Глава 9
ЮЖНЫЕ ДОРОГИ

Стреноженные лошади бродили по маленькой полянке, заросшей густой травой. Разлапистые кусты надежно укрывали лежащие на поляне вещи от возможных любопытных глаз. Но все равно прежде чем приступить к намеченному делу, Мим прошелся по тихо шумящему на ветру лесу и убедился, что никакой безумец не рискнул двинуться вслед за одиноким путником, который свернул с дороги на тонкую извилистую тропу.

Продолжая прислушиваться, мужчина, одетый в серую тунику, вернулся на поляну и достал из лежащего в траве мешка расшитый бисером кисет. Сел на седло, брошенное рядом с мешками, и стал рассматривать сорванные по дороге листья. Недовольно поморщившись, отбросил пару, остальные аккуратно разложил перед собой, посыпав на каждый листок по щепотке серого порошка из раскрытого кисета. Провел над листьями рукой, повторяя только ему знакомую линию. Потянувшийся над потемневшим порошком дым тонкими ниточками последовал за повелительно двигающейся рукой, потом собрался в клубок и превратился в подобие туманного паучка с клубящимся тельцем и хрупкими ножками. Закончив шептать заклинание, Мим положил руки на колени и вздохнул, готовясь к предстоящему разговору.

Клубок дыма задрожал, разделился на две части, и перед человеком возникли две маски, грубо повторяющие лица: провалы рта, глазниц, бритвенной остроты носы. Слабый ветер трепал края дымных клубков, заставляя белесые тонкие нити напрягаться, удерживая вызванные фигуры на месте.

– Наверно, твои карты лгут. Нарвел расположен севернее на семь сотен миль. А ты сейчас где-то рядом с Цол, портовой имперской клоакой, – просипел еле слышный голос.

– Да, Спящие. Я вынужден был обогнуть Перешеек и теперь веду поиски беглеца в Южной империи.

Маски злобно нахмурили провалы глазниц и сжали помутневшие губы в тонкие линии. Через минуту молчания один из Спящих с тихо скрываемой угрозой поинтересовался:

– И что стряслось на этот раз? Где наша добыча, которую ты обещал показать еще три недели тому назад?

– Безглазый ускользнул. Нашел в песках отряд нежити, убил моего человека и оторвался от отряда преследователей.

– Почему не пошел следом?

– Потому что мертвым плевать на нас и наши поиски. Если кандидат в Хранители спрятался на Перешейке, мне его там не достать. Но я не думаю, что Глэд торопится в холодные пещеры. Я считаю, что наша добыча прорывается на юг, к эльфам. Я…

– Ты думаешь?! – заорало в бешенстве дымное облако. – Ты еще смеешь думать и рассказывать нам про свои новые идеи?! Да…

Раззявленный рот расползся рваными ранами по всему сморщенному лицу, и порыв ветра подхватил разлетевшиеся вокруг клочья тумана, обрывая гаснущие нити. Мим вздрогнул от неожиданности, посидел пару минут без движения и со вздохом пошел в лес за новыми листьями.

Через десять минут над поляной снова материализовались дымные образы. Помрачневший Мим молча развернул перед ними лист карты и стал водить по линиям дорог подобранной палочкой:

– Безглазый чужой в нашем мире. За прошедший год он так и не прибился к кому-либо. Вдумайтесь: с гномами общался и не пошел на север, где его ждал трон. С орками вместе громил человеческую армию рядом с Усыпальницей – и опять же собрался и ускакал из вольных степей. За все месяцы скитаний не обзавелся друзьями и попутчиками. Все время один. А сейчас движется на юг. Целенаправленно пробирается сквозь королевства, отбиваясь от преследователей.

Дымные лица Спящих колыхались под порывами ветерка, но молчали.

– Собрав все известные мне факты, я вижу следующие варианты поиска. Первый: Глэд командовал нежитью, он считает их своими друзьями и прорывается на Перешеек. Отлично. Я проверю тропы в Южной империи и в случае безрезультатных поисков поверну на север. Вы или Хранители сможете напрямую обратиться к мертвым. Главное, мы найдем нашего беглеца, и останется договориться с ними о его выдаче.

Палочка постояла в центре карты и двинулась вниз.

– Второй вариант: Безглазый общался с кем-то из эльфов, это подтвердили Хранители. Значит, он направился к ним в гости. Что-то очень важное ищет наш беглец в южных землях. Если это так, я смогу найти его след в провинциях. А след позволит поймать Глэда до того, как он выберется за пределы империи.

– Ты уверен? Или это опять одна из твоих сказок?

– Я уверен. Вы лучше меня знаете, что на кону стоит моя жизнь. И я сделаю все возможное и невозможное, чтобы догнать нашу добычу. Смотрите, – и мужчина распахнул одну из седельных сум, – я разыскал старых знакомых, которые занимают сейчас в провинции не последнее место. Они за сутки оформили мне необходимые документы. Теперь я могу перемещаться по всей территории империи, местные власти должны оказывать мне помощь в поисках. Кроме того, мне дали адреса полезных людей во всех крупных городах. Я могу передвигаться быстро и могу привлекать к поискам городскую стражу. В отличие от вашего верного слуги Глэд не имеет ни хороших документов, ни верных людей. Одиночка не сможет скрыться от нас.

Прозрачные в солнечных лучах лица зашевелились, и Мим услышал свистящие звуки, больше похожие на шипение рассерженной змеи:

– Ты вовремя напомнил, что ты всего лишь наш преданный слуга. Слуга, который должен выполнять наши приказы беспрекословно. Жаль, что работать на совесть ты стал только под угрозой смерти. Если бы не твоя лень, мы бы еще осенью праздновали победу.

