Книга: Наемники Судьбы
Назад: ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Дальше: ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

– Итак, – объявила Энка, – добро пожаловать в родимый Инферн!
– А вот и сюрприз по случаю возвращения! – в тон ей подхватил Хельги.
Он кивнул вправо, на ближайший курган. Вершину его венчал ряд коротких копий, врытых древками в землю, – такие были в ходу у атаханских кочевников. И с каждого пустыми, расклеванными глазницами жутко взирали на зачарованный лес головы албасты. Спутанные пепельные космы развевались на ветру, как степной ковыль.
– Именно «добро пожаловать»! – вздохнула Меридит.
Ильза попятилась за спину Хельги, страшным шепотом спросила:
– Ой, а кто это?
Она с ужасом, отвращением и состраданием разглядывала гадкие, изуродованные физиономии несчастных.
– Албасты, – ответила диса. – Надо полагать, в бочагах наловили. Немудрено, что пересохли.
– А за что их так?
– Нелюди, – пожала плечами Меридит. – Они, конечно, погань та еще! Помните дуру из притока Менглен? Три ночи мне спать не давала, зараза! Кошмары насылала! Но все равно такого обращения они не заслуживают.
Воспоминание о «дуре из притока» развеселило Энку.
– Это она тебя к Хельги приревновала!
Хельги вскипел:
– Ты опять?! При чем тут я? Разве не помнишь, Меридит тогда приспичило на ночь глядя мыть голову. Напустила в воду волос, вот албасты и вцепилась.
– Конечно, конечно! – дурашливо закивала Энка. – Дозвольте извиниться!
Хельги плюнул с досады.
– Ты могла бы вести себя посерьезнее. Кругом такие дела творятся трагические, а ты веселишься!
Но Энка не согласилась.
– Я все последние дни была серьезна, как мэтр Перегрин. Больше не могу, натура не позволяет.
– А что было потом с той албасты, что тебе спать мешала? – заинтересовался Рагнар.
– Ничего. Выудила и обрила наголо. Мечом.
Энка тут же посерьезнела.
– Да уж, это ты умеешь! Дурное дело нехитрое.
Орвуд раздраженно тряхнул бородой. Способность его спутников в самые критические моменты болтать о пустяках выводила гнома из себя.
– Мы до завтра языком чесать станем или все-таки пойдем Мир спасать?
– До ночи, – очень спокойно ответил Хельги. Тон вопроса его абсолютно не смутил. – Посидим в кустиках, подождем темноты, подумаем, что делать дальше. Лично я представления не имею, как именно спасают Мир. И от чего.
– Как – от чего? От Инферна! – брякнул Рагнар, не подумав. – Изничтожить его…
Хельги перебил:
– То есть ты предлагаешь уничтожить Староземье? А жалеть потом не будешь? Все-таки свое, родное.
Энка поудобнее угнездилась под кустом и сказала мечтательно:
– Я думаю, нам должен явиться кто-то мудрый и указать верный путь. В книгах всегда так бывает.
– Вряд ли о реальной жизни можно судить по твоим дурацким бульварным романам! – презрительно фыркнула Меридит.
– И никакие они не бульварные! Это хорошая литература. Классика.
– Бульварные, бульварные! Дамские бульварные романы, тупые и сентиментальные. Просто не представляю, как разумное существо может читать все эти «Невесты гоблина» или «Златые крылья любви». От одних названий тошнит!
Энка осведомилась коварно:
– А сама ты что в последний раз читала? Вспомни!
– «Кровавый поцелуй»! – ответила диса гордо.
– Вот именно! Сама читаешь романы, а меня оговариваешь!
– Дура необразованная! Это не роман, а очерки по истории вампиризма! – заявила Меридит победно. Но торжествовала она недолго.
– Ага! – завопила сильфида, подпрыгнув от радости. – Выходит, это ты накликала на нас вампиров! Начиталась, думала про них – и накликала. А на меня свалила. Еще и пьяницей обзывала!
Как обычно, последнее слово в споре осталось за Энкой. Меридит плюнула с досады и замолчала.

 

До темноты путники просидели в кустах. Никто мудрый им не явился, зато после долгих препирательств и брани удалось согласовать примерный план действий. Решили и дальше следовать на запад. По расчетам Хельги, это направление должно было вывести их к Трегерату или Кансалону. В крайнем случае к Корр-Тангу, если в последние дни они все же сбились с курса. В городе можно будет разведать, что творится в Староземье. Если повезет встретить кого-то вроде Багоры, можно будет вновь начать слежку. Или вмешаются наконец Силы Судьбы и пошлют подсказку.
Самая главная трудность состояла сейчас в том, как пройти через степь, миновать огромное открытое пространство, на котором почти негде спрятаться. Если совершить переход днем, наверняка станешь добычей кочевников. Головы нелюдей пойдут на амулеты, людей если не убьют, то продадут в рабство, в Сехал или Аполидий. С другой стороны, ночь в степи – то время, когда умные существа сидят под надежной защитой круга и не высовываются. Албасты – далеко не единственные и не самые опасные обитатели атаханских просторов. Курганы, например, – настоящий магнит для нежити. К тому же здесь нет законов против некромантии.
– Из двух зол надо выбирать меньшее! – выдала Энка очередную порцию народной мудрости.
Нечеловеческим большинством голосов меньшим злом были признаны ночные опасности.
Ильзе, при всем ее дремучем невежестве, было хорошо известно: на юге всегда теплю. Этим он и отличается от севера.
Оказалось, ничего подобного! Ильза еще в жизни так не мерзла! Ледяной ветер гулял по осенней степи, пронизывал насквозь худые одежды путников. Согреться было нечем – все теплые вещи остались брошенными в Чернолесье. Стоило заикнуться о костре, девицы начинали рычать, а Хельги сообщал, что существуют гораздо более простые и безболезненные способы самоубийства, и предлагал каждый раз новый. Специально он их изобретал, что ли? В конце концов даже Энка сказала:
– Хельги, у тебя какой-то извращенный ум.
Зато рецепт согревания от Меридит оставался неизменным:
– Шустрее ноги передвигайте! Плетемся как стреноженные.
Наемники и в самом деле чувствовали себя таковыми. Не будь с ними Эдуарда, Ильзы и неповоротливого гнома, они шли бы вдвое быстрее. Рагнара с Аоленом все-таки можно расшевелить.
Хельги бессовестно срывал раздражение на ученике:
– Я понимаю – лес, – язвил он. – Там, конечно, преграды неодолимые: то пенек, то кочка, то мышиная норка. Деревья опять же обходить надо. Но здесь, в степи, что тебе мешает идти расторопнее?!
– Ноги! – отвечала Энка, точно копируя надтреснутый подростковый тенорок принца.
Гном и Ильза обиженно пыхтели. Чувствовали: камень и в их огород. Питались путники опять рыбой. В пресных бочагах хорошо ловилась щука и мелкие карасики.
– Не хариус, конечно, зато с голоду не помрем, – уговаривал сам себя Хельги. Его с души воротило от запаха тины.
Рыбу пекли днем на магическом огне. В отличие от горящего кизяка – а чему еще гореть в степи? – он не давал дыма и не нарушал скудную маскировку. Но, по утверждению Рагнара, портил весь вкус.
А потреблять улов на северный манер, то есть сырым, было опасно из-за обилия паразитов. Рыбу заедали диким луком, жевали корни солодки – вот и вся степная еда. Рыцарь вожделел мяса, но после истории с «оленем» Мэрдоком боялся даже заикаться об охоте на мелких горбоносых копытных, изредка пробегающих мимо. Где взять гарантии что это не местный принц резвится? Маловероятно, конечно но вдруг?!

 

Первые трое суток путешествия по степи прошли мирно. Несколько раз случалось заметить в ночной дали свет костров, их обходили далеко стороной.
Неприятности начались на четвертый день, когда компания кое-как устроилась в овражке, чтобы переждать светлое время суток. Укрытие было никудышным – даже не сядешь. Приходилось лежать, вжавшись в склон, и надеяться, что никто не заглянет внутрь.
Но надежды не оправдались. Нелегкая вынесла прямо на них большую группу кочевников, да не мирных, с шатрами, овцами и бабами, а тех, что с оружием рыскают по степи в поисках чужих шатров, овец и баб. Разбойники покружили-покружили у овражка на своих конях, потом спешились и расположились на отдых прямо над головами спасителей.
Ситуация сложилась критическая. Сколько могли – а именно в течение получаса – доморощенные маги кое-как отводили глаза неприятным соседям. Но попробуйте удержать под контролем сразу четыре десятка человек. В общем, заметили их. Увы.
Пешему трудно сражаться с конным. Особенно если рядом находится спригган, который все время вопит под руку: «Старайтесь коней не повредить! Скотина не виноватая!»
Эдуард, например, сражаться и не пытался. Он сжался в комочек, закрыл глаза и приготовился к худшему.
Но у нападавших хватало проблем, и до принца руки не доходили. Застигнутая, по мнению степняков, врасплох компания странников оказалась совсем не такой легкой добычей, как представлялось вначале. А если подумать, то и не такой нужной.
Из трех девиц две однозначно не годились для продажи в сехальские гаремы. И дело даже не в том, что красотой обе не блистали. Слишком уж злобными оказались. Рыжая на лету перехватила аркан, дернула с такой силой, что здоровяк Хамбей вылетел из седла, перевалился через голову кобылы и шлепнулся по-жабьи в пыль – тут ему и конец пришел. А какой был воин!
Светлая девка и того хлеще! Аккуратным толчком («Да ничего ему не будет, я тихонечко!») повалила Сунтахова коня на бок, затем голыми руками свернула седоку шею. Вот и думай, как таких на рынок выставлять. Разве что в цепях и предлагать вместо сторожевых гоблинов.
Красивый юный северянин, тоненький и бледный – такие нарасхват идут на невольничьих рынках безнравственного и беззаконного Аполидия – вдруг обернулся огненноглазой тварью огромной силы. Вместо щита чудовище приспособилось использовать тела противников, выдернутых за ногу из седла.
Второй красавчик отбежал в сторону и принялся стрелами разить врага – одного за другим и точно в левый глаз. Страшномордый громила – находка для каменоломен Кемхета – посмотрел-посмотрел, крякнул и тоже взялся за лук. Но целиться стал в правый глаз. Похоже, у них завязалось состязание. Низкорослый бородач, которого сперва приняли за старика, ловко орудовал здоровенной дубиной. Удар – и всадник на земле. А там шустрая девчонка с ножом. Плачет, визжит, но дело делает.
Да, добыча оказалась совершенно неподходящей!

 

