Пригород Нифера. Гостиница «Корона», номер для новобрачных
Первый предполагаемый похититель «кота в мешке» оказался человеком правильным. Уж не знаю, за какими коврижками его потянуло в запретную магию, ибо жилище непрозрачно намекало на удивительное жизнелюбие своего владельца в самых разных сферах бытия: никаких глупостей вроде скелетов, мертвых тел и вонючих снадобий у него не наблюдалось, зато было чем потешить голодное брюхо и самолюбие – продукты в дом поставлялись исключительно свежие и отборные. А уж повар, хлопочущий на кухне, и вовсе превращал их в шедевры кулинарного искусства.
Несмотря на то что найти ящик мы не слишком надеялись, с осмотром все же не спешили. Рекордно быстрый обыск квалифицируется куратором однозначно: халтурили.
Спустя положенные по инструкции три часа (до последней миллисекундочки) мы знали о владельце двухэтажного особнячка все. И какое белье носит, и что у него болит, и где учился, и на ком женился, и в каких странах он побывал, и служанок какой комплекции предпочитает.
Ничего примечательного. Стандартный набор.
Уже когда мы покидали сей гостеприимный дом, я оглянулся на прощанье и удивленно хмыкнул: над крышей снижалась группа из четырех полевых работников Положительных. Неодобрительно зыркнув на нас, они легли крыльями на ветер, грамотно сбавили высоту и нырнули в трубу.
Вот тебе и встреча. Тесен мир. Тьфу-тьфу-тьфу через правое плечо!
После вкусно и комфортно проведенного осмотра хотелось спать, но тут, как обычно не вовремя, прорезался куратор.
– Как успехи? – ворчливо поинтересовался он.
– Смотря что считать успехами, – сказал я, изо всех сил втягивая живот и стараясь не икать в микрофон.– Можете пометить первый адресок жирным крестом – нет у него ничего. Прикажете лететь обратно в отель?
– Еще чего! – с садистской радостью возразил наушник.– Пока вы бездельничали, аналитики вычислили второго посетителя аукциона. Тут неподалеку, в деревне.
Со вторым посетителем дело пошло более вяло.
Обнюхав каждый закоулок, мы ознакомились с жизнью клиента и окончательно заскучали. Родился, учился, женился, но служанок все равно предпочитает – никакого разнообразия. Втискиваясь на сиденье капсулы, я с тоской подумал о том, что какая жалость – грехов всего семь, и они повторяются у смертных с таким занудным постоянством, что впору взвыть. Ну что, казалось, стоило придумать еще хоть парочку? Все несчастным полевым работникам развлечение…
Тройку Положительных я заметил только тогда, когда чуть в них не врезался.
Дружно покрутив пальцами у висков, они поправили дыбом вставшие нимбы и степенно отправились по заданному курсу в трубу того особнячка, из которого мы только что ушли.
Вот тебе еще одно совпадение.
– Пятый! – гаркнул куратор под рев заводимого мотора.– Что там у вас творится? На экране какие-то перья!
– Природный катаклизм, – хмуро отозвался я, выкручивая руль.– Ангелы разлетались – сил нет. Над первым домом четверо, над вторым трое. Как вы думаете: может, это к дождю?
– Это, сынок, к выговору от начальства, – мудрым тоном деревенского старейшины поведал куратор.– Только что я посмотрел на экран внимательно, и у меня родился один маленький вопрос. Звучит он так: если обычный полевой работник начального ранга может выполнить задание за час, то сколько потребуется времени на то же самое задание трем полевым работникам рангом выше четвертого при условии, что их наглость значительно превышает их же добросовестность?
– Мы старались, – буркнул я.
– Плохо старались, – вздохнул куратор.– Такими темпами вы полгода колупаться станете. Тебе это надо, Пятый?
Вспомнив о шикарном номере и карманных деньгах, я ненатурально понурился и, старательно пряча радость, выдавил из себя:
– Мы с напарниками готовы работать по делу столько, сколько потребуется. Прикажете лететь к следующему подозреваемому?
