ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Великий день близился – об этом шумели февральские метели, выли промозглые западные ветра, звенела первая капель, шуршали оседающие снега.

Три тысячи лет – долгий срок для смертного, бесконечно долгий. Ни один, пусть даже трижды великий маг из племени людей не может поддерживать свою жизнь тысячелетиями.

Но Он смог. Ведь это Он, ближайший из ближних, стоял за спиной Великого Мангоррата в тот жуткий миг, когда в далеких Песках Шаала (Альтеция, да и всего Аполидия в ту пору не было и в помине) подлый изменник, презренный сид Роха выплеснул жертву на землю, мимо тамошнего Престола. Это Он успел-таки зачерпнуть малую толику Силы, когда она, голодная, яростно пожирала своего несостоявшегося властелина. Корчилось в муках его дородное тело, таяло, растворялось, утекало в небытие. Опустел сияющий круг. Рухнули надежды…

Три тысячи лет миновало с тех пор. Он забыл свое прежнее имя. Он давно перестал быть человеком. Кем стал – и сам не знал: как ночной упырь пил кровь своих подданных, как демон-убийца тянул потихонечку сущности, – тем и жил все эти годы. А еще – неутоленной жаждой власти, той, от которой стоял в одном шаге и которая прежде должна была достаться не ему. Пожалуй, сейчас Он был даже благодарен презренному адепту Рохе, хотя поначалу гибель владыки воспринял как конец света, самые страшные казни измышлял для предателя.

Можно ли описать словами чувства, охватившие его, когда последний жалкий, выродившийся потомок грозных сидов, отпрыск Рохова колена, после стольких лет бесплодных поисков наконец-то попал в его сети! Схватить, растерзать, раздавить собственными руками, зубами выгрызть сердце! Глотать, захлебываясь, приторную кровь, пусть и разбавленную поколениями, но все еще Рохову!

Но нет! Не теперь!.. Последний из сидов должен стать свидетелем Его триумфа! Потомок должен сполна расплатиться за преступление предка! Он ждал этого три тысячелетия – что по сравнению с ними эти несколько месяцев. Время учит терпению.

Чего только не свершилось в мире за этот срок!

Погибли гордые сиды под огненными мечами фоморов, погибли и сами фоморы под беспощадным натиском племен Дану, которые уходили в море, теснимые воинственными эльфийскими кланами, надолго утвердившими свою власть над той частью суши, что именуется теперь Староземьем. Но расплодились люди – и эльфы скрылись в лесах… Всего не упомнишь! Царства рождались и умирали, народы приходили и уходили, честолюбивые твари рвались к власти, но гибли, так и не дотянувшись до нее. Мир встал на путь самоуничтожения и был расколот надвое во спасение. – Он видел все это. И ждал.

Ждал своего, верного часа И вот он наступал. И скоро, совсем скоро мир вновь объединится под Его властью. Сами Силы Судьбы благоволят Ему, не случайно шестой священный сосуд вернулся едва ли не в последний миг (именно мгновениями кажутся месяцы пред ликом тысячелетий), когда Он был на грани полного отчаяния, понимая: второй срок уже не переждать, не пережить.

Теперь Его мало что тревожило. И странные происшествия с растревоженными Престолами, и загадочная гибель лучших подданных казались ему, упоенному близостью Силы, не более чем случайными совпадениями.

Немного смущало шевеление проклятых гоблинов на юге, они ведь тоже могли помнить… Но нет! Диким горным ордам не остановить его сейчас, на самом пороге Власти. Как не встать на его пути поганому дефтскому колдуну, прибравшему к рукам Престол и тянущему из него понемногу. Неотвратимо грядет новая эпоха, что будет принадлежать Ему безраздельно! Такова Судьба, с ней не поспоришь. Трепещи, о Мир!

Никто из северян так и не заметил, что мерзкие сектанты снялись с насиженных мест. Никто не забрел в мертвые селения, все привыкли обходить их стороной. Поначалу ветер доносил до дальней округи смрад непогребенных тел, настолько ослабленный расстоянием, что никто не подозревал о его страшной природе. Затем пришла зима, замела дороги, скрыла следы.

Небольшими группами, по ночам, минуя пограничные посты и большие города, расползались мангорриты по миру. Одни следовали быстро, настоящим походным маршем, почти не задерживаясь на отдых – торопились успеть в срок к дальним Престолам. Другие, напротив, больше выжидали и медлили, таились по глухим углам, чтобы ни у кого раньше времени не возникло вопроса: что это за странный народ объявился в окрестностях Конвелла или, скажем, Дефта?

Шли пешком. Даже адепты наравне со всеми месили летнюю пыль, осеннюю слякоть, зимний снег и горячий южный песок босыми ногами. Лишь самого Владыку несли прямо на троне, приспособленном к носилкам, посменно шестнадцать приближенных, да одинокая кобылка волокла к побережью тесный грязный возок со связанным по рукам и ногам пленником.

Близился роковой час…

Орвуд чувствовал себя свободным, словно птаха. Золото – очень тяжелый металл. Нужно быть гномом, чтобы согласиться долгие месяцы таскать на себе по городам и весям большую (к счастью, тонкостенную) чашу и массивный орочий амулет.

Теперь оба артефакта мирно покоились в сокровищнице Оттона, оставленные на хранение вместе с двумя другими: кристаллом и Черным камнем Ло.

Моментами освобожденному от бремени золотого груза гному чудилось, будто он стал легкой пушинкой, и порыв ветра может сдуть его с палубы прямо в воду. Непривычное и упоительное ощущение… Каким мимолетным оно оказалось!

Матрос перекатывал по палубе тяжелые бочки.

– Господин гном, подвиньтесь малость, будьте так добры!

Орвуд не слышал, увлеченный своими чувствами. Стоял у борта, устремив взор на медленно тающий вдали берег, и воображал себя чайкой, готовой сорваться и полететь…

– Господин гном, как бы вас не зашибить!

– Эй, господин гном! Вы не оглохли, часом?

Ответа не было. Моряк потерял терпение.

– Эй, Борода! Дай наконец дорогу!

Услышав постылую кличку, Орвуд подпрыгнул как ужаленный:

– Ах ты, оттонское отродье! Кто дал тебе право?.. Я тебе!..

Перерасти в драку перебранка не успела. В тот момент, когда запахло жареным, прямо перед носом противника из ничего брякнулся, едва не пробив палубу, некий предмет вроде копья… во всей своей непристойной красе.

От удивления и досады гном едва не прослезился. А моряку сразу расхотелось выяснять отношения. Он был человеком смелым, но разумным, имел одно полезное правило: никогда не связываться с колдунами. Особенно теми, что умеют сотворить оружие прямо из воздуха, – а что еще он мог подумать про гнома? Любезно извинившись, оттонец убрался восвояси. А Орвуд судорожно бросился на поиск ветоши, чтобы прикрыть наготу своего сокровища. Нет, видно, не ходить ему больше налегке!

В дельте они были спустя сутки. На хорошей оттонской шхуне да с попутным ветерком – это не пешком по горным перевалам!

Встали на рейде против Гвенской гавани. Рагнар с грустью подумал о любимой тетке Габриэле: неплохо было бы ее навестить. Но долг не велел отвлекаться на личное. Долг звал в бой! Вот только где, когда и с кем?

– Начнем с малого – поищем храм! – решила деятельная сильфида.

– Нырять будем? – усмехнулась Меридит.

– Зачем нырять? У нас есть демон, посмотрит в Астрале.

– Вот так и говори: Хельги посмотрит в Астрале. А то: «Поищем»! Искательница наша! Любишь ты обобщать в свою пользу!

В ответ девица пустила в ход дежурную фразу: «Сама дура», и довольная Меридит сочла спор выигранным.

Храм Хельги обнаружил быстро, ядовито-малиновый цвет сразу бросался в глаза.

– Нашел! Во-он там, правее, на дне. – Он неопределенно махнул рукой.

– Ну доставай, поглядим! – распорядилась Энка. – Ну чего ты вытаращился, как упырь на осину? Ты ведь в Альтеции вытаскивал храм из песка! Какая разница, на сколько метров! Главное не расстояние, а принцип! Поднимай, не тяни!

– Хорошо, подниму, – в голосе демона звучала угроза, – а поставлю куда?

– На берег неси!

– Жертвы и разрушения тебя не пугают? И вообще, если храм сдвинуть, люксограмма нарушится – это ослу сехальскому понятно!

– Тогда поднимай вместе с дном!

– Надо! – печально подтвердила Меридит.

Хельги посмотрел уничтожающе.

– Хорошо. Рагнар, прикажи спустить шлюпку, мне надо на берег. А шхуна пусть отойдет подальше в море и ждет сигнала…

– Зачем тебе на берег? – забеспокоилась Меридит, почуяв недоброе.

– Камней покрупнее соберу, отлив буду делать, – ответил брат по оружию ядовито.

Сколько ни бранились девицы, сколько ни увещевал эльф, демон-убийца был непреклонен. Или привычная, безопасная для окружающих спригганская магия, или не видать им храма как своих ушей. Хватит с него экспериментов с замковыми крышами!

Люксограммы Хельги не увидел, он лежал трупиком на дне погрязшей в ил шлюпки под присмотром удрученного его состоянием Аолена, и было ему так погано, что сил не оставалось воспользоваться моментом и заняться копошащейся вокруг фауной, обитавшей на морском дне и ошалевшей от внезапного исчезновения родной стихии. Даром пропадал ценнейший научный материал!

В это время девицы, два принца и гном, едва выволакивая ноги из тины, пробирались к высящемуся чуть поодаль строению.

Если не принимать в расчет колонии кораллов, наслоения водорослей и друзы мидий, исказившие лик Мангоррата до неузнаваемости, храм сохранился неплохо и снаружи, и изнутри. Хельги исхитрился расчистить его пол от вековых залежей донных осадков обратным током воды.

Видно, Силы Судьбы не ожидали от своих наемников подобной прыти. На холодном сыром полу пришлось просидеть не один час, прежде чем люксограмма соизволила проявиться. За это время жители побережья успели впасть в панику, а фауна дна едва не передохла. Равно как и Хельги, которому приходилось из последних сил сдерживать морские воды, рвущиеся на законное место.

Но страдания его того стоили!

провозгласил Эдуард торжественно, помешав Рагнару продемонстрировать свои достижения. Тот даже немного обиделся.

– Я сам хотел прочитать!

– Ох, извини! Я не подумал!

– Да ладно, чего уж там! В следующий раз что-нибудь другое попадется. – Рыцарь не умел долго сердиться.

– Следует ли трактовать сей вирш так, что именно в означенный храм должен явиться главный мангоррит, дабы свершить магический обряд? – спросила Меридит высокопарно. Иногда на нее находило желание загнуть нечто эдакое, оригинальное.

– Следует! – радостно подтвердила Энка. – Сюда он явится, здесь мы его и повяжем!

Орвуд скептически хрюкнул, припомнив головорезов из храма в Конвелле:

– Ну-ну. Очень хочется верить, что мы его, а не он нас.

– Интересно, кто слагал такие дурацкие стишки для люксограмм? – перешла на нормальный слог Меридит. – Все разного размера, никакого стилистического единообразия! Не можешь сочинить хорошую рифму – выражайся прозой, чего уж проще! Нет, всех кому ни лень на поэзию тянет!

с отвращением процитировала она куплет, вычитанный некогда в «Уэллендорфском Вестнике» под рубрикой «Поздравления» и ввергнувший ее филологическую натуру в состояние тихой ярости.

Ильзе стих понравился. Меридит принялась объяснять, в чем именно состоит его безобразие, а Орвуд – в который раз уже! – удивляться, какими глупостями заняты головы его спутников в те критические минуты, когда на карту поставлена судьба целого мира. Но тут в храм проник Аолен и осведомился, уж не собрались ли они проводить эксперимент, ставящий целью выяснить: смертный Хельги или нет. Если так, то до печального результата осталось совсем недолго.