– Ну вот! – Хельги печально посмотрел на неприкаянных лошадей под опустевшими седлами. – Кто их, бедных, будет пасти? Они зачахнут от тоски по хозяевам!
– Не сочиняй глупостей! – сварливо утешила Меридит. – Не видишь разве, это были разбойники. Лошади у таких краденые. Теперь они смогут вернуться к настоящим владельцам и будут нам спасибо говорить. Не страдай.
Хельги повеселел: Меридит говорила дело.
А Энка делом занялась, притом очень странным. Взяла нож и стала перерезать глотки окружающим трупам, брезгливо сморщив веснушчатый нос. Такое выражение лица принц Рагнар видел у своей сестры, принцессы Валерии, когда ее усаживали за вышивание.
– Зачем ты так делаешь? Это же низость! – неприятно поразился рыцарь. Глумление над трупами всегда вызывало протест в его благородной душе. По его настоянию, в Оттоне подобное каралось вечной каторгой на галерах.
Энка мгновенно окрысилась:
– Развлекаюсь, знаешь ли, как могу. Театров мне здесь не показывают, заскучала, дай, думаю, потешусь. Могли бы кстати, и помочь! – Последние слова были адресованы Хельги и Меридит.
Но Хельги с неприступным видом уселся в ковыль и заявил:
– Вот когда я добивал проклятых младенцев, мне никто не помогал!
А Меридит сделала вид, что совершенно увлечена разъяснением сути происходящего.
– Атаханцы всегда перерезают глотки своим врагам, – рассказывала она. – Такая уж у них манера. Иначе дух может вернуться в тело… или наоборот, не вылезет наружу, не помню. Но если мы поступим иначе, другие поймут, что в степи завелись посторонние, станут нас искать.
Тут рыцарем овладело раскаяние, и он принялся старательно помогать Энке.
Из овражка выполз бледный Эдуард. Он вообразил, что самое страшное позади, и попал, как кур в ощип, в когти разъяренной сильфиды.
– А-а! Величество выползло! И долго это будет продолжаться? Мы сражаемся в поте лица, даже Ильза, а этот валяется в овраге, как кисейная барышня! Хельги, ты намерен его хоть чему-нибудь обучать? Не дайте боги, выйдем к Кансалону, что народ скажет? Полгода его с собой таскаем, а он до сих пор не знает, с какой стороны меч брать! Позорище!
– Правда, Хельги, – поддержала диса. – Нельзя так пренебрегать своими обязанностями. В Кансалоне он тебя опозорит.
– Не опозорит, – отмахнулся спригган, – в смысле мне наплевать! Я его в ученики не выбирал, сами такого подсунули.
– Сделанного не воротишь. Какой есть, такого и учи.
– Ну хорошо, хорошо, буду учить.
– Ты уже полгода обещаешь, а сам…
– Ох, отстаньте вы от меня! – взмолился Хельги. – Не отвлекайте! У меня как раз мысли в голове завелись.
– И много мыслей? – поинтересовалась Энка сладеньким голоском, не предвещавшим ничего хорошего.
Но Хельги, всерьез задумавшийся, подвоха не заметил. Ответил честно:
– Две.
– Вот это да-а! – Энка театрально изобразила потрясение. – Целых две! В одной голове! Смотри, как бы череп не лопнул от умственного напряжения!
– Сама дура! – Спригган пустил в ход дежурную фразу.
Окружающие подло веселились.
– Что за мысли-то? – спросила Меридит, отсмеявшись.
– А вот не скажу теперь! – надулся Хельги. Но потом сменил гнев на милость и поведал: – Я думаю, не стоит нам гоняться за коллегами Багоры, времени нет. Лесная ведьма говорила, если Инферн проникнет в Аваллон, начнется война, в которой погибнут оба мира. Сейчас проход открыт на Севере, мы сами в этом убедились. Значит, надо его срочно закрыть. Это во-первых. Во-вторых, все наши беды от того, что между мирами нарушено равновесие сил и перепутана сеть магических потоков. Значит, надо эту сеть распутать. Вот.
Эльф уставился на сприггана во все глаза. Он уже привык к своеобразному мышлению наемников. Но ЭТО было уже слишком! Распутать мировую магическую сеть! Совершенно безумная затея. Проще вычерпать океан или растопить льды Севера… А главное – все так понимающе слушают! Кивают!
– Опомнитесь! – воззвал он. – Подумайте, о чем идет речь! Мы можем попытаться привлечь внимание демонов, стерегущих границу, хотя вряд ли добьемся успеха: немногим из смертных доступно общение с демонами. Но как вы предполагаете распутывать сеть? Это же абсурд! Совершенно невыполнимая задача!
– Как знать, – откликнулась Меридит. – За последнее время мы совершили столько невыполнимого! Мне уже ничто не кажется абсурдным.
Хельги задумчиво таращился в небо.
– Я думаю, – загадочно сказал он, – нам должен помочь какой-то демон, о нем без конца упоминала лесная ведьма. Якобы он уже с нами.
Энка обрадовалась, состроила Меридит козью морду.
– Вот видишь! Точно как в романе! А ты издевалась.
– Пока еще никто не объявился и не помог! – отрезала та.
– Объявится как миленький!
– Какой еще демон… – начал Аолен раздраженно, но вдруг осекся, изменившись в лице, и умолк.
Спор на этом иссяк и уже не возобновлялся. План действий на ближайшее время остался прежним, а дальше как Судьба распорядится. И вообще, днем надо спать, а не спорить зря.
К сожалению, всем, кроме Хельги, спать хотелось как раз наоборот – ночью. Первые несколько суток были еще терпимыми, но на пятую ночь организмы, вместо того чтобы привыкнуть к новому режиму, взбунтовались. Путники едва передвигали ноги и отчаянно клевали носами.
К полуночи сгустилась кромешная тьма. Ни луны, ни звезд, ни чужих костров вдали. Пришлось брести, уцепившись друг за друга, со спригганом в качестве поводыря.
– Слепцы на прогулке! – злился тот. – Только колокольчиков не хватает.
Колокольчики в самом деле не помешали бы. Тяжелая, гнетущая тишина висела над степью. Смолкли последние осенние цикады и ночные птицы. Даже ветер, досаждавший своим непрерывным воем, вдруг стих.
Меридит напряженно, на пределе зрения, всматривалась в темные очертания курганов. Их становилось все больше, они громоздились все выше. Дису охватила тревога: место казалось неприятно знакомым. Три года назад…
– Хельги, – прошептала она со страхом, – тебе это ничего не напоминает?
– Еще как напоминает! – тоскливо согласился спригган. – Посмотрим, что дальше будет. Вдруг пронесет? Сворачивать уже бессмысленно.
Энка тихо заскулила.
А дальше было вот что.
От курганов стало исходить неприятное свечение. Сперва смутное, как туман, потом все сильнее, и наконец необходимость в поводыре отпала совершенно.
– Ой, – забеспокоилась Ильза, – так светло! Нас могут заметить кочевники!
– Ничего, – утешил спригган, – не заметят. Кочевники это место и днем за тысячу шагов обходят, а ночью тем более не сунутся!
Ильзе стало еще страшнее.
– Давайте уйдем отсюда! – взмолилась она. – Мне здесь не нравится!
– А кому нравится? Это же Могильник некромантов. Тут одних курганников по десятку на могилу. А есть еще усохшие, ночные стражи, красная рука…
– Всех вспомнила? – сердито перебила Меридит разболтавшуюся сильфиду. – Никого не пропустила?
Та виновато умолкла, мысленно обругав себя дурищей.
– Зато теперь мы точно знаем, где находимся, – Хельги, как всегда, искал ложку меда в бочке дегтя. – И Кансалон же недалеко. Когда выберемся…
– ЕСЛИ выберемся, – очень мрачно поправила диса, и Хельги не стал продолжать.
Остальные подавленно молчали. Они не знали, кто такие курганники, усохшие и ночные стражи, но ясно ощущали смертельную угрозу.
– Не стоит ли попытаться использовать охранные символы? – робко прошептал Аолен. Сердце его сжималось от нахлынувшей тревоги.
– Ни в коем случае! – замахала руками Энка. – Пассивная магия их только привлечет. Они ее жрут. Лучше идти нейтрально, авось не заметят.
– А защитный круг? Если набросятся?
– С полпинка пробьют! Тут их место.
– Ты всегда так образно выражаешься, – заметил Хельги. – А главное – культурно!
В ответ раздался смех. Противный такой! Скрипучий, многоголосый. Смертельно испуганный Эдуард почувствовал, как его рывком дергают с места, прячут за спины.
– Эй, кто здесь? – тихо окликнул спригган.
– А кого вспоминали? – зашипело в ответ.
Меридит ткнула сильфиду кулаком: «Накликала беду!»
– Многих. – Хельги удачно изобразил равнодушие. – Слушайте, почтенные! Мы существа мирные, идем по своим делам, никому не мешаем. Времена сейчас беспокойные, нам, нелюдям, друг с другом лучше не враждовать. Может пропустите?
– Хорошо! – лязгнуло в ответ. – Людей отдадите – пропустим.
Хельги рассмеялся:
– За что уважаю курганников – сперва разговаривают, потом убивают. Люди – те всегда наоборот. Дурные! Но мы своих все равно не отдадим, любим очень. Натуры у нас такие нежные.
– Из-здеваеш-ш-шься? – спросили от курганов.
– Объясняю.
Диса покачала головой. Она сомневалась, что Хельги взял верный тон для общения с нежитью. С другой стороны, сама она красноречием не блещет, Энка болтает слишком много лишнего. Остальных курганники и слушать не станут – нежить не выносит людей, эльфов и гномов. Значит, надежда оставалась только на дипломатические способности подменного сына ярла.
– Посудите сами, – уговаривал спригган. – Зачем вам нужны три человека? На всех разделить – по одному кусочку на нос достанется, не больше. Не наедитесь, а передеретесь.
Принц раскрыл рот в беззвучном вопле. Он понял наконец, какого рода опасность нависла над его монаршей головой.
– Ты прав, – усмехнулась невидимая нежить. – Трое – мало. Восемь – уже больше.
Спригган виновато развел руками:
– Ну я сделал все что мог!
И вот они появились. Вынырнули из непотревоженной тверди курганов, как спригган из камня.
Ильза думала раньше, что омерзительнее кобольдов нет тварей на свете. Потом встретила проклятых младенцев, увидела албасты – и изменила мнение. Но курганники мерзостью превосходили и тех и других вместе взятых. Больше всего эти исчадия дурных могил напоминали сильно разложившихся упырей, перерожденных не из людей, а из орков. Они имели массивные черепа с нависающими надбровными дугами и тяжелыми острозубыми челюстями, покрытыми клочками гнилой плоти, а также длинные костлявые руки, свисающие ниже колен. На пальцах – плоские когти, а между ними – перепонки, совершенно нелепые и неуместные.
Нежить угрожающе наступала.
– Ой, а почему у вас перепонки? – с искренним удивлением спросил Хельги. – Вы же не водоплавающие!
Аолен, Рагнар и Орвуд дружно поперхнулись. Курганники тоже заметно опешили. Остановились.
– Хельги, – сказала Меридит с осуждением, – твоя любознательность переходит границы разумного.
Энка сочла нужным уточнить:
– Ты ведешь себя как идиот. Они сейчас нападут, а ты лезешь с дурацкими вопросами.
Хельги взглянул на девиц надменно:
– Перепонки на конечностях нужны существам, обитающим в водной среде. Лягушкам, к примеру, уткам, водяницам, албасты. Они увеличивают гребковую поверхность. Но тем, кто водится под землей, они будут только мешать. Наличие их у курганников противоречит теории о связи морфологии организма со средой обитания. Так что вопрос вполне обоснованный.
– Но совершенно несвоевременный. Нас сейчас сожрут.
– Как раз очень своевременный. Я же не смогу задать его после того, как нас сожрут.
– Да прекратите же болтать, безумные! – отчаянно завопил Орвуд. – Делайте что-нибудь!!!
Наемники разом обернулись.
– Сам делай! – огрызнулась диса. – Мы к тебе на службу не нанимались.
– Вот именно! – азартно поддержала Энка, радуясь возможности поскандалить напоследок. – Мы только и делаем, что что-нибудь делаем. От кобольдов вас освободили? Из драконьей пещеры вытащили? От оборотней спасли? Из Чернолесья вывели? Сколько можно? Мы, между прочим, Мир должны спасать, а не гномов всяких разных!
Курганники наблюдали за развитием скандала с возрастающим интересом. Похоже, такого рода сцены были для них в новинку. Некоторые даже усаживались поудобнее на склонах, таращились блеклыми глазами, будто на представлении.
– Вы не сможете никого спасти, если вас сожрут! – рычал гном.
– Вот и спасай нас, чтобы было кому выполнить высокую миссию! – рычала сильфида.
– Да не знаю я, как от этих чудищ избавиться! Их же сотни!
– И мы тоже! Имеем мы право чего-то не знать?
– Уймитесь вы наконец, ради всех богов! – беспомощно увещевали Аолен и Рагнар.
Ильза и Эдуард только подвывали. Меридит уже откровенно веселилась, позабыв свои страхи. А Хельги махнул рукой на скандалистов и обратился к курганникам со свеженьким вопросиком:
– Я, конечно, извиняюсь, но не могли бы вы сказать, каким образом вы спариваетесь? Лицом друг к другу или… Нет, вы не подумайте ничего плохого! Просто высшие водные организмы спариваются передом, а сухопутные – сзади. Ой, Меридит! Мне же больно! Чего ты меня пинаешь?!

 

И тут случилось невероятное!
В рядах курганников началось шевеление. Они вставали, разворачивались и уходили назад, в мрачные недра древних могил.
– Эй, а куда это вы? – почти обиженно окликнула сильфида. – Вы что, уже раздумали нас пожирать?
– Вот именно – раздумали, – обернувшись, бросило последнее чудовище. – Вас есть себе дороже! Как бы бешенством не заразиться.
– Что ж, – одобрила Меридит, – это здравая мысль. Тем более что нас кусали проклятые младенцы.
– Инкубационный период давно про… – начал было Хельги, но вскрикнул от нового тычка в бок и замолчал.
– Я вам вот что скажу, – заявила диса сурово, – надо всерьез задуматься о своем поведении. Мы выглядим настолько ненормальными, что нас даже есть отказываются.
– Тебя это огорчает? – удивленно моргнул Хельги.
– Конечно, огорчает! В смысле что нас считают ненормальными, а не то что не съели.
– Лучше пусть меня сочтут ненормальной, чем я стану чьим-то ужином, – веско ответила Энка.
И Рагнар был с ней согласен, демон побери! Другие тоже не возражали.
Видимо, слух об их ненормальности распространился по всему могильнику. Больше путников никто не беспокоил: ни усопшие, ни ночные стражи. Даже красная рука, бездушная и безразличная в слепой жажде убийства, не появлялась.

 

Рассвет застал путешественников уже на порядочном расстоянии от зловещего места. Далеко на горизонте виднелись минареты Кансалона.
Кансалон был крупным торговым городом, лежащим на северной ветви Большого караванного пути, Он широко раскинулся по левому берегу реки Менглен, которую местные жители искренне считали могучей и полноводной. Хельги же о таких реках говорил с пренебрежением: «несудоходная на всем протяжении».
На все Староземье и окрестности Кансалон славился ткаными коврами, резвыми скакунами и керамикой с синей глазурью. Но главной его гордостью был рынок.
В пределах городской черты он не имел границ. Рынок был городом, и город был рынком. Тут можно было купить все: от булавки до дворца, от цыпленка до гарема, от кинжала до полностью вооруженной армии. В мирные дни город кишел разномастными толпами, – здесь можно было встретить кого угодно. Гномы сбывали излишки золота в обмен на провизию, эльфы закупали сехальский шелк для шатров. Торговцы Запада и Прилесья наезжали за пряностями. Представители многочисленных сомнительных малых народов вроде дис и спригганов нанимались на военную службу к жирным сехальским воеводам. Из Аполидия прибывали вербовщики проституток и скупщики краденого. Даже воюющие со всем миром орки беспрепятственно шастали по улицам Кансалона, уже пятьсот лет хранящего священный нейтралитет.
Но как было узнать, что творится теперь в этом все-таки преимущественно человеческом городе, из чего там нынче делают амулеты?
Главное – проникнуть в город тайно нельзя было даже ночью. Охранялся он как самая настоящая крепость – по всему периметру. Установили даже безумно дорогую магическую защиту. Не потому, что горожане боялись нападения. Просто желающих попасть туда всегда было так много, что входная плата составляла значительную статью доходов городского бюджета. Иначе говоря, охрана занималась отловом безбилетников. Раньше занималась. Как знать, кого она ловит теперь?
– По-моему, в город с нашими мордами лучше не соваться. Мало ли что! – обеспокоенно сказала сильфида. Она вдруг стала осторожна. – Пусть идут одни люди, купят еды, разузнают, что творится в Староземье…
– Я хочу разливного пива из забегаловки старого Хабура, – категорично заявила диса.
– Мы тебе принесем в кувшине, – с готовностью обещал Рагнар.
– Вас даже не пустят в квартал, где стоит пивная. Это только для своих, – вздохнула девица.
– А я должен представить ученика.
– Сущий идиотизм – рисковать жизнью из-за пива и пустых формальностей, – сказала Энка безнадежно, лишь бы что-то сказать. Она уже не сомневалась: в город пойдут все. – Давайте хотя бы прикинемся людьми!
Хельги пожал плечами:
– Прикидывайся. Тебе это раз плюнуть. Уши волосами прикрой – и готово. А Меридит, пока кулаками махать не начнет, и вовсе от человека не отличишь. Но я могу прикинуться только волком. Боюсь, это пользы не принесет.
– А я вообще никем не могу прикинуться, – с грустью констатировал эльф.
– Придумала! – радостно объявила Меридит. – За людей-мужчин вас с Аоленом выдать не получится. Зато за женщин, если как следует замаскировать – вполне! Наворуем по дороге тряпок, переоденемся южными женщинами, изобразим гарем. А Рагнар пусть будет хозяином. Подкрасим, навертим чалму…
– А я? – мрачно спросил Орвуд.
Меридит задумчиво оглядела приземистую, плотную фигуру гнома. Даже после всех их приключений и лишений он не выглядел тощим.
– Ты будешь евнухом! – решила девица.
– Что-о? – Лицо гнома побагровело, а дар речи пропал.
– У евнухов не бывает бороды, – невозмутимо заметил Хельги.
– Сбреем! – нашла выход сильфида.
Дар речи вернулся.
– Да будет вам известно, – проревел гном, – я скорее соглашусь расстаться с головой… да что там – с головой! Я скорее соглашусь расстаться с тем местом, что отличает меня от евнуха, чем позволю тронуть мою бороду!
– Она тогда все равно выпадет. – Хельги любил точность в биологических вопросах.
Гном булькнул и не нашел что сказать. Рагнар попытался смягчить ситуацию:
– Почему бы нам не разделить гарем пополам? Пусть Ильза, Энка и Меридит будут моими женами, а Хельги, Аолен и Эдуард – женами почтенного Орвуда.
После таких слов гном взбесился еще сильнее:
– Ага, ты, значит, выбрал себе всех девиц, а мне сватаешь незнамо что?
– Хорошо, хорошо! – замахал руками рыцарь. – Давай наоборот, только не волнуйся!
– Не выйдет! – злорадно заявила Энка. – Здесь Юг. Если у молодого человека гарем из шести жен, да еще с евнухом, значит, это уважаемый господин. Не то что бородатый оборванец с тремя жалкими женщинами. Такого даже за ворота не пустят.
Хельги хотел возразить, что в город пускают кого угодно, лишь бы заплатили, но решил не портить Энке удовольствие. Его испортила Меридит. Она предложила переодеть Орвуда пожилой сехалкой-аллахенкой. У поклонников Аллахе женщины вместо полупрозрачной кисеи, принятой во всем Сехале, носят совершенно глухую, длинную накидку – паранджу. Она отлично скроет любую бороду.
Энка разочарованно зашипела.
Но решение было принято, и пришлось-таки спасителям Мира заняться самым банальным воровством в самом примитивном его проявлении. Перед городской стеной раскинулись кварталы оседлых коневодов и ремесленников. Под покровом ночи наемники и Рагнар пробрались туда и принялись таскать с веревок бабье белье, вывешенное для просушки, отдавая предпочтение тому, что поярче и побогаче.
– Ох, стыд! – бормотала диса. – Ох, позорище! Ох, не видать мне Вальхаллы!
Под чутким руководством художественно одаренной сильфиды состоялся процесс переодевания, и скоро Рагнар смог лицезреть свой гарем. Вид у мнимых жен был вполне благообразный. Правда, некоторые из них казались высоковатыми, но богатырский рост самого рыцаря удачно скрадывал этот недостаток. Рагнара Энка искусно замаскировала под восточного вельможу, смуглого брюнета со сросшимися на переносице иссиня-черными бровями, в огромной чалме, скрученной из двух нижних юбок. «Лишь бы дождь не пошел!» – беспокоилась она, любуясь своим творением.
Меридит критически оглядела Хельги, Аолена и Эдуарда в их новых нарядах и осталась очень довольна.
– Очаровательно! – заключила она. – Очень миленькие жены.
Хельги весело фыркнул. Он спокойнее всех воспринял маскарад, в обществе спригганов совершенно отсутствовали социальные предрассудки по поводу полов. Гном, эльф и особенно принц втайне жестоко страдали. Эдуард рискнул заикнуться: а нельзя ли сделать его, скажем, младшим братом Рагнара или даже слугой.
– Гарем должен быть большим! – отрезала Энка.

