Вскоре карета с княжеским гербом, управляемая твердой рукой Димьена, неслась по дороге к маячившим на горизонте горам. По самым скромным подсчетам они должны были достигнуть монастыря к полудню.

По дороге Менестрес обдумывала план действий на месте. Папская грамота тут вряд ли к месту — слишком подозрительно. Одно дело миловать приговоренную, и совсем другое забирать послушницу из обители. Но у вампирши уже созрел альтернативный план. Ничуть не хуже. Которым Менестрес поделилась с Димьеном. Тот согласился, что так поступить будет разумнее всего.

Наконец, показались стены монастыря из темного камня. Высокие, неприступные, как у крепости. Впрочем, разницы между монастырем и крепостью особой-то и не было, и тот и другая, если потребуется, могли выдержать длительную осаду.

Надо сказать, монастырь Селестинок был не из маленьких. В нем без труда можно спрятать целую деревню. Но Менестрес приехала сюда не восхищаться его размерами. Нужно во что бы то ни стало вытащить Селену. Вампирша чувствовала, что та где-то здесь.

Остановив карету возле высоких окованных железом ворот, Димьен соскочил с козел и требовательно постучал специально повешенным молотком. Гулкое эхо ударов разнеслось по монастырю. Когда оно стихло, в воротах отрылось маленькое окошечко, в котором показалось женское лицо в уборе монашки. Женщина спросила:

— Кто вы и что вам нужно?

— Откройте, сестра! Синьора Менестрес Домичиаре виа Гранден княгиня Пармская специально приехала, чтобы повидаться с настоятельницей монастыря.

— Подождите!

Окошечко закрылось, раздался топот бегущих ног. Вампиры ждали. А что еще оставалось?

Прошло около четверти часа. Окошко больше не отворилось, зато распахнулись ворота, приглашая заезжать. Карета въехала во внутренний двор монастыря, и ее тотчас окружили около дюжины монахинь, каких-то безликих в своих одинаковых одеждах. Столь неожиданный визит стал для них настоящим событием. Но вот старшая монахиня цыкнула на них, и девушки разбежались. Остались только две.

Димьен помог Менестрес выйти из кареты, и вампирша приветливо проговорила:

— Добрый день, сестры.

— Добро пожаловать в нашу скромную обитель, благородная сеньора, — заговорила одна из оставшихся монахинь, старшая. — Я провожу вас к нашей настоятельнице. Но, боюсь, вашему сопровождающему придется остаться здесь. У нас женский монастырь со строгим уставом, мужчинам здесь не место.

— Понимаю, — согласилась вампирша. — Димьен подождет меня здесь. Ведите, сестра.

Монахиня удовлетворенно кивнула и попросила следовать за собой. Они вошли в здание монастыря. Узкие, как бойницы, окна пропускали довольно мало света. И хоть время было едва за полдень, в монастыре царил сумрак. Единственные украшения: мрачные лики и статуи святых, а также кресты.

Проходя мимо них, Менестрес невольно усмехнулась. Интересно, откуда у людей пошло, что вампиры боятся креста? Какая чушь! Менестрес могла не просто спокойно смотреть на распятье, но и без малейшего вреда для себя брать его в руки, да и все вампиры, которых она знала, тоже могли. Оно и понятно. Народ пьющих кровь появился задолго до того, как крест стал иметь для людей такое большое значение.

Но дальше эту тему Менестрес развить не пришлось. Они пришли. Монашка открыла перед ней дубовую дверь и сказала кому-то:

— Матушка, к вам пришли, — сама она так и осталась стоять за дверью.

Настоятельница монастыря Селестинок оказалась высокой сухощавой женщиной в летах с пронзительным взглядом серых глаз. Чуть-чуть больше теплоты этому лицу, и оно стало бы красивым. Видно, эта женщина очень долго старалась изжить из себя все чувства. Ну да у каждого свои проблемы. Всем не поможешь, и Менестрес здесь совсем по другому поводу.