Спотыкаясь о скрытые под рыхлым слоем ила «формы донного рельефа», приятели поспешили к шлюпке. Ильза зацепилась носком сапога, не удержалась, плюхнулась во весь рост прямо в грязь. А когда поднялась, то с удивлением обнаружила, что сжимает в руке некий предмет. Рассмотрела и, взвизгнув, отбросила. Это была изваянная в натуральную величину из позеленевшего мрамора человеческая ступня.

– Где вас так долго носило? – прошипел Хельги, не поднимая головы. – Пускаю воду?

– Пускай, – милостиво разрешила Энка.

Освобожденная вода хлынула на свое привычное ложе с такой скоростью, что шлюпка едва не перевернулась. Девица попробовала призвать демона-убийцу к аккуратности, но тот выплюнул сгусток крови и заявил, что ему наплевать на судьбы мира в целом и на то, потонут они или нет, в частности, потому что лично он уже труп!

Вопреки дурным прогнозам сильфиды, шлюпка осталась на плаву, на корм рыбам никто не пошел. Океан водворился на место, бурление воды за кормой прекратилось, суденышко легко покачивалось на волнах. Спрятавшись от порывов мартовского ветра под куском парусины, спасители мира сонно ожидали прибытия шхуны. Все почему-то чувствовали себя усталыми и разбитыми, не то заразились состоянием Хельги, не то сказалось вредное влияние главного храма. Они лежали вповалку, кто как устроился, вяло обсуждали планы на будущее, борясь с наплывающей дремотой, как вдруг в голову Орвуда пришла Мысль! Она поразила его так, что гном даже взвыл, бедный!

– Идиоты!!! Скитаемся по свету, и все зря! Надо было разрушать сами храмы! Тогда миру уже ничто не угрожало бы, и можно было спокойно заняться личными делами, не торопясь искать скорпиона для призраков!.. Хельги! Эй, слышишь! – Он тряхнул «труп» за плечо. – Вставай сейчас же! Надо срочно разрушить храм! К демоновой матери!

– Оставь его в покое! – напустился на него эльф. – Не видишь, ему плохо! Хельги, не вздумай вставать, лежи смирно! К сведению отдельных плохо образованных персон, в разрушении храмов нет никакого смысла! Они всего лишь отмечают места выхода Силы. Хоть с землёй их сравняй, хоть гору сверху водрузи – Сила всё равно выйдет в назначенный срок на этом самом месте.

– Зато мангорриты это место не найдут! – парировал гном, не желавший расстаться со своей замечательной идеей.

– Да уж они-то наверняка умеют свою Силу чуять! К тому же в момент выхода Ворота Сил обычно сияют, дымятся или еще как-нибудь себя проявляют, трудно бывает не заметить. Вряд ли эта Сила поведет себя иначе!

– Тогда какого демона было городить все эти сооружения?! Для чего-то они служат? Не для нас же их строили?

– Обычно посредством храмов адепты влияют на простых подданных, – разъяснил ученый эльф. – Подавляют волю, держат в повиновении, используя незначительные эманации Силы.

– Да-а, – покачал головой гном, – хитрая наука – магия! Непостижимая!

Эльф взглянул осуждающе:

– Любое существо, хоть немного заботящееся о своем образовании, способно постичь целый ряд ее общедоступных положений, по крайней мере, в теории!

– Послушай, Аолен! Кто дал тебе право упрекать меня в малообразованности!? Я, к твоему сведению, ведущий специалист Муниципалитета по горным изысканиям!

Но эльф пренебрежительно поморщился: слишком узкая специализация.

– Да как ты можешь судить о горном деле, лекарь-недоучка! – заорал Орвуд невпопад.

Возможно, они и подрались бы – Энка давно и с интересом ждала, когда это наконец произойдет. Но Хельги жалобно попросил сестру по оружию выкинуть спорщиков из шлюпки в воду, чтобы не толкались. Пришлось им взять себя в руки: Аолену – из чувства врачебного долга, Орвуду – из четкого осознания, что именно так Меридит и поступит. А вскоре подошла шхуна, взяла своих пассажиров на борт.

– Курс на берег! – приказал Рагнар.

– О Владыка! Престол океана! Его покой нарушен!!! – Если бы родная мать увидела адепта Торху в этот миг, она не узнала бы его. Изможденное лицо было искажено смертельным ужасом, глаза вылезли из орбит, посиневшие губы мелко дрожали.

Старец резко выпрямился, взор его сверкнул гневом.

– В своем ли ты уме, чадо мое? Никто и ничто не может нарушить покои водного Престола прежде срока! Разве рыба проплывет… – Он криво усмехнулся собственной шутке.

Из глаз адепта брызнули слезы:

– Жизнью клянусь, Владыка! Престол пробудился.

Лицо старого мангоррита затуманилось, какая-то мысль мелькнула в выцветших глазах… Вот, значит, как оно начинается… Старик обмяк в кресле, спокойный, умиротворенный.

– Ступай, чадо мое! Ты принес добрую весть.

Он понял, что значили все эти необъяснимые сигналы с Престолов. Предвестники. Так просыпается Сила, так она приходит!

Он воздвиг Престолы в те бесконечно далекие годы, когда в самых смелых своих мечтах помыслить не мог, что доживет до нового прихода Силы сам. На потомков, далеких-предалеких потомков рассчитывал, им знаки оставлял… Однако их всех пришлось убить: десяток сыновей, полсотни внуков, правнуков сколько-то, уж не считал. Под корень извел родню. Знали слишком много, жили слишком долго, поглядывать косо стали на него, Владыку: чего, мол, никак не помирает старик? Не дождались! Сам их пожрал: родная кровь слаще, родная суть сытнее…

Хотел убрать Престолы, зачем они ему? Да передумал. Неверные про Мангоррата и думать забыли, а подданным нравится. Эффектно, как теперь говорят. Производит впечатление Адепты тоже довольны – легче людишек в узде держать. Да и, признаться, жалко – молодость напоминают. Он ведь их новехонькими помнит… Сейчас, говорят, обвалились, растрескались все. Камень такой срок не выдерживает, а Он все жив! Это ли не Судьба?

В Гвене Рагнар сразу побежал в гости к тетке. Звал с собой друзей, но Меридит с Аоленом отказались за всех. Неудобно, видите ли! Орвуд был очень недоволен… После королевских покоев он еще согласился бы на ужин в графском замке, но портовый трактир его категорически не устраивал.

Однако пришлось довольствоваться именно этим заведением. Кстати, очень неплохое оказалось, не хуже аналогичного в Эттелии: уютное, домашнее, даже выбор блюд почти тот же. Одно выгодное отличие: хозяйкой вместо бабушки-старушки была молодая женщина в клетчатом фланелевом платье с глубоким вырезом, в белоснежном крахмальном передничке, темные волосы уложены над ушами двумя смешными шишечками. Своими полными сильными руками она легко поднимала и разносила по столам на специальной доске сразу по десять огромных пивных кружек, без видимых усилий ворочала огромные чугуны на плите. Невысокая, крепенькая, кругленькая, с плавной грацией в движениях, она напоминала большую мягкую кошку. Она по-сестрински ласково улыбалась посетителям, так что у самих буйных из них не возникало никаких дурных идей, приятным грудным голосом напевала народные песенки, – всем умела угодить. В общем, так была мила, так хороша она была, что Орвуд вдруг перестал сожалеть о графских замках.

Но только он успел размечтаться, как в трактир с писком, визгом и истошными воплями: «Мама, скажи ему!» ворвались трое ребятишек, две маленькие девчонки и паренек лет семи.

Хельги со стоном обхватил голову руками и грустно поведал, что череп его неминуемо треснет напополам.

– Зачем нужно так мучиться? Почему ты не хочешь, чтобы я тебе помог? – укорял эльф. Он страдал от сочувствия едва не сильнее, чем его упрямый пациент от боли.

– Ты мне не сможешь помочь. Для меня есть только одно средство, – проворчал демон, поморщившись.

– Что? Ты только скажи! – Аолен был само участие.

И Хельги сказал:

– Плаха и топор!

Пока они обсуждали радикальные методы исцеления головной боли, дети затеяли драку. В пылу сражения налетели на стол, свалили стопку чистых тарелок – и в наказание были разведены по трем разным углам. Девчонки тихо хлюпали, ковыряя штукатурку, мальчишка сердито сопел и бранился: «У-у, дуры! Из-за вас все! У-у, надоели! У-у, чтоб вас Крысолов увел!»

Бах! Дзинь! – все десять кружек вывалились из хозяйкиных рук, вдребезги разлетелись на каменных плитах, засверкали крошечными айсбергами в темном пивном море. Синие глаза женщины наполнились слезами, тяжелая материнская оплеуха легла на стриженый затылок парня: «Замолчи, негодник!!! Да как у тебя язык повернулся!»

И не стыдясь посетителей, не обращая внимания на битое стекло и пивные лужи, тут же, где стояла, женщина повалилась на колени, молитвенно сцепила ладони и зашептала горячо и истово, призывая на помощь всех известных ей богов.

Стало тихо и жутко. Даже дети прекратили хныкать в своих углах, даже пьяный в стельку дрейдский моряк прекратил мычать и икать. Спасители мира недоуменно переглядывались.

– А в чем, собственно, дело, почтенный? Что за Крысолов такой? – заговорщицким шепотом обратился Орвуд к сидевшему за соседним столом портовому работнику.

– Как?! Вы не знаете? – округлил глаза человек. И, понизив голос, оглядываясь почему-то на дверь, принялся рассказывать.

С осени ползут по Староземью страшные слухи. Ходит по земле Крысолов. Худой как палка, босой, одет в бурый плащ, лица не видно. В руках дудочка.

На закате – малиновом, багровом – заходит Крысолов в города. Идет по улице, наигрывает. И черные крысы бегут к нему. Лезут из всех подвалов и чердаков, из всех щелей и дыр. Уходит – и крысы за ним. Но напрасно радуются горожане. Наступает новый закат. Идет по улице Крысолов, наигрывает на дудочке. И дети от мала до велика сбегаются к нему. Уходит – и дети за ним… Навсегда, пропадают бесследно.

– Видели Крысолова в Ольдоне, видели в Эйке, в городишках Срединных герцогств. Все ближе и ближе к побережью Крысолов. Не ровен час… – Работник снова боязливо оглянулся. – У всех дети есть, все в страхе живем…

– Отчего же его не ловят?! – вскричал Эдуард. Он был возмущен до предела. В его родном Ольдоне хозяйничает всякая мразь!

Человек вздохнул:

– Как не ловят? Ловят. И магов, говорят, нанимают, и убийц. Да только без толку все это. Нет на Крысолова у смертных управы. Темная он тварь.

– Ну, это мы еще посмотрим, – раздувая ноздри, угрожающе прошипел принц.

Рассказчик взглянул удивленно, съежился и уткнул нос в кружку с видом «я вам ничего не говорил».

– Почему вы вообразили, будто Крысолов связан с мангорритами? – Орвуд уже несколько часов тешил себя надеждой, что им не надо больше никуда скакать, что можно сидеть себе спокойненько в Гвене и ожидать прибытия главного сектанта… А что у хозяйки целый выводок ребят – это еще ничего не значит. Может, она, милостью богов, вовсе вдова? Но после рассказа работника надежда эта таяла, как мартовский снег за окном. – Может, он сам по себе бродит? Совпадение просто.

Меридит по-дисьи фыркнула:

– Ты сам-то в это веришь? Кому, кроме мангорритов, могут понадобиться толпы чужих детей? От троих уже тошно! – Это малышня, выпущенная на волю, вновь подняла визг.