 

В предрассветных сумерках к воротам Кансалона подошла небольшая процессия. Впереди статный, но страшномордый молодой сехалец, при нем шесть жен в долгополых одеждах: три длинные, две средние, одна невысокая, лица спрятаны под кисеей. Замыкала шествие низкорослая, толстая служанка-аллахенка в бесформенной парандже.
Навстречу пришельцам выполз сонный стражник, взял входную плату – по одной золотой монете с носа – и нехотя приоткрыл ворота. Приказ он, конечно, нарушил.
В Кансалоне уже три месяца действовало распоряжение визиря: тщательно осматривать всех прибывавших в город с целью не допустить проникновения лазутчиков проклятых дэвов. Ха! Попробовал бы визирь сам выполнить свой приказ! Хамет, так звали стражника, однажды рискнул – задрал кисею у какой-то сехалки.
Мало того что стерва оглушила визгом полгорода, а ему самому прокусила палец до кости! Невесть откуда объявилась толпа разъяренных родичей с требованием взять девку в жены!
Хамет вспомнил и содрогнулся. Сехалка-то была страшная, как албасты!
Вот так благодаря давнему курьезному происшествию целая компания дэвов беспрепятственно прошествовала в столицу Белых Щитов.
Несмотря на ранний час, в городе уже кипела жизнь. По пыльным широким улицам спешили торговцы с товаром, каждый хотел занять место получше. Одни тащили на длинных палках подвесные корзины со снедью, другие толкали пред собой тачки, волокли скрипучие тележки. Те, что побогаче, погоняли прутиками ослов, навьюченных поклажей или запряженных в повозки. Немногие вели лошадей и странных, диковинных животных с надменной мордой и двумя мохнатыми горбами на спине. «Верблюды», – пояснила Меридит, а Энка почему-то хихикнула.
Некоторым же счастливцам спешить было не нужно. Они, медленно потягиваясь, разминали кости; шаркая, выходили из домов и нарочито неспешно плелись, звеня огромными связками ключей, которыми отпирали амбарные замки на дверях лавок и магазинчиков. А после, степенные, стояли в дверях, щелкали орехи и бросали высокомерные взгляды на спешащую, галдящую, бранящуюся толпу. Это позже, когда проснутся покупатели, надо будет суетиться, лебезить, угождать. А пока можно поважничать перед менее удачливыми и состоятельными торговцами, не имеющими собственных торговых площадей. Приятно!
Эльф, гном и люди были ошеломлены утренней суетой огромного города: казалось, их захлестнула живая река, могучий поток, из которого уже не выбраться, как ни старайся. Становилось страшно и весело.
Но наемники только головами качали и мрачнели. Привычный взгляд сразу уловил неладное. Не было в толпе торговцев ни дев корриган с корзинами целебных трав, ни лесовиков с грибами и ягодами, не мелькали бороды гномов и страшные рыла гоблинов, не шлепали ластами пропахшие рыбой водяницы. Да и среди людей маловато попадалось светловолосых северян.
Зато много, даже для Кансалона слишком много, встречалось торговцев оружием, амулетами, военной амуницией, зельем для излечения ран и отвода стрел. И у каждого продавца довольно скоро находились покупатели – останавливали прямо на улицах, вдали от торговых рядов. Но были это не серьезные воины-наемники, которые всегда подолгу, тщательно выбирают дорогое оружие, нанимают колдуна, чтобы подобрал подходящий амулет и проверил качество зелья. Налетали бритые, безусые мальчишки, хватали все побольше и подешевле: несбалансированные мечи, дурной стали ножи, поддельные амулеты, плащи из подгнившей рани.
Хельги с Меридит морщились презрительно, а Энка вдруг сложила стих. Правда, он был столь же далек от настоящей поэзии, как орк от эльфа, но потряс ее до глубины души самим фактом своего появления.
Я скажу вам – ой-ой-ой!
Пахнет Праведной войной!

– продекламировала она.
Праведная война – понятие из лексикона наемников.
Войны бывают разные. Повздорят, скажем, два соседа-короля или наследники не поделят трон – наймут себе каждый по войску и грызутся, пока деньги не кончатся. Белым Щитам от такой войны сплошная выгода.
Нападет на богатую страну орочья орда – тоже неплохо. Прежде чем послать в победную битву собственную армию, правитель наверняка постарается подрядить для черной работы тысячу-другую наемников.
Но бывают страшные Праведные войны – не на жизнь, а на смерть, во имя великих идей и священных целей, когда не регулярные армии, тем более не наемные войска, а простой народ в фанатичном порыве, оставив привычные дела, бросается в пучину убийств и разрушений. Самые кровавые, жестокие, опустошительные и долгие – это Праведные войны. Они не для Белых Щитов, не для чужих. В них все чужие – враги. И нет никому пощады! Ура!
Такую войну и почуяла Энка.
– А чего ты, собственно, ожидала? – не оценил ее проницательности Хельги. – Еще при нас весной началось.
– Надеялась, что сюда не дойдет.
– За пять-то месяцев? Скажи спасибо, что город еще не разнесли!
– Спасибочки! – Энка дурашливо раскланялась, изобразила нечто вроде реверанса. На нее стали оборачиваться. Обычно гаремные женщины так себя не ведут, особенно на улице.
– Блаженненькая она у нас! – громко пояснила Меридит. – Припадочная, бедняжка… уймись, дурища, ты нас всех угробишь!
– За собой смотри! Гаремные женщины не должны ругаться на улице, – парировала та.
Город был огромным, просто бесконечным. До квартала Белых Щитов добрались едва ли не к полудню. Но вот наконец перешли улицу и оказались будто в другом мире. Здесь не суетились торговцы, не толпились покупатели, не громоздились пестрые кучи товаров. Унылые казармы-бараки выстроились правильными рядами. На улицу выходили их глухие, без окон, стены в два человеческих роста, изукрашенные непристойными надписями и похабными рисунками. «Ох и страшно здесь, должно быть, ночью», – подумала Ильза. А зря. Квартал Гильдии, невзирая на удручающе-мрачный вид, был самым спокойным в Кансалоне – городе, наводненном ворами и разбойниками всех мастей.
Энка вертела головой и радовалась. Редкие прохожие таращились на их процессию с нескрываемым удивлением: обычно гаремы в этот квартал не захаживали. Сильфиде нравилось наблюдать их реакцию – она обожала розыгрыши.
Меридит тоже радовалась. Добрая половина редких прохожих не принадлежала к роду человеческому. Это обнадеживало.
– Эй, – окликнул Рагнара молодой наемник – человек с длинными черными волосами, заплетенными в дурацкую косу, – ты не ошибся адресом, приятель? Ты в курсе, куда забрел? Твоим бабам тут не место!
Говорил он вполне миролюбиво: на самом деле по улицам этого района разрешалось ходить любому, даже гаремной женщине. Это в переулок постороннего не пускали, а в другие места – пожалуйста.
Но Меридит почему-то сочла нужным разозлиться.
– Не тебе, Аким, указывать, где нам место, а где нет! – рявкнула она так, что бедный Аким из Аполидия подпрыгнул и рефлекторно вытянулся по стойке «смирно».
Лицо женщины скрывала кисея, но ЭТОТ голос он не спутал бы ни с каким другим в мире. Однажды его угораздило попасть под командование десятника Меридит, о том времени он сохранил самые неприятные воспоминания.
Будучи сотником, да и не без влияния Хельги, Меридит склонна стала к некоторому либерализму, но во времена оные десятником она была суровым и беспощадным.
– Так-то лучше! – Диса откинула с физиономии кисею и одобрительно кивнула остолбеневшему Акиму. – А что, у Хабура открыто?
– Так точно! – отрапортовал тот по старой привычке, и необычный гарем двинулся дальше.
До предела заинтригованный Аким скромно потрусил следом, не сводя глаз с бывшего десятника. Неужели кто-то осмелился взять этакое чудовище в жены?
Дело прояснилось, как только процессия свернула в переулок. Появился патруль, женщины сбросили юбки и накидки, и оказалось, что четверо из гарема не женщины вовсе, а еще двое – кансалонские сотники, что в глазах Акима делало их половую принадлежность несколько неопределенной.
– Привет! – радостно поздоровалась Энка с патрульными. С одним из них она провела когда-то пару приятных вечеров, двое других были его приятелями. – Узнаёте? Это Хельги Ингрем и Меридит из рода Брюнхильд. Мы сегодня пришли в город.
Меридит нахмурилась. Она не любила упоминаний про свой род. Род у дис именовался по наиболее известному его представителю, а прапрабабка Брюнхильд пользовалась известностью печальной. Но приятелям Энки не было до этого никакого дела.
– Силы Стихий! – ахнули они. – Вы что, спятили?! Зачем вы заявились в город? У нас тут несколько сотен дэвов сидят как в клетке, нос из квартала высунуть не могут, только и мечтают, как из города выбраться! Впору с боем пробиваться! А вы приперлись! Где ваши мозги?!
– За долги отдали! – отмахнулась Энка. – Идемте лучше в пивную, мы угощаем. Только пост сдайте как положено! – В девице заговорил сотник.
Патрульные охотно согласились, но, чтобы продемонстрировать бдительность и служебное рвение старшим по званию, кивнули на незнакомцев:
– А это кто?
– Они с нами, – исчерпывающе ответила Меридит.
А сильфида добавила:
– Этот здоровый – наш клиент, а тот дохлый – ученик сотника Ингрема.
Патрульные вытаращили глаза, но из деликатности промолчали. В конце концов, сам сотник Ингрем выглядел не намного солиднее своего ученика, а если послушать, что про него рассказывают…

 

Хваленое заведение Хабура на новичков особого впечатления не произвело. Только Рагнар смог оценить его по достоинству, остальные в пиве не разбирались.
Хельги, Энка и Меридит занялись расспросами, благо в пивной встретилось полно знакомых. Окружающие не переставали удивляться: «Вы что, из Инферна вышли?»
– Мы были далеко и долго, – пресекла Меридит встречные вопросы. – Тайна клиента.
Полученные в итоге сведения оказались неутешительными.
Большая Праведная война охватила почти все Староземье, причем без видимой причины. Народы будто взбесились, особенно люди.
Дольн напал на гномов Даан-Азара, но, по слухам, был побежден, захвачен и опустошен. Гномы якобы на достигнутом не остановились, двинулись на Оттон. На границе королевства уже месяц кипит жестокая битва. Орвуд и Рагнар, ставшие вдруг врагами, в смятении переглянулись.
Северные эльфийские кланы объединились и сейчас сражаются с войсками, скопившимися в окрестностях Понита, стремясь прийти на помощь осажденным горным родичам. Кланы Юга так и остались разобщенными, и под напором армий Уэллендорфа и Срединных герцогств ушли за Венкелен, в дикие леса, потеряв многие сотни убитыми. Аолен застонал от боли, ярости и тревоги.
Приморские герцогства схватились с островными народами, фьординги бьют тех и других без разбора.
Ольдонский король («Мой папочка!» – оживился Эдуард) зачем-то послал армию против кобольдов. Те вылезли из Ям и, не разобрав, что к чему, напали на Серый Дольмен. Так что неизвестно, остались ли еще в Староземье кобольды. «Вряд ли», – подумал спригган с сожалением. Он не был злопамятным.
А пока армия Ольдона блуждала по горам, королевство вероломно захватил герцог Эттесский. «Ой, мамочка!» – у принца перехватило дыхание… Но потом законный владелец вроде бы вернул престол, а герцог бежал в Дрейд, – хотя все это лишь слухи. Достоверно никому ничего не известно.
Дисы – вот это известно доподлинно – вопреки традициям собрали большое войско и теперь разбойничают: захватят город, три дня грабят, потом уходят. Мародерствуют они странно: берут только еду, боеприпасы и вязаные носки.
– И ничего странного, – пояснила Меридит. – Проклятие запрещает дисам вязать, а носки нужны каждому – зима-то на носу!
На Юге дела обстоят не лучше. В Аполидии гражданская война – все против всех. Орки теснят имперские войска.
Пока относительно спокойна Степь, города вдоль реки Менглен, обособленный от мира Сильфхейм и острова Дану. Такова современная геополитическая ситуация. Но кроме этого, повсюду вспыхивают одна за другой малые войны. Люди и нелюди остервенело истребляют друг друга. Особенно страдают в них мелкие народцы вроде скромных домовых гоблинов, беспомощных в своей привязанности к месту обитания дриад или крошечных пикси. Даже феи объявлены вредоносным порождением проклятого Инферна и подлежат тотальному истреблению.
А сам Инферн до сих пор не нападает, такая у него коварная стратегия!
И в довершение всех бед невесть из каких могил повылезли и расцвели махровым цветом запретная некромантия вкупе с забытым чернокнижием, и теперь маги воюют с магами.
И все ждут, когда же нападет проклятый Инферн. Особняком на фоне этакого вселенского безобразия стоит Трегерат. По причинам, простым смертным не ведомым, всеобщее безумие обошло древний город стороной, народы там сосуществуют по-прежнему мирно. А потому на него точат зубы все окрестные государства, включая Кансалон. Город объявлен едва ли не форпостом Инферна.
Тронуть его пока не решаются – там скопилась огромная армия дэвов и «неспятивших» людей, туда же перебралась Южная ложа Коллегии. Но всякому ясно: как только беззаконные маги накопят достаточно сил – а крепнут они невероятно быстро, – Трегерату придет конец.
Уже сейчас доходят слухи о дурных предзнаменованиях, якобы замеченных в городе: якобы ночами на башнях горят холодные огни, вороны кружат стаями и не боятся людей, на местном кладбище видели Белую Лошадь, солдатская вдова родила девочку со свиным хвостом, а в Кирнерской пещере пробудилась после двадцатилетнего покоя Ирракшана.
Хельги усмехнулся про себя. Только люди способны поставить в один ряд такие события, как пробуждение демона-убийцы и рождение девчонки с поросячьим хвостом. Кстати, на принца и Ильзу именно хвостатая девчонка произвела наибольшее впечатление. Хотя они, конечно, не знают, кто такая Ирракшана. Дай-то боги, чтоб и не узнали никогда!