— Чем могу вам помочь, княгиня? — спросила настоятельница, идя ей навстречу.

— Как вы понимаете, я не просто так проделала столь долгий путь, сестра…

— Маргарита, — подсказала женщина. — Я понимаю, и готова внимательно выслушать вас.

— Мне хотелось бы получше узнать вашу обитель. Дело в том, что у меня есть дочь, ей сейчас одиннадцать лет. Вы понимаете, такой возраст, а в мире столько соблазнов. Мне бы хотелось, чтобы вы взялись за ее воспитание.

В то время это являлось обычной практикой среди детей знати. Но сестра Маргарита не спешила сразу же давать согласие, она сказала:

— В принципе, это, конечно, возможно. Но большинство наших воспитанниц потом становятся монахинями.

— Тем лучше. Это говорит лишь о благочестии вашей обители, сестра, — Менестрес одарила ее одной из своих самых располагающих улыбок. — Конечно, я готова оказать всяческую поддержку вашей обители. Вы можете рассчитывать на щедрые пожертвования с моей стороны.

— Пожертвования? — переспросила монахиня. Монастырь Селестинок из-за своего столь уединенного расположения не был богатым.

— Именно. Думаю, десять тысяч золотом, привезенных мною сегодня, вам хватит на первое время?

Сестра Маргарита аж пошатнулась. Десять тысяч на первое время! Да за такие деньги практически всю их обитель можно купить! Поэтому настоятельница неожиданно робко сказала:

— Благородная госпожа, но это слишком много!

— Я собираюсь доверить вам свою единственную дочь. Я не хочу, чтобы она терпела нужду. А теперь мне бы хотелось осмотреть монастырь.

— Конечно-конечно! Я лично вам все тут покажу! Можете задавать мне любые интересующие вас вопросы. Откуда хотите начать осмотр?

— Мне все равно. Я предоставляю инициативу вам.

— Тогда начнем с нашей библиотеки, — сестра Маргарита вышла в коридор, приглашая следовать за собой. — Нашему монастырю уже более двухсот лет. И все эти годы мы неукоснительно соблюдаем свой устав. О, стены нашей обители видели многое!

— А я думала, что вы ведете уединенный образ жизни.

— Верно. И все-таки нам приходилось выдерживать даже осаду, защищая людей, что просили нашего убежища. Но это в прошлом. Сейчас в нашей обители царят уединение и покой.

— Мне бы хотелось видеть, как живут ваши послушницы.

— Как вам будет угодно. Вот, здесь вы можете увидеть их кельи.

По обеим сторонам коридора тянулись ряды дверей. «Чем-то похоже на тюрьму» — подумала Менестрес. И это ощущение лишь усилилось, когда она увидела, что из себя представляют монашеские кельи. Крохотные комнатки с единственным окошком. В этих коморках стояли по две кровати, маленький столик, на котором красовался подсвечник, и сундук в углу. Вот и вся обстановка. Ну, еще неизменный крест в каждой келье.

— Вот так мы и живем, — проговорила настоятельница. — В строгости и скромности.

— А где сейчас сестры и послушницы? — поинтересовалась Менестрес.

— Сейчас все в трапезной, обедают. Это у нас на первом этаже. Я покажу.

В отличие от других помещений монастыря, трапезная оказалась просторным и, что немаловажно, светлым залом с высокими сводчатыми потолками. От края до края тянулись ровные ряды деревянных столов со скамейками на шесть человек. Их стояло что-то около двадцати, и свободных мест было немного. Значит, в монастыре обитало больше ста человек. Женщины самого разного возраста.

Пища была скромной: хлеб, молоко, овощи, какая-то похлебка. Вот, пожалуй, и все.

— Мы, как видите, едим все вместе. А вот и наши послушницы, — настоятельница указала на стайку девушек в одинаковых простых платьях серого цвета, а волосы скрывали белоснежные платки. Все они с нескрываемым любопытством уставились на Вампиршу. Сестра Маргарита обратилась к ним, — Девочки, поприветствуйте нашу добрую покровительницу — княгиню Пармскую.