– Следующий подозреваемый пока неизвестен, – хмуро сказал куратор.– Возвращайтесь в гостиницу. Выспитесь, отдохните – возможно, придется работать ночью. Заодно гляньте, как себя чувствует пересмешник. Все-таки до сегодняшнего дня нам не приходилось держать их в фиксированном состоянии так долго. Операция непредсказуемо затягивается…
Пересмешник чувствовал себя прекрасно. В отличие от уборщика, который, проигнорировав табличку «не беспокоить», поперся наводить в номере чистоту и нарвался в гардеробной на нечто крылатое с нимбом и сальными кудрями.
Судя по напряженности позы, несчастный работник метелки как пал ниц, так в этом «нице» и оставался до нашего возвращения.
Легким щелчком по красному лбу я погрузил смертного в блаженное беспамятство и цапнул за край одеяния издевательски хохочущего пересмешника.
– Чего лапаешь? Жрать давай! – нагло заявило похищенное дитя тонкого мира и, получив отказ, разразилось тирадой такого уровня безнравственности, что у меня начали чесаться руки.
Вдарить бы ему сейчас по нимбу – а нельзя. Но хочется… сил нет!
Выпустив пар популярным в народе методом: пинанием подручных предметов с последующим их затаптыванием, я вынес в коридор все еще беспамятного уборщика, отдышался и уже почти спокойно начал готовиться ко сну.
Игры в прятки с сексуально озабоченными бегемотиками сегодня меня не вдохновляли. Не знаю, как Третий, но лично я возлагал на эту ночь большие надежды. В конце концов, мы взрослые черти и знаем жизнь.
Главная хитрость в романтическом ухаживании – отсечь предмету страсти пути к отступлению. Дама, стоящая на увитом плющом балконе, еще может немного поломаться, но дама, делящая с ухажером одну кровать на двоих, – практически никогда. Это нонсенс, даже если кровать по размерам не намного уступает городской площади. Опять же адреналин нельзя сбрасывать со счетов. Ученые давно выяснили, что в минуту опасности у всех живых существ резко обостряется инстинкт продолжения рода. Грубо говоря, попавшие в тяжелую ситуацию самки бросаются в объятия даже самого завалящего самца.
Себя я завалящим отнюдь не считал – уже плюс в активе. Что же касается тяжелой ситуации, то тут я целиком полагался на куратора. Наш администратор – прирожденный паникер и видит опасность даже там, где ее отродясь не бывало. Часа не проходит, чтобы он не бился в истерике лбом об микрофон. В таких нервных условиях вообще непонятно, как мы умудряемся работать. Другие черти на нашем месте размножались бы непрерывно.
Хотя нет – вношу небольшую поправку: Третий как рьяный поклонник языческого бога Обжоруса непременно делал бы перерывы на обед. Шесть раз в день по два часа.
Итак, приступим.
Перво-наперво нужно обезвредить конкурента.
– Поди сюда, дружище! – тихо, но значительно позвал я.– Есть проблема. Я тут пораскинул мозгами и пришел к интересному выводу: из всей нашей бригады ты самый смекалистый.
Третий зарделся как красна девица.
– Да ладно тебе, – смущенно сказал он.
– В связи с этим решение проблемы я поручаю именно тебе, друг.
– Серьезно? – недоверчиво спросил Третий, заливаясь краской еще гуще.– А что от меня требуется?
– От тебя требуется следующее, друг. Немедленно идти в гардеробную…
Третий кивнул.
– Проверить там целостность и надежность пут пересмешника…
– Угу! – с готовностью отозвался толстяк.– И?
– И сторожить этого сквернослова до утра, – суровым тоном закончил я.– Никто лучше тебя не справится с этим поручением. Заранее огромное спасибо, друг.
Некоторое время выражение лица Третьего колебалось между угрюмым отчаянием и горькой обидой. Потом он одарил меня тяжелым взглядом и ушел.
– Можешь взять из спальни пару подушек для себя! Чтобы сторожить было удобнее! – крикнул я вслед, чувствуя себя немного подлецом.
Однако угрызения совести мучили меня недолго. Буквально через несколько минут Третий вернулся.
– Что-то ты рано, друг! – удивился я.– Утро еще не наступило.