 

Трое суток путникам пришлось провести в Кансалоне из-за очередной волны облав. Люди гуляли по городу, остальные отсиживались в квартале. Сюда кансалонские власти пока не решались вторгаться.
– А почему всеобщего умопомрачения избежали Белые Щиты? – поинтересовался Рагнар.
– Потому что связаны законами Гильдии. Спроси Эдуарда, он уже испытал на себе их действие, – ответила диса. – То, что сводит с ума остальных, не может преодолеть их силу. К счастью для нас.
Законы Гильдии действительно продолжали действовать, к несчастью для Хельги. Он был обязан представить ученика Правлению.
С тяжелым сердцем вывел сотник Ингрем свое сокровище в свет. Хорошо еще, что к таким понятиям, как честь мундира, спригган относился с некоторой долей иронии, иначе впору было на себя руки наложить от стыда.
Как назло, именно на этот день перенесли Большой смотр учеников (обычно ведь он бывает в ноябре!), и принцу досталось по полной программе! Его избивали кулаками, кололи копьями, молотили тупыми мечами, заставляли бегать наперегонки и стрелять из лука.
Провал был настолько оглушительным, что над наставником даже издеваться, вопреки обычаю, не стали. Только смотрели с недоумением и состраданием.
– И нечего так смотреть! – полушутя оправдывался Хельги. – Видели бы вы моего ученика вначале! Он даже ходить не умел. Зато настоящий принц. Наследник Ольдонского престола! У кого из вас есть такой ученик?
Таковых больше не нашлось. Зато отыскались трое-четверо желающих перекупить его у Хельги. Они быстро сообразили: лишись Ольдон теперешнего правителя – и на престол взойдет фактически не горе-ученик, а сам наставник.
Но Хельги Эдуарда не продал. И вовсе не из интереса к Ольдонскому престолу, а из принципа.
– Ну как? – ехидно осведомилась Энка, разглядывая помятого, с фонарем под глазом принца. – Опозорились?
Они с Меридит не нашли в себе душевных сил идти на площадь.
– И ничего подобного! – с торжеством ответил Хельги. – Мне за него давали три тысячи золотом с учетом девальвации. Вот!
Но принц понимал: опозорен! Опозорен навеки! Он был не просто плох, он был хуже всех. Такого удара по самолюбию он вынести не мог. Превосходство всех других его спутников Эдуарда никогда не уязвляло: Рагнар вон какой здоровый, настоящий великан, остальные нелюди, у них и силы нечеловеческие от природы. Но на кансалонском состязании его обставляли самые обыкновенные люди, даже тринадцатилетний мальчишка, ученик десятника-лучника, бегал быстрее.
Меридит стало жаль горемыку.
– Ладно, не реви! Это Хельги виноват, он тебя совсем не обучал, паразит.
Как ни хотелось принцу покривить душой, он все же он признался сам себе: всякий раз, когда наставник пытался заставить его хоть немного поупражняться в военном деле, у него то голова болела, то нога волочилась, то рука отказывала. Хельги безнадежно вздыхал и отставал. И вот вам результат!
Но ничего! Они еще не знают, что такое королевская кровь! Они еще узнают!
Как только череда облав стала менее интенсивной, путники выбрались из города прежним манером. На выходе юный добросовестный стражник проявил-таки бдительность, откинул накидку с лица одной из женщин покидающего город гарема. Он действовал наугад и, к счастью, напал на Ильзу.
Та не растерялась, подняла страшенный визг, разразилась слезами и истеричными воплями: «О, убейте меня, убейте! Лучше умереть, чем сносить поругания! Позор мне, позор! Горе, горе!!!»
У стража пропала всякая охота продолжать досмотр. Он был просто счастлив, когда дикую бабу уволокли прочь. А Ильза еще долго потом краснела и таяла от похвал.

 

Дальнейший путь компании лежал в Трегерат. Не потому, что они стремились туда специально, просто через него проходила кратчайшая дорога в Срединные Земли.
Невеселой была эта дорога. Зарядили холодные осенние дожди, дули степные ветра. Идти приходилось опять по ночам, дни они проводили как обычно – прятались в кустах. Растения еще не успели сбросить листву и служили неплохим укрытием от посторонних глаз, но не от дождя.
И на всем протяжении разбухшей, унылой дороги – такой прямой, будто ее прокладывали по линейке, – встречались им зловещие символы времени – колья с головами тех, кто тоже шел в Трегерат. Энка вглядывалась в изуродованные мукой лица, страшась встретить знакомые. Но наемников среди них не было, только самая безобидная, мелкая нелюдь.
Однажды они увидели облаву. Четыре степняка гнали пред собой волосатого гурра. Несчастный верещал, ноги его скользили и разъезжались на мокрой глине, спину рассекали кровавые полосы от ударов хлыстом. Надежды на спасение у пленника не было, он просто бежал, как загнанный зверь.
Сильфида выхватила лук и с яростным наслаждением уложила на месте всех четверых всадников. Волосатый гурр, еще не веря в спасение, помчался на запад, в горы. Энка вспорола убитым животы поперек. Так кочевники казнили убийц и похитителей людей. Трупы с этим знаком по законам степи даже не предавали огню, их бросали на съедение падальщикам, а родичи казненных становились изгоями.
Потом путникам еще несколько раз попадались патрули, рыскавшие в поисках жертв. Довольно большие отряды. Прятаться за последние месяцы компания научилась в совершенстве, и замечены они были лишь однажды, когда простуженный Орвуд некстати чихнул.
Бой вышел тяжелым и долгим. Двоим степнякам едва не удалось бежать, Хельги настиг их стрелами буквально в последний момент. Меридит после долго ворчала, что сражаться надо аккуратнее – свидетели нужны им как гангрена в ухе. Именно этим недугом маялась сейчас диса. Конечно, никакая у нее была не гангрена, а самый банальный чирей, вскочивший от холода и грязи, но слово «гангрена» звучало благороднее.
Аолен пытался ей помочь – безрезультатно! Раны заживлять эльф навострился профессионально, но пустяковый гнойник не давался ни в какую! Он зрел, зрел и прорвался сам, под стенами Трегерата. Энка почему-то решила, что это символично.
– И что, по-твоему, должен символизировать мой чирей? – усмехалась диса.
– Не суть! Что-нибудь да символизирует.

 

– Ирракшана не спит! – первое, что они услышали при входе в город.
Городские стены и ворота охранялись как в военное время, но группу нелюдей пропустили сразу, лишь предупредив об Ирракшане.
– А мы знаем! – брякнула Ильза. – Нам в Кансалоне сказали.
– Вы идете из Кансалона?! – Стражник, пожилой кудиан, воззрился на них как на выходцев с того света. Он встревожился.
– Мы состоим в гильдии Белых Щитов, – пояснил Хельги, не вдаваясь в детали.
Кудиан кивнул. Он счел объяснение достаточным. Если кому из нелюдей и удавалось по пути из Кансалона в Трегерат сохранить головы, это бывали наемники из Гильдии.
Аолен ожидал увидеть в Трегерате аналог Кансалона: торговый город южного типа с плосковерхими домами из желтого песчаника, широкими улицами, высокими башнями и минаретами, увенчанными округлыми куполами.
Ничего подобного. Архитектурой Трегерат больше всего напоминал гигантский морской форт, приземистый, толстостенный, угрюмый и серый. Окна узкие, как бойницы; под ногами хрустит каменная крошка.
Обстановка там тоже была как в военном лагере: в одном месте куют мечи, в другом – муштруют новобранцев, у стен горками навалены ядра катапульт, стоят наготове чаны со смолой, рядом кучи дров. В окнах многих жилых домов видны установленные самострелы. Город готовился к войне.
Меридит улыбалась, чувствуя себя как дома. Здесь ей было уютнее, чем даже в квартале Гильдии. Если бы не Ирракшана!
– Демон бы побрал эту Ирракшану! – задумавшись, громко воскликнула она.
Но на ее возглас никто не обратил внимания. Подобные фразы уже стали чуть ли не девизом Трегерата.
– А кто такая Ирракшана? – надумал выяснить Эдуард.
– О, это такая пакость! – с воодушевлением ответил наставник. – Демон-убийца! Она живет на западной окраине города и никогда не покидает своей пещеры.
– Кого же она убивает, если всегда сидит в пещере? – удивился Рагнар.
– Эта тварь проникает в мысли избранной жертвы, завлекает в свое подземелье и поглощает сущность. Она питается сущностями. Любой может стать ее добычей, если окажется к пещере настолько близко, что Ирракшана найдет путь к его разуму.
– А как она его ищет? – спросила Ильза, холодея.
– Улавливает негативные эмоции и через них внедряется. Чем сильнее эмоции, тем шире радиус опасной для индивидуума зоны… – Ильза не понимала и половины из объяснений Хельги, и от этого ей становилось еще страшнее. – Потенциальная жертва утрачивает собственную волю и самоконтроль, – продолжал спригган, – и бредет как во сне прямо Ирракшане в пасть.
– Разве сущности едят пастью? – уточнила Энка.
– Откуда мне знать, как их едят? Это я образно выразился, – ответил ей с легким раздражением Хельги: вредная девица вечно цеплялась к словам!
– Говорят, в горах есть секта Черных Моджахедов, они ей поклоняются и приносят жертвы, – добавила Меридит.
– Разве можно поклоняться демону? – удивилась Ильза. – Поклоняются богам!
– Боги и демоны – одно и то же.
– Как – одно и то же?! – не поверила девушка.
– Конечно, одно и то же, – авторитетно подтвердил Хельги. – Демоны являются богами для тех, кто им поклоняется. «Бог» – это просто название такое, чтобы отличать своего от чужих. Например, Ирракшана – бог для Черных Моджахедов, а для нас – просто демон. Но если ты станешь ей поклоняться, она и для тебя будет богом.
– Не стану я поклоняться такой гадости! Зачем ей вообще кто-то поклоняется?
– Затем, зачем и всем остальным. Не все существа имеют доступ к свободным магическим силам. Поэтому они просят помощи у богов, если у них в чем-то нужда. Как люди, например.
– А спригганы?
– Нам боги не нужны. Мы пользуемся Силами Стихий, аккумулируя их в дольменах. – Слово «аккумулируем» Ильзе было незнакомо, она решила, что это заклинание.
– А дисы? – заинтересовался Рагнар. В последнее время его интересовало все касающееся их имени.
Меридит ответила важно:
– Мы поклоняемся Одину и асам! – Но справедливости ради добавила: – Ну не то чтобы очень – так, вспомним иногда… Но если диса будет доблестна на поле боя, она может привлечь внимание асов, а Один призовет ее в Вальхаллу и сделает валькирией. Цель жизни каждой дисы – попасть в Вальхаллу.
Хельги фыркнул:
– Ага! И прислуживать за столом дохлым фьордингам!
– Что за дурость? С чего ты взял? – окрысилась Меридит.
– Это не я, это фьординги так говорят! Павших в бою воинов-эйнхериев Один заберет в Вальхаллу, они будут непрерывно есть, а валькирии – им прислуживать. Да! Говорят, валькирии еще ткут ткань из человеческих кишок и поют зловещую песнь! И ради этого ты готова бросить меня на произвол судьбы и переселиться к дурацкому Одину? Кстати, фьордингов туда берут только убитыми. А вас?
Диса сперва разозлилась, но увидела обеспокоенное лицо Хельги и рассмеялась:
– Живыми нас берут, живыми! А меня-то уж точно не возьмут, не переживай. Моя прапрабабка Брюнхильд в Вальхалле опозорила фамилию. С ней приключилась какая-то амурная история.
Энка слушала разговор с необычайной задумчивостью, а потом изрекла очень серьезно:
– Вот интересно, если ВСЕ валькирии поют так же, как наша Меридит, как бедный Один это выдерживает?!
И невозможно было понять, издевается она или в самом деле сочувствует северному богу.
– Мы не будем здесь долго задерживаться, – с легкой грустью рассуждала вслух Меридит, оглядывая милые сердцу картины городских укреплений. – Переночуем где-нибудь, отоспимся, день пересидим, а вечером…
– Нас могут не выпустить из города, – вклинился Хельги, – сочтут подозрительными: все стремятся сюда, а мы – наоборот. Зря мы внутрь вошли, надо было стороной обойти.
– Надо было раньше думать.
– Кто же знал, что здесь такой бастион? Одна надежда – через другие ворота попробуем выйти.
Энка покачала головой:
– Наверняка про нас известно всей охране. Не каждый день к ним нелюди из Кансалона являются целой толпой. Не выпустят.
– Да, – согласился Рагнар, – я на их месте точно не выпустил бы. Не проверив как следует.
Последняя фраза вызвала у Эдуарда смутное, тревожащее душу воспоминание: темный каземат, в нем непонятные, но жуткие на вид предметы. И вопль – звериный, душераздирающий вопль, отдающий гулким эхом.
– Ты чего? – Энка заметила изменившееся выражение его лица.
– Давайте поживем здесь немного! – жалобно взмолился принц.
– Зачем?
– Может, нас попозже согласятся выпустить?
– Ну давайте поживем, – пожал плечами наставник. – Только не пойму, что это изменит… Плохо, стены здесь изнутри кирпичные, не пройдешь. Что за ослы строили?
– Не ослы, а умные люди, – возразила диса. – Умели строить.