Но у гнома был наготове следующий аргумент:

– Станем рыскать, ловить Крысолова – упустим нужный момент, провороним главного мангоррита.

– Нам нужен не главный мангоррит. Нам нужен Талисман сидов! А он именно там, где Крысолов. Сомнительно, чтобы сектанты стали таскать за собой через все Староземье всех похищенных младенцев. Наверняка разделывают прямо на месте.

– Фу, как ты ужасно выражаешься! – осудила подругу Энка. – Нельзя быть такой циничной особой!

– Сама дура… Короче, Крысолова нам ловить придется! – подытожила она, хотя возражал ей один Орвуд.

– Надо его тут ждать. Сам со временем придет! – продолжал упорствовать гном.

– А о младенцах ты подумал?! – потерял терпение Эдуард. – Его надо как можно скорее остановить!

– Что мне за дело до человечьих младенцев? Пусть о них люди думают! – На самом деле Орвуд не был таким уж бездушным, просто, как говорится, закусил удила.

– Вот мы и думаем! Скажи, Ильза!

Хельги болезненно зажмурился. Ему вдруг подумалось, уж не попал ли он под действие некоего экзотического проклятия, окружившего его существами, которые только и делают, что непрерывно спорят, ссорятся и бранятся…

Причем делают это гораздо громче, чем следовало бы.

Хозяйка заведения вновь пала на колени, теперь перед их столом:

– Добрые, добрые господа! Заклинаю вас! Поймайте проклятого Крысолова! У моей сестры в Эрриноре… – Голос ее сорвался. – Убейте его, добрые господа! Я за вас богов молить буду! – Она попыталась поцеловать руки Аолена, сидевшего, на свою беду, с краю.

Стало неловко до ужаса. А Орвуд вдруг ощутил горячее желание, прямо-таки потребность тут же, не доедая окорок, вскочить и помчаться на поиски Крысолова. Если бы только знать, куда именно.

– Подойдем к делу по-научному, – решил Хельги. – Займемся экстраполяцией и прогнозированием…

– Колдовать хочет! – громко прошептал моряк за столом напротив. Ничего не поделаешь, их беседа давно уже сделалась достоянием общественности.

– Уважаемая, где-нибудь поблизости есть приличная книжная лавка?

– Тамочки, за углом. У старого Кунта хорошая лавочка, – ответила хозяйка, как показалось Ильзе, слегка разочарованно. Наверное, не понимала, какой может быть прок от книжек в охоте на Крысолова. Ильза, впрочем, тоже.

В лавке Хельги купил карту Староземья.

Потом они долго рыскали по городу, собирали слухи, расспрашивали население, где именно побывал Крысолов. Местные мамаши оказались весьма осведомленными в данном вопросе. Хельги сопоставил их ответы и остался доволен:

– Разброс небольшой. Производит впечатление достоверности. – Он расстелил карту на трактирном столе, начал отмечать места точками и соединять их линиями. Ильза нетерпеливо заглядывала ему через плечо, приставала:

– А что это?

Хельги ответил:

– Возможные траектории. – И девушка махнула рукой, отчаявшись что-либо понять. Наконец демон торжественно объявил: – Ну вот! Если исходить из того, что конечная цель Крысолова – дельта, то вот этого места, Буккена, ему не миновать! Кто-нибудь из вас был в Буккене? Нет? Я тоже.

– Теперь побываем! – раздраженно перебил Орвуд. – Хватит болтать, пора в дорогу! Сколько можно рассиживаться! – И добавил в духе сильфиды: – Тетери сонные!

– Силы Стихий! Что это с ними? – потрясение спросил недавно вернувшийся от тетки Рагнар.

Сильфида усмехнулась. От ее наметанного глаза ничто не могло ускользнуть.

– Амо-ор! – ответила девица ехидно и указала глазами на трактирщицу.

Язык латен Рагнар не знал, но все понял и неделикатно расхохотался.

Давненько они не путешествовали с подобной помпой. Графиня Рю’Твен предоставила любимому племяннику роскошнейший конный экипаж. Карета была раззолочена столь богато, что Меридит мрачно заметила: «Все разбойники от Гвена до Буккена будут наши!»

К счастью (а может, и к сожалению отдельных участников экспедиции), опасения дисы не оправдались. Нападение случилось всего одно. На подъезде к местечку с романтическим названием Бычий Хвост из придорожного лесочка выскочило человек пятнадцать с кольями, дубинками и прочими атрибутами рыцарей с большой дороги. Но, несмотря на воинственный антураж, выглядели они как-то неубедительно. Нападали неуверенно, медлили, будто стеснялись. Скорее всего, это были не настоящие разбойники, а обнищавшие за время войны местные землепашцы, удумавшие поправить материальное положение неправедным путем. Рагнар справился с ними в одиночку. Распахнул на ходу дверцу кареты, высунулся по пояс, погрозил огромным мечом дольнской ковки и рявкнул свирепо: «А ну, пшли отсюда, не то я вам задам!» Разбойники послушно ретировались.

– Зачем он орет? – болезненно прошептала Ильза, приоткрыв один глаз. Всю дорогу бедняжка пластом лежала на коленях девиц и жестоко страдала. Подумать только, ни драконы, ни грифоны, ни ковры-самолеты, ни морские суда – ничто ее не брало, а в шикарной графской карете укачало вусмерть! «Не идет корове аттаханское седло!» – прокомментировала любительница народной мудрости. Ильза на «корову» не обиделась, ей было уже все равно.

– Не обращай внимания, ерунда. Разбойники напали, – ответила Меридит. – Может, водички хочешь? – Она ласково почесала несчастную за ухом.

Но Ильзе не только водички, ей уже и жить-то не хотелось, недавняя идея Хельги о топоре и плахе начинала казаться ей не такой уж абсурдной.

– Давайте пешком пойдем! – предложил демон-убийца сердобольно. Он как никто понимал бедственное положение девушки. – Сколько она может мучиться?

– Крысолова упустим… – простонала Ильза умирающим голосом. – Я потерплю как-нибудь.

Терпеть пришлось не очень долго. К вечеру ей заметно полегчало, на следующий день тошнота прошла совершенно. В Буккен девушка прибыла бодрой и веселой.

– Никакая я не корова!

Буккен оказался небольшим, типичным центральностароземским городком, почти не пострадавшим в войну. Чистенькие, мощенные брусчаткой улицы, не знающие весенней распутицы, пряничного вида домики в два этажа, лавочки и магазинчики с забавными вывесками… Хельги не покидало ощущение, что он здесь когда-то бывал. Он определенно здесь бывал!.. Может, кто-то из жертв Ирракшаны был родом из этих мест? Он тряхнул головой, обычно это помогало загнать чужие сущности поглубже. Но наваждение не пропало. Складывалось полное впечатление, что он побывал здесь сам. Занесло случайно, во время блужданий в Астрале?

Из раздумий его вывел возглас Ильзы:

– Ой, смотрите какая смешная!

Грустно понурив голову, из подворотни выбрело странное существо: огненно-рыжее, мохнатое, кривоногое, мордочка приплюснута, будто по ней прошлись утюгом…

– Агнесса?!

Услышав свое имя, собачонка отчаянно взвизгнула и бросилась к Хельги с таким видом, с каким утопающий цепляется за соломинку. Демон подхватил зверушку на руки:

– Агнесса! Это ты! Радость моя! Иди ко мне, я тебя поцелую!

– Если ты намерен целовать всех уличных собак в этом городе, скажи сразу! – заявила Энка сурово. – Я стану держаться от тебя подальше!

Подменный сын ярла запальчиво фыркнул:

– Она не уличная! У нее есть колдун, в смысле, хозяин. Ее Агнессой зовут. Интересно, почему она здесь бродит одна? Потерялась, что ли?!

Нужно ли упоминать, что процесс спасения мира был временно приостановлен ради благополучия Агнессы? К счастью, колдунов в Буккене проживало всего трое, так что найти нужного труда не составило.

– Агнессочка!!! Сокровище мое! Где же ты была?! Я чуть с ума не сошел!

От счастья Балдур Эрринорский едва сдержал слезу. Последние два дня стали для колдуна сущим кошмаром. От рассвета до заката он в панике рыскал по городу с воплями «Агнесса!», клеймил себя страшными словами за то, что не догадался поставить на любимицу хотя бы самую простую магическую метку, тогда легче было бы ее искать, и возносил молитвы богам.

– Вернулась, моя красавица ненаглядная! – Ослепленный радостью, он не сразу заметил, кто именно вернул ему ненаглядную красавицу. А когда разглядел…

Несмотря на свое темное, даже черное прошлое, Балдур Эрринорский был гордым и мужественным человеком. Он никогда бы не позволил себе ничего подобного в присутствии смертного. Но что стоит пустая человеческая гордость пред вечным ликом божества? Пав на колени, колдун зарыдал в голос:

– О божественный! Ты внял моим мольбам!

Хельги попятился, подумал с раздражением: «Ну что за дурацкая манера у людей Староземья – без конца плюхаться на колени? Сговорились, что ли?» и заорал, силясь заглушить рыдания:

– Да не внимал я ничему! Сама она нашлась! На улице! Я только привел!

Но Балдур, впавший в религиозный экстаз, его почти не слушал. Раздосадованный демон собрался уходить, но тут на сцене объявилась Энка. Заглянула в лабораторию. И, не стесняясь хозяина, велела:

– Не забудь спросить у своего некроманта, может, он знает про Крысолова!

– Да я ни разу в жизни не запятнал себя запретным колдовством! Действовал всегда исключительно в рамках закона! – оскорбился колдун.

Возмущение пошло ему на пользу, вывело из экстатического состояния. И, хотя он по-прежнему отказывался верить в непричастность великого демона к чудесному спасению Агнессы, во всём остальном был вполне адекватен и благоразумен.

В итоге все устроилось как нельзя лучше. Чародей не только гостеприимно предоставил охотникам свои апартаменты для проживания (к большому удовольствию Орвуда: и не на улице, и платить не надо!), но и обещал помощь в поимке Крысолова, что, с учетом их скудных магических способностей, было совсем нелишним.

– Это древнее, совершенно забытое колдовство. В литературе о нем лишь упоминается, никаких конкретных сведений. Даже не знаю, смогу ли противостоять ему, – рассуждал Балдур вслух. Хоть и с большим трудом, но он все-таки уяснил для себя, что уповать на демоническую сущность спасителя Агнессы не стоит, нужно рассчитывать только на магию смертных.

Критические часы заката миновали, Крысолов пока не объявлялся. Вернувшиеся с патрулирования улиц охотники собрались в хозяйской гостиной у камина, грели насквозь промокшие ноги, вели беседу о насущном.

Появление Крысолова в Срединных Землях давно привлекло внимание Балдура Эрринорского. Тому было несколько причин. И чисто профессиональный интерес, и гражданская позиция: как всякого добропорядочного горожанина, его возмущало разнузданное и беззаконное поведение пришлого чародея, ужасала его жестокость. А недавно прибавилось и личное. Во время бесплодных поисков собаки ему пришла в голову жуткая мысль: не забрел ли Крысолов в Буккен, не стала ли Агнессочка его жертвой? Она ведь умненькая, лучше любого ребенка. Вдруг тоже пошла на зов?

Так что к облаве колдун подключился с похвальным рвением. Проштудировал магическую литературу, сходил в ратушу, убедил ленивого бургомистра в необходимости принятия срочных мер, мобилизовал горожан и организовал вечернее патрулирование. Именно благодаря ему Буккен встречал врага во всеоружии.

И встреча состоялась.

