Глава 7
Они приехали домой, когда часы показывали четыре утра. До рассвета было еще далеко. Полина уже немного пришла в себя. Но было видно, что она чем-то мучается. Наконец она спросила Алексу:
— Скажи, неужели я больше не человек?
— А что ты понимаешь под словом «человек»? Да, ты во многом изменилась, но в остальном осталась прежней. Ты все та же Полина.
— Но мои зубы, телепатические способности и все остальное!
— Это не важно. Прими это как должное.
— Но неужели я могу общаться с другими людьми, только чтобы выпить их кровь?
— С чего ты взяла? — удивленно спросила Алекса. — Ты можешь свободно общаться с другими людьми. Дружить с ними, любить их, заниматься любовью. Правда, существует одно «но»: ты не можешь иметь детей от человека, только от вампира. Дети у нас вообще появляются редко, один-два за вечную жизнь. Чтобы зачать ребенка, мы должны действительно этого хотеть. Если люди принимают меры, чтобы не забеременеть, то у нас скорее все наоборот. Но наряду с этим мы можем обращать людей, делать их одними из нас. Уже сейчас в тебе есть эта сила.
— Значит, я тоже могу обратить кого-то по неосторожности? — испугалась Полина.
— Нет. То, что случилось с тобой — крайне редкий случай. Чтобы обратить одним укусом, надо обладать силой магистра. Так что опасаться не стоит.
— Хорошо, — облегченно вздохнула Полина. И вдруг робко спросила: — Как ты думаешь, я могу увидеть родителей?
— Родителей? — переспросила Алекса. Все это время она старалась избегать этой темы, чтобы не разбередить свежие душевные раны Полины.
— Да. Ведь я ушла из дома, так никому ничего и не сказав, даже записки не оставила. Они, наверное, страшно волнуются!
— Ты скучаешь по ним?
— Да. По маме, папе, хоть мне иногда и казалось, что он совершенно не понимает меня, даже по младшему брату Никитке, несмотря на то, что он часто был просто невыносим! Они моя семья…
— Понимаю.
— Мне недостает их.
— Но если ты встретишься с ними, то тебе придется все рассказать.
— Да, конечно. Я больше не могу скрывать от них правду.
— Они могут не поверить тебе. Ведь уже многие века люди считают нас лишь мифом.
— Им придется поверить. Хотя я понимаю, что больше не смогу жить с ними, как раньше. Это было бы опасно для всех нас.
— Это так, — согласилась Алекса.
Было еще одно обстоятельство, о котором она не хотела пока говорить Полине: правда могла оказаться слишком тяжелой для ее родителей, и они могли отказаться от своей дочери. Это было бы жесточайшим ударом для нее, а она и так немало страдала. Но еще Алекса понимала, что Полина должна встретиться с родителями. Неизвестность сейчас была тяжелее самой горькой правды, она постепенно разрушала ее душу. Поэтому, вздохнув, Алекса сказала:
— Хорошо. Это твое право, и я помогу тебе.
— Правда? — с надеждой спросила Полина.
— Да.
— Так когда мы пойдем?
— Постой. Надо все подготовить. Если мы придем сейчас, то разговора у нас с ними не получится, лишь упреки.
— Что же делать?
— Напиши им письмо, что с тобой все в порядке, тебя никто не похитил и что ты придешь, ну, например, завтра в девять вечера. Тогда они хоть немного успокоятся к твоему приходу. Хотя, думаю, полностью избежать скандала все-таки не удастся.
— Это да, — вздохнула Полина. — Помню, когда я однажды пришла на два часа позже, такое было! Меня на две недели лишили всех развлечений! Но все же я должна встретиться с ними, и будь что будет!
— Тогда пиши письмо, — ободряюще сказала Алекса.
Полина принялась за дело. Через полчаса все было готово. Правда, письмо получилось несколько туманным, но не могла же она написать все, как есть. Больше всего это творение напоминало письмо дяди Федора из мультфильма. Но в данном случае это не им значения. Полина аккуратно положила письмо в конверт, отдала его Алексе и спросила:
— И что теперь?
— Теперь я отнесу это письмо твоим родителям. Опущу в почтовый ящик, а вечером пойдем к ним.
— Ты сделаешь это?
— Да, а тебе уже пора спать. Скоро рассвет.
— Но я не смогу заснуть!
— Еще как сможешь! Как только взойдет солнце — заснешь как миленькая! Ты молодая вампирка, и природа возьмет свое. Что ни говори, но мы дети ночи, хотя со временем и приобретаем иммунитет к солнцу.