Мим набычился:

– Я делаю, что должен! Будем и дальше обсуждать, кто больше пролил пота и крови на благо Хранителей?

– Зачем? Слова пусты, мерилом подлинной ценности являются лишь дела. Я бы даже сказал – успешные дела.

Одна дымная голова растаяла в воздухе, вторая из клочьев разбегающегося тумана вылепила руку и ткнула скрюченным пальцем в лицо замершему агенту:

– Мы ждем доклад каждую неделю. Нас не интересует, как ты будешь искать укромные места для этого. И помни, что время – твой злейший враг. Когда наши скалы встретят первые июньские солнечные лучи, ты встретишь свою смерть. Найди Безглазого. В империи или на Перешейке. Найди его – и получишь все, о чем мечтал.

Дым смешался, и веселый ветер разметал его клочья в кристально чистом воздухе. Мим спрятал лицо в ладонях и долго сидел, набираясь сил после разговора. Потом положил карту на колени и всмотрелся в нитки дорог. Сначала следовало добраться до Таббы. Прочесать частым гребнем все таверны и гостиницы в городе и рядом с ним. В случае неудачи мчаться в Цитадель. Вряд ли беглец направился в западные провинции, встречающие кандалами любых нищих и подозрительных бродяг. Счастье, что золота достаточно, чтобы оплатить любые поиски и заинтересовать имперских чиновников. Главное – найти Глэда, а вопросы с его доставкой можно будет решить позднее.

Мим поднялся и пошел за лошадьми. Предстояла двухдневная безумная скачка до столицы северо-восточной провинции. Там, в Таббе, верный пес Спящих продолжит свои поиски. Погоня закончится только с поимкой ускользающей добычи. И никак иначе.

Всадник медленно пробирался среди дымящихся руин, настороженно оглядываясь по сторонам. Следом за ним двигались несколько солдат, обнажив мечи и в страхе прислушиваясь к завыванию ветра. Но, кроме его сиплого голоса, в раскинувшихся перед ними пепелищах пригородов Нарвела не было слышно других звуков. Лишь изредка всхрапнет от набившегося в ноздри пепла лошадь да звякнет чье-либо стремя.

Подошедшие скорым маршем пешие сотни издалека заметили вздымающийся к небу столб дыма. Аккуратно обойдя еще дымящиеся окраины города, наемники замкнули кольцо и выпустили во все стороны щупальца приданных конных разъездов. Несколько десятков двинулись в сторону города, готовые немедленно ответить ударом на удар. Но пока они находили лишь сожженные дома и черные остовы деревьев.

С каждой минутой перед глазами разведчиков все выше вырастали прокопченные стены города, зубцы которых местами оплавились и обвалились. Навстречу солдатам зияли черными провалами крепостные ворота. Осторожно осмотревшись, один из отрядов медленно втянулся на улицы смрадно чадящего города.

Масляные светильники отбрасывали изменчивые тени на сидящих за столом солдат, играя с бликующей темнотой на их полированных черных доспехах. Командир отряда выслушивал доклад вернувшихся разведчиков.

– Что с южным лагерем?

– Закончили. Обнесли частоколом и выставили охранение.

– Не пропустят мерзавцев?

– Не должны. Наряды с собаками патрулируют весь периметр. У реки выставлены двойные дозоры.

Получив приказ разведать ситуацию, опытный командир наемников заставил сатрапа провинции найти ему бойцовских собак. Теперь больше двух сотен злобных животных сопровождали многочисленные патрули и страховали солдат от неожиданного нападения. Пехотинцы на марше старались беречь клыкастых псов, поили вдоволь водой и угощали припрятанными вкусностями. Люди прекрасно понимали, что именно четвероногие друзья смогут предупредить о засаде нежити, закопавшейся в песок. И цена собственной жизни в походе к городу, попавшему в осаду, стоила намного больше, чем скормленная слюнявой морде галета или кусок копченой колбасы.

– Хорошо. С охраной определились. Что увидели в городе?

Старший группы разведчиков переглянулся с сидящими рядом, потом прочистил пересохшее горло и мрачно выдохнул:

– Города больше нет.

– А жители?

– И жителей тоже нет. Мы прошли десятками по основным улицам, встретились в центре. Заглянули в крепость. Улицы завалены трупами. Много обгоревших, почти все тела повреждены. Южные кварталы еще горят, хотя основные пожары уже закончились. Везде руины, все засыпано пеплом.

– Нежить?

– Очень мало. На перекрестках иногда, на улицах рядом с крепостью. Но очень мало. Почти ни у кого нет оружия или доспехов. Больше черепушек валяется вокруг городских стен.

– Нашли пролом в стене? Как-то же они попали в город!

– Нет. Но все городские ворота выжжены. Нежить как-то смогла прорваться через защитников. Опорные башни сверху превратились в труху. Даже стоять опасно, стена под ногами.

– Пожар? – с сомнением переспросил командующий.

– Нет, – категорически покачал головой кисло пахнущий гарью солдат, – это что-то другое. Я не видел раньше ничего подобного. Стены будто кто-то грыз, особенно с севера. Кстати, только там городские ворота заперты. На улицах оплавленные пятна, нашли сгнившие доспехи, которые превратились просто в труху.

– Доспехи?

– Да. В некоторых с трудом можно узнать наши, выкованные для гарнизона.

– И никого живого?