Худой, босой и длинный, в балахоне цвета запекшейся крови, хромал Крысолов по буккенским улицам, озаренным тревожным весенним закатом. Узловатые пальцы сжимали неприметную дудочку. Шел, наигрывал, и серый шлейф грызунов тянулся за ним на полквартала. Он никого не боялся. Его видели все – не остановил никто. Замерли в оцепенении жалкие людишки с их мечами и дубинками, с их неповоротливой магией, которую они так и не успели пустить в ход. Так уже было в Ольдоне, в Эйке, в городишках Срединных герцогств. Так будет везде, где звучит его песенка, простенькая, незатейливая мелодия из трех нот. В этом Крысолов не сомневался – не научили его сомневаться.

Магия звука – «акустическая», как стало модно говорить, – надежно забытая народами Староземья за три тысячи лет. Владыка – а ему ведомо все – рассказывал, что были времена, когда звуки наполняли мир: ревели трубы – гоняли ветра и волны, гремели барабаны и бубны – могли достучаться до самой Обители Предков, звенели струны – зачаровывали народы, – песня правила миром.

«Что осталось? Маленькая дудочка да незатейливый мотивчик из трех нот. Но в них – Сила, и нет в Староземье твари, что сумела бы ей противостоять», – так учил Владыка, вкладывая заветную дудочку в его, адепта Саалы, пальцы, дрожащие от священного трепета и слезной благодарности за величайшее доверие… Мог ли он помыслить тогда, что и Владыка способен ошибаться?!

Гадкое северное существо преградило дорогу адепту Саале. Улыбнулось хищно:

– О! Кого я вижу! Привет живодерам!

Подменному ли сыну ярла, не дрогнувшему пред смертоносной песней сирен, бояться простенькой мелодии из трех нот, льющейся из дудочки? Да плевал он на них!

Не только дудочка числилась в арсенале Крысолова. Под бурыми складками плаща нашелся и меч. Поединок вышел тяжелым. На стороне Хельги – юность, скорость и сила. На стороне Крысолова – вековой опыт и слепой, яростный фанатизм. Саале тяжело: мешает еще не ставшая привычной хромота, да и дудочка в левой руке – чтобы не рассеялись чары, приходится урывками, но наигрывать.

Но Хельги не легче: ему не только убить, нельзя даже опасно ранить врага! Врага, настроенного именно убивать.

Как ни заманчиво для воина помериться силой с таким серьезным противником, каким оказался Крысолов, а все же сотник Ингрем успел раз десять пожалеть, что не имел возможности уступить свою удачу сильфиде с ее замечательным умением точно рассчитывать силу удара и выводить противника из строя без серьезных увечий. Этот навык давала школа гладиаторов – бои на арене часто велись не «до смерти», а «до победы», многие хозяева предпочитали, чтобы их имущество не было испорчено окончательно. Наемников учили иначе: «Один удар – один труп». И Хельги, лишенному возможности воспользоваться этой простой формулой, пришлось-таки помучиться. К моменту, когда поле боя украсилось бесчувственным телом мангоррита, подменный сын ярла и сам имел вид весьма потрепанный, если не сказать жалкий.

– У-у, жертвы Эвтерпы! – шипел он, бессовестно срывая злость на девицах, те вышли из колдовского оцепенения раньше остальных, сразу сориентировались в ситуации и принялись связывать тело Крысолова, чтобы, не дайте боги, не сбежал, если вдруг очнется. – Что за манеры – впадать в ступор от каждого писка?! Бросили меня одного с этим уродом сражаться!

– У вас был честный поединок! – не усмотрела поводов для раскаяния Энка.

– Честный! Вот угробил бы я его, что бы вы делали?.. И вообще, хватит с ним возиться, достаточно уже упакован! Лучше растолкайте нашего грызуна-переростка, – он кивнул на Аолена, – пока из меня вся кровь не вытекла!

– Подумаешь, какие нежности! – фыркнула сильфида, но эльфа все-таки растормошила.

Крысолова допрашивали в подвале Балдура, не лабораторном, а обычном, где хранились зимние запасы. Для пущего впечатления Энка на скорую руку с помощью подручных материалов художественно оформила помещение в стиле пыточной камеры.

Установила жаровню с горящими углями, на застеленном белой простыней столе аккуратно разложила устрашающего вида «орудия труда» (колдун взял их у соседа-столяра), с крюка для колбас и окороков, ввинченного в потолок, свесила какие-то веревки и цепи, пол и стены забрызгала красным. Вышло очень правдоподобно. Аолен вошел и содрогнулся. Спросил робко:

– Но на самом деле мы ведь не станем…

– А это уж как процесс пойдет! – ответила Меридит зловеще.

Процесс пошел динамично. Кое-что из заготовленного арсенала все-таки пришлось пустить в ход, но до орка мангорриту было очень далеко. Выложил все, что знал, полностью подтвердив догадки и умозаключения Хельги и его товарищей. Поведал он вкратце следующее: глава секты – один из приспешников Мангоррата, чудом доживший до наших дней, некто Владыка (другого имени Крысолов не знал или не пожелал назвать) собрался осуществить то, что не удалось его предшественнику – взять власть над миром. Три тысячи лет ждал он великого часа, скрываясь в северных лесах. У Владыки все было рассчитано до мелочей, верные люди готовы были пожертвовать ради него самым дорогим. Но приключилась «о прошлом годе» незадача! Часть детского населения сектантских поселков выкосило моровое поветрие, а оставшихся в живых малолеток для свершения обряда катастрофически не хватало. Вот и пришлось на дальние Престолы – в Аддо, Аполидий и Сехал – отправить заранее приготовленные жертвы, а кровь для ближних Престолов добывать по ходу дела. Этим он, Крысолов, и занимался.

– Что и следовало доказать, – усмехнулась Меридит.

Остался последний вопрос.

– Где ты держишь Талисман сидов? – Крысолова обыскали, но ничего, кроме меча и дудочки, при нем не имелось. Мангоррит смотрел на них непонимающе.

– Ну скорпион! Жертвенный нож. Чем ты младенцев режешь?

И тут Крысолов расхохотался:

– Глупые, глупые твари! Владыка учил: неверные испорчены и безмозглы. Но чтобы настолько! Священное Орудие Силы! Три раза в году, по Дням Преклонения, даже не все Посвященные, а ближайшие адепты, коих числом осьмнадцать, удостаиваются величайшей чести и счастья лицезреть сию реликвию. И лишь шестеро из них, ближайшие из ближних, наделены Правом Прикосновения и в знак особой милости могут коснуться его острия губами! Так неужели, жалкие глупцы, вы всерьез вообразили, что я, будучи в ранге всего-то первого адепта, бегаю по Староземью с бесценным артефактом, способным влиять на судьбу мира, и собственноручно кромсаю оным малолетних неверных выродков?!

– Да, – признала сильфида, – неувязочка вышла. Мы сильно переоценили твою скромную персону. Следует ли понимать, что из всей вашей компании пускать в ход реликвию может один лишь Владыка?

– Он сам и ближайший из ближних – Стоящий за плечом.

– А ты только залавливаешь человечьих детенышей и приводишь к ним?

Мангоррит кивнул.

– И скольких уже привел?

– Считать не обучен! – осклабился Крысолов. – Мое дело маленькое – в дудочку дудеть. Взял, привел, сдал кому надо, дальше пошел… – И добавил, помолчав: – Нынче в последний раз шел…

– Теперь дело за малым, – обрадовалась сильфида, – завтра он покажет место, куда отводил младенцев. Схватим «кого надо», выйдем через них на Владыку…

Но Хельги совершенно не разделял ее оптимизма. С самого начала допроса его не покидало чувство тревоги. Слишком легко сдался и заговорил Крысолов. Куда только девался его остервенелый фанатизм, проявленный в бою?

Или разглашенные им сведения не являются тайной мангорритов? Тогда зачем он сопротивлялся вначале?

– Мне кажется, он перестал упрямиться, когда выяснил, что нам и без него многое известно, – предположила Меридит.

– Силы Стихий! – Хельги вдруг изменился в лице.

– Что?!

– То! – Демон устало вздохнул. – Ничего он нам завтра не покажет. Я знаю, почему он вдруг заговорил. Подвел себя под проклятие Мельдаха! Понял, что ничего нового нам не скажет, и решил таким образом самоустраниться!

И в этот миг, будто в подтверждение его догадки, из подвала донесся дикий, нечеловеческий, полный безумного страдания вопль.

Утром искореженный труп Крысолова могильщики на телеге увезли за город. След оборвался.

– Если бы знать, что так выйдет! Не надо было мне его хватать. Выждать бы, когда наберет детей, и проследить, куда поведет, – угрызался Хельги.

– Ну и что бы ты сделал в одиночку? – возразил Рагнар. – На тебе после боя с Крысоловом живого места не было. С несколькими мангорритами сразу ты мог бы и не справиться.

– Да уж как-нибудь! Может, удалось бы скорпиона спереть…

– Хватит изводиться! История сослагательного наклонения не имеет! – вмешалась Меридит. – Надо срочно возвращаться в дельту! Кучу времени потеряли.

– Зато мы детей спасли, – попыталась утешить спутников Ильза.

Но Энка только отмахнулась:

– Никого мы не спасли. Мангорритам не хватает человек тридцать-сорок. Нападут на любое село, перебьют сколько надо в открытую, без всякого Крысолова. Долго, что ли?

Невеселой вышла обратная дорога. У всех как-то разом опустились руки. Почти год потрачен впустую, побегали по следу трехтысячелетней давности. Реликвия не найдена, Бандарох Августус погиб, мир на краю катастрофы и, самое страшное, не удалось предотвратить чудовищную жертву.

Стыдно было слышать слова слезной благодарности от матерей Буккена. И мысль о том, что шанс спасти мир пока есть, никого не воодушевляла. Слишком велика оказалась цена.

Перед отъездом Хельги предпринял робкую попытку облегчить хотя бы собственную участь.

– Ты случайно не знаешь, как можно избавиться от духа? – спросил он у Балдура Эрринорского. – Ко мне прицепился один дух, очень досаждает.

– Вот как? – заинтересовался колдун. – И что он делает?

– Желания исполняет! – горестно вздохнул демон. Колдун удивился:

– Разве это плохо?

– Это ужасно! Он их очень своеобразно исполняет. С излишним рвением.

В арсенале бывшего черного колдуна нашлось около десяти рецептов избавления от докучливых духов. Но увы – все они были связаны с уничтожением последних. На это Хельги не мог решиться. Как ни пакостил ему Царь Народов – не со зла ведь. Из самых лучших побуждений. Неловко было его убивать. Пришлось оставить все как было.

Конец зимы – прекрасное время. Еще потрескивает морозец, но первые, пока очень нежные солнечные лучики уже пробиваются сквозь серую зимнюю завесу, и начинается медленное-медленное пробуждение земли.

Сначала оттаивают запахи – зимой их почти нет, разве что дымом потянет.

Что-то тонкое, неуловимое, чуть сладковатое разливается в воздухе, прозрачном как никогда. Становятся ярче краски: к зимнему многообразию оттенков серого и синего прибавляется голубой, розовый, желтоватый, рождаются новые звуки: перезвон обледенелых веточек на ветру, трели синиц, робкая полуденная капель. Снег покрывается блестящей кружевной корочкой наста, мелкий лесной народец бегает по ней, не оставляя следов. Чуть позже на солнечных пригорках появляются проталинки – первые островки новой жизни, маленькие окошки в будущее. В них среди пожухлых прошлогодних листочков и былинок прячутся зеленые ростки, а если повезет, можно встретить и нежный колокольчик подснежника, согнувшийся в поклоне над спящей во мху фейкой-полуденницей…

Таков конец зимы, пора чудесная, но мимолетная. На смену ей приходит ранняя весна, отвратительная и безжалостная. То, что эльфы, поэты и прочие чувственные натуры именуют «праздником возрождения жизни», наступает гораздо позднее, ближе к маю. Март в Срединных Землях – это резкий сырой ветер с океана, раскисшие вдрызг дороги, болезни и бескормица.