Как и обещала, Алекса направилась к дому Полины. Она без труда нашла обычный, типовой девятиэтажный дом с тихим двориком, каких множество в Москве. Было уже десять утра, и у подъездов сидели бабушки, гуляли мамаши с детьми, хозяева с собаками. В общем, шла тихая, спокойная жизнь.
Квартира, где жили родители Полины, была на пятом этаже. Острое зрение Алексы позволяло ей без труда увидеть, что там делалось. Насколько она поняла, в квартире сейчас была лишь мать Полины — подтянутая женщина лет сорока с короткой стрижкой. Что ж, хорошо. Алекса опустила письмо в почтовый ящик и ушла лишь тогда, когда она вынула его. Первый, и далеко не самый сложный, шаг был сделан.
Вернувшись домой, Алекса сразу легла спать. Полина в это время уже видела десятый сон. Прежде чем уснуть самой, Алекса успела подумать, что ее подопечную впереди ждет нелегкая ночь.
Вечером этого дня они проснулись почти одновременно. Полина была вся в нетерпении и волнении. То и дело она спрашивала у Алексы, как все прошло, не опаздывают ли они, что ей надеть, и все в таком духе. Наконец, они спустились в гараж. Алекса была одета в прямые черные брюки, мужскую светло-серую рубашку и кожаный пиджак. Как всегда, в подобной одежде она больше походила на юношу. Полина тоже была в брюках и в обтягивающем сиреневом свитере.
Всю дорогу, что они ехали, Полина была как на иголках.
— Надеюсь, ты пойдешь со мной! Иначе я с ума сойду от волнения, — уже в сотый раз говорила она.
— Успокойся, я же сказала, что буду с тобой!
— Я просто не представляю, как они на все это отреагируют!
— Если честно, я тоже не знаю. Но, что бы ни случилось, я буду рядом и поддержу тебя. Обещаю!
— Спасибо. С тобой я чувствую себя увереннее. Ты такая сильная!
— Перестань, — сказала Алекса, щелкнув ее по носу, а через пару минут добавила: — Ну, вроде приехали.
— Да, это мой дом. Боже, кажется, я не была здесь целую вечность!
— Ладно, пошли, — твердо сказала Алекса, выходя из машины. Ее новенький «вольво» выгодно выделялся на фоне остальных машин.
Прежде чем войти, Полина сделала глубокий вздох, чтобы успокоиться. Алекса заметила это и ободряюще положила руку ей на плечо. Выйдя из лифта, они обменялись взглядами, и Полина нажала на кнопку звонка.
Дверь открыли практически тотчас же. На пороге стояли двое: женщина, которую Алекса уже видела раньше, и мужчина плотного телосложения, видимо отец Полины. А из двери одной комнаты выглядывала голова мальчика лет двенадцати. Вся семья была в сборе.
Не успела Полина и рта открыть, как ее отец угрюмо сказал:
— Пришла? Ну и где, позволь узнать, ты шлялась три недели? Мы с матерью места себе не находим!
— Но я… — начала было Полина.
— Где ты шлялась?! И что это за тип рядом с тобой? Бесстыдница, это с ним ты была все это время? Отвечай.
— Не кричи на меня! — В глазах Полины стояли слезы. — Я не сделала ничего плохого!
— Ах, ничего плохого!
Его рука поднялась для удара, но цели так и не достигла. Алекса, секунду назад стоявшая возле Полины, теперь возникла между ними и удержала руку. Она холодно сказала:
— Не думаю, что это хорошая мысль.
— Ты мне еще будешь указывать, сопляк!
— Папа, успокойся, — воскликнула Полина. — Алекса моя подруга, она женщина!
— Женщина? — подозрительно переспросил он.
— Да, — все так же холодно ответила Алекса. — По-моему, нам лучше войти и спокойно поговорить, а не беспокоить соседей скандалом.
— Да-да, конечно, — тут же согласилась с ней мать Полины. — Проходите.
Вскоре они все вчетвером сидели на кухне за столом. Все в квартире указывало на то, что это была обычная семья среднего достатка. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, мама Полины налила всем чаю из ярко-красного чайника с каким-то немыслимым цветком на боку.
— Мама, папа, — начала Полина. — Мне надо вам кое-что рассказать… Возможно, это покажется вам невероятным, но все же постарайтесь поверить.
— Что ты еще придумала? — подозрительно спросил отец.
Словно желая успокоить его, мать Полины накрыла его руку своей, а затем мягко спросила:
— Что случилось, дочка? Ты можешь нам все рассказать.