– Никого. Ни единого живого существа. Лишь трупы на улицах, а на площадях горы убитых. В основном женщины, дети, старики. Мужчин очень мало.

– Где же они тогда?! – не выдержал командир наемников и обвел взглядом застывших перед ним солдат. – В Нарвеле жило больше пятидесяти тысяч человек! А в пригородах и того больше! Нам нужно узнать, что произошло, где противник, как он сумел перехитрить гарнизон, состоящий из отлично подготовленных солдат! Как я должен организовать преследование, если нет ни крошки информации?!

Наемники молчали. Тихо потрескивали фитили в лампах, да издали доносился редкий лай собак. Помолчав, старший группы тихо добавил:

– Еще на площади мы нашли послание. Кто-то из отрубленных голов выложил огромными буквами: «Мы все равно встретимся, Мим».

– Мим?!

– Да. Вот, я попытался зарисовать.

Командир осторожно взял мятый грязный листок бумаги, будто тот мог укусить. Посмотрел на рисунок и положил на стол.

– Это с докладом отправлю сегодня же. Вам завтра надлежит составить смешанные группы. Получите в усиление пехоту и собак. Прочешете пригороды. Еще раз перетряхнете город. Я должен знать, что здесь произошло.

Один из разведчиков чуть приподнял ладонь над столешницей, привлекая внимание.

– Да?

– Мы проверили дороги, ведущие на юг. Отлично видны следы ушедшей армии.

– Что нашли?

– Только следы. Ни обозов, ни трупов. Но видно, что маршем прошли многочисленные части и остались колеи от телег. Не меньше сотни телег.

– Как давно они ушли?

– Три-четыре дня, не меньше. Предлагаю выслать две группы на восток и запад, вдоль реки. Поговорить с жителями деревень, кто не пострадал. Третью группу отправить по следу с собаками. Может, успеют нагнать хвост колонны. Хоть посмотрим, что за армия уходит к Перешейку.

Мужчина с выбитым золотым солнцем на доспехах задумался. Рисковать подчиненными впустую не хотелось, но для принятия правильного решения требовалась информация. Посмотрев на пожелтевшую от времени карту, командующий решился:

– Утром первый десяток переправить через Зилу и далее на восток. До обеда двигаетесь вдоль реки, опрашиваете всех, кого встретите. Потом назад. Второй десяток то же самое, но на запад. Хвал, ты возьмешь пятый и шестой десятки, пару собак, воду – и отправитесь в пески. Если за три дня не догоните противника, возвращайтесь. Если сможете настичь, постарайтесь выяснить, что они из себя представляют. Без нужды не рискуйте.

Командир жестом отпустил солдат и повернулся к замершему рядом ординарцу:

– Не понимаю, как они сумели уничтожить отлично обученный гарнизон. Без доспехов, оружия и осадных машин. Нужно перетряхнуть это пепелище до последнего бревнышка, но я должен получить ответ. Или в придачу к одному мертвому городу мы получим еще и еще.

Молодая всадница перебросилась несколькими словами с десятником, занимающим с парой солдат стратегически выгодную позицию в голове каравана. Посмеявшись над двусмысленной шуткой прокаленного солнцем ветерана, черноволосая девушка придержала коня и вскоре ловко спрыгнула в догнавшую ее повозку. Привязав поводья, Энна-эной укрылась под широким пологом, где на тюках с шерстью дремал Глэд.

Уже неделю как полсотни длинных телег выступили из столицы провинции, украшенного мрамором Аллора. Позвякивало на мелких стыках дорожных плит небрежно упакованное в дерюгу железо. Это легионы отправили пограничной страже запасы старого оружия, на которое не польстились даже вороватые приемщики арсеналов. Груз щербатых мечей и изрядно мятых щитов сопровождала полусотня конных солдат, готовая на обратном пути сопровождать имперскую почту. Содрав с напуганных мятежом купцов неплохую прибавку к обычной таксе за сопровождение, десятники щедро поделились с легионерами, и теперь повеселевшие служивые на каждом привале поторапливали нерасторопных торгашей. Подпоясанные мечами люди свято чтили неписаные законы и никогда не играли во время походов и сопровождения караванов. Эти правила оберегали от глупых дорожных ссор и пресекали неразумную трату денег вне палаток легиона. Поэтому охраняемый караван сумел за семь дней проделать путь, который в обычные дни проходил за десять. Как говорили знающие возницы, в таком темпе через пару ночей груженые телеги вкатятся на площади приграничного Тагратуса. А оттуда путники, прибившиеся к каравану, смогут двинуть дальше по «дороге разбитых надежд» на запад.

Когда Глэд поинтересовался у толстяка на козлах, чем вызвано столь странное название идущей вдоль стены дороги, то получил в ответ трехчасовую лекцию. Ему рассказали про несправедливо устроенный мир и злоключения истинных сынов отечества – бедных имперусов, согнанных прожорливыми аристократами со щедрых земель Ампиора или Велирата. Безглазый с интересом выслушал с полсотни историй про близких и дальних родственников рассказчика, которые купились на щедрые посулы имперских вербовщиков и променяли оскудевшие наделы на право обзавестись хозяйством в восточных землях. Но вместо обширных угодий переселенцы получили грошовую работу на ремонте государственных дорог и строений или подались в батраки к зажиточным местным хозяевам, не особо желающим делиться давно обжитой землей с толпой голодных оборванцев из центральных провинций. А наиболее нетерпеливых и нахальных быстро отловили в скудных лесах и отучили беспокоить по ночам покой честных граждан. Стоящие на границе легионы и пограничная стража никогда особо не церемонились с бандитами, предпочитая вешать пойманных преступников, а не отправлять их на каторгу. Благо империя пока не испытывала недостатка в дешевых рабочих руках.

