Город. Ранний вечер

Танцующей походкой Мерлин шел по городу.

Он смотрел по сторонам и не узнавал привычных улиц. За последние двести пятьдесят лет все так изменилось, что глазницы на лоб лезли.

Девушки. Девушки в ярких платьях с глубокими вырезами, прозрачными рукавами и пышными юбками. Газовые светильники под коваными колпаками на каждом углу. Маршрутные кареты, на боку которых написан путь следования и указана цена. Если в салоне имеются свободные места, возница зажигает на крыше маленький зеленый фонарик. Витрины. В некоторых за огромными стеклами стоят куклы в человеческий рост, одетые в нарядные костюмы, а в некоторых красивыми горками выложены товары.

Мерлин прильнул лбом к стеклу ювелирной лавки и ахнул. Такой красоты ему еще не приходилось видеть, хотя покойная Катерина при жизни уважала украшения. Эти бы ей точно понравились. Блеск разложенных на синем бархате драгоценностей просто ослеплял.

Подвешенный над дверью колокольчик весело тренькнул. Коротышка ювелир быстро окинул посетителя профессионально оценивающим взглядом, и на его гладко выбритом лице отразился неутешительный вывод. Пожилые мужчины в поношенных плащах редко покупают драгоценности. Тем более мужчины с крестьянской косой в руках. А уж овечья жилетка, отчаянно воняющая псиной, вообще кричала: «У меня нет денег, гоните меня отсюда».

Ювелир быстро подскочил к посетителю и, загородив своим телом прилавок, подчеркнуто холодно осведомился:

– Чем могу помочь? Какой суммой располагаете?

Мужчина, казалось, засомневался. Он даже высыпал на ладонь какие-то медяки и начал пересчитывать их, тихо шепча себе под нос. Ювелир терпеливо ждал. Когда неперспективный покупатель закончил подсчет, он уже приготовился распрощаться с ним, как вдруг капюшон черного плаща медленно опустился с головы на плечи.

Глаза ювелира уперлись точнехонько в пустой проем на том месте, где у добропорядочных граждан располагается рот. Провал рта растянулся в широкую дружелюбную улыбку.

– У меня всего три монеты. Этого хватит на ожерелье? Вон то, с зелеными камушками? И я сразу уйду.

Ювелир нервно сглотнул. Еще никогда ему не задавали вопрос, ответ на который был бы так однозначен. Если к вам в дом приходит сама Смерть и спрашивает, хватит ли изумрудного ожерелья, чтобы откупиться от этого визита, редко кто будет долго раздумывать. Особенно когда Смерть настолько совестлива, что готова заплатить за покупку. Тремя последними монетами.

– Я готов дать вам все, что пожелаете! – выкрикнул ювелир.– Не надо денег! Что вы! Берите просто так! Надеюсь, что ваш следующий визит запланирован не на самое ближайшее время? Только не подумайте чего обидного, я всегда рад… то есть, что это я несу…

– Тогда кроме ожерелья я возьму шейную цепь и браслеты,– решила грозная фигура, задумчиво щелкая костяшками пальцев по острию косы.– И вот эти кольца, пожалуй. Все.

– Все? – не веря своему счастью, пролепетал ювелир.– И вы больше не придете?

– Нет. Столько интересных мест, где хотелось бы побывать. С тебя хватит и одного визита.

– Не придете никогда? – прошептал ювелир.

– Я не понял – ты меня приглашаешь? Или хочешь от меня избавиться?

Ювелир набрал полную грудь воздуха и решился:

– Хочу избавиться.

– Тогда заворачивай мои покупки и прощай. Дела ждут.

Окрыленный ювелир раскрыл сундучок, обитый изнутри бархатом, ссыпал туда украшения, добавил в качестве бонуса пару тяжелых литых браслетов и перекрестился.