Посмотрев сквозь меня с выражением превосходства, толстяк непринужденно почесал рога и доложил:
– Все в полном ажуре, друг. Я его так стреножил, что до утра поганец даже чихнуть не сможет.
Заподозрив худшее, я рванул со всех копыт в гардеробную и нашел там остолбеневшего пересмешника, выглядевшего так, словно ему сначала злодейски оторвали все возможные части тела, а потом приделали их обратно, но уже в совершенно не предусмотренном природой произвольном порядке. Выкрученные шея-крылья-уши-руки-ноги для пущей надежности были умело переплетены веревками и закреплены крючками от одежных плечиков. С опаской тронув пленника за лодыжку, я убедился, что импровизированные путы удивительно крепки.
– Как тебе это только в голову пришло, друг? – выдавил я, уже понимая, что избавиться от конкуренции этой ночью не удастся.
– Я же самый смекалистый из бригады, друг, – безмятежно улыбнулся толстяк, потягиваясь и буквально лучась превосходством.
Ладно, попробуем по-другому.
Немного магии – и все, кроме одной, думочки на кровати для роты молодоженов приобретают веселый красный цвет. Еще немного магии – и во второй спальне мы повторяем тот же цветовой прием.
Из ванной показалась розовая Вторая с влажными после мытья платиновыми кудряшками.
– Ну что? – дружелюбно улыбнулась она мне.– Кто где спит сегодня?
С трудом оторвавшись от созерцания обнаженных ножек, выглядывающих из короткого полотенца, я как мог небрежно пожал плечами.
– Лично мне все равно, выбирай, что понравится. Одна просьба: я сегодня что-то устал и хочу выспаться. Вы же с Третьим наверняка какие-нибудь шуры-муры затеете? Не буду мешать, я себе уже присмотрел милый укромный уголок на задворках кровати. Вот там не ложись, хорошо?
– Хорошо, – послушно повторила чертовка, обескураженная моей холодностью.– А как я узнаю, что это твой уголок?
– Очень просто, – приветливо улыбнулся я.– Я там подушек накидал. Красных. Спокойной ночи?
– Спокойной, – окончательно сбитая с толку Вторая продефилировала мимо и скрылась за балдахином.
Спустя минуту до меня донесся недовольный голосок:
– Красные. И здесь красные. Что за ерунда? Ничего себе уголок выбрал наш усталый герой! Ага, вот свободное местечко… Куда прешь, слон?!
Осторожные шаги, скрип пружин – и с веселым яблочным хрустом одна из ножек кровати подломилась.
Третий со свистом вылетел из бархатных воланов, пропахивая ягодицами широкую раздвоенную борозду в ковровом ворсе.
– Не видишь – занято! – проорала Вторая, нервно встряхивая кудряшками и подсовывая под раму кровати вместо поломавшейся ножки самую высокую ночную вазу.
– Да мне бы… – начал оправдываться толстяк, – с краешка…
– Я что-то не поняла! – вздернула брови не на шутку разъярившаяся чертовка.– Комнаты две! Кроватей две! Почему я, как последняя сиротка, должна ютиться в углу, каждую минуту рискуя получить в мой нежный бок вашими грязными копытами? Один себе уголок отхватил размером с лесную поляну, другой на краешек присел так, что от кровати только щепки полетели! Не будете ли вы столь любезны, товарищи напарники, покинуть помещение и разделить койку друг с другом?
– Никогда! – потупив глаза, твердо отчеканил толстяк.– Даже не уговаривай, я категорически против!
– Почему?! – искренне изумилась чертовка.
– Ну это… как ты сказала. Когда друг с другом… – окончательно смешался Третий.
– Ах, ты в этом смысле? – протянула Вторая, с интересом разглядывая напарника.– Отчего же вчера тебе твердые моральные устои не мешали? Дрых как младенец под боком у Пятого – и ничего!
– Какое там дрых, – горько пожаловался толстяк.– Ты ушла, а мы с Пятым всю ночь каруселили. Утром глаза еле продрали.
– Э! – вскинулся я, но вялый протест потонул в гомерическом хохоте.
Таким вот глупым образом прекрасно задуманный и виртуозно подготовленный план завоевания Второй был похерен в зародыше. Спасибо, друг.