Двое присоединившихся к каравану путников предавались в дороге блаженному безделью. Наиболее суматошный день выдался в Аллоре, когда пришлось пробежаться по присутственным местам. Везде Энна-эной рассказывала о злодейском нападении нежити на мирно спящий хутор, по недомыслию построенный слишком близко к горам. И про бегство от безжалостных убийц, в котором ей удалось спасти лишь пару коней и тяжело раненного брата. Глэд при этом лишь старательно слепо шарил руками вокруг и по-старчески мелко кивал в такт словам. Спесивые мелкие чиновники брезгливо косились на слепые глазницы и отправляли просителей дальше, не забывая получать мелкие подношения. Какой-то наиболее усталый чин не стал препираться о размере компенсации с невольными беженцами и подписал разрешение на поселение в южной приграничной полосе. Получив за это плотно набитый медью кошель, высыпал его содержимое на стол и внимательно пересчитал все до последней монеты. Удовлетворенный результатом, добавил к бумагам подорожную с правом проезда в западные земли. Как говорится, империя заботится о своих подданных. Если те не забывают заботиться о ее верных сынах, теряющих здоровье в бесконечных приемных и счетных палатах.

Тем же вечером Глэд с черноволосой спутницей отметили завершение очередного этапа пути скромным ужином в тесной комнате, забитой постояльцами гостиницы. Все новые и новые переселенцы не спешили заселять дикие болота, занявшие своими поросшей осокой кочками добрую треть восточных земель. Вместо этого империусы старались осесть в вымощенной мрамором столице провинции, невзирая на скученность и заоблачные цены. Кто посноровистее – перебирался поближе к крупным портам на северо-востоке, где процветали торговля и разнообразное надувательство. Кто поспокойнее – оставался в Аллоре или рядом с ним, пополняя артели каменщиков, плотников, мелких мастеровых и вольнонаемных. Как бы ни было, в городе не пустовало ни одно здание, а владельцы гостиниц и постоялых дворов драли с жильцов втридорога.

В крохотную комнату умудрились втиснуть скрипучую неширокую кровать, стол и пару облезлых стульев. Выпив стакан вина, завершивший ужин, Энна-эной посмотрела на расположившегося на полу Глэда. Он раскатал одеяла, соорудил из сумки подобие подушки и подготовился ко сну. Эльфийка присела рядом и задумчиво провела пальцем по переносице замершего мужчины:

– Я слышала от стариков, что лучшие из воинов моего народа обладали даром ночного видения. Они отрешались от того, что им шептали на уши, и от неверных теней, лгущих усталым глазам. Только лучшие следопыты были способны ощутить правду Леса и найти врага по биению его сердца.

– Увы, бегущая по росе, я не принадлежу твоему народу.

– Я знаю, Глэд. Тем более странно встретить подобного воина среди людей, забывших пение клинка в жаркой битве. Твой народ предпочитает опираться на силу золота, вложив оружие в ножны. Даже когда надо драться насмерть, вы пытаетесь рассыпать монеты перед наступающими врагами.

Безглазый тихо засмеялся:

– Кто бы мог подумать, но в моей прошлой жизни я считал, сколько монет получил мой хозяин вчера, неделю или месяц тому назад.

– А в этой жизни?

– А в этой я бежал по чужой дороге, кропя ее своей кровью. После того как получил свободу в орочьих степях – пошел своим путем. Тропой, которая должна привести меня к багровым деревьям. Постою под их кронами, послушаю их песню и вернусь домой. Туда, где не надо убивать ради права прожить еще один день.

Эльфийка гибкой кошкой легла рядом с мужчиной и тихо поцеловала обветренные губы:

– Тогда я хочу подарить тебе на память не только образ Галантов. Пусть долгими зимними вечерами ты будешь вспоминать меня. Может быть, память обо мне примирит тебя с пролитой кровью. Тогда ты вспомнишь не запах убитых тобой в далеких орочьих степях, а запах женщины вольного народа, способной подарить ночь достойному ее мужчине.

Глэд осторожно отстранил горячее тело и хрипло прошептал:

– Зачем тебе это? Я чужак, потерявший все. За мной лишь тьма в глазах убитых. Впереди неизвестность. Зачем ты все усложняешь?

Тихий смех был ему ответом:

– Затем, что я так хочу. Что было – мне известно. Я сама бросила тяжкую толику боли и ненависти на чашу твоих весов, отправив тебя с нежитью в один танец. Что будет – не известно ни мне, ни богам, играющим в свои странные игры. Да я и не хочу знать, что ждет нас через месяц или год. Предсказанное будущее лишает нас силы и желания бороться. Я лишь вижу сейчас перед собой человека, который может скрасить мне долгую ночь. Человека, чья сталь способна защитить меня от любых врагов. Я хочу узнать тебя лучше, воин. И мне плевать на то, кем ты был когда-то.

Глэд ответил на поцелуй и смущенно сказал:

– Я уже безумно долго не был с женщиной. Безумно долго…

– Расслабься. Эти знания нельзя потерять. Но даже если ты забыл все, чему тебя учили раньше, я способна рассказать тебе эту горячую сказку заново…

После той ночи Глэд так и не смог понять, чем был вызван порыв эльфийки: желанием развлечься или какими-то более серьезными чувствами. Но проведенные вместе часы удивительным образом успокоили их обоих, и теперь беглецы расслабленно проводили время под пологом гремящей по дороге повозки. Даря друг другу мимолетные улыбки, изредка беседуя с торговцами, их слугами или легионерами. На редких остановках Энна-эной шутила с присевшими к костру попутчиками и обменивалась колкими любезностями с купеческими женами. До приграничного Тагратуса оставалось два дня пути.