Чернеют, оседают сугробы. Исчезает белое покрывало, месяцами милосердно скрывавшее неприглядность бытия, и все дурное, что скопилось под ним за зиму: мусор, кухонные отбросы, трупы замерзших бродяг, ограбленных разбойниками путников и прочих не переживших зиму существ, – вылезает наружу.

Тягостны моросящие весенние дожди пополам со… нет, даже не со снегом, с какими-то гадкими ледяными колючками, больно клюющими лицо. Но весеннее солнце еще тягостнее. Белое, слепящее, бесстыже взирает оно со своих высот на жалкую, нищенски голую землю. Закаты, то зловеще-кровавые, то болезненно-желтые, наводят неизъяснимую тоску, лишь сизые сумерки приносят некоторое облегчение.

В селах ревет некормленая скотина, скулят голодные дети. В городах по черепице крыш сползают ледяные глыбы, грозя гибелью неосторожному прохожему. Сосульки мерно, будто в пыточной камере, роняют вниз холодные капли. В лесах снег задерживается дольше, и деревья, истекающие соком из зимних ран, оставляют на нем неприятные сырые следы цвета мочи.

Оживает, лезет из всех дыр отощавшая за зиму могильная нежить.

Ранняя весна – время самоубийц и упырей…

– А я вам говорила! Говорила, надо по тракту ехать, не стоит на проселочные дороги сворачивать! А вы: «Короче, короче!» Поспешишь – народ рассмешишь! – азартно упрекала Энка спутников.

От упырей им удалось удрать, но лошадей при этом чуть не загнали. А что было делать? Весенний упырь злой, в круге не отсидишься, пробьет с голодухи. К счастью, графская скотина оказалась выносливой и осталась в живых после долгой ночной гонки по бездорожью. Хищные твари никак не хотели упускать богатую добычу, отстали ближе к рассвету.

– Боги Великие! – Демон-убийца в изнеможении откинулся на бархатную спинку сиденья. – Это был сущий кошмар! Второй раз я подобного не вынесу!

– Ах, батюшки! – комически всплеснула руками сильфида. – Нашу нежную фею растрясло! Или это упыри тебя так напугали?

– При чем тут упыри?! – разозлился Хельги. – Слова при тебе не скажи, обязательно все извратишь! Я за лошадей переживал, неужели не ясно?! Тебя бы запрячь и гнать всю ночь – что бы ты сказала?

– Ну правильно! Тебе чужая лошадь дороже боевой подруги! Уже и запрячь готов, лишь бы скотина лишний раз не напрягалась!

Неблагодарное это дело – спорить с Энкалетте, младшей дочерью сенатора Валериания.

На другой день у Меридит разболелось ухо. Продуло во время погони, была как раз ее очередь сидеть за возницу. Как и следовало ожидать, хворь оказалась недостаточно благородной для эльфийской магии, Аолен пользы не принес. Бедная девица забилась в уголок кареты, тихо хныкала и всерьез подумывала, уж не поплакать ли ей. Останавливало присутствие младших по званию.

Вдобавок склонная к оригинальным суждениям сильфида углядела в ее болезни дурной знак.

– Ты вспомни! Всякий раз, когда с тобой случалась болячка, почти сразу следовала еще какая-нибудь неприятность! Зуб мудрости резался – в плен попали, солониной отравилась – я сессию завалила, чирей вылез – Хельги Ирракшану поглотил…

Эдуарда тема очень увлекла.

– А еще? – спросил он с неподдельным интересом.

– Все. Больше она пока не болела. Но система прослеживается!

– Хватит глупости болтать! – зашипел Хельги, он почему-то очень обиделся за сестру по оружию. – Три эпизода – это еще не система, а случайное совпадение! Нечего каркать! Поговорим о другом!

Эдуард говорить о другом не хотел. Он пристал к Меридит:

– Ты что, правда всего три раза в жизни болела? Дисы так редко хворают?

– Неправда. Как все, так и дисы. А когда я маленькой была, у меня в Сехале каждый год случался понос!

– Вот почему Хемма в упадок пришла! – обрадовалась сильфида.

– Боги Великие, ну зачем она у нас такая дура? – жалобно простонала Меридит, на большее она пока не была способна.

Злосчастное ухо стреляло все сильнее. Меридит совсем расклеилась. Пришлось остановиться в первом встречном селе, узнать, нет ли там «бабки». Знахарка нашлась, и вполне квалифицированная. Дунула, плюнула, сожгла волосок, хлопнула в ладоши – и боли как не бывало! «Учись, светило наше!» – напутствовала Энка эльфа.

В том же селе у бабкиных соседей остановились на ночь. И лошадям требовалось дать отдых, и дразнить упырей больше не хотелось – ночной погони хватило даже неугомонной сильфиде. Устроились очень удобно, в сарайчике, оборудованном под столярную мастерскую. Там даже печка была, на ней хозяин варил клей. Так что мерзнуть не пришлось.

А наутро Энка, проснувшись, как это заведено у народа сильфов, с первыми лучами солнца, захотела выйти на воздух, распахнула дверь… и уперлась носом в снежную стену, – сарайчик завалило чуть ли не под крышу! А снег все падал и падал.

– Приехали! – мрачно ухмыльнулся Орвуд.

– Уму непостижимо! – по-стариковски сетовал Рагнар. – Мыслимое ли дело – апрель на носу, а все замело! Раньше, я помню, в этих местах снег дольше двух-трех недель не залеживался. А сейчас даже у нас в Оттоне всю зиму не тает. Если так дальше пойдет, скоро, пожалуй, море замерзать будет! Отчего так?

– Климат меняется, – ответил Хельги авторитетно. – Глобальное похолодание. С севера идут льды, Граница Жизни отступает к югу. Думаю, лет через сто – сто пятьдесят фьорды совсем обледенеют, как наш Замерзший архипелаг. Тогда, конечно, и в Оттоне станет намного холоднее. Примерно как сейчас во фьордах.

– А что станет с Ипскими островами? – забеспокоилась Ильза.

– Тоже замерзнут.

– Ужас какой! – расстроилась девушка. – Почему такое невезение? – И размечталась: – Вот если бы, наоборот, теплело… Чтобы у нас стало как в Эттелии или Аполидий. Вот было бы здорово!

Хельги пожал плечами:

– В мире Макса климат как раз теплеет. Но там тоже никто не радуется.

Карету пришлось оставить на хранение до лучших времен. Вместо нее купили сбрую и седла, поехали верхом по двое. Ильза была довольна (она сидела с Хельги и ради такого счастья готова была терпеть любые неудобства), остальные – нет. Лошади, непривычные ходить под седлом, то плелись, с трудом продираясь сквозь заносы, то взбрыкивали и норовили понести. Мокрый липкий снег продолжал валить крупными, по выражению сильфиды, «опереточными» хлопьями – ему не было никакого дела до того, что «апрель на носу».

– Хотел бы я знать, за что Силы Судьбы на нас ополчились? – причитал Орвуд, вытряхивая снежные комья из бороды. От влаги главное гномье украшение топорщилось и в самом деле здорово напоминало метлу. – Чем мы так провинились, что они взялись устраивать нам одну гадость за другой? Сами поручают – против нашей воли, заметьте! – спасать мир и сами же чинят препоны! Где, спрашивается, логика?!

Итог его роптаний был один: потерял равновесие и свалился с лошади в сугроб. И Хельги опять показалось, что все это уже было, было не раз: и снег, и сварливый гном в сугробе, и гнетущее чувство безысходной тоски…

– Ох, мамочки мои-и! – Хельги вдруг взвыл так, что лошадь под ним споткнулась. Ильза, не разобрав, в чем дело, тоже завопила благим матом. Седоки остановили лошадей, в панике попрыгали в снег.

– Хельги, горе мое, да что случилось?! – Перепуганная Меридит трясла брата по оружию за плечи в надежде вытрясти хоть что-то конструктивное. Но тот, бледный до синевы, с глазами по плошке, лишь невразумительно охал, вспоминал мамочек и великих богов. – Да скажи же наконец, в чем дело?! – умоляла диса, чувствуя, что еще минута, и она разревется у всех на глазах.

– Вакации! – В голосе магистра Ингрема было столько отчаяния, что Аолен невольно подумал: «Приключись в самом деле конец света, Хельги наверняка говорил бы о нем более спокойно». – Зимние вакации закончились чуть ли не месяц назад! Я забыл про университет!!! Ни разу не явился! Боги Великие, как я мог?!!

Колени Меридит подкосились, девица села в сугроб.

– Хельги! Счастье мое, разве можно так пугать? Я уж не знала, что и думать. У тебя вид, будто заживо режут. Будто снова Ирракшану съел.

– Да лучше бы съел! Разве ты не понимаешь?! Меня же теперь наверняка исключили из университета!!! Ужас, ужас!

Тут Орвуд разозлился не на шутку:

– Исключили из университета! Скажите, беда какая! Мир в опасности, жертв сотни, а он убивается из-за ерунды. Перепугал всех! Никакой совести нет!

Но гнома никто не поддержал, даже Энка оставила свой привычный язвительный тон.

– Не расстраивайся, – уговаривала она, – разберемся с мангорритами и переедем в Инферн. Помнишь, тебе понравился университет в Велнсе?

Хельги был безутешен. Тогда сильфида решила подойти с другой стороны.

– Мы дадим взятку Ученому Совету. Тебя восстановят, как в прошлый раз.

– Нет! – возразил демон убито. – В прошлый раз все было иначе. Мы были студентами, шла война. А теперь я в мирное время сорвал учебный процесс! Нет мне оправдания и прощения!

– Ничего себе – мирное время! – возмутился Эдуард.

– Будет тебе прощение. Мы дадим очень большую взятку, у нас есть сокровища.

– Придумала! – обрадовалась Меридит. – У нас есть куча артефактов! Отдадим им и ковер, и кристалл Акнагаррона, и камень Ло, и дудочку Крысолова! – На золотую чашу и орочий амулет она посягнуть не решилась. – Да Перегрин обалдеет! Такого ни в одном университете нет! Даже у Верховной Коллегии нет! Тебя точно восстановят, не сомневайся!

– При чем тут Перегрин? Я состою при кафедре естественной истории, а не магии.

– Будто ты не знаешь, что в нашем университете без мэтра Перегрина ничего не решается!

Девица была совершенно права, но Хельги не мог успокоиться так сразу – слишком велико оказалось потрясение.

– Мэтр Уайзер, наверное, уже весь ядом изошел! Он меня терпеть не может, думаю, весь Совет против меня настроил!

– Если за тебя заступится профессор Перегрин, Уайзера никто и слушать не станет. Хватит изводиться.

Нервничать демон перестал, но захотел сразу же отправиться в Уэллендорф улаживать дела. Девицы его остановили. Прежде надо покончить с мангорритами, решили они. Чтобы не пришлось давать взятку в третий раз.

А Эдуард размышлял про себя: неужели Силы Судьбы ниспослали им столько редчайших артефактов лишь затем, чтобы было чем давать взятки?

– Знаете, в чем наша проблема? – изрек вдруг Хельги.

– В чем? – сонно пробормотала Энка. Ей меньше всего хотелось думать о проблемах.

Они провели в седлах (а кое-кто и без!) весь день и с непривычки чувствовали себя прескверно, двигались наподобие полупарализованных калек.

Болело все, от шеи и ниже, особенно то место, где спина теряет свое благородное название. Измученные, они остановились на отдых в очередном селе, у пожилой вдовы. Добрая женщина устроила постояльцев в лучшей своей комнате – с полосатыми половиками, белыми занавесками и геранью на окнах. Да еще и пирогами накормила! Щедрой рукой она нарезала куски, подкладывала на тарелки, приговаривая: «Кушайте, кушайте, бедные детки», и украдкой всхлипывала в платочек.