Еще раз глубоко вздохнув, Полина начала свой рассказ. Ей это далось не легко, особенно когда она говорила о том времени, когда фактически жила на улице и вынуждена была убивать. К тому же отец то и дело перебивал ее своими критическими замечаниями, а мать периодически ошеломленно охала. Когда же Полина наконец закончила, отец возмущенно сказал:
— Какая чушь! Могла бы придумать что-нибудь поправдоподобнее.
— Да, Полина. Тебе, безусловно, пришлось многое пережить, но то, что ты рассказала…
Полина беспомощно посмотрела на Алексу, словно ища у нее поддержки, а затем сказала:
— Клянусь, я не вру! Что вы скажете на это?! — она показала родителям свои клыки.
— Господи! — воскликнула мать, всплеснув руками.
— Ерунда, — отмахнулся отец. — Уж не думаешь ли ты, что это заставит нас поверить, что ты и эта женщина — вампиры!
— Нравится вам это или нет, но это действительно так, — раздался спокойный голос Алексы.
— Так это вы внушили весь этот бред моей дочери?! — грозно спросил отец. — Это что, новая секта, призванная охмурять таких вот дурочек бреднями о бессмертии и вечной молодости? Значит, вы живете уже девятьсот лет?
— Да. И в рассказе вашей дочери нет ни слова лжи.
— Что вам за дело до моей дочери? — вдруг спросила мать.
— Я разделила с ней свою кровь, отныне по нашим законам я отвечаю за нее, как если бы она была моим птенцом, — все с тем же холодным спокойствием ответила Алекса.
— Кровь? — в ужасе переспросила мать.
— Так что вам нужно от Полины? Деньги? Безотчетная преданность? Чтобы она стала вашей безропотной рабыней? — продолжал выспрашивать отец, еле сдерживая свой гнев.
— Папа, как ты можешь! — воскликнула Полина.
— Не лезь, — осадил ее отец. — Так что вам нужно?
— Ничего, — просто ответила Алекса. — Так сложилось, что она стала одной из нас, и она должна знать правила этой новой игры.
— Чушь какая-то!
— Я вижу, вы все еще не верите нам, — сказала Алекса. — Что ж, это можно понять. Я докажу вам.
Вдруг в ее руках появился нож, который секунду назад лежал возле плиты. Только Полина заметила то молниеносное движение, каким Алекса взяла его. Затем, под изумленными взглядами родителей Полины, она сняла пиджак, закатала рукав левой руки и, даже не поморщившись, вонзила в нее нож, распоров руку от локтя почти до запястья. Мать Полины, невероятно побледнев, в ужасе закрыла рот руками, а губы отца сжались в одну прямую линию. Но это был не конец. Прямо на их глазах рана зажила, будто ее и не было.
— Что за… — с трудом проговорил отец Полины.
— Как видите, бессмертие не такой уж бред, — все так же спокойно сказала Алекса.
Полина молчала. Все это напоминало ей сцену из фильма «Терминатор-2», где Шварценеггер доказывает, что он робот. Происходящее, казалось, утратило реальность.
— И… и Полина теперь такая же? — запинаясь, спросила ее мать.
— Да, я такая же, — тихо ответила Полина.
— Это она вбила тебе в голову эту чушь! — воскликнул отец.
— Нет, этого не может быть! — запричитала мать Полины. — Полечка, дочка, мы найдем тебе лучших врачей! Они помогут тебе, они вылечат тебя!
— Как ты не понимаешь, мама! Я не больна! От этого нельзя избавиться!
— Ничего-ничего, теперь ты с нами, мы что-нибудь придумаем, мы справимся с этим, — продолжала мать, словно не слыша ее.
— Мама, папа, я… я не могу остаться, — сказала Полина, покачав головой. — Я пришла лишь сказать, что со мной все в порядке.
— Это что еще за новости? — потребовал ответа отец.
— Поймите, со мной произошли… некоторые физические изменения. Я… я больше не могу выносить солнечного света, он причиняет мне боль. И, как ни ужасно это осознавать, мне нужна кровь. Она теперь служит мне единственной пищей.
— Это правда, — подтвердила Алекса, — Ей лучше остаться у меня. Я смогу научить ее выживать и смогу защитить.
— Глупости! Полина останется здесь! — строго сказал отец.
— Полина, мы никуда не отпустим тебя! — подтвердила мать.
— Тем более с этой женщиной! Тебе придется выкинуть из головы всю эту чушь!
— У тебя сейчас такой возраст! Тебе нужно в школу ходить. Ты и так уже много пропустила! Ты совершенно не думаешь о будущем!
— И к тому же, на что ты собираешься жить?
— Об этом можете не беспокоиться, — ответила за Полину Алекса. — У нее будет все необходимое. Она ни в чем не будет нуждаться.