Прислуга в таверне сбивалась с ног. Через пару дней в Тагратусе начиналась последняя весенняя ярмарка, на которую съезжались земледельцы со всей округи. На запах легких денег следом тянулись бесконечные орды торговцев, мечтающих продать товар до начала летнего «мертвого сезона», когда в городе останутся по большей части мастеровые, не падкие на яркие быстро линяющие ткани и горшки с осыпающейся глазурью.

Хозяева прибывших караванов устраивали встречи с лавочниками в тавернах, оккупировавших узкие улочки. Захмелевшие мужчины выкрикивали названия блюд, стараясь перекрыть оглушительный шум. Вино со специями лилось рекой, сопровождая широкие блюда с горячим мясом. Бобы, приправленный томатной пастой тушеный горох, маринованные разносолы – все выставлялось на стол. Расторопный хозяин успевал заработать на толпе посетителей достаточно, чтобы потом не бедствуя дождаться осенних ярмарок. Ну а ленивые хозяева таверн и постоялых дворов исчезли с улиц приграничного Тагратуса уже давно.

Веселая компания в «Почетном легионере» ничем не отличалась от подобных ей, которые можно было увидеть в большом количестве по всему городу. Все те же грязные руки, сжимающие глиняные кружки. Те же штопаные хитоны и плащи из грубой шерсти. Лишь название таверны напоминало о первом хозяине заведения – вышедшем на пенсию десятнике, сумевшем не растратить звонкие монеты за игрой в кости. Но те времена давно прошли, хозяин сменился. И теперь под высоким потолком все чаще распевают песни торговцы и владельцы ближайших лавок, а не гремящие железом ветераны степных походов.

Трактирщик отправил к угловому столику мальчишку с подносом, набитым едой, и скривился: старый торговец уже час портил ему настроение, высказывая критические замечания в адрес кулинарных способностей повара. Будь на месте старика кто-либо из местных, трактирщик давно бы выставил ворчуна за дверь. Но портить отношения с богатым клиентом не хотелось. Вышвырни торгаша за дверь, и наутро последняя собака в караванах будет трепать твое имя. Так разок ошибешься, и «Почетный легионер» снова сменит хозяина.

Старый Слим поправил сползающий плащ и брезгливо отхлебнул налитого вина. По дороге в эту паршивую забегаловку он надеялся быстро провернуть одно доходное дельце. Но краткая беседа плавно перешла в занудное препирательство, а так и не полученные деньги окончательно испортили и без того не радужное настроение. Раздраженно поковыряв жареную картошку, Слим бросил вилку на стол и повернулся к собеседнику, вальяжно вытянувшему ноги вдоль скамьи:

– Хоть убей, я не помню новый эдикт императора! Нигде не сказано, что за длинноухих теперь платят не полновесным золотом, а жалкой медью!

– А ты хотел, чтобы канцелярия лично тебе докладывала обо всех указах, что приходят из Ампиора? – Худой мужчина с изрытым оспинами лицом криво улыбнулся, отломил кусок хлеба и стал старательно вычищать остатки подливки из миски. Худой собеседник никуда не торопился и в отличие от торговца не страдал от приступов плохого настроения или недостатка аппетита.

– Плевать я хотел на канцелярию и тех, кто читает эти горы бумаг! Мне деньги нужны, слышишь? Деньги! За велиратский фарфор уже по четверть золотого требуют, из Кампа керамику без поборов не провезешь. Еще год-другой, и я пойду на восток, следом за босяками!

– Боюсь, наши городские рынки не переживут твоего отсутствия, – буркнул худой, закончив с подливкой и шаря глазами по столу. – Но я тебе повторяю еще раз: за недонесение о врагах империи полагается двадцать плетей и штраф в сто золотых. А за пойманного с твоей помощью эльфа – две сотни чеканных орлов и ни монетой больше.

– Ха! Плетей! А ты докажи, что я знал и не доложил куда следует. И докажи, что мне это не померещилось!

– То есть за два десятка старых золотых ты готов сдать мне ушастое отродье, а за чеканную монету – все забыл и ничего не вспомнишь? Хитер, торговец, ничего не скажешь.

Слим хрюкнул в кулак, потом наклонился поближе к рябому:

– Если бы ты не жадничал, то мы бы поделили добычу поровну! Я тебя насквозь вижу, канцелярская твоя душа, насквозь! Думаешь – тупой старик тебе дикаря приведет, да еще за спасибо? А ты положенное золотишко себе в карман отгрузишь? и все, можешь все лето в банях прохлаждаться?

– А разве будет по-другому? Или ты считаешь, что у тебя есть другой вариант? В городе я отвечаю за сыск. Куда ты ни сунешься, все ко мне придешь.

Старик показал фигу чиновнику и недобро улыбнулся:

– Во, видел? Я ничего не знаю, и мне померещилось. Уж лучше лишний раз на постах покланяюсь да за лишний груз пару-другую подарков отдам. Но тебе ни золотого из моей доли не достанется.

Слим отловил пробегающего мимо слугу, сунул ему несколько монет за ужин и стал медленно выбираться из-за стола, ворча что-то себе под нос. Смахнув краем плаща крошки со стола, старик засеменил к выходу из таверны. Его собеседник поймал взглядом молодого парня, с аппетитом обгрызающего бараний мосол, и еле заметным жестом показал на уходящего торговца. Парень состроил было рожу, но, обжегшись о заледеневший взгляд рябого, со вздохом пристроил недоеденный ужин в небольшую сумку и скользнул следом за стариком.