 

Обосноваться в Трегерате решили цивилизованно: снять жилье. Рыскали-рыскали, но в городе, забитом беженцами до отказа, не то что комнату, свободный угол было не найти. В конце концов удалось арендовать за бешеную цену небольшой подвальчик без окон, принадлежавший отошедшему от дел колдуну широкого профиля. По нынешним временам королевское жилье!
В подвале было интересно. Там хранились: старый хрустальный шар, пыльный стол для вызывания духов с красивыми магическими символами на облупившейся столешнице, большие короба, заполненные разноцветными морскими раковинами, минералами, кусочками кости и древесины для изготовления амулетов. В них, кстати, самозабвенно зарылся Хельги, и скоро кое-что перекочевало из коробов в его мешок, во имя науки разумеется. У стены стоял сундук со старыми, но не древними манускриптами, комплектом волшебных палочек и разрозненными гадальными принадлежностями – всем тем, что дипломированные маги именуют «балаганным набором».
Любознательная и не в меру деятельная Энка с молчаливого осуждения Аолена, но при поддержке и активном участии людей принялась испытывать магические приборы на практике. Однако стеклянный шар в ее руках светился неподобающим зеленым светом и ничего не показывал. Из пяти волшебных палочек действовала одна, да и та превращала любой предложенный объект исключительно в конский навоз. Карты Таро противоречили сами себе, а спиритическим способом вызванный дух бранился нецензурно. В конце концов сильфиде наскучили неудачи, и она ускакала на поиски провизии. За ней увязались остальные участники экспериментов. А обреченно вздыхающий гном, диса и эльф занялись очисткой помещения от наслоений старой пыли и залежей лошадиных какашек. Хельги их (уборщиков, а не залежи) пожалел и вернул экскрементам первоначальный облик. Каким образом – сам не понял, но уже не удивился. В любом случае это ведь проще, чем перемещать магические потоки.
Добытчики возвратились через час с пакетом яблок, садком устриц и десятком куриных яиц. Все остальные продукты выдавались строго по карточкам, и купить их было невозможно даже на вес золота. Нет, голода в Трегерате пока что не было – просто разумная экономия в ожидании осады.
– Весьма предусмотрительно, – кисло похвалила Меридит, а Рагнар громко вздохнул, вспомнив о горах снеди на кансалонских прилавках. К счастью, у них сохранился приличный запас дорожных лепешек, и обед получился неплохой.
А после «пиршества» все разбрелись до городу. Честно говоря, они рады были хоть немного отдохнуть друг от друга.
Аолен пошел в музей Высоких Искусств, разместившийся в унылом здании казарменного вида, на редкость не подходящем для храма культуры. Тем не менее музей славился на все Староземье, и каждый уважающий себя эльф считал должным при случае посетить его.
Хельги с девицами направились в местную Академию. Там была хорошая библиотека, а в ней знакомая библиотекарша, которая пускала их в хранилище и позволяла там рыться. Чем заслужили они такую привилегию – неизвестно. Вероятно, старушку умиляло их стремление к знаниям, ведь далеко не все студенты добывают средства для обучения, рискуя при этом жизнью.
Отрок и отроковица под надзором Рагнара просто слонялись по городу.
Один лишь Орвуд, проворчав, что Мир, судя по всему, спасен будет не скоро, завалился спать.

 

Никто никогда не назвал бы Рагнара пьяницей. Да, это был профессиональный воин, огрубевший от сурового военного быта. Хотя он и являлся законным наследником Оттонского престола, давно уже научился изрыгать из мощной глотки солдатскую брань, жрать постную походную кашу вместо дворцовых деликатесов и пить кружками то, что наливают, а не благородные вина из королевских погребов изящными бокалами. Иногда, конечно, случалось ему и перебрать. С кем не бывает?
Вот и теперь случилось.
Ильза и Эдуард стояли возле тела, распростертого на земляном полу скверной, вонючей забегаловки, куда они свернули с целью промочить Рагнарово горло. Процесс неожиданно затянулся, очень уж по вкусу пришлось рыцарю бесцветное пойло из пузатой стеклянной бутыли. Эдуард сунулся было – куда там! Будто жидкий огонь хлебнул. Насилу отплевался. А Рагнар «усидел» одну кружку, вторую, третью… и медленно свалился с лавки.
Перепуганные отроки принялись его тормошить, но хозяин, хитромордый гоблин (обычный, а не домовый) только рукой махнул:
– Э-э, теперь он до завтра проваляется! Жидковат оказался. А на вид этакая орясина! Кто бы мог подумать! Вот что, детки, ищите-ка подмогу. До вечера я его здесь продержу, а потом выкину на улицу, тогда уж не обижайтесь, если его патруль подберет. Как говорится, по закону военного времени…
– Иди! – скомандовала Ильза, вытирая слезы. – Ищи наших, а я с ним посижу.

 

Принц Эдуард впервые в жизни оказался совершенно один на улице огромного незнакомого города. Без слуг, без спутников, предоставленный сам себе. Сначала ему казалось, что он помнит, куда идти. Но чем дальше он уходил от питейного заведения, тем отчетливее осознавал: не помнит! Во время прогулки он по привычке трусил за Рагнаром, не давая себе труда замечать дорогу. И вот вам результат!
Через пять-шесть кварталов принц сдался, решил вернуться назад. Но запутался в хитросплетении улочек и переулков и спустя еще какое-то время окончательно потерял направление. Несчастный метался, приставал к редким прохожим. Но что те могли ответить, если принц не был в состоянии указать сколь-нибудь связно ни откуда вышел, ни куда хочет попасть. Мало ли в Трегерате низкопробных питейных заведений и жилищ отставных колдунов?
Уставший, потерянный, утративший надежду, Эдуард брел по серой, чужой улице куда ноги несут. Отчаяние переполняло его душу, и не было рядом никого, кто сказал бы горемычному принцу, что ведет эта улица на запад.
Постепенно приятные, но опасно привлекательные мысли завелись в опущенной монаршей голове.
Ну и пусть заблудился! Куда спешить? Подумаешь, Рагнара схватит патруль! Поделом. Принц, а ведет себя как солдат-пьяница. Не получается отыскать спутников? А зачем они ему? Гадкие, опостылевшие нелюди. Только и делают, что ругают, обижают и издеваются.
Вспомнилось унижение в Кансалоне. Мерзкие, грязные простолюдины, пригодные лишь для уличного мордобоя, посмели поднять руку на него, рожденного для великих дел и героических свершений!
А надо доказать! Пусть этот сброд увидит, на что способен человек, в жилах которого не соленые помои текут, а струится благородная королевская кровь! Надо прямо сейчас совершить подвиг, такой великий, чтобы менестрели слагали баллады и потомки пели славу в веках. Да! Пойти и убить пресловутую Ирракшану, назло всем трусам с их слабым, податливым разумом!
И что удивительно, Эдуард ни малейшего представления не имел, где находится сам, где кабак с Рагнаром, как найти их временное пристанище, но совершенно четко, будто в мозгу нарисовали картинку, знал путь к пещере. И усталость незаметно отступила.

 

– Чувствуете?!
Меридит нехотя отложила третий том «Полного собрания северных саг» в переложении Струмссона. Она читала ту, в которой шла речь о ее прапрабабке, и буквально сгорала от любопытства. Разговоры на эту тему в ее роду были не приняты, поэтому Меридит знала историю предка даже хуже, чем дисы ее возраста из других семей.
– Чего мы должны чувствовать? – недовольно осведомилась она, подняла голову и встретилась взглядом с огромными от ужаса глазами Хельги.
Ох, Силы Стихий! Лицо напарника приобрело самый распространенный в Трегерате оттенок – светло-серый, губы превратились в белые полоски.
– ЧТО-ТО случилось!!! – оповестил он.
– Что? – Энка тоже оторвалась от чтения.
– Не знаю! Но чувствую – страшное! Ужасное! Кошмарное! Случилось или вот-вот случится! Неужели не чувствуете? Послали же мне боги ослиц бесчувственных! – В голосе его звучало такое отчаяние, что девицы и не подумали обижаться. Они редко видели Хельги в таком состоянии. Почти никогда.
– Надо срочно собрать всех! – Спригган умел быстро справляться с эмоциями и мобилизовываться. – Бегите за Аоленом, гномом, потом все вместе ищите Рагнара и Ильзу, а я должен найти принца. Боюсь, все дело в нем!
– Он же был с Рагна… – начала Энка, но Хельги перебил резко:
– Сейчас он один. Хватит болтать! Бежим!
Наскоро распрощавшись с милой старушкой, они разбежались по городу. Сердце Меридит тревожно сжималось. Не любила она разделяться с напарником, ох не любила! Никогда это добром не кончалось!

 

Хельги спешил по улицам Трегерата, стараясь не дрожать, не налетать на прохожих, и – главное – ни о чем не думать. Эдуард – его ученик, между ними существует связь. Если отвлечься от всех мыслей, отрешиться от всех лишних чувств, эту связь можно уловить. И тогда она приведет к Эдуарду.
Хельги мчался все быстрее по этому призрачному магическому следу, петляющему, плутающему, исчезающему и возникающему вновь. Бежал, из последних сил подавляя холодный, липкий страх, крепнущий в душе. Он-то сразу понял, что спешит на запад!
Кирнерская скала нелепо возвышалась среди равнины, будто ее нарочно приволокли и поставили здесь неведомые великаны.
Хельги видел ее впервые. Они с девицами не раз бывали в Трегерате, но зловещая слава Кирнеры не делала данный район привлекательным для экскурсий. Даже любопытная Энка туда не стремилась.
Неожиданно на западе рассеялись тучи, и багровые лучи заходящего солнца озарили вершину скалы кровавым светом. Отчетливо проступили силуэты убогих лачуг, облепивших склоны. Неужели кто-то осмеливается селиться тут? Может, те самые Черные Моджахеды?
Тяжелая тишина висела вокруг. Единственными звуками, которые слышал Хельги, были стук его собственных зубов и шум крови в ушах.
Но вот тонкий, жалобный визг, полный животного ужаса, вырвался из чернеющего провала пещеры, клинком рассек могильное безмолвие.
Больше Хельги не медлил.
Следовало бы задуматься о судьбах Мира, о своей спасительной миссии, о Меридит, в конце концов! Но не то сила демонова Устава Гильдии, не то собственная боль от этого отчаянного, погибельного визга гнала Хельги Ингрема, подменного сына ярла Гальфдана Злого, навстречу собственной верной гибели. Ради существа, которое, как он полагал, ничего для него не значило.
Или это Ирракшана нашла путь к его разуму?
Короткий коридор оканчивался гигантской пещерой. Откуда-то сверху внутрь проникали косые лучи заходящего солнца, били в лицо. Глаза Хельги не сразу адаптировались к свету. Он увидел ЕЕ спустя десять долгих секунд.
Как она выглядела? Трудно сказать, что могли бы поведать о ней те, кто после подобной встречи больше не мог ни думать, ни видеть. Хельги, привыкшему мыслить биологическими категориями, она показалась похожей на эмбрион, разросшийся до размеров доброго верблюда и увенчанный вполне развитой женской головой. Вместо волос на ней шевелилось множество белесых червеобразных отростков. Лицо было плоским, будто по нему прошлись утюгом, губы алые, капризно-изогнутые, порочные.
Рыхлая, розовая, с просвечивающими сквозь слизистую кожу сосудами, туша Ирракшаны возлежала на каменном постаменте с затейливой резьбой. Недоразвитые конечности подрагивали в такт дыханию. Пожалуй, она могла показаться жалкой в своем уродстве, если бы не парализующий взгляд черных, как провалы, глаз с белым зрачком, если бы не чудовищная сила, струящаяся от гротескно-неуклюжего тела.
Здесь был ее мир, в котором не оставалось места для чужого разума, чужой воли. Здесь властвовала ОНА.
Принца Хельги тоже увидел. Тот стоял, приподнявшись на носках, всем корпусом подавшись вперед, в странном, наклонном положении, исключавшем всякое равновесие. Он не сводил зачарованного взгляда с белого, плоского лица Демона. Хельги почувствовал: происходит нечто гнусное, противоестественное, непристойно мерзкое. Таким вещам вообще не должно быть места на свете!
Спригган действовал не задумываясь, почти рефлекторно. Подскочил, уцепил ученика за шиворот и со всей силы швырнул назад, к выходу. Принц пролетел десяток шагов, побежал, нелепо раскорячившись и взмахивая руками, затем в гробовой тишине был слышен глухой звук падения и короткий вскрик. Эдуард вывалился из пещеры и скатился к подножию.
А Хельги остался с Ирракшаной. Один на один. Теперь она смотрела на него.
Выражение лица демона едва заметно изменилось, легкое недоумение скользнуло по нему мимолетной тенью.
– «Ты кто, смертный»? – беззвучный вопрос.
– Отвали, зараза! – в голос заорал Хельги. Он ясно ощущал, как щупальца-черви проникают в мысли, опутывают мозг паучьей сетью.
Яркие губы расплылись в плотоядной улыбке. Новая еда, которая пришла сама, без приглашения, была гораздо лучше предыдущей – слабой и пассивной сущности. Эта сопротивлялась отчаянно, с безнадежным, обреченным остервенением, сильная и питательная.
Но постепенно довольство хищницы сменилось нетерпением: процесс поглощения затягивался. Впервые за многие столетия ее существования Ирракшане попалась жертва, способная так долго бороться за жизнь.
Позднее Хельги так и не смог ни вспомнить толком, ни описать, что чувствовал в эти страшные минуты. Ирракшана высасывала его разум как вампир – кровь. Она проникала в каждую клеточку его мозга, в каждый закоулок мысли, он переставал быть собой, тонул, растворялся в черной бездне ее сознания. Он упирался, отбивался как мог, но что может смертный противопоставить могуществу демона?
Его почти уже не было, когда Ирракшана, желая добить непокорного, вновь заговорила.
«Я Ирракшана! – пульсировало в мыслях. – Я власть и сила! Я твой ужас и твоя гибель! Ты мой! Тебя нет! Повинуйся мне, смертный, повинуйся! Я приказываю!»
И тут – нет, не Хельги – то, что от него осталось (видимо, осталось худшее), взорвалось яростью, мгновенно и многократно умножившей жалкие остатки его сил.
– Сперва заплати, потом приказывай, гадина! – Ему казалось, что он оглушительно орет, на самом деле звука не было, почти лишенное сущности тело бездействовало. – Сама повинуйся, тварь! Это я твой ужас! Пиявка розовая!
Она не ждала удара. Она вообще не знала, что подобное возможно. Чужая воля, холодная и яркая, ворвалась лавиной, разделилась, разветвилась, опутала, сковала и начала затягивать в ледяной омут чужого разума.
Она не понимала, что происходит. Она до самого конца не верила. А когда осознала, было поздно. Пятнадцатого октября двадцать седьмого года по староземскому летоисчислению Ужас Трегерата перестал существовать.

 

Сначала он стал собой: вынырнул из почти поглотившей его черной топи, вернул все отобранное. На этом бы и остановиться! Но взбесившаяся сущность жаждала мести. И, не отдавая себе отчета, он стал воспроизводить то, что мгновения назад испытывал в сетях разума Ирракшаны. Только роли поменялись.
Он не ведал, что творил. И даже если бы мог в этот момент соображать, все равно не поверил бы, что такое возможно. А когда его собственный мозг затопила тошнотворная волна чего-то чужого и мутного – обрывки погибших мыслей, сплетения незнакомых образов, клочки неизвестно чьих воспоминаний, – соображать было поздно.
Но он успел сделать еще кое-что: метнул нож, всадив лезвие точно промеж глаз издыхающего чудовища.