С непередаваемым ехидством пожелав нам спокойной ночи, чертовка решительно вытолкала нас за дверь. Лежа на кровати второй спальни, которая действительно оказалась гораздо просторнее первой, я прислушивался к дождю, бушевавшему за окном, и предавался тихой меланхоличной грусти.
Шорохи струй были такими уютными, а храп мгновенно уснувшего Третьего таким ритмично убаюкивающим, что я сам не заметил, как задремал.
Проснулся я словно от толчка.
Прямо над моей головой плясала люстра, и из верхнего номера доносились странные звуки. Сев на постели, я насторожил слух. Больше всего это было похоже на ссору, если вы допускаете, что можно поссориться с самим собой. Один и тот же голосок с неприятно скрежещущими верхними нотками обвинял себя во всяких гадостях и тут же опровергал это, сознаваясь в других, еще больших гадостях. Периодически крики прекращались, и тогда в наш потолок (и, соответственно, в их пол) кто-то стучал с такой страстью, что сыпалась побелка.
Рассудив, что вызывать куратора по поводу банального нарушения режима проживания в гостинице будет просто идиотизмом, я накинул гостиничный халат и побрел по лестнице на следующий этаж.
Что заставило меня в последнюю секунду изменить решение и активировать невидимость, не знаю сам. Не иначе ангел-хранитель (ха-ха!) подсказал.
Разбившись на атомы, я плавно скользнул сквозь стену – плохо обожженный кирпич и два слоя штукатурки, – собрался вновь и неспешно поплыл под потолком в поисках нарушителя тишины. Номер оказался точной копией нашего, за исключением кроватей – здесь они были вполне стандартными.
Зато постояльцы…
Сладко вытянувшись, укрывшись крыльями и посапывая во сне, передо мной красовались трое полевых работников Положительных. Отдельно, на самой широкой кровати расположилась полевая работница. Пушистые ресницы, изящная шея, симпатичная мордашка обрамлена нереально черными волнистыми прядями. Присмотревшись, я углядел в проборе золотые корни волос– ангельская девица оказалась крашеной.
Вот это соседи!
Подивившись такому странному совпадению, я быстренько заглянул под кровати, сквернословящего нарушителя тишины не нашел и двинулся далее, окончательно озадаченный.
Источник скандала обнаружился в гардеробной.
Среднего роста черт сидел на полу, надежно прикованный наручниками к стойке. Его рога были грязны, хвост переломан в нескольких местах, полевой комбинезон утерял первоначальную окраску, а лицо искажала гримаса ненависти.
При виде меня он оживился и с новой силой начал выплевывать проклятия, перемешанные с похабными обещаниями и истерическими смешками. Черт! Не то психически больной, не то в состоянии тяжелого стресса.
Как могли Положительные спать под эти жуткие крики, не понимаю, но в данный момент это было мне на руку.
– Товарищ куратор, – мрачным шепотом начал я.– Товарищ куратор, у нас ЧП.
– Что опять? – Вопрос вылетел вместе с длинным зевком.– А, кажется, слышу. Неужели это Третий так разошелся?
– Если бы. Я сейчас в номере этажом выше. Судя по тому, что на кроватях отдыхают три белокрылых красавца и одна красавица, номер сняли для своих сотрудников Положительные. В их гардеробной комнате находится пленник. Он связан по рукам и ногам, избит, замучен до истерики и это… приготовьтесь, товарищ куратор… это…
В наушнике явственно послышался звук нетерпеливо разжевываемой губы.
– Да кто же это, не тяни пса за хвост! – взорвался куратор.
– Чер… – начал я, но тут пленник как-то нелепо взбрыкнул на месте и пошел на меня с рогами наперевес, выставив напоказ лысую голову со здоровенной шишкой на самой макушке.– Уф! Отбой, товарищ куратор. Все не так страшно, как мне показалось вначале. Это не наш сотрудник, а всего лишь зафиксированный пересмешник. Кстати, о пресловутой доброте ангелов: шишка на его голове минимум в два раза больше, чем у нашего.
В эфире повисла озадаченная пауза.
– Пересмешник в номере Положительных?! – обрел наконец дар речи куратор.– И ты считаешь, что это «всего лишь»?!!