Послушницы тотчас повскакивали со свих мест и поклонились. Менестрес приветливо улыбнулась, а настоятельница продолжила:

— Может, хотите отобедать с нами, госпожа?

— Нет, спасибо. Я сыта, да и времени у меня не так уж много.

— Конечно-конечно.

— Скажите, тут действительно все послушницы? — спросила Менестрес, так как уже убедилась, что Селены в трапезной нет.

— Ну… — неожиданно замялась сестра Маргарита. — Почти все…

— Как это «почти»? — продолжала расспрашивать вампирша.

— Есть у нас одна молоденькая девушка, тоже послушница. Ее привезли к нам совсем недавно, чуть больше недели назад. Но мы не рискуем помещать ее к остальным девочкам, так как она в первый же день исцарапала одну из сестер, пытаясь убежать. Эта девочка одержима бесами! Мы, как ни стараемся, пока не можем изгнать их из ее тела.

Сердце Менестрес тревожно екнуло. Скорее всего, эта одержимая и есть та, которую она ищет. Поэтому вампирша заявила:

— Я хочу увидеть эту девушку.

— Но госпожа, она одержима! Это может быть опасно!

— Пустяки, я не боюсь. Покажите мне дорогу.

— Хорошо, идемте за мной, — сдалась настоятельница, не скрывая, что эта идея ей не нравится.

Они спустились вниз, в подвалы, которым больше подходило название «казематы». Здесь было гораздо холоднее, а вдоль каменного коридора шли такие же ряды дверей, как наверху, в кельях. Где-то даже капала вода. Мрачное место. Хотя Менестрес видала и похуже.

— Вы только не поймите меня неправильно, — защебетала настоятельница, — Мы редко кого помещаем сюда, очень редко. Но тут такой случай…

Вампирша лишь рассеянно кивала, мало вслушиваясь в смысл слов. Она уже отчетливо слышала биение чьего-то сердца, не настоятельницы и не свое.

Сестра Маргарита достала внушительных размеров ключ и отперла одну из дверей, сказав при этом:

— Она здесь, наша заблудшая овечка. Возьмите свечу, там довольно темно.

Менестрес приняла простой подсвечник с одной единственной свечой, хотя и без нее видела все великолепно, и вошла в каменную келью, по сравнению с которой те, что наверху — просто рай земной.

Она тотчас увидела девочку поразительно похожую на Милену: те же черты лица, тот же цвет глаз и волос. Нет, некоторые отличия все же были, но они лишь подчеркивали общее сходство. Сомнений не оставалось, перед ней Селена.

Сама девочка никак не отреагировала на их появление, как сидела, так и осталась сидеть. В таком же простом платье, как и остальные послушницы, только без платка на голове. Разметавшиеся волосы оказались неожиданно короткими — едва-едва до плеч доставали. Хотя Менестрес просто знала, что раньше они были длинными, такими же, как у сестры. Она уловила обрывок мысли девочки — ей обрезали волосы уже здесь, в монастыре.

— Как ты, милая? — осторожно спросила Менестрес, присев перед Селеной, ничуть не заботясь о собственном платье. Но та лишь чуть-чуть приподняла голову и все, словно и не видела вампиршу, и ничего не ответила. Менестрес даже засомневалась, не повредилась ли девочка в рассудке.

— Вот видите. Она такая с самого первого дня у нас. Девочка одержима.

Менестрес лишь недобро покосилась на настоятельницу, подумав, что после всего того, что довелось перенести этой девочке, любой станет одержимым. И то, что Селена перестала говорить — это еще наименьшее из возможных зол.

Резко поднявшись, вампирша сказала:

— Я хочу ее забрать. Вижу, вы не сможете ей помочь.