– Наверное, у нас слишком жалкий вид, – справедливо предположила Меридит. – Такой, что без слез не взглянешь.

После ужина отроки почти мгновенно заснули, остальные некоторое время боролись со сном в надежде выработать план дальнейших действий, но потерпели поражение.

– …Так в чем проблема-то? – напомнила Меридит брату по оружию. Тот принялся зевать и о вопросе, похоже, забыл.

– Какая проблема? А-а! Наша проблема в том, что мы слишком много бегаем и слишком мало думаем!

– Бо-оги Великие! – Орвуд так и подскочил, будто золото увидел. – Что я слышу?! – И наигранно всполошился: – Хельги, ты здоров? Не иначе у тебя горячка, дай я голову потрогаю!

– Отстань от моей головы, не сбивай с мысли! Я вот что подумал. Во-первых, с жертвенной кровью все не так просто. Мангорритам не хватало детей сотни полторы-две. Крысолов прошел через Ольдон и Эйк, – неужели в двух больших городах не набралось нужного количества малолеток? Почему он отправился дальше, по селам Срединных Земель?

– Может, дудка не способна удерживать слишком много жертв одновременно? – предположила Энка азартно, сон с нее как рукой сняло.

Хельги фыркнул – он-то видел дудочку в действии! Она очень на многое способна! Страх берет, как вспомнится оцепеневший Буккен.

– Не в этом дело! Мне кажется, не все дети подходят мангорритам. Дудка отбирает их по какому-то принципу.

– А именно?

– Откуда мне знать! По дате рождения, по цвету волос, по магическим способностям – может быть что угодно!

– А мангорритские дети подошли все?

– Конечно! Их же специально выращивали.

– Допустим. Но что нам это дает? – скептически осведомился гном.

– А вот что! Мангорриты не смогут зайти в первое встречное село и с ходу набрать себе тридцать недостающих жертв. Им обязательно потребуется дудочка…

– Вдруг у них есть другой способ отбора? – перебила Меридит.

– Может, и есть… Нет, вряд ли. Иначе им сразу воспользовались бы параллельно с Крысоловом. Быстрее отобрали бы нужное количество жертв.

– А может, они не торопятся? – вредничал гном.

– Все может быть. Но так мы ни к чему не придем. Давайте предположим, что другого способа нет или он слишком сложный. Понимаете, что из этого следует? Мангорриты непременно захотят заполучить дудку назад!

– Не проще ли новую сделать? – спросил Рагнар. – Простая штука: трубочка и пять дырочек, я и сам в детстве подобные мастерил…

– Дело не в этом, а в чарах, – растолковал Аолен. – Акустическая магия совершенно забыта. Хотя, если их Владыка в самом деле прожил три тысячелетия, он может ее помнить.

Хельги выудил крысоловский артефакт из мешка, внимательно изучил.

– Ужасно древняя! Удивительно, как еще не рассыпалась.

– Магия! – развел руками эльф.

– Да, – согласился демон. – Если бы они умели делать новые дудочки, то не отправили бы Крысолова шастать по свету с бесценным антиквариатом, мало ли что с ним случится. Нет, надо исходить из того, что дудочка единственная в своем роде и мангорриты будут стараться ее вернуть.

– Пожалуй, ты прав, – согласился Аолен.

– Как же ее вернешь, если она у нас? – спросил пробудившийся принц.

– Легко. Они нас через нее же и найдут. Как Августуса через черепаху!

– Ой! Нападут, да?! – не то испугалась, не то обрадовалась Ильза.

– Могут! – согласилась сильфида.

Теперь уж Орвуд всполошился по-настоящему:

– Чего же мы сидим? Надо срочно от нее избавляться! Разломать, и дело с концом. Дай ее сюда!

Но эльф перехватил его руку.

– Ни в коем случае! – воскликнул он. – Имейте в виду: только опытный маг может сломать магический артефакт так, чтобы при этом не вышло большой беды!

– Ладно. Тогда пусть Хельги запрячет ее подальше через Астрал. В Уэллендорф ваш или еще куда-нибудь.

– Сильный маг способен извлечь свое имущество, даже будучи от него на большем расстоянии. Мы же не хотим, чтобы дудка вернулась в руки мангорритов?

– А почему ты решил, что среди них есть сильный маг? – не желал соглашаться гном.

– Да потому что тварь, ухитрившаяся прожить на свете три тысячелетия, должна по силе равняться если не демонам, то как минимум великим магам! – ответил Хельги за Аолена, невольно натолкнув Орвуда на мысль.

– Знаю! – торжествующе провозгласил тот. – Хельги, давай живенько ноги в руки, дудку в зубы и дуй в мир к Максу! Уж через границу миров Владыка свое имущество не протащит? Не демон же он, в самом деле?

Хельги обреченно вздохнул и принялся натягивать куртку. Идея Орвуда сама по себе была очень неплоха, вот только воплощать ее ужасно не хотелось.

– Подождите! – вспомнила Энка. – А что во-вторых? Ты сказал «во-первых», значит, должно быть что-то еще.

– После, после расскажет. Вернется и расскажет, – торопил Орвуд. – Хельги, чего ты копаешься, как невеста перед свадьбой? Отправляйся уже!

– Обуться можно? Неудобно, знаешь, по чужим мирам босиком разгуливать. И вообще, мне хотелось бы сперва подать Максу какой-нибудь сигнал, я обещал предупреждать о своем появлении…

Повелитель возжелал – Царь Народов исполнил!

…И представьте себе ситуацию.

У вас важный деловой ужин с партнерами. Разговор долго не клеится, едва удается перейти от общих вежливых фраз к сути вопроса. И в тот самый миг, когда наконец заходит речь об условиях контракта, откуда-то из пустоты раздается жуткий, совершенно замогильный голос: «Трепещите, о смертные! Великий демон грядет!» Затем ослепительная вспышка, грохот… А дальше все как полагается: милиция, оцепление, допросы, протоколы… Кто взорвал, кого взорвали, почему взорвали?.. И что это за странный гражданин без документов?..

– Макс, я не совсем дурак, честно! Это не я, это Царь Народов! Он то и дело гадости устраивает, помнишь, я рассказывал? А я не виноват… почти. Ты очень сердишься, да? – Хельги был само воплощенное раскаяние.

Макс отвел взгляд – ему вдруг стало совсем тошно. Ощутил что-то вроде классовой ненависти к себе самому. Они там спасают миры, а он здесь – по ресторанам! И еще претензии предъявляет! Помешали, видите ли, отужинать! Правильно Хельги сказал – не воин теперь, а торговец! Обуржуазился до безобразия. Фу, стыд какой!

– Хельги, я не сержусь совершенно. И ты не дурак, это я сам идиот. Есть будешь?

От еды гость отказался, сославшись на пироги. И вообще, он только на минутку, по делу заскочил. Не может ли Макс спрятать у себя вот этот артефакт. Да, это именно магический артефакт, а не просто дудка. Где ее хранить – все равно, главное – не дудеть. А если вдруг исчезнет – беспокоиться не надо, такая, значит, судьба… После того как до чужого мира добрался Царь Народов, у Хельги появились опасения, что на это способны и мангорриты.

– Согласен? Спрячешь?

– Согласен! – Максим Александрович повеселел: легко отделался на сей раз. Не нужно ни военное снаряжение добывать, ни музеи грабить. – Согласен, но с одним условием: в следующий раз, сделай милость, появляйся без предупреждения!

Демон смущенно хихикнул, помахал ручкой и исчез. А господин Ветлицкий аккуратно убрал древний магический артефакт в кейс и довольно скоро позабыл о нем. Сами понимаете, напрасно.

– Так что же было во-вторых? – тормошила Энка возвратившегося демона. Практика делала свое дело, после очередного пересечения границы миров он уже перестал «валиться без чувств на манер нежной феи», но бодрым и свежим его тоже нельзя было назвать.

– Зачем ты меня дергаешь, – вяло сопротивлялся он. – Я спать хочу. Завтра все скажу.

– Да ты что?! – возмутилась девица. – Мы и так целый час ждали! Хочешь, чтобы я от любопытства померла?!

Хельги сдался, раздраженно поведал:

– Помните, как веселился Крысолов, когда мы предположили, что он сам лично потрошит младенцев Талисманом сидов? Мы рассматривали дело с практической точки зрения: удобнее умерщвлять их на месте, не таская на большие расстояния. А того не учли, что жертвоприношение – это всегда ритуал, требующий соблюдения определенных условий. И вряд ли обряд можно повторять слишком часто, особенно если проводить его должен лично Владыка. Он ведь не в том возрасте, чтобы бегать следом за Крысоловом и обрабатывать добычу мелкими партиями по мере поступления…

– И что ты хочешь этим сказать? – потеряла терпение Энка. – Что-то затянулась твоя преамбула!

– Хочу сказать, что какую-то часть жертв могли оставить в живых до прибытия последней партии из Буккена. Они, возможно, и до сих пор живы.

– Так что же мы тут валяемся?! – вскочила Ильза. – Бежать, спасать надо!!!

Орвуд недовольно заворочался.

– Бороду мою отдай! Ты на ней стоишь! Куда бежать на ночь глядя? Забыла, что твой любимый сказал? Думать надо, а не бегать.

– Сегодня я больше не могу думать, – объявил демон утомленно. – Только завтра.

– Пока мы тут думаем, их всех поубивают! – Ильза только что не вопила в голос. – Надо ехать, надо искать!

– В самом деле! – поддержала ее Энка. Она уже совсем разгулялась, ей хотелось не спать, а действовать. – Надо ехать! Перикулюм ин мора! – Подходящее к ситуации изречение ей удалось припомнить только на языке латен. Староземские мудрецы мыслили иначе: тише едешь – дальше будешь, поспешишь – народ насмешишь…

Хельги демонстративно натянул на голову стеганое одеяло.

– Согласен. Надо ехать. Берите меня, грузите на коня, везите куда хотите, сам я не пошевелюсь! Кстати, и лошади в восторге не будут, они тоже живые твари. Если бы меня выгнали на ночь глядя из стойла, оседлали и поехали, не дав толком отдохнуть, я бы на их месте из принципа сдох!

Спор разрешился в пользу лошадей. Решено было дождаться утра и возвращаться в Буккен, к Балдуру Эрринорскому.

– Колдуны умеют находить целое по его части, – сказала Энка. – Крысолов – часть секты мангорритов, его тело поможет выйти на след. Вот только времени остается все меньше и меньше…

Аолен предложил разделиться. Четверым вернуться в Буккен, остальным ехать в дельту, караулить врага там. Но последнее слово осталось за Хельги.

– Нет, – сказал он, – нас и так слишком мало, нельзя дробить силы. В Буккен вернусь я один, выясню, что смогу, потом найду вас через Астрал. А вы поезжайте в Гвен.

На том и порешили, хотя Меридит была очень недовольна: ворчала, шипела и фыркала. Она прекрасно понимала: случись колдуну в самом деле обнаружить мангорритов, ее брату по оружию хватит дурости и нахальства полезть на них в одиночку. Как демон он, скажем прямо, никакой критики не выдерживает, так что последствия могут оказаться печальными.

– Ну что ты изводишься? – утешал горе-демон. – Во-первых, не такой уж я любитель человечьих отпрысков, чтобы ради них безрассудно рисковать. Посмотрю по ситуации, будет шанс на успех – полезу, нет – плюну, не судьба, значит. Во-вторых, в самом крайнем случае, если не будет другого выхода, я могу мангорритов просто поглотить, всех скопом. Они и «мама» оказать не успеют, как я их сожру, не сомневайся!

Хельги смотрел честными глазами, но Меридит слишком хорошо его знала, чтобы не понимать: врет как сехальский визирь. На человечьих детенышей он еще может плюнуть, с него станется. Но пожирать мангорритов не будет ни под каким видом.

– А ведь тебе еще через упырей ехать, – горевала она, целуя его на прощание.