 

Аолена девицы нашли быстро. Он созерцал прекрасное в музее, который находился как раз напротив библиотеки. Отправили первородного проверить, на месте ли гном, а сами поскакали за людьми.
– Ума не приложу, где их искать! – сокрушалась Энка. – Такой огромный город!
Меридит хмыкнула.
– В иноземном квартале, где же еще? Или я ничего не смыслю в людях!
Иноземный квартал пользовался в Трегерате весьма сомнительной славой. Здесь размещались публичные и игорные дома, полулегальные питейные заведения и прочие злачные места. Владели ими главным образом иммигранты: гоблины, девы корриган, уроженцы Аполидия – отсюда и название квартала. Местные добропорядочные граждане в него почти не заглядывали, зато заезжих персон такого склада, как Рагнар, район притягивал будто магнит. Они могли даже не подозревать о его существовании – ноги сами несли их в нужном направлении, без всякого участия разума. Наверное, тут не обходилось без магии.
Меридит как в воду глядела. В первом же кабаке обнаружилось Рагнарово тело и пригорюнившаяся над ним Ильза.
Пьяных Меридит не выносила совершенно. Ей было безразлично, кто перед ней – закоренелый алкоголик или бедолага, случайно не рассчитавший своих возможностей. Реагировала она одинаково: била.
Трудно сказать, как сильно пострадал бы рыцарь, не помешай дисе Энка с Ильзой. Но тактика ее оказалась верной: Рагнар открыл мутный глаз, глупо моргнул, нечленораздельно хмыкнул и даже сел. Правда, тут же снова лег.
– Воды дай! – рявкнула диса на присмиревшего хозяина.
Тот уже ждал самого худшего: нравы дис в Трегерате были хорошо известны со времен Первой Мировой, – гоблин торопливо протянул опасной гостье кружку.
– Издеваешься?! – взорвалась та. Оттолкнула хозяина, схватила ведро для мытья полов и опрокинула на голову Оттонского принца.
– Т… Ты ч… чего ты? – пробормотал мокрый рыцарь. – Г… где?
– Принц где?! – Меридит схватила его за рубаху и тряхнула так, что у несчастного лязгнули зубы. Глаза дисы метали молнии, волосы стали дыбом, как шерсть дикого зверя. Зрелище не для слабонервных.
– З… здесь был. – Рагнар трезвел на глазах.
– Разве не он вас привел? – встревожилась Ильза. – Он за вами пошел, давно уже. Куда же он мог… ой! Ой! ОЙ!!!
Лица девиц приняли цвет трегератских стен.
– А Хельги пошел за ним, – безжизненным голосом сказала Меридит.
Рыцарь окончательно протрезвел:
– Почему вы… ик… сразу предполагаете худшее? Он мог просто так пропасть, заблудиться…
– В Трегерате никто ПРОСТО ТАК не пропадает! – перебила Меридит зло. – Хельги сказал, случилось что-то ужасное. Или скоро случится!
Энка подтвердила зловеще:
– Да уж, учитывая, какой из Хельги прорицатель, это должна быть настоящая катастрофа! По мелочи он не предсказывает.
Меридит подтолкнула Ильзу к стойке.
– Проводишь ее до дома колдуна Мицара, – велела она гоблину.
Тот молча кивнул. Он жил в Трегерате уже сорок лет, ему не надо было объяснять, в чем дело.
– Не хочу! Я с вами!!! – отчаянно закричала Ильза вслед.
Гоблин крепко обнял ее за плечи:
– Пойдем, девочка. Без тебя им будет легче. Пойдем.

 

Кирнерская скала высилась сразу за жилыми, но опустевшими кварталами городской бедноты, самого ее дна. В скалу упиралась концами городская стена. Рассказывали, что она гораздо древнее Ирракшаниного жилища. Когда-то она была замкнутой, как и подобает, но потом из-под земли выросла скала со своим страшным содержимым и разорвала каменное кольцо. Так что сейчас, если верить слухам, на вершине можно было найти остатки древней кладки.
А у подножия обнаружился куда более ценный объект: бесчувственная тушка принца. Энка тихо вскрикнула – красивые каштановые волосы Эдуарда (единственное, что в нем было красивого) стали теперь совершенно седыми.
Диса встряхнула бедняжку не слишком ласково, но опять с пользой. Он очнулся, завизжал, забился в панике.
– Сразу видно, его сущность при нем! – сделала вывод сильфида.
– И что будем делать?
Три пары глаз вглядывались в темную пасть пещеры.
– Я пойду, – обреченно решил Рагнар. – Я всему виной, мне и отвечать.
– Иди, – разрешила Энка, – говорят, она не ест пьяных.
Меридит молча кивнула.
Она стояла, тяжело привалившись к камню, ее трясло. Ни за что не смогла бы она войти внутрь. Нет, она не боялась Ирракшаны. Ей вообще наплевать было и на этого демона и на собственную сущность. Она боялась того, что может там увидеть. Что ДОЛЖНА там увидеть.
Рагнар вышел пошатываясь.
– Вот, – он осторожно положил Хельги на пожухлую траву, – он убил ее. Ножом, прямо между глаз…
Меридит упала на колени, заглянула в бескровное лицо любимого брата по оружию и тихо горестно взвыла.
…Миновала тягостная, бессонная ночь. Наступил беспощадный день.
– Надо смириться, – говорил Аолен, – его не вернешь. Его уже нет. Это только оболочка, пустая телесная оболочка. Она проживет недолго, лишенная сущности, которую Ирракшана забрала с собой в небытие. Надо смириться…

 

Ей было тогда шестнадцать лет, она впервые самостоятельно нанялась в пехоту Корр-Танга; шла война с Южным Аль-Орканом. Проблем при найме у нее не возникло – сотник оказался знакомым. Она уже воевала под его началом в детстве, вместе со старшей сестрой.
А вот у Хельги, только что вышедшего из стен школы Белых Щитов в Дрейде, дела обстояли иначе. Юному сприггану, катастрофически не похожему на грозного воина, пришлось затратить немало усилий, чтобы убедить сотника хотя бы допустить его до приемных испытаний.
Поглазеть на экзамен собралась целая гогочущая толпа. Но очень скоро причин для веселья у них не осталось: эфирное создание едва не угробило лучшего мечника сотни, а перед этим всадило пять стрел в яблочко, да так, что каждая последующая расщепляла хвост предыдущей.
Сотник долго задумчиво взирал на этакое чудо природы.
– Ты, часом, не эльф? – поинтересовался он. – Стреляешь больно… гм…
– Нет. Я спригган.
Сотник представления не имел, кто такие спригганы, но вида не подал.
– Звать как?
Хельги отрекомендовался. Сотник довольно кивнул. Мальчишка был из фьордингов, это проясняло дело. Дурная слава северных разбойников докатилась и до Корр-Танга.
Сотник вновь надолго задумался и наконец изрек:
– Ну парень, пожалуй, я знаю, кто сгодится тебе в напарники!
Так Меридит с Хельги и встретились.
Когда дисе, уже неделю страдавшей отсутствием подходящего по силе напарника, предъявили Хельги, она не знала, как реагировать. Спору нет, выглядело существо просто очаровательно. Но это не то качество, что необходимо воину.
– Состязайтесь! – велел командир. – Посмотрим, кто будет старшим.
Они состязались, состязались и состязались, но старший не выявлялся, зрители заскучали. Сотник плюнул и приказал отложить оружие.
Диса и спригган сидели на коленях у плоского камня и безуспешно пытались одолеть друг друга. Зрители уже зевали.
– Слушай, мы так до ночи просидим, – услышала Меридит шепот. – Кто-то должен поддаться.
Вопреки всем дисовым принципам она восприняла его слова как руководство к действию. Расслабила мышцы и… ничего не произошло. Соперник поступил точно так же. Они переглянулись, рассмеялись.
– Все! – заявила диса, поднимаясь с колен. – У нас не будет старшего. Мы равны.
Достоинства своего нового напарника Меридит оценила прежде всего в бытовом плане: куда приятнее спать под одним плащом – а иначе просто замерзнешь – с хорошеньким, чистеньким спригганом, нежели с вонючим мужиком-человеком.
Но уже через год оба просто не представляли жизни друг без друга.
И вот теперь она сидела на холодном полу возле пустой телесной оболочки Хельги и мучительно пыталась решить: а зачем ей теперь вообще жить?
Так прошел целый день. И снова была ночь, и снова настал день…
– Вот! – Энка, она единственная решалась подходить к Меридит, поставила перед ней миску с едой. – Поешь, а…
– Не хочу, – безразлично ответила напарница.
– Поешь, вкусно, – Сильфида неловко погладила подругу по голове. – Это кальмар. У колдуна в леднике нашелся, еле уговорили продать.
– Что такое кальмар? – спросила диса равнодушно, просто из жалости к Энке.
– Это такой морской червяк, – с готовностью ответила та. – Розовый, башка и много щупальцев.
– Кальмар не червяк, кальмар – моллюск.
– Хельги! – окликнула Меридит дрожащим голосом. Она еще боялась поверить своему счастью. – Хельги, ты живой?
– Да вроде бы… – встревоженно ответил спригган. – А что, есть основания сомневаться?
Меридит уткнулась лбом ему в плечо. Слезы ручьем катились по щекам. Энка посмотрела-посмотрела на такое дело – и присоединилась к дисе.
– Вы чего?! – по-настоящему испугался Хельги. Он еще ни разу не видел, чтобы девицы ревели обе одновременно.
– Ничего, – Меридит спешно устраняла с лица следы эмоций, – этот демонов эльф сказал, что Ирракшана тебя поглотила. Что от тебя осталась одна оболочка и… – Она снова захлюпала.
Хельги осторожно приподнялся на подушке. Его тошнило, голова раскалывалась, в ухе звенело – все признаки жизни налицо. Он с трудом сосредоточился, собирая в кучку разрозненные обрывки воспоминаний.
– Нет, – пришел к выводу спригган из рода Ингремов. – Она меня не поглотила. Ой! Ой-ой, мамочки мои обе сразу!!!
Кровь отхлынула от его и без того белого лица.
– Что с тобой?! – подскочила диса.
– У меня такое чувство… ох, Силы Стихий! Ох, только не это!
– Да что случилось-то?! – завопила окончательно перепуганная Меридит. – Ты скажешь наконец толком?
– Это я…
– Что – ты?
– Ну это я ее…
– Что???
– Это я ее поглотил! – выпалил спригган.
– Ты уверен? – выспрашивали девицы наперебой. – Может, тебе просто кажется? Может, ты просто слегка спятил?
– Если бы! – В голосе Хельги звенело отчаяние. – Я точно чувствую… всю ее поганую сущность внутри себя. И еще кучу других. Наверное, она их пожрала раньше. Ох, что мне делать?
– Ты, главное, успокойся! – увещевала Энка. – Ну съел что-то не то, с кем не бывает?
– Да ни с кем такого не бывает! – завопил Хельги. – Ты когда-нибудь ела чужие сущности? Нет? А ты? А знаешь хоть кого-нибудь, кто так поступал? Только эта проклятая Ирракшана и я! И все!
Девицы молчали, подавленные. Они просто не представляли, как надо вести себя в подобной ситуации.
– А я-то! – убивался Хельги. – Считал себя существом цивилизованным! Образованным! Прогрессивным! А сам накинулся на первую попавшуюся дрянь, как голодный упырь!
Энка возмутилась:
– Она первая на тебя напала!
– Ну и что! Убил бы, и все! Зачем есть-то ее было? Правильно моя мамочка про меня говорила: чудовище! Такая моя сущность – чудовищная! – Спригган чуть не плакал.
– Хельги, солнышко мое, – слезно уговаривала Меридит, – ну не расстраивайся! Помнишь, я в Сехале съела что-то, а оно оказалось саранчой? Ну ведь пережила же как-то! И ты привыкнешь.
– Сравнила саранчу с чужими сущностями! Да я бы лучше ведро саранчи съел!
– Я тебе наловлю! – услужливо воскликнула Энка, не разобрав.
Впервые за последние дни Меридит смогла улыбнуться.
– Они шевелятся! – жаловался Хельги. – Они все шевелятся в моей голове. Я должен от них избавиться. Пойду поищу какого-нибудь лекаря!
Энка резво вскочила:
– Ты уж лучше лежи! Я сама пойду и приведу.
И она, взвинченная до предела, рысью понеслась к выходу.
При виде встрепанной, ошалевшей сильфиды остальные участники драмы, все дневное время предававшиеся печали во внутреннем дворике колдуна Мицара, закономерно предположили худшее.
– И ничего подобного! – свирепо опротестовала девица. – Вполне живой! Разговаривает!
Ильза отреагировала первой: вскочила и со щенячьим визгом повисла на шее подруги.
– Живой!!! – ликовала она. – Разговаривает! А что он сказал?
– Сказал, что кальмар не червяк и что он съел Ирракшану!
– Кальмар?! – потрясенно переспросил Рагнар. Он так измучился от чувства вины, что стал туго соображать.
– Какой кальмар? – окончательно рассердилась девица. – При чем тут он? Хельги поглотил Ирракшану, чего не ясно?
– Но… Силы Великие! Этого не может быть! Невозможно!! Невероятно!!!
– А-а, это ты! – напустилась на эльфа Энка. – Простой чирей вылечить не можешь, а берешься судить, что возможно, что нет?! «Оболочка», «оболочка»! Перепугал нас всех! Шарлатан!
– Но я…
Энка и слушать оправданий не стала, унеслась.
– Дурдом! – очень метко, но совсем не по-эльфийски охарактеризовал ситуацию Аолен.
Общим свойством Хельги, Меридит и Энки было умение рекордно быстро восстанавливать душевное равновесие и адаптироваться к любым новым реалиям. (Аолен все не мог решить, что тому причиной – устойчивая психика или редкостное легкомыслие.)
К моменту когда Ильза и эльф решились заглянуть в подвал, Хельги уже успел немного свыкнуться с ситуацией и перестал воспринимать ее как абсолютную катастрофу. Меридит и вовсе успокоилась, точнее, пришла в состояние блаженной радости. Не все ли равно, кого там поглотил Хельги? Главное – живой!
Все расспросы, чтобы не расстраивать больного, она пресекла в корне. Аолена вытолкала на улицу, а Ильзе поручила подогреть кальмара. Она наконец почувствовала, что не ела двое суток.
– А ты не проголодался? – заботливо спрашивала она у сприггана.
– Нисколько, – меланхолично отвечал тот. – Должно быть, ирракшанья сущность очень питательная… Если подумать – такое уникальное явление! При нормальном способе питания материя трансформируется в энергию. А в моем случае в энергию трансформируется информация. Удивительно, да?
Меридит кивнула, почти не слушая. Она была счастлива. Что бы там ни произошло с сущностью Ирракшаны, сущность Хельги не изменилась совершенно!
Энка, пробежав квартала три-четыре, тоже обрела способность рассуждать здраво.
Допустим, найдет она лекаря – и что скажет? Помогите, мой приятель съел Ирракшану?
В Трегерате, городе прогрессивном во всех отношениях, наряду с прочими достижениями цивилизации имелось специальное заведение для умалишенных. Не обычный дурдом, где сумасшедших содержат в изоляции, а психиатрическая клиника. В ней занимались лечением. Уникальное заведение пользовалось мировой известностью, в его стенах трудились выдающиеся светила медицины и магии. Но Энка почему-то совершенно не стремилась завести с ними знакомство.
Лекаря она нашла:
– Идемте скорее! Мой приятель что-то съел. Отравился ужасно! Можно сказать, одной ногой в могиле!