— Но куда вы ее заберете? — удивилась сестра Маргарита. — Если вы хотите найти компаньонку для своей дочери, то я рекомендую выбрать кого-нибудь из наших лучших послушниц, скромных и благочестивых. А эта девочка… Мне говорили, что она семя дьяволово!

Менестрес покачала головой, ответив:

— Я не меняю своих решений. К тому же, разве не говорится в библии, что нужно помогать нуждающимся? Я смогу найти ей… экзорциста, который избавит ее от бесов.

— Воля ваша, — вздохнула настоятельница, и Менестрес знала, что победила. Сейчас ей бы отдали кого угодно и что угодно. Поэтому она сказала:

— Распорядитесь, чтобы девочку немедля подготовили к отъезду. А мы с вами пока поговорим о более насущных делах.

— Конечно-конечно.

Они вновь поднялись на первый этаж монастыря, где сестра Маргарита подозвала одну из монахинь и быстро ей что-то шепнула. Та кивнула и спешно удалилась.

Разговор вампирши и настоятельницы вновь зашел о пожертвованиях. Как и обещала, Менестрес передала монастырю Селестинок десять тысяч золотых — небольшой, доверху набитый монетами ларец. Настоятельница аж опешила, а потом рассыпалась в благодарностях. Ее послушать, так Менестрес оказалась едва ли не святой, и монахини никогда не забудут свою благородную покровительницу.

Вампирша уже начала уставать от этих излияний, поэтому сказала:

— Извините, сестра, но мне уже пора в дорогу. Надеюсь, девочка уже готова?

— Да-да, ее уже подготовили к отъезду. Но будет ли вам безопасно ехать с ней в одной карете? Она ведь одержима! Вы даже не попытаетесь обезопасить себя от нее?

— Каким образом? — приподняла бровь Менестрес. Они вместе с сестрой Маргаритой как раз вышли во внутренний двор монастыря, где остановилась карета. Возле нее уже стояла Селена в сопровождении двух крепких монахинь.

— Ну, когда эту девочку привезли к нам, она была крепко связана…

— Я ее связывать не собираюсь, — отрезала вампирша. — Димьен, помоги этой юной сеньорите сесть в карету.

Вампир послушно подошел к Селене и галантно протянул ей руку. Та никак не отреагировала. Димьен покачал головой, потом просто взял, аккуратно подхватил девочку и поставил в карету. Потом помог сесть Менестрес. На прощанье она сказала настоятельнице:

— Спасибо за теплый прием, сестра Маргарита. До свидания.

С этими словами она захлопнула дверцу, и карета поспешно тронулась в путь.

У них получилось. Менестрес удалось вытащить Селену из монастыря, и это оказалось… легко. Похоже, не смотря на приписываемый монашкам смирение, те были не особо рады появлению у себя этой девочки. К тому же они просто побоялись отказать такой, как они думали, могущественной и благочестивой покровительнице. На это Менестрес, собственно, и рассчитывала.

И все-таки не все было так хорошо. Глядя на Селену, вампирша все больше беспокоилась, в порядке ли ее разум. Девочка сидела, уставившись в одну точку, и ни на что не обращала внимания. Словно, в знак скорби, она отрезала себя от всего остального мира.

Но Менестрес надеялась, что со временем Селена все же оттает. А ждать она умела. Сейчас вампирша лишь приобняла девочку за плечи, ласково притянула к себе и, баюкая, тихо проговорила:

— Все будет хорошо. Ты придешь в себя, забудешь все эти ужасы и будешь счастлива.

Девочка не попыталась отстраниться. Менестрес даже показалось, что в ее глазах что-то дрогнуло, но она так и не проронила ни слова. Через некоторое время вампирша поняла, что девочка в ее руках уснула. Боясь ее разбудить, вампирша сидела не шевелясь. Так они и ехали.

Слегка накрыв Селену покровом своей силы, Менестрес постаралась, чтобы ее не мучили кошмары. Но даже во сне лицо девочки оставалось очень серьезным.