– Подумаешь, упыри! В крайнем случае обернусь. Не станут же они волка грызть?

– А не проще ли через Астрал уйти? – сердито напомнила сильфида. – Когда ты наконец привыкнешь быть демоном, а не спригганом?!

Хельги вздохнул.

Когда-нибудь. Нескоро.

До Буккена Хельги добрался очень быстро. Его лошадь, оставшаяся при единственном седоке, повеселела и заскакала бодрой рысью или, может, галопом. Сотник Ингрем, привыкший воевать пешим, в аллюрах не разбирался. Он с состраданием думал о другой кобыле, той, которой придётся мучиться сразу с тремя седоками. Что она, бедная, подумает?

Балдур Эрринорский неожиданному возвращению Хельги искренне обрадовался. Он был счастлив возможности оказать помощь своему новому любимому богу, хотя совершенно не мог взять в толк, зачем она ему, такому грозному и могучему, вообще нужна. Хельги за время их короткого знакомства успел уже несколько раз объяснить, что могуществом своим пользоваться толком не умеет, но Балдур втайне отказывался ему верить. Считал это неким особым проявлением божественной милости к простым смертным…

Эксгумация трупов – дело для черного мага, пусть и бывшего, рутинно-привычное. Чего не скажешь о грозном и могучем демоне. Хельги приходилось видеть огромное количество мертвецов разной степени сохранности, зрелище это давно перестало его впечатлять. Но те трупы лежали на поверхности, а извлекать покойника из земли оказалось жутко до дрожи, наверное, из-за противоестественности происходящего. Пришлось закусить губу, чтобы Балдура не испугал стук демонических зубов. В лабораторию прикрытый рогожей труп волокли через весь город на тачке, и подменному сыну ярла казалось, что все прохожие оборачиваются и перешептываются у них за спиной. На самом деле он переживал напрасно. К действиям черных колдунов в Буккене давно привыкли. Если кто и догадывался, что за страшный груз спрятан в повозке, то совершенно по этому поводу не беспокоился. Не впервой.

Пока Балдур готовился к обряду: смешивал зелья, чертил символы, разжигал огни, – Хельги вертелся рядом, задавал вопросы и, если честно, порядком мешал. Балдур не сердился, он был счастлив божественным присутствием.

– А как же ты станешь колдовать?! – вдруг испугался демон. – Ты давал клятву Мельдаха! – Узрев проявление клятвы в действии, он больше не забывал имя ее автора.

Колдун не особенно смутился:

– Хорошо, что напомнил. Ты должен временно освободить меня от клятвы.

– Ох, а я не умею! – признался Хельги со стыдом. Неприятно было выглядеть в глазах почитателя полнейшим профаном.

К счастью, процедура освобождения от клятвы оказалась совсем простой, чисто словесной. Никаких специальных магических действий не потребовалось.

Черное колдовство – зрелище не из приятных. Труп Крысолова дергался в судорогах будто живой; голубоватое свечение, исходящее от него, ежеминутно прорезали вспышки маленьких молний, заставляя мертвое тело изгибаться эпилептической дугой. Смотреть было тошно, зато в голову вдруг пришла интересная тема для статьи: «Электрические явления как побочный эффект магических процессов». Нет худа без добра, как сказала бы Энка.

В конце процедуры Хельги даже пожалел, что Балдур завязал с черным колдовством. Такой специалист пропадает! Демон отчетливо видел, как в Астрале от голой пятки мертвеца вдруг потянулась, зазмеилась гадкая малиновая нить, поползла все дальше и дальше, пока не уперлась в клубок таких же нитей и не слилась с ним. Не так уж приятно скользить разумом по всякой дряни, но чего не сделаешь из соображений гуманизма!

– Хорошая весть, о Владыка! Адепт-охотник нашелся, он по-прежнему в Буккене!

– Вот как? – Старец шевельнул кустистой бровью. – Пошто он там задержался так долго?

– Не ведаю, о Владыка! – беспомощно развел руками сектант.

– Надобно разузнать, прежде чем доносить! Менее двух седмиц до Явления Силы, малолеток недобор, а этот болван застрял в Буккене! Уж не с девкой ли?! Пошли людей, пущай поторопят… К слову, каково с малолетками? Падежа не случалось ли?

– Не было, о Владыка! – Мангоррит согнулся в земном поклоне. – Блюду как своих родных! – Он мерзко осклабился.

– А сид что?

– И сид живехонек. На беспокойство жалуется – малолетки его тревожат, кричат много. Плачет он от них.

Владыка медленно кивнул, смежил тонкие до прозрачности старческие веки. Доволен, понял адепт, и сердце его зашлось от счастья.

Демон, ушедший разумом в Астрал, выглядит странно: взгляд становится отсутствующим до идиотизма. Балдура так и подмывало окликнуть Хельги из любопытства, но он не посмел. Тот вернулся сам. Тряхнул головой, словно отгонял наваждение, и таинственно зашептал:

– Здорово! Я их видел! Представляешь, они сочли Крысолова живым! Собираются отправить к нему посланцев. Ты сможешь поддерживать его в таком состоянии еще некоторое время, чтобы мангорриты не встревожились?

– Совсем недолго, – разочаровал колдун. – Астральное поле очень нестабильно, труп староват. Но ты не беспокойся. Мне думается, мангорриты обнаружили своего Крысолова не потому, что я активировал его тело, а как результат того, что мы выкопали его из земли. Они не демоны и даже не Великие, чтобы оперировать астральными категориями. Видишь медальончик? – Он ткнул пальцем в шею трупа. – Это маячок. Его-то и нашли, а вовсе не самого Крысолова. Примитив.

– Будем надеяться, что ты прав. Потому что малиновая нить растаяла, а я, осел сехальский, даже не догадался протянуть свою! Надежда только на посланцев. Хоть бы пришли!

– Придут, не сомневайся.

И они пришли.

Мангорритов явилось двое. Стояли в подворотне возле дома колдуна, их было хорошо видно в полуподвальное окошко. Внешним своим видом пришельцы из толпы не выделялись: обычные дорожные плащи, сапоги с короткими голенищами, заплечные мешки военного образца. Хельги распознал их исключительно по голым черепам, поблескивающим из-под капюшонов, и хромоте.

– Странно, – пожаловался Хельги. – Я их проклинал, чтобы они окосели, облысели и охромели одновременно. В результате у кого один признак, у кого два. Все три – крайне редко. Отчего так?

Колдун ответа не знал, но обещал подумать.

Несколько часов посланцы топтались под дверью, но постучать не решались. Астрал слабо колыхался – они пытались вызвать своего единоверца наружу. Тот по понятным причинам не откликался. Наконец терпение мангорритов лопнуло, высокий взялся за дверной молоток.

Хельги, сам не зная зачем, затаился. Балдур вышел навстречу чинно, не спеша.

– Что вам угодно, почтенные? – спросил он хорошо поставленным голосом, без тени волнения.

Почтенные спросили, нет ли в доме человека, такого же, как они, в балахоне и босого.

– Увы, такого не встречал. – Ни один мускул не дрогнул в лице колдуна. – Но что же мы стоим на пороге? Проходите, будьте гостями! – Он распахнул двери широким приглашающим жестом.

Двое переглянулись и вошли. Откуда-то, едва ли не из пустоты, в руках чародея возникли два больших пузатых бокала темного стекла. Ох, нехороший цвет!

– Выпейте, почтенные, будьте любезны.

И чудо – те, послушно, как сомнамбулы, протянули руки к сосудам. Они пили с видимым удовольствием, жадно, громко глотали, причмокивали. Осушили до дна, развернулись и ушли. Колдун победно улыбнулся, потер руки.

– Ну вот и все! Три последних часа ушли из их памяти. Будут думать, что не нашли Крысолова. Теперь дело за вами!

– Мы на «ты», – напомнил Хельги, обернувшись.

– За тобой, – кивнул Балдур покорно. Странное это чувство – быть «на ты» с собственным богом.

Следить за мангорритами оказалось нетрудно. Они ничего плохого не подозревали, даже не оборачивались. Шли городом, полем, лесом и ближе к закату вывели-таки преследователя к своему логову. Нет, не к тому, что демон видел в Астрале. Тогда был шатер вроде армейского и местность, открытая всем ветрам. Здесь, в лесной глуши, у подножия невысокой скальной гряды, скрывалось иное.

Это был поселок рудокопов, заброшенный лет пятьсот тому назад и кое-как приведенный в порядок совсем недавно. Каменные хижины покрыты свежим лапником, а вход в шахту забран тяжелой дубовой дверью на накладных петлях.

Зря старались! Сприггану дверь не помеха. Два шага сквозь толщу грязно-серого кварцита, а за ней…

Волна удушливого зловония заставила демона шарахнуться назад.

Так всегда бывает, если в тесном, непроветриваемом, лишенном элементарных удобств помещении запереть полторы сотни человек и держать их там не меньше двух недель.

– Нашел! – объявил Хельги торжествующе. – Живые пока! Вонища – ужас!

В Буккен демон вернулся мгновенно. Балдур его просто вызвал по колдовскому сигналу, который сам же и научил посылать.

– Освободил?! – выдохнул Эрринорский.

– Не было смысла. Обнаружив пропажу, мангорриты наловили бы новых жертв. Нет, надо придумать что-то хитрое.

Балдур тут же предложил:

– Давай подменим детей упырятами. Сколько их там? Сотни полторы без малого? У нас в окрестностях полно нежити.

Хельги фыркнул:

– Это мы заметили. Только не думаю, что мангорриты придут в восторг.

– Они ни о чем не догадаются. Я знаю специальные чары, от них дурные мертвецы выглядят совершенно как люди.

Хельги хотел было усомниться в возможности подобных превращений, но вспомнил Самитру и не стал – нашел другой повод для спора. Не зря ведь говорит премудрая Энка: «С кем поведешься, от того и наберешься». Вот от нее-то он и набрался – ничего не поделаешь.

– Ты думаешь, сектанты не распознают подлог? Не знаю, как адепты, но сам Владыка должен быть сильным магом, если не демоном, раз прожил три тысячи лет. Он ведь Бандароха с другого конца Староземья выманил…

– Сомневаюсь, – возразил колдун, – не производит он впечатление сильного мага. Для того чтобы влиять на предметы, с которыми имеешь магическое родство, большой силы не надо. Черепаха, храмы, сами мангорриты принадлежат одной силовой системе – той, что в Астрале, по твоим же словам, проявляется малиновыми линиями. В ее пределах они действительно могут быть могущественными, однако она сама резко ограничена. Задача адептов как раз в том и состоит, чтобы растянуть ее на весь мир, потому что без этого они ничего собой не представляют.

К тому же, если не иметь никаких моральных принципов, но обладать определенными знаниями, прожить три тысячелетия – не самая сложная задача. Можно искусственно продлевать жизнь за счет внешних источников. Проще говоря, вампирить: как на физическом, так и на энергетическом, а может, и на информационном уровне.

– Он что, сущности жрет?! – округлил глаза демон-убийца.

– Не исключено, – кивнул колдун. – Не в этом дело. На само поддержание подобной жизни уходит очень много сил, так что вряд ли Владыка способен на серьезные магические свершения. Да сам посуди: выманивать вашего Бандароха через черепаху он стал лишь после того, как все другие, немагические, средства были исчерпаны. И еще один аргумент: ни на одном из храмов не была установлена серьезная магическая защита, вы беспрепятственно проникали внутрь.

– Там было страшно, – вспомнил Хельги.

Но Балдур презрительно поморщился:

– Ерунда. Простейший сенситивный барьер, такой даже Ильза сможет навести, если ее научить. Плюс естественные эманации чуждой Силы – заслуги Владыки в них нет. Едем дальше. Мертвого Крысолова от живого отличить не смог, о том, что вы вмешались в его игру, судя по всему, не догадывается – не предпринимает ничего, чтобы вас остановить.