 

По улицам ликующего города – известие о гибели Ирракшаны уже распространилось в массах – Энка проводила лекаря, энергичного, импозантного человека средних лет, к подвалу Мицара.
– Вот он! – кивнула она на Хельги.
Доктор с недоумением стал разглядывать пациента. На отравленного он был совершенно непохож. Хотя бы потому, что с удовольствием поедал что-то жареное. (Ирракшана Ирракшаной, но когда от разогретого кальмара пошел дух, Хельги не устоял.) Бледноват, конечно, круги под глазами… Все же до могилы этому существу еще далеко.
Лекарь кашлянул, привлекая внимание окружающих, их в помещении было много, они галдели наперебой, не слушая друг друга.
– Вы… – он чуть не сказал по привычке «молодой человек», – вы, говорят, чем-то отравились?
– Отравился?! – Странный пациент в смятении переглянулся с широкоплечей девушкой, которая сидела рядом и с умилением смотрела ему в рот.
Потом оба уставились на рыжую провожатую.
– Ты что, не сказала? – упавшим голосом спросил отравленный.
– Сказала. Что ты отравился. А что мне оставалось? Он решил бы, что я спятила, и отказался идти. Если уж нас курганники жрать отказываются, чего ждать от человека?
Лекарь поморщился: рыжая была бестактна и несла околесицу. Он начинал сердиться.
– Вот что, юные создания! – заявил он очень решительно. – Будьте добры, объяснить толком, в чем дело, или позвольте откланяться.
– Боюсь, вы примете меня за сумасшедшего! – горестно прошептал пациент.
– А вы рискните. – Лекарь постарался ободряюще улыбнуться. Ситуация его раздражала, но существо было хорошеньким, бледным и грустным. – Ну чего вы съели?
– Ирракшану!
– Чего?! – Лекарь решил, что ослышался.
– Он поглотил Ирракшану! – выпалила Меридит громко и отчетливо – так, чтобы сомнений не оставалось.
Лекарь взглянул дико, потом поджал губы:
– Теперь принято так шутить?
– Такими вещами не шутят! – подала голос из угла совсем юная девчушка. – У него в мозгу шевелятся чужие сущности! Думаете, приятно?! – Она хлюпнула.
– Она меня сама чуть не сожрала! – плаксиво пожаловался седой прыщавый юноша. – Огромная, скользкая! Ужас!
– Это я виноват! – шумно вздохнул громила, похожий на орка. – Угораздило так напиться!
– Никогда нельзя пить то, что наливают гоблины, – нравоучительно откликнулся гном. – От гоблинов добра не жди!
– Типичный гномий шовинизм и ксенофобия! – заметил красивый эльф.
– Все высказались?! – вскипела рыжая.
И лекарь неожиданно понял: никто действительно не шутит. Напротив, они убийственно серьезны. Перепуганные, растерянные, смотрят умоляюще.
Он перешел к решительным действиям – изгнал всех лишних на улицу, оставил одну Меридит и потребовал связных объяснений. Опыт подсказывал ему: от «отравленного» связных объяснений не дождешься.
Меридит толково и кратко, в свойственной дисам манере обрисовала происшествие.
– Чего же вы от меня ждете? – спросил специалист печально. – Ни я, ни другой лекарь не в состоянии вам помочь. Возможно, сильный маг или психиатр… Боюсь, вы во власти иллюзий. Слишком невероятная история!
Хельги мечтательно вздохнул. Ах если бы! Но он точно знал: поглотил!
– Давайте попробуем проверить, – предложил лекарь, чтобы быть хоть чем-то полезным. – Говорите, у вас чужие воспоминания? Мой дед стал жертвой Ирракшаны тридцать лет назад, в годы переворота. Семья так и не нашла, где он спрятал шкатулку с золотом. Попытайтесь вспомнить.
– Не знаю, – засомневался Хельги. – Их так много, все перепутанные, разрозненные. Обрывки одни! Но я постараюсь.
Старался он долго, зато плодотворно. Тряхнул головой, словно отгоняя наваждение, и с великолепной уверенностью сообщил:
– Никакая не шкатулка, а большой глиняный горшок. Зарыт в комнате с круглыми стенами под плитой, у левого края двери. Там пять тысяч золотых старой чеканки, бабушкина диадема с рубином в виде рыбьего глаза и костяной охранный амулет.
Лекарь не верил своим ушам.
Некоторые существа, вроде лепрехунов умеют чуять скрытое золото. Другие умеют воровать мысли. Но даже самый сильный маг не в состоянии дать столь детальное описание ненайденного клада. Конечно, сумму странный пациент мог назвать наугад, и даже если она совпадет, не исключена случайность. Но откуда он узнал про диадему? Все, включая самого лекаря, считали ее конфискованной при обыске. Мало того, одному лишь деду с его оригинальным воображением рубиновая вставка посреди овальной серебряной пластины напоминала рыбий глаз. И одному лишь деду владелица диадемы приходилась бабушкой, остальные члены семьи именовали украшение «дедушкиным».
Потрясенный лекарь, наскоро попрощавшись и пообещав вернуться, ринулся домой. И неизвестно, что сильнее влекло его – стремление постичь истину или желание обрести сокровища.
Меридит нахмурилась.
– Вот что я скажу. Если ты, Хельги, не хочешь стать народным героем, лучше нам убраться из города как можно скорее!
Спригган пришел в ужас. С этой позиции он проблему еще не рассматривал.
– А как же лекарь? – спросила Энка. – Зря я за ним бегала?
– Он все равно не поможет. Он сам сказал! Уходим! – заторопился Хельги.
– А ты сможешь?
– Смогу, смогу. Где мой мешок? Ну чего вы копаетесь?!
Когда внезапно разбогатевший лекарь, а с ним восхищенная толпа пришли к Мицару, их встретил опустевший подвальчик, забитый старым магическим хламом. Он машинально заглянул в хрустальный шар – сильно искаженная физиономия рыжей девицы показала ему оттуда язык.
«Вот так рождаются легенды!» – сказал лекарь сам себе.

 

От Трегерата дорога резко сворачивала влево, на запад. Предстоял долгий и очень опасный отрезок пути – вдоль подножия Арвейских гор. По слухам, его контролировали орки. Хотя сейчас что орки, что люди – все едино враги!
В первый день путники прошли мало. Ослабев от пережитого ужаса, Эдуард едва волочил ноги, Хельги тоже не проявлял обычной прыти. К счастью, нашелся удобный ночлег – пастушья хижина. Судя по следам, вернее, их отсутствию, она пустовала все лето.
Хорошее это было жилище! Сложено из валунов, крыто сланцем, внутри есть очаг и лежанка. Ее на правах особо несчастного занял Хельги.
– Поживем здесь несколько дней, – решил он, – пока у меня в голове не утрясется окончательно.
Надо заметить, все у него утрясалось довольно быстро. Он научился загонять реликты чужих сущностей поглубже в недра разума, чтоб не мешались. Только со сном была беда – громоздились нелепые чужие кошмары.
– Ну кто бы мог подумать, что спригган способен поглотить демона! – не переставала удивляться Энка, слушая его страшные рассказы о ночных видениях. – В жизни бы не поверила!
– Давайте посмотрим правде в глаза! – воззвал вдруг Аолен, особенно молчаливый в последние дни. – Хельги не спригган!
– Здрасте! – оскорбился тот. – Кто же я по-твоему?
– Демон.
– Что за дурость?! – спустя некоторое время обрел-таки дар речи Хельги. – Не стыдно меня обижать, когда мои мозги и без того не в порядке? Я очень хорошо помню, что родился спригганом!
– Не спорю! – поднял руки эльф. – Возможно, ты родился именно им… хотя ты ведь не знаешь, кто твой отец?
– Не знаю. У нас это обычное явление. Но с демонами наши женщины не путаются.
– Хорошо. Ты пришел в этот мир спригганом. Но перестал им быть, переродился в демона.
– Из-за того что поглотил Ирракшану? – решила уточнить Энка.
– Силы Стихий! Разумеется, нет! Никакой спригган, да и никакой смертный вообще, не может никого поглотить, это противоречит нашей природе. И магические потоки перемещать не может, будь он хоть трижды великий маг. И нейтрализовать эманации трех десятков демонов-убийц не может! Оборотневы младенцы от нас следа не оставили бы, сумей они пустить в ход магию. А ты, Хельги, стал демоном в тот момент, когда твоя мать опоздала с подменой. Думаю, дело в этом.
– Я тебе не верю, – безапелляционно заявил невольный претендент на звание демона. – Это все неправда. Я спригган.
Он придвинулся к Меридит, будто ища поддержки, но та задумчиво молчала. Энка тоже долго не издавала ни звука, а после сказала:
– Теперь мне понятно, что случилось с вином в Конвелле! – И пояснила для неосведомленных: – Короче, в том году мы со скуки полетели в Конвелл, смотреть коронацию. И опоздали. Сперва Тимпан – это мой бывший грифон – выкобенивался, не хотел везти троих сразу, потом еще что-то, и когда мы наконец долетели, охрана уже не пускала на Площадь. Тогда Хельги разозлился и сказал: «Чтоб у них все вино прокисло!» И оно прокисло. Все вино во всем королевстве! Такой переполох вышел! Коронацию отложили, у них без вина не принято. Мы еще удивлялись, какие случаются совпадения. Но раз Хельги демон – удивляться нечему.
Хельги закрыл лицо руками и простонал что-то насчет мамочек. Дурацкая история с вином оказалась для него более убедительной, чем логические доводы эльфа. Он снова пришел в смятение.
Меридит рассердилась.
– Чего вы пристали к бедному созданию! Демон, не демон – какая разница! Хельги, солнышко мое, плюнь ты на них! Все говорят, в Конвелле вино дрянное. Могло и само прокиснуть.
Дисе в самом деле было безразлично, кто такой Хельги. Главное – живой, более или менее здоровый и при ней. Остальное неважно!
Зато Ильза пришла в восторг.
– Если Хельги демон, – сообразила она, – значит, ему можно поклоняться – и он будет считаться богом! Хельги, я стану тебе поклоняться, ладно?
– Нет!!! – завопил несчастный. – Нельзя мне поклоняться! Тебе нормальных богов, что ли, не хватает?!
– Не хочу поклоняться нормальным, хочу тебе, – упрямилась Ильза. – С теми я не знакома.
– Вот и хорошо! Говорят же, у знакомых лекарей лучше не лечиться. А знакомым богам лучше не молиться!
– Ты все переврал, – вмешалась справедливая диса. – Это лекари говорят, что знакомых лучше не лечить, а все больные как раз любят ходить к своим.
– Вот! – торжествовала Ильза.
Хельги надулся:
– От тебя я такой подлости не ждал! Уж ты-то могла бы поддержать в трудную минуту!
– Извини! – огорчилась Меридит. – Я не со зла. Просто ради справедливости.
– А могла бы – ради меня! Но в любом случае не желаю, чтобы мне поклонялись знакомые. И незнакомые тоже. Что я демон, надо еще доказать. Мало ли какие совпадения случаются!
– Не понимаю, чего ты упираешься? По-моему, быть демоном куда престижнее, чем спригганом, – заметил гном, поморщившись на последнем слове.
– Тебе не понять. Ты ведь никогда не был спригганом.
– Боги миловали! – презрительно фыркнул Орвуд.
Для гномов все, кто не является их соплеменниками, – существа второго сорта. Кроме демонов, разумеется. Скрепя сердце гномы признают если не превосходство бессмертных, то по крайней мере равенство себе, любимым.
Энка показала надменному гному козью морду, а Рагнар поспешил оповестить, что коренья испеклись. Путникам опять пришлось перейти на подножный корм. Пополнить запасы в Трегерате они по понятным причинам не смогли, а про охоту никто не заговаривал, чтобы не расстраивать Хельги.
Речь зашла о другом.
– Интересно, сколько времени… – начала Энка.
– Около полудня, – откликнулся эльф.
– Я не про то! Я говорю: интересно, сколько времени осталось до конца света?
– Демон его знает! – по привычке ответила Меридит.
– Вот я его и спрашиваю. Хельги, сколько осталось до конца света?
– Издеваешься, да?
– Нет, беспокоюсь, что не успеем. Уже полгода бродим, бродим, – и все напрасно!
– Почему – напрасно? – не согласилась диса. – Мы сделали много полезного. Дракона извели, проклятых младенцев, Ирракшану. Выяснили, что Хельги – демон. А иначе в жизни не догадались бы.
– То-то было б расчудесно! – вставил экс-спригган.
– Ага, скажи еще: Заслон передвинули! – съязвила Энка. – То-то миру от нас польза!
– И нечего ехидничать. Пойдем на Север, предупредим демонов…
– Через Перевал не пойду! – вставил экс-спригган. – Не надейтесь!
Аолен только руками развел. Ну что за создание! Преодолел страшное Чернолесье, победил демона-убийцу, а Перевала с его дряхлой магией по-прежнему боится!
– Опять через все Староземье пилить! – разворчалась сильфида. – Глядишь, к весне доберемся.
– Не преувеличивай. Самое позднее к февралю.
– Велика разница! У меня ноги не казенные.
– И что ты предлагаешь?
– Два варианта. Или пусть Хельги перенесет нас демоническим образом…
Хельги взглянул уничтожающе и не удостоил ответом.
– …или надо отправляться в Сильфхейм за грифонами. Вдоль Арвеев, прямо к морю. Месяц – и мы на месте.
Меридит сделала красноречивый жест пальцем у виска:
– Рехнулась? Всех наших сбережений хватит как раз на один грифонов хвост.
– Сама дура! Кто говорит, что мы будем ПОКУПАТЬ грифонов?
– А как же?! – опешили все.
– ВОРОВАТЬ, разумеется! Ну чего вас перекосило? Можно подумать, мы никогда не воровали!
– Только по горькой необходимости, самую мелочь! – спорил потрясенный эльф. – А грифоны стоят целое состояние, ты сама говорила.
Меридит фыркнула: логика эльфа не выдерживала никакой критики. Кража есть кража – по-крупному, по мелочи ли. Аолен смутился. Энка атаковала:
– Мы и теперь по необходимости. Кому нужно состояние, если Мир погибнет? Но если уж ты такой совестливый – ладно! Ограбим мою собственную родню. Экспроприируем папашкиного Пегаса, бабкину Амариллис – бабка сейчас с котом целуется, ей ни до чего дела нет, и племянниковского Трофея, он все равно придурок… да не Трофей, а племянник! Троих заберем, у них еще девять останется. Ничего, пусть летают по очереди. В конце концов, имею я право на долю в фамильном имуществе?
Оспаривать права сильфиды никто не взялся, а потому, переночевав последний раз в гостеприимной хижине, компания двинулась в новом направлении. Не на северо-запад, как планировалось раньше, а вновь строго на запад, вдоль южного склона первой гряды Арвейских гор (соответственно вдоль северного склона второй гряды), по межгорной лощине.
Вот это были настоящие горы! Те самые гордые снежные вершины, что вздымаются выше облаков и подпирают небеса. Обитель богов и духов. Такой красоты Ильза в жизни не видала!
– Мы пойдем наверх? На самый-самый верх! Оттуда, наверное, все Староземье видно! Пойдем?
– Нет, – разочаровала ее Энка, – наверх, слава всем богам и демонам, нам не надо… И можешь не страдать. Там жутко холодно, нечем дышать и кишмя кишит зловредная снежная дрянь. Я уж молчу про ледники, лавины, бураны, камнепады и прочие прелести жизни.
– Я хочу увидеть Мир с высоты, – раскапризничалась Ильза. – Может, его скоро вовсе не станет, а я так ничего и не успею повидать!
– Во-первых, за последние полгода ты повидала больше, чем некоторые за всю жизнь. Во-вторых, скоро добудем грифонов, и смотри себе с высоты сколько влезет. Самой надоест!
Этим Ильза и утешилась.