Выйдя на улицу, Слим еле слышно бормотал про себя:

– Ха, не найду никого в городе! Ну-ну, это мы еще посмотрим. И в легионе, и в пограничной страже с радостью ушастого в оборот возьмут. Надо лишь убедиться, что я не обмишурился и мне не померещилось. А там и золото получу, и с этим наглецом делиться не буду. Обойдется!

– Именем императора!

Грохот ударов разбудил задремавшего караульного, только-только начавшего высвистывать носом что-то мелодичное. Поминая про себя всю родню неизвестного путника, солдат крикнул напарника, затем медленно распахнул маленькое окно. Незнакомец посмотрел на недовольные лица, на острие арбалетной стрелы, стерегущей каждый его шаг, и медленно протянул мятый свиток:

– Срочный поиск на благо империи. Вот документы.

Солдат развернул пахнущую воском бумагу и, встав рядом с факелом, вчитался в размашистые строки. Закончив читать, проверил печати и пожал плечами:

– А до утра подождать никак? Это же сколько сейчас возни с оформлением проезда, с записью в ночной журнал и всем остальным! И печати у вас не имперской канцелярии, а всего лишь припортовых магистратур. Поэтому впускать в город ночью мы не имеем права. Надо будет поднимать начальника караула, а он с недосыпа очень невежлив.

Осунувшееся лицо незнакомца приблизилось вплотную к окну:

– Это верно, я веду поиск по срочному требованию магистратуры. Но в этом есть свои плюсы. Например, за срочность они мне доплачивают. Поэтому предлагаю не гадать, сколько вы с меня сможете вытянуть, а сразу называю цену. По золотому каждому. И еще один для вашего начальника.

Солдаты переглянулись и молча завозились с засовами. Проскользнувший в неширокую щель мужчина провел за собой взмыленного коня и достал из тощего кошелька монеты:

– Подскажите, где можно до утра передохнуть. Вторые сутки мчусь от Таббы, ноги уже не держат.

Один из караульных взял монеты и внимательно стал их рассматривать в пляшущем свете факела. Второй недоверчиво хмыкнул:

– За двое суток почти три сотни миль? Ты что, на крыльях летишь?

– Нет, на конях. Это уже четвертый, двое в дороге пали. Третьего оставил на подменной станции в пригородах.

Солдат еще раз посмотрел на изможденного человека и решил не задавать лишних вопросов. Слишком опасную тайну мог нести с собой человек, щедро сорящий золотом и мчащийся быстрее ветра по дорогам империи.

– Пошли в караулку. Я быстро оформлю проезд и подскажу, как добраться до приличной таверны. Там сможешь отдохнуть и сменить лошадь, если понадобится.

Ранним утром Мим с огромным трудом оторвал голову от подушки. За окном уже гремели по булыжной мостовой телеги. Где-то дальше по улице окатили из окна нечистотами прохожего, и тот надрывался, кляня всех подряд. Прислушавшись к заковыристым местным словесным оборотам, Мим устало усмехнулся и сел на кровати.

От портов до Таббы он добрался за два с лишним дня, рискуя свернуть себе шею в безумной скачке. Еще почти два дня терроризировал городскую стражу, заставляя искать следы нужного ему человека с максимально возможной скоростью. На исходе второй ночи ему повезло: один из трактирщиков вспомнил пару беженцев из северных районов. Описание безглазого инвалида полностью совпало с подробными приметами Глэда. Запомнив, как выглядела его спутница, охотник помчался по следу, от человека к человеку. Уже к обеду он узнал, что нужные ему люди отправились в Порест. Купив двух свежих коней, Мим рванул следом. Еще двое суток в дороге, не жалея ни себя, ни животных. И сейчас ему нужно встать, привести себя в порядок и двинуться на прием к местным уважаемым людям, назначенным управлять закостеневшими городскими механизмами, чтобы с их помощью найти конец путеводной нити, которая приведет его к добыче. С каждым днем отпущенное ему время таяло. И с каждым днем он просто обязан был сокращать разделяющее его с Глэдом расстояние.

Как только сегодня Мим узнает, куда дальше двинулся беглец, он свяжется со Спящими и порадует их свежими новостями. До первых июньских солнечных лучей охотник найдет и схватит добычу. По-другому быть не может. В этой игре ставка – жизнь. И Мим не собирался проигрывать.

Вздохнув, мужчина медленно стал растирать ноги, повторяя про себя только что услышанную с улицы тираду. Наконец он поднялся и поплелся к умывальнику. Начинался новый день, и очень хотелось закончить его с хорошим результатом. А единственно устраивающий сейчас результат – это точная информация о безглазом калеке из приграничных районов и о молодой женщине, спасшей его от нежити. С такими приметами найти беглецов не должно составить особого труда, уговаривал себя Мим. Подставив голову под струю холодной воды, он повторял:

– Вы не помните калеку? Безглазого калеку с изможденным лицом и очень коротко стриженными седыми волосами? Поверьте, как только я до него доберусь, я с удовольствием переломаю ему ноги. Чтобы больше не пришлось мчать за ним через всю империю. Будь он проклят…

Острое лезвие еле слышно шелестело, совершая неспешный танец на точильном камне. Глэд придирчиво осмотрел длинный нож, проверил еще раз заточку и удовлетворенно прошелся по клинку тряпкой. Убрав нож в ножны, достал второй и так же придирчиво принялся его осматривать.