– В храме Конвелла была охрана, нам пришлось сражаться, – заметил демон.

– Вот тебе и лишнее подтверждение! Будь он действительно силен, мог бы просто испепелить вас магией, по крайней мере, в собственных владениях. И самое главное: могущественные маги и колдуны – всегда одиночки. Им нет нужды окружать себя приспешниками, создавать секты; в нужный момент они заставят служить себе кого захотят, ничего не объясняя, не посвящая в собственные планы. Вспомни, как действовал Вардох Глом. Возник, будто ниоткуда, и в считанные дни прибрал к рукам едва ли не все человечье Староземье! Быстро, эффективно, тайно. А про мангорритов, или, как их еще называют мандрагоритов, каких только слухов и сплетен не ходит, хоть они и таятся по лесам… Ну что, убедил я тебя?

Хельги радостно кивнул:

– Убедил.

Вот удивительно! То, о чем говорил колдун: системы сил, магическое сродство, многоуровневый вампиризм, – он уже слышал в университете от мэтра Перегрина. Почему же в изложении Балдура все ясно и понятно, а на лекциях профессора он чувствовал себя полнейшим идиотом? Неужели дело в подавляющем влиянии личности?..

– Ну что, начинаю собирать упырят? – вывел его из задумчивости колдун.

– Ой! Упырят ведь тоже жалко! – пришло вдруг в голову демону-убийце. – Разве мы имеем моральное право спасать одних, обрекая на гибель других?!

Балдур отечески снисходительно вздохнул:

– Хельги, ну посуди сам! Какой вред упырю, если ему перерезать горло? Его ведь даже драконье серебро толком не берет, единственное надежное средство – осина. Не из дерева же Талисман сидов вырезан? Рассыпался бы за тысячелетия.

Действовать решили так. На пустыре за городом Балдур собирает упырей, обрабатывает нужным образом. Тем временем Хельги проникает в подземелье с детьми и устанавливает там магический маяк. Ориентируясь на него, колдун производит обмен один к одному, затем вызывает демона назад обычным способом, через пентаграмму.

Чудесный план! Но тут аналитический ум магистра Ингрема нашел-таки в нем изъян.

– Слушай! Что же будет, когда мангорриты наловят последнюю порцию жертв и подсадят к упырятам?!

Колдун помолчал с минуту, потом ответил жестоко:

– Во всяком случае, жертв будет меньше.

– Может, подождать с обменом?

– Не стоит, – решил Балдур. – С приближением рокового дня сила Владыки будет крепнуть. Как бы ни возникли помехи. Действуем незамедлительно!

И почему это ученые маги презрительно морщатся, когда речь заходит о черном колдовстве? Дескать, не наш уровень… Попробовал бы тот же мэтр Перегрин виртуозно подменить полторы сотни младенцев могильной нежитью, да так, чтобы никто не заметил! Хельги и сам, если бы не знал, в жизни не догадался бы! Скосишь глаза, прищуришься – упыреныш, а смотришь прямо – натуральный человек!

– Ну, как?! – гордо спросил Балдур Эрринорский.

Он стоял посреди пустыря, статный, высокий, в эффектном черном балахоне, в кольце синих огней, а вокруг копошились, визжали и вопили ничего не понимающие, насмерть перепуганные человечьи детеныши.

– Восхитительно! – выпалил Хельги от души и закрыл уши ладонями.

– Боги Великие! А это что за субъект?! – Балдур, менее восприимчивый к детскому крику, первым заметил в толпе маленькое, жалкое, но совершенно недетское тельце.

– Бандарох Августус собственной персоной! – объявил Хельги после некоторого раздумья. Он не сразу смог узнать в истощенном до состояния скелета, немыслимо грязном, полуголом, почти потерявшем разум создании магистра демонологии, автора «Новейшего и полнейшего…».

На ногах Августус не стоял, внятно выражать мысли не мог – лепетал что-то бессвязное, плакал и хватал спасителей за ноги.

– Отволоку-ка я его к Рагнару, – сказал Хельги, брезгливо пятясь. – Не умею я с ним обращаться.

– Правильно! – обрадовался Балдур. Разумом он сочувствовал несчастному, но не мог преодолеть отвращение, и заниматься его благоустройством категорически не желал. Вряд ли его стоило за это упрекать, он ведь был черным колдуном, а не благородным рыцарем или эльфом.

Хельги критически оглядел многострадального магистра через Астрал. Кое-какая магия в нем присутствовала, уцепить можно… А если выскользнет и потеряется по дороге – тоже беда невелика!

– Ну, я пошел?

– Погоди! А с детьми-то что делать? Куда их девать?

– А что с ними надо делать? – искренне удивился Хельги. – Мы их спасли, освободили, по домам пусть идут.

– Их ведь издалека в наши края привели! Они маленькие, дорогу не найдут, заблудятся!

– Ничего, – бессердечно отмахнулся урожденный спригган. – Жить захотят – выберутся.

Нет. Хоть и не был Балдур большим гуманистом, но бросить беззащитных детей на произвол злой судьбы не мог. «Я их в Муниципалитет отведу, – решил он. – Пусть ими теперь общественность занимается. Мы свое дело сделали».

На этом весьма довольные собой и друг другом черный колдун и демон-убийца распрощались…

Аолен пребывал в настоящем потрясении.

– Кто бы мог подумать, что черные колдуны обладают таким могуществом, да еще способны направить его во благо!

– Смотря что считать благом, – заметила Энка философски. – С точки зрения мангорритов, он совершил непоправимое зло. Добро и зло вообще понятия относительные!

Ильза тоже решила пофилософствовать:

– Вот так живешь себе тихо-мирно, встретишь кого и не знаешь: вдруг это заколдованный упырь! – И расстроилась: – Ой! Теперь я буду бояться!

– Ты не бойся, а иди помогай, – позвала ее Меридит. – Принеси еще котелок кипятка и спроси у хозяйки полотенце.

Не надеясь на эльфийскую магию, Бандароха спешно доставили к ближайшей ведьме-знахарке, – похоже, без простой деревенской бабки было не обойтись. Но прежде чем приступить к его излечению и откорму, магистра предстояло отмыть от многомесячных наслоений грязи и нечистот, избавить от насекомых и парши. Обращаться с ним при этом приходилось крайне осторожно, бережно, будто с новорожденным младенцем – не перегреть, не простудить, не поцарапать мочалом и полотенцем опрелую кожу…

– Проще придушить, чтоб не мучился! – Ну не желал подменный сын ярла прощать своего невольного обидчика!

Энка замахнулась на него мокрой тряпкой:

– Сиди уж, душитель! Не хочешь помогать, так хоть не мешай.

– Я и не мешаю!

– Мешаешь. Мы моем, а ты зудишь под руку.

– Подумаешь, чувствительная какая! Да если бы не я, вам и мыть-то некого было бы!

– Ах, огорчил! – ухмыльнулся Орвуд, вовлеченный в процедуру против воли – ему поручили греть воду.

Слоняющийся без дела Эдуард – его почему-то решили не привлекать – подсел к бывшему наставнику, спросил вполголоса:

– Раз у мангорритов больше нет подходящих жертв, значит, миру ничто не угрожает?

Хельги был настроен не особенно оптимистично.

– Как знать. Неизвестно, что будет, если вместо человечьей Силе подсунут кровь упырей. Как бы еще большей беды не вышло… Да не пугайся ты так! Мы ведь как раз и призваны помешать жертвоприношению. Не все ли равно какому? И вообще, меня теперь иное гнетет… – Он сделал скорбную мину.

– Что именно? – насторожились все.

– Да вот сижу и думаю: уж не подцепил ли я насекомых, пока тащил Августуса?

– Фу-у! Ты меня напугал! – У принца отлегло от сердца.

Орвуд брезгливо передернул плечами:

– Сам виноват! Зачем ты его опять приволок? Не тварь, а наказание. Каждый раз отмывать приходится! – Он был очень недоволен. Ему уже пришлось однажды выводить вшей из бороды, удовольствие было ниже среднего, и возобновлять опыт совершенно не хотелось. – Давайте его в самом деле того… Избавимся.

Рагнар только вздохнул и укоризненно покачал головой.

Беспощадной лавиной, сметающей все на своем пути; обрушился на земли Предгорий воинственный Аль-Оркан. Дикие орды проклятых гоблинов катились волна за волной, и не было им числа.

Дрожали Арвеи от топота тысяч и тысяч ножищ, от глухих барабанных ударов и утробных воинственных воплей. Вой и стон стояли в городах и селах людей, гномов, кудиан. Со времен самого первого, самого страшного нашествия орков Староземье не видывало ничего подобного по силе и всесокрушающей мощи. Казалось, нет на свете силы, способной остановить их стремительное наступление.

О готовящемся вторжении жители южных земель знали давно, но подобного ужаса никто не ожидал. Страшные вести разносила народная молва. Отчаянные попытки южан противостоять врагу оканчивались полнейшим крахом. Орки рвались в бой с остервенением берсеркеров, гибли сотнями, но на их место приходили тысячи. Казалось… нет, так и было на самом деле – весь Аль-Оркан от мала до велика взялся за оружие. Были в их войске и косматые седые старики с горбами выше головы, и женщины, и едва вставшие на ноги детеныши. И каждый из них сражался не на жизнь, а на смерть. Кто как мог. Оружие, камни, дубинки, зубы, когти – все было пущено в ход. Это была не просто война, а настоящая бойня, страшная и кровавая.

Но удивляла не только ошеломляющая численность орочьих орд и слепая оголтелая ярость. Нетипичным выглядело их поведение на захваченных территориях. Обычно проклятые гоблины не покидали занятый город до тех пор, пока в нем оставалась хоть крошка съестного и капля выпивки, хоть один живой мужчина и непоруганная женщина, пока все ценное – от городской казны до бабьей побрякушки – не оказывалось вывезенным в Аль-Оркан. На этот раз оркам было не до грабежа. Через взятые города и павшие крепости они проходили походным маршем, не задерживаясь: похватают на бегу, кто что успеет, и дальше… Куда стремились они, какая нужда гнала их с насиженных мест вперед и вперед, все дальше на север? На этот вопрос у трепещущих в ожидании верной гибели жителей Староземья не находилось ответа. Равно как и на другой: почему в этой вселенской катастрофе, когда в считанные дни десятки приморских городов и сел были превращены в дымящиеся развалины, главный после Даан-Азара враг проклятых гоблинов – королевство Оттонское даже не подверглось нападению. Орочий поток налетел на городские укрепления, но вместо того, чтобы идти на штурм, вдруг отхлынул, словно наткнувшись на невидимую, но непреодолимую преграду, разделился на два рукава и обошел стороной! Подобного чуда не знала история орочьих войн.

– Какое там чудо? Нет никакого чуда, – ворчал Орвуд обиженно. – Мы натащили в Оттон целую кучу магических артефактов, один другого уникальнее. Должен же был хоть один из них сработать как охранный! – Тайком он последними словами ругал себя за непростительный промах: не догадался настоять, чтобы реликвии хранились в Даан-Азаре!

Впрочем, немного поразмыслив, он рассудил так: при разгроме Даан-Азара лично он теряет лишь однокамерную, не особенно богато обставленную пещеру, зато роскошные апартаменты с золотой ванной остаются в целости и сохранности! Скупость взяла верх над патриотизмом, гном успокоился и даже вознес хвалу Силам Судьбы. Вот те, наверное, удивились!

В самом Оттоне тоже возносили хвалу, но не Силам Судьбы. Кому же тогда? Рядовые подданные, разумеется, не знали, сколь мощные магические объекты хранятся в королевской сокровищнице. Зато каждый желающий имел полную возможность воочию узреть новый памятник на площади перед дворцом.