Под городом в желудке змия
Климат, если можно так выразиться применительно к утробе змия, становился все более сырым и горячим. Но Джульетта упорно продолжала идти вперед. Время от времени под ногами попадались монетки, а однажды даже целый холщовый кошель, набитый под завязку старыми сентаво. Невзирая на робкие протесты актера, трактирщица сгребла все это в одну кучу и умело упаковала в импровизированный узелок, скрученный из подола ночной сорочки Дитера. Среди множества переплетений был выбран коридор, стенки которого жестко пружинили, а далеко в конце слабо светилась мутная точка.
– Ты напрасно ищешь гортань,– обеспокоено сказал Дитер, покорно семенящий следом.– Это опасный путь, Джульетта! У него там температура как у верблюда под мышкой. А если змий сожмет мышцы…
– Придется рискнуть,– упрямо пропыхтела трактирщица.– К тому же искать ничего не надо. Я и так предполагаю, где гортань. Главное, не отвлекай меня, а то я запутаюсь. Когда пол и потолок меняются местами…
– Но почему ты не соглашаешься пойти другим, безопасным путем? Не хочешь через кишечник – не надо! Есть еще уши! Глаза, наконец! Нет, я не понимаю… Ой! Какой славный извилистый коридорчик! Это случайно не короткая дорога к кишечнику? Я бы посмотрел. А ты? Не желаешь составить компанию?
– Вон тот славный извилистый коридорчик всего-навсего дорога к железе, выделяющей ферменты. И я как раз к ней направляюсь. Хочу ее подоить.
– Как подоить? А выход? Ты же сама кричала…
– Молчи, болван. Ты видишь мои волосы?
– Нет, здесь темно. А что с ними?
– У меня никогда в жизни не было таких волос! Никогда! Я не уйду отсюда до тех пор, пока не наберу полные руки этого замечательного средства!
– Полные руки? Я же предупреждал тебя! Зарастешь, как обезьяна!
– Ерунда! Руки можно и побрить! Зато голова…
– Но Джульетта! Ты здесь всего ничего, а я уже не знаю сколько суток! Мне надоело сидеть взаперти, в темноте! Я есть хочу!
– Еды полно. Найди себе что-нибудь помягче и лопай на здоровье.
– Джульетта!
– Я тебе сказала один раз и повторять не собираюсь. Хочешь со мной – лезем через гортань. Или разделяемся, и каждый идет своей дорогой.
– Я боюсь!
– Прекрати ныть! Ты же мужчина, в конце концов!
– Но я… Ой! Ой! Она раскрывается! Ты чувствуешь? Боже, Боже! Постой, что это за шум? Джульетта, ты слышишь? Джульетта! Джульетта! Ау! А, вот ты где… Джульетта, что это с твоими волосами? Они снова поредели?
– Мои волосы поредели еще тогда, когда ты, щенок, не родился! – грозно рявкнул незнакомый низкий голос.– Убери руки! Я не Джульетта!
– Это я уже понял,– пролепетал актер.– А кто вы?
– Куриная Лапка.
– Сама? – восхищенно выпалили из угла.
– А это тогда кто? – недоверчиво переспросил Дитер.
– Да Джульетта же, идиот! Неужели до тебя не дошло – нас уже трое! Твой змий проглотил очередную жертву. Скажите, уважаемая Куриная Лапка, вы тоже попали сюда из моего трактира?
– Нет,– отрезала гадалка.– Еще чего не хватало, по трактирам шляться! Сидела себе, как обычно, в кабинете Наместника, гадала и тут…
– Значит, голова змия переместилась? – с ужасом спросил мужчина.– Она теперь под герцогским дворцом? Или у него две головы?
Даже в темноте ощущался тяжелый взгляд, которым одарила актера гадалка. Нервно хихикая (Дитеру некстати пришла на ум поговорка «Одна голова хорошо, а две лучше»), мужчина поспешил отодвинуться и уступить новой гостье удобное насиженное местечко на выступе около стенки желудка.
– Давно томитесь, болезные? – строго поинтересовалась гадалка.
– Пятые сутки! – проорал актер.
– Уже счет потеряла,– вздохнула трактирщица.– Как там мой Солли? Страдает там. Переживает за меня, наверное…
– Не очень-то он за тебя и переживает,– сказала Лапка, заинтересованно крутя головой и пытаясь во время коротких вспышек света рассмотреть подробности.– Вот насчет страданий – это да. В самую точку. В тюряге, знаешь ли, милая, не сахар.
