохнул — так же рвутся к воздуху утопленники. За первым живительным глотком последовал столь же судорожный и необходимый второй.

— Ёорундо, подними меня!

Воин, ошарашено наблюдающий за очередным невозможным воскрешением, беспрекословно подчинился приказу отца. Романд, всё ещё не до конца понимающий реальность, попытался встать и бессильно упал к ногам герцога на колени. Имлунд воспользовался ситуацией: он торжественно возложил на голову сыну руки. Впрочем, со стороны могло показаться, что ослабевший мужчина просто опирается на юношу.

— Отныне и до скончания Света и Тьмы! — провозгласил Имлунд, пока Романд не догадался возразить. — Ты принадлежишь роду Зелеш. По одному лишь слову Змеи защитят тебя. Но не смей идти против них без веской причины!

Юный чародей во все глаза уставился на отца. Не понимал, чему удивляться: то ли принятию в род Зелеш, то ли странности этого принятия.

Грудь что-то кольнуло — золотая змейка Зелешей дёрнулась, царапнула кожу миниатюрными зубками и вновь замерла обычной безделушкой.

— Родовые медальоны ведь не просто так на шею вешаются — украшение из них аховое, — косо ухмыльнулся Имлунд.

— Ой, прямо, как тесть, говорите, — ойкнул юноша и уточнил. — Без веской причины?

— Угу, — хмыкнул Ёорундо. — Змеи вообще оригинальные существа.

— А имя?

— Прости… — герцог виновато покачал головой. — Зато я могу сделать другое. Нарекаю тебя Романдом Случайным!

На миг старшим почудилось, что маг заревёт в голос, но тот ограничился обиженной гримаской — надул губы и гордо отвернулся. Точь-в-точь наказанное за проступок дитятко.

— Это потому, что я всё делаю случайно?

Имлунд, несмотря на усталость, и Ёорундо расхохотались. И от смеха вдруг стало хорошо.

— Нет, — герцог опустился рядом с сыном, пригладил ему взъерошенные бесёнком волосы. — Потому что ты случайный.

— Может быть, — недовольство не покинуло лицо Романда, но приобрело оттенок явной наигранности. Понимал, мальчик, вложенный в слова смысл. — Я случайно знаю, как нам отсюда выбраться.

— Как? — Имлунд смотрел вниз так же, как и анаконда из сна, поэтому юный чародей уверился в правильности своих ощущений.

— Привиделось, когда бродил среди звёзд.

— Малыш, мне показалось, что у тебя там случились неприятности. Более того, я почувствовал опасность, от которой спас тебя не я, а кто-то другой! — герцог нахмурился. Он разобрался в личности добровольного помощника и понял, что встречи и длинного неприятного разговора не избежать.

— Да, опасность имелась, но не в том, что меня притянуло к себе плохое место, а… — юноша запнулся. — Ну, это вроде того, как если бы вы увидели во сне крадущихся убийц и вступили с ними в бой, когда правильней было бы проснуться и проверить, в чём дело. То ли кошмар после трудных дней посетил, то ли интуиция предупреждает об опасности. В обоих случаях лучше вернуться в реальный Мир. Со мной произошло нечто похожее — моя сила, мой дар подсказали мне верный путь, с волшебниками случается, но я отказался очнуться и попытался спастись во сне. В результате мой дух улетел бы, а тело погибло.

— Понятно. И куда же нам идти?

— Вверх, по склону. На вершине находится храм, а дальше разберёмся, — Романд махнул рукой за спину.

Молча наблюдавший за беседой Ёорундо собрался было обратить внимание брата на «досадную мелочь», что в указанном направлении находилась вовсе не вершина, а подножие, но, наткнувшись на предостерегающий взгляд отца, не сказал ни слова.

«Смещает верх, смещает низ дитя всевластного каприз…» — беззвучно прошептали губы Имлунда.

— Вверх, так вверх, — согласился воин.

Измученная троица, пошатываясь, двинулась вниз. Позади, в алой, словно свежая кровь, сонничке остался гнить труп человека по имени Марго. Романд позабыл о друге, Зелеши предупредительно не напоминали.

Они шли ещё двое полных суток, не останавливаясь ни на сон, ни на принятие пищи. Последней не было, первого все трое боялись. Ёорундо страшился не встать, Имлунд и Романд — не проснуться. То, что эта странная парочка жила, вовсе чудо.

Юный чародей, растратив все силы на отчаянье, брёл за братом исключительно по воле отца. Тот возвратил дух и приказал идти — Романд шёл, опираясь на плечо брата и иногда повисая на нём, но каждый раз стараясь выправить шаг. Пожалуй, юноша пополз бы, чтобы не мешать Ёорундо, но не мог — вывихнутая в драке правая рука омертвела и висела плетью погибшего плюща. Вполне возможно, что Романд лишился конечности, но пока он об этом не задумывался. Сейчас следовало идти вперёд.

Имлунд вовсе лежал на среднем сыне. Герцог ожил, мог мыслить и говорить, но силы его утекли вместе с кровью — нечем их восстановить. Однако Ёорундо не сдавался и упорно тащил на себе отца, поддерживал спотыкающегося брата и шёл, доверившись магической интуиции Романда.

Не зря. Буквально через полчаса, как они покинули царство соннички и под ноги легла сочная изумрудная трава, воин почувствовал, что спуск превратился в подъём. Искажалось ли пространство или работала сила Романда, а, возможно, то самое желание, о котором упоминал чародей, но они действительно шли вверх. Ёорундо уверился в правоте брата… и был поражён до глубины души, когда они всё-таки добрались до вершины.

Ни моста, ни храма, ни даже пропасти. Местность вновь преобразилась: вместо гор появилась равнина — безводная разнотравная степь, вступившая в знойное лето. Ещё красивая, ещё цветущая и благоухающая… но убивающая всякую надежду. Тихая, словно заброшенный погост.

— Романд, ты ошибся.

— Не должен, — прохрипел засыпающий навечно брат.

Ёорундо оставалось сделать то единственное, что он ещё мог.

Получилось так, что воин вывел родню к древним развалинам какого-то замка или вовсе крепости — более-менее сохранился круг внешних стен да несколько перекрытий, благодаря которым внутри царила тень и какое-то подобие прохлады. Рыцарь перенёс в круг Имлунда и Романда, сам присел рядом, отдыхая. Пусть они умрут просто во сне, а не сгорев на безжалостном солнце.

Под спиной влажный камень — это кажется. Откуда здесь вода?

Ёорундо попытался отодрать от щёк засохшую кровь — им нечем было её смыть.

— Я с вами посижу и пойду, ладно? — тихо сказал воин, не замечая, что бормочет уже во сне.

— Лита, мне нужна твоя сила.

— Хорошо, папа.

Чёрный замок с недоумением наблюдал за хозяином и молодой хозяйкой. Те, не обращая внимания на требовательный крик двух младенцев, сидели друг напротив друга в окружении трёх книг. Они искали белого мага, тоже хозяина… Но как же дети?

И вдруг Замок осенило. Хозяева доверили малышей ему, Замку! Ну, наконец-то они догадались!

Чёрный замок принялся осторожно раскачивать колыбельки — дети успокоились и заснули, не слыша, как падают на пол книги с огромных стеллажей, тяжёлая мебель, кухонная утварь. Замок исполнял роль заботливой нянюшки впервые и гордился результатом.