Но по всему было видно, что это не убедило родителей. Они продолжали говорить, приводить всевозможные доводы, но Полина не слушала их. Внезапно ей стало холодно, резко зазнобило и появилось необъяснимое чувство тревоги. Она обняла себя за плечи и испуганно спросила:
— Алекса, что со мной? Мне как-то нехорошо… — Мы слишком засиделись. Скоро рассвет, и твоя кожа, уже пострадавшая от солнца, чувствует его приближение.
— Солнце? Уже скоро? Боже!
Полина бросила взгляд в окно: небо уже серело. Часы показывали пять часов утра. У нее осталось совсем немного времени, чуть больше получаса.
— Мама, папа, — безликим голосом сказала она. — Мне нужно идти, я больше не могу оставаться!
— Ты никуда не пойдешь! — отрезал отец.
— Неужели ты думаешь, что мы так просто отпустим тебя?
— Но я больше не могу оставаться!
— Неужели вы хотите, чтобы ваша дочь испытала адские муки? — поддержала ее Алекса. — Ведь солнце теперь может убить ее!
— Нам виднее, что лучше для нашей дочери! Родители, словно два стража, встали у выхода из кухни. Алекса видела в их глазах решимость, они свято верили в то, что поступают правильно, на благо своей дочери.
Полина приникла к ней и была крайне взволнована. Она сказала:
— Алекса, мне страшно! Я не выдержу еще одну встречу с солнцем! Это ужасно.
— Не бойся, я не допущу этого! Сейчас мы уйдем.
— Отойди от нашей дочери! — потребовал отец Полины.
— Нет, мы уходим, — твердо ответила Алекса. — Я не собираюсь подвергать Полину опасности из-за вашего неверия.
— Это с тобой ей опасно! Ей нигде не может быть лучше, чем дома, — гнул свое отец.
— Полина останется с нами, — вторила ему мать.
— Я не могу остаться! — со слезами на глазах воскликнула Полина. — Солнце убьет меня! Вы даже не знаете, как это ужасно! Я люблю вас, но прошу, отпустите!
— Все, моему терпению пришел конец. — Лицо отца стало непроницаемым, словно камень. — Полина, если ты сейчас уйдешь, то можешь больше не возвращаться! Можешь забыть, что у тебя была семья!
— Что? — Полина не могла поверить своим ушам. Она ожидала чего угодно, но только не этого. Даже в кошмарном сне она не могла подумать, что родители могут от нее отказаться. У нее было чувство, будто мир вокруг нее, рухнул. Ничего не соображая, она продолжала цепляться за Алексу, как будто только она могла удержать ее, когда мир превращался в руины.
Алекса видела, что Полина на грани ступора. Приближающийся рассвет и сильное нервное напряжение сделали свое дело. Она осторожно закутала девочку в свой пиджак, чтобы солнечные лучи не смогли навредить ей, и взяла ее на руки. Алекса хотела выйти через дверь, но родители стояли насмерть.
— Отдайте Полину, — потребовала мать.
— Я бы так и поступила, если бы это не грозило ей гибелью.
С этими словами Алекса повернулась к окну. Один взгляд — и оно распахнулось, и она с Полиной на руках выпрыгнула в него и спокойно приземлилась как раз возле свой машины.
Алекса в последний раз посмотрела на дом. Как это ни ужасно, но все это напомнило ей последний день в деревне, когда все жители ополчились против нее. В глазах родителей Полины она видела ту же злобу, смешанную с ужасом.
Алекса осторожно положила Полину, которая находилась в полусне-полуобмороке, на заднее сиденье машины. Стекла были сильно затемнены, так что солнце не сможет навредить ей. Затем она села за руль и они уехали. Алекса также позаботилась, чтобы никто не запомнил номер ее машины — легкий морок, занявший пару минут. Зато теперь она была спокойна. Ей бы не хотелось, чтобы в ее квартиру ввалилась милиция и пыталась силой увести Полину. Никому это добра бы не принесло.
Домой они приехали в седьмом часу утра. Небо уже постепенно наполнялось солнечным светом. То, что дом имел подземный гараж, было настоящим спасением. Полине не придется быть на улице.
Алекса отнесла ее на руках до самой квартиры. Девочку охватило дневное оцепенение, как и всех молодых вампиров. Пока у нее не выработается иммунитет к солнцу, с рассветом она будет засыпать, и ничто это не изменит. Алекса хотела было положить Полину в ее постель, но потом передумала и отнесла девочку в свою спальню. Когда она проснется, ей понадобиться поддержка. Даже сейчас, сквозь сон, Полина то и дело всхлипывала.