– Где?
– В камере,– любезно пояснила гадалка, ощупывая толстую косу трактирщицы.– Ох, и волосы у тебя! Чем моешь?
– Ферментами мажу,– автоматически отозвалась трактирщица и взвизгнула: – То есть как в тюрьме! Мой муж в тюрьме?
– Ага, ага. А где ты их берешь, эти ферменты?
– Со стенок желудка собираю. Ой! Ой! Мой Солли! За что его посадили?
– В обвинительном акте инспектора сказано «За убийство супруги, ее любовника и кошки»,– сказала гадалка.– Весь город обсуждает. Особенно кошку.
– Кошки? Любовника? Что за бред? Ой! О чем это я? Он никак не мог убить меня! Я жива и здорова!
– Вижу, что здорова, не ори так, в ушах звенит. Но они-то этого не знают. Кресс так и сказал: показательное дело, открытый процесс. Виселица обеспечена.
– Р-р-р-р-р! Пустите меня!
– Куда, Джульетта? – попробовал возразить актер.– Там гортань, опасно! Змий задушит тебя!
– Пусти, говорю! Я не позволю, чтобы над моим любимым Солли издевались! Пусти!
– Пусти ее,– посоветовала гадалка, подставляя под стекающий со стенки густой зеленый поток свой фартук.– Хочет женщина выйти – пусть идет.
– Вы не понимаете, у змия в гортани мельничные жернова, а не мускулы! Раздавит как моль!
– И что? Все равно ее уже считают трупом.
– Но она же погибнет! Просто так! И никто за это не будет отвечать!
– Почему никто? Муж и ответит. Тем более все равно уже сидит. Не страдать же ему безвинно. Это несправедливо.
– А! Делайте, что хотите,– сдался мужчина, выпуская из рук подол ночной рубашки Джульетты.
– Вот это правильно,– одобрила гадалка.– Эй, убитая! Пока ты не задушилась на самом деле, хочу спросить – как именно использовать фермент? Покажешь?
Но Джульетта не ответила. С решительностью быка, идущего на таран, она разбежалась и взлетела по стенкам гортани вверх и вперед. Из глубин желудка поднялась волна удушливого газа, змий закашлялся и начал судорожно сокращать мышцы.
– Прыгай! – заорал мужчина.
– Прыгай, а то раздавит! – поддержала его гадалка.
– Никогда! – оттолкнувшись от жесткого ребра, трактирщица со всей силы толкнулась головой.
Пока зверь пытался выкашлять застрявшую в горле помеху, Джульетта улучила момент и проскользнула в приоткрывшуюся гортань. Крик проваливающегося в темноту Дитера слился с хрипом змия. В последнюю секунду в подол ночной сорочки разъяренной трактирщицы вцепилась Куриная Лапка, зажимая под мышкой узелок с ферментом и ботинок…
Стоявший на страже у герцогского дворца охранник удостоился чести видеть редкое зрелище. Знакомая стена палаццо, облицованная благородным желтым мрамором и ранее ничем себя не запятнавшая, вдруг проявила крайне строптивый характер. Она нервно задрожала, роняя на землю отколотые мраморные плитки, и исторгла из себя двух всклокоченных женщин.
Охранник молча разглядывал странную пару.
Первая, в испачканной ночной сорочке с оборками, стояла, прижимая к груди грязный кошель и еще более грязный узел. Ее прическа напоминала заплетенные в косы иглы дикобраза, а руки ощетинились редкими, но толстыми черными волосками. Когда эта образина присела в глубоком реверансе и прошептала «Здравствуйте, пан», охранник невольно вспомнил прошлогоднее цирковое представление с дрессированными обезьянами и отодвинулся.
Вторая дама была – вот это сюрприз – Куриная Лапка. Но боже, в каком она оказалась виде! Волосы спутаны и ниспадают на лицо, одежда перепачкана цветными пятнами, в руке узелок, из которого капают на ковер зеленые капли.
– Пани Лапка! – огорчено вскричал охранник.– Кто вас так?
– Жизнь, милок,– многозначительно приподняв брови, сказала гадалка и в качестве доказательства стукнула себя в грудь зажатым в другой руке мокрым ботинком.
Не найдясь с ответом, охранник промолчал.
Стена тихонько икнула.