 

После унылой осенней степи путникам показалось, что они вновь вернулись в лето. Стоял конец октября, но здесь, в долине, до сих пор зеленела трава, цвели крупные яркие цветы, насекомые собирали нектар, ручьи журчали, улитки ползали, блестя на солнце полосатыми раковинами.
И не было дела ликующей природе до обезображенных человечьих трупов, разбросанных по единственной улице маленького горного селения.
– Гоблины! – выдохнула Энка. – Гоблины Аль-Оркана!
– Да это сделали орки. Только они так поступают. – Рагнар имел в виду выдранные зубами внутренности, размозженные лица, оторванные конечности.
– В Трегерате, в трактире, тоже был гоблин, – прошелестела Ильза, почти теряя сознание от невыносимого смрада гниющих тел. – Тощий… Он казался незлым…
– Гоблины Аль-Оркана – это особая порода. Не то они проклятые, не то еще каким-то другим образом измененные. Случится общаться с гоблинами – смотри не брякни об орках. Это для них закрытая тема. – Хельги болтал, чтобы не думать. – Кстати, ведьма из Чернолесья сказала, что спригганы и сильфы – это перерожденные эльфы.
Энка поморщилась. На ее взгляд, последнее замечание в данном контексте было совсем даже некстати.
– Почему перерождение всегда носит характер деградации? Почему в результате никогда не получается что-нибудь более совершенное, прекрасное? – Аолен сказал и сам ужаснулся своей бестактности.
Но Хельги все пропустил мимо ушей, а Энка услышала, конечно, но промолчала, стерпела. Не время было для глупых обид.
В течение трех дней им встретилось еще четыре уничтоженных села.
– Надоело! – злилась Меридит. – Хочу уже нормально воевать, а не бродить по задворкам чужой войны. Диса я или кто?
– Вот-вот! Ты по крайней мере знаешь, кто ты есть. Не то что бедный я! Тебе грех жаловаться, – отметил Хельги.
В пятом селе картина была особенно страшной. После всего увиденного, казалось бы, куда еще страшнее? Но, как выяснилось, было куда. Видавшие виды наемники, и те едва справлялись с собой. Принцу и Ильзе завязали глаза.
Аолену вспомнилось самое первое уничтоженное эльфами село. «Ваши действуют более-менее аккуратно. Привыкнешь», – сказал тогда Хельги.
Он не поверил. А ведь привык! Интересно, если часто смотреть на ТАКОЕ, тоже можно привыкнуть?
– Эти орки не заслуживают того, чтобы жить на свете! – прорычал Рагнар, вцепившись бледными пальцами в горло.
– При чем тут орки-то? – буркнула диса. – Не видишь, тут люди поработали?
– Как?! – вскричал рыцарь. – Люди так не могли! Почему ты решила?
– Конечно, они, – согласилась Энка. – Люди инсценировали нападение орков. Помните, как в Уммаре? Перестарались, правда. Опия, что ли, перебрали? Поэтому все так и искромсано. По неопытности. Где орк – хряп одним ударом, эти – тюк, тюк мимо, кишки в разные стороны…
Лучше бы она молчала. Ильза, Эдуард, Аолен и Орвуд дружно не справились с желудками, даже отбежать в сторонку не успели.
– Нашли тему для беседы, – недовольно зашипел Хельги. – Внутри – кошмары, снаружи – кошмары. Не жизнь у меня, а наказание. Хоть бы раз что-нибудь приятное произошло – для разнообразия.

 

Двое сошлись на тропе в смертельной схватке. Огромная, на голову выше Рагнара, женщина-орк и невысокая, гибкая женщина-человек. Битва началась недавно – обе выглядели еще свеженькими, махали мечами почем зря, но перевес был на стороне орчанки. У нее был и удар сильнее, и скорость выше – чувствовался профессионализм.
– Вот растопырились по всей тропе! – узрела повод для недовольства вредная Энка. – На хромом козле не объедешь!.. – И где она подхватывала свои дикие выражения, совершенно чуждые сильфам? – …Придется обходить краем, опять все ноги промочим!
Было утро, и высокая трава была покрыта обильной росой. Влезешь – штаны до колен вымокнут.
– Как обходить?! – возопил Рагнар. – Разве мы не поможем этой несчастной?
– Какой? – хором спросили наемники.
– Девушке, разумеется! – Рагнар уже рвался в бой. – Не орку же!
– Орк – тоже девушка, – заметила Меридит. – Где твой рыцарский дух? Идет честный поединок.
А Энка выдала очередной перл народной мудрости:
– Двое дерутся – третий не мешай!
Но и это Рагнара не остановило: спустя довольно продолжительное время пейзаж украсился орочьим трупом.
Пока шло сражение, эльф тоже не находил себе покоя, рвался на помощь.
– Втроем на одну – это свинство! – презрительно отреагировала сильфида.
– Но ведь это орк! Как знать, не из тех ли, что вырезали мирные селения?
– А это человек. Как знать, не из тех ли, кто поработал в последнем? – парировал сердитый гном. – Ладно Рагнар, человек, за свою бьется. А ты-то куда лезешь?
С гордым видом победителя рыцарь подвел спасенную деву к честной компании, и все, кто был мужского пола, восхищенно ахнули при виде нее. Один Хельги ахнул по другой причине.
У спригганов, как и у фьордингов, представления о женской красоте были схожими и вполне определенными. Понятно, что кривые ноги или, скажем, горб женщину не красят. Но лучше уж кривые ноги и даже горб, чем ТАКОЕ.
Хельги сразу вспомнилась известная сказка. Жена ярла часто рассказывала ее своей племяннице Бритте, чтобы та не выпендривалась: некая заносчивая красавица отказывала всем женихам подряд и тем самым прогневила бога Бальдра, что посватался к ней, прельстившись неземной красотой. В наказание она была превращена в уродину. Кожа ее потемнела как у вернувшегося из южного похода фьординга, но не на время, а навсегда. Нос изогнулся горбом, брови почернели и срослись на переносице, как вороньи крылья, губы стали ярко-красными и пухлыми, а длинные волосы тоже почернели, словно жирная зола, и вдобавок свились кольцами, встопорщились вокруг головы коконом. Плечи сузились, талия стала тонкой, как у осы, а женские прелести – вдвое больше, чем требует естество.
Хельги глазам своим не верил: спасенная Рагнаром дама подходила под описание один к одному. Будто из сказки сбежала! На своем веку он встречал множество южных женщин, все они были, мягко говоря, не красавицы, но их безобразие никогда не принимало таких крайних форм.
– Ох и страшна, бедняжка! – прошептал спригган потрясенно. – И почему занавесочку не носит, как все нормальные южные женщины?
Энка усмехнулась:
– А зачем, по-твоему, они носят «занавесочку»?
Хельги удивился такому очевидному вопросу:
– Как – зачем? Морды прячут. Страшные же!
– Осел ты, Хельги. Они вовсе не страшные. И закрывают лица, чтобы скрыть красоту от чужих глаз. Так велят их боги.
Хельги выслушал, но не поверил. А черноволосая дива смотрела на мир так, будто и впрямь не сомневалась в собственной неотразимости и к тому же будто это не Рагнар, а она сама перебила всех орков в округе.
Но Рагнар был не в претензии. Он не сводил с нее восхищенного взгляда. Вот это женщина!!! Невольно он сравнивал ее с Меридит – почему он так увлекся ею? Тощая, широкоплечая, резкая диса была начисто лишена того милого, нежного, кокетливого и лукавого, что делает женщину женщиной. А Самитра – так звали новую знакомую – даже сражается грациозно, словно воплощенная женственность. И не скрывают эту женственность ни мужская одежда, ни оружие в руках.

 

– Я принцесса Самитра! – объявила черноволосая красавица. – Вы кто такие?
– Тебе что за дело? – вдруг окрысилась обычно тихая Ильза. – Подумаешь, прынцесса! – исковеркала она слово на манер Меридит. – У нас самих тут два принца и настоящий демон… Хельги, не толкайся!.. Так что отчет всяким разным давать не обязаны!
Энка улыбнулась с одобрением: «Моя выучка!»
«Воспитали нахалку на свою голову», – нахмурился рыцарь.
– Я была в беде, но никто из вас, кроме благородного рыцаря, и не подумал прийти мне на помощь!
– А мы к тебе в телохранители не нанимались!
– Разве не долг каждого мужчины защищать слабую женщину? – Игнорируя злую девчонку, Самитра обратилась к Хельги. Она смотрела на него в упор, требовательно, но при этом обольстительно.
Рагнар нахмурился еще сильнее.
«И чего тебя Ирракшана не сожрала?!» – подумал он с такой злостью, что сам испугался.
– Правда, Хельги, почему ты не помог бедной гоблинше? – разошлась Ильза. – Эти двое набросились на несчастную женщину, убили. А ты стоял и глазел! Фу!
Хельги вздохнул с искренним раскаянием. Наверное, в самом деле следовало помочь орчанке. Справедливости ради. Самитра продолжала делать вид, что Ильзы не существует вовсе:
– На меня набросилось чудовище, отвратительное, уродливое, а вы…
Хельги возмутился.
– Да уж не страшнее некоторых! – выпалил он от души. – Прежде чем других ругать, надо сперва на себя посмотреть!
Но Самитра, абсолютно уверенная в собственной красе даже не поняла, о чем он толкует. Ильза тоже, но на сердце у нее стало легко и весело.
– …Но что случилось с вами, Ваше Высочество? – ласково и встревоженно расспрашивал Рагнар. Он вел Самитру по тропе, поддерживая за локоток, будто фарфоровую. – Как очутились вы одна в таком опасном месте?
– Ах, друг мой! – скривила она в снисходительной улыбке капризные алые губы. – Это долгая и печальная история. Несчастья мои начались в тот день, когда отец мой, король Эттелии, решил выдать меня замуж. Ко мне посватался злой колдун Бронуш, правитель Дефта, маленького горного королевства, что лежит за третьей грядой, на самой границе с беззаконным Аполидием. Я отказала гадкому Бронушу, сказала, что никогда не стану женой злодея-некроманта. Но тот не смирился с отказом. Силами темных чар он похитил меня из родного замка, повез в горы.
По пути мы попали в засаду – целый отряд кровожадных орков набросился на нас. Колдун долго сопротивлялся, пока силы его не иссякли. Тогда чудовища разорвали в клочья его грязное тело, а я стала их добычей. Меня потащили в горы, на север. О, как же страдала я, связанная по рукам и ногам грубыми ремнями, как впивались они в мое нежное тело! Но Силы Судьбы благоволили мне. Орк беспечно оставил подле меня свой меч, я смогла освободиться и бежать. За мной снарядили погоню, одна тварь уже настигла меня. Но тут явился ты, о мой благородный рыцарь! – Нежные пальцы коснулись руки Рагнара. Сердце принца затрепетало.
– Теперь вы в безопасности! Мы отведем Вас в Эттелию! – воскликнул он, даже не посоветовавшись с остальными.
Впрочем, никто не возражал, ибо Эттелия была как раз по пути.
Хельги слушал рассказ Самитры, и его не покидало смутное беспокойство. Что-то не стыковалось в этой трогательной истории, хотя звучало все вполне правдоподобно, – почему-то она вызывала в памяти небылицу, сочиненную Меридит для почтенного барздука Тувса.
Меридит оглядывалась назад и довольно улыбалась. Настроение ее было чудесным.
Там позади, отставая шагов на десять, шли Рагнар с Самитрой. Принцесса опиралась на руку рыцаря, а тот взирал на нее с выражением собачьей преданности. Обычно суровое лицо его сейчас казалось глуповатым, как у простого деревенского парня. Или деревенского же теленка. Лучшего Меридит и пожелать не могла!
Энка давно уведомила дису – сама она могла и не заметить, – что Рагнар к ней, мягко говоря, неравнодушен. Сообщение вызвало у Меридит состояние постоянного дискомфорта. Рагнара обижать не хотелось, он и воин отличный, и человек неплохой, и товарищ… Но как мужчина он не нравился ей категорически. Попыталась представить себя с ним – передернуло от физического отвращения. Вот незадача!
Удивительно, каким робким и нерешительным кавалером оказался мужественный с виду Рагнар! Оно и к лучшему, ведь даже те скромные знаки внимания, на которые он отваживался, диса воспринимала с едва скрываемым раздражением. С другой стороны, будь он посмелее, Меридит смогла бы применить один из своих радикальных способов избавления от нежелательных поклонников. А так вроде бы и повода не было. Действовать же по-женски дипломатично она не умела и сама сознавала это. Оставалось терпеть молча.
И вот теперь, когда рыцарь втрескался по самые уши (как выразилась Энка) в южную принцессу, проблема отпала сама собой! Ну разве жизнь не прекрасна?!
– И чего они плетутся, будто вчера ходить научились? – Энка начала выказывать нетерпение.
– Оставь их в покое! – зашипела диса. – Не мешай их счастью, пусть общаются на здоровье!
Сильфида понимающе усмехнулась:
– Не очень-то обольщайся! На Побережье они расстанутся – и Рагнар снова переключится на тебя.
– Не-эт! – Меридит мечтательно задрала к небу довольную физиономию. – После ТАКОЙ он на меня больше не взглянет, можешь не сомневаться!.. Силы Великие, как она может его выносить?! Не представляю!
На третью после встречи с Самитрой ночь чуткую дису разбудили звуки – тихие, но вполне определенные: монаршие особы перешли от слов к делу.

 

Неделя пути отделяла путников от Побережья, так утверждал Орвуд. Гном хорошо знал здешние места. В свое время он с экспедициями облазил все Арвеи вдоль и поперек в поисках золотой руды.
– Какой смысл было искать? – осудил Хельги. – Арвеи горы слишком молодые, тут не может быть золота. Видишь, какие высокие!
– Даарн-Ол тоже высокие, а золота полно… вернее, было полно, – хмуро поправился гном.
– Даарн-Ол намного старше. Они почти ровесники Безрудных гор, просто испытали новейшие тектонические поднятия в эпоху, когда закрылся океан Палеоркан, Аполидий вклинился в наш континент и возникли Арвейские горы.
– А когда это было? – Ильза с ужасом вообразила себе этакую катастрофу.
– Примерно двадцать пять миллионов лет назад, – ответил Хельги, справедливо полагая, что термин «палеоген» ей ничего не скажет.
Ильза сразу успокоилась. Она умела считать до тысячи, но знала, что миллион – это ужасно много. А Орвуд усмехнулся скептически:
Назад: ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Дальше: ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