Спустя несколько минут из дверей ювелирной лавки вышел высокий сутулый мужчина в плаще. Он тащил под мышкой сундучок, тяжелый и не слишком удобный на вид. Едва покупатель отошел от лавки, дверной замок щелкнул, и окошко украсилось табличкой «Закрыто».

– Магазины,– довольно сказал себе под нос Афанасий Дормидонтович, постукивая по крышке сундучка.– Какая прелесть, однако. Ох!

От столкновения с фонарным столобом сундук перекосился на сторону и едва не выпал. Стало слышно приближающийся цокот копыт и громыхание раздолбанных амортизаторов маршрутной кареты. Мерлин поставил сундук на тротуар и потянулся было в карман за деньгами, но передумал. Там три медяка, это он и так помнит. Да и зачем платить, если можно опять воспользоваться своим обаянием.

Увидев поднятую руку, возница притормозил.

– Еду в парк! – предупредил он.– Смена закончилась. Если тебе по пути – садись.

– В парк? А где это? – спросил предполагаемый пассажир, лица которого не было видно из-за низко надвинутого капюшона.

– В конюшне перед картофельным полем. Едешь?

– Еду,– ответил мужчина и вынул из-за спины косу, лезвие которой было местами насквозь проедено ржавчиной.

– Ты бы еще с граблями в карету лез! – возмутился возница.– И корову прихватил в придачу! Не повезу!

– Неужели ты мне откажешь? – расстроился мужчина, преграждая коням дорогу и с намеренной медлительностью спуская капюшон с головы. В лицо вознице уставились два пустых провала с мерцающими в глубине тусклыми искорками. В зеленом свете фонарика кости отливали мертвенной плесенью.

– Ты… за мной? Так рано? – прошептал возница и перекрестился.– Но почему?

– Потому что старым ногам иногда надо давать отдых! – широко улыбнулся зловещий собеседник, небрежно поигрывая косой.– И почему вдруг «ты»?

– Вы хотите забрать меня? – упавшим тоном поправился возница.

– Ты мне и даром не нужен! Я остановил тебя из-за кареты.

Что-то подсказало вознице, что лучше не продолжать дискуссию. Он счел за лучшее промолчать и послушно погрузил под сиденье неудобный сундук пассажира. Примостив в багажном отсеке груз с таким почтением, словно это был хрустальный кубок, он спорхнул на тротуар и гостеприимно открыл двери кареты настежь.

– Прошу! Куда прикажете?

– Ну, на картофельное поле мне точно не хочется,– задумчиво проговорил пассажир, покусывая кончик костяного пальца.– Мне нужна какая-нибудь обувь, шарф и перчатки. Тут неподалеку была улица, где множество магазинов. Гони туда! Да! Чуть не забыл– и в кондитерскую…

Когда карета притормозила у трактира «Дырявый бубен», давно стемнело. Мерлин неуклюже выбрался на улицу и помог вознице сгрузить на тротуар два сундука, шляпную коробку и мягкую дорожную сумку, набитую до отказа. Едва последний предмет багажа коснулся земли, карета сорвалась с места и растаяла в полумраке.

Мерлин усмехнулся и толкнул ногой дверь трактира.

– А… Опять вы, Афанасий Дормидонтович? – без особой радости осведомился молодой трактирщик.– Новая шляпа вам к лицу. Страусиные перья, если не ошибаюсь. Но… разве это не дамская модель?

– Она мне понравилась.

– Снова будете хлестать все подряд мимо рта, а потом расплатитесь старыми медяками?

Посетитель весело хохотнул, откинул крышку одного из сундуков и, зачерпнув оттуда, вывалил на стойку горсть жемчужных бус, перепутавшихся друг с другом.

– Это устроит?

Изо рта трактирщика вырвалось слово, которое строгая мама позволяла ему употреблять только в одном случае – когда он попадал себе молотком по пальцу. В полном шоке он кивнул и автоматически сгреб украшения себе в ладонь.

– Тогда начали,– довольно сказал Мерлин, сдвигая высокую кружевную шляпу на лоб.– Для начала пивка…