В углу комнаты Энна-эной закончила перепаковывать небольшой дорожный мешок и теперь сворачивала в тугой тюк пару одеял. Перехватила поклажу веревкой и проверила узлы. Потом неодобрительно взглянула на молчаливого спутника:

– Я бы все же переночевала. Ночные путешественники на местных дорогах вызывают большое подозрение. Тронемся ранним утром, до рассвета.

Глэд закончил возиться со вторым клинком и отрицательно покачал головой:

– Боюсь, мы можем и не дождаться завтрашнего рассвета.

– Ты уверен, что тебе не померещилось?

– Нет. Я не уверен. Но я обратил внимание, как тебя разглядывал один торговец. Он трясся всю дорогу над своими горшками и сетовал на ухабы. А пару дней тому назад заткнулся и стал наблюдать за тобой. При этом старался делать это, когда ты не могла его видеть. Даже прошелся несколько раз мимо нас на стоянках.

– Может, спутал меня с кем?

– Вряд ли. Скорее что-то заподозрил. Мало того, когда мы приехали в город, он устроился в соседнем гостином дворе. И за ужином я видел в нашем зале одного из его парней.

Эльфийка задумалась. Потом вздохнула и поправила тонкий плетеный пояс.

– Плохо. Я слишком расслабилась. Ты обратил на это внимание, а я прохлопала ушами.

– Возможно, что твои уши он и высматривал всю дорогу. Что нам грозит, если имперцы узнают про твою настоящую кровь?

Женщина села на застеленную кровать и слабо улыбнулась:

– Я почти не отличаюсь от вас, хотя местные дамы не будут так вытягивать себе уши. А у дознавателей приказы еще с прошлого века лежат: схватить, узнать причины пребывания на землях империи. И вытряхнуть все, что знаешь про родной Лес.

– То есть тебя ждет дыба, а меня за компанию вздернут рядом?

– Да, скорее всего, именно так.

Глэд раскрыл свою сумку, проверил содержимое и присел рядом с замолчавшей черноволосой красавицей.

– Веселая будет картина. Ты в одном углу висишь, я – в другом… Ладно, надо в дорогу. Я проверил: козырек крыши нас выдержит. Хорошо, что именно эта комната была свободна. Пройдем аккуратно поверху, потом на сарай, а оттуда уже вниз. За постой оплачено, никому дела до нас не будет. Если внизу кто шпионит, придется мне с ним тихо побеседовать.

– Стража не любит, когда утром находит покойников.

– Я никого не собираюсь убивать. Оглушу бедолагу, и хватит с него. В обед на восток ушел караван. Отправимся следом, заплатим на воротах за неурочный выезд. Скажем, что опоздали и придется догонять своих. Потом сделаем крюк по местным дорогам, обогнем город и прямиком на запад. Перед ярмаркой движение на дорогах активное, сможем затеряться.

– Хорошо бы. До Кампа почти тысяча миль. Мои надежные контакты рядом с ним. Вдвоем, без медленных караванов мы сможем добраться недели за две или чуть больше. Если за нами пошлют погоню, успеют перехватить по дороге несколько раз.

– Поэтому и надо выезжать сейчас, пока у торговца на руках лишь голые подозрения. Пока нас не проверили с пристрастием. А с пустыми обвинениями никто за нами солдат не пошлет, у местной стражи наверняка и без эфемерных эльфов забот хватает.

Эльфийка шутливо ткнула кулаком в плечо Безглазому и поднялась с кровати:

– Слушаюсь, мой вождь. Давай собираться и минут через десять проверим черепицу на прочность.

Глэд не отозвался на ее шутку, напряженно прислушиваясь к чему-то. Потом бесшумной тенью скользнул к закрытой двери и замер около нее. Секунда, другая – и он показал притихшей девушке три пальца. Затем глянул на хлипкий дверной засов и скривился.

В дверь громко постучали.

Застывший рядом с широким дверным косяком Слим кивнул, и похожий на медведя мужик решительно постучал еще раз. Глянул на торговца, потом на второго бугая и повел плечами, готовясь примериться к двери основательнее. Но в этот момент петли скрипнули, и в чернеющем дверном проеме возник безглазый парень.

– Что случилось? Мы проспали пожар?

Осторожно выглянув из-за широкой спины, Слим недовольно хмыкнул и зашипел чесночными ароматами в лицо Глэду:

– Дело такое, парень. У меня по зиме одна прыткая девка из лавки удрала со всей выручкой. И слишком она похожа на твою сестру. Я даже своим глазам поначалу не поверил. Но чтобы добрых людей не позорить, хочу все тихо, по-домашнему обсудить. Воровка отметину носит приметную. Ей в детстве собаки правое ухо подрали.

Худощавый Глэд выглядел щуплым мальчишкой на фоне замершего перед ним мужика, но продолжал перегораживать проход. Торговец ткнул Бзглазого в грудь и закончил:

– Так пусть твоя сестра мне с ребятами правое ухо покажет. Если мы обознались, то честно орла выложу за беспокойство. А если это она, то придется потолковать.

– Орла выложишь? А не соврешь? Ведь кто знает, может, вы в комнату, меня по башке шарахнете, а сами к ней под юбку полезете?

– Ты что, дурак? Кому на крест хочется? За обещанную тебе медь я себе и ребятам по паре юбок куплю на ночь в ближайшем борделе.

Глэд шагнул в сторону, открывая проход:

– И то правда, зачем почтенному торговцу с работниками в набитом людьми доме устраивать непотребство… Сестра, просыпайся, тут к тебе пришли, поговорить хотят.

Слим с довольной улыбкой прошел в комнату, пытаясь разглядеть что-либо в полной темноте. Следом за ним затопали крепкоголовые помощники, готовые за деньги хозяина и за телегой присмотреть, и какому несговорчивому покупателю бока намять. Обрадовавшись, что щекотливое дело получится закончить без скандала, старик болтал без умолку:

– А чего вы это в темноте?

– Так спать уж легли, почтенный.

– А, точно. Ночь ведь на дворе. Ты скажи, где свеча, я огонь зажгу.

– Не беспокойся, сам сейчас нашарю, куда я ее поставил. А ты, старик, точно не обознался? Мы ведь в ваших землях никогда раньше не были.

– Я так и сказал старшему по сыску, что не уверен. Говорю ему, что мне надо самому проверить. Если где ошибся, так честно готов заплатить за беспокойство. А уж если прав, то сестричка твоя объяснит, зачем она…

Слим не успел закончить, как сгустившаяся перед ним тень нанесла ему удар тонким стилетом в сердце, затем метнулась к переминающемуся с ноги на ногу мужчине и повторила удар. Прекрасно ориентирующийся во тьме Глэд увидел атаку своей спутницы и без разговоров вогнал свой нож сзади в шею последнему посетителю. Придерживая убитого, Безглазый бесшумно уложил повалившееся тело на пол и выдернул клинок:

– Я что-то упустил?

– Старик проговорился, что общался с местным сыском. И туда он явно ходил не со сказкой про воровку, а с подозрениями относительно моих ушей. Сыск интересуют только наши тайные дела в империи да возможные мятежи среди легионеров. Гражданские дела и воровство разбирают квартальные судьи или пограничная стража в мелких городах и поселках.

Глэд вытер нож и вернул его в ножны. Затем шагнул к окну и выглянул наружу, прислушиваясь. Повернувшись к лихорадочно собирающейся девушке, бросил:

– Пока тихо. Но если старик первая ласточка, то за нами скоро придут. И теперь будут искать не бродяг или воров. Будут искать двух эльфов, как я понимаю.

Энна-эной чертыхнулась:

– Как не повезло со старым придурком! Буквально на пару минут не успели!

– Похоже, что западная дорога для нас закрыта. Как быстро они разошлют наше описание по всем углам?

– Если подключат сыск, то за неделю на каждом столбе будут висеть наши приметы. А за длинные уши до сих пор платят полновесным золотом.

– Похоже, вы чем-то крепко насолили императору, – рассмеялся Глэд. – Значит, пора нам на лошадей и уходить на юг, в степь.

Собранные в мешки вещи полетели на пол рядом с окном, и стремительная фигура возникла во тьме рядом с мужчиной:

– Степь?! И сколько мы там протянем, вдали от проторенных дорог, среди кочевников, знающих каждую кочку и каждый куст?

– Хочешь сказать, что они там на каждом холме закопались?

– Боюсь, что в восточных землях именно так. Разъезды, наблюдатели. Легионы постоянно пытаются проводить карательные рейды, поэтому степняки держат стену здесь под неусыпным контролем. Не на первый день, так на второй они обнаружат наш след. Без коней, без еды мы далеко не уйдем. Это в центральных провинциях я могла высыпать золото на стол, и нас бы переправили со всем необходимым за стену. Здесь мы одни!

Глэд недобро усмехнулся, глядя на медленно меркнущие в его магическом взоре тела:

– Я знаю одно: у нас здесь три мертвеца и мечтающие отличиться чиновники из местного сыска. Останемся в империи – через неделю нас выловят и посадят в каменный мешок. Поэтому мы идем на юг. Даже если придется пробиваться с боем. А там посмотрим… Говоришь, что в степи легко можно наткнуться на вражеский разъезд?

– Да.

– Сколько там солдат?

– Обычно пять или шесть воинов. Реже до десяти.

– Тогда в путь. Через земли империи ты вела меня, как поводырь ведет настоящего слепца. В степи наступит мой черед. Не хотел я так добираться до ваших Лесов, но выбора у нас нет.

Энна-эной обхватила ладонями лицо мужчины и повернула к себе:

– Хочешь сказать, ты знаешь, как нам пройти через степь?

– Верь мне, моя хорошая. Мы пройдем. Когда-нибудь с меня спросят за это, потребуют плату. Но как бы ни было, я мечтаю побывать у тебя дома. И никто… Слышишь? Никто: ни легионеры, ни соглядатаи или вонючие кочевники – не помешает нам.

Эльфийка помолчала несколько мгновений и опустила руки:

– Это невозможно, но я верю тебе. Ты вернулся из царства мертвых. Значит, ты проведешь нас и через земли живых. Пойдем.

Через два часа мужчина с изрытым оспинами лицом вошел в опустевший зал, где его ждал зевающий молодой человек, бдительно наблюдающий за лестницей на второй этаж. Поговорив со своим соглядатаем, рябой перебросился несколькими словами с помрачневшим хозяином постоялого двора и махнул рукой солдатам, молча ждущим приказ. С полсотни легионеров рассыпались по двору и оцепили дом, с десяток арбалетчиков взвели тетиву. По скрипучей лестнице прогрохотали шаги, и в многострадальную дверь снова со всей силы забарабанили. Затем в темную комнату ворвались вооруженные солдаты. Но три покойника ничего уже не могли рассказать человеку с холодным взглядом, переступившим порог следом за легионерами.